Ах, Зяма, Зямочка - судьбу шута
ты вымолил у жизни...
Овсюгом
таился среди корма лошадиного,
за ширмой спрятав покалеченное тело...
Но голос! Голос!!!
Этот трубный глас
распространился по хрущёвкам и проспектам
и стал настолько узнаваем,
что
ты выскочил из кукольного храма
как оглашенный...
И тотчас же сотворив,
из самого себя живую куклу,
так гениально захромал по всей планете,
что стал кумиром вдов поры военной.
А, вспомните...
Перед уходом,
и перед тем, как занавес упал,
последний действом - твой телетеатр...
Вот, в глубине задрапированного кресла,
закрыв глаза,
сидит измученный старик...
Вдруг, встрепенувшись...
И пульсируя ладонями и торсом,
морщинами, глазами,
носом
и голосом непревзойденно-сиплым...
Как ты тянулся к нам,
как умолял,
как утверждал, что смерти нет в помине...
Ах, Зяма, Зямочка...
Судьбу шута
нам на забаву выпросив у жизни...
Ты взял и растворился без остатка...
Весь...
Без остатка...
Растворился
в нас...