Я окостенел,
стал скелетообразным
среди совокупляющихся тел
и прочих приятных безобразий.
Скелетообразным не в смысле худым,
скелетообразным в значении твёрдым;
среди похожих на меня твердынь
меж залежей осадочной породы.
Здравствуй, царство панцирных рыб,
хордовых и ланцетных.
Я пошёл, наконец, в отрыв
в свой, самый первый и самый бессмертный.
Мой хребет надломился - я труп
в мире извести и склероза;
всё тесней и плотнее вокруг
окружающий меня воздух.
Возвращаюсь в родные слои,
в отложения пермских моллюсков
с тонким мрамором в дряблой крови
и с кусками базальта из Куско.
Я твой брат, нераздавленный краб,
твой супруг - кистеперая рыба.
Под плитою могильною храп
поднимается к хрупкому небу.
Нужно жить, но не хочется мне
возвращаться в пласты Мезозоя;
я иду не во внутрь, а во вне,
становлюсь толщиною земною.
Под белесой нейтронной звездой,
где хрустят световые прожилки,
геология - дом мой родной -
собирает на ощупь пожитки.