... Сегодня, придя со смены, долго не мог успокоиться. Да и было с чего. Чтобы придти в норму, вылакал граненый стакан водки, чего раньше себе не позволял. И никак не мог расслабиться. Все внутри дрожало. Нет, это не был страх, это было что-то д р у г о е. Похоже на состояние перед выходом на ринг.
А произошло со мной то, что и должно рано или поздно произойти с любым охранником в Израиле. А именно - безвыходная ситуация, когда по всем законам охраны обьекта, неважно, под охраной у тебя отдельный человек или целое кафе со всеми посетителями, ты должен стрелять в террориста и формальное право на стрельбу у тебя есть, но...Вот эти проклятые "но"!
На всех моих зачетах по стрельбе в бат-ямском тире( а было этих зачетов за десять лет у меня немало) наш мадрих* Симон любил говорить: - "Этот экзамен , что вы каждый год сдаете, это все ерунда. Вы стреляете по н е п о д в и ж н о й мишени! - И он сурово осматривал стоящих перед ним в шеренгу охранников, большей частью пожилых "русских", старавшихся вникнуть в его гортанно-клокочущий "восточный" иврит, - По неподвижной мишени! И дистанция у вас - двадцать шагов! А вы не можете толком попасть в центр мишени! Что это такое? А в боевой ситуации? Хас ве халила!**
В боевой ситуации ваша цель - террорист, не будет стоять на месте. Он будет - что? Правильно. Он будет двигаться! И он будет двигаться на вас! У террориста, у шахида какая цель? Проникнуть на объект и взорваться! А какая цель у охранника? Остановить его. Любой ценой. Так что в жизни стрелять вы будете по движущейся цели! А в тире вы не попадаете в неподвижную мишень! Так, хэвре!*** Разбирайте патроны и будете стрелять, пока не посинеете! А то не получите зачета.
Но самое интересное начиналось уже после того, как мы, пожилые охранники, одуревшие и оглохшие от четырехчасовой пальбы в маленьком, душном помещении , и сдавшие этот ежегодный треклятый экзамен , ожидали получения заветной "корочки" ,подтверждавшей наше право на ношение оружия. Мадрих обычно собирал нас в тесной комнатке-предбаннике и начинал, как он говорил, п р а в о в у ю подготовку .
- Ну, а теперь я дам вам пару практических советов, - говорил он обычно, - Вы знаете, что нельзя применять оружие в закрытом помещении, ибо возможен рикошет пули от каменной стенки. Нельзя открывать стрельбу в месте скопления людей, можно попасть в постороннего человека. Нельзя также стрелять в подозрительного человека, если вы не уверены в том, что этот человек - террорист и собирается взорваться. Вы спросите меня ( и часто спрашивают), что делать в этих случаях? По закону вы можете пытаться остановить его окриком, скомандовать -" стой" и " не двигаться". Если не подчинился, тогда стреляй в воздух". - Ну, а если он и тогда не остановится?- ехидно спрашивал кто-либо из экзаменуемых,- Что тогда делать?-
Этот вопрос задавали всегда, на каждом экзамене, ибо это самый больной вопрос израильских охранников. Вопрос, торчавший больным зубом у каждого, кто когда- либо стоял с оружием у входа в школу, банк, супермаркет, кафе, кинотеатр или Центральную автобусную станцию. Что делать, если подозреваемый тобой человек ведет себя нестандартно в стандартной ситуации? У всех на памяти был печально знаменитый случай с "русским" охранником религиозной школы, открывшим огонь на поражение по не реагировавшему на окрик наглецу и загремевшим в тюрьму на десять лет за "непредумышленное убийство".
Наш мадрих, в прошлом "расар"**** спецназа "Гивати", отвечал всегда четко, нимало не колеблясь: - Хэвре! Вы отвечаете не только за себя, но и за жизнь охраняемых вами людей. Поэтому действовать надо по обстановке. Что это значит? Это значит, что лучше сидет живому в тюрьме, чем лежать мертвому на кладбище.-
При этом он многозначительно подмигивал нам и добавлял: - Я вам ничего не говорил. Ясно? Но помните, в боевой ситуации ваша цель будет двигаться! Двигаться на вас. И стрелять вы можете только до расстояния в двадцать шагов! Двадцать шагов до цели! Если будет ближе, то это уже бесполезно. Потому что, после двадцати шагов все осколки, все гвозди и шурупы полетят в вас!-
И вот с этими , вбитыми в мой мозг "практическими советами" я и стоял на входе в наше здание со странным названием " Африка -Исраэль" сегодня в утреннюю смену и радовался, что мне повезло не работать в ночь, и погода такая не по зимнему теплая, и небо голубое... Все было хорошо. Даже слишком хорошо в это утро.
Я наслаждался утренней тишиной, прозрачно-голубым небом, чистым воздухом утреннего Тель-Авива, до моего слуха доносился шорох колес редких машин и воркотня диких голубей на вымытой легким ночным дождем площади перед нашей " высоткой". Но вот уже первые работники многочисленных офисов потянулись к дверям главного входа и, очень скоро хлынет сюда толпа сотрудников и клиентов, и начнется обычный суматошный день.
Я машинально взглянул на часы. Без десяти восемь... И тут что-то заставило меня внутренне напрячься. Я даже не сразу сообразил, что. Какое-то неуловимое изменение в окружающем пространстве. Некое нервное движение. Первое, что я заметил, точнее, у с л ы ш а л - шедшие к охраняемой мной двери люди почему-то резко затормозили. Изменился ритм шагов. А дальше все развивалось, как в замедленном кино...
Одновременно я у в и д е л... Как шедшие к входу в здание "датишный"***** в черной шляпе , лапсердаке и смешных чулочках на тонких ногах и, роскошных форм секретарша одного из наших адвокатов, в очень смелой "мини"-юбке, резко затормозили, как бы зависли в утреннем туманном воздухе. А перед моими глазами обозначился девичий силуэт, закутанный в длинное черное одеяние, в темном платке, наполовину закрывавшем лицо... Арабка! И ,конечно же, мусульманка! Таких я видел в Нацерете и в последнее время такие все чаще встречаются в Яффо...христианки так не одеваются... Двигается по направлению ко мне. Ее губы что-то шепчут...Что это? Молитва? Зачем она молится? Что ей нужно здесь, в центре Тель-Авива в такое время? Она приближается...Черт! Если молится, значит...Террористка? Рука скользит к правому боку, там, где пистолет... Рукоять сама ложится в ладонь...Сколько осталось до надвигающейся фигуры? Двадцать пять? Двадцать? Как быстро она идет! Надо же стрелять! А если показалось? Если она просто идет куда-то... Все! Уже поздно! Пятнадцать...Десять! И вот она стоит передо мной! Темные большие глаза смотрят в упор. Губы шевелятся...Она что-то говорит мне, а я не понимаю. Говори громче! Взгляд ее темных красивых глаз. В них испуг. Немая просьба. И...еще что-то. В их глубине. Страх? Ненависть? Что она говорит ? Я не понимаю арабский! Она повторяет. -" Еш кан хевра бишвиль нашим мукот?"***** Тьфу! Это же иврит! "Нашим мукот". Это какая - то контора по делам избиваемых жен! И застывший было окружающий мир, обрушивается на меня водопадом звуков. Звуков просыпающегося города - шумом машин и автобусов, стуком дверей магазинов, грохотом мусоровозки, криками грузчиков, разгружающих хлеб в соседнем магазине.. Она что-то говорит и смотрит на меня огромными тревожными глазами. Нет, милая, такой конторы в нашем здании нет. А где есть? Не знаю. Но мне сказали, что это где-то здесь. Возможно, но не здесь. Адрес есть? Да, улица " Генриетта Сольд", двадцатый номер. Это направо и до пересечения с параллельной улицей. А есть здесь кафе? Да, есть, за углом. Спасибо... Иди направо... Уф!
Она уходит от меня какой-то неуверенной походкой, плавно покачивая бедрами. На ходу оглянулась через плечо. Вот свернула за угол. Люди на тротуаре начинают двигаться по направлению к входу в здание. Окружающий мир возвращается в норму. Звуки... Краски...Запахи. Рука моя сползает с рукоятки пистолета. Автоматически проверяю сумки заходящих в здание людей, а сам чувствую, как по спине стекает пот. И всю смену работаю, как в тумане. Все мышцы тела налиты свинцом. На вопросы отвечаю автоматически. В обеденный перерыв вкуса еды не чувствую.
И только придя домой и став под душ, постепенно оттаиваю от напряжения. Опрокидываю в себя стакан водки. Но доза спиртного не расслабляет. Внутри присутствует ощущение какого-то ледяного стержня. Надо было что-то с этим делать и я занялся чисткой и жаркой картошки, вспомнив один из советов моей покойной тети Риты: "если немедленно не можешь решить назревшую моральную проблему - поработай руками." Работая руками, одновременно вливаю в себя второй стакан. На голодный желудок - нехорошо. Но помогает. Тело расслабляется. В голове появляется философская легкость мыслей.
Ну, и что же х о р о ш е г о мы видим вокруг себя? И когда наступит всему этому конец? Вот сегодня мы стояли с ней, с этой молодой арабкой, напротив друг друга, и у меня возникло ощущение, что весь остальной мир замер вокруг нас, застыл, и жили в этом мире только мы, два полюса, два антипода, плюс и минус, и ждали...Чего? Что между нами вспыхнет разряд невиданной мощи, уничтожающий все вокруг? Смерти? Вечной жизни? В ее красивых глазах читался страх, надежда( на что?), мольба... И еще. Ненависть. К современному красавцу-городу, возникшему на песчаных дюнах сто лет назад. Ко всем этим евреям, виноватым в том ,что ее избивает муж и жизнь окрашена только в черные краски. Ко мне, пожилому "русскому" охраннику, преградившему ей дорогу к большому красивому зданию, где работают кондиционеры, и так вкусно пахнет хорошо заваренным кофе и свежими булочками из работающего в этот ранний час кафе.
Кто разрешит этот трехтысячелетний спор между кровными братьями?
Кому из людей это под силу? Или это под силу лишь Творцу этого мира? Мира, в основе которого лежит кровная вражда между братьями. Каин и Авель. Ицхак и Ишмаэль. Иаков и Эсав. И так оно и будет длиться до конца времен? Пока последний человек не исчезнет с лица Земли?
. Мои философские мысли прервал назойливый звук скворчащей на сковородке картошки, и я тут же почувствовал волчий позыв моего изголодавшегося желудка. Ну, если голоден, значит, еще поживем! Вывалил жареную картошку в глубокую тарелку, быстро порезал большой сочный помидор, опрокинул в себя третий стакан водки ( имею право!) и с наслаждением погрузился в трапезу, ощущая все своим существом, что все же ж и в у. Ж и в у в этом неуютном и малопригодном для жизни мире. Живу вопреки страстному желанию меня уничтожить.
Я вдруг понял коренных израильтян, упрямо идущих в кафе, рестораны и торговые центры через несколько часов после терактов. Вот вы нас взрываете, а мы все равно будем веселиться, наперекор вашей ненависти!
Ничего не поделаешь, надо жить дальше. " Дум спиро - сперо". Я забросил грязную посуду в раковину( мыть не хотелось) и расслабленно рухнул на диван. Автоматически включил "телик". На экране было шумно, по "русскому" каналу показывали очередной "бандитский" сериал со стрельбой и погоней. Актеры ненатурально гримасничали и картинно размахивали "стволами". Вас бы сюда, к нам, в нашу ближневосточную кашу. Я выключил телевизор и сразу стало тихо. Потолок медленно закружился в вальсе, зазвучала в ушах музыка и, уже погружаясь в сон, вспомнил закутанную в темное одеяние фигурку арабки, ее красивые глаза, смотревшие с укором, припудренный синяк на лице : " А все же хорошо, что я не стал стрелять. По движущейся цели. Не дай Бог, чтобы пригодилось это страшное умение - убить человека."