В жизни их вновь наметился разлад. Леонид наотрез отказался от предложенного Линой объединения двух комнат на большее или, если удасться, отдельное жильё, сославшись на необходимость спокойно работать в одиночестве, иногда ночами. Какой жене это было бы приятно?
Лина обиделась, расплакалась и сказала, что, наверное, она больше не нужна ему, и у него есть на примете кто-то помоложе и покрасивей. Леонид утешал её, уверял, что обязан ей всей жизнью, что никогда, никогда не променяет её ни на кого, да и никто ему не нужен. Но она не услышала главного. Он не сказал, что любит её. И Лина этого не забыла.
Вскоре она почувствовала, что настал конец их отношений, как тогда, до ареста, когда у него появилась любовница. Она не была уже молодой вспыльчивой женой. Ей совсем не хотелось вновь оказаться одной.
- Почему я должна отпускать от себя такого успешного интересного мужчину и коротать век одинокой стареющей женщиной, уступать его после стольких мучений сопернице?- думала Лина, ожидая бессонной ночью своего неверного мужа.
И Лина осталась с ним, поддерживая порядок и домашний уют в двух квартирах, принимая его друзей, не надоедая ему, когда он, случалось, неделями уединялся в своей холостяцкой квартире. Пытаясь вызвать его ревность, она завела роман с одним молодым актёром, но изменить мужу не смогла, и сама прекратила ненужную связь.
Все эти женские хитрости отдалили их расставание не надолго. Он появлялся у неё всё реже, при встречах ссылался на занятость, от него пахло хорошими духами, дорогими сигаретами и коньяком, он был сыт и наглажен без неё, а она, понимая, что рядом с ним есть другая или другие, из гордости не спрашивала ни о чём. Всё реже появлялись они вместе в обществе, и вновь нашлись доброжелатели, рассказывающие ей о том, о чём она знать не хотела. Так долго продолжаться не могло.
Однажды Леонид появился у неё рано с большим букетом цветов. Он только что сдал спектакль и объявил, что этот вечер они проведут вдвоём. Заранее был заказан столик в лучшем ресторане. Они прошлись пешком по морозной Москве, ресторан находился в центре, недалеко от её дома. Леонид, само обаяние, был весел, предупредителен, остроумен, осыпал Лину компли-ментами. Она действительно была хороша в тот вечер, её всё время приглашали на танец молодые и не очень молодые мужчины. Она всем отказывала, все танцы были их, её и Леонида, и они кружили, выделывали замысловатые па, буквально летали по залу, демонстрируя мастерство профессиональных артистов и близость влюблённых друг в друга людей. Им аплодировали.
Этот вечер был последним счастливым вечером в её жизни, в дальнейшем она танцевала только на сцене. Дома Леонид явно поскучнел, много курил. От выпитого вина у Лины слегка кружилась голова, и она уже засыпала, когда он сказал тихо, обыденным голосом:
- У меня вчера родился сын. Его мать, молодая женщина, артистка моего театра, приезжая, только окончила театральный, способная, влюбилась в меня. Я подлец, не смог устоять, а теперь не могу оставить её с ребёнком. Прости меня, родная, если можешь. Я знаю, чем обязан тебе, никогда не забуду, выполню любую твою просьбу, всегда можешь рассчитывать на меня, но я люблю её и ребёнка. Ты сильная, а они без меня пропадут.
Лина не знала, что сказать, она только почувствовала, что жизнь её кончена. Ему она сказала только: - Уходи немедленно и никогда не попадайся мне на глаза.
Леонид увидел её бледное, искажённое ужасом лицо и понял, что должен уйти . Он позвонил Лине на следующий день и потом много, много раз, домой и в театр, справлялся о её здоровье, она не отвечала на его звонки. Он позвонил дяде, которому хотел объяснить происшедшее, но тот обругал его и обещал разобраться с ним по-мужски. Кое-кто из друзей, знавших их историю, прекратили с ним общение, хотя сами были не безгрешны и женаты не по одному разу.
Видимо, судьба немолодой уже, так много пережившей самоотверженной одинокой женщины, затронула какие-то струны в душе у многих из этой, часто бесшабашной, богемной театральной братии, не придававшей особого значения таким понятиям, как супружеская верность и крепость брачных уз.
Наступил сезон летних гастролей и отпусков, закрылись на время двери московских театров, постепенно забылась и эта история. Лина продолжала работать в театре. Были у неё подруги и даже однажды она собралась замуж, но так и не вышла, привыкла к одиночеству и независимости.
Дважды приезжала в гости сестра с мужем и сыном. Муж во время войны был ранен, принимал участие в войне с Японией, так и остался служить на Дальнем Востоке, вышел в отставку в чине полковника. Поселились они сначала в Хабаровске, а затем переехали к сыну во Владивосток. Сын - морской офицер, женат, у него двое сыновей - близнецов.
Дядя умер давно. Когда приехала в гости сестра, собрались они с двоюродным братом, тем "мальчиком из гетто", последним, кто видел живым их отца, сделали надписи на памятнике дяди в память о погибших в Одессе от рук фашистов родных. Эта могила - всё, что осталось от их некогда большой еврейской семьи. От тёти с мужем, как и от многих ленинградцев-блокадниках, даже могилы не осталось, только мемориал на Пискарёвском кладбище в Ленинграде, который Лина посещала не один раз.
ГЛАВА 16. ОДИНОЧЕСТВО. СОСЕДИ. ПОРТРЕТ В ПРИХОЖЕЙ.
Друзья постепенно отдалились, особенно после переезда в этот новый район, от которого, как говорили москвичи, было ближе к Ленинграду, чем к центру Москвы. Иногда они звонили, справлялись, как шутила Лина, узнать, "жива ли она ещё". Но и звонков становилось всё меньше. Что интересного может рассказать пенсионерка, ведущая замкнутый образ жизни? Что прочитала или увидела по телевизору?
Она всегда не очень любила общение по телефону. Другое дело во время редких встреч, когда она выбиралась к ним в гости или в театр. Лина оставалась на несколько дней в городе, чаще всего у брата, и совершала длительные прогулки с кем-нибудь по местам, где прошли лучшие годы её жизни. Тогда она говорила очень много, подробно вспоминая, что происходило много лет назад, удивлялась переменам, считала, что они не всегда к лучшему.
Шли годы, ноги болели, поездки "в город" стали ещё большей редкостью. Оставались только её дневник и письма сестре, на которые Лина долго ждала ответа, сестра писать не любила.
Было тоскливо без людей, и ей захотелось сблизиться с кем-нибудь из соседей, вот хотя бы с этой парой интеллигентных людей, которых она пригласила в гости. До этого они познакомились, встречаясь иногда на прогулке в небольшой рощице неподалёку или на скамейке возле дома, беседовали на разные темы, знала, что переехали недавно из Сибири, оба работали там в институте, теперь на пенсии, в Москве у них дочь и внук.
Подготовка к приёму гостей оказалась для неё непростой, сахар забыла купить. В магазин идти было неблизко, попросила соседей одолжить.
То, что произошло дальше, иначе как подарком или усмешкой судьбы не назовёшь. Зайдя к соседям впервые, в прихожей Лина обратила внимание на рисованный портрет мальчика. Портрет явно был написан хорошим художником, она в этом разбиралась. Лину охватило странное волнение. Смуглый малыш с копной чёрных кудрявых волос и весёлыми карими глазами, как будто был ей знаком. Соседка заметила её заинтересованность:
- Это наш внук, Илюша, рисовал художник, друг его отца. Знаете, отец его был тоже, как Вы, евреем, поэтому он такой тёмненький, на нас непохож.
Мы сами из Томска, может, слышали такой город в Сибири? Муж отставник, полковник, работал там в Политехническом на военной кафедре, а я политэкономию читала. Институт большой, на всю Сибирь знаменитый. Да вот, как муж у дочки умер, пришлось нам в Москву перебираться. Она театральный окончила, но когда ребёнок родился, муж настоял, чтобы из театра ушла, а сам немолодой был, вскоре умер. Так и осталась она одна с ребёнком без мужа и без работы, в одной комнате в коммунальной квартире. Но из Москвы уезжать не захотела, прописку боялась потерять.
Пришлось нам работу оставить, дачу продать, большую квартиру в Томске на однокомнатную в Москве ещё и с доплатой, сменять. А что было делать? Дочь у нас одна, внук тоже пока один. Да вот теперь вторично замуж вышла, кажется, удачно. Новый муж - молодой учёный со степенью, к внуку хорошо относится, третий год живут.Он на работу дочь отпустил, правда, не в театре она теперь, детскими кружками руководит, но что поделаешь, артисток в Москве много.
Внук большой уже, тринадцать лет, завтра обещали его привезти, а сами не останутся, в гости приглашены, так что, если не против, мы с внуком к Вам придём.
ГЛАВА 17. ПОДАРОК СУДЬБЫ. ПИСЬМО И ВЫЗОВ ИЗ ИЗРАИЛЯ. ИЛЬЯ - СЫН СВОЕГО ОТЦА.
Лина почувствовала, как у неё мгновенно подскочило давление. Это же сын Леонида! Спросила фамилию, сошлось.Поблагодарив соседку за сахар, она ещё раз повторила приглашение, и с трудом добралась домой. Печь, как предполагала, не было сил, решила, что купит готовый торт, а пока, взволнованная, улеглась в постель и долго не могла уснуть, размышляя о непредсказуемости судьбы и случайности встреч в этой жизни.
После предательства Леонида, она запретила себе думать о нём, хотя не думать не могла. В начале они сталкивались иногда на премьерах и актёрских тусовках, коротко отвечала на его приветствия, избегая всякого общения. Видела мельком его молодую жену, слышала, что он болел, не пошла на его похороны, за что общие друзья осуждали её. Но всё, что было связано с Леонидом, на столько глубоко задевало её, приводило к таким последствиям, что Лина в целях самосохранения, помня, что за ней некому ухаживать в случае болезни, находила способы отвлечься от мыслей о нём. Много читала, пробовала писать воспоминания и пьесы, одну из которых напечатали в театральном журнале и поставили в двух периферийных детских театрах.
Время шло, прошла и острота переживаний из-за измены Леонида, и вот такая неожиданность! Успокоившись, Лина почувствовала, что ей это не в тягость, а даже приятно, страстно захотелось увидеть сына Леонида. Какой он, что унаследовал от её единственного в жизни любимого мужчины?
Приём прошёл оживлённо. Увидев у Лины на книжной полке вставленный в рамку рисунок того же художника с изображением Леонида с трубкой, соседи удивились сходству человека с их бывшим зятем, но и представить не могли, что это и есть он, а Лина - его бывшая жена . Она об этом пока им не сообщала.
Илья, не очень воспитанный мальчик, сразу начал перебирать книги. Заметил книги на непонятном языке, поинтересовался, на каком. Узнав, что они на языке идиш, спросил то ли с детской непосредсвенностью, то ли с подростковой развязностью: - А Вы что еврейка? На что Лина ответила ему в тон:- А ты что имеешь что-то против?
Дедушка начал было выговаривать внуку, но мальчик, ничуть не смутившись, продолжил тему:
- Я тоже наполовину еврей, а ребята то жидом, то цыганом дразнят. Я дерусь с ними за это, но надоело. Дядя Андрей мне свою фамилию дать хочет, усыновить, но тогда и школу менять придётся, а то засмеют.
Гостям эта тема совсем не нравилась, они перевели разговор на городские проблемы, потом рассказывали о Сибири, а мальчик, найдя для себя интересное чтиво, затих в сторонке с книгой, которую попросил взять с собой.
Уходя, он задержался в комнате, и тихо, чтобы не слышали взрослые, сказал:
-Мне кажется, что на рисунке мой папа, я помню его. И Лина неожиданно для себя прижала и поцеловала мальчика.
С соседями отношения оставались хорошими, полковник часто предлагал ей принести что-нибудь из магазина, помогал устранять мелкие поломки, а вот жена его не особенно стремилась к сближению, хотя иногда приглашала на обед или на вечерний чай, но Лина большей частью отказывалась.
Илья привязался к ней, заходил, когда бывал у соседей, брал почитать интересные книги. У Лины сохранялись довоенные и даже дореволюционные издания с буквой "ять", что очень забавляло мальчика. Бабушка явно ревновала внука, который был у них не таким уж частым гостем.
А однажды тайна перестала быть тайной. Лину увидела мать Ильи, и несмотря на то, что знакома с ней не была, видела лишь мельком много лет назад, признала в ней бывшую жену Леонида.
Претензий к предшественице соседи не предъявляли. Леонид был для них уже давним прошлым, и в конце концов, не она увела мужа у законной жены, а напротив, их дочь. Но они хотели, чтобы мальчик, приняв фамилию и отчество отчима, считал его своим отцом, забыл о своих еврейских корнях, чувствовал себя совсем русским, несмотря на еврейскую внешность. Напоминание об этих корнях их не радовало.
Жизнь Лины протекала однообразно, без событий и перемен, а
пока неожиданно ей не позвонила соседка по старой квартире и
сообщила, что на её имя пришло заказное письмо. Почтальон, зная, что она давно не живёт по этому адресу, спрашивал у соседей её новый адрес и сказал, что письмо из Израиля.
Бывшие соседи, как все советские люди, зная, чем грозит связь с заграницей, тем более, с сионистским Израилем, ему никаких сведений не дали, но она, если не боится, может зайти в их почтовое отделение и получить письмо.
Лина немного побаивалась, сама не зная чего, но любопытство взяло вверх. Позвонив брату, она предупредила, что переночует у него, и отправилась в город. Письмо уже собирались отправлять назад, но она успела его забрать. Писал незнакомый ей родственник, оказавшийся двоюродным братом, сыном одной из сестёр отца, уехавшей в Палестину ещё до революции. Оказывается, мать родственника до войны писала своей матери, бабушке его и Лины, в Одессу, но та просила братьям в Москву не писать, чтобы у них не было неприятностей с властями.
Им удалось узнать о судьбе родных в Одессе, но им неизвестна судьба других родственников. Мать его перед смертью просила, чтобы он продолжил поиски родни, что он и делает. Адрес Лины он узнал случайно от её бывшего приятеля - коллеги по ГОСЕТу, добравшемуся через Польшу в Израиль, и он надеется, что она ему ответит.
Лина ответила, указала новый адрес, и через некоторое время получила красивый конверт, в котором лежало письмо, скреплённое большой красной печатью, приглашающее её от имени Правительства Государства Израиль переехать на постоянное место жительства с целью воссоединения семей.
Они с с московским братом долго рассматривали письмо, и он неожиданно сообщил, что непрочь уехать, а жена давно об этом мечтает. Благодаря стараниям дяди, после всего пережитого, брат окончил техникум, работал всё время на одном и том же заводе мастером, жена там же работала в бухгалтерии, у них две девочки- школьницы, живёт с ними тёща.
По просьбе Лины вызов был послан и этой семье. Она знала, как трудно уехать, большинству отказывают в разрешении на выезд. Слышала она о борьбе, которую ведут еврейские активисты за свободный выезд из страны, многие платят за это свободой, а все выезжающие подвергаются обсуждениям и осуждениям в своих коллективах, изгоняются из партии и увольняются с работы.
Ей, одинокой беспартийной пенсионерке, желание уехать ничем особым не грозило, но охоты покидать свою страну, Москву, менять образ жизни не было, как не было и достаточно сил. Лина решила посоветоваться с сестрой. От сестры пришёл ответ, полный тревоги. Если Лина посмеет не только уехать, но и переписываться с родственниками заграницей, она разрушит её семейную жизнь, карьеру её сына, будущее её внуков. Ведь они русские, военные, партийные, в анкетах вынуждены будут указывать, что за границей у них есть родственники, а если скроют, будет ещё хуже. И Лина, успокоив сестру, всякую связь тогда с Израилем прервала.
А двоюродный брат с семьёй уехал, навсегда покинув страну, где узнал столько горя, предательства и ненависти .
Прошло ещё пять лет. Лина постарела, одна, совсем одна. Редкие письма из Израиля, почему она тогда не поехала? А теперь совсем никого не выпускают, и как может она подняться и ехать одна? Сестра совсем перестала писать, боится что ли? Только звонит иногда, правда, зовёт жить к ним. Но это ещё дальше, чем Израиль, и зачем? Быть приживалкой в чужой семье? Нет, лучше уж тут в своей квартире. И у неё есть Илья.
Этот чужой мальчик стал для неё самым близким человеком. Он привязался к ней, делится самым сокровенным, называет своей учительницей. Илья окончил школу с медалью, готовится поступать и не куда-нибудь, а в театральный институт, хочет быть, как Леонид, режиссёром. Двери для него открыты, ведь по паспорту он русский, но чувствует себя и евреем. Соседи винят в этом Лину, они теперь считают её злейшим врагом.
- Заморочила голову мальчишке! - обвинили они её прилюдно.
Но разве она виновата в том, что бьют, как говорили ещё в старые времена, "не по паспорту, а по морде". Вот и недавно хулиганы пристали к Илье, когда он гулял со своей одноклассницей по парку. Хорошо, что во-время борьбой занялся, сумел отбиться. Из книг узнал он историю еврейского народа, историю страданий и борьбы за своё государство, от Лины - историю жизни своего отца. От неё же услышал правду о Холокосте, о гибели на Украине своих еврейских бабушки и дедушки.
Об истории семьи Лины он прочитал в записках, она писала их в разные годы, и в пьесе, которую Илья обещал ей когда-нибудь поставить. Лина рассказала будущему режиссёру, каким видит она этот спектакль, как показать характер людей из народа, признанного своим сыном Леонида, который чудесным образом стал и её сыном.