Четыре дня в Одессе двадцать лет спустя. День второй
Утро 7 мая началось с завтрака в Интернет -кафе, который предоставляется постояльцам гостиницы бесплатно. Интернет-кафе - это небольшая комната на первом этаже, около лифта. Первая часть названия была представлена высокой буфетной стойкой, за ней на стене во всю ширину стойки неглубокие стеллажи в несколько этажей и настенные часы с забавным циферблатом. У стены, противоположной стойке, стояли четыре или пять небольших столиков с квадратными столешницами. А интернет -это широкая полка, как продолжение стойки, вдоль оставшейся части стены, на которой стояло несколько плоских дисплеев с клавиатурами, Компьютер, вернее, системный блок я увидел только за стойкой у молодой симпатичной буфетчицы, которая начинала кормить постояльцев гостиницы ровно в восемь часов утра.
Завтрак, если сравнить с континентальным завтраком, который мы ели в одной из лондонских гостиниц, был обилен. Он включал: крутое яйцо приятного цвета светлого какао, тонкий ломоть хлеба, покрытый более тонким срезом варёной колбасы и залитого расплавленным сыром. Кроме того, маленький круглый медовый пряник, чашечка чая или кофе. На мой взгляд, это вполне достаточно для человека, который мечтает не что поесть, а как бы меньше съесть.
На это утро мы запланировали посещение двух кладбищ, Северногонедалеко от жилмассива Котовский и Таировского в одноимённом жилищном массиве. Мы вышли из гостиницы. На улице стояло замечательное одесское майское утро потому, что в воздухе ещё сохранилась прохлада прошедшей ночи. Напротив гостиницы, на Соборке, как говорили, раньше, когда Собор ещё не восстановили, бурно цвели одесские каштаны с будто бы игрушечными вертикально стоящими ёлочками белых мелких цветов на широко раскинувшихся над аллеями зелёных ветвях.
Мы садимся в японскую Тойоту -Королла и едем по Преображенской по направлению к Пересыпи. И первое, что бросается в глаза, это изменившийся внешний вид углового здания бывшей канцелярии Новороссийского генерал-губернатора. При губернаторстве графа М. С. Воронцова тринадцать месяцев коллежским секретарём служил у него сосланный царём на юг А.С. Пушкин. Один из талантливвых артистов Одесского театра музыкальной комедии в амплуа герой-любовник Юрий Дынов сочинил пьесу в стихах, которая была посвящена пребыванию Пушкина в Одессе. Пьеса так и называлась 'Всего тринадцать месяцев', и была успешно поставлена на сцене Русского театра. Роль Пушкина досталась заслуженному артисту республики Владимиру Наумцеву. Владимир Михайлович сыграл поэта, по моему мнению, превосходно.
Но возратимся к угловому зданию. Его красиво надстроили (Фото 01) ещё одним этажом, а угол крыши увенчали оригинальным красным параллепипедом, напоминающим феску. Эта красного цвета конструкция как бы сверху накрыта белой квадратной крышечкой с шариком. Мне показалось, что здание стало выглядеть более нарядным и даже эффектно. Кстати, два угла улиц Дерибасовской и Преображенской были видны из окна нашего гостиничного номера. Я сфотографировал их через стекло, когда шёл лёгкий весенний дождик (Фото 02).
Со стороны Преображенской улицы примерно по середине дома бывшей генерал-губернаторской канцелярии был неприметный лестничный вход внутрь подвального помещения -пивной. именовавшейся Гамбринус. Именно эта пивная описана в одноимённом рассказе А.И Куприна. После войны я успел там побывать дважды, успел, потому что в шестидесятые годы этот подвал, оказавшийся под ювелирным магазином, который размещался над ним на первом этаже, закрыли, и вход замуровали. Через некоторое время открыли новый 'Гамбринус', но уже в Колодезном переулке.
Первый раз я попал туда с 'корешами' в начале пятидесятых годов, когда учился в мореходке. Насколько мне помнится, низкое подвальное помещение имело гэ-образную форму, и ничто не напоминало купринское описание былого 'Гамбринуса'. Не было там больших дубовых бочек в качестве столов и бочек, размером поменьше, вместо стульев. Но, наверное, пивная была также тускло освещена, как при Куприне, из-за нависшего густого табачного дыма и также стоял такой же неутихающий гул от многолосных разговоров. Это была 'забегаловка', где и на скорую руку можно было выпить не только пиво и закусить не только холодным блюдом,
В нашей небольшой молодёжной компании за квадратным столом в зале на входе в пивную был мой сокурсник, которого все звали Мишаня. Этот худой высокий парень любил, как теперь говорят, постоянно 'прикалываться'. Он начал свою курсантскую жизнь с того, что всех сокурсников называл 'Мишаня'. Это 'мишаня' так прочно к нему приклеилось, что иначе его уже не называли, хотя при рождении родители нарекли его Виктором. Родом он был из азовского города Мариуполя, который Мишаня иначе, как Мариамполь не называл. Ему нравилось в повседневных словах изменять традиционное ударение, например, в слове помидоры он, балуясь, намеренно ставил ударение на второй слоге. Когда в училище пришло письмо от девочки, адресованное самому высокому курсанту, то в результате замера роста, оно досталось ему. Но это было до эпохи последующей акселерации.
В Гамбринусе мы познакомились с пересыпскими девицами, несколько старше нас возрастом. Они приглашали нас в гости на Пересыпь, но мы не поехали. В общем, время провели весело. Конечно, никто из нас корешей - сокурсников не предполагал, что наш Мишаня, а точнее Виктор Георгиевич Шкурин со временем станет Народным артистом Украины и одним из лучших режиссёров документального кино.
Второй и последний раз я побывал в Гамбринусе, кажется, в 55-ом году по поводу того, что восстановил потерянную стипендию и решил отметить это приятное событие с двумя институтскими сокурсниками. Подробностей многочасового пребывания в пивной сегодня уже не помню, хотя был в нормальном состоянии, но запомнилось, что на следующий день в институте на лекции по 'Электрооборудованию подъёмно -транспортных иашин' мне очень захотелось выпить волы, и я попросил у доцента разрешения выйти. Каково же было моё удивление, когда, попив холодной воды, снова почувствовал лёгкое опьянение.Наверное славный покровитель пивного дела король Гамбринус попрощался со мной, он то точно знал, что я больше у него в гостях не буду.
На входах в Городской сад со стороны улиц Преображенской и Гаваной появились ажурные металлические решётки. Красиво и функционально!
Мы едем по мимо университетского корпуса, дома на углу Малого переулка, в котором жила Народная артистка УССР Л.И. Бугова, которую я уже упоминал. Она была настолько выдающейся актрисой, что её приглашали в труппы московских театров, но она сохранила верность Одессе. Справа, промелькнул памятник маршалу Р.Я.Малиновскому (Фото 03),он дольще всех в советской истории возглавлял министерство. Сворачиваем на Софиевскую улицу, едем мимо дома, рядом с которым тоже жили наши друзья (фото 04.). Проезжаем мимо Картинной галереи (Фото 05.), я там бывал неоднократно, но более запомнились интересная выставка чёрно-белых фотографий на морские темы и выставка шокирующих необычностью картины Ильи Глазунова.
Спускаемся по Нарышкинскому спуску (фото 06) к Пересыпскому мосту. Теперь Нарышкинский спуск переименован в спуск имени А.И. Маринеско в честь знаменитого героя моряка-подводника. Александр Иванович Маринеско в тридцатые годы прошлого столетия учился в нашей мореходке на Канатной 8, и она теперь официально называется Одесским мореходным училищем имени А.И.Маринеско Одесской Национальной морской академии. Национальная морская академия- это бывшая "Вышка", то есть Одесское высшее мореходное училище, переименованное впоследствие в высшее инженерное морское училище.
Проезжаем под Пересыпским мостом, а за ним начинается неоднократно воспетая "в песнях за Одессу" Пересыпь. Мы едем по бывшей Московской улице, а теперь это улица Черноморского казачества. Название изменилось, а внешний вид улицы пока нет. Не видно единственной в Одессе до нашего отъезда синагоги на улице Лесной. Туда ездила моя тёща за мацой, взамен привезенной ею муки c соответствующей доплатой за выпечку. А я ещё помню, что в магазине на Преображенской рядом со входом в кинотеатр имени Горького, после отмены карточной системы свободно продавали мацу, как например, пряники. Мне она нравилась с халвой. Оказывается, что летом 1992 года от старости здание синагоги на Лесной развалилось. А вот здание бывшнй православной церкви, в котором в советское время размещался мебельный магазин, сохранилось и после реставрации называется иконы Казанской Божьей матери.
По ходу движения промелькнуло с правой стороны выделяющееся здание Мукомольного техникума, построенное в середине прошлого века (фото 06). Далее справа переулок, по которому можно проехать и пройти к Хлебной гавани Одесского порта. В конце пятидесятых годов, будучи сменным механиком механизации второго района, мне иногда приходилось по службе ездить из порта туда ночью на автопогрузчике, другого транспорта в моём распоряжении тогда не было. А потом, когда я преподавал в мореходке, то водил курсантов из училища на Хлебную гавань пешком, чтобы размялись от занятий. Я демонстрировал и объяснял им принципы работы первого отечественного портального краном с программным управлением, который стоял там на причале, где перегружали импортное зерно.
Нашу машину как бы сопровождает голубой вагон трамвая, то отставая, то нагоняя нас. Все трамваи, которые я видел в Одессе, почему-то стали одинарными, без прицепного вагона. Меньше стало троллейбусов, но в центре появилось много жёлтых небольших автобусов-маршруток. (фото 08).Таких маршруток раньше в Одессе не было.
В окне автомобиля продолжали мелькать разноэтажные постройки, среди них успел заметить высокое четырёхэтажное здание Сахарного завода с одной стороны, потом скульптуры мужчины слева и женщины справа на пьедесталах бывшего кинотеатра "Орбита" (фото 09) на другой стороне улицы. Бывший завод имени Октябрьской революции, появившейся справа (фото 10), мне печально памятен маленькой двухэтажной больничкой, примостившейся у его забора со стороны улицы. В палатах и коридорах, где лежали больные, пахло гарью заводского литейного производства и нагло хозяйничали усатые коричневые тараканы. В этой страшной обстановке умерла в феврале 90-го года моя мама, заражённая желтухой. А сейчас мы едем к ней на могилу на Северное кладбище.
Проезжаем Лузановку и сворачиваем на проспект Добровольского. Слева видны, отдельно стоящие, по-вилимому, новые одно-двухэтажные красивые виллы. По обеим сторонам проспекта череда стандартных высотных зданий. Есть среди них и новые, они напоминают киевские высотки- многранники и отличаются большим объёмом. На проспекте Добровольского установлен высокий памятник космонавту. И снова воспоминание.
Как-то папа попросил меня для его большого и любимого друга, увлекающегося коллекционированием фотографий памятников, сфотографировать этот памятник. Мы с женой в один из осенних воскресных дней забросили все свои домашние дела, которые обычно накапливались за рабочую неделю, и поехали на посёлок Котовского. Разыскали памятник Добровольскому, сфотографировали в разных ракурсах, отпечатали фотографии, и папа отослал. Через какое-то время я поинтересовался у папы, понравились ли фотографии коллекционеру. Папа смутился, потому что у его любимого друга фотографии памятника оказывается уже были, и его просьба была просто шуткой. Он, зная, что я много времени провожу за письменным столом, и хотел, чтобы я на несколько часов отвлёкся.
Проспект Добровольского заканчивается, и мы сворачиваем на более узкую дорогу, проходящую мимо кладбища. На кладбище благоухает распустившаяся сирень. Мы покупаем цветы, поминальную свечу, и я по памяти ищу могилу мамы. Медленно идём минут десять. Солнце то появляется, то исчезает. Такая погода характеризуется в метеосводках, как переменная облачность. Посетителей на кладбище немного.
Могила и памятник маме в относительном порядке, то есть фотография и ваза для цветов на месте, низких ажурных чугунных ограждений по периметру памятника уже нет. Наверное, утащили для сдачи в металлолом. На земле валяется одна секция с остатками бетонного фундамента Зять предлагает её выбросить вместе остатками от фундамента других, уже не существующих секций.Дочка с затем убрали могилу, поставили пахучую сирень в вазу, зажгли поминальную свечу, сфотографировали, и мы все постояли, помолчав. "Мир праху твоему, дорогая мамочка", - в этом случае очень уместное пожелание. Пусть подольше сохранится на твоей могиле памятник, как символ нашей светлой памяти о тебе.
Уже полдень, солнце окончательно определилось в своём поведении и начало изрядно припекать. Пора снова в путь в другой конец города,к Таировскому кладбищу. От Северного кладбища мы возвращались к Лузановке уже не по проспекту Добровольского, а по Днепропетровской дороге. Если смотреть в сторону Пересыпи, то сейчас идёт интенсивное застройка с левой стороны Днепропетровской дороги, ближе к морю.
Мне режет слух, когда в городе улицу называют дорогой. Неужели так трудно подобрать соответствующее название? Вот возвратили улице Суворова прежнее, совершенно правильное название - Приморская, так назовите Днепропетровскую дорогу улицей Суворова и даже таблички с указанием номеров домов можно не менять, так как на них не указано название улицы, то бишь, дороги.
Проехали мимо дома на Днепропетровской дороге, в котором жили мои родители с детьми и внуком. Вокруг дома всё беспорядочно заросло зеленью. Видно, что за насаждениями никто не следит. Вчера наши дети уже побывали там, соседи по дому моих родителей помнили, а детей нет. Это естественно, ведь они на свои работы уезжали раним утром, а возвращались поздно вечером. Сегодня у этого дома останавливаться не стали, надо торопиться.
К началу Пересыпи выехали по улице Деда Трофима, теперь она называется Церковной.Уже начался новый учебный год, когда в нашем шестом "БЭ" классе 43-ей средней мужской школе с опозданием появился новый мальчик Серёжа. Отец его, моряк, капитан первого ранга, служил на Балтике в бывшем немецком городе Пилау, который сейчас, кажется, называется Балтийск. В том году его отец получил новое назначение, и родители отправили Серёжу временно к бабушке в Одессу. Она жила на улице Деда Трофима. С Серёжей мы подружились, и я иногда провожал его на улицу Деда Трофима, а потом также пешком возвращался домой на Преображенскую. Сережа очень напоминал внешним видом и одеждой немецких подростков, которых мы могли увидеть только в кино. В первый послевоенный год мы ходил в школу кто в чём горазд, большей частью в обносках, он же приходил в щколу в настоящем твидовом костюме. Был он всегда собранным, аккуратным, отлично учился, не участвовал в мальчишеских проделках и, всесте с тем, пользовался уважением всего класса. На следующий год Серёжа уехал к родителям. Мы некоторое время переписывались, а потом меня захлестнули непростые события собственной жизни.
И вот я снова на этой улице, пытаясь вспомнить дом, где жил Серёжа с бабушкой и размышляя, как могла сложиться дальнейшая жизнь образцово-показательного мальчика из хорошо обеспеченной семьи .
Через другой туннель под железнодорожной насыпью выехали на Балковскую улицу, бывшую Фрунзе. В старой части Одессы теперь многим улицам возвратили дореволюционные названия. Многие из них оригинальные, то есть такие, которых нет в других городах. Ведь ни в одном городе нет, например, второй Дерибасовской, а в Одессе нет, например, Вагжановского переулка, что в находится только в городе Тверь. Бывая в командировках, мне нравилось коллекционировать названия улиц, проспектов, переулков, присущих только одному городу. Коллекция в доперестроечное время получалась бедной. Сейчас она, наверное, была бы намного богаче. Как много стало в Одессе улиц, переулков с названиями, связанными с историческими личностями, благодаря которым Одесса стала такой, какой она сегодня есть. Но нет ни одной улицы, которая увековечила фамилию советского руководителя Одессы, который бы оставил хорошую память о своей деятельности в городе.
Дорожное покрытие Балковской улицы, наверное, давно не ремонтировали, каждый раз на нашем пути возникали автомобильные пробки. Проезжаем мимо старинного Дюковского сада. Его собираются частично застроить многоэтажными домами, уменьшая зелёные лёгкие города. А по количеству квадратных метров зелённых насаждений, приходящихся на человеческую душу при огромной плотности населения явно недостаточно, если даже сравнивать с другими городами Украинызз Через Горбатый мост устремляемся по направлению к улице 25-ой Чапаевской дивизии У Таировского кладбища большое оживление, много людей, они покупают цветы, поминальные свечи. Большой выбор цветов, продавцы расположились от угла улицы, ведущей к входу на кладбище, и до самого входа.Это метров 200, не меньше. На проезжей части улицы непрерывный односторонний поток машин, по-видимому, из Ильичёвска.
Оставили машину напротив входа у дороги и пошли в глубь кладбища Дочка нашла могилу своей другой бабушки. Памятник оказался тоже в хорошем состоянии, ничто не повреждено, что нас всех обрадовало. Убрали могилу, положили цветы, полюбовались фотографией на памятнике, сфотографировали могилу и памятник. Постояли и медленно побрели к выходу. Каждый со своими мыслями наедине
В гостиницу мы возвращались по Люстдорфской дороге.
В одном самодельном стихотворении была строчка о том, что желудочный Брегет им показывал - обед. И нам этот Брегнет подскажывал, что следовало бы пообедать. Надо было определиться и мы в полном составе пошли поискать место, где можно было бы поесть. Мы вышли из гостиницы, прошли вверх по Преображенской, свернули на Греческую, потом снова свернули и пошли по Колодезному переулку. Наша дочка в детстве называла его "продувным", потому в нём, как в трубе, часто гулял ветер. В центре Колодезного переулка между кинотеатрами "Хроника" и имени Котовского в советское время стояло несколько старых ужасных по виду приземистых строений. Ближе к бывшему кинотеатру "Хроника" находилась сапожная мастерская по ремонту обуви.В другом строении, в котором жила подруга моей тёщи, по её словам, до революции были комнаты, которые хозяином или хозяйкой, сегодня точно не известно, представлялись желающим на время для сексуальных услуг. Теперь эта часть переулка преобразилась (Фото 11). Новые высокие дома естественно вписались в квартал между крайними и изменили общий вид переулка в лучшую сторону.
Не спеша, мы пересекли Городской сад и вышли на Гаванную улицу. Остановили свой выбор на ресторанчике под названием "Куманець" (фото 12), что на первом этаже дома на углу Гаваной и Ланжероновской улиц. В первые годы после войны на первом этаже этого дома размещалась столовая бывшей Школы юнг, преобразованную впоследствии в Мореходную школу. Архитектура углового здания - типичный образец зданий, построенных в 30-х годах прошлого столетия в стиле соцконструктивизма. "Куманецъ" прихватил также и часть улицы, расположив на воздухе более, чем полдесятка столов. У входа в зал нас приветствовала милая девушка в украинском национальном костюме.
В соответствии с названием зал ресторанчика, мне показалось, был безвкусно оформлен в псевдо-украинском стиле. Давило обилие на стенах и около них атрибутов, которые должны были как бы подтверждать, что это кусочек щирой Украины. Мы расположились за одним из грубо сбитых столов с продольными досками, образующими столешницу и заказали обед. Я на первое я заказал солянку ту, которая называется мясная сборная.
Самую правильную солянку, которую я когда либо ел, варили в пятидесятые годы в кафе на Невском, неподалёку от театра комедии Акимова в Ленинграде. "Солянку", которую я съел в "Куманце", ничего общего с афишированным названием блюда не имела, разве что одна единственная в этом вареве черная маслина, да и то она должна быть зелёной. А вот вареники были неплохие.
При выходе из "Куманца" та же девушка, стоявшая на том же месте у входа, приветливо
попрощались с нами. Наверное, встречать и провожать с улыбкой гостей у входа была её работой. Можно ли представить подобное до перестройки даже в самом фешенебельном одесском ресторане?! Конечно, нет. Обычно гостей встречал недовольный швейцар, который смягчался, если, как говорят цыганки, "позолотишь ручку".
После обеда в "Куманце" в гостиницу мы возвращались через Городской сад между 12-ым стулом и скамьёй, на которой сидит Утёсов (фото 12.) мимо кафе "Франзоль" через Пассаж. Мы вошли в Пассаж. Справа, где в советское время был большой магазин мужской одежды, теперь продавали товары для полных женщин. Перед входом на стойке одиноко красовалась женская куртка мандаринового цвета .К ней была прикреплена бумажка с просьбой вместо обычного "руками не трогать", необычное: "смотреть глазками".(Фото 13)
Мы медленно шли по Пассажу, останавливаясь каждый раз, чтобы полюбоваться настоящей музейной экспозицией лепнины на стенах. Ещё одно интересное объявление мы увидели на стекле входной двери о том, что магазин работает в выходные дни и праздники.
Вечером мы были в оперном театре и слушали оперу Гаэтано Доницетти. "Лючия ди Леммамур". Либретто оперы написано по мотивам романа Вальтера Скотта "Леммамурская невеста"
Я знал из интернета, что примерно три с половиной года назад оперный театр был открыт после многолетнего капитального ремонта, Объём работ был огромный: укрепили основание здания, у которого наблюдалась просадка, модернизировали всё оборудование, реставрировали фасад и внутренние помещения и даже установили новый занавес. Кроме того, были облагорожены территории, прилегающие к театру. Когда для ремонта разобрали старую сцену, то под ней обнаружили большое количество стеклянных бутылок, которые, оказывается, создавали соответствующий резонанс, что обеспечивало совершеннейшую акустику в зрительном зале.
Наши места находились в партере, и про себя я отметил, что проходы между рядами кресел после реконструкции не уменьшили, как это делают в подобных случаях в других театрах. Было приятно, что театр в этот вечер был полон. Наряду с пожилыми любителями оперы, одного такого вкатили в партер на кресле-каталке, было много молодёжи. Разглядывая молодых людей, особенно девушек, высоких, стройных, с высоко оголёнными длинными ногами, неотягощённых строгой одеждой когда-то присущей появлению в театре, невольно крутилось в голове пушкинское "Здравствуй, племя, молодое, незнакомое!"
Наверное,присутствие молодёжи создавало ощущение,что в воздухе фойе и зрительного зала витала какая-то праздничная приподнятость. А, может быть, влияло и то ,что "Лючия", насколько мне известно, вообще ранее не ставилась на сценах советских театров, а на сцене одесской театра в последний раз она исполнялась в 1917 году
В ожидании начала спектакля мне вспомнилось наше с женой последнее перед отъездом посещение любимого мною театра. Особенно часто я его посещал в последние годы учёбы в училище. Много раз с упоением слушал "Травиату" и "Риголетто" Верди, "Кармен" Бизе, "Русалку" Даргомыжского, "Пиковую даму" и "Евгения Онегина" Чайковского, в общем, весь небогатый в те годы репертуар мелодичных опер Одесского оперного театра. У меня вызывала отвращения такая опера, как "В бурю" Тихона Хренникова. Я знал фамилии не только основных одесских оперных исполнителей по фамилиям, различал их по голосам, но и артистов Большого театра, когда слушал по радио трансляцию из Москвы. Не знаю и не помню откуда и когда у меня появилась эта способность четкого узнавания мужских и женских голосов. Даже сейчас, когда я дома и нахожусь вне видимости экрана телевизора, могу по голосу узнать знакомого мне диктора, обозревателя, артиста.
Тогда, в 1991 году, мы с женой слушали оперу Руджеро Леонкавалло "Паяцы". Опера, небольшая по продолжительности исполнения, в спектакле обычно дополнялась одноактным балетом. В тот вечер в театре собралось очень немного зрителей. Это несомненно влияло на исполнителей. У меня сложилось ощущение, что опера шла быстрее, чем полагалось и, если уместно так выразится для театрального действа, небрежно. Балет в то время уже не анонсировался. В подобных случаях наш училищный лаборант, отставной мичман, человек умный, говоривший до флотской службы по-украински, если делал, случалось, что-то некачественно, обычно говаривал: "И так поидять!" Мы и так поели
А сейчас ...Прозвучала увертюра. Занавес медленно пополз вверх.Декорации были хороши.
Открывшаяся сцена слева заполнилась довольно большим хором, который пел мощно и очень слаженно. Опера шла, как принято в мировой практике, на языке композитора, поэтому высоко над сценой появилась электронная полоса с титрами на родном нам языке. Чтение титров отвлекало от событий на сцене, в общем, я испытывал определённое дополнительное напряжение.
Не каждый состав оперной труппы способен включить в свой репертуар "Лючию", потому что опера принадлежит к стилю бельканто и требует от основных исполнителей виртуозного владения своим голосом,как музыкальным инструментом. Артистка, исполнявшая партию Лючии, как мне показалось, обладая сильным голосом, полностью распелась только к концу оперы. Все певцы были для меня, естественно, не знакомы, кроме Капустина, нашего бывшего соседа по дому номер 50 на Греческой улице. Свою исполнительскую деятельность в Одессе он начинал в театре музыкальной комедии, а потом перешёл в оперный. В целом спектакль оставил у нас приятное впечатление.
Вообще то Доницетти написал эту оперу в трёх актах c двумя антрактами, но в одесском академическом театре она была исполнена в двух и антракт, соответственно, был один. В антракте мы походили по ярко освещённому театру, любуясь проведенной реставрацией. Позолота по молодости лет была очень яркая. Старый поднимающийся и опускающийся театральный занавес был, по-видимому заменён не полностью, так как между верхней неподвижной частью, оставшейся от старого занавеса, и нижней, подвижной, полного единства стиля нет. Это мелочь ни в коем случае не умоляет проведенной огромной по объёму работ реконструкции одного из красивейшего оперного театра мира. Кстати, когда спектакль был завершён былого противопожарного защитного занавеса, который был до реставрации, мы не увидели.
Спектакль закончился в половине десятого, и мы вышли на оживлённую и одновременно недостаточно освещённую театральную площадь Вечером было прохладно настолько, что в ожидании машины пришлось спрятаться за входной дверью театра. После возвращения в гостиницу оставшуюся часть вечера мы провели все вместе, весело ужиная в номере за импровизированным общим столом.