Эвклид сидит на берегу моря,
вокруг Природа не соблюдает форму,
ни белая, ни чёрная,
чересчур уж какая-то многоугольная,
неправильная какая-то,
не скопированная под кальку,
не Природа, а карикатура -
бестолковая, бескультурная.
Море тоже кривое неровное,
изгибающееся волнами,
ни одной идеальной линии
то голубое,
то бирюзовое,
то синее.
Что ж ты, Природа, такая кривая,
как же трудно с тобой, Природа, бывает,
не подвластная ты людским аксиомам
с теоремами незнакома,
всюду детская неразумная давка,
всюду Хлоя и всюду Дафна.
Вот и люди не знают счастья,
потому что оно не ровное, не прямое,
потому что счастье похоже на море,
так же неясна его геометрия
и в ветреные дни
и во дни безветренные.
Жалко Эвклиду людей,
жалко Эвклиду Природы:
кряжи, пляжи, горные породы.
Чертит прутиком на песке он фигуры
треугольники да трапеции,
всё мечтает об идеальной Греции
о совершенной Македонии -
совершенной наподобие прямоугольника,
о Египте ровненьком
чётко построенном под линейку,
не материальном, а об Египте идейном,
без единого изъяна,
без горбика и без ямы.
Над ним ласточки всё летают,
только Эвклид их не замечает,
скрупулёзно что-то чертит,
измеряет транспортиром жизнь
а набегающее море
жадно слизывает чертежи.