СПб-Эдинбург Александр Салтыков

Записки о Шотландии

" It is a great thing to have written a book,

even a bad one"

( Old Gaelic proverb)

" Scots wha hae"

( Robert Burns )

Изменены некоторые имена и названия организаций

Предисловие

( сношениям внешним посвященное, накануне получения визы )

Седые джентльмены дружно квасят светлый эль -

Ну что меня загнало в это стойло ?

Когда я выберусь отсель ?

Да. Велико желанье видеть скуттов:

Поэтому я здесь - среди скотов

Стоять три с четвертью часа готов,

Как у станка, три смены отработав.

Час первый - не спеша я заполнял анкету -

Листа четыре: сорок два вопроса,

Где был, где не был, не было ль поноса

У деда моей кошки и про то, про это...

Настенной пропаганде уделил я два часа:

Что я могу ввезти в Британию, а что - не можно:

Везите все, но только осторожно -

Там под запретом ветчина и колбаса.

У них, в Британиях, чума рогатая скота !

Повсюду скутты на скотов готовят снасти ...

О Боже, сбереги же королеву от напасти,

А заодно от Красного Креста !

Time off... и время истекло...

Передо мною только два туриста...

"Машина - стоп !!!" И клерки - машинисты

Улыбки шлют сквозь толстое стекло,

А вслед за ними - желтые билеты.

Я не шучу: its real yellow ticket,

Как проституткам, вы меня простите,

Чтоб завтра повторить сношение с клиентом.

26 июня 2001

Часть I

Глава первая, информационно-ностальгическая

Начинаю необычно: сразу же с примечания, которое вызвано ничем иным, как томительным ожиданием получения визы знойным июльским днем, и, поэтому "злобное", оставляю на свой счет в качестве "одномоментного, сиюминутного" помрачения, оной жарой и вызванного.

Имею ли я право назвать свои заметки о рядовой европейской учительской конференции преподавателей чегототамведения ( и не только ) "Записками о Каледонии"? Думаю, что да. Цезарь же назвал подобным образом свои записки о Галлии, даже единорога описал, хотя в глаза его и не видел. В отличие от него я видел, и даже не одного...

Что знал я раньше об этом суровом крае горцев? Немного, главным образом, из книг. То, что они носят килты, которые ни в коем разе, не следует называть юбками, чтобы не обидеть смертельно гордых и независимых шотландцев, что символы этой "страны в стране" - чертополох с единорогом? Что они так же, как и мы, русские, почитают Святого Андрея, христианского первопроходца, мученика и апостола, посетившего, может быть, не только наш Валаам и Киев, но и север, не при шотландцах будет сказано, Британии? Правда, тремя веками позже, и в виде мощей, достигших древней Британии в деревянном ящичке. Что в этой самой римлянами прозванной Каледонии все поголовно играют на волынках, соревнуются в бросании бревен, в гольф и керлинг, и, согласно с детства известной балладе Стивенсона в переводе Маршака, свято берегут секрет верескового меда? Так ли это? К пресловутому меду мы еще вернемся...

Конечно же, как историку, мне были известны имена Роберта Брюса, Уильяма Уоллеса ( кто в наше время не смотрел "Храброе сердце"?), Марии Стюарт, а как человеку, не чуждому литературы, хотя бы в качестве читателя, имена Робертов Стивенсона и Бернса ( его "Scots wha hae", "Шотландцы, пролившие кровь", песня, посвященная Роберту Брюсу, стала не только национальным гимном, но и одним из эпиграфов моего опуса), сэра Артура Конан-Дойля, и, разумеется, Вальтера Скотта, самого именитого певца шотландской независимости. Имя легендарного Томаса Лермонта, Раймера ("Рифмача") стало известно мне лишь за несколько месяцев до командировки. Мистик, волшебник, предсказатель, предок Лермонтова и Байрона, шотландский Нострдамус. Такое запомнишь поневоле. Как видите, подготовился я основательно.

Помимо прочего, было известно и про левостороннее движение, переходе в 1971 году на десятичную систему, по крайней мере, в области финансов, про то, что существуют краны для холодной и горячей воды ( вод?) отдельно и то, что в пабах кружки не моют, а лишь споласкивают. Экономят на нас, славянах, привыкших к извергающимся потокам воды и неплотно прикрытым кранам. Сейчас, правда, кружки, как и шприцы, стали одноразовыми. Только вместимость их несколько больше нашей - целая английская пинта, т.е. 570 мл. Американская будет пожиже - и до пол-литра не дотягивает.

Все выдал на - гора? Если и нет, то почти все.

Чувство утраты родины появилось сразу же после пересечения незримой пограничной линии. Чемодан отобрали, оставив наплечную сумку, дали заполнить какую-то анкету по просьбе голландской авиакомпании "KLM" ( по заполнении подарили ручку с мизинец длиной и рассчитанную, этак, на заполнение трех анкет, не более). Слонялся по терминалу почти полтора часа, раза четыре покурил, пока минут за двадцать до отлета не объявили долгожданную посадку в авиалайнер.

Кому ведомо, когда и как появляется чувство ностальгии? Свойственно это лишь нам, проведшим всю жизнь за "железным занавесом"? Не знаю. Только одно отметил для себя точно: неизъяснимая тоска появилась сразу же после преодоления таможни.

Глава вторая, взлетно-посадочная

Пробормотав: "Excuse me", продвинулся вдоль колен молодой пары к отведенному мне, согласно оплаченного билета, месту, к иллюминатору. Недолгий разбег, летим. Слева от Боинга 737 - садоводства, Горелово и прочие южные окраины города. Затем залив, Кронштадт (целиком!) и вроде как уже и над Финляндией крылышками помахиваем. Помахиваем весело, ибо - небо ясное, море - серое, кораблей почти нет: один - два, суша - пестрые четырехугольники и трапеции неубранных и разноцветных сельскохозяйственных культур, лесов, голубые и почти черные пятна озер и ядовитые, зеленые с продрисью, краски очистных сооружений. Что Финляндия, что Швеция, что Дания, один черт, одинаковые. Только после Швеции показался пролив и какой-то крупный город (я не совсем "копенгаген", но, по-моему, это и был именно он).

Во время полета обратил внимание, что моя соседка достала из сумочки детектив Полины Дашковой. Русские! Разговорились немного. Летят в Канаду. Визы нет, но должны получить в Голландии, поскольку именно там оформляли в свое время шенген. Муж - бизнесмен средней руки, но путешествуют много. Кормили сытно: была и красная рыба, впервые попробовал индийское блюдо - "чапати" - нечто вроде прямоугольного пирожка с перемолотой курицей, сыром и пряными травами, и, разумеется, кофе и голландское пиво.

Пейзаж несколько изменился: участки земли приобрели четкую и законченную геометрически форму квадратов и прямоугольников, появились каналы и теплицы, мельницы и дамбы, любому ребенку доясельного возраста стало бы ясно: это - Голландия, Нидерланды, если кому-то непонятно. А значит: подлетаем. Самолет терял высоту, подпрыгивая на незримых, виртуальных, но вполне ощущаемых всем нутром, воздушных ямах, закладывало уши. Пока продувал их по системе водолазов, произошло нечто: все исчезло, вокруг заблистали молнии, грома из-за шума моторов не слышно, но за иллюминаторами - цунами. Сели почти в полной темноте.

Гроза в Амстердаме! Гроза в Амстердаме!

Возможно, что кто-то и вспомнил о маме!

В аэропорту расстался с моими попутчиками, дружески пожелав им благополучного продолжения путешествия.

Скипхол - амстердамский Вавилон - чудище "огромно, обло, стозевно и лаяй". Наше Пулково, по сравнению с ним, детская песочница, кстати, эдинбургский аэропорт тоже семейного типа, небольшой и уютный, только почище нашего. Скипхол - огромное членистоногое, раскинувшее свои лапы от центра на несколько полуторакилометровых отростков с сотнями терминалов: только в моем отростке D их было 71! Здесь слоняются толпы всех человеческих рас, пород, цветов: одетые, раздетые, полуодетые, колотые, татуированные, с заклепками и без, зеленоволосые и краснозадые, лежащие по полу, целующиеся там же, пьяные и трезвые. Представлена вся Азия, Африка и Америка, все без комплексов. Один я, как Штирлиц... В tax-free shop в самом начале пути идти глупо, да и валюты-то - не густо. Стоит ли раздражать себя изобилием чего-то? Ностальгически потянуло к сигарете. Но курить строго, при этом, запрещено. Совсем, как в моей родной гимназии. Я про курение. Два часа без единого вдоха ядовитого дыма - это уж чересчур! Не вытерпел, побрел к службе информации, где какой-то клерк-индус мне и посоветовал пойти в бар. Смотрю, а в баре только треть несчастных и неприкаянных ожидающих что-то пьют и поглощают, вращая и шевеля защечными ягодицами. Остальные: курят, дымят, да так, что невольно ищешь пресловутый висячий топор! Не спрашивая ни у кого благословения, присоединился к счастливчикам. Что и проделал раза три в ожидании рейса. Поприсоединялся, то есть.

Фоккер 100 гораздо уютнее и демократичнее Боинга. Не было бизнес - класса с более удобными креслами и пассажиров в черных просторных лоснящихся костюмах, т.е. "новых русских". Все по-домашнему, но покормили скромнее, почти по-аэрофлотовски. На борту, на первый взгляд, одни китайцы, двое из них - рядом. Даже "экскьюзмами" не обменялись. Один совсем молодой, а другой - тоже прыщавый, но постарше. В полете всю дорогу заполняли какие-то бумаги, будто раньше времени у них на это не было. Им не до Полины Дашковой. Понял, дело серьезное, возможно, гастарбайтеры или эмигранты...

А за бортом - ничего, буквально - ничего. Дождь в Амстердаме не прекратился, хотя гроза и отступила. В существование Ла-Манша я не верю до сих пор: чего не видел, того не видел (возвращение на Родину в ясную! погоду лишь укрепило мое искреннее мнение в отсутствии известного пролива). Чертов Гольфстрим, по-видимому, скотина, создает такую разницу между Цельсием и Фаренгейтом, что испарения всех видов висят над теоретически существующим проливом. Не верьте тем, кто утверждает обратное. Всякие там Виктуры и прочие Гюги! Враки! Досужий вымысел и беззастенчивый обман! Второй фронт не открывали из-за собственной лени, забыв на мундир Черчилля пришить последнюю пуговицу. В таком тумане немцы не отличили бы вражеский десант от пригородов Потсдама! Зато облака сверху были самой причудливой формы: сплошной молочный кисель сменялся клубами ваты, потом пошли стада мелких барашков, белый и серебристый каракуль, и так до бесконечности, почти полтора часа картина, составленная из единственного материала - воды в газообразном состоянии, менялась. Неожиданно показался мол какого-то порта: по времени это могли быть и Редкар, и Саут-Шилдс, и Блайт. Не знаю, но минут через двадцать рассмотрел знакомые мне по многочисленным картам и фото очертания Эдинбурга. Спутать трудно: легко узнавался Касл и узкий залив, то ли Ферт-оф-Форт, то ли Форт-оф-Ферт. Сейчас справлюсь с атласом... Оказалось, первое.

С приехавом ! То, бишь, с прилетевом! Ну, Каледония, hi, родимая !

Глава третья, встречательная и первовпечатлятильная

В небольшом полупустом и уютном зале выстроилось две очереди: для членов ЕС и остальных. Впереди меня оказались все китайцы рейса KL 2083, Амстердам - Эдинбург. На каждого, предъявившего какую-то анкету китайца, затрачивалось минут так по 5 - 7. Было от чего впасть в уныние. Перспектива продолжительного стояния и ожидания угнетала. Европейцы же за 5 минут проскочили таможню, как реактивные. Тут английский, простите, шотландский таможенник и обратил внимание на мою бледнолицую рожу и поманил жестом к себе. Узнав, что я из России и следую на конференцию, он, не задавая лишних вопросов, брякнул штемпель о мой паспорт, пробормотав: "Welcome to Edinburgh". В знак признательности и чуткого внимания я всучил ему календарик с видом Петербурга. Восторгу клерка не было предела. Толстовато-лысоватый таможенник, судя по его реакции, считал, что, по крайней мере, он выиграл джек-пот в "Лотто-бинго" или "Русское лото". Тут и до меня дошло, что располагаю неким эквивалентом универсальной валюты.

Выйдя из зала, заполненного бесчисленными и снующими, точно рикши со своими чемоданами на колесиках, китайцами, я оказался на свободе и заметил устремившегося ко мне подвижного джентльмена среднего роста, вопрошающего на чистом русском: "Мистер Салтикоф?" Это было единственное, что он знал на нашем великом и могучем. Я подтвердил его самое смелое предположение убедительным и твердым английским с оксфордским произношением "Yes!" и уверениями в том, что я "эм вери глэд..." Так, уже очно я познакомился с давно известным мне по переписке мистером Алисдером Торнтоном. Представлял же я его несколько иначе: солидным, высоким и в наглухо застегнутом рединготе, в котелке и с никогда не раскрывающимся зонтиком. Слава Богу, что мои предположения не оправдались. Он сразу же всучил мне полиэтиленовый мешочек с 25 фунтами мелочью, сказав, что это на мелкие и транспортные расходы, так как каледонские кэбмены не очень-то любят давать сдачу. Я тут же попросил его сообщить мне код Петербурга, а он, предвидя вопрос, живо объяснил, как бросаться с топором на местные телефонные автоматы. Однако топора не понадобилось, хотя оные автоматы и сожрали целый фунт за полминуты, т.е. почти 400 грамм за 30 секунд. Сколько это будет в ньютонах и джоулях?

Оказалось, что нам следует подождать прилета еще одного борта с еще одним восточноевропейцем. Всего полчаса. Я ответил согласием, как будто бы предполагался иной ответ, и вышел покурить. Смеркалось...Эдинбург как Эдинбург: и небо такое же, как у нас в предсумеречные часы. Только автобусы на стоянке аэровокзала двухэтажные. Темнело, как сказал бы чукча, однако, быстро. Рейс прибыл без опоздания. Так я познакомился с "горячим эстонским парнем", Арну из Тарту.

Первым по адресу предстояло доставить меня. Оказалось, что обитать я буду рядом с аэропортом, всего в десяти минутах езды, на окраине города. Эта самая окраина представляла собою целые ряды очень милых особнячков, что меня очень порадовало, поскольку уважающие себя люди на Западе обожают проживать в пригородах. Улицы были безлюдны и тихи. Безлюдны до ужаса, что оживляло в памяти рейгановские басни и брежневские анекдоты о нейтронной бомбе. Наконец подъехали к дому. Дом, а скорее, особнячок, как позже выяснилось, оказался semidetached, т.е. поделенным на две семьи и разделенным по вертикали.

Меня, вне всякого сомнения, уже ожидали, ибо дверь распахнулась, не успела машина остановиться. Мистер Торнтон представил меня и, хозяева, трехглавой толпой торчащие в дверях, пригласили войти. Первое, что по российской непроходимой глупости я попросил, были тапочки. Хозяева странно переглянулись, но вскоре желаемое отыскали, и я торжественно облачился в неизменный атрибут русского гостя. Сами же они остались босиком и в носках. Только тут я заметил, что все половое пространство (ничего себе сочетаньице?) покрыто высоким и чрезвычайно чистым ворсом серого цвета. Но решил твердо стоять на своей славянской причуде: всегда и везде просить тапочки. Ватсоны, а именно так прозвались мои хозяева, сразу же пригласили меня к столу. Но гордый за свою великую родину, я поинтересовался местонахождением удобств и заявил, что к ужину я привык делать change, то есть менять дорожное платье на вечернее (кстати, никогда не добавляйте слово dress, так как эта идиома уже требует услуг парикмахера, вот такого, брат, хера). На двери отведенной мне комнаты я заметил трогательную надпись цветными карандашами "Welcome, Mister Saltvkov!" Вслух я поправил описку (читайте слитно).

Сняв пиджак и вымыв руки, в чем и состоял весь мой change, я спустился вниз с подарками в руках. Хозяину - водку "Золотое кольцо" и календарик с видом Питера, хозяйке - расписную ложку и иконку со Св.Андреем, дочке - шоколадку с видом Московского Кремля и календарик с Девой Марией. Все были искренне тронуты и шумно радовались этим "стеклянным бусам", уделив им почетное место на самом видном месте столовой, dinning room. Скромно поужинали чаем с молоком, печеньем, тостами с маслом, плавленым сыром и джемом. Долго обсуждали способы моей доставки утром в Сент-Кольм - нашу штаб-квартиру предконференции, т.е. конференции восточноевропейцев, принимавщих впервые участие в готовившейся всеевропейской акции. Естественно, подробные инструкции были даны самим Торнтоном, но хозяева сочли уместным доставить меня на личном транспорте после того, как Катрион, дочку 12 лет ( в Великобритании летние каникулы всего 6 недель ), отвезут в ее частную женскую школу имени могучего укротителя драконов и рыцаря всех времен и народов - Святого Георгия, Сент-Джорджа, по-ихнему. На том и сговорились. Подойдя к своим апартаментам, на двери я заметил новую надпись "Welcome, Mister Saltykov!" Мне стало уютно, и спал я на новом месте, к своему удивлению, очень славно и хорошо...Голливудско-киношная кровать позволяла расположиться и вдоль, и поперек. Я расположился вдоль...

Проснулся рано, побеседовал внизу, в холле, с пробудившимся попугаем Вильямом, понимавшего по-русски великолепно. Самостоятельно выпил кофе с молоком, заев его кусочком серого хлеба; погулял и покурил в садике за домом; подождал, пока проснется Майра, хозяйка, и затем предупредил ее, что к завтраку вскоре вернусь, а пока мне, вполне понятно, не терпится осмотреть близлежащие окрестности.

Утро было прекрасное: солнечное, яркое, теплое, с освежающим ветерком с залива. Нарядные особнячки и палисадники, ухоженные тщательно и удивительно красочные из-за обилия цветов и кустарника, радовали глаз, точнее - взор, дабы вы не подумали, что один глаз мне повредили во время полета. Краски играли, запахи благоухали, птички по-английски весело и непонятно щебетали! Город просыпался где-то вдалеке. Боже мой, как это не похоже на наши несчастные "6 соток". Кому тут вздумается выращивать петрушку или горох, брюкву, пастернак и топинамбур от всех смертельных недугов и воспаления ягодичного нерва? Такого типа немедленно сочли бы неизлечимым психом!

Незаметно я добрался до окраины микрорайона, впервые в жизни осмотрел бескрайнее поле для игры в гольф, залив и видневшееся вдали графство Файф - прародину Лермонтова. На пути к его родине мирно паслись такие же ухоженные, как и особнячки, овечки. Пастораль! Ощущалась нехватка пейзанок в клетчатых юбках с подойниками в руках, распевавших кельтские народные песни и пастушков в пледах, беретах с пером, с волынками в руках?, зубах?, под мышкой? Чем, собственно, удерживается этот местный оргбн? "Такого не бывает", - подумал я и решил поскорее возвратиться в пенаты семьи Ватсонов.

Как же я жестоко ошибался! Все улицы микрорайона носили одинаковые, почти одинаковые и, казалось, совсем одинаковые с точки зрения русского человека названия: Silverknowes Hill, Silverknowes Road, Silverknowes Drive, Silverknowes Street, Silverknowes Criscent, Silverknowes Avenue, Silverknowes South-East, Silverknowes North, Silverknowes Gate, Silverknowes Terrace и так - до бесконечности (как в Петербурге: 27 линий, 13 Красноармейских и 10 Советских улиц). Вот эта самая "тэрас" мне как раз и была нужна...

Когда я в третий раз оказался на той же самой улице, до меня дошло, что застройка радиальная, и я просто-напросто описываю не подворотни, как принято у нас, а круги, как водится у них. Чертова "тэрас" не желала находиться, хотя, вне всякого сомнения, была где-то неподалеку. Утро - раннее, кругом - ни души! И - тишина..., правда, мертвые с косами не проглядывались.

Хоть кричи!.. В конце концов, заметил отъезжающую от какого-то особнячка машину с двумя женщинами, матерью с девочкой лет 15 - 16. Бросился к ним с почти ирокезским воплем, "мол, экскьюз ми, дескать, ледиз, ай эм фром Раша, хелп ми плиз, родимые, черт вас побери, ай лост май вэй" и с прочими уверениями в моих самых добрых намерениях. Они, к моему удивлению, вняли последним, не вызвали полицию, а предложили мне сесть в авто синего цвета, и через минуты две - три мы бодро подкатили к так нужному мне дому Љ 62 по этой самой неуловимой "тэрас". Опять выручила самая твердая валюта в Эдинбурге - русские календарики! Мама с дочкой еще долго благодарили меня и провожали доброжелательными улыбками, я же вспоминал наших питерских "дорожных мародеров". Рассказ мой изрядно повеселил Ватсонов. Майра достала подробную карту города. Действительно, застройка района была, как я догадывался, радиальной, но если "роуд" и "драйв" диаметрами пересекали ее, а "хилл" располагалась по центру поселка, то "тэрас" пролегала дьявольским образом внутри и по касательной к "крэсент" - полукругу, который и был образован этой самой "тэрас". Вот в чем причина ее неуловимости! Как покажет ближайшее будущее, не все уроки зловредной загородной британской архитектуры я усвоил с первого раза.

Нахохотавшись вдоволь, мы с Майрой поехали на Инверлейс-тэрас, в штаб-квартиру, на первое мое представление в бывшем аббатстве Святого Колумба, St.Colm, а ныне пресвитерианский колледж имени того же Колумба, "голубя", говоря по-русски.

Глава четвертая - представление

"Гости собирались на дачу..." Пушкин. Сразу же все началось по-деловому. Представление, выбор программ, предполагаемое распределение посещаемости школ. Не буду заострять на этом внимание. Тем более, что это распределение повторялось, как для недоумков из Восточной Европы, каждый день, хотя было все ясно уже с самого начала. Впрочем, количество школ для посещения тут же снизили с двух до одной, к великой радости всех восточноевропейцев.

К первому заседанию собралось девятнадцать из двадцати одного делегата. К вечеру подъехал Нусрет ( мусульманин из Боснии) и лишь на следующий день пастор из Словении. К своему удовольствию обнаружил, что в английском я не на последнем месте, хотя Людмила из Киева владела блестяще синхронным переводом, а Света из Белоруссии лишь немногим ей уступала. Довольно бодро щебетала "по-ангельски" миниатюрная трансильванская румынка из Венгрии Эмеше, внешне напоминающая Хакамаду, остальные же - на моем уровне и хуже. Впрочем, выяснилось, что кроме двух человек, румынки и словенца-пастора, все более-менее знают русский. Этот вопрос был благополучно разрешен: языковых преград и барьеров отныне не существовало. По завершении организационных мероприятий последовал обильный завтрак, затем нам предоставили почти три часа для ознакомления с городом. До центральной Принсиз-стрит Нового города минут 15 ходьбы, но дружно решили ехать по двум причинам: точно не знали пешего маршрута, и тянуло по-детски сесть в красный двухэтажный автобус...

Дружно наша восточная орда высыпала к остановке автобусов, как оказалось, не к той. Сработала континентальная привычка правостороннего движения. Но успели разобраться еще до прибытия автобуса. Сюрпризом было то, что днем, после 9.30, стоимость проезда значительно дешевле, чем утром, а билет действует в течение всего дня. Второй сюрприз: в конвертах, выданных Алисдером Торнтоном, обнаружили помимо мелочи и странные купюры, не имевшие сходства с привычными уже английскими фунтами. Это была местная шотландская валюта. Вот так "самостийность и неподлеглость"! Выяснилось также, что и та, и другая валюты имеют разные рисунки оборотной стороны в зависимости от года выпуска: банкнот одного достоинства была целая куча! Словом, десант из Восточной Европы высадился на Принсиз-стрит, эдинбургском Бродвее, благополучно и без потерь.

Глава пятая: первая вылазка и благополучное возвращение

Приятный день и замечательный город Эдинбург! Он нравится сразу и навсегда!

Не только тем, что необычны рельеф и ярусная застройка центра, обилием памятников и парением Касла, островерхими пиками соборов и монументов: чувствуешь себя растворенным в нем, несмотря на экзотику. Ты словно исчезаешь в толпе, похожий и непохожий одновременно на его жителей. В Эдинбурге нет наглой простоты и распущенности Амстердама, одеты нейтрально, даже физиономии, простите, совсем, как у нас: что вовсе непохоже на кроличье удивление иностранцев в Питере. Все просто и понятно, естественно и ненавязчиво. И, конечно, безумно красиво: цветы всюду, Петербург в этом проигрывает очень сильно, а ведь город - на широте Москвы, да и Северное море, хотя и обласканное дядюшкой с еврейским именем - Гольфстрим, все-таки - "северное". Экзотическое шотландское волынчато - килтовое кажется привнесенным. В одном углу центрального парка свистят и пляшут казаки из Липецка, на Принсиз-стрит питерский диксиленд, сборный и самозванный, раздувает щеки медью саксофонов и тромбонов. У входа в центральный парк торгуют нашими медалями, значками, икрой, матрешками и пр. Только вместо цыганок - гадалок индианки. "Дорогой мой, красивый, позолоти ручку". Думаю, что вещают они примерно одно и то же. Да ведь и цыганки родом с Индостана. Сорок пять дней ежегодного фестиваля сделали город космополитом. И это только основной летний фестиваль. Ежегодная карусель же начинается с апреля - фестивалем науки, в июне - детский фестиваль, затем чехардой следуют фестивали шотландских народных игр, вроде метания столбов и гонок с горячими блинчиками, кинофестиваль, фестиваль театров, художественные выставки, фестиваль военных оркестров - Tattoo, фестиваль фейерверков в сентябре и так до Рождества. Короткий зимний отдых и новый цикл. Словом, Мекка, Канны, Ницца и Афины вместе взятые. Кстати, Эдинбург имеет неофициальное название "Английских Афин". Второе традиционное и старинное название Auld Reekie - "Старый Курилка", во-первых, из-за дыма каминов, когда-то преобладавших в городе, от чего от Касла постоянно стелился дым, во-вторых, от облачной шапки над Артурс Сит ( самый высокий из холмов Эдинбурга, 823 фута) в ненастную погоду.

В одном из предсказаний Томаса Лермунта, "Раймера", мир погибнет только после того, как Эдинбург станет столицей Великобритании! И это вам не хухры - мухры! А снова наши люди! Разумеется, всякий русский знает и уверен в том, что и Сен-Жермен, и Калиостро, и Нострдамус, и Месмер, и даже Глоба имеют русские корни, или, по крайней мере, являются выходцами из Одессы, Житомира и Могилева. Простите, отвлекся...

Никто на тебя не пялится, как на новые ворота, хотя упоминание России всегда оживляет собеседника. Примеров тому много: и в барах, и в магазинах: Эдинбург привык к иностранцам и не замечает их, только в сувенирных лавках выдаешь себя с головою. Микрогруппы сколотились быстро: наша мужская компания: Арну - эстонец, Георгиу (Жора) - молдованин и славяне: белорус Уладзимир ( Володя ), поляк Ярослав (Ярек) и Алекс ( в Шотландии: Алистер, Алисдер, Сандри, Сэнди, Сэннок, Сони, то бишь, я ). Между прочим, Александр, самое популярное в Шотландии имя, скажем, как Патрик, у ирландцев.

После того, как пересекли Уэверли-бридж, разделились. Арну и я решили отправиться, куда глаза глядят, то есть выпить, при этом найти находящийся в центре Музей Виски, второй же нашей целью было незамедлительно отметиться в пабе: "Алексантр, тафай пайтем па папам!" Арну прав, глупо, оказаться в Британии и не посетить сразу же паб. Музей мы нашли быстро, но посещение с дегустацией показалось нам дороговатым по нашим меркам (270 кровных в деревянном эквиваленте), поэтому наметили себе для покупки перед отъездом небольшие шкалики, но по шкалику за 2 фунта взяли сразу же вместо музейной дегустации.

Такими же дорогими оказались и центральные пабы. Решили подыскать что-нибудь в сторонке и поскромнее. Нашли таверну в подвальчике: у стойки - громила в кожаной куртке с заклепками, посетителей почти нет: 3 - 4. Взяли "Будвайзер", я достал сухарики. Удивились, что знаменитый "Гиннес" по той же цене, что и остальные сорта пива. Арну с непередаваемым и до боли знакомым акцентом: "Алексантр, тафай фасьмем еще па атной". Взяли. Хорошо сидим. Пиво пьем, я покуриваю, русские сухарики "Чапсы" (Чапаев с кружкой наперевес) жуем. Один из шкаликов я "раздавил". Не алкоголик я, даже не пьяница, но редкий потребитель. Но как художнику, душе требовались новые ощущения, пусть даже их имитация. А как представить себя в английском пабе без пива и виски? Мы в Шотландии, "тшьерт пабьери", а не в баре на улице Зины Портновой! Арну благоразумно же отказался: "Не нато мешать". Но чтобы в пабе не выпить виски, да еще и принесенное с собой? Словом, не славянин, хотя и эстонцы выпить не дураки. Словом, славно так сидим. Арну встает и выходит на минутку. Возвращается возбужденный: "Алексантр, тут туалет как ф Саюсе!" Любопытствую. Действительно: по колено. Ни хрена себе, Эдинбург с его бесплатными и предельно стерильными сортирами и с надписями "No dogs". Только через неделю у музыкантов, игравших на Принсиз-стрит и оказавшихся со мною в одном самолете по возвращении в Питер, узнал, что это был любимый паб знаменитых английских вандалов - футбольных болельщиков с ежедневным и традиционным вечерним мордобоем. Мы были днем! А что там делается, когда "Селтик" из Глазго проигрывает?! Впрочем, то же самое, когда и выигрывает! В тот день матча не было. Именно поэтому следы посещения этого паба и не отразились на наших с Арну фейсах.

В штаб вернулись чуть раньше ожидаемого, и уже с нетерпением, ланча. Ланч. Первый запомнился особо. Это было нечто. Это поэма истребленных и уничтоженных продуктов, песня переваренных натуральных бифштексов, пролитых соусов, гор разнообразных овощей, свежевыловленного лосося и пр. Местная повариха Лейла (уроженка Финляндии, а вовсе не дитя Востока, как могло бы показаться) шесть лет практиковалась в Испании, поэтому ее кухня нисколько не напоминала скучную финскую с ее вечной перловкой, жареной селедкой и жидким чаем, английскую с пресловутой овсянкой, той же селедкой и крепким чаем с молоком, а была обильно мясной и пряной. Такого выбора, как позже, в кампусе, не было, но...вкус и величина порций вдохновляли... Потрясены щедрым искусством Лейлы оказались пожелудочно все и долго ей, смущенной таким вниманием и благодарностью, аплодировали ( лишь позже выяснилось, что она владелица мексиканского ресторана "Панчо Вилья" на Ройал Майл, да и фамилия ее Нуньес, по-видимому, она была замужем за испанцем или мексиканцем). Лейла была приглашена на четыре дня поработать в нашем штабе, дабы достойно представить возможности местной кулинарии. Это ей удалось блестяще, хотя кухня была скорее южной, чем североевропейской. Лейле я подарил последнюю из оставшихся у меня деревянных ложек "под Хохлому", объяснив, что это такое и то, что этот пищевой лак безопасен даже для горячей пищи.

Вторую половину дня до обеда опять заседали и решали свои насущные проблемы религиозного образования. Анкет разных размеров и содержания надавали столько, что перспектива заполнять их по ночам меня испугала, я то надеялся на другое. Вот это-то другое сейчас я и восполняю.

Наметив планы на следующий день, пообедали. Обед, dinner - это гораздо скромнее ланча: второе или протертый овощной суп (через день), пудинг и чай-кофе, фрукты. По объему в два-три раза меньше ланча. На этом ежедневная программа предконференции не заканчивалась: разбирали подаренные нам книги вплоть до половины десятого. В 23.30 городской транспорт движение прекращал, а с половины десятого интервал движения составлял 30 минут вместо обычного дневного - 10. На автобусе добираться мне до моего пригорода всего минут 25, но достиг любезного семейства Ватсонов я часа через полтора: в темноте все Silverknowes улочки оказались серы, и я повторил утреннее приключение, но был спасен пожилым человеком, выведшим прогуляться своего, пожелавшего пописать на сон грядущий, пса. Он, хозяин пса, тут же был вознагражден календариком. Несчастные Майра с Патриком терпеливо ждали своего припозднившегося гостя. Катрион уже почивала.

Приняв душ, долго не дававший себя укротить, сел писать открытки и заполнять анкеты, закончив все ко второму часу ночи. Душ помог укротить Патрик, поскольку накануне мне пришлось вымыть голову по-английски, набрав в раковину воды из двух раздельных кранов и закрыв оную раковину пробочкой: с нашей точки зрения занятие нелепейшее. Простое устройство душа заключало маленькую хитрость: "резче надо действовать, ребята, резче". Пожалел я аглицкую технику. Не Левша, все-таки! Оказалось, что Патрик знает анекдот про чудесную русскую технику: кувалду и какую-то мать, последнее, правда, было выражено не так ярко как в русском языке. Вот так и происходит обмен вечными культурными ценностями. Ржал при этом он, как конина, то есть, как жеребец. Если Патрик смеялся в автобусе, то весь автобус вздрагивал, только никогда не теряющий присутствия духа англичанин при этом мог не выпустить из рук руль.

Утром после типичного английского завтрака, простого, но обильного, меня проводил Патрик, так как машина была необходима Майре для какой-то поездки. Завтрак включал хлопья с холодным молоком, яйцо всмятку, сыр, слегка поджаренный бекон, гренки с маслом и джемом, кофе с молоком. Иногда включалось печенье, а яйцо заменялось яичницей. Вот где сила традиций!

Впрочем, порриджа не было, а хлопья иногда были исключительно вкусные, один из сортов, прессованные с изюмом - и вовсе изумительные. Так их и не нашел в магазинах. Хотя и не очень-то расхаживал по лавкам со съестным. Книги и сувениры, а также виски и поиски прекрасного - лучшего в мире испанского сладкого хереса ( "Какого вам еще хереса, сэр?") "Бристл крим" меня занимали больше. Херес я нашел с четвертой попытки.

После деловых бдений свободное время решили провести с Арну по дальнейшему изучению города, но с непременным посещением паба. Паб "Три сестры" не напоминал Чехова ничем, но две сестренки были, обаятельные и веселые. Третьим был невысокий "качок" - вышибала. Брат, родственник, но точно, не сестра? Но девушка за стойкой была симпатичной, только вот на снимке вместо лица у нее пивной кран. Вторая была простенькой английской хохотушкой. Поделились с ними сухариками. Они обалдели от такой русской закуски. В Британиях-то ихних в пиво любители сахар добавляют, маразматики, это вместо соли.

Решили после посещения "детища Антона Палыча" отправиться в Холируд и на Калтон Хилл. При заходе на крутую лестницу последнего ( лестниц несколько) по какому-то наитию попали именно на ту, где местная украинская диаспора установила доску великому правителю Украины князю Володимиру, крестившего Украину, которой в 988 году и в природе не существовало!

С Калтон Хилл открывался чудесный вид на город, можно было поближе познакомиться с мемориалом адмирала Нельсона. Там же обнаружили две пушки, как определил Арну - грузинские, но, внимательно присмотревшись, я поправил его - бирманские. На первый взгляд, обе письменности действительно напоминают друг друга. Рядом же оказалось и кладбище со склепом "Хума", как выразился Арну. Только приблизившись к склепу, я понял, что Hume - это Дэвид Юм.

После ланча нас ждал сюрприз - автобусная экскурсия по городу. И вновь работа до обеда. Во время обеда подходит вдруг Лейла и возвращает мне ложку, твердя, что она ею уже попользовалась. Объясняю, что это подарок, который возвращать вовсе не надо. Она долго не верила и ушла счастливая. После этого она всячески оказывала мне знаки внимания, добавляя от себя чего-нибудь вкусненького из фруктов, особенно узнав про мой диабет.

Следующим утром предстояла поездка в школу. Жребий мой был не совсем удачен, так как располагалась оная на другом конце города. Школа считалась бедной, дети проблемные из небогатых семей, зачастую с безработными родителями. Я же не отчаивался, ибо интересным было все. Школа называлась красиво - "Грейсмаунт хай скул".

На сей раз особнячок Ватсонов я нашел самостоятельно, заявившись, тем не менее, поздно. За ужином меня ожидал странный, если не сказать больше, сюрприз. Пока мы забавлялись чайком с parkins - печеньем из джинджера ( имбиря ) и овса, популярным как и наше, но более мелким и менее вкусным, вдруг раздался звук, который у нас считается за столом, ну очень мягко говоря, неприличным. "Бедный Патрик, - почти словами принца Датского подумал я, - наверное, съел что-нибудь?" В выражении лица Патрика не изменилось же ничего, ни один лицевой мускул не дрогнул... Спустя минуту звук, к моему удивлению, повторился. "Its happens", - подумал я, вскоре забыв об этом случае.

Утром Майра проводила меня прямо до ворот школы.

Глава шестая: свидетельство о...

"Грейсмаунт хай скул" находилась довольно далеко, но Майра высчитала все точно, что вовсе нетрудно сделать в Великобритании. В Эдинбурге есть специальные транспортные буклеты на все автобусные маршруты с указанием точного времени прибытия автобуса на каждую из остановок. Поэтому, берешь буклет 29, сравниваешь с буклетом 31, определяешь время отъезда, наиболее удобное место пересадки и время прибытия на требуемое место. "Elementary, Watson!" Фамилия моих хозяев подходила к случаю как нельзя лучше. Все так и произошло, четко, как при стыковке на орбите. По пути в школу встретили на проезжей части забавного человечка в желтом плаще и жезлом "Stop!"в руке. Человечек этот прозывается lollipop man - "человек с леденцом" из-за формы своего жезла. Он останавливал проезжающий транспорт в тот момент, когда несколько школьников собирались переходить улицу. А что он выделывал в остальное время! Прыгал через скакалку, дудел, свистел, пел, танцевал, что-то травил школьникам. Этим он сдерживал их стремление перебежать улицу, развлекал их, а уже после, собрав с десяток, переводил. И поджидал следующую группу. И переход улицы, простейшее мероприятие, превращалось в лицедейство. Свистец, певец и на дуде игрец, словом, парень молодец, с удовольствием мне попозировал. Родители прощались с детишками задолго перед школой у невысокой изгороди. Там же Майра, словно родитель, оставила и меня. Я пошел один. В незнаемое... в гости к племени "младому, незнакомому..."

Дверь раскрылась сама, пропустив меня внутрь школы. Никакого ОМОНа, а тем более, казаков, в вестибюле не было, а замок с электроприводом управлялся из некого подобия офиса дежурным администратором. Последнего я и возвестил о своем прибытии. Мгновенно появился новый дежурный из учащихся, старшеклассник, highschoolboy, хайскулник, и проводил меня в комнату для гостей. Несколько газет двух-трехдневной давности лежало на столиках в окружении проспектов о вреде курения, СПИДа и наркотиков. Появилась Адель Ф., учительница - преподаватель религиоведения. Порассказывала до урока разные страсти. Если у ученика в школе находят наркотик, то выгоняют из школы классного наставника. За пределами школы - правило иное, и учитель уже не отвечает. Иное дело - программы, она отвечает за планирование только за год, но как и какими средствами она пройдет годовую программу - ее личное дело. Пришли детки пятого, предпоследнего, класса High School . Пятый класс этой School - это по 15 - 16 лет, мечтающих уже поскорее расстаться с любимой школой. Это класс выпускных экзаменов, а затем еще год учебы, впрочем, как в Америке. Адель удалось их вызвать на дискуссию, несмотря на почесывание своей "репы" и пяток, а также отправку одного из учеников за чипсами и "Колой". История повторилась и на втором уроке, но это был уже второй класс Secondary School ( 11-12 лет). Форма урока - фронтальный опрос по классической схеме. Наперебой детки вещали о Египте времен Иосифа и Моисея, забыв о том, что Адель напомнила им, что говорить следует помедленнее для варяжского гостя и не на шотландском диалекте. Они же, в основном рыжие и толстенькие, дети безработных, тараторили на гэльском наречии и выдохлись скоро. Пришлось взять инициативу в свои руки. Для начала я предложил сфотографироваться, а чуть позже устроил конкурс (оставалось всего 6 календариков): "Кто самый умный? Самая красивая девочка? Самый сильный мальчик? Самый спортивный? Самый скромный?" и так далее. Календари быстро иссякли, и в ход пошли мелкие российские монеты. Звонок спас меня от окончательного разорения... я попрощался с Адель и направил свои стопы в вожделенное Шотландское Генеалогическое Общество, так как запасом времени до явки в штаб - квартиру я еще располагал.

Виктория-тэрас нашел сразу же. Но об Обществе не слышал даже молодой шотландец, несмотря на то, что сидел на цоколе одного из зданий в традиционном килте. Тэрас сворачивала почти под прямым углом, где я и нашел искомое. Мою историю о русских Брюсах выслушали с удивлением и благодарностью, затем я поведал Линн, симпатичной бабушке, о корнях Лермонтова. Сложилось впечатление, что все это в новинку. Передал им подготовленные материалы и ушел. Часа через два в штаб пришел факс, что некий Александр Салтыков, участник конференции EFTRE, оставил папку с документами в вышеупомянутом обществе, и завтра к 10 часам утра меня с нетерпением ожидают по указанному адресу. Утром намечалось обязательное и нудное заседание (последнее уточнение рабочих мастерских главной конференции и упаковка книг), а в 13.30 - поездка в Глазго. Чтобы упустить возможность съездить в другой город, Глазго- третий по величине в Великобритании и посетить там музей? И речи быть не может! Лиз Маккейл, наш ангел - хранитель, организатор и помощник мистера Торнтона, благословила меня и милостиво отпустила на все четыре стороны.

На этот раз Виктория-тэрас я искал чуть ли не час! Господи, как же вчера я быстро ее вычислил? Дело в том, что тэрас - ответвление от основной улицы Виктория-стрит, свернув на которую, оказываешься на 3-4 этаже по отношению к уровню самой улицы. Центр Эдинбурга, расположенный на базальтовой скале, может предложить еще и не такие сюрпризы. Несколько опрошенных мною аборигенов ничем не смогли помочь, лишь говорили, что разыскиваемая улица где-то рядом с Виктория-стрит, что мне и самому было ясно, как день. Наконец показались внушающие автомобилистам страх люди в черной униформе и в фуражках с черно-желтой лентой в клеточку "такси", traffic warden. Те, которые прикрепляют parking tickets, штрафные квитанции за неположенную стоянку к лобовому стеклу автомобиля. Они - то должны знать! Действительно, злополучная тэрас нашлась сразу же за двумя поворотами налево.

Меня ждали, но миссис Линн не было. Пожилой господин торжественно вручил мне пакет с моей папкой и... Выяснилось, что Байроны - его "конек". Мой вопрос о родстве Лермунтов и Байронов не застал его врасплох. Он утвердительно ответил на мучавший не одно поколение литературоведов вопрос. Я же объяснил, что у меня время пребывания в столице Шотландии очень ограничено, и не могу ли им я написать. В ответ он протянул мне рекламный лист общества, из которого я прочел, что пользование библиотекой общества стоит 5 фунтов, компьютерная справка уже 19, а членский взнос все 32, что избавляет на год от других видов оплаты. Но он с радостью согласился ответить, если я напишу обычное письмо. До чего же любезны и приветливы жители островов - убедился я в очередной раз с "чувством глубокого удовлетворения". Я бы согласился уплатить и все требуемые 32 фунта, если бы нашелся тот, кто дал бы мне пансион и пищу ( bed and breakfast ) на срок от фестиваля до фестиваля.

Глава седьмая: Глазго

В штаб я успел вовремя: через час уже подали автобус на Глазго. Даже смог слегка перекусить, хотя ланч уже завершился. Лейлы не было, но ее помощница сделала мне пару "крутых" многослойных бутербродов, а кофе я приготовил сам на маленькой кухонке( на каждом этаже штаба имелась подсобочка с микроволновой плитой и электрочайником). Голодная смерть по пути в крупнейший город Шотландии мне не грозила.

Автобус мчался с дикой скоростью, непривычной для нас: автострада все-таки. Час с небольшим стремительной атаки шоссейного покрытия, и мы увидели не крупный город, а крупнейшее здание с башнями и колоннами: ничего подобного я никогда и нигде не встречал. Темно-серая громада подавляла своими размерами. Неподалеку от него и располагался Музей Религий. Нас приветствовал моложавый директор, который страшно гордился вторым, по его мнению, в мире музеем религий. Смешно, но это так. О третьем, в Питере, тут и не слыхивали, который, кстати, по объему и величине коллекции превышает во много раз те, известные моложавому директору. Это был музей "новоделов" и редких подлинных предметов: один-два на витрину. Заслуживало внимание лишь то, что местный "скотсский горсовет" не знал, что делать с церковным зданием, подлежащим сносу. Но местный же совет музеев взял его под свою опеку и финансировал реконструкцию и подготовку экспозиции за свой счет. Нам бы так!

Это был музей для школьников младших классов, не более. "Прибабахи" новомодностей здесь тоже были: единственный в Великобритании буддистский садик с молитвенными флажками и псевдояпонский Сад Камней, при котором существует "Общество друзей Сада Камней", вот так. Позже, показывая фото своим японским друзьям, я убедился, что это был "японский садик с точки зрения шотландцев", у первых же он вызвал полное недоумение.

Интересного, впрочем, ничего не было, кроме заготовок "Раскрась сам" на тему истории религий для детей. Подарив симпатичной экскурсоводу Лесли иконку со Св.Андреем (вполне понятно, что в таком "новодельном" музее она станет скоро экспонатом), я поспешил на улицу: в окно я заметил старинное кладбище и, зная, что до отхода автобуса еще час, направился туда, дабы отыскать кельтские кресты, которые вскоре действительно нашлись. Между могилами сидели странные молодые люди обоего пола, которые рисовали надгробия. Мне это показалось удивительным, но, подойдя поближе, я убедился в том, что им позировал собор.

В небольшом садике никого не было. Заметив мозаичную эмблему мира, я ею заинтересовался и обнаружил неподалеку двух куривших девиц. Попросил их сделать снимок. Одна из них подошла. Щелкнула затвором моего аппарата. Поблагодарив, я добавил: "Привет из России !" В ответ совершенно неожиданно и по-русски: "Привет из Израиля!" Ей Богу, чуть не упал, но нашел в себе силы пробормотать: "Шалом, Исраэль!"

Обратная дорога была столь же стремительной, но тут обратил я внимание на то, чего не заметил ранее: фермерские "приколы". Каждый, чье поле выходило к автостраде, выкобенивался как мог: фигуры проволочных объемных коней, исполины острова Пасхи из окрашенных чем-то красным поленьев, зеленые барашки из страх бочек, фигурно уложенные снопы, земляные пирамиды правильных геометрических форм и т.п. Забавно! Но снять на пленку было невозможно: день был серый, хотя и не дождливый, а автобус мчался как бешеный. Спешили, потому что это был наш последний день предконференции. Вечером предстояла ceilidh - кейли, кельтская вечеринка. Дали время разъехаться по квартирам и переодеться. Наконец-то и я снял удобную куртку и облачился в пиджак. Майра нашла меня очень элегантным! Ха-ха! Вот что сделали питерский секонд-хэнд и Выборгский рынок.

Глава восьмая: Кейли Љ 1

Накануне я справился о спиртном у Торнтона. Он же ответил, что старая традиция шотландских кейли исключает употребление спиртного. Вот те на! Вот так так кейли: ни выпить, ни закусить! Со всей своей славяно-угро-романской братией решили поберечь для другого случая: ведь привезли же по литру!

Но началось-таки со стола, и, как всегда у Лейлы, он был был великолепен. Хотя, убей бог, уже не помню, что было на первом кейли. Но вино, сухое, все-таки появилось, хотя и в очень ограниченном количестве. Арну, как обычно, проявил свою скандинавскую изящность в сочетании с эстонской ловкостью и умудрился пролить бокал прямо передо мной. Хороша картинка: единственный русский в зале и перед ним лужа пролитого вина. Догадливая Лейла принесла салфетку под цвет скатерти, которая и скрыла это безобразие.

Бал открыл сам мистер Торнтон в килте клана Хантинг Стюартов и кургузом голубом пиджачке с погончиками и блестящими пуговицами. Прыгая "козликом", кстати, вполне грациозно для его возраста, он кружил какую-то уважаемую даму дважды, если не трижды, бальзаковского возраста. Все шотландские танцы я условно называю экосезами согласно французским представлениям Нового времени. Скорее, первый танец был четырехтактовый strathspey - парный и с "козлиными" прыжками-подскоками партнера. Но Торнтон не успокоился и решил обучить всех присутствующих дам своим шотландским "козьим" штучкам. Экосез, польки, нечто вроде вальса следовали один за другим. Тур вальса проделал и я с чешкой-пастором, но позже, уже определив пол представителя славянской, но не православной церкви.

Наконец подошел черед всех ( по очереди и вне очереди ) проявить свои незаурядные таланты. Открыли эту часть кейли болгарки: грузная Милка и вполне грациозная в движениях, соответствующая своей неболгарской фамилии Магдалена Левченко ( прадед с Украины, Магдалена так и сказала: "Красных рубал") исполнили два болгарских танца с пением и бокалами вина в руках. Примерно этим же ответили и венгры. "Хакамада"- Эмеше скинула свои мужские балахончатые костюмы вместе с непроницаемой маской и оказалась стройной, тоненькой и очень темпераментной дамочкой. Скромный же Лайош темпераментом истинного венгра не обладал, но тоже что-то изображал за компанию. Молдаванин Жора объединился с румынкой Симоной, и они выдали, не помню что. Что-то фольклорно-песенное. Арну прочел какую-то прозу, типа сказочки. Что-то спели белорусы: Володя и симпатичная, но почему-то совсем не фотогеничная, Света. Литовки Эгле и Лаймуте, моя соседка по столу, всегда загадочно улыбавшаяся, спели-станцевали опять-таки что-то литовское и народное, непрофессиональное, но интересное и отличавшееся от других, более-менее однообразных, выступлений. Повеселил всех Ярек остроумными песнями с своими же комментариями: в своей люблинской школе, оказывается, он еще руководил и ансамблем. Босниец читал стихи одного шотландского поэта, который когда-то, уже в XIX веке, эмигрировал в Боснию, чем в какой-то степени предвосхитил и мое выступление. Не помню выступление словачки Славки и парня-пастора из Словении, возможно, я выходил на улицу покурить, но дошла очередь и до меня. Прочел свои переводы, похлопали, но встретили вполне спокойно. Решил их больше не читать. Отличилась девушка-пастор из Чехии - Ружена. Долго не мог понять какого пола это существо. Оказался - пастор, но женщина, прости Господи, чего только не бывает у протестантов, она из Гусистской церкви Чехии. Пела она вполне профессионально старинную песню, настроив гитару на манер лютни. Просто великолепно. Потрясающая стилизация и соответствующий ей голос. Вторым номером у Ружены оказался псалом номер какой-то на иврите ( языка она не знала, но добросовестно выучила довольно длинный текст, умница) . Под конец последовал хоровод - reel в быстром темпе и тоже на четыре такта, в начале просто взявшись за руки, а затем скрестив их под какие-то прощальные вопли на гэльском наречии.

Закончилось все очень поздно, и я едва успел на последний автобус в 23.30. По пути меня, жившего в северо-западном районе города - Silverknowes, никто подбросить не мог. Очень уж район у меня был хорош: на самом отшибе города, у залива. Темно, тихо и... никого. Но на этот раз дом под номером 62 нашел сразу. Патрик и Майра ждали, бедняжки.

Да, припоминаю один странный, уже упоминавшийся мною, случай. Когда на улице обсуждали, кто кого и куда может подвезти на собственной машине, уважаемая миссис Лиз н вдруг... громко пукнула. Сопоставив это с Патриком и случаем с его преподобием Торнтоном, во время его выступления на одном из наших круглых столов, я пришел к вполне определенному выводу:

На берегу пустынных волн,

Бескрайних, сколько не смотри,

Стоял я дум высоких полн

О нравах Скотии суровых.

Под кровом туч, почти свинцовых,

Толпились мысли , так: две - три.

Гневливо Северное море:

Тут скоты с Брюсом - молодцом,

На поле брани вечно споря,

Прогнали злобных англичан,

Отвоевав за таном тан.

И флаг с андреевским крестом,

Свободы символом синея,

Взвился над Каслом,

Гордо рея.

Избрали скоты свой Парламент,

Свою монету отчеканив,

Народ свой накормили мясом.

По этим, видимо, причинам

Во славу Скотии родной

В коротких юбках, как мужчины,

На страже родины стоят,

На Лондон обратив свой зад,

Оберегая свой покой.

И ныне тут и там, повсюду

Среди холмов, среди полей,

В Шотландии моей прилюдно

Звучит во славу гром победы -

Обильных следствие обедов,

Распространяя не елей!

С тех пор в обычае шотландцев -

Поклонников волынок стона

И военных танцев,

Презревших ложный стыд и смерть,

На метрополию смердеть

From Arthurs Seat - с Артура Трона.

Глава девятая: Большая конференция

Переезд на новое место обитания - в кампус ( студенческий городок ) Университета Эдинбурга был организован почти образцово.

Утром простился с Катрион: она уезжала в школу, а затем неторопливо стал собираться. В этот день явиться в штаб с вещами необходимо было лишь к 11 часам. Майра сказала, что оставит меня на полчаса, и куда-то уехала. Патрик отправился на свою общественную работу в библиотеку. Не торопясь, я принял душ и стал собираться. Я уже был совсем готов, когда приехала Майра и от имени всей семьи преподнесла мне подарок - шарф тартанового ( шотландка с клановой расцветкой ) рисунка из тонкой шерсти, добавив при этом, что купила его в очень дорогом магазине. Позже я оценил заботу любезных Ватсонов, многие из нас, проживая на частных квартирах, вообще не общались с хозяевами, а болгарки вынуждены были даже спать "валетом". Как мне повезло, что я попал в нормальную интеллигентную семью!

Майра лихо доставила меня в штаб аббатства, я же пообещал, что позвоню в последний день конференции, когда у меня наконец-то будет свободное время. Напоследок Майра заявила, что они с Патриком решили пригласить меня в китайский ресторан, так как латиноамериканская кухня и кухня Китая считаются вкусными, доступными в Эдинбурге и вовсе недорогими, скажем, в отличие от французской. На этом мы и расстались.

В штабе все готовилось к переезду. Я прибыл в числе первых, поэтому сумел отправиться уже вторым рейсом на машине миссис Маккейл ( она и Торнтон перевозили все и всех на собственных машинах.) Второпях забыл наплечную сумку, точнее обстоятельства сложились так, что чемодан мой был уже погружен в багажник, но не совсем ясно было: поеду я или Магдалена. В результате разместились оба, но сумка осталась. Однако по приезде в кампус процедура получения ключей, "собачьих бирок" - badges, дающих право на бесплатное питание, и проспектов со схемами было настолько простой и быстрой, что пока я относил чемодан в свой номер, слегка с ним ознакомившись, машина возвратилась, привезя и мою сумку. Теперь до обеда можно было часа полтора два погулять или отдохнуть. Мне не сиделось на месте, и я решил осмотреть близлежащие окрестности. За это время я успел лишь найти ряд интересных магазинчиков и купить несколько книг.

После обеда вновь занимались творческими мастерскими, а после ужина был небольшой прием организаторов Большой конференции и знакомство с руководителями групп. Всего мне предстояло участвовать в течение трех дней в работе 6 групп по трем направлениям, утреннее заседание включало обычно ключевую лекцию, иногда две. Затем рабочие мастерские и итог дня группа восточноевропейцев подводила у камина, никогда, по случаю лета, не горевшего. Сачкануть ключевые лекции было сложно: все мы были на виду. Поэтому я выбрал иную тактику: игнорировать все мастерские. Правда, это не совсем удалось в первый день, поэтому пришлось посетить группу обаятельной француженки, которая занималась психологическими опытами в духе нашего районного центра "Семья": прослушайте, дескать, рассказ, изобразите свои впечатление графикой черного цвета и в системе двумерных координат, затем обдумайте содержание вновь и изобразите ваши ассоциации, но уже в цвете. Пачкотня мозгов. Затем выслушивалось объяснение рисунков и мнение всех присутствовавших. На это образное "безобразие" попали мы с Яреком и решили задать перцу европейцам, что и проделали. В частности, я им загнул такое про первобытные культуры, про Фрезера и Тейлора с Леви-Строссом, что они вначале понимающе кивали. Но когда я перешел к Проппу и настоятельно порекомендовал в первую очередь именно его читать в контексте первобытного и современного искусства и фольклора, то они сидели с разинутыми от изумления ртами. Впечатление создавалось такое, что они наткнулись на локомотив. Ярек из солидарности меня поддержал, заявив о традиционном католическом научном изучении источников. Так им и надо в их протестантских Европах! И действительно, конференцию устроили протестанты, из католических стран представлены были только Польша, Литва, Ирландия, Испания ( один баск ) и Франция ( одна делегатка ). Ни Италии, ни Португалии. Кстати, православие тоже было сильно купировано: по одному делегату от Украины, России, Грузии, Молдавии и Румынии, лишь от Белоруссии двое: Володя и Света. А где православная Греция: греков полно и в самом Эдинбурге и, особенно, в Глазго? От монофизитов Армении и вообще никого. Даже англиканская церковь почти не была представлена ( в Шотландии она не популярна, хотя королева и считается главой церкви, а руководит на практике архиепископ Кентерберийский). Зато протестанты кучковались вовсю: почти сотня делегатов из Великобритании, около 30 из Германии, остальные датчане, голландцы, шведы, финны и Арну из Эстонии. Один - из бывшего Союза, где протестантов навалом! Ну вот и рассердился, хотя, впрочем, это далеко не все, что я хотел сказать о школьном религиозном образовании ( кстати, Папа Римский в католических странах не разрешает преподавание светским лицам в светских учебных заведениях, только в воскресных школах, либо в специализированных католических лицеях, в которые, между прочим, принимают не только католиков).

На второй мастерской некий индиец услаждал наш слух иноверческими историями преподавания в многоконфессиональных классах. Но сами понимаете, что на самом деле происходит в России. Им и не снилось, бедолагам! Пугал ужасами британского атеистического воспитания, нашел, кого пугать! Тем не менее, эта мастерская прошла вполне мирно. Сам индиец располагал к себе и был лишен воинственности, скажем, профессора из Абердина и риторичности уважаемого доктора Н. из Штуттгарта.

Впечатления этого дня не прошли даром.

Вечером мы устроили мальчишник: моими соседями по номерам были Ярек и Уладзимир, то бишь, Володя из Белоруссии, через дверь от него жил Жора из Молдавии, а Арну поселили в другом корпусе. Кстати, по пути в наш корпус "С" викинг и "горячий...." Арну умудрился перепутать стеклянную дверь со стеклянной же стенкой, пакет со спиртным не пострадал, а вот стенка покрылась красивым геометрическим узором из трещин (перед отъездом Арну попросил меня увековечить у его произведения, заклеенного пластырем).

Корпуса делились по половому признаку. Закуси почти не было: каждый день в номере обновлялись запасы кофе, чая, сахара, сливок и по две пачки печенья, собрав это с четырех номеров (Арну лень было идти к себе ), мы открыли первый мальчишник: за коньяком последовала эстонская водка, а чуть позже открыли и мою "Столбовую", но без закуси ее не одолели. Залили за галстук так ( Ярек совсем не пил, "Анонимный Алкоголик"), что если бы не душ вскоре после ухода гостей из моего номера и не повтор душа утром, то выглядел бы я паршиво, но встаю я по привычке рано: все обошлось... Говорили мы весь вечер не о бабах, как следовало бы ожидать в такой компании, а в основном о том, что кого европейцы взялись учить: православные Володя, Жора и я напирали на древнюю традицию, нас поддержал католик Ярек, а Арну кивал и что-то мычал про тартусский университет - источник знания. Ему сложнее: лютеранин, мы же оседлали его конфессиональных братьев - пресвитериан Шотландии. Но чувствовалось, все-таки он на нашей стороне, а его родная эстонская aqua vita наше православное мнение лишь укрепляла, и бывший афганец Арну всецело перешел на нашу сторону...Словом, очень живо переживали за стаканом в руках случившееся во время первого дня Большой конференции.

Закончился наш мальчишник поздно и с приключениями, впрочем, на приключения потянуло только русских. Русский же был я один... Попытка внедриться в подвыпившую шотландскую компанию с остатками русской водки и идеями братского интернационализма завершилась без особых происшествий, хотя лицо мне могли и подпортить: не следует топтать чужие газоны по ночам!

На следующие два дня у меня были запланированы мастерские по христианской культуре под руководством Люды из славного града Киева. Поняв, что никаких вылазок в город и музеи не будет, а в кампусе терялось ощущение города, я решил манкировать ее мастерские на полную катушку. После ключевой лекции спросил Людмилу, не нужно ли ей чего в городе, она несчастная ( не совсем, конечно, ей еще ехать в Лондон и торчать там до 10 сентября), заказала мне открытки про Бобби и книжку Аткинсон про эту же замечательную собачку.

Я вновь ринулся в гущу каледонцев, и одним из первых обнаруженных мною аборигенов оказался Эдвард из Польши, хозяин галантерейной лавочки изделий из кожи, принявший меня, как родного: славянин все-таки, и сбросившего по этому поводу цены. По магазинам бродить было интересно и не очень одновременно, потому что постоянно кто-то хватал за руки и кусался... Пригляделся: цены, собаки!

Второй день в кампусе ознаменовался еще одним событием: наяву увидели выступление pipes and drums, военного оркестра шотландцев, который также проживал в кампусе. Дело в том, что в рамках эдинбургского фестиваля состоялся Tattoo - конкурс военных шотландских оркестров, но проходил он в течение трех недель в Касле, только один день, 5 августа, участники Tattoo бесплатно прошлись парадом по Эдинбургу, задолго до нашей конференции, В остальные же дни билеты на это зрелище стоили от 9 до 26 фунтов ( по тогдашнему курсу около 350-1000 рублей). И такого красочного зрелища, о котором только и говорили во всем городе, мы были лишены. А тут вдруг такое везение! Увидеть хотя бы один оркестр! Я все время ходил с фотоаппаратами наперевес и наизготовку, поэтому, заслышав звуки волынок и барабанов, сразу же оказался на центральной площади кампуса. Чуть позже подоспел Ярек. Володя побежал за фотоаппаратом, но не успел. Оказалось, оркестр уже поджидали автобусы: таким образом он прощался с Эдинбургом, видимо, был не местный. Любопытно, что pipe-major - руководитель и дирижер был очень маленького роста, просто гномик по сравнению с рослыми, как петровские гренадеры, барабанщиками! Конечно же, это не многочасовой и разнообразный конкурс, но все-таки.

После обеда окунулся в гущу шотландского народа вновь, но уже не один, а с обаятельной Лаймуте из Литвы и нагловатой толстухой из Болгарии - Милкой, которая была в Эдинбурге уже в третий раз и служила нам экскурсоводом. Заодно получили карточку для льготных переговоров и решили по пути звонить своим родным в разные города мира: Бургас, Паневежис, Таураге, Тверь, Санкт-Петербург. Сами догадаетесь куда и кто звонил? Эта шотландская хитрость - сильная льгота на переговоры с Европой не учла ушлости Европы Восточной: карточка была не подобная нашей, с чипом, а без оного, поэтому записывай себе код и телефон выхода на линию на клочок любой бумажки и пользуйся этим во всю. Думаю, что в течение 3 суток электронные мозги эдинбургской телефонной станции круто съехали, когда один и тот же код запрашивался почти одновременно из разных точек города, а то, что обстояло именно так, говорили прерывистые гудки индивидуального кода карточки.

Гуляли допоздна, посетили винные лавочки: я наконец-то разыскал изысканное вино, испанский сладкий херес "Бристл крим", привозимый из Испании и разливающийся в Бристоле в специальную посуду из кобальтового стекла, фирма существует с XVIII века. Мы посетили мечеть. Сходили к знаменитому Грейфрайерз Бобби в виде памятника у моста Джордж IV бридж и в находящемся рядом монастыре. Пришел я поздновато, но в комнате Уладзимера меня уже ждала теплая компания с целым полиэтиленовым мешком снеди и яств, это постарались сам Володя и, особенно, непьющий Ярек, использовав все качества добытчика своей неуемной натуры коренного жителя Речи Посполитой. Я принес остатки своей чудом сохранившейся "Столбовой", а молдаванин и белорус вложили свою интернациональную лепту.

Глава десятая: "Горная Шотландия"

Утром после ключевой речи его шотландское преподобие и аристократ Алисдер Торнтон из клана Стюартов (королевского, но Hunting Stewarts), собрал нашу группу и торжественно объявил, не забыв прилюдно пукнуть, что некий капеллан из города Обана любезно предлагает прокатить трех человек на своей машине по горной Шотландии. Решили все пустить на волю жребия: скрутили бумажки. сэр Алисдер перемешал их в чьей-то бесйболке, и, ура, я оказался в числе счастливчиков вместе с молдаванином и пастором из Словении. Подумав немного, словенец отказался: плохо знал и английский и русский, его место заняла болгарка Милка, вызвав справедливое недовольство Лаймуте: болгарка уже трижды была в Британии, в том числе и в Эдинбурге. Конечно же, мне было бы приятнее с милой и обаятельной литовкой разделить это путешествие, но хозяин - барин, а словенец решил поделиться своим счастьем с болгарской толстушкой. После ланча мы заняли свое место в "Vauxhall" - симпатичной красной машине британского производства. День был хорошим, дорога прекрасной, но зачем-то я сменил обувь: вместо уже разношенных туфель напялил новые спортивные тапочки. В горную Шотландию все-таки едем!

До Стирлинга добрались за час с небольшим и посетили вначале место сражения: Баннокберн, где шотландский лидер и семнадцатый потомок древних шотландских королей Роберт Брюс в 1314 году одолел англичан, положив начало независимости горной страны, для полного завоевания которой Брюсу понадобилось еще 15 лет вооруженной борьбы. Бесплатная экспозиция музея включала и показ небольшого фильма, хотя в зале и было всего шесть человек. На улице встретил фермера с собачкой и сразу же признал в ней настоящую колли ( как-то смотрел фильм о них по TV ), на мой вопрос фермер ответил утвердительно, заявив, что это и есть знаменитые колли - рабочие пастухи, а вовсе не те, которые известны в Европе. Осмотреть места около Стирлинга без машины и автобуса самостоятельно совсем немыслимо, поскольку все мемориалы находятся на приличном расстоянии друг от друга. От Баннокберна до замка Брюса ( собственно, Стирлинга ) около 2,5 миль - 4 км, от замка до башни Уолесса- - 1,5 мили - 2,4 км. Покинув поле битвы, мы отправились к башне "Храброго Сердца". Подняться на ее вершину - это преодолеть 246 ступеней. Тут-то и сыграла со мной коварную и буквально кровавую шутку новая спортивная обувь. Горная Шотландия почти сплошь оказалась заасфальтированной! Вечером на ногах появились мозоли величиной с пол-ладони. Однако впечатлений от поездки было много. В замке мы съели по порции отвратительного мороженого (за 70 рублей нашими кровными), осмотрели все по сторонам, но в сам замок не пошли: дорого, а денег лишних не было.

Вернулись довольно быстро, успев к завершению обеда, который вдруг заменили сухим пайком: вечером кейли, поэтому нас решили не кормить по полной программе. До кейли состоялся круглый стол нашей восточноевропейской группы, где миссис Маккейл, несмотря на то, что еще конференции продлится и еще один день, попросила нас откровенно высказаться о наших впечатлениях.

После минутной паузы слово взял Уладзимир и откровенно выдал правду-матку о том, что все, что мы увидели и услышали, вовсе не является чем-то новым, а давно известными методами любой педагогической школы, в том числе и религиоведческой. Женю поддержала его соотечественница Лена. Третьим был я, заявив об обычности и ординарности предложенных методик, но, поблагодарив за интересные экскурсии по прекрасному городу и за то, что конференция помогла встретиться, тем, кто утратил связи в последние годы в связи с распадом нашего лагеря. Этот тон поддержали почти все, даже литовцы и эстонец. Принципиально нового никто не нашел. Кажется, сэр Торнтон и миссис Маккейл были слегка разочарованы. Далее речь шла о новом членстве: необходимо было внести по 100 "евро" и иметь спонсорские средства (деньги на дорогу в Эдинбург) для ежегодных сессий. У большинства этого не было. Тем не менее, Румыния, Литва и Эстония стали постоянными членами EFTRE. Остальные стали координаторами, т.е. просто теми, у кого на руках адреса и связи, которые мы можем использовать самостоятельно, никакими более обязательствами себя не связывая. Заключительную речь на утреннем заседании поручили киевлянке, как наиболее хорошо и бегло владеющей английским. На этом порешили и пошли переодеваться.

Глава одиннадцатая: Большое кейли.

Что ожидало нас на втором кейли, мы приблизительно знали. Руководство конференции решило, что наша группа составит ударную силу, поскольку они присутствовали и на нашей первой шотландской вечеринке. По этому поводу к нам на круглый стол заглянул сам мистер Джереми Хук - организатор всех мероприятий. Сами понимаете, кем был Джереми, поэтому про себя я его называл несколько иначе, на идиш - Иеремия Хакен. Кстати, команда его мальчиков производила полное впечатление команды из синагоги. Но, следует заметить, справлялись с обязанностями они неплохо: шустрые ребята! Пока мы с Лиз Маккейл разучивали сочиненный ею гимн ( позже окажется, что слова Бернса она просто заменила своим с упоминанием железного занавеса, КГБ, "Штази", Сталина, Брежнева и т.п.), Джереми похвастался, что приготовил нам первоклассное меню от шотландского ресторана: с олениной и прочими местными деликатесами. Как уж повелось в нашей группе, я не выдержал и спросил, уж не поймал ли Джереми оленя на крючок самолично. Наша восточноевропейская группа оценила ситуацию и дружно прыснула, но сэр Торнтон посмотрел на меня так, как могут это делать только английские лорды. Я это запомнил. Держитесь, супостаты!

На кейли я решил не выступать, хотя свои тексты и захватил в конференц-зал.

Обед был отвратителен. А по случаю кейли экономные шотландцы в этот день нас не обеспечили тем, что называлось dinner. Не понимаю, почему это переводят как "обед", скорее у нас это - "ужин". А самый обильный прием пищи приходится на lunch, который наши словари именуют "легким вторым завтраком". Так вот, даже так называемым обедом в этот день нас не обеспечили, а уже привыкшие к обильной и сытной пище желудки настоятельно требовали своего.

Столы были накрыты на 10 персон, за которым разместились Лаймуте, Эгле, Милка, Магдалена, Жора, Арну, Володя, Ярек, Торнтон и я. Мистер Торнтон председательствовал. На закуску были поданы "бешеные грибы" wild mushrooms, что следовало понимать дикорастущие, что-то вроде жиденьких ножек тщедушных опят под пресным и синеватым соусом в корзиночке из поджаренного картофеля. Затем последовал олень, "подстреленный" ребе Иеремией Хакеном в подвалах местного ресторана. Кусочек мяса бедного парнокопытного был раза в четыре меньше того порционного, которое готовилось Лейлой. Гарнир овощной с каким-то, почти черным, соусом. А на десерт - шарик мороженого с виски и пудингом, с цукатами и апельсиновым джемом, все размером с порции, подаваемые в питерских детских кафе советского периода, типа "Матрешки" на углу Среднего и 16 линии, т.е. по полпорции. Правда, кофе и чай можно было брать в баре бесплатно и в неограниченном количестве. Как это резко отличалось от презентации и юбилея ВРФШ! Сэр Торнтон торжествующе оглядел присутствующих и спросил, что собираемся пить. Пока наши скромные дамы раздумывали, я громко заявил: "Whisky, sir!" Торнтон отправился в бар и вернулся с бутылкой... сухого красного французского, напомнив, что у меня диабет, и мне он нальет a little.

Переглянувшись с Жорой и Володей, мы отправились в бар покурить, где это действие не возбранялось. Я угощал. Взяли по пинте "Гиннеса", затем по пинте "Тэннитс вэлвит". Сфотографировались с негритянкой, официанткой, обслуживавшей соседний столик. Но прежде, чем согласиться попозировать, она, как послушная девочка, спросила разрешения у метрдотеля и только после этого подошла к нам. Подвалил Арну, торжественно объявив, что у него из нас самая большая зарплата, и выставил еще по "Гиннесу". Володя заявил, что хочет светлого, и всех угостил "Миллером". Настроение улучшалось. Один Жора жаловался, что совсем нет денег: бедняга ждал до последнего дня, поскольку прилетел в долг, а Торнтон тянул с компенсацией. Конечно же, компенсацию молдаванину дали, но практически в последний день.

Столы сдвигались: начиналась художественная часть кейли. Но чего-то не хватало. Понял, надо добавить. В номере у меня было виски. Спросил Арну, пил ли он виски в Эдинбурге. Оказалось, нет. Как отказался в первом нами посещенном пабе, так и не попробовал. "Как ты пыстро соопрашаеш",- восхитился горячий эстонский парень и укротитель пуленепробиваемых стекол из Тарту, но идею поддержал. Быть в Шотландии и не выпить чуточку виски в честь праздника? Никогда бы себе этого не простил. Тем более, коварный аристократ Торнтон бутылку-таки не выставил, какого черта тогда он опрашивал всех за столом?! Рванув по шкалику ( 50 г), мы возвратились в зал.

Самое фантасмагоричное было впереди: среди открывавших первый танец был индус в килте и чалме. Неужели я "белочку" поймал от 50 г ихнего дерьмового пойла? Оказалось, не поймал! Индус действительно был в чалме и килте! Вот только к какому клану он принадлежал? Рисунок тартана его килта остался для меня загадкой. Только почему танцевали strathspey, а не гопака или индийский танец с саблями, например, непонятно.

Наконец вступительные "шоттанцы" закончились. Начались "персоналки". Из западников что-то спел очень испанское под гитару баск. Скакала на помеле, переодетая в ведьму, темпераментная француженка мадам Л. ... И все. Запад, как обычно, на этом выдохся. Гей, славяне! История повторяется в миниатюре и в который раз! Все выезжают на наших плечах!

Далее пошли "наши": Ярек, кто-то еще. И вдруг третьим миссис Маккейл объявляет меня. Как помните, я не хотел выступать. Но подогретый адской смесью пива различных мастей, дабы не уронить престиж нашей великой Родины, я вприпрыжку, как молодой олень, еще не подстреленный никаким горским евреем, вскочил на сцену, рванув на себе тельняшку, поправив болтающийся и бьющий по правому бедру несуществующий маузер... Секунду-другую задумался... План созрел почти сразу же. Публика-то на этот раз в основном шотландская. Следует поступить как в школьном анекдоте про урок географии: вначале - всех ошарашить, а затем довести урок до конца. Решил импровизировать.

Во-первых, заявил я, собираюсь ознакомить уважаемую публику с неизвестным ей шотландским поэтом. ( Пауза )...Рожденным в России, шотландцем по отцовской линии. Вновь выдержал паузу и добавил в наступившей тишине, что принадлежал он к знаменитому роду Лермунтов, восходящему к Томасу Лермунту, Раймеру, т.е. "Рифмачу", а для всех без исключения шотландцев - это не пустой звук, а легенда, знакомая с пеленок. Тут я понял, что зал уже завоеван, и после кратких сведений о биографии Лермонтова, добавив, что легенду о его родстве с Байроном мне подтвердили в местном Генеалогическом обществе, стал читать свои переводы с русскими оригиналами, а "Парус" еще по-латыни:

Белеет парус одинокой

В тумане моря голубом!..

Что ищет он в стране далекой?

Что кинул он в краю родном?

Играют волны - ветер свищет,

И мачта гнется и скрыпит...

Увы, - он счастия не ищет

Под ним струя светлей лазури,

Над ним луч солнца голубой,

А он, мятежный, просит бури,

Как будто в бурях есть покой !

V E L U M

Singul(um) in nebulis albescit

Velum caerulius maris!...

Quid procul patria requirit?

Cur suam terram relinquit?

A vent(o) undae valde tument,

Et mal(i) arborque iam frangit:

Felicitat(em), heu, non quaerit -

Non felicitatemque profugit!

Sub velo fluxus luce (e)st clarior -

Sol auro splendet supr(a) illud.

Inquies, petit tempestates -

Sed non in illis quies est!

A Sail

A sail shows white at sea alone

In bright-blue brilliance of sea haze, -

What does it look for far from home?

Why did it leave its native place?

The waves play and strong wind whistles,

A mast creaks loudly and sways:

Alas, the sail doesnt look for happiness

And from it doesnt run away!

Round the sail streams are brightness,

Above it gold sun ray shines;

But it, a frantic, looks for typhoons,

As though a calm is amid ones!

Гроб Оссиана

Под занавесою тумана,

Под небом бурь, среди степей,

Стоит могила Оссиана

В горах Шотландии моей.

Летит мой дух к ней усыпленный,

Родимым ветром подышать

И от могилы сей забвенной

Вторично жизнь свою занять!

Ossians Tomb

There is a tomb of Ossian,

Hidden by a fog-curtain, among

My native Scottish hills, among

Low valleys, under gloomy skies.

To them my lulled spirit flies

To get a breath of darling winds,

To find my life for a second time

From here, his neglected shrine.

Такого приема я не ожидал. Успех был оглушительный. Если на первом кейли имя Лермонтова воспринималось нашими ( т.е. бывшими жителями союзных республик и сателлитами по лагерю ) обыденно, то здесь это превратилось в сенсацию. Не давали проходу не только в этот вечер, но весь следующий день ко мне подходили незнакомые люди. Благодарили, выражали восхищение моим переводческим мастерством и пр. Словом, объелеяли и обальзамили с головы до пят. Неудобно повторять все то, что я выслушал. Некоторые комплименты и знаки внимания я весьма и весьма оценил. Но хватит об этом. Что было, то было. Не буду тешить свое тщеславие, ибо от природы стараюсь держаться в тени, а тут словно муха укусила: уж очень сильно они давали нам знать вначале, что мы лаптем хлебаем щи, капуста от которых до сих пор на усах и ушах висит, да и вообще нас, восточноевропейцев, только что с ветки сняли. Поэтому-то я и хамил понемножку, и выступить решил на все 100. Знай наших, супостаты! Был я всего одним русским перед лицом 300 иноплеменников, из которых только два десятка сочувствовавших. Думаю, что к утру количество поклонников России возросло ( на время, разумеется ). Во всяком случае, об этом говорили, не стесняясь!

Понимаю, они к нам присматривались, и я благодарен английской стороне за содействие в поездке, в чем и поспешил уведомить мистера Торнтона вечером последнего дня и по возвращении в Санкт-Петербург.

Глава двенадцатая: последний день и возвращение.

Заключительный день - заключительный во всем, но прощание затянулось почти на полтора часа. Было предоставлено слово вновь принятым членам EFTRE, Люда, закруглив все заостренные белорусами, поляком и мною углы, огласила слова благодарности организаторам. Но и мы уже не возражали. Было грустно.

Арну вылетал на родину сразу же по окончании всех мероприятий. Мне, Яреку и Нусрету, боснийцу, предстояло отправиться в монастырь, к сожалению, не в женский, а дабы провести в бывшей монашеской келье последнюю ночь, поскольку номера в кампусе просили освободить для какой-то, приехавшей из Германии, делегации. Попрощались и с остальными: трогательно с обаятельной Лаймуте, еще более тронула меня Тата ( Тамари ) из Тбилиси, подарив мне книгу о грузинской иконе всех святых, к моему большому сожалению, ответных питерских сувениров у меня уже не было.

Позвонил Ватсонам. К сожалению, поход в китайский ресторан откладывался, так как Патрику предстояло срочно выехать на работу в библиотеку. Попрощался с ним по телефону. Обещал быть к четырем часам, но пока Торнтон отвозил Арну в аэропорт, а лишь затем заехал за нами, к Ватсонам добрался лишь в начале шестого. Скромно поужинав с Майрой и Кэт, решили отправиться на машине по тем местам города, которые я не успел толком осмотреть: кварталы Лермунта, памятник Конан Дойлю, Фетес Колледж - одну из самых богатых частных школ.

Один из Лермунтов, член английского Парламента второй половины XIX в., очень богатый и влиятельный человек, связанный, кстати, с литературным лермонтовским обществом в России, застроил принадлежащие его фамилии земли в Эдинбурге целом комплексом замечательных зданий. Самое протяженное здание в городе - около 200 м длиной - сейчас гостиница среднего класса. Соблазна не зайти в вестибюль я не выдержал, ради Лермонтова токмо. Фетес Колледж расположен рядом. Здание похоже на старинный замок, удивительно красива ограда и ворота школы. Построено здание, как и весь квартал, в 70-е года XIX века. Площадь в несколько гектаров, поле для регби и пр. И все это для 380 учащихся.

Побывали у памятника "Василию Ливанову". Все русские твердо убеждены, что это именно он изображен на эдинбургской площади в облике Холмса. Англичане же утверждают, что первый исполнитель знаменитого персонажа в кино послужил моделью монумента. Только кому же он поставлен? Конан Дойлю или Шерлоку Холмсу? Самое интересное, что на снимке я с мисс Кэт ( Катрион ) Ватсон. Найдите, мол, Ватсона. Напротив - паб "Конан Дойль". Зашли. Осмотрели. Но попросили выйти. Нельзя с несовершеннолетней. Кстати, это не во всех пабах, но в таком случае обычно оговаривается, что данный паб представляет некую историческую либо литературную ценность. Но, видимо, в этом сам Конан-Дойль не бывал.

По пути заехали и в частную женскую школу имени Св.Георгия, Джорджа, конечно же, где учится Кэт. Во дворе - классики, нарисованные на асфальте разноцветной краской. Восторгу девочки не было пределов, когда я показал, как прыгают у нас. У них - так же.

Расставаться было грустно. Уже темнело. Майра подвезла меня прямо к монастырю.

Прощайте, Ватсоны!

Ярек меня уже ждал. Наспех сообразили ужин, поскольку общий уже закончился. Ярослав в очередной раз проявил смекалку и обеспечил тылы. Проболтали до двенадцати. Договорились переписываться. Он хочет увидеть Питер, а я мечтаю побывать в Кракове, хотя сам он из Люблина. Но тут главное - добраться до Польши, а там уж от Люблина до Кракова как-нибудь. Ярек попросил присылать ему мои стихи, вероятно, что-нибудь вышлю. Достал бутылочку виски, но вспомнил, что Ярек не пьет, уложил ее обратно в сумку. Попрощались.

Вставать мне около 4 часов, ибо на 4.25 вызвано такси, Яреку - на два часа позже.

Встал. Собрался. Выпил кофе, съел банан и персик.

Вышел во двор. Вскоре показалось одинокое в такой ранний час такси, понятно, мое, с веселой толстухой - водителем, который (которая?) отделен(отделена?) от пассажира стеклом с дверцей. Просторная машина, без багажника. Багаж ставится прямо у ног, но места много и потолок высокий, специально для пассажира в цилиндре. Но цилиндра у меня не было, не было даже котелка, да и рост меньше шести футов. При желании за спиной водителя откидываются два места, но багажу в таком случае приходится потесниться. Я ехал в одиночестве.

Доехали до Ваверли-бридж по пустынным улицам города быстро. На прощание сфотографировал своего вожатого. А может вожатую? Была удивлена, что я из России.

Неприятным моментом в аэропорту был личный обыск: впервые за все путешествие. Впрочем, обыскивали только мужчин и вполне корректно. Но все же! Очень похож я на исламского фундаменталиста? В остальном все прокрутилось так же, но в ином порядке: словно в кино пустили ленту обратным ходом. Никакого пролива вновь не было!

В Амстердаме та же толчея, но на сей раз я уже знал, что, где и как. В свой терминал я не спешил. Но когда пришел, то увидел какую-то знакомую рожу. "Где-то я вас видел?" - "Да ты на Принсиз-стрит к нам подходил, когда мы играли!" И точно: музыкант. А вскоре появились и остальные. Меня признали все. Однако им было веселее. Заработали тугриков и теперь тратили их в tax-free шопах. Походил по барам с единственной целью - покурить по отлета. Flight-то no smoking!

Наконец подали экипаж. Дружно сели в Боинг, где вновь оказался рядом с музыкантами. Лошадки подернули ушами и вздрогнули...

Разбег: прощай, Европа! Хотел поругаться напоследок, но не буду. Поэтому и злой - главы тринадцатой, как намечалось, не будет. Что мог, высказал раньше. Далеко не все... Вдруг еще встретимся, oldie, старушка Каледония?

Вспомним, как сказал Бернс: "Auld Lang Syne", что на гэльском (шотландском) диалекте и означает, как вы догадываетесь, "старые добрые времена"!

Часть II

После несколько хронологического изложения примечательной недели, а точнее, восьми дней конца августа - начала сентября 2001 года в Эдинбурге, потянуло вновь к клавиатуре обобщить каким-то образом увиденное, услышанное и узнанное в Шотландии и о Шотландии. Последующее повествование не будет придерживаться четкой хронологии, а, скорее, будет лирическим отступлением на разные темы. Это будут разноплановые и разномастные излияния, быть может, и несколько надуманные. Так что, извините заранее. И опустите вторую часть. Ну, разве только любопытство пересилит...Но, "мне так кажется", как заявил один из героев Фрунзика Мкртчана. Назову-ка я их этюдами...

Этюд первый: маразматический

... впрочем, без злого умысла, я лукавлю перед случайным читателем. Поэтому и процитировал Фрунзика, вернее, его героя... Поэтому и использовал для своих домыслов некоторую литературу. Это понятно, чем сильнее увлечешься, тем хочется знать больше и больше.

Речь пойдет о феномене Шотландии.

Этюд второй: этноисторический

Племена скоттов не являются коренными жителями севера Британских островов. Историческая традиция в качестве коренных жителей указывает на пиктов, т.е. "разрисованных". Само название отчетливо говорит о том, что традиция осмысления наименования племени принадлежит римлянам. Цезарь, первым из римлян посетивший остров, рассказывает о боевой раскраске воинов. Вполне возможно, что это была татуировка. Однако скотты, видимо, заимствовали обычай у пиктов. Даже в современных фильмах скоттов показывают разрисованными голубой краской (глиной?) Проблема пиктов не решена в этнологическом плане. Действительно, их считают кельтским племенем, но к какой группе они относятся, неясно: кимврской или гэльской, как скотты? Именно поэтому вопрос о близком родстве этих народов проблематичен. К сожалению, лингвистического материала мало, особенно топонимического, верного определителя автохтонности населения. Большинство современных названий имеют даже не гэльское, а германское (более позднее) происхождение. Что же касается самого гэльского, то вместе с мэнским (остров Мэн) и ирландским он относится к гойдельской группе итало-кельтской ветви индоевропейской семьи языков. Вторая группа - бриттская состоит из валлийского, бретонского и мертвого корнского языков. Таким образом, в любом случае, мы имеем дело с древними индоевропейцами, что особых сомнений не вызывает. Иногда гэльским неверно именуют современный шотландский диалект английского языка со значительным вкраплением помимо кельтского субстрата германского и романского (влияние англо-саксов, норманнов, римлян и французов). Но и это, тем не менее, индоевропейцы. Я бы назвал это "крутым замесом", а не простым шотландским порриджем без соли и молока.

Однако обстоятельства и время переселения скоттов на север Британии до сих пор загадочны. Гальфрид Монмутский и Ненний, а также и современные авторы относят их появление в Британии к середине III-IV вв. Известно точно их кельтское ( гэльское ) происхождение благодаря тому, что язык, слава Богу, сохранился. Вначале это был морской народ, селившийся только по побережью и занимавшийся пиратством. Прибывали они несколькими потоками из Ирландии. Когда скотты появились в самой Ирландии, неизвестно, но Ненний указывает, что предки кельтских племен появились в самой Ирландии ( Ибернии) из Иберии ( Испании ), о чем, возможно, косвенно свидетельствуют о неслучайные совпадения названий этих стран. Кстати, это не единственное, хотя и довольно редкое топонимическое свидетельство! При этом скотты, как указывается древним автором, прибыли в количестве всего 4 тыс.человек, в основном мужчин.

Та традиция, следы которой найдет любой читатель у Стивенсона в балладе о вересковом меде, чистая легенда. Разумеется, пикты не были гномами, но, вполне допустимо, отличались небольшим ростом. Что же касается уничтожения пиктов скоттами, то, скорее всего, это относилось лишь к началу завоевания. Очевидно, произошла постепенная ассимиляция посредством браков: женитьбы скоттов на местных женщинах. Причем этот процесс мог растянуться на столетия, поскольку вначале оба племени неоднократно упоминаются союзниками в их борьбе с бриттами и римлянами вплоть до V в. Позже на исторической арене действуют только скотты, заселившие горные районы и близлежащие острова. Так сформировалась новая нация, приспособленная к суровым условиям как горных, равнинных, так и приморских районов.

Подобные условия развития племен и сельскохозяйственных общин широко известны: малая плотность населения и разобщенность общин способствуют длительному существованию родового строя, что мы видим до сих пор в клановых традициях шотландцев. Clan - слово докельтского происхождения и означает "сын", "наследник", "родственник". Clanach - от этого же корня - "деревня", т.е. родовая община. Более крупное и земельное объединение -thane "тан", владельцы танов - клановых объединений по территориальному признаку - будущая аристократия шотландцев, лорды и короли местного масштаба ; одновременно "тан" и титул лорда ( шотл. laird ), т.е. землевладельцев в первую очередь, лендлордов). Глава самого клана именовался - chief. Сами же кланы сильно разбросаны по всей территории горной страны, что говорит о постепенном заселении и освоении территорий. Говоря о клане, всегда следует уточнять род и тан, поскольку, образовалось много одноименных кланов, территориально разобщенных, хотя клановая солидарность прослеживается вплоть до середины XVIII в. и даже позже. Да и сейчас шотландцы довольно хорошо представляют свое происхождение.

Так, Алисдер Торнтон с гордостью назвал цвета своего клана: Hanting Stewarts -Стюарты, но Стюарты-"охотники", горные Стюарты с коричнево-зелено-желто--голубыми цветами тартана в отличие от королевских Стюартов с их классическими красно-желто-черно-белыми клетками (королевский тартан широко копируется на всех кондитерских, сувенирных и прочих изделиях). Сувенирные магазины предлагают не только литературу с описанием шотландских кланов, изображением тартана (у входа в Касл существует действующая мастерская-музей по изготовлению тартановых тканей), в пакетиках продают сувенирные наборы ниток, соответствующих определенному клану цветов. Очень сожалею, что не хватило времени для посещения многих музеев, в том числе и Музея Тартана.

Шотландцы сознательно культивируют свой национальный суверенитет не только собственным Парламентом и валютой, отличной от Англии системы школьного образования и сертификатами образования, но и выпуском массовой литературы о своих нравах и обычаях. Я не смог удержаться, чтобы не приобрести карту кланов, о которой лет 20 тому назад прочел в журнале "Англия", за целых 3.25 фунта, но на карты замков, виски и тартана денег уже не хватило, а таковые тоже были в продаже. Разумеется, повсюду множество сувениров. Только знаменитый Бобби во всех видах: Бобби с волынкой, Бобби в берете из тартана, Бобби в килте и т.п. Маленькие куколки шотландцев в национальной одежде можно купить на каждом перекрестке в центре города. Небольшие брошюры, уже упоминаемые мною, о кланах, стоят гораздо дороже классической литературы. Естественно, я приобрел и Бернса на диалекте, и легенды Шотландии, и детскую книжечку о Бобби.

В магазинах готовой одежды по всему Эдинбургу шотландские аксессуары (галстуки, килты, пледы, зонтики, шарфы, полотенца всех размеров, купальные халаты и пр.) продаются с непременным сопровождением этикетки с названием клана. Товары с тартановыми рисунками пользуются у туристов и иностранцев бешеным успехом, к концу фестиваля невозможно купить сумочку или даже карандаш (самое дешевое). Мне еще повезло, что в магазине Эдварда оказался кошелек за 2 фунта 99 центов, а в канцелярских товарах я нашел блокнот, более дорогие товары: галстуки, шарфы, пледы, трузы ( брюки) и килты продаются свободно, но трузы от 8 до 10 фунтов, а килты - около 60.

Несколько слов о самой традиционной шотландской одежде. Боевой плащ - плед - известен издревле и носился вокруг бедер, а затем перекидывался через левое плечо, где и фиксировался фибулой. Подобная одежда из цельного куска материи без шитья была широко распространена в древности. Как и женская длинная юбка, плед ( килт ) был без складок. Такие плащи-пледы каждый турист может приобрести где угодно, но, в особенности, они популярны в магазинчике близ мемориала Уоллэсу, где каждый японец (они особенно падки на подобные сувениры и все поголовно, т.е. поягодично, обернуты в клетчатые плащи ). Традиция же килта современной формы не насчитывает и 300 лет.

"Изобретение" приписывается некому Роулинсону , управляющему сталелитейного завода в Лох-Абере, который в 1715 г. для собственного пользования заказал видоизмененный боевой плед в виде плиссированной юбки ( килта), закрепляемой на поясе специальными ремнями. Заказ выполнил, согласно преданию, некий портной по фамилии Паркинсон. Но не национальные амбиции были тому причиной, а простая модернизация, практичность и удобство. Считалось, что в теплом и влажном климате, с мягкой зимой и влажным дождливым летом Шотландии, это наиболее удобная одежда, избавляющая от постоянного намокания брюк ниже коленей. К тому же удобно носить плащ на бедрах, в нужную минуту "располовинив" его и прикрыв плечи и голову. Покрой в виде юбки не стеснял движений в пересеченной местности с высокой травой. Эта модернизированная форма, надо сказать, имела успех и быстро распространилась. Постепенно выработались и остальные аксессуары. Политика повлияла на моду. Это стало, в первую очередь, формой якобитов, их мятежных вооруженных отрядов, объявивших войну правящей династии и официальному Лондону.

Помимо клановой принадлежности, выраженной цветным тартановым рисунком, клеткой, ( единственное исключение клан Grey Dougas, Серые Дугласы, с их монохромным рисунком таратана ), требования, предъявляемые к килту следующие: это прямоугольный кусок тонкой шерстяной ткани размером 6 ярдов на 1,5, т.е. примерно 5,5 X 1,4 м. При покрое килт должен доходить до середины коленной чашечки, плиссировка только в задней части при очень глубоких складках. На поясе килт крепится специальным ремнем, который в задней части тоже раздвоен. По традиции с правой стороны посередине бедра килт скреплен крупной английской булавкой острием вверх, реликтом фибулы.

На животе бравого шотландца обязательно свисает спорран, прикрывая причинное место, однако, не в этом его, споррана ( а не шотландца ) назначение. Это - сумочка из кожи (у килта отсутствуют карманы). Спорраны праздничной и военной формы украшаются серебряными наконечниками (свистульками, манками для охоты ?), сейчас, скорее, декоративными и конским волосом. В спорроне имеются внутренние кармашки и кошелек для мелких монет.

Голову храброго горца венчает шапочка. Их несколько видов: бэлморал (blue bonnet) - круглая и без полей наподобие берета, часто с помпоном и стягивающей ленточкой, иногда клановой расцветки, гленгэрри - нечто вроде пилотки, плоская и украшенная полоской тартана, tam - o- shanter - круглый берет с помпоном, кисточкой или пером, названный по имени героя Бернса; высокие меховые медвежьи шапки только у шотландских гвардейцев. Головной убор главы клана (chief) и тана (chieftain) также украшен специальным красным помпоном - toorie. На улицах иногда появляются прохожие, имеющие на голове тартановые береты и кепки. Сами шотландцы относятся к ним, как к пародийным и маскарадным, фуражка или кепка из замши или ткани deerstalker - также нарушение формы (это кепка с двумя козырьками, известная по фильму о Шерлоке Холмсе, непременный атрибут главного героя).

Жакет - это укороченный вариант военного камзола XVIII в. Часто имеет погончики, обязательно обшлага, клапаны карманов и металлические пуговицы. Полы, как правило, закругленные, либо укороченные, как у жилета. Галстук или бабочка из той же ткани, что и жакет. Тартановый рисунок их - неподобающая обычаю модернизация, хотя галстуки из тартана продаются в любом магазине одежды, однако носятся они с обычным костюмом. Рубашка подбирается под жакет (он необязательно черный). Я встречал коричневые, темно-синие, бежевые. У мистера Мортона, например, жакет и вовсе был голубым, что весьма и весьма шло к цветам его стюартовско-охотничьего килта.

Ноги украшают своеобразные чулки, хоуз, похожие на гольфы. Они достигают колена, но дважды заворачиваются, образуя объемную полоску шириной около 1,5 дюймой, 4 см. Сзади - стрелка, сбоку украшены ленточками, перышками. За правым чулком раньше носился специальный нож - Sgian dubh ( вариант написания: sgian dhu ) - боевой кинжал, ныне же обычно: авторучка, карандаш, курительная трубка. Любопытно, что шотландцы утверждают, что все это носится только с правой стороны, откуда делают заключение, что среди них неизвестны левши.

Броги ( ботинки, полуботинки, туфли ): у военных обязательно черного цвета из натуральной кожи, но на утолщенной резиновой подошве с рубчиком, чтобы грациозными козликами легко скакать "по долинам и по взгорьям". Из перечисления понятно, что обувь может быть и по щиколотку, и короткой, даже бальной для танцев.

Труз - тартановые брюки. Довольно позднее изобретение. Носились горцами только в сильные холода. Ныне просто модная и практичная одежда, раскупаемая с удовольствием иностранцами. Это о традиционной одежде.

Когда же я спросил Майру, почему мне подарили шарф Стюартов-охотников, она просто ответила, что это практичное сочетание цветов, во-первых, а во-вторых, раз мистер Торнтон пригласил меня в Эдинбург, то я гость его клана. Вот так! Разумеется, ныне туристы покупают просто понравившиеся расцветки, сама же Иайра рассказывала, что в детстве ( ей - 42 года, Патрику - 57, Кэт - поздний и единственный ребенок, ей - 12 лет) мама ее отругала только за то, что она как-то примерила юбочку своей подружки из другого клана. Майре понравилось яркое сочетание цветов. Я не запомнил, к сожалению, клан Майры, но отметил для себя, что рисунок тартана ее клана действительно не очень яркий. А вот Патрик, как Ватсон, принадлежит к Бьюкененам.

Несколько слов о самом тартане. Утверждают, что происхождение самого слово - французское, от tiers - треть. Не смею этого утверждать, но как-то это странновато. Приписывается якобы трем цветам в основе древнего рисунка. О древности тоже говорить сложно, хотя в мемуарах и записках римлян и говорится о "пестрых" пиктах, их одежде в полоску, а одна ссылка дает даже - "в клетку". Упоминания о рисунках относятся к X-XI векам, то есть уже к Средневековью. В каждой деревне ( читай: клане ) по разным причинам: традиции и даже наличие просто определенного набора красителей выработался свой рисунок, или сетт ( sett ), позже, поскольку кланы разветвлялись, появились и многочисленные варианты, принадлежащие одному клану. Но работы по систематизации тартана появились где-то лишь в XVII веке. Однако вскоре после выступлений якобитов тартановые ткани были запрещены, и только в 1782 г. позорный для шотландцев указ был отменен. Многие традиции, к сожалению, были утрачены. В Баннокберне в 1800 г. появилась первая мастерская по возобновлению производства клетчатых тканей, и вскоре мода охватила всю страну. Стали возрождаться древние традиции, но вместе с ними появились и модернистские тенденции в толковании рисунков как своеобразных шотландских гербов: якобы, белая полоска - снег горных вершин, голубая - река, находящаяся радом с поселением клана, или море, красный - цвет пролитой крови. Это досужие выдумки. Кроме того, появились и комбинации полосок, которых ранее и не существовало. Ныне существует специальная система определения подлинности тартана на базе математических законов симметрии. Несмотря на это, если к первой половине XVIII в. существовало около 180 кланов и более 450 фамилий, то сейчас только тартановых рисунков более 1500!

В посещенном мною Генеалогическом обществе любой шотландец всего за 19 фунтов может получить электронную распечатку своих знаменитых предков, лишь введя свое имя в компьютер. Специальная программа уже составлена: как пароль вводишь свое имя, и все... Вот такие они, право, молодцы. Это не безымянные ложки-матрешки!

Я так увлекся описанием сувениров, что и вовсе забыл об истории. Однако историческая память нации стоит многого, такому народу вряд ли грозит моральная деградация. Разобщенные горами, долинами, озерами и холмами, они сумели сохранить свое единство, несмотря на подкупы метрополии, происки англиканской церкви, запрещение волынок и национальной одежды, даже украшения костюма клетчатыми тартановыми полосками ( в сер. XVIII в.!), я уж не говорю таких суровых репрессиях, как казни шотландской королевы Марии Стюарт, пожизненного изгнания принца Чарлза, а следствием этих гонений - восстания якобитов. Об этом напоминают на каждом шагу: в Касле, Холируде, ваннах королевы Мэри, в парке и соборах. "Здесь Квин Мэри собирала цветы, на этом камушке она отдыхала, здесь встретила Риччо, а тут она узнала о его убийстве, здесь она молилась в последний раз перед добровольным и роковым отъездом в Англию по лживому приглашению Елизаветы" и пр. Поражениям выступлений (а их было несколько: в 1715, 1745 гг.) якобитов и обязана русская история вливанию неукротимой шотландской крови в наш собственный и не менее "крутой" генетический "замес". И тут нас встретят имена Брюсов, Барклая де Толли, Миклухо-Маклая, Лермонтовых...Каждое поражение завершалось массовой эмиграцией и поступлением в европейские, в том числе и русскую, армии искушенных в военном деле молодых людей. Самые знаменитые в этом ряду - Брюсы. Именно справку о фамилии обрусевших Брюсов в истории России, но в переводе на английский, я и представил в уже известное вам общество.

Этюд третий: Русские Брюсы

После поражения вооруженного восстания против английского владычества в 1642 - 46 гг. Вильям Брюс вместе с сыном Вильямом и одним из близких родственников, Яковом Брюсом, покинул пределы Шотландии и вскоре, в 1647 году, оказался в России на службе русского царя Алексея Михайловича. Яков Брюс был женат на дочери генерал - лейтенанта Мартацейга, но детей от этого брака не было. Погиб он во время первого неудачного Азовского похода Петра I в 1695 году.

Вильям Брюс при царе Федоре Алексеевиче дослужился до чина генерал-майора, командовал полком в Пскове, скончался в 1680 г. Был женат ( имя жены неизвестно) и оставил троих детей: сыновей Роберта ( Романа ) Вилимовича, Якова Вилимовича и дочь (Екатерину ?), бывшую замужем за полковником Иваном Трейденом, дочь умерла в 1694 г.

Старший сын Роберт (Роман) Вилимович родился во Пскове в 1667, а, может быть, и на год позже - 1668 г., с 1683 г. - служил в "потешных" полках Петра I, в 1692 г., уже после официальной организации русской гвардии, в лейб-гвардии Преображенском полку. Звания капитана и должности командира роты он удостоился в 1695 г. во время участия вместе с отцом в первом Азовском походе, Роман Брюс принимал участие и во втором походе на Азов. В 1700 г. возглавил Псковский полк, которым ранее командовал отец. Роман Брюс героически сражался под Нарвой, сумел вывести свой полк из окружения и еще один, командир которого погиб. Отличился и в других кампаниях Петра I против Швеции: при взятии крепостей Нотебурга и Ниенщанца в 1703 г. Был послан с особой миссией к королю Польши из Саксонской династии Августу II Сильному, по дороге ограблен разбойниками, однако миссию свою он благополучно завершил, доставив королю наиважнейшую депешу. В 1703 г. принял участие в закладке храма и крепости на Заячьем острове, т.е. фактически непосредственно закладывал наш славный город - Санкт - Петербурх, как именовали его первоначально. В последующие годы руководил организацией работ по замене временных земляных укреплений постоянными, одновременно отражая многочисленные и продолжающиеся нападения шведских войск и кораблей на устье Невы. 20 мая 1704 г. он назначается обер-комендантом Санкт-Петербурга, и фактически является военным губернатором города после отбытия князя А.Д.Меншикова под Нарву. На этой "временной" должности он пробыл почти 10 лет, поскольку "светлейший" наведывался в город крайне редко. Сам Роман Брюс отлучался из Петербурга лишь для участия в боевых действиях против Швеции, дважды ходил на Выборг (1706 и 1710 гг.) После последнего похода ему был пожалован чин генерал-лейтенанта. Последний раз принимал участие в военных действиях в 1713 г. в Финляндии. Член Военной коллегии с 1719 г. Скончался в 1720. В 1966 году его склеп у собора Петропавловской крепости на кладбище комендантов был вскрыт: сохранился мундир с золотым шитьем, ботфорты, трогательная эпитафия на латинском языке с грамматическими ошибками, составленная женой. В 1980 г. по черепу, пролежавшему несколько лет в Институте этнографии России ( народов СССР), была сделана реконструкция внешнего облика Романа Брюса ( портреты Якова известны были и ранее) по методу М.М.Герасимова. Рисунок этой реконструкции я привез в Эдинбург. Материалы подготовил мой друг, бывший старший научный сотрудник музея истории города, специалист по военной истории Сергей Иванович Афанасьев. Поскольку очередной том краеведческого сборника с полным отчетом о реконструкции уже готов к печати, мы решили, что можно немного упредить события, тем более, что наш город собирается вскоре отметить 300-летие своего существования.

Роман был женат на вдове генерала Вестгофа ( урожденная Мейер, имя неизвестно). Сын Александр (1705 - 1752). Участник войн против Турции (1735-39) и Швеции (1741-43). После смерти своего дяди Якова к нему перешел титул графа. Генерал-майор, Московский военный губернатор. Женат Роман был дважды: первая жена княгиня Анастасия Михайловна Долгорукая, вторая Екатерина Алексеевна Долгорукая, вернувшаяся из ссылки в Сибирь бывшая невеста императора Петра II, оказавшаяся в местах "не столь отдаленных" по прихоти Анны Иоанновны.

От первого брака - сын Яков Александрович Брюс (1732 - 1791), главнокомандующий Московским гарнизоном, участник Семилетней войны и войны с Турцией (1768-74), генерал-адъютант, подполковник лейб-гвардии Семеновского полка, позже генерал-губернатор Санкт-Петербургской и Выборгской губерний, сенатор, награжден высшим российским орденом Андрея Первозванного. Жена - Прасковья Александровна Румянцева, дочь Екатерина, замужем за графом Василием Валентиновичем Мусиным-Пушкиным. Так как мужская линия Брюсов в России на Якове Александровиче прекратилась, то мужу дочери разрешили носить тройную фамилию Мусин-Пушкин-Брюс, как знак особого отличия рода Брюсов. Обратите внимание на связь не только с первым публикатором "Слова о полку Игореве", но и с Александром Сергеевичем Пушкиным. К слову, ( хм! ) ... к "Слову..." мы еще обратимся попозже.

Пожалуй, самый известный в России представитель рода Брюсов - Яков Вилимович - младший брат Роберта (Романа) Брюса. Родился в Москве в 1670 г. Ближайший помощник Петра I. Начало военной карьеры сходно с биографией старшего брата. Но в отличие от него вскоре занялся организацией русской науки и промышленности. Сенатор. Возглавлял Берг и Мануфактур-коллегии, был начальником артиллерии всей русской армии. В 1697-98 годах посетил Англию, где увлеченно занялся математикой и астрономией. После возвращения в Россию организовал первую в стране астрономическую обсерваторию, составил проект столетнего календаря. Познакомил научную Россию с работами Гюйгенса и Ньютона, которые сам и перевел. Организовал Навигацкую школу, которая стала научной базой организации военного дела в России. Привлек к работе самых выдающихся ученых своего времени: Эйлера, Лейтмана, Гвина, Магницкого.

Впервые в России организовал светскую типографию и обладал крупной библиотекой, ввел в обращение в России книжный знак - ex libris. Книги его библиотеки хранятся в Москве, Санкт-Петербурге и Хельсинки, собрание своих научных инструментов Яков Брюс оставил в наследство Российской Академии Наук.

При жизни о нем сложились легенды как о колдуне, маге и чернокнижнике. Особенно они усилились в Москве после организации обсерватории в Сухаревой башне в Кремле ( разрушена в советское время).

Слово "Брюс" сделалось нарицательным для обозначения колдуна. Эти легенды о колдуне и маге нашли отражение в русской литературе, в фантастических повестях А.В.Чаянова. Умер Яков Брюс спокойно и в одиночестве в апреле 1735 г. в своей деревне Глинки под Москвой.

Этюд четвертый: Лермонтовы

Как мой читатель догадался, следующие страницы моего достославного сочинения

имеют самое непосредственное отношение к Михаилу Юрьевичу. Для русского, а тем более, шотландского читателя эти страницы поистине ошарашивающие. Естественно, любопытный читатель откроет страницы "Лермонтовской энциклопедии" и... найдет там массу ошибок... Хотя основные сведения, касающиеся его шотландского происхождения, все-таки, верны. Действительно, его корни восходят к одному из самых древних кланов, клану Макдуфа, одного из героев трагедии Шекспира "Макбет". Собственно за помощь Макдуфу в ликвидации честолюбивых замыслов Макбета и получил предок Лермонтова во владение имение, где позже и был отстроен замок Дорсей. Из Эдинбурга отправляется туристский маршрут в Сент-Эндруз, курорт, расположенный всего в восьми милях от имения Лермунтов. Итак, в XI в. предки Лермонтова получили удельное владение в тане Макдуфа. Более известно их второе имение, но это южнее, на пограничной с Англией территории Эрлсидун, где через два столетия после заговора жил один из Лермунтов, мечтательный юноша Томас, прославившийся в качестве поэта и предсказателя. Молва и легенды приписывали ему знакомство с королевой фей. Он первым в Шотландии стал писать и исполнять, аккомпанируя себе на лютне, рифмованные стихи, за что и получил прозвище Rhymer, "Рифмач". Томас, якобы, понимал язык зверей и цветов. А широкую известность он получил после предсказания бури в ясную погоду. Буря действительно произошла, но связана была со смутой в день смерти короля Шотландии Александра III 18 марта 1285 года. Много предсказаний приписывают Раймеру: и исход битвы при Баннокберне и объединение Англии с Шотландией под властью того, в чьих жилах текла кровь как Брюсов, так и французских королей (сын Марии Стюарт, шотландский король Яков VI, стал королем государства в 1603 году; уния, полное объединение произошло лишь в 1707 г.) Под именем Якова I после смерти Елизаветы, убийцы его матери, он вступил на английский престол. Еще одно, не совсем точное пророчество, приводил я в первой части своего повествования. Вот как оно звучит точно:

Йорк был, Лондон есть, Эдинбург лучшим станет

Из трех, когда время настанет...

То есть станет "Старый дымокур" последней и лучшей столицей Британских островов. Время, видимо, пока не подошло...

Так же внезапно, согласно легенде, он и покинул этот мир. Томасу было предсказано, что за ним придут двое. Однажды во время пира, который он устроил в Эрсилдуне для гостей, кто-то заметил, что из лесу к замку подошли два белых оленя. Он догадался, что это были посланники королевы фей. Томас последовал за ними: больше его никто не видел.

Но замок остался, род Лермунтов продолжал свое существование.

Уния Якова I на севере страны имела своих противников. Это были годы усиления власти англиканской церкви, в том числе и в протестантской Шотландии. Усилилась эмиграция. Наиболее бедные - отцы пилигримы отплыли через океан основывать нам на голову Соединенные штаты, другие, залатав парчовые штаны и достав шпаги и мечи погнались за военной удачей на Восток. Среди них был Джордж Лермонт и его 60 друзей, рыцарей из Шотландии и Ирландии ( последняя тоже была охвачена бурей восстания против короны в графствах Лонгфорд и Уэксфорд ). Восстание закончилось неудачей, Англия колонизовала часть Ирландии. Рыцари решили испытать военное счастье в России, которая боролась за выход на побережье Балтийского моря. Князь Дмитрий Пожарский, исчезнувший из наших учебников истории после освобождения Москвы, на самом деле продолжал войну с поляками в Лифляндии. Среди его младших офицеров с 1618 г. и числился Джордж, или по-русски, Юрий Лермонт. Он был убит, по неточным сведениям, то ли в 1632, то ли в 1634 году. Но оставил трех сыновей: Вильяма, Эндрю и Питера. Последний принял православие, стал Петром Лермонтовым, основателем новой русской дворянской фамилии профессиональных военных. Среди них были генералы, адмиралы, участники выступления на Сенатской площади 14 декабря 1825 г. ( лейтенант Дмитрий Николаевич Лермантов, как писалось его имя тогда, дядя поэта, вышел на площадь с Гвардейским Морским Экипажем во главе своей роты, однако, он увлекся общим порывом, членом тайных обществ не был и вскоре покинул площадь, отсидев за это полгода в крепости; осужден не был, составил себе прекрасную карьеру, дослужившись до генерал - майора). Такому благополучному для себя исходу юный лейтенант обязан, в свою очередь, дяде - Михаилу Николаевичу, капитан-лейтенанту, участнику Бородинского сражения, служившему в том же Гвардейском Морском экипаже. На следствии декабристы А.Р.Цебриков и В.А. Дивов показали, что он покупал в Англии, в Портсмуте либерального толка литературу на английском языке и распространял ее. Но дело повернули так, что, якобы, он покупал ее только ради барыша. Следует отметить, что следствие в экипаже вел по приказу нового царя сам Михаил Николаевич Лермантов, провел его образцово и всего за 10 дней). Дядя спас племянника от более сурового наказания, чем 6 месяцев предварительного заключения. Сам же дослужился до адмиральского звания. Как известно, отец поэта военной карьеры не сделал, уйдя в отставку капитаном. Сам Михаил Лермонтов, будучи опальным, даже переведенный из гвардии в армейский полк, остался навеки поручиком.

Среди Лермонтовых художники, химики ( первая в России доктор химических наук , Юлия Всеволодовна, подруга первой женщины математика и доктора одноименных наук - С.Ковалевской). Сейчас в мире проживают около 700 Лермонтовых, из них только около 250 - в России.

Родословную поэта подтвердил в 1873 году по просьбе русского лермонтовского общества тот самый Лермонт, который отстроил добрую половину Нового Города в Эдинбурге. К тому времени он был лордом и членом Парламента. Шотландские корни вспоминает поэт в трех своих стихотворениях, одно из которых я и читал на кейли. Сам Лермонтов намекал и на родство с Байроном (общее в судьбе: хромота, демонизм, сарказм в свете, насильственная смерть и пр. только усиливают впечатление). В SGS мне это подтвердили, пообещав выслать подробности. Теперь становится понятен шумный успех моих переводов: обычное шотландское любопытство ( его я еще коснусь ).

Этюд пятый: историко-литературный

Не берусь в полной и исчерпывающей степени осветить этот сложный и многогранный вопрос: академик М.Алексеев посвятил ему громаднейшую монографию. С учетом примечаний к оной вдруг выявилось несколько любопытнейших моментов, на которых следовало бы заострить внимание любознательного читателя.

93 том "Литературного наследства" полностью включает в себя названную монографию, посвященную русско-английским литературным связям XVIII - начала XX веков. Тем не менее, работа открывается эпохой Ивана Васильевича Грозного.

Речь пойдет об экспедиции Ченслора, достигшей Архангельска в 1553 году. Может, для бесстрашных британских моряков это и было открытием Северного морского пути, но нами-то, "отсталыми славянами" и славными поморами он давно был освоен: архангелогородские и вологодские купцы, как современные "челноки", давно снабжали британцев пенькой, мехами, лесом, медом и всем тем, что "Бог послал".

Исторические хроники гласят, что еще в IX-XI вв. связи, пусть не широкие, но существовали через Киев, да и Север тоже (записки норвежца Ортхера, англо-саксонского короля Альфреда, хроники Адама Бременского, юридические документы Эдуарда-Исповедника и пр.) Не стоит забывать и о второй жене Владимира Мономаха - дочери последнего англо-саксонского короля Гита, бежавшей в Данию после оккупации островов и вышедшей замуж за овдовевшего к тому времени Великого князя Киевского. Кстати, в битве 1066 года против англо-саксов, т.е. с противоборствующей стороны пал Канут Датский, муж дочери Ярослава Мудрого. Вот такие проказы вытворяет история, лишний раз подтверждая банальную истину, что " мир тесен". Свидетельств связи британских островов с Русью предостаточно. Косвенным свидетельством является и повышенная активность с IX века ирландских католических миссионеров не только на территории средней и южной Европы (основание знаменитых монастырей Боббио и Монте-Кассино), но и появление уже в X в. изображений кельтского креста на стенах древнерусских храмов Северной и Западной Руси ( Смоленск, Псков, Новгород). Отличный образчик такого креста я нашел на кладбище в Глазго, что сделать было вовсе нетрудно, ибо их как в Шотландии, так и в Ирландии превеликое множество.

Было бы большой смелостью придерживаться точки зрения американского исследователя Юджина Райта, утверждающего на основании изучения немногочисленных памятников времен легендарного короля Артура, что последний является русским князем на службе византийского императора, оказавшегося по воле последнего на британских островах. Слишком уж голословны и односторонни его доказательства. На этот счет у меня иная точка зрения, совпадающая с мнением некоторых, в том числе советских, исследователей, что в истории Артура много от тотемических реликтовых сказаний и верований о "звере-герое", обросшем подробностями всевдоисторического и легендарного характера ( кельтское artos и латинское ursus - "медведь", да и у Гальфрида Монмутского на каждом шагу в повествования медвежьи мотивы, как у Мериме в "Локисе" или в "Лачплесисе" Андриса Пумпурса. Не забыл ли читатель, как мы назвали этот этюд?

Но оставим это на совести Райта. А вдруг и он окажется прав?!

Что же сближает с Райтом наше затянувшееся повествование?

Время основания Эдинбурга!

Это не девятый век, а, простите, VI ! Союзником Артура был некий нортанумбрийский король Эдвин, владения которого простирались по восточному побережью острова вплоть до Ферт-оф-Форта ( в то время -Трибруит) . Добрался-таки полулегендарный Артур до Южной Шотландии, тесня англо-саксов вместе со своим зятем Лотом ( мужем сестры, в данном случае), ставшим позже королем Норвегии ( опять же варяги - наши соседи!) А сама область (извините, Ваше Величество), графство, до сих пор носит название Lothian ( средневековая Лодонезия) Так вот центром упомянутой Лодонезии ( сплошной непотизм и протекция царили в средневековом обществе !) и стал новый город, основанный королем Эдвином примерно в 600 г. и названный скромно в свою, королевскую, трам-та-ра-рам, честь, Эдинбургом, Edinburgh, в ранней редакции - Edwinborough - город Эдвина ( огороженное место, борозда, борона, porta , borough, burg: индоевропейский корень, you see?)

Именно до Эдинбурга и удалось по возвращении из Архангельска в 1555 г. доплыть Ричарду Ченслору, взявшему на борт волгжанина Осипа Непея. Сам мореплаватель во время шторма погибает, а наш отважный соотечественник с фамилией Анонимного Алкоголика, Осип Непей, спасается и вскоре, слегка поправив здоровье в Эдинбурге, оказывается в Лондоне с помощником Ченслора - Джорджем Келингвортом. Более того, Непей возвращается благополучно в Архангельск, о чем свидетельствует анонимный двинский летописец, и сведения о нем достигают грозных очей Ивана-свет Васильевича. После визита Непея и нескольких взаимоознакомительных туристских поездок царедворцев и придворных короля устанавливаются дипломатические отношения с Англией на уровне посольств. И пошло - поехало! Русские упоминаются в текстах и у Чосера, и у Марло, и у Шекспира. Докатились до Лондона! Но оказывается, и Эдинбург не был забыт...

Но тут страницу следует перевернуть...

Этюд шестой: просто литературный

Если вы думаете, что я, подробно изложу здесь содержание монографии Алексеева о всех литературных связях России и Великобритании вышеуказанного периода, то лучше обратитесь к самому объемному и замечательному труду, описавшему все исторические и литературные реалии и персоналии вплоть до середины XIX века.

Отнюдь, речь пойдет только об Эдинбурге и о Шотландии.

Интерес, взаимный, естественно, возникает почти одновременно: и уже во времена Елизаветы появляется на свет первая русская грамматика. В России же уже в XVII веке для избранных, разумеется, становятся известными произведения Шекспира и Марло. А во второй половине XVII в. появляется интересующее нас сочинение анонимного автора об Англии, где целая глава посвящена "Едимбурку, шкотским языком Едемборов...", где далее читателю сообщается: "Английские люди доброобразны, веселоваты, телом белы, очи имеют светлы, во всем нарядны, подобны итальяном. Житие их во нравех и обычаех чинно и стройно, ни в чем их похулити невозможно. Воинскому чину искусны, храбры и мужественны, против всякого недруга безо всякого размышления стоят крепко, не скрывая лица своего. Морскому плаванию паче иных государств зело искусны, пища их большая статия от мяс, ествы прохладные, пива добрые, и в иные страны оттоле пивы идут. Платье носят с французского обычая. Жены их красовиты, платье носят по своему обычаю..."

Российская смута и английская революция почти совпадают по времени, о чем сообщают обе стороны в официальных посольских документах, отмечающие самое пристальное внимание правительств обоих государств друг к другу.

Эдинбург же временно исчезает со страниц нашей и моей истории вплоть до эпохи нашего царя- реформатора, в свите которого и подвизался небезызвестный шотландец Патрик Гордон, не только сообщник Петра в военных делах, но и ярый театрал, составивший Шекспиру прекраснейшую рекламу в наших "медвежьих закоулках". Петр Первый дважды появляется в Англии, но только на верфях Лондона и Дептфорта, становясь главным героем английской прессы, несмотря на свое, впрочем, не очень тщательно скрываемое, инкогнито.

Самой удивительной книгой этого времени в Британии становится бестселлер о приключениях Робинзона Крузо, а точнее, моряка Александра Селкирка, уроженца Шотландии. Однако, мало кому известно о второй части книги, где описываются похождения героя после его полной приключений жизни на необитаемом острове. Судьба его заносит в Сибирь: книга ярко воссоздает картины страны, "заселенной язычниками глупыми и закоснелыми..." Речь, сами понимаете, идет не о блистательном Петербурге, а о Сибири от Амура и до Тобольска. Дефо никогда не был в России, он воспользовался путевыми заметками голландского автора Исбранта Идеса, совершившего путешествие от Москвы до Пекина. Вторая часть вышла анонимно, а авторство знаменитого шпиона, авантюриста и писателя Даниэля Дефо было установлено лишь в конце XIX века.

Главное событие Эдинбурга в 60-х годах XVIII века - появление литературно-философского салона, который организовала, вы не поверите, в королевском дворце Холируд хаус наша незабвенная, в скором будущем Президент Академии наук, Екатерина Романовна Дашкова. Отпросившись (не с первой попытки) у своей компаньонки - молодой государыни Екатерины II - за границу для образования сына, Екатерина Дашкова собирает в своем салоне местных знаменитостей. Постоянными завсегдатаями и гостями Екатерины Романовны были Робертсон, Адам Смит, Артур Юнг, знаменитый актер Дэвид Гаррик и многие другие. Последний несколько высокопарно заявлял, что вскоре Россия станет наставницей Европы и Англии во всех искусствах. Вот как высоко ценили успехи послепетровской России на Западе! Удалось Катеньке втереть очки доверчивой старушке Европе?! Наивного Дидро вкупе с богохульником и литературным хулиганом Вольтером, безопасно облаивающего королевскую Францию из швейцарского захолустья, вокруг пальца обвела!

Салон княгини просуществовал два с половиною года, вплоть до окончания сыном Павлом обучения в Эдинбурге. В это же время в Англии проживали Антиох Кантемир, поэт Василий Петров (переводил Мильтона), русский дипломат, отец трех декабристов, Михаил Николаевич Муравьев. Интерес к английской литературе все возрастал. Прохор Жданов, автор "Английской грамматики для юношества" 1772 года объясняет это тем, что поскольку достойных русских авторов нет, то учебник составлен на произведениях Сервантеса, Мольера, Лесажа и Фенелона, т.е. далеко не английских авторов, а использовав их переводы на английский. Таким образом, прививался интерес не только к английской, но и к западной литературе в целом.

Забегая несколько вперед, дабы не занимать внимание досужего читателя подробностями всех англо-русских литературных контактов, упомяну лишь, что в Эдинбурге бывали и поэтесса Анна Бунина, высоко ценимая В.Скоттом, и Н. М. Карамзин, принятый прохладно местными литераторами, и братья Александр и Николай Ивановичи Тургеневы ( последний нашел в Великобритании политическое убежище, поскольку был причастен к заговору 14 декабря и заочно осужден). Он подолгу жил за границей: в Англии, Франции и Швейцарии. Но только Англия отказала в его выдаче российским властям. Весной 1825 года получил приглашение на работу в Эдинбургский университет преподавателем русской литературы и словесности Вильгельм Карлович Кюхельбекер, но на этот момент у него были иные планы, связанные с его энергичной и кипучей деятельностью в Северном Обществе. Нам неизвестно, кто пригласил пушкинского однокашника, факт упомянут устами самого "Щихлебакера" и "Кашелькхекера". Возможно, что дело не обошлось без участия А.И.Тургенева.

Хватит. Пора мне закусить удила, иначе литературный этюд разрастется до размеров целого исследования, превратясь в " литературный зуд".

Тем более, что самое главное мною еще не сказано.

В начале XIX в. в Эдинбурге и неподалеку, в деревне Аббатсфорд, своем родовом имении, проживал уже довольно хорошо известный Европе и России писатель, выпускавший в свет романы, тем не менее, под псевдонимом - Great Unknown, "Великий Неизвестный".

Строго говоря, житель равнинной части Шотландии, на которых хайландеры - горцы смотрели всегда с пренебрежением и испытывали к ним чувство превосходства, подозревая в заигрывании с английской короной на протяжении всей истории Шотландии, открыл миру шотландцев, как таковых, пробудив пристальное внимание и интерес к их необычным и самобытным нравам.

Ярый противник Наполеона Бонапарта, он начинает собирать все сведения о французском императоре и его военных кампаниях, в том числе и русской 1812 года. В 1816 году он даже знакомится Великим Князем Николаем и генералом Платовым, посетившими Англию. Первому, будущему императору Николаю I, в частном письме он дает своеобразную ироническую оценку, приводя слова одной народной песенки, в которой речь идет о неком шотландском мужичке, ославленном болтливыми кумушками:

Alas! ONick, ONick, alas!

Right did they gossip...

Увы, Ник, Ник, увы!

Справедлива была песня...

Архив этого человека стал доступен ученым лишь в 1921 году, когда его потомки передали около 6000 писем в фонд Эдинбургской библиотеки. Изучен был он не сразу, так в 1940 г. библиотека была эвакуирована в небольшой город из-за опасности налетов немецкой авиации на Эдинбург - крупный порт, научный и промышленный центр на севере страны. Кто бы мог подумать, что в этом эпистолярном архиве ( кроме того, были и дневники) речь пойдет о России.

Ему повезло: в ноябре 1825 года сын Президента Академии художеств и директора Публичной библиотеки Алексея Николаевича Оленина Алексей, офицер Генерального штаба, к своему большому везению оказавшийся в Англии (он был причастен к ранним декабристским организациям), познакомил своего молодого друга, приехавшего в Эдинбург для занятий, как и Павел Дашков, в местном университете. Звали юного друга Владимир Петрович Давыдов, приходился он родственником не только генералу Н.Н.Раевскому, но и двоюродным племянником гусару, поэту и партизану Денису Давыдову, известному в Англии под прозвищем "Черный капитан", хотя давно капитаном по своему воинскому чину он не был. Этот молодой человек был сущей находкой для нашего писателя. Посмотрите только на далеко неполный перечень его друзей и знакомых: Оленины, Тургеневы, Орловы, Раевские, Волконские, Давыдовы, К.Данзас, последний свидетельствует, что Владимир Давыдов приятельствовал с Александром Сергеевичем Пушкиным, хотя и был моложе поэта ровно на 10 лет.

По просьбе писателя Владимир Давыдов завязал активнейшую переписку с дядей. Произошел скорый обмен портретами с дарственными надписями, а в декабре 1827 года Денис Давыдов присылает Вальтеру Скотту ( читатель уже догадался кем был Великий Неизвестный) трофейное кавказское оружие: лук, пику, шашку и кинжал. О своем знакомстве Давыдов-дядя с большим удовольствием сообщает Пушкину. С 1813 года имя прославленного автора "Пуритан" и "Ивангое" ( так в то время в России называли "Айвенго") было широко известно, хотя вплоть до 1827 года автор часто прятался за псевдонимом.

Круг интересов Вальтера Скотта был поистине неограничен. Его интересовала не только военная история и события Отечественной войны и зарубежных походов русской армии ( Владимир переводил труды военного историка Бутурлина, а позже, помните мое примечание, и "Слово о полку Игореве". Любопытна ремарка писателя о том, что в России еще не оценили подлинное значение этого памятника, стоящего гораздо выше по своим художественным особенностям современных ему западных. Дневниковое и эпистолярное наследие автора и его русского друга настолько велико, что только приведенные цитаты 93 тома "Литературного наследия" читаются как увлекательный роман. Темы обсуждений и разговоров поистине неисчерпаемы, хотя не всегда видна читателю оценка английского писателя: так, говоря о событиях 14 декабря, он приводит слова Владимира, но умалчивает свою реакцию на "молодых якобинцев". Есть очень любопытные страницы, отсылаю читателей все к тому же 93 тому, но один секрет я все же моему читателю раскрою.

Деревенька Аббатсфорд находится к юго-западу от Эдинбурга в 45-50 километрах, неподалеку от известного каждому шотландцу монастыря Мелроуз. В известном аббатстве сохранились довольно хорошо уцелевшие руины древнего храма, а позже, где-то в XVII-XVIII веках, был построен новый монастырский комплекс. Древнее аббатство - национальная гордость шотландцев, ибо здесь захоронен прах короля Роберта I Брюса, отвоевавшего независимость своей страны. Сердце его в специальном футляре, согласно завещанию, один из молодых Дугласов - сэр Джеймс, через год после смерти короля Роберта, мечтавшего, но так и не принявшего участие в крестовых походах, бросил во время сражения навстречу арабам (сарацинам) и погиб. Произошло это в 1330 году в Испании. Тот, кто видел английский фильм 1996 года "Брюс", наверняка помнит этот эпизод - пролог к фильму, создатели которого почему-то поставили эту сцену на фоне египетских пирамид, Бог им судья, видимо, так проще показать, что противниками были арабы. Несколько слов о фильмах, дабы потом не затрачивать время на их критику: давно известно, что кинематография нагла, глумлива и самовлюбленна: так, в знаменитом "Храбром Сердце" в сюжетной линии просматривается некий роман принцессы Изабеллы, жены Эдуарда II, и Уоллэса. На самом же деле, Уоллэса казнили в 1305 году, когда ей было 12 лет, а замуж она вышла только через три года в обычном для принцесс возрасте - 14 - 15 лет. Между прочим, пейзажи "Сердца" более суровы, чем в той части Шотландии, где действие происходит: клан Уоллэса владел землями и пастбищами на склонах хребта, переходящего в равнинную часть. А вот в "Брюсе" - местность реальная и слегка реконструирована специально для съемок фильма.

В "Брюсе", кроме упоминаемых мною пирамид, действие сжато так, что создается впечатление происходящего в течение двух-трех суток, хотя между событиями начала и конца фильма проходит 8 лет. В "Похищенном" явно не соответствуют цвета пледа и килта клана Мак - Грегоров. А "Остров сокровищ" советского периода и вообще серьезно с этой точки зрения рассматривать и не следует: действие начинается вовсе в Ирландии. О кино - достаточно. Как сказала одна девочка Алексею Николаевичу Цамутали, видному петербургскому историку: " Я сама видела, что Трубецкой был на Сенатской площади верхом в фильме "Звезда пленительного счастья". Попробуйте доказать ребенку обратное!

А теперь, как сказал бы Михаил Задорнов, задержите дыхание.

Пресвитер нового монастыря в Мелроуз и есть сэр Алисдер Торнтон, пригласивший меня с подачи моего бывшего ректора Натальи Александровны, на эти две конференции. Вы спросите, почему меня это так задело? Живя в городе, где каждый памятник, каждый дом - живая история? Но Петербургу только триста лет, там же, в Эдинбурге, ты чувствуешь дыхание 1300-1400 лет, не глазами, не ушами, это что-то внутреннее, это у тебя за спиной, хотя самым старым сохранившимся постройкам города только около 1000 лет, а самой скале, на которой расположен Касл и Артурс Сит около 400 миллионов лет (вулканическое происхождение).

В опубликованных дневниках Владимира Давыдова приводится официальное приглашение и описывается торжественное заседание эдинбургского "Кельтского Общества" в отеле "Ватерлоо", состоявшееся 17 января 1828 года. Как вы догадываетесь, сейчас пойдет краткое изложение традиционной кейли - шотландской вечеринки, которая мною уже описывалась. И здесь мы заметим явное расхождение с утверждение сэра Алисдера, что пить много у них не принято. Во-первых, среди населяющих Великобританию народов именно шотландцы считаются заядлыми выпивохами, что понятно вполне: живут на севере - согреться надо! Во-вторых, они имеют явный приоритет в деле изобретения виски и других крепких спиртных напитков: джина и бренди, а потому, и давние традиции. Виски появилось гораздо раньше и коньяка, и водки. В-третьих, само описание противоречит со всей очевидностью свидетельством врача Эдварда Мортона, несколько лет проработавшего в России и знавшего и Давыдова и В.Скотта:

"Обед сей дан был обществом "Highland Celtic Society", состоящим преимущественно из владельцев Верхней (Нагорной) Шотландии. Члены пришли к обеду в национальных разноцветных костюмах того клана (рода), к которому каждый принадлежал, с кинжалами и пистолетами за кушаками и с обнаженными коленками. В.Скотт был председателем банкета, в котором участвовало несколько сот гостей: во всех речах его при тостах, не исключая и первой в честь короля, была черта оригинальности... Тост за здоровье самого Вальтера Скотта все гости пили с теми же почестями, с какими пили за здоровье короля, стоя, а горцы - стоя на стульях, одной ногой на самом столе, и повторяя вместе с тем девять раз свой нагорный национальный крик. В ответ на этот тост председатель сравнивал себя с тем герцогом Кларанским, которого потопили до смерти в бочке его любимого вина, и прибавил, что после всех высказанных ему похвал он чувствовал себя в таком же положении, в каком был знаменитый герцог, если бы его вытащили из бочки, совершив операцию потопления только до половины. Большой хохот поднялся во всем зале...( Далее пили в память недавно умершего главы клана Макдональда Гленгери и Роберта Бернса )... И за этой и за предыдущей памятью, за которыми гости пили в молчании и стоя, трубач ( piper), ходя по комнате, играл на волынке (bagpipe), инструменте чрезвычайно громком, но которым могут восхищаться одни шотландцы, разве на открытом воздухе и с благородной дистанции..." Затем последовали тосты русскому гостю. Вот так весело провожали В.Давыдова в Россию после окончания им Эдинбургского университета. Через три года он унаследовал титул графа и присоединил к своей и фамилию другого своего дяди - Владимира Григорьевича Орлова. Орлов-Давыдов сделал блестящую дипломатическую карьеру на Востоке, русские источники отзываются о нем как о чопорном "англомане", но именно ему мировая литература благодарна не только родственными отношениями с дядей - гусаром, но с И.Козловым, М.Загоскиным, А.Измайловым, художником К.Брюлловым, т.е. всеми теми, с кем познакомился и переписывался великий шотландец, открывший миру свою родину. Интересно, что рукопись романа "Талисман" находится в России: она была подарена выпускнику Эдинбургского университета на прощание ( вероятно, это был один из авторских списков ).

На этом шотландскую литературную страничку я закрываю, иначе долго бы пришлось писать о Байроне, Шелли, Т.Муре и их связях с русскими литераторами.

А поскольку заключительным аккордом было описание кейли, то продолжим наше сбивчивое этюдное повествование, думаю, что моего читателя, привыкшего ко всему это не удивит:

Этюдом седьмым: литературно - гастрономическим

Позволю себе вновь начать с эпиграфа, что с точки зрения греческого языка - явная бессмыслица, поскольку этот наглый эпиграф из первой главы лезет без очереди в середину повествования. Обратимся к классике:

Из вереска напиток

Забыт давно-давно,

А был он слаще меда,

В котлах его варили

И пили всей семьей

Малютки-медовары

В пещерах под землей.

( Роберт Стивенсон)

Цитируемая баллада сообщает по воле Маршака о каком-то медовом напитке, что русскому читателю слух не режет, а сладкой патокой стекает по ушам, напоминая о древнем почти забытом хмельном напитке на медовой основе. Впрочем, в старых русских городах и в Польше его можно найти и сейчас. Однако, если бы Самуил Яковлевич несколько изменил бы профессию "малюток", то все стало бы на свои места. Вот это волшебное слово: "пивовары". Археологи нашли в Шотландии черепки с остатками сброженного напитка, не столь уж давнего неолитического происхождения: около 4 тысяч лет тому назад. Понятно, что это были не бритты и не скотты, а именно те пикты, которые, возможно, и являются автохтонами. Любимый напиток пиктов упоминается в источниках, в этом Стивенсон прав: он хорошо представлял этнографию своей родины, а вот переводчики не совсем. Heater Ale - "эль из цветов вереска", упоминается во многих легендах пиктов и скоттов. Существует своеобразная легенда о жизненной силе этого напитка: жители одного горного клана сильно мерзли зимой, тогда они горячий эль выливали на крышу. Экономные шотландцы, таким образом, согревали жилище, а падающие сквозь дырявые крыши капли собирали в чаши и уже согревались изнутри. Здорово, не правда ли?!

При этом они громко вопили: "Uisge - beatha" , откуда позже этот термин и перешел во всем известное "whisky" у шотландцев и "whiskey" у ирландцев ( поэтому и сейчас в магазине легко определить национальную принадлежность напитка, не вчитываясь особенно пристально в этикетку). Кстати, и сырье обычно разное: ячмень у одних, пшеница - у других, что сказывается и на цвете напитка, который, в свою очередь, зависит и от времени выдержки в обугленных изнутри бочках.

Многие дают перевод этой гэльской фразы - "вода - жизнь", что, разумеется, верно: внимательный читатель заметит его сходство с латинским "aqua vita". Слова-то древнего происхождения, что "вода", что "жизнь", а мы еще не забыли о том, что ныне кельтско-италийская ветвь индоевропейских языков давно признана лингвистами.

Дорогой читатель, главное вовремя удержаться и взять себя в руки. Последствия могут быть ужасающие! Видишь, родной ты мой, как незаметно я перешел от пива к виски, а это уже "ерш". Но раз уж речь зашла и об эле, то расставим точки на i : e yfc gjxtve2nj gjkfuf ( вот что делает спиртное с невнимательным автором, заставляя его забыть о переключении регистра; сейчас пойду грохну ковшик моего любимого английского джина, и все станет на свои места)... О чем это я? "Элем" называют чаще всего слабое легкое пиво, однако в некоторых районах Великобритании наоборот: искусственно крепленое с добавлением спирта, наподобие нашей "Балтики" Љ 9. С моей точки зрения это уже не пиво, если оно потеряло природное естество, но алкашам "девяточка" очень нравится: по мозгам бьет!

Вернемся к вересковому пиву. В Глазго оно продается и варится по древним рецептам с 1986 г. О качестве ничего сказать не могу: чего не пробовал, того не пробовал. Да и узнал об этом совсем недавно, уже после возвращения "оттуда". Может быть, кому-то повезет больше! Если повезет, то привезите бутылочку! Чтобы "остивенсониться" малость!

Перейдем к закуске.

Любой казах скажет, что под бишбармак никогда не пьянеют, то же самое утверждает вся Средняя Азия, облизывая жирные от плова пальцы, грузин не поддается действию алкоголя под защитой хинкали, армянин, доедая хаш или долму, клянется, что он трезв, как памятник Давиду Сасунскому, венгр никому не уступит приоритет настоящего дымящегося супа - гуляша, литовец грудью станет на защиту цепелинай, а русский, особенно сибиряк, пельменей, хотя это и китайское изобретение, но если ими закусывать водку, в которой настаивалась веточка рябины, на которой, в свою очередь, ранним утром сидела певчая птичка...

Продолжать? Результат будет по-жириновски "однозначен". Проверено. Выпить, разумеется, можно много... Но вот устрицы в белом вине и соловьиные языки в желе - это не закуска, а разжигание европейской изощренной кулинарной похоти, это не гурманство, это хуже. Вырвать песню из горлышка соловья! Да за это убивать надо! Или приговаривать к пожизненному поеданию порриджа и блюд финской кухни.

Естественно, что блюда народной кухни - самые сытные и практический опыт многих поколений давно выработал наиболее приемлемые комбинации белков, жиров и углеводов, исходя из местных сырьевых ресурсов и национальных привычек ( противная фраза, словно из "Продовольственной программы развития СССР" времен Леонида Ильича). Поэтому, поскребя по сусекам, настоящий француз откажется от устриц, а заменит их сытным жардиньером, а итальянец пожалеет беззащитных соловьев, но навалится с аппетитом на пиццу и спагетти.

Шотландец же млеет от хаггиса. Какой-то идиот дал это славное название детским подгузникам. Дело в том, что это "объемное" и "многослойное" блюдо, что и послужило причиной такого нахальнейшего со стороны производителей и противоестественного наименования. Попросту, это фаршированный бараний желудок, а ближайшая аналогия в нашей кухне - рубец. Блюдо пришло, как не странно, с юга, от англичан, но закрепилось в Шотландии: выгодно легендарно экономному шотландцу использовать максимально все от свежей убоины: и желудок, и легкие, и сердце, и хрящи, и подкожный жир, если к этому подмешать специи и муку, добавив любимого овса и ячменя. Сытно и вкусно. Рецептов хаггисов тысячи: у каждой хозяйки свой, свой у каждого клана и в каждой деревне. Среди участников конференции распространили четырехстраничные "Scottish Recipes", один рецепт я скачал из "Интернета", а третий - нашел в пособии для кулинарных училищ по интернациональной кухне. Плохое пособие, кстати, вранья много. Было выпущено в семидесятые годы для системы ресторанов "Интурист". Поверьте мне, как кулинару-любителю. Описание приготовления и плотоядного уничтожения хаггиса вы найдете в романе В.Скотта "Ваверлей" ("Уэверли", в более точной передаче). Правда, у прославленного романиста - хаггис из желудка быка, но запивают его неразбавленным виски, сам Уэверли разбавляет водой и, в отличие от горцев, дозу не повторяет, найдя виски несоответствующим своему вкусу. Самое популярное и праздничное у шотландцев блюдо готовят, как правило, дважды в год, на день рождения Р. Бернса - 25 января и в день Святого Андрея - 30 ноября. Для этого необходим 1 баран целиком вместе со всеми внутренностями. Сейчас так уже не делают, разве только в горных селениях. В городах вместо желудков специально продают мешочки для хаггиса, но из пластика. Я не пишу книгу кулинарную, но сведущий читатель наверняка догадается, как это блюдо готовить, те, кто пробовал рубец, либо наиболее примитивный и чуточку иной прибалтийско-немецкий вариант - зельцы. На моем фото, помните, рисунок на асфальте, изображена не рулька какого-то рогатого скота, а именно хаггис, то, что кажется косточками, на самом деле - завязочки по краям желудка.

Красноречиво сказано у Бернса в моем же переводе, где, как мне кажется, удалось передать дух и настроение автора:

К х а г г и с у

Среди опухших праздных рож

Какой владеет чифтен, вождь

Из пудинг - клана.

А внутрь тебя клади, что хошь

Из требухи барана.

Но вот: подносами гремят,

И нос притянет аромат,

Когда иглой чуть повредят

Румянец сбоку:

Нетерпеливых окропят

Янтарным соком.

И грубый нож закончит дело,

Твои кромсая плоть и тело.

В мгновенье ока улетело

Все в прорву - яму...

В ноздрях волнующе свербело

Дымом пряным.

Из рога ложками стуча,

Тебя прикончили, урча,

И пуза круглые торчат,

Как барабаны.

Тебя, на молодежь ворча,

Хвалили стариканы.

Увы, из Франции рагу

С тобой сравнить я не могу,

От фрикасе стремглав бегу,

А на лепешки

Глядеть с усмешкой не могу:

Еще подайте плошку!

Ну что за славная еда!

Исчезла словно без следа:

Как после битвы, иль вода

Прошла потоком:

Лишь вертел-спица, бечева

Забыты одиноко.

В деревне ценится всегда,

Увы, тяжелая еда,

Однако кровь бежит тогда

Совсем неплохо.

Но руки-ноги ? А балда? -

Чертополохом!

А наши власти? - Доброта!

С улыбкой нам несут счета!

Молиться до последнего скотта

За них мы будем.

Но, если хаггис беднота

От них получит в блюде!

Супы, протертые, нам обычно давали на обед, т.е. вечером и через день, однако самым популярным супом все-таки не угостили, хотя и дали его рецепт в упомянутой брошюрке. Это - Cock-a-Lekkie Soup. Достаточно описать это простое блюдо, даже не давая рецепта. Куриный бульон представляете? Добавьте во время варки говядину ( треть от веса курицы), несколько полосок слоистого бекона ( аромат и своеобразное украшение), 300-400 г лука-порея, одну среднюю луковицу, зелень эстрагона и петрушки, соль, перец, сахар по вкусу, замочите на ночь 8 черносливинок без косточек, раздобудьте 150 г виски ( в крайнем случае: очищенного самогона). Поставьте на ночь маринад из зелени, репчатого лука, виски пополам с водой, мяса всех сортов и пр., кроме замоченного отдельно чернослива и порея. Утром сварите, а можно и в другое время суток, впрочем. После снятия пены и часа через 1,5-2 курицу вынуть, очистить от костей, разрезать на мелкие кусочки и добавить вновь в суп за 15-20 минут до конца вместе с разрезанным пореем и черносливом, до этого за 10-15 минут можно бросить горсточку риса ( некоторые варианты, впрочем, исключают его). Блюдо известно с XVI в., а описание встречается у того же В.Скотта.

Очередное блюдо, заботливо приготовленное Лейлой, мне отведать пришлось. Оно типично для Эдинбурга светского с одной стороны и города, расположенного у залива Северного моря - с другой. Наиболее популярным было в XIX в., когда Эдинбург стал приобретать лоск европейского города. По-видимому, Орлову-Давыдову, простите, тогда еще просто студенту Давыдову, отведать его пришлось. Это Tweed Kettle - припущенный лосось в пряных травах. Иногда его рубят на небольшие квадратики 5 х 5 см, иногда режут рыбину вдоль хребта, извлекая последний с костями. Припускаю рыбу в смеси рыбного бульона с белым сухим вином. Заправляют шнитт-луком, очень популярном в Великобритании, солью, перцем, мускатным орехом и зеленью петрушки. Готовится быстро и вкусно. Лосось был ярко-красного цвета, похожий на кету, а скорее - нерку. Ловится прямо в Ферт - оф - Форте.

И в штабе, и в кампусе преобладала интернациональная кухня: спагетти с пастой ( или просто паста), много картофеля и кабачков, салатов и шпината. Пикули были обычной легкой закуской. Вариантов закусок были десятки и десятки. Как-то подали китайскую курицу: квадратики мяса величиной с игральный кубик в кисло-сладком соусе. Комбинаций блюд были сотни в кампусе и десятки в монастырском штабе. У Ватсонов питались скромно: если это была цветная капуста со взбитыми сливками, то остальное традиционное то, что и на завтрак: сыры, бекон, тосты, различные джемы.

Популярны простейшие блюда. Scottish woodcock - "шотландский вальдшнеп": килька с яйцом на тосте. Scottish eggs - "шотландские яйца": традиционное ритуальное блюдо индоевропейцев, символизирующее жизнь: яйца, запеченные в мясном фарше. Особенно популярное в Прибалтике и Германии под названием "фальшивый заяц". Broath - горохово-ячменный суп из баранины ( не думаю, чтобы мне это понравилось). Как видите, обычная крестьянская еда, характерная для провинции, богатой скотом и бедной злаковыми типа пшеницы. С рожью тоже как-то напряженно: не принята, отвергнута, отринута. Древнейшая на земле зерновая культура - ячмень и лошадиный овес получили у шотландцев наибольшее распространение.

Именно поэтому хлеб: серый или белый. Серый они, англо-саксы, именуют - коричневым, нет, скорее, бурым: brown. Есть очень вкусный вариант булочек, подаваемых всегда горячими: овальные, они вполне помещаются в ладонь, густо посыпаны кунжутом. Сходные с ними по форме продаются и у нас для хот-догов, но из пшеничной муки. Их разрезают вдоль, вставляя в пышную теплую серую массу кусочек масла. У британцев неписаное правило: по одной на человека. Но умная и чрезвычайно догадливая Лейла нам, особенно, бывшим гражданам СССР, обязательно добавляла. В кампусе же они шли нарасхват, хотя всего и было вдоволь, но этот хлеб мгновенно исчезал в ненасытных утробах всех без исключения европейцев, оставляя залежи обычного свежего белого хлеба ( не батоны, а "кирпичики" !) Следует добавить, что в магазинах он также реализуется еще теплым, но на витрине совсем не выглядит аппетитным из-за своей "серости".

О виски. Не подумайте, что я вновь, как алкоголик, возвращаюсь к этой теме. Довольно! Именно: довольно! Этого-то и не хватает шотландцам. Не то, что бы пили его постоянно, но добавляют куда надо и не надо и под любым предлогом. Пробуете джем или варенье, а они - с виски. В мороженом - опять же - не коньяк и не ликер. Как вы заметили, льют ручьями в супы и поливают рыбу, мясо и пр. Представляете, если бы нашу, родимую, которая намного лучше, такими потоками низвергали в Общепит. И революций не надо!

А на сладкое я поведаю... Только не думайте, что это действительно будут многочисленные сорта печенья из овса и имбиря и средневековая популярная помадка "Castle Rock", напоминающая наш пропавший куда-то фруктовый сахар, но представленная намного лучше, как имеющая вековые традиции, а не насыпанная навалом в пластмассовые цилиндры разных сельпо. Речь пойдет о порридже.

О нем, или, о ней, об "овсянке, сэр!" Одного практиканта-международника в семидесятые годы, пробывшего почти год в Лондоне, спросили: "Ну, как ты нашел порридж?" На что он бодро и искренне ответил, что он там не был. Момент своей встречи с ним я оттягивал до последнего дня пребывания в кампусе, ибо овес люблю только в виде печенья. Но момент настал, а уезжать из Британии, не "побывав в порридже", равносильно тому, что не сделать в этой стране глотка виски и не посетить паб, не подняться на второй этаж автобуса, не выслушать в свой адрес обращения "мистер". Список продолжить!? Отдел каш в столовой я обходил старательно за милю, а то и две, ибо и каши, и хлопья не очень-то люблю, хотя изредка встречаются и вполне приемлемые, и вкусные. Словом, игнорировал. Но памятную фотографию сделали по моей просьбе именно в тот исторический момент, когда среди прочего в этом "кашном" отделе я прихватил мисочку овсянки... И мужественно доел ее до конца. Нет, мы на молоке делаем ее намного лучше, чем в кампусе: почти без соли и на воде. Позже я узнал, что принято добавлять сливки или молоко, но несколько в своеобразной манере, а не варить с молоком или теми же сливками. Впрочем, судите сами!

В "Пуританах" В.Скотта, "Похищенном" Р.Стивенсона есть целые абзацы, посвященные этой целебной, с точки зрения шотландцев, еде. У Скотта об англичанах: "Уж придется посидеть на пшеничной муке,- сказал Нийл, в тоне которого слышалась покорная необходимость ( закончились запасы овсянки), - Это не такая уж плохая еда, хотя она и не по вкусу настоящим шотландцам и не так идет на пользу желудку, как овсяная, да еще смолотая на ручной мельнице, а вот англичане живут главным образом ею: ведь они, пок-пудинги, ничего лучшего и не знают..." О приготовлении священной каши бытует много рассказов и легенд. Лучшим считается medium-ground - зерно среднего ручного помола, ныне же чаще - хлопья. Правила приготовления традиционны и отличаются местными особенностями:

1. Мешают порридж только по часовой стрелке. Но любители более пышного - меняют направление.

2. Традиционно подают в больших деревянных мисках, но в городе их заменили давно фаянсовые, а в студенческом городке и вовсе из пластика.

3. Отдельно подается общая миска со сливками или молоком. Ложку ( по традиции из рога, в "Похищенном" Стивенсона) погружают в кашу, а затем в общую миску с молоком, слегка, таким образом, остужая.

4. Порридж едят стоя в знак уважения. Некоторые утверждают, что это просто крестьянский обычай все делать на ходу из-за занятости по хозяйству.

5. Остывший порридж складывают в ящик из дерева, где он слегка прессуется, а через день-два его режут ножом и съедают с большим удовольствие холодным ( Опять напомню вышеназванную повесть Стивенсона, где богатый дядя угощает героя повести остывшим утренним порриджем прямо из своей лоханки).

Еще одна особенность: помимо виски всюду добавлять имбирь, что, кстати, действительно хорошо смягчает мясо, особенно старое. Праздничная рождественская индейка без имбиря годится только на выброс. Эта привычка перешла и к американцам на День Благодарения. Имбирное пиво, имбирное печенье, имбирное варенье из подвалов самой королевы Елизаветы я приобрел в шопе Холируда, где, собственно, все товары помечены ее монаршим именем.

Пудингов огромное количество. Затрудняюсь определить, что же это такое. Дело вовсе не во вкусе, а в технологии приготовления: варка и сложный сборный состав. Это может быть вкусно из пшеничной муки с цукатами, орехами и виски в сочетании с мороженым. Но пудинг ито, что мы называем колбасным хлебом. Тут фантазия британцев поработала лихо: мешай все до кучи, вари в воде или на пару, в результате: свой собственный пудинг имени себя, самого любимого и дорогого. Только патентуй!

Не пора ли нам после обеда не вздремнуть, а немного прогуляться по прекрасным улицам удивительного в своем непередаваемом разнообразии города.

Этюд восьмой: улицы Эдинбурга

Скупая северная природа не делает Город ( с большой буквы ) скучным. Понятие Севера весьма и весьма относительно: Эдинбург почти на широте Москвы. Однако он не похож, слава Богу, ни на один город, из мне знакомых, а потому и запоминается хорошо. Он многообразен, своеобразен и просто - убразен.

Таковым его делает холмистая и пересеченная местность. Три основных холма видны из любой точки города: тот, на котором расположен Касл - Замковый, Артурс Сит и Калтон Хилл с его торчащей вечным пером башней Нельсона. С юга Город окружен так называемым Пятихолмием, на Западе довольно высокие горы, не Кавказ, конечно, но наши Хибины напоминает. Много мелких холмов, спусков, подъемов. Интересен Старый Город на протяжении всей Ройал Майл: от Замка ко Дворцу и по склонам. Таким образом, древнейшая часть шотландской столицы словно ниспадает к Принс Стрит Парку тройной волной с широкими улицами, переходящими в мосты, и узкими проходами. Парк отделяет Старый Город от Нового с его прямыми улицами и застройкой XVIII - XX веков. У Нового города есть определенное сходство с Петербургом, но проходишь квартал - другой и сходство утрачивается очередным возвышением или непредусмотренным и неожиданным "косым" поворотом. Новый Город очень зелен: парки, Ботанический сад, Инверлейс парк, пустыри ( поля для гольфа и регби). Еще 10 минут езды и районы особняков: все разные, заметьте. Скупость относительно ровных красок окупают цветы: их не просто много, их моря. Вокруг особнячков и в садиках за ними. Но и в центре на зданиях и гранита и туфа цветы: стелятся внизу близ асфальта, свисают сверху в корзинах и кашпо, расположены на подоконниках и на привычных клумбах. Естественно, в почете вереск, а головки культивированного чертополоха - величиной с кулак.

Количество памятников невообразимо на единицу площади: каждая лестница-спуск в Принс Стрит Парк наверху увенчана чьим-то изображением в полный рост. Пересечения Джордж, Роуз и Квин Стрит с боковыми улицами отмечены разнообразными конными и пешими фигурами. Кого и чего только нет, даже Александр Македонский у городской ратуши!

Нечто подобное происходит и с музеями и картинными галереями. Крупных галерей не так уж много: Национальная картинная галерея, Портретная галерея Шотландии, Музей Шотландии, несколько современного искусства, мелких же сплошные улицы: на самом деле это магазины, где можно купить как антикварные, так и современные работы. Музеев множество. О некоторых я писал, но есть и Музей приведений и виртуальный музей Dynamic Earth, желающий может очутиться и на морском дне, и в Антарктиде, и в жерле вулкана, и среди динозавров Юрского периода. Авиамузей, Музей детства, Музей национального флага, Королевский музей, а как вам нравится Музей первой городской школы. Продолжаю: Музей реки Лейс, два Музея виски, Пивной музей, Камера-обскура, Королевская яхта "Виктория", Музей конных гвардейцев, Музей военный шотландских пеших полков, Автомобильный музей, Музей писателей, Донжон ( отдельный музей смертных казней и пыток в Касле, вход с 15 лет). Это далеко не все, а лишь в центре города. Прибавьте Ландшафтный музей, Музей подземных работ, Музей рыбаков, Зоологический сад и пр. в пригородах и на окраинах.

Первый наш выход в город был в день закрытия основного традиционного фестиваля. Я сообщал о том, что с апреля до декабря это город фестивалей. Но за пределами основных центральных улиц - спокойно. Полиции почти не видно, изредка появляются симпатичные девушки в полицейской форме, только на четвертый день в районе вокзала увидел двух мужчин. Всем известно, что в Великобритании полицейские на улицах оружия не имеют, но наручниками и увесистыми дубинками они снабжены. А вот смотрителей за парковкой машин в центре достаточно много. Нам понадобилось отправить 21 посылку по своим городам и весям. Бедная Лаймуте целый час просидела в машине, пока Торнтон носился с ними взад-вперед на почту, таская по одной-две. Каждую минуту могли появиться стражи, ведь более пяти минут у государственных учреждений в центре города останавливаться нельзя. Но они, к счастью, не появились. Полицейского можно вызвать почти с каждого перекрестка в центре, на остальных улицах - в пределах видимости стоят красные будочки с компьютером, снабженным digital touch screen - это и городская справка и вызов полиции.

Движение транспорта превосходно организовано. Автобусы ходят не только точно по расписанию, но для них не существует пробок: в сложных участках дороги асфальт выкрашен в зеленый цвет: объезды, развязки и переезды для городского общественного транспорта. И никакой хрен в "Мерсе" и "Бенце" на эти линии и за эти не заезжает. Фантастика! Ограничение скорости - объемное: резиновый полувалик на дороге - и машина подскакивает: сбрось скорость. Ночью в этой резине утоплены и светятся разноцветные фонари. Повороты выкрашены в красный цвет. А для нас, европейских остолопов, всюду на переходах памятки о левостороннем движении: "Look right !" или "Keep left !" В автобусы входят исключительно в переднюю дверь и в порядке очереди, как в лучшие советские времена: тридцатилетние такого уже не помнят. Сзади дверей нет, только одна - по центру и рядом с водителем. У него же считывающее устройство для электронных карточек, водителю можно предъявить и обычную карточку, либо купить билет: разовая поездка - 90 пенсов, утром - 2 фунта 20 центов, после 9.30 - 1,5 фунта. Билет действует в течение дня. Карточки продаются на неделю и на четыре ( не месяц, как у нас, а ровно 28 дней). Автобус подъезжает точно к остановке, если их совпало два сразу, то второй ни за какие коврижки двери раньше времени не откроет. О выходе, особенно в нелюдных местах, необходимо предупреждать нажатием звонка на вертикальном поручне: их много, и носиться взад-вперед по салону необходимости нет. Но на остановке следуй завету Козьмы Пруткова: "Бди!" Если нет желающих на этот маршрут, а ты не поднял руку, надеясь, что кто-то поедет вместе, то можешь и оплошать: автобус весело подмигнет фарами и уедет. Водитель в белой рубашке и при черном галстуке уверенно, ровно и без рывков оставит тебя ждать не менее 10 минут ( если нет другого подходящего маршрута), но после 21.30 ожидание составит уже полчаса.

Эдинбуржцы обожают "оживляжи": памятники и герои сказок и литературы превращаются в ожившие фигуры: Офелии, Дюймовочки ростом под 6 футов и пр. Им платят, бросая монетки, впрочем, кто хочет. Но...Бравый волынщик, которого я сфотографировал у Принсиз Стрит Парка, громко объясняет всем, кто хочет с ним сняться, что надо заплатить: это его работа. А вот нищие у них странные. Они встречаются у соборов и заворачиваются в пледы и одеяла. Сидят, торчит одна голова, рядом пластиковая мисочка для мелочи. Часто они пьяны, то есть, пьяны - часто, да вот попадаются - редко!

Крупные магазины только в центре, зато лавочек неисчислимое количество. Продавцы вежливы, как у нас в постперестроечный период. Продают много устаревших вещей. Так, рядом с кампусом есть магазинчик, куда бедные студенты сдают все ненужное, а другие, еще более бедные студенты, это ненужное покупают. Так кажется на первый взгляд. Но замените слово "ненужное" на "необходимое" , и сразу все станет на свои места. Иногда долго нереализуемый товар магазины выставляют в корзинах и ящиках прямо на улице: подходи - бери. Не берут! Зажрались! Это Клондайк для нашего "Секонд хэнд". Полагаю, что оттуда это и берется. Есть еще вариант: магазины сами предлагают приносить ненужные вещи задаром, а затем реализуют их нашим перекупщикам за гроши, пенсы, копейки, дирхемы, пфенниги, центы и филсы.

В этот город я влюбился. Ностальгически повеяло сопками, морем и Севером. Детство! Но антураж несколько иной. Не хочу писать более: тема неисчерпаема. Я пережил написанное. Был сон и предсказание: "Хватит!" Может еще вернусь и к ней, к теме, и к нему - "Старому Дымокуру", "Курильщику со стажем" - Auld Rikkie, если судьба шепнет мне, что далеко не все сказано даже об этой, столь непродолжительной, кажущейся лишь мгновением, поездке. Эдинбург - мистичен не только своими историями и легендами, но особым духом и настроением. Впрочем, это надо прочувствовать. Быть может, кто-то другой увидит и иное: порт, торговлю и железные дороги. Не знаю... Мне он снится.

Auld Reekie

( на гэльском: Старый Курильщик иначе: Эдинбург )

"Haud yer whisht". Тут ставят точки,

Но заглянув в ближайший pub,

В мозгу хмельные молоточки

Мне не дают сказать: " Shut up!"

Я подавляю иностранца

Себе ступивши на мозоль,

И жажда чувствовать шотландцем

Надоедает словно моль:

Ну, где мой kilt, с собою ль plaid?

Как мне унять весь этот бред?

И если в sporran нет ни bawbee,

Короче, пусто в кошельке,

То призрак собачонки Бобби

Чуть влажным носом тычет мне.

Ну, как живешь ты, Старый Рики,

Весь продуваемый норд-вест?

Твой заунывный стон волынки

Волнует ночью мою chest.

И сорок дней прошли мгновеньем,

А этот срок - души отлет -

А город дивным сновиденьем

К себе и манит, и зовет.

Одною милей мир измерить:

Такое может Royal Mile!

Мне хочется легендам верить

Про Бонни Чарли, Арбигайл.

И призрак Уоллеса, Квин Мери,

И Броуди Дикона грехи...

"И верь мне, верь мне, верь мне"-,

Ты неустанно мне твердишь.

Так, жив, Курилка? Не обман?

И укрепляют дивный сон

Скотт, Роберт Бернс - поэт крестьян

И Роберт Луис Стивенсон.

Я - словно виски опьяненный,

Что с элем ( дернувши "ерша"),

В свою Шотландию влюбленный,

Вокруг не вижу ни шиша...

Когда ж я снова, как в тумане,

Увижу глыбу Артурс Сит,

Зелено-грозным великаном,

Что, как друид, тебя хранит?

Ты - гений места, место ль гениев,

И впредь: будь Господом храним!

А не подбросить мне поленьев

В твой угасающий камин?

И словно Томаса виденье

Мне вспоминается: а вдруг

Погибнет мир - венец творенья -

Как Йорк и Лондон, Эдинбург?

Сентябрь-ноябрь 2001 года

Связаться с программистом сайта

"Заграница" Путевые заметки Это наша кнопка