Спускаясь в долину, автобус разогнался. Я прижался к стеклу - вверху на холме мелькнуло воздушное здание с колоннами. Ох...
Через два часа я подходил к нему с обратной стороны, возвращаясь из Батова. Ворота в парк были открыты. Неужели? Нет, понедельник - выходной, музей не работает. Почему-то это обрадовало.
Ветер тихо шелестел листьями. Солнце и облака привычно щурились сверху. Я поднялся по ступенькам и попытался заглянуть в окно. Дверь была заперта. Хозяина не было дома.
Страна осталась, он уехал. Вместе им оказалось неуютно. Германия, потом Америка, потом Швейцария. Дома больше не было - дом остался здесь. Это все давно известно.
Я брел по аллее, и знание растворялось из мозга, заменяясь чем-то куда более важным и непосредственным. Как тут было хорошо пацану! Какое потрясающее детство - здесь, среди этих деревьев, у реки, нескончаемыми летними вечерами. Да, это на всю жизнь... это навсегда.
А вернуться он не смог. Вернуться он послал героя "Подвига", заплатившего за это жизнью. А сам остался жить вместо него. В комфорте, в славе, но без дома.
И еще вернулся я. Без комфорта, зато в стране. И живой. Вместо него? Не бог весть замена, но уж как получилось.
Дом был невообразимо и грустно красив. Невозможно уйти. Стендаль перед Санта-Кроче... привет, брат.
Оглядывался долго. Запомнить.
Через несколько дней, в своей квартире, я листал затертый голубенький томик, выискивая нужные строчки. В одном из диалогов встретилось что-то наподобие - а вот представьте, придут через сто лет в наш музей какие-нибудь козлы, и станут воображать, как мы тут ходили, да что ели...
Получается, Набоков написал про меня. И я - его персонаж.