Скала, что позади меня, поднимается почти отвесно вверх. И там, наверху, хвойные деревья. Узенький каменистый пляжик где-то между Джубгой и Архипкой, а по обоим сторонам безымянной бухточки утесы. И прямо передо мной плещется Черное море. Я сижу на камне, откинувшись, как на спинку кресла в удобную выемку в скале, курю и смотрю на море и заходящее солнце. Между скалами и морем тропка, что тянется до самой Архипо-Осиповки. Пора идти. Вечереет и в темноте прыгать по каменистым уступам совсем ни к чему. Завтра еще целый день, и никто не мешает тебе придти сюда еще раз. Это я так себя уговариваю. При этом понимаю, что чудесное ощущение возвращения - это подаренное мне на два часа чудо - вряд ли повторится. Скорее всего, оно будет возвращаться ко мне вновь и вновь потом, как воспоминание о чем-то редком и особо ценимом.
Города и страны обманывают. Возвращаешься в хорошо знакомый и когда-то родной для тебя город, а он чужой. И делать там, честно говоря, нечего. Чего-то от него ждал, а не сбылось. Был он родным, а теперь этот город отделен - я отдельно и он отдельно. Ведь, возвращаясь, ты подсознательно и иррационально ожидаешь возвращения во времени: чтобы так же, как тогда воспринимались улицы, деревья, скамейки в скверике. Но чтобы возвращение состоялось, нужно, чтобы город был населен теми, кто окружал тебя в юности. Мало того - они еще и должны остаться такими же.
Наверное, кого-то из них я видел, когда неспешно бродил по улицам этим летом. Только я их не узнаю - как они не узнают меня. Потому что между теми звуками, теми запахами и людьми - и нынешним чужим, в общем-то, городом, где в этом районе мне знаком каждый закоулок, пролегла пропасть глубиной в жизнь. И остается как бы легкая обида на родной город, который мог (наверное, мог бы) перенести меня через нее, но городу не до меня. Вроде мог и не захотел. И на себя досада.
С морем по-другому. Вот я, и вот море. Я другой, но это неважно. Важно, что оно не изменилось Таким же был этот берег сорок лет назад, двадцать лет назад и восемь лет назад.
Тот же острый запах соленой воды, водорослей и нагретого камня, те же камни и глуповатого вида большие чайки, которые нахально летают прямо над головой, так же волна накатывает с шипением на берег. Поэтому и воспринимаю я его, как много лет тому назад - без горечи от невозможности возвращения.
И без всякого усилия приходит такой же летний вечер далекого-далекого - до смешного далекого - года. И мы с Лариской по этой самой тропинке торопимся вернуться в кемпинг, юные, загорелые и влюбленные, влюбленностью девятнадцатилетних - бесшабашной и безоглядной. И, спасибо морю, ко мне вернулся запах ее кожи, резковатый смех, на какой-то момент вернулось ощущение молодой непобедимости, бессмертия и великого, само собой разумеющегося счастья.
Чудо произошло. Поэтому и не могу заставить себя встать с теплого камня, чтобы пойти обратно - в настоящее, в двадцать первый век.