Родилась я в Ленинграде, в городе на Неве, но это вряд ли имеет какое-либо значение для моего рассказа, разве, что я очень люблю и реки, и моря. Да и приятно, что я жила в таком огромном и красивом городе. Там же закончила десятилетку, но потом вместе с мамой переехала из северного портового города в южный, потому что маманя в этом городе себе уже которого по счёту мужа нашла, а мне -отчима.
Новый отчим был никакой, бесцветный что ли, но маманя, так я её с некоторой иронией называла, в очередной раз была увлечена своей любовью настолько, что я жила как бы сама по себе.
К тому времени я уже понимала, что должна сама прокладывать свою тропочку в нашем общенародном движении к светлому будущему за горизонтом, но как? Как устраиваются женщины в жизни: выходят замуж, поступают на работу или наоборот, а, может быть и одновременно, но я так думаю, что это реже получается. Это неправду пишут, что женщинам кажется, что они красивее, чем есть на самом деле, а мужчины не дооценивают себя -это я в одной книге прочитала. Я, например, себя красивой не считала.
Вообще я много начиталась всякого в романах, и наплакалась, когда горько, так сказать, сопереживая, а когда комок в горле становился. Иногда смеялась от неразумности героев в делах сердечных, но к взрослой жизни была, как сейчас понимаю, подготовлена слабовато. Слишком много романов начиталась. Вот сейчас я себя в этой жизни чувствую крепко, точно в стременах, а моя жизнь точно лошадь подо мною. Ух, как мне всегда нравились женщины-жокеи, а особенно их униформа. Вот бы здорово выглядела бы я в каскетке. Но не пришлось
А тогда после десятилетки я была худенькая, роста небольшого, личико испуганное, глаза втиснуты в глазницах, вот только волосы у меня ничего и говорить я умела бойко. Не знаю, способна ли я была тогда влюбить в себя парня, но на танцевальной площадке я стенки не подпирала. Мой муж Вася меня уверяет, что я ему сразу понравилась, когда впервые увидел на нашем судоремонтном заводе. Он у меня сварщик. Он вспоминает, редко, правда,: "Откинул я с глаз защитный щиток", он в это время две железяки какие-то сваривал, "гляжу идёт навстречу мне по ярко освещённой дорожке курочка -ряба". Это он имел ввиду моё платье, которое я в тот день надела. "Ну и что тебе понравилось?" -подразниваю я его -ноги мои худющие?" "Не худющие -спокойно отвечает он мне, а стройные, и вообще ты была тогда страшно привлекательная, ну не знаю, как тебе это объяснить. Понравилась и всё тут, чего пристаёшь?" Вася мой говорить много не любит.
Я на этот завод поступила крановщицей, освоила эту специальность на курсах, потому что ничего другого в то время для себя не придумала, а платили прилично.. В то утро я шла в первый раз работать на кран самостоятельно и надо же, с Васей познакомилась. То да сё, поговорили, на танцевальной площадке потанцевали. Ну может месяц прошёл, а он уже предлагает: "Выходи за меня замуж". Не то, что я любовь испытала, но Вася мне понравился. Смотрю, парень только из армии вернулся, тихий, скромный, трудолюбивый, хозяйственный да и вроде не пьёт.
Кое-кто мне до этого нравился, но других предложений до этого мне не поступало. Ма-маня говорит: "Сама решай". Согласилась. Решили наши комсомольские руководители на заводе нам комсомольскую свадьбу сыграть. Сыграли и комнату нам в семейном обще-житии завода выделили, поскольку сварщики на судоремонте -первые люди. Василёк родился- двухкомнатную квартиру в хрущёбном доме выделили. Хрущёбный потому, что при Хрущёве такие пятиэтажки строить стали. Комнаты там, как вагончики в трамвае, одна в другую переходит, значит, одна проходная, туалет с ванной совмещён. Всё маленькое, да и потолки низкие. Но всё своё
Про Хрущева потом много анекдотов ходило, один из них рассказывал, что он успел за своё правление, а что не успел. Я уже всего не помню, но было там, что Никита успел разделить обкомы партии на промышленные и сельскохозяйственные (большей глупости и придумать было трудно) и не успел соединить в квартирах потолок с полом.
Живём мы с Васей дружно, трудимся, денежку неплохую зарабатываем. Отдыхаем в основном на природе. Вася мой рыбалкой увлекается. Наловит он рыбу, уху тройную сварим, чтобы вилка стояла. Ну к ней, к ухе той, помидорчики да огурчики и "мерзавчика"-водочки в четверть литровой бутылочке. Я, конечно, водки не пью, но ради хорошей компании не принципиальничаю.
Зимой когда на спектакль сходим, если областной театр в наш город на гастроли приезжает, а то в кино, но чаще вечером у телевизора сидим. Ведь с ранья на работу надо, а его в любой момент выключить можно, если только не футбольный матч показывают. Вася то мой жуткий фанат,на всю квартиру истошным голосом орёт: "Гол!", когда мяч в ворота забивают.
Подрос Василёк, сначала в ясельки носили, а потом и в детский сад стали водить. Когда бабушка, Васина мама, к себе заберёт, когда к своей мамани свезу. Сейчас я уже сама бабушка. Невестка моя в институте учится заочно и регулярно на лабораторно-эк-заменационные сессии уезжает. А внучек мой Петенька при мне остаётся. Люблю его я очень, люблю слушать его неспешный говорок и смотреть, как он со своими машинками возится. Сама я по хозяйству хлопочу, а всё на Петеньку поглядываю, глаз бы своих не отводила бы от него.
А вот вспомнила, как я заочно училась. В общем жизнь наша с Васей в те годы была уже устроена, что даже скучновато стало. "Дай, -думаю я -учиться пойду, ведь в школе неплохо успевала". Это я так подумала, когда на заводской проходной объявление прочи-тала, что машиностроительный техникум, который в областном городе находится, на заоч-ное отделение набирает студентов на базе средней школы.
Время было такое, что учебные заведения, что высшие, что средние, стремились уча-щихся набрать преимущественно из рабочих и колхозников. Стали для них подготови-тельные курсы при институтах устраивать и после них на первый курс без приёмных экза-менов зачисляли.
Загорелась я, характер у меня такой заводной и упрямый. Подала я заявление, заполнила анкету: пол, соответственно, женский, национальность-русская, социальное положение-рабочая, партийность-член КПСС. Поступить в партию меня сагитировали, нужны были для статистики парткому завода мои данные: женский пол, рабочая, образование среднее. Вот и прошла все партийные инстанции как говорится, "без сучка и задоринки".
Подала заявление в техникум и стала готовиться к вступительным экзаменам, тем более, что для сдачи их завод отпуск мне предоставил. Русскую литературу я любила и сочинения в десятом неплохо писала, но всё же достала у знакомых тексты сочинений на различные темы. Почитала, подумала, что и сама могла не хуже написать, но решила не рисковать, а придерживаться уже одобренного экзаменаторами. С математикой было труднее, казалось начисто забыла её, а вот с физикой -полегче, технику я люблю.
Вася , муженёк мой дорогой, глядя на меня, как я учу, вздыхал, но, зная мой настырный характер, только бурчал: "Ну на какой хрен тебе это надо? Что кушать нечего или спать негде? Отработала на кране своё и домой, никакой ответственности нету". А я ему в ответ: "Не хочу я, дорогой мой Васенька, до пенсии от мужиков-стропальщиков мать-перемать всю дорогу слушать. Вон смотри, соседка наша Надька в проектном институте техником работает. Никаких тебе ночных смен, на работе прилично одета, как из дому вышла и пе- реодеваться на работе не надо. И работу в 9 утра начинает, и публика окружает её образованная, вежливая, не матерщиники".
Все вступительные экзамены я сдала на балл душевного спокойствия -на тройки значит, только литературу на четвёрку. Меня зачислили сразу на третий курс, оставалось ещё три года, и я стану дипломированным специалистом-механиком. Осенью меня, как заочницу, снабдили заданиями, графиком их выполнения, методическими указаниями и даже тоненькой брошюркой: "Как учиться на заочном отделении".
Учиться было трудно, не один раз подумывала бросить эту затею к чёрту, ведь весь дом на мне: и продукты достать надо, а это значит в очередях постоять требуется, и вовремя сготовить, и комнаты убрать, и Василька в сад отправить, а потом забрать да и меня никто с работы не отпускал, надо было работать, план выполнять . Если честно, то Вася мне помогал, как мог, и мне было стыдно бросить учёбу на половине дороги.
Пролетел год, наступило время ехать в областной город на сессию. Приехала автобусом рано поутру, ещё нежарко было. Иду по улице, а солнце светлыми пятнами сквозь густую листву деревьев на тротуар проступает. Я в эти пятна стараюсь ступить, загадала, что коль по светлым пятнам до техникума дойду, то закончу его
Собралась учебная группа, назначили нам старосту из местных, мы ведь друг друга не
знали. Вот я в группе только Людку и Кольку знала, они наши, заводские. И по возрасту собрались разные. Поселили нас в студенческом общежитии, дали расписание обзорных
лекций, лабораторных и практических занятий, и, соответственно, -экзаменов.
Целый день на занятиях, аж голова пухнет, а вечером и ночью опять учим, ведь два-три дня и надо следующий предмет сдавать. Кто учит больше, кто меньше, но, в целом, стараемся и помогаем друг другу. Предметы и преподаватели мелькают, как в калейдоскопе, только запоминай, как кого зовут и что он нам.
рассказывал. Но вот наступил день, когда появился Он. Я говорю "Он" с большой буквы потому, что Он этого заслуживает и потому, что о Нём пойдёт дальше мой сказ. В этот день его обзорная лекция была назначена на вторую половину дня, после обеда. Обедали мы в какой-то близлежащей "рыгаловке", иначе эту городскую столовую не назовёшь, наша заводская по асортименту первых и вторых блюд по сравнению с этой -ресторан.
Он появился в аудитории ровно в четыре, другие преподаватели позволяли себе опаздо-вать, а он никогда. Я Его спрашивала потом, к чему такая точность? А он совершенно серьёзно объяснял: опоздать, насколько опоздать? на минуту? на две? на полчаса? Придти раньше -насколько? Проще всего придти точно. Вот такой он. Так вот, Он появился в двери, высокий, худощавый, с приятным лицом и с улыбкой на устах. Эта улыбка ему очень шла, она ук рашала его сухощавое лицо, как мне казалось, делала его красивым. Продолжая улыбаться, он сделал перекличку и назвал себя.
Его улыбка располагала настолько, что мы, издёрганные и замотанные, тоже заулыба-лись. Предмет свой он рассказывал будто песню пел с припевами, повторяя несколько раз самое главное в теме. Мы ему, как и другим преподавателям пробовали жаловаться, что трудно нам приходится, так он шутя нам отвечал: "Солдат не должен роптать на трудности боевой и походной жизни, Знаете, кто это сказал? Мы переглянулись Вообще то Суворов-продолжал Он,- но нам, когда я учился в школе, повторял это наш демобилизованный учитель математики, когда мы жаловались ему, что он много задаёт.
Понравился он мне сразу, а Колька наш говорит: "Знаю я таких, мягко стелят, да жёстко спать. Вот врежет он нас на экзамене, с улыбочкой, вот увидите". Был наш Колька в чём-то прав: требовал Он строго, шпаргалками пользоваться не удавалось, сразу выгонял. Но ведь учил он нас хорошо и если двойку ставил, так обиды на него ни у кого не было, пото-му, что принимал зачёты и экзамены доброжелательно.
Но и мы все тоже из всех сил старались, предмет его был профилирующий и хотелось не только оценку хорошую получить, но специальность свою знать. В общем мы все остались им довольны, а я, старая дура, вдруг поняла, что к тому же влюбилась в него.
Завершили мы экзаменационную сессию и по домам. Вернулась домой, под боком Васька лежит, а я закрою глаза и его вижу Его приветливый взгляд, неповторимую улыбочку, слышу его негромкую речь и чувствую, что какое-то странное тепло разливается во мне. "Валька, -говорю я себе -что ты делаешь? У тебя муж и сын есть и ты не девчонка, скоро тридцать, а ты о другом мужчине думаешь". Умом я понимаю, что нехорошо всё это, а вот душе приятно.
Пишу контрольные по его предмету и хочу мысленно представить, как он будет их проверять, что напишет на полях и в рецензии в конце тетрадки.. На кране своём тоже грежу, а стропальщики снизу орут: "Валька! Мать твою за ногу! Спишь что ли? Я вздрагиваю и начинаю зло двигать рычагами. Наваждение какое-то! В своём, я думаю, уже болезненном воображении я, как в кино, вижу различные ситуации наших встреч, Он что-то говорит, я отвечаю. Впрочем, о чём он может со мной говорить?
Прошёл последний год учёбы, и я, как на крыльях, снова лечу в областной город. Сессия на этот раз длинная: сначала мы, как раньше, сдаём курсовые зачеты и экзамены по всем предметам, которые в этом году изучали, а потом надо сдавать государственные экзамены.
Как только приехали мы с Людкой, побежали на Него посмотреть. Людке, я знаю, Он тоже нравится, но мы друг другу ничего обэтом не говорим. Не такая она мне подруга, чтобы я ей всё рассказывала, да она мне не раз дорогу перебегала. Вот и сейчас на сессию заявилась . как на свидание, такая элегантная, в светло-коричневом кримпленовом костюмчике, видно муж-моряк привёз. Я человек справедливый, поэтому в душе признаю, что она красивее меня и кокетничать умеет. А я вот не умею, вся как на ладони.
Прибежали, заглянули в аудиторию, где он читал лекцию студентам стационара. Он нас заметил, прервал лекцию, вышел в коридор. А мы, как девочки -пионерочки, но только без пионерских галстучков, дружно хором поздоровались и спросили, когда Он у нас по расписанию будет? Как -будто в заочном отделении это узнать нельзя. Он приветливо улыбнулся, а у меня жар на лице проступил. Достал из вернего кармашка пиджака узкую карточку и показал нам наше расписание его занятий.
-"Спасибо," снова хором, как-будто договорились, ответили мы и убежали.
Не буду распространяться, как тяжело было в эти два месяца. Кто кончал заочно, может себе представить, как учиться летом, в жару. Мне эта сессия напоминала быстрый бег с препятствиями. Но я очень старалась, всё учила, очень хотелось перед ним не тупицей выглядеть. Попросила у Него ключ от его лаборатории, вставала пораньше и с часов 6-ти утра сижу там и зубрю до одурения. Без четверти девять, точно, как курьерский поезд, в лабораторию приходил Он. Я подымала на него восторженные глаза и, заикаясь, с благо-дарностью отдавала ключ. Он интересовался моими успехами и неторопливо объяснял мне, если что-то в книге или на модели было мне непонятно.
Я собирала свои вещички: книги, конспекты и уходила, чтобы в конце Его занятий со студентами стационара снова каким-то не своим голосом попросить у Него ключ от лаборатории до завтрешнего утра.
Наконец, сдали мы всей группой государственные экзамены, в конце уже было не так страшно, как в начале, наверное, приловчились. Получили дипломы и решили отметить это знаменательное событие. Заказали стол в летнем ресторане в парке на воздухе и приг-ласили своих преподавателей, тех кого уважали, и Его обязательно. С Людкой я догово-рилась, что около неё будет стоять свободный стул и около меня. Пусть преподаватели выбирают с кем рядом им сидеть. Для себя я загадала, что это будет Он. Но, с другой стороны, если Он будет сидеть рядом, то я себя буду чувствовать скованно. А ведь у меня сегодня такой большой праздник.
Уже вечер стал сиреневым, когда без опоздания пришли наши преподаватели -мучители, а мучительницы-преподаватели женщины, конечно, опоздали немного, уж такова наша женская судьба, что времени всегда не хватает. Стали рассаживаться за столом. И надо же, Он обошёл стол и попросил у меня разрешения сесть рядом. Я понимаю, что просить разрешения у меня -это формальность, но мне было приятно такое обращение, оно показывает, что человек воспитанный. Я почувствовала, что вся зарделась от удовольствия.
Сначала за столом было с непривычки немного натянуто, а потом разошлись понемногу: тосты за окончание, за дипломы, за преподавателей выпили, на свежем воздухе легче пьётся, и всё стало как-то более естественно. А мой то, я Его в свои уже зачислила, так проникновенно о нас сказал: "Я, -говорит, - будь моя воля, каждому выпускнику-заоч-нику вместе с дипломом медаль "За трудовую доблесть" на грудь вешал бы. Каким же тружеником надо быть, чтобы совмещать на протяжении стольких лет и работу, и учёбу и дом". Все зааплодировали, а Он посмотрел на меня с улыбкой и добавил: "Это, на мой взгляд, настоящий героизм".
И вообще в застольи Он говорил так остроумно, весело, с юмором, что я смотрела на Него широко раскрытыми глазами, а саму-то, наверное, не без воздействия выпитого, распирало от радости и удовольствия, что Он рядом сидит, что я могу смотреть на Него и слушать. Жалко только, что скоро ресторан закроется, время уже приближалось к полуночи.
Вдруг чувствую, что Его тёплая и мягкая ладонь, не шершавая, как у Васи, ложится мне коленку. Он наклоняется ко мне и спрашивает: "Пойдёшь со мной?" Не знаю, что со мной в это время творилось, но я забыла и про мужа и про сына и шепчу: "Пойду". Он продолжает улыбаться и еле слышно продолжает: "Буду ждать тебя у выхода из парка".
Кое-как от Кольки отделалась, он провожать меня до общежития захотел, нам завтра надо было вместе возвращаться в родной город, и быстро, быстро направилась по аллее к выходу. Смотрю: стоит мой милый в тенёчке от света уличного фонаря и курит. Гляжу на него и шепчу себе: "Валька, остановись, что ты делаешь?", а саму, как магнитом, в его сторону тянет.
Подошла к нему в смущеньи, а Он затушил сигарету и взял меня под руку. Иду с ним рядом, о чём-то болтаю и так хорошо мне, что даже объяснить отчего мне хорошо не могу. Привёл меня он в свою лабораторию, от которой я у него ключ, когда готовилась к экзамену, просила. Он стал открывать дверь: вижу, что мой-то красавчик на хорошем подпитии, не может ключом в замочную скважину попасть. Да и я чувствую, что от близости его плыву, как в тумане.
Мы вошли и Он стал мне говорить, что я ему понравилась, какая я умная, какой я моло-дец, и что Он восхищается моей настырливостью в занятиях. А я в ответ тоже говорю, что сегодня в ресторане Он был таким обаятельным, как я и представляла его в своих мыслях и мечтах
.-Неужели Вы не замечали, что я думаю о Вас, - спросила я его.
-Нет, откуда? -отвечает он мне и сжимает меня в объятьях.
-Мне не верится, -говорю я- вся наша группа видела, только один Вы не видели...
Да и вообще могла ли я когда-нибудь надеяться на его взаимность?!
Я почувствовала, что он пальцами ищет то место на мне, где обычно находится резинка на трусиках, и не находит потому, что на мне закрытый купальник. На его лице в лунном свете, проникающем через окна, возникает недоумение, а я неуверенно говорю ему, что не надо этого делать, нехорошо. Говорю, а в моём мозгу молоточки стучат: "Что ты говоришь Ему? Что ты говоришь Ему?"
Я боюсь потерять его, и совесть не позволяет. Я вспомнила, как одна красивая женщина в нашей группе, старше меня, уже умудрённая жизненным опытом как-то говорила, что если не можешь дать мужчине того, чего он хочет в этот момент и не хочешь потерять его, то обещай всё на будущее. Я чувствовала, что не хочу потерять его и поэтому прошептала ему в смятении:
-Милый мой, дорогой! -я сегодня не могу, у меня "красный флаг", ты понимаешь? Понимаешь о чём я говорю? И с собачьей преданностью гляжу ему в глаза. Приезжай к нам в город, там будет тебе всё, что ты пожелаешь.
Он отстранился от меня и сказал, что мне пора спать. Мне было с ним так хорошо, что не хотелось уходить. но он сказал, и я послушно пошла к двери.
По дороге домой время пролетело незаметно, всё было как в тумане. Колька, который сидел в автобусе со мной рядом, омрачал моё состояние своим языком: он был рад дипло-му, а я почему-то нет. У меня было такое чувство, как -будто я что-то большое нашла и тут же потеряла. Было жалко расставаться с Ним, с нашей дружной на последнем курсе группой, с техникумом. Считай, что ушла молодость, и теперь, кажется, только и остану-тся одни воспоминания. Когда Колька умолкал и сидел неподвижно, я перебирала в памяти происшедшее и не знала ругать себя за своё поведение или хвалить.
"Колька не разболтает, что я после ресторана поздно возвратилась в общежитие, -размышляла я- он парень-молоток, а вот Людка, та уже успела заесть меня своими вопросами, что да как? и, конечно, не верит, что между Ним и мной этой ночью ничего такого не было".
Дом свой я застала в полном порядке. На следующий день мы должны были отмечать мой день рождения. Вася убрал квартиру, купил всё необходимое, чтобы приготовить угощения, обед сварил. А как бурно радовался моему возвращению Василёк, за мамкой соскучился, всё от меня не отходил пока обедать не сели. А я, грешная, тоже по нему соскучилась, два месяца его не видела.
Смотрю я на своё дитя родное, на Васю, на стол им накрытый и спрашиваю себя : " Что же это я сделала? Что же это я наобещала?" Спрашиваю себя, а ответить себе толком не могу
За обедом я Васе всё рассказывала, как к зачётам и экзаменам там готовилась и как сдава-ла, и как на выпускных экзаменах нам преподаватели помогали, как диплом вручали, как выпускной вечер в летнем ресторане провели. Рассказывала и о нашей группе, и о препо-давателях, особенно о Нём, какой он умный, знающий и тактичный. Что было после ресторана я Васе, конечно, не рассказала, уж не такая я дура, чтобы самой себе яму копать.
Я продолжала жить воспоминаниями прошлого и ожиданием весточки от него. Он обещал поздравить меня с днём рождения. Я каждый день удерживала себя от великого
искушения побежать на почту, выдержала три дня, а на четвёртый побежала. А потом ру-
гала себя за то, что не пошла туда два, три дня назад. Я была очень тронута его внимани-ем- красивой поздравительной открыткой.
Я несколько раз перечитала её и вдруг мне почудилось, что она написана сухим офици-альным тоном. Всё! Это выбило меня из колеи, и я не знала, как с ним в дальнейшем разговаривать, то ли как бывшая выпускница, то ли как Валька. Я чувствовала себя дуроч-кой. Меня мучили сомнения. Ведь я не хотела проявлять свои чувства к нему, но всё это получилось как-то само собой. Но неужели я для него ничего не значу? Если так, то зачем поздравлять? Может быть это требует от него его воспитание?
Я присела на скамейку в садике напротив почтамта и почувствовала, что сейчас заплачу. Мне было стыдно потому, что, такая страсть, на мой взгляд, могла случиться в 17 лет, но никак в мои 28. И потом, если честно, то я не верила, что Он мог заинтересоваться мною серьёзно. "Это, конечно, смешно" -грустно размышляла я.
Но я не могла не ответить Ему, я искренне написала о чем передумывала, и закончила письмо так: "И что бы ни было, пусть это честно у Вас по отношению ко мне, или пусть нечестно, но я буду ждать Вас". После этого я очень долго ждала его письма. Я уже каждый день бегала на почту, а иногда и по несколько раз на день, всё спрашивала у девочек в окошке, даже стыдно становилось мне. Но что я могу с собой поделать, вот такая я настырная по своему характеру.
Ну вот, наконец, протянули мне в окошко конверт. Долго не могла решиться вскрыть его, то ли боялась чего-то, то ли приятно было чувство предвкушения. Наигравшись конвер-том, распечатала его. Письмо было очень интересным, очень лиричным, я даже не пред-ставляла себе, что так можно красиво написать Впрочем, я давно говорила, что у него не голова, а целый Дом Советов. Была такая поговорка в те времена, а сейчас скажи по-добное, могут не понять моего сравнения.
Читала я это письмо и чувствовала, что любовь к нему переполняет мою грудь. "Неужели, -думала я -это то самое чувство, которое я так долго ждала...а, может быть, за годы учёбы я это всё придумала, внушила себе". Не знаю, я не находила ответа, но это письмо очень взволновало меня и было приятно. Я где-то читала, что у влюблённых в кровь выделяется какое-то вещество с очень трудно произносимым названием. Это вещество стимулирует творческую деятельность человека. Вот, по-видимому, поэтому артисты, писатели, поэты стараются почаще испытать чувство влюблённости. А лечить-ся от любви даже очень просто, надо побольше есть шоколада, он нейтрализует это труднопроизносимое вещество. Но тогда я ещё этого не знала да и сегодня не знаю, правда ли это.
Когда я после получения диплома возвратилась на завод, начальник транспортного цеха послал меня на дозировочный кран. Там работать было полегче. "Посылаю тебя на "откормку", -сказал этот добрый мужик- "на тэбэ дывытыся жутко, мабуть с концтабору зъявылася. Звири у твоёму техныкуме што лы булы? Так замучить дивчину!"
Сколько я мечтала в те дни, Господи, только мне известно. Я ни разу не заснула и не проснулась, чтобы не подумать о Нём. Сколько вариантов встречи было пересмотрено в моём мозгу, ведь он обещал приехать. Сколько воспоминаний у меня оставил тот первый и последний вечер. Его письмо я вызубрила и жила им. Я перечитывала его чёрт знает сколько раз. В тот момент оно было для меня лучшей художественной литературой. Я всеми фибрами души хотела Его поскорее увидеть, хотела и боялась.
Я задавала себе вопрос о том, что будет дальше? Я не знала ответа, но всё равно чув-ствовала, что уже не могу без него, без его улыбки, тихого уверенного голоса. Запретный плод всегда сладок. Как всё-таки чудовищно дико устроен человек. Ведь мне хорошо, спокойно с Васей, а я ещё чего-то хочу. Откуда это у меня? Ведь раньше я была довольна тем, что у меня есть.
Я никак не могла собраться с мыслями, чтобы ему ответить, не было в моей душе того по-рядка, каков был раньше. А когда взяла ручку, то на бумаге у меня ничего путного не по-лучалось. Я нервничала, комкала исписанные листы и снова начинала писать. Наконец, я написала и закончила письмо примерно так: "Вам, наверное, надоело читать мою писани-ну, да?! Закругляюсь да и сейчас по телевизору будут сказку показывать. Я их очень
люблю. Глупо, правда? Любовь и сказка! А впрочем нет, здесь кажется вся прелесть. До свидания, любимый, целую..."
В тот единственный вечер, наш вечер, Он посоветовал мне продолжить учёбу в инсти-туте, и я начала готовиться к вступительным экзаменам. Мне это было нелегко, но ведь Он верил в меня, и я должна была оправдать Его веру. Экзамены на заочное отделение института были назначены на январь. Я засомневалась, что за такое короткое время сумею одолеть и математику, и физику, хотя навык заниматься самостоятельно у меня уже выработался.
Но Вася стал сердиться. Он сказал мне: "Когда умирает герой, то впереди перед гробом на подушечках несут его ордена и медали. А когда ты коньки откинешь, то впереди твои дипломы понесут". Он, конечно, был прав, моё стремление ещё шесть лет учиться в институте в его глазах было мало чем оправдано, ведь он то не знал, что под моим желанием учиться была другая подоплёка.
Я очень скучала по Нему и с каждым днём всё меньше и меньше надеялась, что Он приедет. "Конечно, говорила я себе -если желание велико, то можно преодолеть все пре-грады". Но я понимала, что это только красивые слова, а я им никогда не верила, не так просто преодолевать жизненные преграды. Я всё перечитывала Его письма и чувствова-ла, что каждый раз воспринимаю их по-новому. Они были для меня как музыка, но в разном исполнении, я такое наблюдала, когда одну и ту же песню исполняют несколько разных певцов.
И каждый раз, прочитав Его письмо, я чувствовала, что у меня подымается настроение, свет не кажется таким серым, жизнь становится радостнее. Появляется желание куда-то лететь, делать что-то хорошее, приятное. Господи! Я вспоминаю теперь пережитое мною тогда такое захватывающе хорошее чувство, и мне искренне жаль, ужасно жалко тех, кто ничего подобного в жизни не испытал.
В своих письмах я всё пыталась узнать испытывает ли Он то, что я испытываю. Глупо было задавать такие вопросы, но мне казалось, что Он честный человек и будет открове-нен со мною, как и я с ним. Если его письмо задерживалось, то мне начинало казаться, что Он уже забывает меня и только от одной этой мысли мне становилось жутко. Было страш-но подумать, что наступит такой день, когда я насовсем исчезну в его памяти. Я ведь прек
расно понимала, что каждый год будут новые студенты, новые заочницы и, может быть, ещё не одна признается Ему, что любит Его.
Но я отбрасывала такие грустные мысли от себя, от них только расстраиваешься. И вдруг, надо же! Он появился совершенно неожиданно.. Этот нежаркий осенний день с утра выдался для меня очень хлопотливым и суматошным. Надо было отвести Василька в садик, на базар сходить и постирать, обед сготовить и перед ночной сменой хоть часок передремать и всё в темпе, в темпе, иначе не успею.
Ночная смена у нас на заводе начинается в полночь. До начала оставалось немного. Я шла по стальному мосточку от проходной к табельной, чтобы отметиться там.. Вижу, что внизу на скамеечке кто-то сидит и курит. Я иду себе, как говорится, ничего не думая, потому, что уже до начала работы замоталась по дому и устала смертельно. И вдруг слышу знакомый, уже родной голос: "Валёк!" Я почувствовала, что сейчас сердце выпрыгнет из моей груди. Сбежала я вниз, гляжу Он, как всегда улыбается, душу у меня отнимает, а от волнения я и голос потеряла.
"Ну присядь, -говорит, -Валёк на минуточку, дай поглядеть на тебя. Я как кинулась к нему, поцеловала и сразу у меня голос прорезался.
Я сказала, что тороплюсь на свой кран, скоро начинается смена, и если он хочет побыть со мной хоть немного времени, то пусть посидит в кабине рядом. Так мы в перерывах между работой всю ночь и проговорили. И откуда у меня неиссякаемая энергия появилась, сама не знаю. Всё у меня внизу под стрелой в эту ночь ладилось, а я говорила ему о своей любви к Нему, требовала уверений в его, донимала ревностью. А он только отшу-чичивался. Потом я жаловалась ему, что сколько времени прошло, а другую работу в соответствии с дипломом мне не дают. Но не может любовь же состоять лишь из одних слов из любви, ведь кому-то я должна рассказать о своих переживаниях. Кому? Как не Ему. Я Его так долго ждала. Всю эту ночь я и смеялась, и плакала от счастья
Утром после смены Он провожал меня домой. Мы шли через большое поле и только уже около моего дома он спросил, когда мы сможем встретиться в более интимной обс-
тановке, чем в кабине крана. Я сразу поняла о чём идёт речь, святая любовь его не устраивала. А я тогда в лаборатории так глупо и так много пообещала. "Ещё не вечер"-игриво, как показалось мне, ответила я, и мы расстались.
Он возвратился в гостиницу после бессонной ночи отсыпаться, а я развила кипучую деятельность. Нашла по телефону Людку и Кольку, сообщила им об Его приезде, и договорилась с ними пойти вечером в ресторан и пригласить Его. Когда Вася пришёл с работы, рассказала, что мой любимый преподаватель приехал, и Людка с Колькой пригласили его в "Зелёный", так назывался ресторан, и спрашивали, не пойдём ли мы тоже. Я ответила, что согласна, если ты не будешь возражать. Вася не возражал, он столько наслышался от меня о Нём, что ему, по-видимому, было интересно посмотреть. А ещё надо было успеть уговорить свекровку забрать Василька сегодня вечером к себе из детсада, а завтра утром отвести его туда. Но эти переговоры я поручила Васе.
Мы все встретились у его гостиницы и отправились в ресторан. Свободный столик оказался почти в середине зала, но всё равно было уютно и весело. Говорили тосты, пили, за-кусывали и танцевали под музыку модных тогда "Лады", где радость сначала умножали, а потом делили, и "Последней электрички", которая сбежала и герою пришлось идти домой по шпалам. Он танцевал попеременно, то со мной, то с Людкой. Мне кажется, что Он танцует хуже моего Васи.
Праздник наш закончился с закрытием ресторана, и мы остались на ночной улице вчетвером. Колька как-то незаметно ушёл, не попрощавшись. Тут мой Вася и говорит: "Пошли к нам, есть у меня дома хороший коньячок и музыка, продолжим праздник". Видно Он понравился Васе, если бы не понравился, не пригласил. Посидели мы вчетвером до двух часов ночи да куда уже идти? Раздвинули нашу тахту и легли поперёк все четверо доспать оставшиеся до утра часы. На тахте Он оказался между Васей и Людкой.
Утром Вася с Людкой убежали по своим работам отпроситься. Потом мы все весело по-завтракали и пошли на лужайку около леса, что за нашими домами начинается. Лежали на траве, загорали, играли в карты. Смотрю: Людка провоцирует Его. Она девка видная, есть что показать и есть на что посмотреть, это я с собой сравниваю. Чего это она вдруг стала привлекать Его танцами на траве, а потом прыжками в волейболе? Я её повадки хорошо знаю. Он же ведёт себя спокойно, с достоинством Ближе к обеду Он ушёл, и мы пошли домой.
Людка видит, что я надулась и говорит мне: "А твой распрекрасный, между прочим, этой ночью ко мне лазил, щупал кое -что". Я от злости, чувствую, что аж позеленела и так горько на душе стало, что и передать трудно. Даже слёзы наворачивались, но я сдержалась и с ехидным смешком ей ответила: "Значит, тебе, Людочка, повезло".
Он знал, что я вечером должна была идти на партсобрание и ждал меня около клуба, чтобы договориться о встрече. Я смотрела на любимое лицо, и вся кипела от обиды на него, но вида не подавала, что мне известно о его ночных проделках. Пока на собрании болтали я напряженно продумывала, как вести себя с Ним дальше.
Дождавшись, когда после собрания все разошлись, я вышла из клуба и пошла на встречу с Ним. Я уже немного успокоилась, попеременно то обвиняя, то оправдывая Его. Мы медленно побрели в сторону моего дома. "Так вот насчёт того, ради чего ты приехал," -я не смотрела на него и не видела, как он отреагировал на мой голос, в котором уже не было и следа былой нежности. "Я договорюсь о нашей встрече на квартире Людки, она одна, муженёк её в рейсе" Я повернула лицо в его сторону и внимательно смотрела на него,...можем даже устроить групповой секс, ведь ты сегодня ночью уже приноравливался". Я говорила зло, грубо, я так старалась быть интеллигентной при Нём, как он, но в этот момент наружу проступало моё заводское нутро.
Он поднял брови и ответил мне тихо и, как всегда, спокойно.
"Я несколько виноват перед тобою, но это было ночью после выпитого, она лежала рядом и мне, как это тебе объяснить, это под коркой, мне показалось на мгновение, что это ты. Я, конечно, виноват, но не настолько, чтобы казнить меня этим металлическим голосом". Я любила его, но где-то глубоко в моей душе какой-то кусочек его обаяния уже не светился, он обуглился. У моего дома мы расстались. Мне было грустно, ведь завтра он уже уезжает.
Я снова стала ждать его письма, я не была уверена, что оно будет, ведь я ему устроила такую сцену ревности и не выполнила своего обещания. Я не могла его выполнить, я не -могу предать Васю, . Но и Его я не хочу потерять. Я не могу воровать, меня мучает, грызёт совесть, но я всей душой стремилась к Нему. Я была уверена, что на моём месте Он чувствовал бы себя ещё хуже. Я надеялась, что Он поймёт меня и напишет. Ведь он прекрасно видел, как я, когда Он приехал, делала всё, что было в моих силах.
Я продолжала ждать весточки от Него, и поэтому бегала на почту через день. Меня там уже девушки заприметили и иногда с ехидцей отмечали, что, мол, меня забыли и не пишут что-то.
И вот, наконец, пришло долгожданное письмо. Он благодарил за любовь, за внимание, за заботу и посвятил мне красивое стихотворение. Так и написал: "Посвящаю Валентине". Разве этого мало? А я не знала, что Валентин по-английски, кажется, означает влюблён-ный. Я была очень тронута и снова восхищена Им. и, может быть, это было нескромно с моей стороны, но в душе я гордилась, что такой человек, как Он, симпатизирует мне. Будь Он тут рядом, я, наверное, сквозь землю провалилась за тот металл в голосе. Ведь я в душе считала себя чистой, честной и даже немножечко благородной, в общем, я совсем запуталась в самой себе.
Я, к сожалению, не смогла сразу ответить потому, что серьёзно заболела и чуть-чуть Богу душу не отдала. Вася заботился обо мне, как клушка за цыплёнком, только благодаря ему, его заботам, его вниманию и терпению осталась жить на белом свете. И только, когда стала чувствовать себя покрепче, написала Ему: "Ты, наверное, думаешь, что я забыла тебя? Нет, нет, ты даже в голове такой мысли не держи. Такого быть никогда не может. Я могу нагрубить, съязвить, позлить, но забыть? Это просто не в моих силах, даже если бы захотела" -так писала я ему..
А ещё я сообщила о моей длительной болезни, объясняя, почему я так долго не отвечала. Написала, что очень рада была его большому письму, что радости моей не было границ, потому что в нём вспоминалось такое, что постороннего человека оно, может быть, и не тронуло бы, а я вспоминала и краснела от удовольствия. А ещё я благодарила Его за стихотворение и просила, чтобы он не расставался со мною, иначе моя жизнь станет скучной, однообразной, серой и неинтересной. "Ты для меня, как солнышко в оконце, заглянет и праздник на душе". Я много в том письме написала, но ответа не получила.
Через несколько лет я узнала, что Он женился на заочнице, но та ради него ушла от мужа. Сердце у меня тогда как-то странно ёкнуло и с тех пор иногда побаливает. С Васей живём дружно, уже серебряную свадьбу справили. Жалею ли я? На этот вопрос ответить не могу, даже когда стала бабушкой. Мне трудно представить, как бы сложилась наша с ним семейная жизнь, если бы она сложилась Мне кажется, что я продолжаю любить его, вернее его образ, что остался в моей душе, но очень отрешёно. Он мне иногда снится и я просыпаюсь после сна почему-то в приподнятом настроении.
А Людка, вертихвостка, потом подцепила где-то нехорошую болезнь, а я ещё как-то мылась с ней в душевой на заводе одной мочалкой. Но, слава Богу, благополучно пронесло.