Аннотация: Это путевые заметки о нескольких поездках в Голландию, страну, которая во многом стала примером Петру I в преобразовании России.
НИДЕРЛАНДСКИЙ ДНЕВНИК
Каналы, каналы, каналы. Кажется, земля погружена в воду и возвышается над ней на какие-то полметра. Низкая земля, Нидерланды, или, как обычно, неточно называют - Голландия.
Сюда мы приехали в последние дни февраля 2003 года встретиться с Таней и Игорем, нашими давними ленинградскими, а теперь канадскими, друзьями.
История их отъезда из Петербурга в Канаду, через Австрию и Рим, связана с типичным для середины 70х-годов выдавливанием неугодных режиму лиц за пределы страны. Игорь успешно работал в одном из ленинградских полузакрытых институтов до того момента, пока его телефонный номер не обнаружили в записной книжке одного излиц, привлечённых по так называемому "самолётному делу". И этого было достаточно, чтобы закрыть для него все возможности устройства на работу по специальности в СССР. Такую возможность предоставил ему университет канадского города Эдмонтон.
На этот раз был Игорь приглашен Дельфтским университетом провести здесь свой саббатикал (профессорский год).
Мы приехали на поезде, вернее на поездах, с многочисленными пересадками. Тут так принято. На дальние расстояния идут одни поезда с редкими остановками. На короткие - другие, с частыми остановками. Одни поезда могут обгонять другие. Чтобы разобраться во всем этом, на первый взгляд хаосе, а на самом деле, идеальном порядке, еще в кассе получаешь Fahrplan, где указаны времена отъезда, прибытия на все промежуточные станции и, обязательно, номера путей пересадки на следующий поезд. Иногда на пересадку имеешь две-три минуты и, если искать платформу, то непременно опоздаешь. Так или иначе, не без страха, мы преодолели все эти трудности. Там нас встречала Таня и взяла под свою опеку. Потом наши друзья показали нам город.
Дельфт
Старая часть расположена на берегах одного из каналов, соединяющего две протоки Рейна. Южная Голландия, самая населенная часть страны (60% населения), лежит в дельтах Рейна и Мааса, ниже уровня моря. Почти не имея уклона, эти огромные реки дробятся на протоки, а великие перевозчики всего и вся, голландцы, соединяют эти протоки по своему усмотрению и используют для судоходства. Плотность каналов сопоставима с плотностью железных дорог. Как я понимаю, решаются две задачи - водные перевозки и осушение территории. На сельскохозяйственных землях каналы располагаются друг от друга на расстоянии от нескольких десятков до нескольких сотен метров. При этом для выпаса животных не нужны ограждения.
В городах, в частности в Дельфте, каналы расположены через каждые 50-100 метров. Это определяет размер кварталов. Каналы и в городе не имеют ограждения. Их уровень примерно на полметра ниже мостовых. Мосты немного приподняты. Посреди улицы течет, или почти стоит, канал. Его ширина обычно, как у канала Грибоедова в Санкт-Петербурге. По обеим сторонам иногда растут деревья и между ними паркуются машины, каждая около своего дома, дальше проезжая часть в один ряд, дальше тротуар. По каждой стороне канала автомобильное движение в одну сторону. Все чрезвычайно стеснено. Хуже всего пешеходам. Тротуары настолько узки, что приходится идти гуськом. Иногда выступают подъезды и приходится выходить на проезжую часть. А она занята не только машинами, но и многочисленными велосипедистами. Дома двух - трехэтажные, обычно в два-три окошка, очень узкие по фасаду (в старину, а может быть и сейчас, налоги за строение брались в зависимости от длины его фасада). Здесь нет культа оконных занавесок, распространенного в Германии. Через окна видна вся жизнь обитателей дома. Говорят, это повелось со времен герцога Альбы. Он добивался во избежание заговоров полной прозрачности бюргерских домов.
Как облик городов связан с природными условиями! Не видно каменных или фахверковых домов. Основной строительный материал - красный кирпич, то есть глина. Это строительный материал для стен домов, сводов соборов и мостовых. Можно встретить строения, особенно старые, где пол, стены и потолок выполнены из кирпича. Мостовые имеют разный рисунок - елочка, шахматы и пр. Кирпич старый, с потертыми ребрами, но прочно сидящий на своем месте. Надо сказать, что район Новой Голландии в Санкт-Петербурге очень точно соответствует архитектуре своего прообраза.
В Дельфте два главных собора Старый и Новый. Соборы евангелические, поэтому не называются в честь святых или каких-то религиозных событий. Старый расположен на берегу одного из каналов. Его высокая башня-звонница наклонена, как Пизанская башня. Это результат неравномерной осадки в условиях слабых грунтов. Его реставрировали, укрепляли, пока успешно. Но из двух девятитонных колоколов, укрепленных на башне, регулярно звонит только один. Второй звонит только в дни похорон кого-то из членов королевской семьи. Это из соображений безопасности, чтобы не создавать лишних вибраций. Собор строился в 13-14 веках в стиле брабантской готики мастерами из Фландрии, Зеландии, Голландии. Внутри собор огромен, но, как и многие лютеранские соборы, не очень уютен. Из украшений только витражи, три органа, несколько мраморных надгробий, каменные доски с эпитафиями, резная кафедра. Собор служит местом захоронения знаменитых горожан. Среди них Левенгук, изобретатель микроскопа, и Вермеер Дельфтский.
Новый собор расположен недалеко, на ратушной площади. Его постройка относится к 14-15 векам, но архитектурно соборы близки. Оба с одной башней, имеют примерно одинаковые размеры, со скромным интерьером. Новый собор является усыпальницей семейства Оранских - Носау, царствующего и поныне. Я не очень разобралась в многочисленных Вильгельмах и Вильгельминах, некоторым из которых поставлены мраморные многофигурные надгробья, а некоторые упомянуты только на плитах в полу. Похороненный неавно принц Клаус, муж королевы Беатрикс, даже не упомянут в общедоступной части собора. На мой вопрос, где же его надгробье, мне ответили, что в нижнем этаже, куда имеет доступ только королевская семья.
Одним из символов Дельфта является старинное укрепление с двумя башнями около разводного моста с устройством, регулирующим уровень воды в городских каналах. Может быть, это устройство не единственное. Перейдя этот мост, оказываешься уже не в старой части города, но и еще и не в современной. Примерно 19 век. Архитектурно это хорошо видно. Здесь расположен Дельфтский Технический университет, где и работает сейчас Игорь. В числе специальностей, выпускаемых университетом, есть и строительство, в частности, водное. Гидротехника и водное хозяйство в Голландии востребованы чрезвычайно. Здесь же расположен институт водного хозяйства ЮНЕСКО.
Еще одним символом Дельфта является дельфтский фарфор. Это, конечно, не фарфор, а, скорее фаянс и довольно толстый. При фабрике существует музей и магазин. Стоимости колеблются от одного-двух евро до десятков тысяч. Это тарелки, в том числе и настенные, панно, воспроизводящие известные картины, облицовочные плитки, фигурки, предметы быта. Рисунки, в основном, синего цвета, но иногда встречаются зеленые и терракотовые цвета. Сейчас конкуренцию фабрике составляют вездесущие китайцы. Расписывают не хуже голландцев. В городе есть магазины, где мастер прилюдно тонкими кисточками украшает подготовленную керамику. Все же, мне кажется, наша майолика не хуже. А новгородская - кобальт с золотом, даже и лучше.
Из современной архитектуры на нас произвела впечатление библиотека. Это - холм, покрытый газоном, на который можно взобраться, посидеть или полежать на его склонах. Но с двух сторон холм имеет стеклянные стены, примерно пятиэтажной высоты. Если в холм войти через не очень бросающуюся в глаза дверь, то оказываешься в едином огромном пространстве, организованном для компьютеров, читальных столов и других рабочих мест. В центре винтовая лестница окружает коническое многоэтажное пространство с круглыми рабочими столами, уменьшающимися по размеру от этажа к этажу. В конце концов, этот конус прорывает крышу-газон и вырывается наружу. Книгохранилище находится где-то внизу. Здание ни на что не похоже, что сейчас, по-моему, самое интересное в архитектуре. Как нам кажется, в нем реализована идея австрийского архитектора-художника Хундертвассера, строить дома, чтобы не отнимать от природы землю и чтобы по их крышам могли ходить, например, коровы.
Амстердам
На следующий день мы с мужем, получив инструкции от Тани, отправились в Амстердам. В наши планы входило посещение Рейхсмузеума (Rijksmuseum), самого большого и известного музея голландского искусства. Тогда, до закрытия на многолетний ремонт, он работал еще в полную силу. Это, таки прекрасный музей! В его 260 залах экспонируются живопись, авторская мебель, фарфор, скульптура. Есть небольшой раздел по истории Голландии. Здесь находится знаменитый "Ночной дозор", общепризнанный шедевр Рембрандта. Он висит в торце огромного зала, почти галереи, и, рассматривая его с разных расстояний, ощущаешь динамизм, подвижность изображения. Когда я видела репродукции, меня удивляло, почему ночной дозор такой нарядный, почему там изображены дети, которым пора бы спать, откуда берется освещение, если нигде не видно его источников. Я думала, что это вопросы дилетанта. Оказывается, я была права в своих сомнениях, и дозор писался, как подготовка к парадному шествию для встречи приехавшей в город Марии Медичи. Все происходило днем при солнечном свете, но в 18 веке лак потемнел, и картина приняла видимость "ночной".
Рембрандта много. Тут и "Портрет синдиков. Гильдия суконщиков", и один из семидесяти автопортретов, портрет сына Титуса. Целый зал Вермеера Дельфтского. Знаменитые "Женщина, читающая письмо" и "Молочница". Рембрандт и Вермеер почти современники, но существенно отличаются. Рембрандт монументален, Вермеер камерен, лиричен. Рембрандт плодовит, Вермеер немногочисленен. Но оба хороши.
В музее, как-то незаметны маленькие голландцы, так, как мы их представляем по русским собраниям. Много жанровой живописи, немного библейской. Последнее, по-видимому, объясняется ранней, стойкой и агрессивной победой протестантизма, когда католицизм был искоренен, как класс, и, если существовал, то в глубоком подполье. В Амстердаме существует часовня "Господь в амбаре", времен агрессивного протестантизма, когда амбар приспособили под тайный католический храм. Устав от живописи, с удовольствием побродили по залам со старинной мебелью и предметами быта. Все это первоклассно, но как приятно было встретить там знакомого Фальконетовского Амура, видимо, парного эрмитажному! Еще одного знакомого встретили в небольшой по объему исторической части музея. Это был Петр Алексеевич, Zaar des Russland! Портрет - точная копия эрмитажного (или наоборот).
Кроме Рейхсмузеума, мы планировали посетить дом-музей Рембрандта, но на это как-то не хватило сил и времени. Решили просто побродить по городу. В Амстердаме я второй раз. В первый я, прежде всего, побывала в музее Ван Гога. Это первоклассный музей, обязательный для посещения. Ван Гог представлен, начиная с ранних "Едоков картофеля", кончая последними "Подсолнухами" и "Воронами над хлебным полем", написанными за несколько дней до самоубийства.
Хождение по городу воскресило мои воспоминания о первой поездке, когда я села на речной трамвайчик и отправилась в путешествие по каналам. Гид непрерывно давал объяснения на пяти или шести языках, кроме русского. Все было очень сумбурно. Сейчас никто не стрекотал над душой, и прежние воспоминания хорошо дополнились нынешними. Прошли главными улицами Дамрак и Рокэн, пересекающими центральную площадь Дам (Дам это дамба, главное слово Голландии). На этой площади находятся памятник Свободы, воздвигнутый после второй мировой войны, и королевский дворец 17 века в стиле голландского классицизма. Я понимаю, почему королева там не живет. Дело в том, что площадь оккупировали хиппи, наркоманы, алкоголики, уличные фокусники, живые памятники, нищенствующие музыканты и певцы. Кто-то делает свое дело, кто-то мирно спит на ступенях памятника, кто-то на них сидит или лежит. И это всегда. Не очень симпатичные издержки демократии. На этой же площади находится еще одна Новая церковь, 15 века, в которой происходит коронация нидерландских монархов. Мы туда заглянули, чтобы получить, хотя бы общее впечатление. Там была выставка Строганова, "bekendste families in Rusland" (это по-голландски). Не поняла только из каких собраний зарубежных или опять же эрмитажных.
Вместо выставки зашли в район "красных фонарей". Я там уже была, но муж не был. Нельзя допустить такой пробел в образовании. С моего первого посещения существенных изменений не произошло. В витринах сидят те же девочки в бикини и, иногда, в сапогах до середины бедра (это, видимо, униформа). Впрочем, девочки, может быть, уже не те же, а те уже на пенсии. Теперь - они члены профсоюза, работают по КЗОТ*у. Кругом множество секс-шопов, но теперь нас этим не удивишь. Лавочки, где продают наркотики. Полная свобода! Для совсем малообразованных существует музей Секса. Будь бы время, можно было бы сходить, чтобы узнать, что в жизни упущено. В общем, устали от впечатлений, обилия возможностей и отсутствия сил для их реализации. Поэтому отправились в гостеприимный Дельфт, где нас ждали Таня и Игорь с обедом, надувным матрасом и другими маленькими радостями, столь необходимыми для жизни.
Гаага
В последний день отправились вмести с Таней в Ден Хааг - так здесь называется Гаага. Там нет такого изобилия каналов, как в Дельфте и Амстердаме, но, говорят, есть выход к морю не только кораблям, но и пешеходам. На этот раз мы это не проверили. Таня провела с нами экскурсию по городу, показала очень симпатичный пешеходный центр, опять же кирпичный, старинный королевский охотничий замок со множеством внутренних объектов осмотра, на которые у нас не было времени. Осмотрели современный королевский дворец. Он, конечно, построен в 16-17 веках, но современный, потому, что там сейчас живет королева Беатрикс. Вымпел был поднят, значит, она была дома. В таком дворце можно жить. Двухэтажный, два крыла "покоем". Очень высокие окна с мелкой остекловкой. Мы видели, как их мыли. Специальная машина, от которой тянется шланг с горячей водой и моющим средством. Человек со штоком, достающим до верха окон второго этажа и укрепленными на нем шлангом и щеткой, трет стекла и все чисто. Никаких посторонних людей во дворце, никакой грязи и сквозняков от открытых окон.
На Гаагу у нас было полдня и намерение посетить два музея - каждый по одному. Муж решил посетить музей любимого им Эшера, о чем сам и пишет, а я решила пойти в Mauritshuis (дом Морица - королевский музей живописи), музей с классической живописью. Таня развела нас по этим музеям.
"Мой" музей не обманул моих ожиданий. Это собрание принца Вильяма V, созданное в 17 столетии, экспонируется в небольшом особняке, примерно в двадцати залах. Здесь представлен Вейден (рубеж 14-15 веков), Кранах, Ван Дейк, Хальс, Ян Брейгель, Мемлинг, Хеем, Поттер, Стеен. И, конечно, Рембрандт. И, конечно, Вермеер. Рембрандт - это знаменитый "Урок анатомии доктора Николауса Тульпа". Вермеер - не менее знаменитая "Девушка с жемчужной сережкой" (почти такая же торговая марка в Голландии, как Сиси и Моцарт в Австрии), прелестный пейзаж на фоне Дельфта и жанровая сцена. Небольшой объем музея, насыщенный живописью мирового класса.
Даю слово мужу:
"Впервые я познакомился с графикой Эшера, сам того не осознавая, в школьные годы, рассматривая иллюстрации к любимым мною тогда научно-популярным книгам Перельмана. Эти иллюстрации были безымянными, наверно, чтобы не впасть в космополитизм, ну и не платить авторские наследникам. Много лет спустя, уже вполне осознанно, я стал понимать Эшера, прежде всего как художника, воспринимающего природу и окружающую действительность во всех проявлениях, видах и трансформациях. Условность реального и нереального, размытость границ существующего мира и бесконечность бытия, временная ограниченность жизни биологического вида и каждого индивидуума в отдельности, относительность понятий добра и зла - всё это есть у Эшера. И для меня оно стало складываться в эстетическую картину мира, увиденного глазами естествоиспытателя. Действительно каждый специалист-естественник может найти для себя нечто своё, профессиональное:
биолог - иллюстрацию теории происхождения и изменения видов,
минералог (кристаллограф) - образование кристаллографических форм и различные типы симметрий,
математик - конформные отображения и предельные преобразования,
психолог - иллюстрацию известного психологического теста постепенного перехода от одного изображения к другому ("кошка - собака") и иллюзий оптических эффектов,
инженер и архитектор - элементы теоретической механики и бионики.
И, конечно, техника Эшера это фантастическое владение приёмами начертательной геометрии. Несомненно, Эшер - предтеча современного компьютерного дизайна.
Его работы небольшие по формату, но необычайно насыщенные, всегда вовлекают зрителя во внимательное рассмотрение рисунка в целом, его деталей и осмысление замысла, который бывает часто многозначным. В гравюре "Рептилии" плоское изображение ящериц чудесным образом наполняется объемом, они словно выползают за пределы рисунка, залезают на грань пентагондодекаэдра и там, судя по внешнему виду ящерицы, извергающей победный дух, достигается апогей её земного существования, после чего она уже плоская, сползает в мёртвый рисунок. Здесь несколько сюжетных замыслов и каждый нужно отслеживать, как в талантливом детективе. Другая, большая работа "Метаморфозы", иллюстрирует постепенное превращение мёртвой природы в мир живых существ, затем в нечто рукотворное, техногенное с неизбежным разрушением его и приведением опять в равновесное состояние. Чем не иллюстрация понятия энтропии?"
Еще раз пообедали у Тани и Игоря. Традиционные остроты: "Спасибо за ваше скромное угощение", ответ: "Как жаль, что вы, наконец, уезжаете", после чего нас проводили на поезд в Германию.
Маастрихт
Кто-то из голландцев сказал что, не увидеть Маастрихта, значит не увидеть Голландии в целом. Таня ехала сюда с намерением на обратном пути из Аахена восполнить этот пробел. Мне же стало стыдно не присоединиться, потому что Маастрихт находится всего в 30 км от Аахена, а я там еще по настоящему не была.
Итак, мы в Маастрихте. Известна любовь стратегов к выравниванию границ. Тем более, невероятным воспринимается узкий перешеек, рисуемый границей Нидерландов, между Германией и Бельгией. В наиболее широком месте он достигает 25 км, в наиболее узком имеет всего 5 км при длине около 50 км. Этот перешеек сосредоточен вблизи русла Мааса. На нем и лежит Маастрихт, причем, граница идет по реке и огибает с запада город, давая ему какое-то минимальное пространство. Кто-то очень потрудился над тем, чтобы Маастрихт принадлежал Нидерландам. Воистину, Маас - река войны. Хорошо нам известные из недавней истории Верден и Седан лежат на Маасе. Естественно, жители Маастрихта всегда готовили свой город к обороне.
Римляне основали город в наиболее узком месте среднего течения Мааса. Уже в те времена был сооружен мост и город развивался по обеим сторонам реки. Укрепления римлян сохранились очень ограниченно, так как их разбирали, чтобы строить более поздние. Сейчас существуют три линии обороны. Две из них наиболее близко сходятся в южной части города, где в Маас впадает небольшая речка Екер. Она имеет водорегулирующие сооружения и может быть использована как водная преграда. Сейчас она питает серию живописных прудов городского парка. Две близко расположенные крепостные стены с башнями, воротами, площадками для установки артиллерии расходятся к западу, защищая более поздние городские постройки. Последняя линия обороны создавалась в 1813-15 годах в соответствии с законами фортификации своего времени. Это несколько фортов, вынесенных за пределы городских стен и соединенных с городом подземными галереями. Не понадобилось. Судьба Наполеона решилась в Ватерлоо, примерно в пятидесяти километрах от Маастрихта.
Город заполнен толпами туристов. Столики кафе и ресторанов стоят на площадях и улицах. Центр города типично средневековый с узкими улочками, но почти без фахверков и не слишком кирпичный, как на побережье Голландии. Довольно много домов 17-18 веков с элементами барокко и ренессанса. Наиболее впечатляет Onze Liebe Vrouwebasiliek (базилика Богоматери). Это 12 век с очевидными атрибутами города, ожидающего нападения врагов - толстые стены из грубо обработанного камня с высоко расположенными узкими окнами. Главную площадь Vrijthof замыкают Sint Servaasbasiliek (базилика св. Сервааса) с сокровищницей, строительство которой началось в 6 веке, и продолжилось в 12-15 веках, и Sint Janskerk (церковь св. Янса). Интересно здание Ратхауса в стиле ренессанс, квадратное в плане, с красивым парадным залом. На этой же площади расположен импозантный дом испанского правительства 16 века. Как известно, Нидерланды входили в часть "испанского наследства" и на протяжении нескольких веков находились под протекторатом Испании.
В начале бульвара и современной части города стоит памятник изобретателю газового светильника монаху Иоганнесу Петрусу Минкелерсу. Любопытный технический памятник находится в наиболее старой части города. Это колесо водяной мельницы на Екере, вращение которого передается в рядом расположенное помещение, доступное для обозрения. Там можно увидеть, как энергия воды с помощью редукторов, осей, шкивов может передаваться к любым механическим устройствам - пилам, жерновам, шлифовальным кругам, прессам и т.д.
Маас судоходен и выше Маастрихта, в Динанте и Намюре. Однако, современное судоходство, по-видимому, предъявляет очень высокие требования к используемому водному объекту. Колебания уровня, нестабильность глубин, перемещение русловых форм в естественном водном объекте не могут гарантировать стабильных грузоперевозок. Поэтому современное речное судоходство идет по пути создания каналов, параллельных рекам с гарантированными условиями эксплуатации. Так, вдоль Мааса со стороны Бельгии, начиная от Льежа, идет канал, соединяющий Маас с Шельдой. От Маастрихта, аналогичный канал длиной примерно 40 км идет со стороны Голландии. Каналы пересекают дороги, реки и другие каналы.
Значимость и успешность Маастрихта заметны даже не очень внимательному туристу. В городе ведутся большие работы по отмостке нескольких улиц. Реконструируется набережная Мааса с созданием туннелей. На площади Vrijthof создается подземная инфраструктура с автостоянками и другими удобствами для массовых посещений.
Защищенность Маастрихта теперь обеспечивается не толстыми стенами и фортами, а соглашениями, принятыми в нем в 1992 году. Эти соглашения послужили началом кристаллизации Европейского Союза, а сам Маастрихт стал его неформальным центром. Область, примыкающая к трем городам Маастрихт - Нидерланды, Аахен - Германия и Льеж - Бельгия называют Euregio. Здесь идея Европейского Союза находит наибольшее понимание и воплощение в виде общей сети торгово-промышленных предприятий и коммуникаций.
Мы продолжили наше знакомство с Голландией в конце июня 2003 года. Опять провели несколько дней у Тани и Игоря. Снова Дельфт, но уже летний. Сонные воды многих каналов зацвели желтыми кувшинками или белыми лилиями. Иногда встречаются явно разведенные экзотические лотосы. Всюду буйная влажная зелень даже в это жаркое лето. Наконец, "вышли к морю" в курортном городке под Гаагой - Схевеннинген. Посмотрели знаменитый университетский город Лейден и уже одни, на обратном пути в Германию, мы заехали в Роттердам.
Схевеннинген своими пляжами и погодой похож на курортные городки Прибалтики (Усть-Нарву, Пярну, Юрмалу), но, конечно более шикарный и оживлённый со всем стандартным европейским набором для отдыха и развлечений. Оказывается, здесь проводился шахматный турнир в начале прошлого века и "шевеннингенский" вариант сицилианской партии вошел в историю шахмат. Голландия издавна была страной с богатыми шахматными и шашечными традициями. Она дала миру чемпиона мира по шахматам Макса Эйве, правда кратковременного Он на один год отобрал это звание у обычно нетрезвого Алёхина. В 1946 г., после смерти Алехина Эйве носил это звание, как последний экс-чемпион мира. Впоследствии он уступил его Ботвиннику. Голландия дала миру несколько шашечных чемпионов мира. Во всех шахматно-шашечных баталиях Россия и Голландия были непременными участниками на самом высоком уровне. Голландские Гронинген и Тилбург стали традиционными местами проведения крупных международных турниров.
В Схевеннинген мы приехали из Дельфта на трамвае всего за 50 минут. Походили по пляжу, посмотрели как местные, спортивного вида, ребята осваивают различные виды сёрфинга под парусом и под "парашютом". Море и погода с крепким ветром очень подходили для этих видов спорта. Воистину "летучие голландцы".
Лейден
На следующий день поехали в Лейден. Лейден - старинный университетский город, родина многих знаменитых физиков, химиков, физиологов и медиков - лауреатов Нобелевских премий. Здесь родился и прожил двадцать шесть лет Рембрандт. Здесь же он начал учиться живописи. Город тихий, неспешный, как правильно заметила Таня, "интеллигентный". Фасады некоторых домов украшены стихами известных поэтов. Особенно тронуло, что вспомнили стихи Марины Цветаевой, написанные на стене двухэтажного дома:
"Моим стихам, написанным так рано,
Что и не знала я, что я - поэт,
Сорвавшимся, как брызги из фонтана,
Как искры из ракет,
Ворвавшимся, как маленькие черти,
В святилище, где сон и фимиам,
Моим стихам о юности и смерти
- Нечитанным стихам!
Разбросанным в пыли по магазинам
(Где их никто не брал и не берет!),
Моим стихам, как драгоценным винам,
Настанет свой черед.
Кому пришло в голову написать это по-русски в этом городе, где язык знают несколько интеллектуалов да эмигрантов?
Лейден - очень голландский город, расположенный на одной из небольших проток дельты Рейна, со своими рукавами и водорегулирующими сооружениями. Видимо, даже эти небольшие протоки Рейна причиняли беспокойство жителям Лейдена. В месте слияния лейденского Старого и Нового Рейна находится насыпной холм Бург, обеспечивающий безопасность во время наводнений. Холм укреплен каменной стеной с бойницами, но сейчас его фортификационные возможности воспринимать серьезно нельзя.
Защита городов от наводнений в Голландии издавна являлась первоочередным строительным мероприятием. Похожая проблема всегда стояла и перед Петербургом. С горечью вспоминается неприглядная история последних лет с возведением защитной дамбы в дельте реки Невы, когда эта проблема из области чисто технической и профессиональной переместилась в область политических спекуляций претендентов на городское руководство. Кажется сейчас, спустя 300 лет после основания Санкт-Петербурга, строительство возобновляется. Дело в том, что природа петербургских наводнений долгое время оставалась неизвестной. Предполагалось, что, как и в большинстве городов, расположенных на реках, наводнение образуется водами, поступающими из верховьев. Поэтому Миних в 18 веке строил Обводный канал. Позднее было установлено, что в образовании наводнений участвуют и морские воды. Синоптическая ситуация, когда атмосферное давление в центре Балтийского моря выдавливает воды в устья впадающих рек, приводит к наводнениям. Возникло два проекта защиты города от наводнений: первый - защитная дамба проходит через Кронштадт - Лисий Нос - Ориенбаум, или второй - повышаются отметки городской черты, выходящей к морю. Оба проекта имели право на существование. В наше время было отдано предпочтение первому проекту, так как оно одновременно решало транспортную проблему кругового объезда города.
Но вернемся в Голландию, теперь уже в Лейден. Тихие улочки и площади, старинные дома и соборы. Знаменитый Лейденский университет расположен в здании16 века. За воротами университета находится старейший в Европе ботанический сад, куда был привезен в конце 16 века из Турции первый тюльпан с намерением использовать его для медицинских целей. Там же начались работы по селекции знаменитых теперь голландских тюльпанов. Когда-то луковица тюльпана ценилась на вес золота.
Лейден славен движением пилигримов, первопроходцев освоения только что открытой Америки. Эти люди подвергались религиозным преследованиям в Англии и вынуждены были искать убежище. Они нашли его в протестантской, веротерпимой Голландии, в Лейдене. Отсюда группа пилигримов под руководством Джона Робинсона на корабле Mayflower первой отправилась в Америку. Там пилигримы основали Нью-Амстердам, переименованный позже в Нью-Йорк. В местной топонимике пилигримы навсегда запечатлели следы своего пребывания. В Лейдене существует музей американских пилигримов, как знак почтения к этим мужественным людям.
Главная церковь Лейдена - Петерскерк, построенная в 15 веке. В ней похоронены местные аристократы, в числе которых художник Ян Стеен и лидер пилигримов Джон Робинсон. В заалтарной части церкви экспонируется мумия. Не поняли, что бы это могло означать.
История естествознания и медицины, начиная с 17 века до современности, представлена в музее Боерхааве (Boerhaave). Этот музей принадлежал раньше Лейденскому университету и во многом отображает его высшие достижения. Он расположен в зданиях бывшего госпиталя для хронических больных. Здесь профессор-врач Герман Боерхааве впервые стал читать свои лекции непосредственно у постели больных. В музее показан один из первых анатомических театров (тот самый, где доктор Тюльп давал свой урок анатомии), коллекция скелетов людей и животных (в том числе и скелет "Евы" с яблоком в руке). Взаимоотношения врача и пациентов запечатлены на четырех живописных полотнах: на первых порах врач, вызванный к больному, предстает перед ним и его родными в образе бога. Когда он проводит свои исследования, то кажется ангелом. Во время проведения лечения врач видится простым человеком, а когда наступает пора расплаты, врач кажется дьяволом.
Медицинская коллекция средневековья необычайно богата и натуралистично оформлена (мухи возле лужиц крови, выпущенных из вен пациентов для снижения давления, устрашающие хирургические инструменты, больше похожие на орудия пыток и т.д.). В экспозицию входят законсервированные "уродцы" конца 17 века проф. Альбануса, уникального специалиста этого дела. Часть этой коллекции была куплена Петром Великим и экспонируется в Кунсткамере Санкт-Петербурга. Достижения медицины и науки были предметом интереса самых широких слоев общества. Отсюда и анатомический театр, и публичные демонстрации физических опытов. Высокому уровню медицинских исследований способствовали успехи физики, химии и физиологии, достигнутые или используемые в Лейденским университете. К ним относятся, микроскопы Левенгука, термометры Фаренгейта, электрокардиограф, созданный Эйнховеном, физиотерапевтические аппараты Густава Цандера. В музее отражены истоки идеологии современной медицины по созданию аппаратов искусственных легких и других органов, протезов суставов, различных имплантантов.
Будучи великими мореплавателями, голландцы не могли не интересоваться навигационными и землемерными приборами и инструментами. Подтверждением тому являются образцы секстантов, астролябий, телескопов, теодолитов, нивелиров, часов, созданных на основе изобретений Левенгука и Гюйгенса.
Несколько слов о работах Христиана Гюйгенса (1629-1695). Голландский математик, физик и астроном свой творческий путь начал как математик, находясь под сильным влиянием трудов Архимеда и Декарта. Достижением Гюйгенса, сразу принесшим ему известность, стало создание маятниковых часов. В 1678 Гюйгенс представил в Парижскую академию наук "Трактат о свете", в котором излагалась созданная им волновая теория света. В рамках этой теории ученый объяснил механизм распространения света, отражение, преломление, атмосферную рефракцию, двойное лучепреломление; рассматривалась также форма линз. Гюйгенс усовершенствовал телескоп, в частности объектив, сконструировал окуляр (окуляр Гюйгенса), использующийся и поныне, стал применять диафрагмы. С помощью сконструированного им телескопа в 1665 году обнаружил кольцо у Сатурна и первый его спутник Титан, определил период его обращения вокруг планеты. Первым пришел к выводу, что Земля сплюснута вблизи полюсов.
Кратко упомянем о работах других знаменитых голландских учёных, внёсших огромный вклад в мировую науку, чьи имена связаны с Лейденским университетом и чьи работы и установки представлены в музее.
Якоб Вант-Гофф, один из основоположников физической химии и стереохимии. Он первый лауреат Нобелевской премии по химии (1901), которую получил за открытие законов химической термодинамики и за исследования осмотического давления в растворах.
Ян Ван-Дер-Ваальс, обладатель Нобелевской премии по физике за вывод уравнений агрегатных состояний газов и жидкостей.
Хейке Камерлинг-Оннес, лауреат Нобелевской премии 1913 г. по физике за исследования свойств веществ при низких температурах. Начав работать в Лейдене в небольшой лаборатории с устаревшим оборудованием, Камерлинг-Оннес в течение нескольких лет реорганизовал ее и построил высокопроизводительную установку для сжижения газов. В 1908 ему впервые удалось получить на этой установке жидкий гелий, а сама лаборатория стала мировым центром физики низких температур (ныне Лейденская криогенная лаборатория имени Камерлинг-Оннеса). В России подобными работами, но гораздо позже, занимался, и в дальнейшем их развил академик П.Л.Капица, тоже Нобелевский лауреат, но уже 1978 года.
Виллем Эйнховен, получивший в 1924 году Нобелевскую премию по физиологии и медицине за изобретение электрокардиографа и расшифровку электрокардиограмм. Питер Зееман, обнаружил, что в сильном магнитном поле спектральные линии расщепляются Теорию эффекта Зеемана разработал Лоренц на основе электронной теории. В 1902 году Зееман и Лоренц получили за эти работы Нобелевскую премию.
Многие эксперименты учёных Лейденского университета стали классикой для демонстрации, в том числе и в школьной программе. К ним относятся опыты с электростатическим генератором и демонстрация работы конденсатора, изготовленного в виде известной "лейденской" банки. Нам в процессе осмотра экспозиции пришлось вспоминать эти школьные азы.
Роттердам
Возвращались восвояси через Роттердам. Этот город был почти полностью разрушен во время последней войны. Значимость его для Голландии и для Европы трудно переоценить - это крупнейший порт на Маасе, Рейне, Северном море и в мире. Сейчас город отстроен в лучших традициях современной архитектуры. Это нагромождение геометрических форм из стекла и металла, особенно впечатляющее около центрального вокзала. Но не это привлекало нас в Роттердаме. Такую архитектуру лучше смотреть из окна экскурсионного автобуса, интегрально, а не пешком. Нас интересовал музей изобразительного искусства Бойманса Ван Бонингена (Boijmans van Beuningen). Это известный коллекционер, построивший для своего собрания специальное здание с башней в виде маяка, просторными залами, верхним естественным освещением, кондиционерами и т.д. Коллекция старых мастеров выше всяких похвал. Тут и знаменитая "Вавилонская башня" Питера Брейгеля, работы Босха, Рубенса, Тинторетто, Тициана.... Совсем необычными для нас, более заземленными, предстают картины Ван Донгена, прелестный пейзаж раннего Ван Гога, работы Кокошко, Явленского, Кандинского, французских импрессионистов. Особый раздел - сюрреалисты - Дали, как в скульптурном, так и живописном исполнении. Тут и бюст Венеры с ухом вместо носа и носом вместо уха, ее же торс с выдвижными ящичками, присущая только Дали эпатирующая живопись. Как всегда развлекает и веселит Магритт - вид со спины человека, смотрящегося в зеркало, и отражение в зеркале той же спины. Музей продолжает пополняться современными работами. Здесь он смыкается с собраниями авангардистов немецкого коллекционера Людвига. Может быть, эти работы уже имеют какое-то название, мне неизвестное, но это не живопись, не скульптура, а я бы сказала, инсталляция, то есть, нечто поставленное.
Экспозиция совершенна, работы интересны, но в музее как-то неуютно, пусто. Может быть, классическая живопись должна пребывать в старинных интерьерах? Иначе возникает ощущение школьного коридора во время урока. Видимо, устроители экспозиции нечто подобное чувствуют, поэтому иногда они привносят в залы какие-то неожиданности, например, проломленный пол, из-под которого высовывается любопытный, или поясной скульптурный портрет мужчины, только в носках и стоптанных ботинках, с нотами, нарисованными на мягком месте.
Закончили осмотр музея фильмом А. Сокурова "Элегическое путешествие". В большом просмотровом зале мы были одни. Фильм на русском языке и титрами на английском в мягкой, ностальгической манере рассказывает о странном перемещении автора из России в Голландию, точнее, именно в этот музей. Неясные, полные забытых образов воспоминания, почти бред, чередующийся с реальными картинами виденного в процессе фантастического путешествия нашего соотечественника в Европу. Наверно подобные ощущения испытывают многие эмигранты из России. Во всяком случае, нам они понятны.
Харлем
Посещение наших канадских друзёй в Дельфте в декабре 2006 года далo возможность еще раз увидеть Дельфт и Лейден и впервые съездить в Харлем. Процедура поездки по железной дороге теперь не вызывает ни волнений, ни удивления. Привычно налаженный механизм. Каждые десять-пятнадцать минут мелькают поезда, обгоняющие твой, или ты обгоняешь чей-то неспешный поезд. В нужный момент пересадка, на которую дается пара минут. И вот уже в новом поезде, с немного подкорректированным азимутом, едешь к не столь уж отдаленной цели.
Вечерняя под дождем прогулка по Дельфту. Рождественская иллюминация, отраженная в каналах. Наклонная колокольня Старой церкви. Все знакомо и ново. Утром яркое солнце. Неопределенное время года, когда в декабре в резиденции принца Вильгельма Оранского Молчаливого цветет вишня. Говорят, что животные, не знакомые с идеей потепления климата, в недоумении. Некоторым с наступлением холодов надлежит размножаться, некоторым - впадать в спячку. Однако все откладывается. Надолго ли? А с короедами новая неопределенность. Они уже отложили личинки (или то, что им положено), а сами с первыми морозами должны были умереть, тем не менее, живы, и могут весной порадовать сожителей по Земле двойным урожаем своего сообщества.
Цветы и в Het Prinsenhof , дворце принца. Выставка художника начала 18 века Яна Ван Гуйзума (Jan van Huysum), известного своими натюрмортами и изображением цветов, картины которого есть и в Эрмитаже. Свидетельством поддержания традиций является соседство с картинами классика современных произведений Маргриет Смулдерс и Пима Ван ден Аккера.
Заболтавшись, вместо Ден Гааг уехали в Лейден. Ошибку исправлять не стали, а пошли по знакомым местам, снова читая на домах стихи Цветаевой, замечая стихи Шекспира, Блейка. Снова огромная Питерскерк с могилой пастора Робертсона, сопровождавшего первых переселенцев в недавно открытую Америку. Списки пилигримов первого корабля, которым так и не случилось доплыть до Америки. Заверения, что в числе первых переселенцев были предки президентов Рузвельта и Буша. А на реставрацию Петерскерк по-прежнему собирают пожертвования.
Переночевав в уютной мансарде напротив старинной мельницы, едем в Харлем.
Харлем
Город, как большинство окрестных городов, с тысячелетней историей. Боролся с морем, наводнениями, пожарами, войнами. Был резиденцией графов Голландских. Дал стране и миру художественную школу. Сейчас имеет типично голландский вид с кирпичными мостовыми, кирпичными домами, не слишком многочисленными каналами, старыми и новыми мостами. Купеческие дома имеют традиционные "шеи" для красоты и возможности установки лебедок и более легкой разгрузки товаров.
Наш визит пришелся на второй Адвент (предрождественское воскресенье). Зашли в несколько соборов, где происходила служба. К сожалению, главный собор Св. Бована - Гроте Керк - почему-то именно в этот день оказался закрытым. Кроме своих размеров, эта главная церковь города интересна типичным для Голландии "приклеиванием" к ней пристроек, как церковного, так и торгового назначения. Эти "наросты" не нарушают архитектурного ансамбля ввиду его грандиозности, а придают вид уютности, домашности. В Гроте Керк находится знаменитый орган 17 века с пятью тысячами труб, на котором играли Моцарт, Гендель и сравнительно недавно доктор Швейцер. Вокруг Гроте Керк, как и положено, простирается Гроте Маркт. Колоритные дома гильдий с их символами, Статхаус (Ратхаус) - резиденция графов Голландских, памятник Лоренсу Янзону Костеру. Это русский Иван Федоров, немецкий Иоханнес Гуттенберг - изобретатели книгопечатания. Не было патентной службы на их головы.
Приятно просто побродить по городу. Многочисленные улицы-дворы - узкие, кирпичные. Город очень стеснен. Проезжая часть не рассчитана на автомобили, а только на пешеходов и велосипедистов. Совсем нет немецких палисадников перед фасадом. Вместо них грядочка сантиметров тридцать в ширину, а в ней любимый цветочек. Цвет мостовых все равно зеленый - кирпич и стыки прорастают мхом. Деревья встречаются только на широких, видимо относительно современных улицах. Дворы Бегинхофа - своеобразное наследие средних веков, которое можно увидеть во многих городах Бельгии и Голландии. Это жилища праведных женщин, в основном вдов, удалившихся от суеты жизни, для богоугодного труда и добрых дел. В отличие от монашек, бегинки были вполне светскими дамами.
Мы, как и планировали, посетили музей Франса Хальса. Он родился в Харлеме в эпоху благополучного существования города и расцвета искусства, экономики, цветоводства. Музей расположен в помещении приюта для престарелых, где заканчивал свои дни сам Хальс. В старинных помещениях - коридорах и залах - помещены работы предшественников Хальса, его современников и самого художника. Среди них картины Мемлинга, Рейсдаля (тоже жителя Харлема) и др. Показана мебель и предметы быта, не знаю, принадлежавшие ли приюту или просто собранные для характеристики эпохи. Тем не менее, все на высоком художественном уровне. Хальс представлен в основном групповыми портретами. Среди персонажей - руководство приюта - пожилые благонравные матроны и аналогичные достопочтенные Herren. Видимо групповой портрет был очень популярен в то дофотографическое время. Он существует и у Рембрандта. Групповой портрет часто создавался по "производственному" признаку. Судя по портретам обитателей приюта, социальная сфера в Голландии в средние века была на завидном уровне. Видимо, доход художнику приносили также групповые портреты офицеров, изображённые во время банкетов, некоторые в парадной форме, явно позирующие. Каждый персонаж, очевидно, узнаваем, некоторые идентифицированы. Восхищает уважение к каждому лицу - ничего небрежного, мимолетного - все навечно. Это все очень отличается от того Хальса, которого мне приходилось видеть в Эрмитаже и других музеях.
Еще один музей, достойный внимания, это частный музей Тейлера. Он основан в середине 18 века. Piter Teyier van der Hulst - построил здание с овальным кабинетом и разместил там свои коллекции. Интересы у него были весьма широкие - тут и минералы, и отпечатки древних животных на камне, и монеты, и только что изобретенные физические приборы. Наследники систематически пополняли коллекции и пристраивали новые залы. Это хорошо видно по их стилю и расположению. Несмотря на некоторую эклектичность собрания, занятие очень достойное для нескольких поколений. В результате получилось хорошая экспозиция голландской живописи всех существующих жанров. Тут и море, и цветы, и пейзаж, и натюрморт. Имена мастеров мне не всегда известны, но все прекрасные профессионалы с манерой, типичной для голландского искусства. Из собрания музея создана тематическая, видимо временная выставка, посвященная цирку. Здесь работы более известных мне художников - Шагал, Пикассо, Тулуз-Лотрек, Израэль. Много очень выразительных плакатов и слайдов на эту тему.
С темнотой вернулись в Дельфт, под сень древней мельницы, в уютный дом, где нас угостили малосольной голландской селедкой, рассольником и марципановым пирогом. Утром прощание с Таней и Игорем, надеюсь, до следующей встречи. Снова в поезде, за окном дождь, который был вполне милосердным к нам в предыдущие два дня. Еще один кусочек Голландии, гостеприимной, добротной, трудолюбивой, неисчерпаемой.
Фрисляндия
И снова Голландия. Самая близкая к нам и, пожалуй, самая понятная. Страна, лишенная роскоши природы, со скромной, почти аскетической архитектурой, трудовым бытом, без того, что обычно называют красивым. Страна, где во всем видна борьба за существование, за достойную жизнь умного сильного Человека в непростых условиях обитания. В чем-то похожа на Россию, где борьба с суровым климатом и природой часто составляет содержание жизни населения. Но там это только борьба за выживание.
На этот раз мы в местах, где проходит передний край "преобразования природы" по-голландски.
Голландцы веками приспосабливали свою природу к нуждам ведения хозяйства. Одновременно и хозяйство адаптировали к природным условиям. Это особенно видно на севере страны, в провинциях Фрисландия и Северная Голландия. Обе они расположены по берегам залива Эйсселмер (Айсолмер), на юге которого лежит Амстердам. Север залива занимает Вадензее - часть моря, которая еще в 15 веке была сушей и потом опустилась. Севернее Вадензее расположены Западно-Фризские острова, принадлежащие Нидерландам, а дальше Восточно-Фризские острова, принадлежащие Германии. Омывает Фризские острова Северное море, самое большое после Средиземного.
Это сложное сочетание суши и моря было издавна заселено фризами - выходцами из Скандинавии. Они оказывали сопротивление римлянам и войскам Карла Великого. Их было легче обойти, чем подчинить. Защищаться фризам приходилось не только от захватчиков, но и от моря. Это хорошо видно на местности. Все берега, как моря, так и рек, каналов, водохранилищ, обвалованы. В некоторых местах для этого используются дюны. Чаще это целиком рукотворные сооружения. Большая часть территории составляют польдеры. Это поля на пять-шесть метров ниже уровня моря. Польдеры в Голландии существуют давно, но их площадь и степень защиты от наводнений все время увеличиваются.
Польдеры Фрисландии - абсолютно ровные чаще всего залуженные территории, на которых пасутся знаменитые фризские коровы, кажется, самые крупные и удойные. Иногда встречаются фризские вороные - ценная порода скаковых лошадей. Каждый польдер обрамлен канавами. Это и разделительные межи и водная система, отводящая избыток грунтовых вод и осадков в водохранилище. Уровень водохранилища регулирует насосная станция в Леммере, носящая опять же имя своего строителя D. F. Woudagemaal. Она является технологическим звеном водной системы, памятником архитектуры, промышленным музеем, почти храмом. Огромные паровые насосы работают примерно 16 дней в году, во время штормов и ливней. Остальное время поддерживается 6 - часовая боевая готовность, образцовый порядок, и в это время этот музей техники начала двадцатого века открыт для посещения. Он охраняется ЮНЕСКО.
Одно из последних капитальных сооружений это дамба Афслайтдайк, длиной 30 км, шириной 90 м, перекрывшая залив Эйсселмер и соединившая восточный и западный берега залива, а, значит, и Фрисландию с Северной Голландией. Идея постройки такой дамбы существовала уже в 17 веке, но только в 20 веке после разрушительного наводнения, проект, подготовленный еще в 1892 году инженером Корнелисом Лили, был принят к реализации. Плотина, открытая в 1932 году, была в то время самым грандиозным гидротехническим сооружением. Она поддерживает разницу уровней Вадензее и Эйсселмер в 7 метров. С обеих сторон плотины по нескольку шлюзов, обеспечивающих Амстердаму репутацию крупнейшего морского порта. На смотровой площадке плотины поставлен памятник не политику, не королю, а автору проекта и руководителю строительства - Корнелису Лили. Он изображен в виде рабочего, нагнувшегося, чтобы подобрать очередной камень для плотины. Приятно, когда инженерный труд и ответственность имеют лицо и увековечены не только самим сооружением. После постройки плотины залив Эйсселмер опреснился. Вдоль плотины вехами обозначены места разведения мидий, их очень любят голландцы.
В нашу поездку входило посещение острова Тексел, самого большого в Западно-Фризской островной гряде. На него попадают из города Ден Хельдер, главной военно-морской базы Нидерландов. Здесь стоят у всех на виду военные корабли, находится королевский кадетский корпус. Как оказалось, голландцы придумали кильватерный строй, что способствовало их успехам в нескольких битвах. Таким же строем стоят здания морского музея, по видимому, бывшие верфи, где представлено мореплавание от его начала до наших дней.
Обычно на остров попадают на пароме. Три палубы для транспорта, столько же для пассажиров. Вся поездка занимает примерно двадцать минут. За это время народ развлекается кормлением чаек. Их множество, от огромных, нахальных, которые почти вырывают хлеб из рук, до небольших, размером с кулика, получающих свою пайку, если крупная чайка промахнется и уронит свой кусок. "Чайки быстрого реагирования" удивительно оперативно замечают новый источник кормежки и мгновенно перестраиваются всей стаей. Какие у них средства слежения за обстановкой, управления движением, взаимная координация? Вся стая действует, как единый организм.
Тексел имеет двадцать км в длину, десять в ширину. Здесь находятся многочисленные природные заповедники перелетных птиц, морских, болотных, водоплавающих. Они гнездятся среди дюн, в пресноводных болотинах, в заливах. Остров лишен естественной лесной растительности. Дюны покрыты нечастым кустарником или жесткой осокой. И пляжи, пляжи, пляжи. Мелкий, почти белый песок с бесчисленными ракушками моллюсков. Волны и ветер формируют из него низменный, барханный рельеф, который быстро перестраивается при изменении скорости и направлении ветра.
В средней части острова естественные луга, на которых пасутся овцы, самое многочисленное и постоянное население острова. Большинство уже пострижено. Говорят, каждая овца дает около четырех кг шерсти. На острове шесть деревень. Некоторые ориентируются на туризм. Там отстаиваются многочисленные катера и яхты. В деревнях, ориентированных на рыбный промысел, стоят сейнеры и другие специализированные суда. Всюду сети и прочие снасти. Дома капитальные, дорогие, с собственным лицом и украшениями, определяющими деятельность хозяина.
Туризм дорогой, несмотря на отсутствие роскошеств. Уединение, бесконечные пляжи, первозданная природа ценятся дороже, чем обычные атрибуты дорогих курортов. Во всех деревнях рыбный Spezialität, как говорят немцы. Везде можно поесть только что выловленную треску, камбалу "фри" и особую мелкую голландскую селедочку "матиас", слабой соли - две почищенные филешки, связанные хвостиком. Можно взять за хвостик и все проглотить. Вкусно.
С наступлением осени и штормов население острова редеет. Все, что связано с туризмом, сворачивается. Большинство аборигенов имеют летнее жилье на острове и зимнее на материке. Остаются немногочисленные овцеводы с их подопечными. Овцы сбиваются в стада, взаимно обогреваясь и защищаясь от штормов.
Погода позволила мне выкупаться. Пляж, как в Усть-Нарве, Анапе, Паланге. Подводные дюны, то мельче, то глубже, пока, наконец, можно окунуться. После обеда второго дня погода ухудшилась, похолодало. Начал моросить дождь. Обратно ехали под проливным дождем, грозой, при штормовом ветре. В Германии, по приезде, ночью, тепло, влажно, улицы и воздух промыты прошедшим ливнем.
Преобразование природы, которое не может не восхищать
В том же 2006 году ездили в знаменитый парк Койкенхоф в Голландии. Он привлекает своими весенними цветами. В период c мартa по май его посещают до ста тысяч человек. Говорят, есть и осенняя экспозиция, но она менее известна. Уже на подъезде на плоской равнине видны, уходящие за горизонт, красные, синие, желтые полосы. Это тюльпаны, нарциссы, гиацинты.
Тюльпаны культивируются в Голландии с шестнадцатого века. Дикие тюльпаны были завезены из Турции и выращивались в опытных садах Лейденского университета с целью получения лекарственных средств. В этом преуспели не очень, но эстетическая сторона вызвала "тюльпаноманию". Стали выводить новые сорта. За луковицу редкого тюльпана платили целое состояние.
Парк основан в 1849 году селекционерами тюльпанов. Они объединили свои усилия и устраивают показы весенних цветов. Это прибыльное дело, хотя и требует высокого профессионализма и труда. Осенью устраиваются биржи цветов, где можно купить луковицы растений. А вот увидеть, что получается из луковицы, можно в Койкенхофе. Промышленное производство тюльпанов достигает 7,5 миллиардов луковиц в год. Половина идет на экспорт.
Территория парка невелика. Здесь есть система прудов, текущие ручьи, но, думаю, ландшафтная сторона создана искусственно. Цветы представлены отдельными куртинами. В них сочетаются тюльпаны, нарциссы, гиацинты, лилии, мускарии, лабелии. Все они разного роста, цвета и формы. Тюльпаны, похожие на большой бокал. Некоторые настолько махровые, что их можно принять за пион. Есть сорта, где каждый лепесток окружен бахромой. Гиацинты, как будто вырезаны из фарфора. Лабелии - розовые, сиреневые, голубые, синие. Мускарии - ярко синие, крупные. Нарциссы от мелких, фоновых, до крупных, разных оттенков и форм.
В трех павильонах, названных именами членов королевской семьи, демонстрируются экзотические цветы. Это орхидеи, антуриумы, амарилисы, азалии, цикломены. Цвета, формы, размеры - невообразимы. Цветок амарилиса величиной с обеденную тарелку. Отдельно выставка цветущих бегоний, петуний, гортензий.
Летом парк становится обычным парком в английском стиле. Здесь есть аллея огромных буков. Некоторые из них или стары, или больны (говорят, буки часто болеют). Весь ствол таких деревьев снизу до верху забинтован тканью, под цвет ствола. Листья пока не распустились и большие деревья пока незаметны. А вот яблони и другие плодовые стоят в полном цвету. Яблони здесь подрезают сверху, и они распространяют кроны в ширину. Интересны шпалеры платанов или лип. Они похожи на отбитый бифштекс - совершенно плоские, как будто распятые.
Цветы удивляют также и формой показа. В грядках, вазах, в сочетаниях. Тут огромны труд и вкус садовых архитекторов, дизайнеров, составителей букетов и цветочных композиций.
Понимаю тех людей, которые стремятся приехать сюда и насладится совершенством преобразования природы от дичков тюльпана до тысяч сортов выведенных произведений искусства.