Это была только вторая моя прогулка по городу. А казалось, что живу здесь уже много лет. Точнее, жил когда-то давно, и вот вернулся.
Нет, думал я, прижимаясь ближе к невысокой стене и стараясь спрятаться от солнца. Тем, кто бывал в Америке, нечего делать в Корее. Разве что любителям пародий. Берете американский город, вычищаете под корень белых и черных, меняете английский язык на непонятный - и вы здесь. Те же небоскребы, те же толпы машин, те же лавки, склады, моллы. То же отсутствие полутонов, страсть к ярким цветам, как на рекламе какого-нибудь телевизора. Та же размазанность, стандартность и неотличимость городов. Где вы, любимые мои европейские крыши? На север с юга идут авеню, на запад с востока стриты. Только здесь все это еще больше подчеркнуто и возведено в степень. Попса, так уж попса, ее не просто слушают, ей громко подпевают в любую свободную минуту. Бейсбол... ну кто бы мог подумать, что за пределами Америки есть места, где культовым спортом является бейсбол?
Даунтаун тем временем кончился. Дальше лежала узкая полоса парков, потом широченная трасса, забитая машинами. За ней виднелась бескрайняя промышленная зона. Где-то неподалеку тут должна быть некая их археологическая достопримечательность. Зайдем? Пора бы уж приступать и к древностям.
Указатель в парковом туалете был бессовестно стилизован под французский флаг. Ну вот, даже эти пошлые антиевропейские подгребки они у американцев тоже слизали. Вряд ли, конечно, здешние дизайнеры умышленно рассчитывают подобные эффекты. Но ведь получается же!
Достопримечательность представляла собой высоченный холм с деревьями, газонами и цветниками. На почетном месте возвышалось музейное здание.
Рассматривать витрины оказалось довольно занятно. Гора, как выяснилось, была попросту терриконом из пустых ракушек, выброшенных древними жителями в процессе поедания моллюсков. Намусорили... Потом на этом месте развилось производство железа, изделия из которого составляли оставшуюся часть экспозиции.
На втором этаже разместились интерактивные игрушки и прочая образовательная техника. Под ногами шныряли юные корейцы. В конце зала кто-то из родителей включил тумблер, в результате чего из динамиков пошел страшный треск на максимальной громкости. Ближайший ко мне пацан лет пяти-шести в ужасе зажал уши руками. Мы переглянулись - картина была верхом комичности: выпученные глаза, поза из "Последнего дня Помпеи", и весело ржущий рот.
Парковые дорожки уводили обратно к воротам. На поляне около края обрыва под большим деревом сидел каменный будда. Будда был старенький и потрепанный. Тысяча лет с копейками не прошли для него бесследно. Голова была расколота и щедро подмазана чем-то вроде битума. На губах раскрывалась легкая, еле заметная усмешка.
Я отошел к краю и посмотрел вниз. Под горой многокилометровой полосой протянулись промышленные цеха. Город возник совсем недавно как крупная производственная площадка, и за пару десятилетий вымахал в региональный центр с полумиллионным населением. Через всю музейную экспозицию назойливо повторялась мысль о высшей неотвратимой справедливости процветания "города юных": с незапамятных времен люди занимались на этом месте металлургией, а уж предки-то наши знали, что делали. Теперь здесь авангард новой Кореи, символ богатства и успеха, форпост цивилизации.
Тут меня вдруг прошибло. Сзади. Что-то происходило там, у меня за спиной.
Я обернулся и снова увидел сидящего под деревом будду. Он смотрел прямо перед собой, мимо меня, на заводские корпуса внизу. Он был каменно неподвижен. И улыбался. Он УЛЫБАЛСЯ, гад.
Это не Америка, о нет. Сама Азия была передо мной. Древняя, спокойная и терпеливая.
Этой фигне внизу под горой двадцать лет. Скульптуре на горе - тысяча.
Сегодняшние порядки срисованы с Америки. До этого точно так же копировали японцев, до них китайцев и многих других, сходу не запомнишь. Кто будет завтра, неизвестно. Но он будет переварен, как все предшественники. Опыт есть.
Конец истории, говорите?
Зайдите чуть попозже. Ну лет через триста, если сильно торопитесь.