Дорога в Ауровиль.

Михаил Шевцов

gabblers@mail.ru

ДОРОГА В АУРОВИЛЬ.

...настанет время, когда не будет власти ни кесарей, ни какой-либо иной власти. Человек перейдет в царство истины и справедливости, где вообще не будет надобна никакая власть.

М. Булгаков. "Мастер и Маргарита"

Большинство людей вообще не слышали об этом городе.

Большинство из тех, кто слышал, кроме названия почти ничего не знает о нем.

Многие из тех, кто там побывал, расскажут об экологическом рае, месте всеобщего достатка и духовного развития.

А другие просто скривятся и небрежно бросят: "Ничего интересного. Я бы не хотел там жить".

Кто-то, проведя там несколько месяцев, уезжает разочарованный.

Кто-то возвращается туда вновь и вновь.

Кто-то остается там навсегда.

1. НАЧАЛО.

Я смотрю на стоящий посреди комнаты чемодан и думаю о том, что скоро его, перелетевшего через горы, пустыни и моря, понесет из аэропорта к стоянке такси какой-нибудь индус, а я, стараясь не отстать, буду говорить ему, что об услуге не просил и денег платить, не намерен. Скоро этот чемодан пропитается запахом Индии, продуется ветрами и покроется красной пылью дорог.

Билеты куплены. Заявление об увольнении с работы лежит в отделе кадров.

Зачем я туда еду? Что меня там ждет? Ответить на первый вопрос я попытаюсь ниже. Ответ на второй, как пел старина Дилан, "is blowing in the wind..."

Много-много лет я играл музыку. Начал я ее играть в четыре года по настоянию родителей и сам большого желания быть музыкантом не испытывал. С детства меня привлекали более героические профессии: военный, шофер, спортсмен, мореплаватель...

А еще с детства я много читал. Я читал гораздо больше своих сверстников. Я читал постоянно, в любых возможных ситуациях: в транспорте, в туалете, в ванной, с фонариком под одеялом, на уроках, на лекциях, на репетициях оркестра, в нарядах и в почетном карауле. Даже сейчас жена жалуется своим подругам: "За столом, если нет газеты или журнала под рукой, он читает этикетки продуктов".

В восемь лет я читал Носова и Гоголя, в десять - Дюма и Мопассана, в двенадцать - Стругацких и Бальзака. Осилив Шекспира с Достоевским, я стал читать все подряд: поэзию, эзотерику, фантастику, философию, детективы, рассказы о путешествиях, античных авторов, битников, киберпанков, членов Союза писателей и самиздатовский андеграунд.

Мне захотелось стать писателем. Но уже тогда стало жалко годы, потраченные на музицирование - тем более, что у меня неплохо получалось. Музыка долго и упорно сопротивлялась проявлению литературного таланта в моем лице

Двадцать лет работы в лучших группах страны, участие в записях альбомов, которые до сих пор покупают, а песни из которых до сих пор регулярно крутят по радио, признание коллег, неоднократно в различных изданиях называвших меня лучшим инструменталистом, привели... к невозможности достойно содержать семью.

В восьмидесятых, в начале моей карьеры, музыканты были богами, элитой общества, причем достаточно высокооплачиваемой. Теперь они превратились в обслуживающий персонал, нечто вроде официантов. Президент на всю страну объявил, что ему нравится отечественная попса, после чего население в основной своей массе перестало интересоваться другими жанрами. Практически единственным способом прилично заработать остались корпоративные вечеринки, где добравшееся до финансов и ресурсов вчерашнее "никто" снисходительно позволяет "лабухам" потешить себя. Концертная деятельность стала малопривлекательной.

Некоторое время, проведенное в качестве звукорежиссера на различных студиях, не добавило здоровья, денег и положительных эмоций. Результаты редких интересных работ исчезали в никуда. Основное время тратилось на исправление кривой игры и убогого пения современных "звезд", а также тех, кто старается стать таковыми. О художественных задачах речь, как правило, не шла.

В общем, с музыкой решено было завязать ввиду отсутствия таковой. Поскольку свято место, как известно, пусто не бывает - а организм все еще требовал интеллектуальной и творческой нагрузки, - было решено заняться литературой.

В юные годы я пробовал писать и писал довольно много. В то время, когда коммунисты с большим успехом душили рок-музыку (а некоторых музыкантов даже сажали), у меня уже возникало желание окончательно перейти на писательскую стезю. Я рассуждал так: даже если мои книги не будут издавать, они все равно никуда не исчезнут - рано или поздно хорошее произведение дойдет до читателя, а значит, время будет потрачено не зря. Для реализации же музыкальных идей требовалось разрешения властей.

Когда в свое время меня забрали в армию, там вдруг образовалось достаточно много свободного времени, которое я посвящал пробам пера. Оказалось, что армейская служба совершенно не затрагивает мозг - можно маршировать, копать яму, красить забор, драить пол и при этом изобретать сюжет и придумывать характеры для будущей книги. А во время ночного дежурства, когда никто не мешает, раскрыть тетрадь и записывать придуманное, складывая слова в новую историю.

Но тут случилась перестройка, и рок-н-ролл попер изо всех щелей. К моменту моего дембеля даже "тяжелый металл" - дьявольский оскал западной культуры - прописался в филармониях. Мы бросились завоевывать этот мир. Опьяненные свободой молодые организмы требовали, чтобы все было, как "у них" - "sex, drugs and rock-n-roll", - правда "драгз" нам в основном заменяли крепкие спиртные напитки. Следуя правилам игры, мы чудили по полной программе - ставили на уши персонал гостиниц, водя девок табунами, круша унитазы, заблевывая ковры и выкидывая телевизоры из окон.

Справедливости ради надо отметить, что к собственно музыке отношение было трепетное. Не стараться играть и звучать лучше считалось дурным тоном. Прокатчики-продюсеры всерьез обсуждали художественные достоинства коллективов и всем, кто профессионально подходил к работе, давали шанс. Нам казалось, что еще немного, и наша музыка (а равно, как и наша жизнь) обретет такое же качество и значение, как и на "проклятом" западе. Однако в этот момент в стране кончились продукты.

В связи с необходимостью быстрого построения капитализма, про музыку на некоторое время вообще забыли. Многие музыканты рванули на запад, некоторые сменили профессию, кто-то затаился.

Решив снова заняться литературой, я написал сценарий и послал его на вовремя подвернувшийся конкурс сценаристов "Хартли Меррил Прайз". Совершенно неожиданно для себя, я оказался в числе десяти номинантов и был приглашен в Дом кино на торжественное вручение премии. Премией была, во-первых, денежная сумма в десять тысяч долларов (большие деньги по тем временам), а во-вторых, поездка на месяц в Америку в школу Роберта Редфорда. Я сидел в первом ряду среди известных на всю страну сценаристов и писателей в окружении полного зала киношной богемы, держа на коленях выданный организаторами здоровый букет белых роз. Сама премия мне не досталась - впрочем, думаю, это было бы уже слишком.

Затем население вдруг вспомнило о музыке - правда, несколько вяло, без былого энтузиазма. Музыканты потянулись на гастроли, появилась возможность что-то заработать. Мы записывали альбомы, играли концерты, но со всех сторон все больше и больше, размножаясь, как тараканы в грязной кухне, наступали "фанерные" попсовики. Отечественный рок-н-ролл постепенно тоже деградировал, обретя почетное звание "говнорок", и на том и успокоился. Отдельные попытки создать что-то неглупое и интересное иногда еще предпринимаются, но за тотальным торжеством пошлятины разглядеть их не представляется возможным.

Помню, на дворе стоял тысяча девятьсот девяносто первый год. Я работал в ансамбле композитора и гитариста Константина Никольского. Впрочем, слово "работал" для того времени не очень подходит. На самом деле мы перебивались, как могли, от одного случайного концерта до другого. Редкие гастроли проходили в экстремальных условиях. Было в порядке вещей, когда после выступления администраторы вдруг исчезали в неизвестном направлении вместе со всеми деньгами, а иногда и с билетами на поезд или самолет. Не единожды мы выбирались из разных барнаулов и чимкентов на перекладных, благодаря лишь жалости проводниц или помощи местных жителей. Как-то летели в багажном отделении самолета. Один раз, брошенные в пустующем загородном доме отдыха под Днепропетровском, чудом поймали такси на трассе, чтобы доехать до вокзала. Нас было восемь человек вместе с сумками, инструментами, электроорганом и ударной установкой. Каким образом мы умудрились залезть со всем этим в обычную "Волгу" - для меня до сих пор загадка.

У всех были маленькие дети, поэтому каждая следующая работа воспринималась, как манна небесная, несмотря на постоянную угрозу быть обманутыми.

Выступления проводились порой в совершенно неожиданных местах - например, в цирках или школьных спортзалах. Несколько раз играли на свадьбах у бандитов.

В тот раз нам предстоял концерт в Московском планетарии.

После настройки мы прошлись по холлу. Планетарий произвел интересное, но ветхое впечатления Глобусы небесных тел стояли пыльные, и даже метеориты имели какой-то подержанный вид.

Затем мы вернулись в небольшую комнату, выполнявшую функцию гримерки. До начала концерта оставалось совсем немного времени, когда распахнулась дверь, и в комнату ворвался Редькин. Это был наш администратор - человек выдающихся способностей. Обладал, например, потрясающим даром убеждения.

Помню, как-то уезжали мы на гастроли. Сели в поезд. Поехали. Никольский начал рассказывать о концерте Билли Джоэла, на котором был вчера. В купе зашел Редькин. С минуту послушал. Потом сделал круглые глаза и воскликнул:

- Какой концерт? Не было же вчера концерта! Отменили его!

- Как не было? - растерялся Костя.

- Так не было, - уверенно сказал Редькин. - У него аппаратура не пришла.

Мы с сомнением посмотрели на Никольского. Он потом говорил, что в тот момент в голове у него промелькнула мысль: "А может, действительно никакого концерта не было?"

В общем, уникальный человек был Саша Редькин. Правда, использовал свои способности далеко не всегда там, где это было нужно. Идея провести концерт в планетарии, думаю, принадлежала ему.

Влетев в гримерку, он воскликнул:

- Народу - полный зал!

- Вот видишь! - сказал Никольский. - А говорите, музыка никому не нужна. На самом деле все наоборот. Работать просто надо хорошо. А не отговорки придумывать - почему концертов нет.

Редькин ощетинил усы.

- Костя, родной, ты не понимаешь! Здесь же планетарий! Сюда ходит тонкая интеллектуальная прослойка! Таких мест в Москве - раз, два и обчелся.

Зал был действительно полон. Мы сыграли несколько песен. Получили хорошую порцию аплодисментов. Затем приступили к самой известной. Я сыграл вступление. Никольский спел первую фразу: "Повесил свой сюртук на спинку стула музыкант..."

В этот момент в зале быстро и плавно погас свет. На потолке зажглись звезды.

"...Расправил нервною рукой на шее черный бант..." На второй фразе взошла Луна.

Клавиш не видно было вообще. Сидевшие в зале люди тоже растворились в темноте. Было ощущение, что играем мы ночью где-то в чистом поле, неизвестно для кого. Ускоренные движения небесных сфер создавали ощущение полного бреда. Организм вошел в ступор, и только пальцы шевелились как-то сами по себе, без участия мозга.

В конце песни небо посветлело, и состоялся красивый рассвет. В зале материализовались зрители. На последнем аккорде они встали со своих мест и долго и торжественно аплодировали нам...

- Костя, родной, ты не понимаешь! - оправдывался после концерта Редькин. - Это новое слово в искусстве! Ты видел, какой успех?!

Дав зарок не издавать больше музыкальных звуков, я торжественно состриг длинные волосы и снова потянулся к перу. Разумеется, необходимо было подумать и о хлебе насущном. Я устроился в крупную контору, занимающуюся торговлей аудио оборудованием. Мои обязанности заключались в разработке и проведении политики закупок, продаж и рекламы, а денежное вознаграждение складывалось из небольшого оклада и ежеквартальной премии, представлявшей из себя процент прибыли по вверенным мне направлениям. Премия эта, как показывал опыт коллег, могла получаться достаточно внушительной. То есть, наблюдалась вроде бы прямая зависимость заработка от результатов деятельности.

Я с головой окунулся в работу, надеясь самоотверженным трудом поднять свое благосостояние: разрабатывал рекламные материалы, публиковал статьи, проводил семинары для дилеров. Я допоздна засиживался в офисе, игнорируя перекуры и обеденные перерывы. Когда подоспело время получать премию, вдруг обнаружил, что продажи по моим направлениям упали. Расстроившись от такой несправедливости, я сбавил обороты. В самом деле, зачем стараться, лезть из кожи вон, если мои заработки при этом уменьшаются? Есть у меня зарплата, что-то еще капает сверх того - зачем мне надрываться? Все равно ведь с голоду не помру.

В следующие три месяца я снизил активность, по сути, занимаясь только делами, которые требовали завершения. Очередная премия оказалась в два раза больше! Обнаружилась странная закономерность - чем меньше работаешь, тем больше получаешь денег. В дальнейшем, желая убедиться, что это не случайность, я ради научного интереса попробовал еще раз поработать - результат заставил отказаться от дальнейших экспериментов.

Я не знаю, почему так происходит. У меня нет этому рационального объяснения. Возможно, это неистребимое наследие советской эпохи, доведенное до абсурда в наше время. Ведь те, кто действительно что-то создает, кто своим трудом обеспечивает жизнь общества, те, кто сеет, пашет, строит, лечит - самые низкооплачиваемые категории населения. В нашей конторе люди, от которых действительно зависит прибыль и само существование фирмы, годами сидят на одной и той же должности, изредка получая небольшую прибавку к жалованию, а чаще - грамоты (еще один потрясающий по своей лицемерности пример наследия "совка"). Те же, кто ни хрена не делает и мало что понимает, двигаются вверх по карьерной лестнице с головокружительной скоростью. Единственное, что для этого необходимо - умение держаться солидно и сохранять умное выражение лица.

Я перестал вообще что-либо делать. У меня появилась куча свободного времени: я мог сидеть в Интернете, читать книжки (естественно с монитора, так как внешние приличия заставляли сохранять вид озабоченного работой человека). Сначала я обрадовался такому положению дел, решив посвятить освободившееся время своим литературным опусам. Оказалось, что это практически невозможно. В отличии, как ни странно, от армии, офисная обстановка совершенно не способствует творческому процессу. Разговоры коллег, телефонные звонки и вопросы по электронной почте постоянно отвлекают и не дают сосредоточиться. Да и сама атмосфера, аура окружающего пространства, подавляет духовные вибрации и действует угнетающе. Я просто ничего не делал. Премиальные росли в геометрической прогрессии.

После нескольких месяцев такого "овощного" существования, я вдруг почувствовал, что на меня беспросветным облаком наплывает бескрайняя, всепоглощающая лень, заполняя собой все мое существо. Мелкие дела, которые все-таки возникали иногда, я каждые раз откладывал, всеми силами пытаясь оттянуть их выполнение до последнего. Временами ловил себя на том, что мне лень даже идти домой после окончания рабочего дня. Не то, чтобы мне не хотелось покинуть опостылевший офис, а просто сознание необходимости оторвать задницу от стула и переместить тело в пространстве вызывало непреодолимую апатию. Мне стало страшно. Перспективная в денежном отношении работа превращала меня в парализованного инвалида.

И я решил бежать. От этой дебильной работы. От этой дебильной музыки, преследующей отовсюду. От этого государства, которое никак не может перестать воровать. От дебильной бытовухи, которая в России, наверное, самая дебильная. От пробок на дорогах, от давки в метро, от вонючего воздуха, опостылевшего климата, от погони за деньгами и от бесплодной суеты.

2. КАРТА МИРА.

На стене в ванной комнате мой семилетний сын прикрепил большую - в полстены - политическую карту мира. Я лежу в ванной и смотрю на нее. Взгляд скользит по материкам и странам, вороша память в поисках накопившейся там информации и вытаскивая воспоминания о разнообразных поездках.

Америка...Америку я не люблю. Какая-то она не родная. Я имею в виду весь континент, его природу, просто те ощущения, которые испытываю, находясь там. Если говорить о Соединенных Штатах, то там мне не нравится очень многое. Во-первых, там отсутствуют альтернативы. Сейчас объясню, что я имею в виду.

Однажды я заблудился в городе Пасадена. Дело было так: мы сидели вечером в баре и пили пиво. Пиво было хорошее, компания веселая, официантки симпатичные и раскованные. Короче говоря, выпили мы много. В какой-то момент я решил, что мне пора спать, попрощался и пошел в мотель - он был минутах в пятнадцати ходьбы. Задумавшись о чем-то, я через некоторое время обнаружил, что нахожусь в совершенно незнакомой местности. Я спросил у проходившего мимо негра, как мне пройти к Arroyo Parkway. Он показал направление и подробно объяснил. Я зашагал дальше. Минут через тридцать у меня возникло ощущение, что опять иду не туда. Белых людей в этот поздний час на улице не наблюдалось, поэтому снова пришлось обратиться к представителю нацменьшинства. Тот также подробно объяснил дорогу. Получалось, что направление я держал правильное. Взбодрившись, я двинулся дальше. Еще через полчаса город закончился. Передо мной открылись горы.

Наш мотель находился в южной части Пасадены, то есть в стороне, противоположной горам. Я посмотрел на табличку с названием улицы - там было написано: "Arroyo Boulevard". Эти два идиота послали меня на другую улицу!

Было уже около двух часов ночи. Рестораны и магазины закрыты, тротуары пусты и лишь по улице проезжали редкие машины. С полчаса я стоял у дороги, вытянув руку и подняв вверх большой палец, как учили американские фильмы. За это время мимо проехали два или три такси, но ни одно не остановилось. Увидев одинокого прохожего (естественно, негра) я подошел к нему и спросил, не подскажет ли он, как мне взять такси?

- Вы должны позвонить, - ответил он.

Я объяснил, что у меня нет телефона.

- Тогда вам нужно зайти в кафе или аптеку и позвонить оттуда.

- Но все же закрыто! - воскликнул я.

- Да, все закрыто, - подтвердил он.

- Так как же мне взять такси? - еще раз спросил я.

- Вы должны позвонить.

Поняв, что разговор пошел по кругу, я отправился пешком. Самое обидное, что с этой точки прекрасно была видна башня гостиницы "Хилтон", рядом с которой располагался мотель, где мы жили. Но, спустившись немного вниз, я сразу оказывался среди многоэтажных домов и терял ориентиры. Названия улиц мне ничего не говорили, прохожих уже совсем не было, за исключением пары абсолютно пьяных бомжей, к которым даже я побоялся обратиться. Каким-то образом я несколько раз совершал круг и выходил на ту же самую Arroyo Boulevard... Часам к шести утра я все-таки добрел до "Хилтона" и сел там в такси. За рулем сидел индус - настоящий сикх в чалме.

Возможна ли такая ситуация на Востоке? В большом городе, с деньгами в кармане человек не может доехать до гостиницы только потому, что у него нет телефона. Альтернативный путь решения проблемы отсутствует. Даже в Европе такая ситуация маловероятна. Впрочем, Америка - страна молодая и во многом еще недоразвитая.

Второе, что мне там не нравится, это массовая уверенность населения в том, что если много работать, то будешь хорошо жить. Я всегда думал, что нужно не много работать, а хорошо работать. Это наивное американское стремление к количеству, которое никак не перерастет в качество, стремление к тому, чтобы всего было побольше да покрупнее, в ущерб разнообразию и индивидуальности, оказывает на меня угнетающее воздействие. Гигантские порции отвратительной еды, огромные бумажные стаканы с безвкусным кофе, бесконечные магазины невыразительной одежды. Даже индийские лачуги кажутся мне интереснее, чем безликие американские дома...

Взгляд скользит дальше. Скандинавия: Исландия, Норвегия, Швеция и т.д. Я там был. Видел. Нереально красиво и скучно. Скучно до такой степени, что скулы сводит. Там очень хорошо быть человеком, отрешенным от суетности этого мира. Стоять надо всеми и снисходительно улыбаться. Я много думал о том, как достигнуть этого пофигестического состояния - почувствовать себя Григом или Мунком, отбросив одновременно все условности. Чутье мне подсказывало, что такой вариант возможен. Практика не дала результатов.. Я так и не понял, чем эти люди живут... Да и все гуру той культуры кончили плохо. Единственный из всех приличных писателей двадцатого века, воспевший нацизм, жил в Норвегии...

У жены подруга по институту уже двадцать лет живет в Финляндии. Все время звонит и ноет, как ее достала эта Финляндия. Раз в пять лет приезжает в Москву на десять дней и возвращается обратно с выпученными глазами - мол, как вы здесь живете?.. Потом год от нее ничего не слышно... Затем опять звонит и плачется, как ей там в Финляндии плохо... И так уже двадцать лет... Загадочная русская душа. Хотя по национальности она болгарка.

Россия... Вся жизнь связана с этой огромной и пугающей территорией. Я проехал большую часть этой страны, но так и не нашел места, где бы чувствовал себя спокойно и уютно. Этот фрагмент карты достоин отдельного романа - я не буду сейчас на нем останавливаться.

Сингапур, Таиланд, Малайзия... Страны, где за наркотики грозит "секир башка". Я не наркоман - и другим не советую. Но жить в стране, где за то, что какой-нибудь злобный или недобросовестный полицейский подкинет в твой карман пакетик героина, а ты пойдешь на эшафот... Мне не нравится такой расклад. Если государство казнит своих подданных за их слабости, я не могу уважать такое государство...

Австралия, Новая Зеландия, острова Туамоту и прочая Океания... Очень далеко Я знаю, что там бегают кенгуру, летает птица Киви, и туземцы не печалятся о переменах....

У меня был приятель, человек интересной судьбы. По национальности француз с русским именем Алеша он родился во Вьетнаме, а в девяностых оказался в России, где чуть не женился на американке. Потомок аристократов, он мог не думать о деньгах. Никаких занятий он себе не находил и целыми днями резался в компьютерные игры. Как-то мы сидели у него дома и курили длинные папиросы. Я обратил внимание, что на полке стоит огромное количество книг о рыбах. Оказалось, что он большой специалист по морской рыбе - в гастрономическом смысле - и много лет этим занимался. Здесь в те годы он не мог найти себе применения, так как рыба в магазинах продавалась только мороженая, а мороженая рыба, по его словам, пища вредная и невкусная. В его глазах всегда стояла грусть. Он оживлялся лишь тогда, когда речь заходила о рыбе. Промаявшись несколько лет в Москве, он собрался уезжать на Таити. Кроме картин Гогена и фразы из мультика "нас и здесь неплохо кормят" никаких ассоциаций с этим островом у меня не возникало. Его американская подруга ехать отказалась - она делала карьеру, и ни о каких тропиках слышать не желала. Он уехал один. Прожил там несколько лет, а потом перебрался во Вьетнам. Женился на вьетнамке, растит детей. По последним сведениям работает музыкантом - играет на барабане.

Я часто вспоминаю его аристократичные манеры, потрясающий английский, неторопливую манеру разговора. У него загорались глаза, когда речь заходила о рыбе. Он объяснил мне, что рыбу, которую продают в наших магазинах, есть нельзя. Я ему поверил. Но он не дал никакой альтернативы. Он не сказал, где брать рыбу, которую можно есть. Он позорно бежал на Таити. Дай ему, Бог, здоровья.

Я понял, что самая лучшая рыба ловится на Таити. Но стоит ли там жить?

Япония... Потрясающая кукольная страна. Не представляю себя там. Среди фотографий, снятых моей женой в Японии, главным хитом, приводившим всех в восторг, был снимок унитаза в гостиничном номере - технократическое сооружение, похожее на место пилота космического корабля. В кожаных подлокотниках вмонтированы пульты управления с огромным количеством кнопок. "Боязно садиться, - говорила жена, - все время кажется, нажмешь что-нибудь не то и катапультируешься". Кто-то сказал: в Японию прилетели инопланетяне, отстроились, научили японцев нажимать на кнопки и улетели.

Как-то засели мы на крутой студии в Лос-Анджелесе писать альбом. В один из дней тетушка Линда, менеджер студии, сказала: "Завтра вы будете писать вокал. Давайте будем это делать в студии "Б". Это было небольшое помещение, в отличие от студии "А". "Вы сэкономите, а мы заработаем - хотим завтра сдать большую студию под крупный проект". Мы согласились. Мне было интересно, кто там собирается работать. Может, завтра предстоит столкнуться с Чиком Кореа или Стэнли Кларком - частыми клиентами "Файрхауз Рекординг". На следующее утро, войдя в студию, я увидел огромное количество японцев. Это были студенты, молодые ребята лет по двадцать, обучавшиеся музыке в одном из колледжей неподалеку. Все были одеты по-модному, с "кислотными" разнокалиберными прическами. Инструменты у большинства были не дешевые, самые современные и в основном безликие. В общей сложности за весь день на студии их побывало больше ста человек. Они были сгруппированы в ансамбли, перед каждым из которых ставилась задача записать песню "Гордая Мэри" из репертуара группы "Криденс". Их преподаватель, богемного вида американец с серьгой в ухе, сидел на террасе, закинув ноги на стол, жмурился на солнышке и курил марихуану... До позднего вечера меня преследовала "Гордая Мэри". Двадцать пять ансамблей, "одинаковые с лица", сменяя друг друга, играли эту песню в одном и том же темпе, одной и той же аранжировке, с одним и тем же звуком и с одинаковыми ошибками. Мало того, через несколько дней история повторилась, только на этот раз жертвой учебного процесса была выбрана "Изи ливинг" Фила Коллинза. Оказалось, что Коллинз и "Криденс" могут звучать совершенно одинаково... В общем, в японской культуре для меня много непонятного/

3. ИНДИЯ.

Индия вошла в мою жизнь сама по себе. Я ее об этом никогда не просил. Просто в определенный момент у меня появилось смутное желание оказаться там - и через несколько недель я уже стоял на берегу Аравийского моря, ничего специально для этого не предпринимая. Подозреваю, что подобные вещи происходят и с другими людьми.

Уже позже я понял: все, что связано с этой страной, подчинено какой-то магии. Любые действия, мысли и желания, направленные по отношению к ней, проходят через мерило и суд высших сил, воздающих человеку по его карме. По другому порой просто невозможно объяснить происходящее.

Часто говорят: Индия может позвать человека совершенно неожиданно. Она может принять его, как родная мать после долгих скитаний, или отторгнуть, как чужеродный имплантат.

Решив покинуть невозможную Москву, я стал думать о том, в какой стране провести оставшуюся часть жизни. Проблемы патриотизма и любви к родине я к тому времени для себя решил. Честно говоря, чем больше я думал на эти темы, тем меньше понимал значение этого слова - "патриотизм", - пока не перестал понимать его окончательно. Уверен, что этот термин придумали власть имущие, чтобы легче было населением управлять, гнать его на войну и снимать с него мзду. Уберите его из жизни общества, отмените это слово, и сразу же станет бессмысленным существование государства. Мне непонятно, почему, например, человек, считающий себя христианином, должен ставить интересы своей нации выше других. Где-нибудь Христос про это говорил? По-моему, совсем даже наоборот. Мне хочется, чтобы моя жизнь способствовала разрушению границ, любых барьеров, стоящих между людьми: политических, национальных, религиозных. Человечество должно найти способ, как построить единое братство, где к каждому относятся по плодам добрых дел его, а не по вере или языку. Или человечеству наступит конец. Причем, боюсь я, очень скорый.

Итак, требования к месту моего будущего проживания были следующие: хороший климат, недорогая недвижимость, распространенность английского языка среди населения, возможность получения хорошего образования для сына, желательно наличие моря. Ну, в самом деле, не менять же шило на мыло - если уж уезжать насовсем, так найти место получше.

Среди кандидатов естественно оказалась Индия. До первой поездки я практически ничего не знал об этой древней земле. Несколько виденных в свое время индийских фильмов создали устойчивое впечатление, что населяющие ее люди с возрастом не выходят из детства, оставаясь до конца своих дней наивными и непосредственными. Мнения мои о культурных и духовных аспектах индийской жизни были достаточно стереотипными: религия сложная и непонятная, музыка красивая, но длинная.

Я стал искать разную информацию по этой стране в Интернете. В туристических отчетах прежде всего бросались в глаза упоминания о замусоренности и перенаселенности территории. Я загрустил - жизнь в толпе на помойке меня не прельщала. С другой стороны попадались рассказы про сказочный край под названием Гоа, о котором люди отзывались, чуть ли не как о рае на Земле.

И тут вдруг в моем доме раздался телефонный звонок. Звонил мой ученик - успешный бизнесмен, решивший вдруг в зрелом возрасте научиться петь - я уже некоторое время занимался с ним вокалом.

- Привет! Мы тут на Гоа собрались. Поедешь с нами, чтобы занятия не прерывать? Расходы оплачу.

Все произошло так быстро, что поначалу у меня не возникло никаких новых ощущений - несмотря даже на перелет из морозной зимы в солнечное лето.

Мы поселились в небольшой деревеньке под названием Морджим. Три недели я практически безвылазно просидел там. Да мне особенно и не хотелось никуда вылезать. Я подсознательно ждал от этой страны каких-то новых откровений, духовного опыта и сакральных знаний - ведь люди, побывавшие здесь, говорили о том, что Индия многое меняет в собственном мировоззрении. Но ничего этого не было - мне просто было хорошо. Так хорошо, как было, наверное, только в детстве, когда мы жили в Коктебеле, и я все лето напролет лазил по горам, исследовал сливовые сады в поселке и купался в море.

Первое время я никак не мог сформулировать для себя причины этого комфортного состояния. В отличии от того же Коктебеля, здесь, кроме потрясающих закатов, нет каких-то особенных красот. Море не поражает синевой, песок на пляже не сияет белизной, вместо гор - только редкие холмы, а растительность в основном представлена однообразными пальмами. Здесь нет древних достопримечательностей, коими так богата Индия, за исключением малоинтересных развалин старых португальских фортов. Нет здесь и цивильных развлечений в виде аквапарков, теннисных кортов и дискотек. Но есть здесь что-то, чего я не встречал больше нигде.

Я стал понимать людей, с восторгом описывающих свое пребывание в Гоа, но при этом не способных объяснить причины своего восторга. И теперь сам точно так же мучаюсь в поиске определений и эпитетов, словно пытаюсь поймать неуловимое. Словно хочу рассказать человеку, ни разу не видевшему южного моря, что чувствуешь, когда теплая ласковая волна принимает тебя в свои объятия, и ты забываешь обо всем, что оставил на берегу.

Индию вообще очень сложно описать. Она не фиксируется адекватно никакими доступными способами. Сколько, например, я не делал фотографий, находясь там, ничего похожего на действительность у меня не получалось. Смотришь на снимки - вроде, то же море и то же небо, те же дороги и коровы, только куда-то исчезают полутона, превращавшие обычный пейзаж в сказочный, а с ними и ощущения теплоты и уюта. Может быть, поэтому черно-белые фотографии Индии зачастую выглядят более похожими на реальность, нежели цветные.

Прошло уже два года, а я вижу эту картину так, будто происходит это здесь и сейчас.

Пять часов утра. Еще совсем темно. Я поднимаюсь на крышу. Над головой - россыпь ярких звезд в черном бездонном небе. Огромным темно-оранжевым баскетбольным мячом в море опускается Луна. Я провожаю ее взглядом и, когда последний мандариновый кусочек исчезает в темноте, поворачиваюсь в другую сторону. Там за силуэтами разлапистых пальм широко раскинулась темная, блестящая, как зеркало, гладь реки Чапоры. На противоположном берегу светятся редкие огни, бледно отражаясь в воде. Все замерло перед рассветом, и кажется, будто время остановилось... И вдруг за рекой из-за горизонта появляется что-то яркое - как свет маяка, как прожектор заходящего на посадку самолета. Это восходит Венера. Она настолько великолепна, что все, даже самые яркие звезды кажутся незначительными по сравнению с ней. Сначала она слегка дрожит и переливается - будто не звезда это, а мыльный радужный пузырь, - но, поднимаясь выше, светит все ровнее и ярче. А в черной глубине реки я вижу еще одну Венеру - отражение настоящей. И между ними - тоненький серебристый лучик световой дорожки, пытающийся связать стальной струной две ярчайшие точки. Но век его короток - он быстро бледнеет. И сразу же над горизонтом медленно начинает меняться цвет неба - на черной бездне проявляется серо-голубая кайма. Она, словно занавес, поднимается выше и выше, уступая место красно-розовому свечению. Вокруг ничто не шелохнется. Ни один шорох не нарушает величественный покой. И кажется, будто все это предназначается лишь мне одному...

Снова и снова пытаюсь я понять, за счет чего возникает здесь чувство умиротворения и спокойствия, уверенность в том, что ничего плохого с тобой случиться не может. Причем спокойствие это не тупое и бессмысленное. Мне очень хорошо работалось все это время. В голове возникали сюжеты и слова легко ложились на бумагу.

В древних легендах говорится, что Шива, пролетая над этой землей, совершил свой самый божественный акт любви, создав тем самым волшебную ауру здешним местам. И я вполне этому верю.

Что еще меня понравилось в Индии, так это возможность легко и непринужденно вести здоровый образ жизни.

Каждый раз приезжая туда, я чувствую, как в меня начинает вливаться здоровье. Через пару недель замечаю, что меняется мое тело: исчезает выращенный сидячей работой живот, суставы приобретают гибкость, а кожа становится гладкой и упругой. Причем происходит это обычно без каких-либо специальных усилий с моей стороны.

Наличие под боком теплого моря, в котором можно купаться в любое время дня и года, мягкий и ровный климат сами по себе способствуют улучшению самочувствия.

Куда бы вы ни пошли, везде предлагается массаж, аюрведа, тибетская медицина и разнообразная йога по весьма умеренным ценам. Неоднократно мы сталкивались с лекарями, способными с помощью одних только рук проделать точную диагностику всего организма. К тому же зачастую делалось это совершенно бесплатно.

Индийские аптеки удивили не только разнообразием лекарств и низкими ценами, но и высокой эффективностью препаратов. Неопытные туристы везут с собой купленные в российских аптеках лекарства, но оказывается, что в Индии они или не действуют, или действуют не достаточно хорошо. Даже проверенный и надежный иммодиум может не спасти вас от поноса. Но стоит только зайти в любую аптеку и рассказать о своих проблемах, как вам тут же будет выдан препарат, способный в очень короткий срок оторвать вас от унитаза.

Но самое существенное - это еда. И, прежде всего огромный выбор фруктов и овощей по копеечным в нашем понимании ценам. Ежедневно мы привозили с рынка огромные сумки с бананами, апельсинами, виноградом, манго и прочими плодами, названия которых я до сих пор не могу запомнить. От того, что продается в наших северных краях, местный ассортимент отличается не только богатством выбора, но и совершенно другим качеством. Обыкновенные с виду яблоки по вкусу даже сравнить нельзя с теми, которые мы привыкли есть. Впрочем, с фруктами и овощами все в порядке, конечно, не только в Индии, но и во всей юго-восточной Азии - хотя и не везде они стоят так дешево. Для примера скажу лишь только, что стакан свежевыжатого апельсинового сока на улице стоит десять рупий - шесть рублей на наши деньги.

Во-вторых, везде в Индии доступен бездрожжевой хлеб - то есть хлеб, тесто для которого готовится без применения дрожжей. На мой взгляд, рафинированный сахар и дрожжевой хлеб являются главными врагами здорового питания в современном мире. Простой пример: в культурах, где дрожжевой хлеб не употребляют, практически не встречаются толстые люди. Кто, например, видел толстого вьетнамца? Или возьмите Китай, где тоже не видно было толстых людей до появления в стране "макдональдсов" и прочих "благ" современной цивилизации. А теперь посмотрите на пузыри, в которые превратилась чуть ли не половина американской нации благодаря дрожжевому хлебу, составляющему основу их рациона. Спросите также знающих историков и антропологов, которые подтвердят вам, что до появления рафинированного сахара и дрожжевого хлеба в Европе толстые люди встречались очень редко, а также практически отсутствовал целый ряд заболеваний вроде кариеса, подагры и диабета.

В Индии в любом кафе можно купить настоящий хлеб, приготовленный без дрожжей. В меню каждого заведения обычно значится параграф: "индийский хлеб". Вкуснейшие роти, чапати, нааны и досы - лепешки разнообразных видов и форм - подносят к столу еще горячими. Можно заказать, как чистый хлеб, так и разнообразные его вариации с добавлением масла, сыра или чеснока.

Не приверженные вегетарианству люди будут рады там купленной курице, которая еще десять минут назад кудахтала, креветкам и разнообразной рыбе, выловленным из моря за пару часов до подачи на стол. За шестьсот рупий мы покупали на рыбном рынке мешок разнокалиберных креветок (от обычных до королевских), которые затем, приготовленные вкуснейшим образом в ближайшем кафе, с трудом осиливали ввосьмером.

В Гоа вдоль всего побережья рассыпано бесчисленное множество ресторанов и кафе. Да и не только на побережье. Причем, чем дальше от моря, тем ниже цены. Ни Анапа, ни Сочи, ни Коктебель не могут похвастаться такой плотностью расположения точек общепита. Кроме местной кухни, широко представлены кулинарные традиции других стран: с итальянскими ресторанами соседствуют тибетские, с тайскими - русские. В любом из этих заведений можно быть уверенным, что вы не уйдете оттуда разочарованным. Еще встречаются так называемые джус-центры, где вам предложат меню с огромным количеством свежевыжатых соков и оздоровительных коктейлей.

Нужно сказать, что развитой сетью общественного питания отличается не только туристический штат Гоа. По всей стране, практически в любой деревне найдется место, где можно вкусно и недорого поесть.

Возвращаясь из Индии в Москву, первые несколько дней я вообще не могу ничего есть. Купленные в супермаркете огурцы и помидоры организм просто отторгает. И вот тут и начинаешь понимать, насколько далеко от нормальной и естественной пищи мы ушли, проживая в своих мегаполисах и наивно полагая, что наша жизнь - вершина цивилизации. Подумать только, большая часть того, что мы покупаем для наших завтраков, обедов и ужинов - это какие-то коробочки и упаковочки. Одному Богу известно, что в них там намешано. Думаю, даже их производители понятия не имеют о том, какую часть веса продукта составляет разнообразная, подчас просто ядовитая химия. Да и насколько сам продукт после всех обработок, перевозок и хранения сохранил свою первоначальную естественную структуру?

А кто может сказать, сколько месяцев (а, возможно, и лет) путешествовал по миру какой-нибудь помидор, прежде чем попасть к вам на стол? Да и что это за помидор такой, который выдерживает многомесячное хранение? Не бывает в природе таких помидоров. Не помидор это уже, да и вообще не овощ, а что-то явно искусственное. В Индии помидор портится на шестой-седьмой день. Я нигде не видел, чтобы в магазинах овощи хранили в холодильниках, несмотря на жаркий климат. Если вы приходите в магазин и видите на прилавке целый помидор, это значит, что он свежий. То есть, его недавно сорвали с грядки. Если помидору больше недели, то он начинает портиться, и его выкидывают.

Вернувшись в Москву после первой поездки, я стал испытывать смутное беспокойство. Словно наркоман, подсевший на иглу, я все время ощущал желание поймать то же состояние. Но в родных условиях этого никак не получалось. Я стал бродить по разным форумам в Интернете, желая узнать впечатления других людей, побывавших в Гоа, и к удивлению своему обнаружил массу таких же ненормальных. Мало того: оказалось, что некоторые люди проводят там по целому сезону год за годом. А отдельные личности вообще живут там постоянно.

Но и это еще не все. Выяснилось, что подобный эффект оказывает на людей не только райский штат Гоа, но и вся Индия в целом. Кто-то нежится на пляжах Кералы, кто-то колесит по Раджастану, кто-то зависает в Гималаях. И, не смотря на упоминавшиеся уже мусор и перенаселенность, а также на жаркий климат, сезоны дождей и непривычную пищу, вновь и вновь едут туда, словно притягиваемые неведомым магнитом.

Возвращаясь домой, они обмениваются фотографиями, слушают индийскую музыку, скупают новые книги о йоге и путеводители по Востоку, рисуют картины с ганешами, шивами, горами и морями. Здороваясь, говорят друг другу "намасте", а на досуге изучают рецепты приготовления ведических блюд и бегают по городу в поисках индийских специй.

Желание создать индийскую атмосферу в родном доме иногда приводит к трагикомическим результатам. Как-то на одном из форумов наткнулся на объявление - некто под ником Zentropie писал: "Замучила ностальгия по чудесному десерту Банана Фриттерс. Может, кто-нибудь подскажет рецепт?".

У меня был этот рецепт, и я поделился со страждущим. Рецепт был такой:

1 1/4 чашки муки

2 столовые ложки сахарного песка

1/4 чайной ложки ванильного порошка

1/2 чашки молока

1 яйцо

2 столовые ложки растопленного сливочного масла

1 чайная ложка рома

4 очищенных банана, порезанных кружочками

2 чашки растительного масла для жарки

Смешайте муку, сахар и ванильный порошок. Добавьте молоко, яйцо, ром и взбивайте до получения однородной массы. Опускайте в нее банановые кружочки и затем жарьте минут 10-15 в масле, разогретом до 190 градусов, до получения золотистой хрустящей корочки.

В конце я приписал: "Не забудьте отчитаться об эксперименте".

Спустя несколько дней Zentropie снова появился на форуме. "Получилось очень вкусно, - писал он, - примерно 90% соответствия. Хотя 1 чайную ложку рома пришлось заменить ароматным белым вином. Но это было после. А сперва мы взорвали кухню! Я не шучу!"

Zentropie отослал меня в чат, где после кулинарных опытов у него состоялся разговор с приятелем. Привожу этот диалог практически без изменений.

ZENTROPIE: пипец, в субботу прочувствовали принцип водородной бомбы %))
ZENTROPIE: взорвали кухню нахрен )
IGOR: как?
ZENTROPIE: пончики банановые решили пожарить
IGOR: и что, реально взорвали?
ZENTROPIE: по рецепту надо было два стакана подсолнечного масла
ZENTROPIE: мы его хотели довести до кипения, но оказалось, что оно кипит незаметно, в общем за 10 минут там видно неслабая температура внутри масла накрутилась
ZENTROPIE: задымило как-то дико
ZENTROPIE: положили туда пончик, а он моментально обуглился ))
ZENTROPIE: решили выключить огонь и убежали в комнату, ибо было дымно
IGOR: пи*дато
ZENTROPIE: потом зашли через пару минут и смотрим - дыма ваще жесть, ничего не видно и масло горит до потолка
IGOR: потолку - пи*дец?
ZENTROPIE: думаем: надо пожарку срочно, но чувак, молодец, додумался ливануть в эту адскую бездну стакан воды
IGOR: идиот!
IGOR: он же еще хуже сделал
ZENTROPIE: естественно, моментально вода разложилась при такой температуре на водород и кислород
ZENTROPIE: видимо вышло 1:1, известная взрывоопасная смесь
IGOR: жертвы есть?
ZENTROPIE: е*ануло так, что мы сразу убежали, всю кухню и весь коридор как напалмом накрыло
IGOR: фотки не делали?
ZENTROPIE: вся кухня черная, занавески обуглились, расплавило вентиляционные решетки
ZENTROPIE: и кучу мелочей
ZENTROPIE: один слабый ожег у чувака, через часика два сошел
ZENTROPIE: какие на *уй фотки!
ZENTROPIE: там такой пи*дец был, неясно, как мы легким испугом отделались
ZENTROPIE: адреналина е*ать скока в*уячило :)))
IGOR: жесть!
IGOR: пончики рулез!

Комментарии: 22, последний от 18/06/2012. © Copyright Шевцов Михаил (gabblers@mail.ru) Обновлено: 28/08/2009. 46k. Статистика. Повесть: Индия	Оценка: *6.226** Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта

"Заграница"

Путевые заметки

Это наша кнопка

Комментарии: 22, последний от 18/06/2012. © Copyright Шевцов Михаил (gabblers@mail.ru) Обновлено: 28/08/2009. 46k. Статистика. Повесть: Индия		Оценка: *6.226** Ваша оценка:
Аннотация: Рассказанная от первого лица история бывшего музыканта, не нашедшего места в современной жизни и разочаровавшегося в идеалах "общества потребления". Заинтересовавшись информацией о "городе будущего" Ауровиле, он отправляется в Индию, чтобы, прожив там несколько месяцев, на собственном опыте составить впечатление о жизни и устройстве этого уникального поселения. Многочисленные встречи с людьми, как в самом Ауровиле, так и по дороге к нему; общение с ауровильцами и туристами - прежде всего нашими соотечественниками; различные забавные и необычные ситуации; описание жизни города и окружающей его природы; дорожные впечатления и индийские реалии оказываются хорошим поводом для размышлений о судьбе нашей цивилизации и месте в ней человека, ищущего пути духовного развития. Книга выходит в сентябре 2009 года в издательстве "Ад Маргинем". Здесь можно прочитать 3 первые главы романа.

Шевцов Михаил: другие произведения.

Дорога в Ауровиль.