И снова убийственный месяц нисан. У телепрокуратора русскоязычных иудеев господина Джагинова, навсегда заболевшего журналистской желтухой и безмерно сострадающего нам, гойским интеллигентам Израиля с телеэкрана, и у меня, бездомного русского поэта и графа Омана, снова болит голова. И мы с ним тут же полагаем, что это к перемене ветра. Особенно, если он поворачивает с востока и дует, что есть силы, на загнивающий запад...
А если это продолжается несколько дней, то уже не только нам, но и всем окружающим нас людям, не хочется жить...
А нам обоим уже кажется, что мы, безо всяких других наркотиков, начинаем бредить, постигая суть вещей и событий...
А когда хоть немного отпускает, и мы перестаём глючить, то, мгновенно забывая обо всём этаком, мы продолжаем бегать трусцой по тем же дорогам той же страны, по которой бродил, проповедуя свою гениальную и недостижимую для голошкурых обезьян ересь, Иешуа Ноцри.
* * *
Господи! Как я завидую тем добрым людям, которые верят в тебя... Белой, ослепительной завистью...