Австралийцы хлещут зелёное пиво,
смотрят пристально в перспективу,
потому что имеют полное право
с кем угодно ходить и куда попало.
Они не кусают чужие пальцы,
даже если те - новозеландские,
у них другие совсем предпочтенья:
церемонный английский чай, французское печенье.
Их с рожденья преследует чувство меры,
по вечерам они пьют "кровавую Мери",
им не нужно робеть, оббивая пороги,
их бюрократия без патологии.
Они не кормят в себе мировых амбиций,
австралийцы всё же не имбицилы,
в их кармане дымит не остывший компас,
во все входы у них есть магнитный пропуск.
Они толерантны со школьной парты,
даже с членами правящей партии,
чешутся даже тогда когда гром не грянул
и не заваривают чай из китайских гранул.
Австралийцы - не австралопитеки,
у них про запас нет раздутых претензий,
они ходят вперёд по прямой ладьёю,
прикрываясь от солнца рыбьей ладонью.
Перед ними настежь открыты все двери,
даже те что ведут в кабинеты мерии,
с ними дружит своей головою глобус,
и не бьёт их история, глупых, по лбу.
Этот мир они наблюдают сбоку,
Библию чтут и читают Набокова,
держат со всеми равную дистанцию,
даже с соседями (опять же) - новозеландцами.
Со стороны им всегда и во всём виднее,
в Мельбурне ли сидеть или сидеть в Сиднее,
их далёких ушей не достигнут вопли,
они смотрят на жизнь в довоенный бинокль.
Они видят всё в перевёрнутом виде,
ценят индивида в каждом инвалиде,
они знают Европу, но только в профиль:
что им фуга, им фуга, конечно, пофиг.