Вот и прошли Новогодние праздники и мое первое путешествие по Америке, хотя и не с развлекательной целью. Так получилось, что в день нашей свадьбы с Гордоном умер его отец... Об этом мы узнали только на следующий день, так как никто не хотел омрачать торжество, хотя Гордон до последнего не мог понять, почему отец не приехал на свадьбу...
Все-таки американцы - удивительные люди, и даже вынужденные малоприятные хлопоты у них полны сдержанности и протокола. Но все по-порядку.
28 в пятницу в 5 часов утра мы приехали в аэропорт. Раньше полет на самолете был здесь проще, чем у нас поездка на междугороднем автобусе. Но сейчас...
Аэропорт забит военной полицией. Очень серьезная проверка. Снимается верхняя одежда, обувь, которые пропускаются через машинный досмотр вместе с ручной кладью, да и ее потом, как правило, еще досматривают вручную, потом сам проходишь через кабину металлодетектора, а следом тебя еще осматривают ручным металлодетектором, который пищит даже на металлические крючки на белье. Почти абсурд. Но все полны понимания. Все-таки в конце концов мы загрузились в самолет и через два с половиной часа полета на Запад были в Миллуоки штат Висконсин.
Здесь уже было намного холоднее, чем в Бостоне, хотя снега почти не было.
Миллуоки, стоящий берегу озера Мичиган - очень красивый город, построенный в готическом стиле из красно-коричневого и желто-коричневого кирпича, с башенками и шпилями. И даже современная архитектура как-то гармонично вписывается и не портит впечатления. Мы поселились в комфортабельном "Хаят-отеле". Это довольно оригинальное двадцатиэтажное здание с башней. Самое интересное в нем - это то, что в холле на первом этаже нет межэтажных перекрытий, т.е. внутри пустота до самой крыши, а по периметру расположены широкие балконы, на которые выходят двери комнат каждого этажа. Потолок отеля(крыша) закрыт гирляндами из тысяч разноцветных шариков и с него свисают абстрактные ажурные деревянные конструкции. Ну и, конечно, стеклянные лифты с иллюминацией.
В этот же день в 6 часов вечера была назначена встреча в похоронном бюро и прощание с телом. До этого никто тела не видел. С одной стороны странно, а с другой - тем более все торжественно происходит. Мы пришли первыми, и двери были еще закрыты, потом приехал старший брат мужа - очень приятный мужчина с чисто английским лоском и не очень похожий на Гордона. Тут же произошло знакомство. Он сказал, что заочно знает меня, поздравляет с бракосочетанием и сожалеет, что не мог приехать на свадьбу. Мы зашли в бюро, где нас встретил распорядитель в строгом черном костюме.
Бюро - это очень условное название, но по фильмам вы видели, что оно собой представляет. Холл и большой зал с креслами, мягким полусумрачным освещением, где на небольшом возвышении стоит шикарный гроб с медными ручками с открытой верхней половиной крышки, украшенный огромным букетом красных гвоздик, перевитом золотыми лентами, с забальзамированным телом...
Там я познакомилась с младшим братом мужа , приехавшим из Нью-Джерси, женой покойного отца мужа - Анитой и ее родственниками. Все поздравляли нас. Странное место принимать поздравления со свадьбой...
Люди разбились на группки и тихо беседовали. Время от времени кто-нибудь подходил к гробу. Где-то через полчаса приехал священник в белом облачении, без креста. Он сказал несколько слов о покойном отце моего мужа , потом прочел несколько выдержек из книги, и все хором прочли "Отче наш" (на английском конечно, но эту молитву на любом языке не спутаешь, она имеет своеобразный ритм). На следующий день мы приехали в квартиру отца в 25-этажном доме. Да, это не наши за...тые подъезды. Внизу - застекленный холл с креслами, электрокамином, цветами и конторкой консьержа. В квартире было много старинных вещей, в основном - мебель. Позже я узнала, каким удивительным человеком был отец мужа, работавший в оперном симфоническом оркестре Миллуоки, знакомый близко с известными оперными исполнителями( в этой опере любила гастролировать Галина Вишневская) и музыкантами, в том числе и Ростроповичем, виолончелист, музыкальный историк и известный коллекционер старинных механических музыкальных ящиков конца 19- начала 20 века. В квартире эти ящики были повсюду, особенно обращали на себя внимание два огромных квадратных ящика 19 века, из полированного дуба, один со стеклянной крышкой, под которой виден механизм, с бронзовыми ручками завода и с комплектами съемных медных дисков на специальных столиках. Жаль, что с отцом мужа мне не довелось познакомиться...
Около 4 часов мы отправились в церковь на продолжение церемонии. Красивое готическое здание с цветными витражами. Вот тут я открыла рот. Мы немного знакомы с католическими церквями, а это оказалась пресвитерианская кирха. Не думайте, что я ее по нюху узнала. Об этом мне сказал Гордон, увидев мои круглые глаза. Ну конечно же! Представьте, как я себя стукнула по лбу! Ведь родители Гордона родом из Англии- протестанской страны, где пресвитерианство (течение кальвинизма и пуританства, во Франции его последователи получили название гугенотов) было государственной религией. И сейчас она распространена на севере Америки.
Мы зашли вовнутрь - длинный широкий коридор, стол с фотографией отца и гостевой книгой, где расписывались все приходящие. Да, накануне в Миллуокской газете был помещен некролог с его фотографией, где его близкие родственники (куда была включена уже и я), перечисленные поименно, приглашали всех знавших его прийти на прощание в кирху. Мужчины вдели в петлицы белые гвоздики и перенесли уже закрытый гроб из катафалка в зал. Зал чем-то напоминал концертный. Слева и справа от прохода - деревянные скамьи, пол закрыт красным ковром, яркое освещение только в передней части зала. Там же две огромные ели, маленькая кафедра для священника и орган, трубы которого закрыты огромным занавесом с вытканным крестом с золотым орнаментом. Больше никаких изображений, никаких распятий и икон. И пастор - женщина в черном облачении со стоячим белым воротничком. Мы сели на скамьи. Гроб уже стоял на возвышении и на нем лежал свернутый треугольником Американский флаг. Все встали, взяли книги, лежавшие в кармашках на передних сидениях, в которых оказались ноты и тексты песнопений, и спели под аккомпанимент органа какой-то церковный гимн. Потом пастор стала рассказывать о покойном. Следом на кафедру поднялся старший сын - Даглас и тоже говорил об отце. Ему и был вручен флаг с гроба. После этого все вместе прочли "Отче наш", и пастор окончила церемонию выдержками из книги с известными словами: пепел - к пеплу, прах - к праху.
Гроб вынесли из церкви, погрузили на катафалк и распорядитель его увез.
А все остальные перешли в другой зал, уже с креслами, большой украшенной елкой, стендом с фотографиями отца, журнальными столиками и большим поминальным столом, на котором стояли термосы с кофе, чаем, графины с соками, пластиковые стаканчики и блюда с различными печеньями. Все снова разбились на группки и поддерживали негромкую беседу. К нам с Гордоном подходили люди, знакомились. В основном, это были друзья отца по оркестру, по коллекционированию. Они говорили об отце, обменивались адресами и телефонами. Так прошли похороны. После все близкие заехали в мексиканский ресторанчик пообедать. Но это была уже другая жизнь.
В этом ресторане я пришла к интересному выводу (кому - что), что мексиканцы в принципе не могут страдать гельминтами и расстройствами желудка. С их специями это невозможно.
Приехав в отель, мы с Гордоном поднялись в пентхауз на последний этаж в башне в бар. Стеклянные стены, вид с высоты птичьего полета ночного города и вертящийся пол со столиками, делающий оборот вокруг башни за час (что-то вроде Московского "Седьмого неба").
Следующим вечером мы приехали в аэропорт. Я уже расслабилась, что прошло все нормально и мы летим домой, но не тут-то было...
Началась посадка в самолет (через трубу), и тут я увидела стервозного вида женщину в форме охраны в резиновых перчатках. Долго размышлять о том, зачем ей резиновые перчатки мне не пришлось. Она решила мне показать это на практике. Чем ей не понравилась моя физиономия из всей толпы - не знаю, может тем, что была накрашеной? Но факт - она меня выдернула из очереди и стала вновь досматривать с чувством и с толком (карманы, швы, сумку, с примененеием металлодетектора). Картина была потрясающая: я стою раком, опершись руками о стол с раздвинутыми ногами, эта баба ощупывает мои брюки, я ржу, как сумасшедшая, рядом стоит Гордон со зверским выражением лица, того и гляди - покусает ее. Потом пришел черед паспортов - смотрю, она побраговела. Ну еще бы - меня, Российскую гражданку - страны, одного из основных партнеров по антитеррористической каолиции, как последнего арабского наймита, при всем честном народе обшмонать. И тут, пока я давилась смехом, Гордон на чисто русском языке обзывает ее сукой. У меня начинается новый приступ хохота, и не столь потому, что впервые услышала от Гордона хоть какое-то ругательство, да еще и на русском языке, чтобы мне понятно было его возмущение, а потому, что он меня нагло опередил.
А закончилось все в лучших русских традициях. В середине полета к нам подошел стюард и сунул что-то завернутое в салфетку Гордону. Ха! Я нутром почуяла, что бутылку. Так и оказалось. Это была сатисфакция за то, что я международный скандал не затеяла. Ну да ладно, хотя, это тоже было бы интересно. Домой мы попали уже заполночь 31 декабря.
Наступил новогодний вечер, и я стала нервничать. Сначала мы собрались в бар, но услышав, что в эту ночь в барах собирается более миллиона человек и там продохнуть невозможно, я передумала. Мы накупили фруктов, десертов, напитков. Накрыли стол, зажгли свечи, включили телевизор и в лучших русских традициях просидели до 3 утра. Я была просто счастлива, когда зазвонил телефон, и я стала принимать поздравления от друзей из России.
Вот так я и проводила старый год, подаривший много изменений и счастливых, и трагических, и встретила новый - который, надеюсь, будет для всех нас еще более счастливым.