В Экбатане
живут парфяне,
надевают рыбью чешую,
носят футуристические латы -
Вологезы, Артабаны, Фрааты.
Здравствуй, родная пустыня, здравствуй.
Предъявляем тебе свой паспорт
с жёлтой глянцевой фотографией -
не расстанемся больше с Парфией.
Пустыня - наша парафия
в коей смерть под первым параграфом.
Пролетает над пустыней Заратустра,
поднимается солнце антиквариатом.
Здравствуй, просеянное на сито утро,
подставляем ладони под твою зарплату.
Солнце несётся вскачь над персами,
освещает девушек с нежными персями;
персиянки снимают своё одеяние,
совершают утреннее омовение,
гигиеническое деяние,
коренное преобразование.
- Что ты медлишь, тянешь, чего телишься,
чистоплотная парфянская девушка?
- Нет, конечно, мы не против эллинизма,
только больно вы шустры,
только очень всё быстро.
Не погладит нас за это Заратустра,
зашатается над нами солнце,
словно религиозная люстра.
Светило совершает экспансию,
сверкает вооружёнными протуберанцами,
наложив свою контрибуцию,
грохочет начищенной амуницией,
льёт рыжий свет на отличницу -
смуглую туркменскую десятиклассницу.
А у всех парфян крепкая сбруя,
а у всех парфян зазубренная зброя,
они убьют первого встречного античного героя -
римлянина, классического грека,
любого западного имярека,
кто придёт с той стороны Евфрата,
на пограничные территории государства
против Артабана,
против Фраата.
А у парфян государство кривое многоугольное
трапециевидное конусоподобное,
измеряют его греки голые
своим неподкупным угольником,
выставляют отвесно по уровню,
маются всё геометрической дурью
под декоративной лазурью,
ничего нового, увы, не придумают.
Наши стрелы летят далеко,
солнце над нами, как жаркое око,
проливает небо на голову нам желток;
не понять вам оливковые эллины
нашей неоднозначной картины мира.
Мы из Киликии,
мы из Каппадокии, из Мидии,
мы гораздо сложнее, мы неэвклидовы,
наше пространство - пространство Римана.
Не схватить нас за хвост простейшим римлянам.
Наша Родина неравнобедренна,
мы не молимся правильному треугольнику,
наши конники вечно потные,
мы подобно местным гопникам
останавливаем гоплитов,
противопехотные личности,
наши души чёрные-чёрные,
а доспехи коричневые.
Хорошо жить в персидской трапеции,
контратаковать катафрактариями,
выбивать зубы у гнилой человечности,
крушить иноверцам квадратные челюсти,
быть архаичными, но не старыми,
вечно древними, но не дряхлыми,
шашлыками пахнущими -
шамаханскими шалавами,
падшими падишахами.
Закованные в железо лучники
стреляют острыми солнечными лучиками
во все стороны географии,
расширяя заодно геометрию
непростой перепутанной Парфии.
Разрушая пространство-время
греческой Ойкумены.