Скрипников Юрий: другие произведения.

В битвах с зеленым чудищем

Сервер "Заграница": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Комментарии: 40, последний от 24/09/2013.
  • © Copyright Скрипников Юрий (yskripnikov@yahoo.com)
  • Обновлено: 20/01/2008. 39k. Статистика.
  • Повесть: Россия
  • Иллюстрации: 15 штук.
    • Оценка: 6.41*19  Ваша оценка:
    В БИТВАХ С ЗЕЛЁНЫМ ЧУДИЩЕМ ИЛИ ДЕСЯТЬ ЛЕТ СПУСТЯ
    Вы представляете, как всплывает к поверхности батискаф, возвращаясь с океанского дна? Из непостижимых, невероятных глубин в абсолютном и полном мраке бесшумно поднимается подводный дирижабль, медленно-медленно вращаясь вокруг своей оси.
    Примерно так же происходит мое всплытие из пучин пьяного небытия к населенной не менее мрачными чудищами реальности.
    Звон в ушах, мельтешение и вспышки перед глазами, и все крутится, крутится.... Приоткрыл на секунду один глаз - нужно сообразить, где я нахожусь. Дома, на Варшавке.
    Пробую убедить себя, что нужно не просыпаться, и тогда весь этот кошмар исчезнет. Пустой номер - ведь прекрасно знаю, что лучше даже и не пытаться, только измучаешься. А если, не дай Бог, все же уснешь, то такого насмотришься! Да еще в цветном варианте. Куда там Хичкоку! Эти сны... я их по сей день помню - огромные змеи, мерзкие липкие полукрысы-полусобаки, какие-то яркие огромные кубические строения и мосты. Мертвец. Стреляю в упор, а он, все равно, поднимается и тянется ко мне... Одним словом, много увлекательного и незабываемого в этих видениях.
    Нужно попытаться включить настольную лампу и встать. Плохо, если еще глухая ночь. Тогда до утра можно и не дотянуть. Смотрю на ободранный будильник - пол-шестого. С трудом сел на диване и тут же рухнул на подушку. Колотит озноб, но при этом по телу одновременно прокатываются горячие волны. Во рту пересохло. Трясущейся рукой вытираю со лба липкий пот. Нет, так дело не пойдет, нужно умудриться встать и дотащиться до ванной.
    Я живу в коммуналке на Варшавке. Соседи - восьмидесятилетняя бабуля и Женя, здоровенный белорус с мерзкой фамилией Бричковский. Сам он, жлоб и стукач, еще омерзительнее, чем его фамилия.
    Пошарил по комнате, не спрятал ли я вчера чего-нибудь выпить. Такое бывало. Но не сегодня. Пепелище вокруг, пепелище, руины, пейзаж после битвы. Нужно выметаться, здесь ловить нечего. Пивняк на Метростроевской открывается в семь. Если идти пешком, нормально будет. []
    Держась за стенку доползаю до ванной. Опираюсь руками на раковину, медленно наклоняюсь и жадно пью из-под крана. Знаю, что ничего не поможет, что во рту пересохнет в ту же секунду, как только оторвусь от воды. Стараясь не смотреть на свою опухшую харю, умылся. Бриться, благо, не нужно - борода. Завел я ее в прошлом году, когда по воле случая довелось отбывать пятнадцать суток за чужие грехи. А теперь уже привык, да и экономия времени существенная.
    Так. Теперь потихонечьку обратно в комнату. Молодец. Теперь одеваться. Самое трудное, обуться. Для этого надо наклониться, а наклониться я не могу, потому что упаду. Можно присесть, но присесть тоже опасно - упаду. Однако и босиком по Москве тоже вроде как неловко, а поэтому нужно это препятствие преодолеть. Преодолел. Сердце колотится и трясет меня крупной дрожью.
    Следующий барьер - закрыть комнату. Ключ никак не попадает в скважину. Черт! Поскорее, побыстрее смотаться, благо соседи еще спят.
    Ну, все, я уже на лестничной площадке. Лифт к чертовой матери, потихонечку пойдем с девятого этажа пешком. Сейчас я не выношу никакого шума, даже шуршание рукава куртки кажется оглушительным и пугающим грохотом. Сердце бьется от страха - просто страха, без всякой причины. Я боюсь вообще быть здесь, в смысле, на нашей планете. Если в таком состоянии зайти в грохочущий лифт, который, вдобавок ко всему еще и закрывается - то наверняка крыша поедет.
    На улице темно, небольшой морозец и туман. Ну и пошли с Богом, только не делать резких движений. Поднял от ветра воротник куртки, а голову пусть продувает, ей это нужно. Кое-как, трясущейся рукой вытаскиваю из кармана пачку "Дымка". Штук десять там еще есть. Ну и хорошо, пока хватит. Чуть пошатываясь, бреду. Самое трудное сделано - я встал и вышел. Не всегда, ох не всегда это удавалось.
    Постепенно начинает оттаивать голова. Из мельтешения и звона возникают ошметки мыслей. До этого все шло как-то на сугубо рефлекторном уровне. Пытаюсь восстановить в памяти день вчерашний. Вначале в "Сайгоне" на Дорогомиловской я кушал пиво с креветками, потом пивняк на Второй Брестской. Потом "Далляр" пили из горла во дворе на лавочке, потом пивнуха на Сретенке, в переулке Головина, потом..., потом.... А, кто его знает, что потом? Раз проснулся дома, значит все в порядке, значит автопилот сработал нормально. []
    Вообще, алкаш существо тренированное и втянувшееся в свои суровые будни джунглей. Количество подстерегающих его опасностей ничуть не меньше, чем в глухой сельве Амазонии. В какой-то мере уберечься помогают намертво усвоенные правила поведения. Обычный человек с трудом представляет себе собственное поведение в подпитом состоянии. Он непредсказуемый, а поэтому опасный для себя и окружающих. Кстати, поэтому пить с дилетантами я избегаю. Если же приходится падать им на хвост (а это неизбежно), то главное - не упустить ту минуту, когда нужно тихо исчезнуть, пока не начались выступления и сопутствующие этому неприятности.
    У меня же с какого-то момента опьянения врубается автопилот, то есть, программа, нацеленная на то, чтобы доставить мое физическое тело в безопасное место самым безболезненным путем. Кстати, всю жизнь предпочитаю пить один. Именно так я обычно пью, когда есть деньги. Не только потому, что в одиночестве мне уютнее и интереснее всего. Нет, не только поэтому. Это еще и самый безопасный вариант. В девяноста девяти случаях из ста все неприятности происходили из-за моих соратников и братьев по разуму. Вчера же, судя по всему, мне удалось незаметно ускользнуть из пивнухи, а автопилот так же тихо и гладко доставил мое тело домой.
    В ушах свистит влажный холодный ветер. Скорбный этот путь из пучины. С осознанным усилием переставляя ноги, перемещаюсь в пространстве неровными и неверными шагами. Далеко, ох, как далеко еще до катарсиса опохмелки! Хорошо, что улицы пустые, еще лучше, что темно. Я люблю темноту, в ней меня не видно.
    Добредаю до станции метро "Добрынинская". Садовое кольцо. Теперь влево и по кольцу. Еще полчаса и мы у цели. Странно, причудливо и подозрительно легко вьются похмельные мысли. Кажется, что, дай им волю, и пойдут вразнос. Всплывают чьи-то изречения, цитаты, яркие образы, лица, картины, вспоминаются всякие происшествия.
    Почему-то вдруг вспомнилось, как в позапрошлом году Володя Таракан вешался на шкафу в моей квартире. Будь у меня собеседник, я бы рассказал ему эту историю. Но собеседника нет, поэтому я просто мысленно ухмыляюсь.
    Я еще жил на Кутузовском, по соседству с Леонидом Ильичом Брежневым. В те годы адрес Кутузовский проспект 26 был очень даже хорошо известен в Москве. А я обитал в соседнем доме.
    Но не в этом суть. Мы тогда ничего не нарыли и вечером сидели у меня, хворая черным похмельем - я, Володя и его Любочка. Через какое-то время Таракана начала пробивать шиза. Вообще в голове у него иногда что-то явно соскальзывает. Впав в депрессивное состояние, он скорбно рыскал по квартире, спрашивая, где у меня лежит шнур-удлиннитель, замеченный когда-то раньше. Слушая суицидально окрашенные речи, Люба заволновалась, но мне интересно было посмотреть, что будет дальше, и я удержал ее на кухне. Кульминация трагедии наступила, когда Володя зацепил найденный шнур за стоящий в комнате шкаф и попытался повиснуть в сотворенной им петле. С похмелья мой боевой друг не учел законов физики и соотношение весов. Шкаф рухнул на Таракана, а вместе они рухнули на пол. Вообще этому шкафу не везет. Еще раньше один мой давний приятель оторвал у него одну дверцу - зачем-то. Не могу сказать, чтобы меня это сильно взволновало. Во-первых, мне наплевать, во-вторых, так даже лучше - можно сразу окинуть взором гардероб и выбрать костюм, наиболее достойно отражающий мою миссию и задачи на сегодняшний день. Впрочем, все представляющее монетарную ценность давно уже пропито, а поэтому одеваюсь я скромно и непритязательно.
    Ну, вот, парк Горького прошел. Теперь через Крымский мост. На середине моста останавливаюсь. Повернувшись спиной к ветру, закуриваю и какое-то время смотрю вниз, на черную воду Москва-реки. Дивное место. Очень удобно топиться. По обоим берегам высокая набережная, на километр в обе стороны ни одной зацепки, черта с два вытащат. М-да... Ладно, пошли дальше, еще один рывочек остался. Вот и метро "Парк культуры". Направо по Метростроевской, мимо Alma Mater. Странно, как это я раньше не знал про эту пивнуху, а она вот, прямо за углом, вниз по переулку.
    У входа мужики роятся, значит, еще не открыли.
    "Сколько времени, ребята?"- хрипло спрашиваю я.
    "Без десяти",- откликается такой же сиплый голос.
    Долго, ох, Господи, как же долго еще! Дотянем, дотянем, братан. Еще не то было - гражданскую пережили и эту, как ее, великую чуму, и все хоть бы хрен. Пожар идет по плану, расслабься, отключи голову, не нужно думать, сколько секунд в этих десяти минутах. Закури и смотри по сторонам, чтобы отвлечься от тоскливой дрожи ожидания.
    Недалеко от меня только что подошедший к очереди высокий парень в черной с капюшоном куртке негромко предлагает стоящим передо мной бутылку водки за шесть рублей. Два добровольца есть, ищет третьего. Можно присоединиться, но это дело нужно обдумать. Похмелье, особенно такой глубины и фундаментальности, явление непредсказуемое и малоизученное. Здесь нужен тонкий и трезвый расчет. Легкомысленный подход к столь серьезному вопросу может привести к результатам, противоположным ожидаемым. Можно, например, моментально вырубиться от этих ста пятидесяти, так и не дождавшись рассвета. А это мне не к чему. Уж лучше перетерпеть. Да, терпи, сдержи порыв.... День впереди длинный. На Варшавке делать нечего до вечера, а лучше всего и не ночевать там. Так что дождемся пивка.
    Народ взволнованно зашевелился. Открыли. Еще пятнадцать минут в очереди и вот он, момент истины. Для начала четыре кружечки, пожалуйста.
    Первую тяну залпом в помутненном состоянии. Поставил кружку, вытер тыльной стороной ладони рот и жду, как ждут, пока подействует лекарство. Ну вот, прижилась родная, теперь можно закурить, осмотреться, послушать, о чем народ толкует. Вторую уже тяну потихонечку, углубленно и вдумчиво. Торопиться некуда. Наверное, до полдевятого поторчу здесь, потом поеду к Белорусскому вокзалу - сначала на "Малую землю", она с девяти открывается. Если никого из ребят там нет, то к десяти дви?ну к "Яме", она с десяти. Там уж точно вся команда соберется. Вчера я вращался в основном один, сегодня наоборот, к коллективу потянуло.
    Интересно, а что там с финансами, сколько у меня осталось? Я еще на Варшавке мельком глянул, что все в порядке, не ограбили меня вчера. А сколько там точнее, нужно будет посмотреть в более подходящей обстановке. На сегодня хватит. Надеюсь, и на завтра. А дальше нет смысла и думать. Дальше начнется самое тяжкое и мрачное время, когда денег нет, а выпить надо. Вот тогда придется покрутиться - падать на хвост, искать что-нибудь, что можно продать, стрелять по двадцать копеек у прохожих.... Да, что сейчас этим голову себе забивать - будут бить, будем плакать.
    Ребята рядом попросили у меня сигаретку. Разговорились, предлагают выпить. Теперь можно, из коматозного состояния почти вышел. Руки, правда, ходят вовсю, аж кружка трясется... тремором это называется. А чтобы не тряслась, нужно ее просто поставить на стол и не терзать свой взор.
    У мужиков сухач - наверное, остатки вчерашней пьянки. Давай сухое, оно даже лучше. Слово за слово, один из них приезжий, издалека, с Алтая, что ли. Где можно продать облепиховое масло? А черт-те его знает, где. Знаю, что дефицит, что стоит дорого, и берут вовсю, но не будешь же его на улице предлагать. Хотя предлагают еще и не такое. Достаточно вспомнить Леву Эстонца.
    Познакомились мы с ним, само собой разумеется, в пивнухе. От души и грамотно надравшись, приняли решение ехать на его дачу. Ну, конечно, едем, о чем разговор? Что за глупая постановка вопроса - ехать или не ехать? Если бы Ермак такими вопросами голову себе забивал, Сибирь так и осталась бы во владении всяких там самоедов!
    Уже в темноте выгружаемся из электрички на маленькой станции в районе Жуковского. Дача, естественно, родителей. А чтобы чадо не проникало внутрь, она со всех сторон заколочена. В дом мы залезали через чердачное окошко. Делается это так. К стене прислоняется обнаруженный во дворе каркас от кровати, затем нужно взгромоздиться на этот каркас и, балансируя на нем, дотянуться руками до чердачного окошка и открыть его. Ну, а дальше дело техники.
    По пьянке вообще рекомендуется уклоняться от акробатических этюдов во избежание упадения и поломатия костей, но куда деваться - per aspera ad astra - я хотел сказать, через трудности к звездам. У Левы на даче патефон, да-да, тот самый, классический, с блестящим раструбом и с ручкой. Пластинки начала века - марши гвардейских полков, Вера Холодная и все такое. Атас!
    За неделю мы всю резоль в округе выпили, а заодно и одеколон. Ой, славненько-то как было! Золотая осень, природа вокруг. У озера, закусывая яблочками... за приятными, интеллигентными и в высшей степени познавательными разговорами. Если притомился, ляг, отдохни на травке под пение птичек. Проснулся и вкушай дальше, дыши лесным воздухом, общайся. Одно слово, в тихом ликовании сердца и смиренномудрии прошли эти дни. []
    Спустя год я встретил Эстонца снова - в пивнухе на Сретенке. Задымленный весь, глаза с поволокой, в смысле, дикие какие-то глаза, и с портфелем. Открыл портфель, а там доверху колес. Может он аптеку ограбил? Но не буду же я задавать человеку неуместные и нескромные вопросы. Впрочем, по-моему, у него мама чего-то там по химии... то ли преподает в институте, то ли заведует чем-то. Ну вот Лева и приобщился к знаниям - на ее голову. "Во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь"!
    Эстонец предложил, не теряя времени, реализовать эти колеса, а потом взять выпить и поехать ко мне. Это была одна из самых чудовищных авантюр, которые мне приходилось видеть в своей богатой приключениями жизни! Эстонец бродил по Цветному бульвару и средь бела дня останавливал прохожих, предлагая им сокровища из своего портфеля - типа диковинных транквилизаторов и тому подобных препаратов. Уж если ангел, покровитель сумасшедших и пьяниц и хранил нас, так это в тот день! Самое смешное, что у Левы покупали и что нас не загребли. Правда потом, у меня дома, на Варшавке, в задымленной головушке Эстонца красненькое наложилось на колеса и понеслось! Во-первых, проникнув в ванную комнату, он похитил с веревки один носок моего соседа, гражданина Бричковского. Потом, когда я отвлекся, Лева открыл окно и чуть-чуть не сиганул вниз с девятого этажа. А вот это уже совсем ни к чему - милиция, разборки и все такое. Ведь и допить бы не дали, гады. Хотя в другой ситуации я бы мешать человеку не стал. Хочешь полетать? Так концепция свободы выбора предполагает и такой вариант. Удавиться задумал? В добрый путь, дорогой. Кто я, собственно говоря, такой, чтобы тебе препятствовать?
    Да, так вернемся к облепихе. Облепиху мне еще продавать не приходилось. Вообще продавать я терпеть не могу, не моя это стезя - противно, муторно и таланта нет. Но, к сожалению, приходится. Книги, сервизы там, место в очереди за женскими сапогами в ГУМе, да, это продавал, было дело. Один раз даже загнал на Птичьем рынке сбежавшую откуда-то сиамскую кошку. Страху, правда, натерпелся, поскольку там все время бродят хозяева в поисках своих пропавших животных. Кроме того, сиамские коты самые дикие из всех. Эта паскуда, вырываясь, исцарапала мне все руки,... но куда было деваться? Выпить-то надо. Абстинентный синдром похмелья - это дело такое. Продай или умри..., как под Сталинградом - ни шагу назад. Но облепиху? Узнаю у ребят. Созвонимся, а еще лучше, встретимся завтра у "Колхозной" часа в три. Лады. Договорились.
    Четвертая кружка допита. Поступает предложение продолжить, но мне этот пивняк не нравится. Для утренней аварийно-спасительной дозы он годится, но не больше, тесный уж очень, пинают со всех сторон и благости в нем нет.
    Итак, вперед и с песней. Теперь я уверенно шагаю в метро, ступая упруго, твердо и энергично. Час назад меня бы палкой сюда не загнали. В утреннем состоянии я могу только тихо и пугливо перемещаться в среде, лишенной света, людей и звуков. При виде гомо сапиенсов меня охватывает страх, злоба и мрачное тягучее желание дать кому-нибудь в морду или, еще лучше, рвануть в вагоне метро противотанковую гранату. Ну, а теперь можно, теперь я добрый и они мне не мешают. Эх, р-родные вы мои и мокрые лица! Вас восемь миллионов, а я один. Мы, конечно, враги, но разойдемся мирно.
    Доехали, станция "Белорусская". Посмотрим, что на "Малой земле" делается. Паспорт с собой? С собой. Здесь менты часто ходят, и у них есть дурная привычка ни с того, ни с сего спрашивать документы.
    "Малая земля" - здоровенный зал со стойками. Впереди пивные автоматы. Здесь хорошо летом; слева выход во дворик, а там уютно. Стоечки вдоль забора и дерево в центре растет. Но сейчас не лето.
    Вроде никого из наших нету. Вижу, правда, какие-то смутно знакомые лики, но они мне, собственно, сейчас ни к чему. Даже не знаю, как их зовут. Так... бухали вместе где-то когда-то... Впрочем, один индивидуум явно жаждет меня поприветствовать. Помню, помню тебя, голубь. В прошлые отгулы от нечего делать я этого мужичка напоил. Он еще рубль у меня выпросил. Сегодня, однако, я не расположен к благим порывам. Каждый алкаш в своей области психолог. Смотрю на сизый его лик и лучше всякой Ванды вижу, что мужичка не просто волнует состояние моего здоровья - на пиво он будет у меня просить. Ну, вот.
    - "Выручай двадцатничком! Понимаешь..." -
    Да все я понимаю, все досконально вижу, до копчика, до самой твоей прямой кишки, до анального отверстия, только свали в туман.
    - "Нету, родной. У самого всего на две кружки." -
    Вот так, и ступай себе с Богом. Ты-то меня точно не выручишь в тяжкую годину.
    Ага! Есть, вон стоит, опустив усы в кружку, Игорек Аллигатор, мой проходчик. Что-то он без своей Жанны. Интересная пара. Он высоченный красавец-парень, она маленькая, худенькая, смотреть не на что. Не помню, откуда Жанна родом. В общем-то, классика - приехала поступать в институт, не поступила, возвращаться не захотела, сейчас работает маляром в каком-то СУ. Жанна наш боевой друг и палочка-выручалочка в трагические моменты. А такие моменты повторяются каждый месяц в конце отгулов, когда все пропито и все возможности к добытию огненной воды исчерпаны.
    У них любовь и не дай Бог при Игоре неудачно пошутить. Сейчас, конечно, он несколько не в форме. Припухший, один ус мокрый от пены, другой как-то неуместно разухабисто распушился над небритой щекой. И весь он несвежего бурого оттенка.
    - "Игорек, двадцатки есть? Дай парочку, неохота стоять в очереди. Пусть рассосется..."
    Хлопает двадцатками по столу:
    "Возьми и мне повтор".
    К крайним автоматам не пойду, там пены много, вот эти лучше - 15 и 16. Бросаю по две двадцатки в каждый автомат. С полными кружками возвращаюсь к Игорю. Прихлебываем пиво и производим разбор вчерашних полетов. Мороза не видал? Пока нет, наверное, в "пьяном дворе" ошивается. Так в простонародье именуется местечко в районе Белорусского вокзала, где в любое время ночи можно купить выпивку. Это коронное место Саши Мороза в ранние предутренние часы. Куда Леха вчера делся? Чуть морду ему татары не набили. Леха - наш водитель и абсолютно неуправляемый по пьянке человек.
    "Ну, что, Игорек, пора в "Яму"?" -
    "Подожди, постоим еще ".-
    И то верно, там с открытия народу тьма.
    - "Как вчера добрался, Юра?" -
    Да мне и самому интересно, как я добрался. Кто бы только мне рассказал? Наверное, троллейбусом. Впрочем, неважно это. Ангел - покровитель алкашей и придурков - уберег меня вчера, и хорошо..., больше я у него пока ничего не прошу. Хотя змий зеленый - существо суровое и если крылья расправит и понесет, то чем дело кончится, сказать трудно. Да чем угодно, в сущности. Зимой семьдесят третьего года, например, по наущению этого самого коварного змия довелось мне спускаться с седьмого этажа женской общаги в Люберцах прямо по лоджиям. Я с утречка на старые дрожжи удачно размялся красненьким и тут в общаге облава. В другое время я бы просто полаялся с их комендантшей и спокойно покинул бы здание. А тут змий нашептал, что лучше исчезнуть тихо, не подводя мою подругу прошлой ночи. А куда исчезать-то? На лестничную плошадку поздно, прыгать вниз без парашюта - так не столько я выпил. Остаются только лоджии. Лоджии разделяет бетонная перегородочка, а к ней снаружи такие фиговины приварены, для цветочков, что ли, не знаю. Вот по ним я и спускался, да еще и с портфелем в зубах. А куда мне его девать, если руки заняты?
    С соседней стройки на меня несколько изумленно взирал рабочий люд - дело было в начале девятого утра и только-только начинало светать. Благополучно спустившись вниз, я отряхнулся и с достоинством удалился навстречу восходящему солнцу - в сторону магазина, искать пиво. Такие вот подлец, зеленый змий, выкидывает шутки. Поэтому и нужен алкашу покровитель, чтобы усмирять порывы буйного и коварного животного.
    Допиваю очередную кружку. Пиво не подарок, явно вчерашнее. Ладно, пора в "Яму".
    На улице довольно мерзопакостно, дождь со снегом, слякоть. С пива начинаю в своей курточке мерзнуть. А тут еще нога подворачивается. Этим летом ее немножко помяло, когда наша машина завалилась на косогоре. Полностью не перевернулась - дерево не дало, но полетело наземь все - и мы, и крепь, и все, что ни попадя. После этого нога, зараза, временами немеет и подворачивается в щиколотке в самый неподходящий момент. Недавно чуть-чуть под троллейбус не угодил, хорошо Васек за руку дернул, а то так головой под колеса и улетел бы.
    В "Яме" все путем. Уже шум, гам и жизнь бурлит. Вот и Мороз. Довольно тепленький. Впрочем, по нему не поймешь, когда он и правда готов, а когда придуряется. Вроде лыка не вяжет и вдруг смотрит на тебя совершенно трезво и выдает дельные мысли. Тоже чадо. Покойный папа был партийным боссом в Волгоградской области, мама - преподаватель института, сестра референт в Совмине СССР. У самого Саши Мороза уже за плечами три ходки, в общей сложности восемь лет. Умная голова, горлопан, бандюга и вдобавок ко всему еще и поэт. И совсем неплохо у него получается. Мороз у нас вроде негласного бригадира на работе. И наш водитель, Леха, рядом бороду веником распустил.
    "Здорово, родимые". -
    Мороз извлекает из-за пазухи бутылку водки и орет на всю пивнуху: "Кто хочет выпить?" Пока мы его тихо материм, выясняется, что там не водка, а, почему-то, бензин. Ставит пузырь на подоконник. Минут через пять в пивнуху заходит старшина-мент. Мороз к нему:
    "Товарищ старшина, водку будете? Только стакана нет, придется из горла ".-
    Ну, местные менты Мороза уже знают и на эту провокацию старшина не поддается. Леху вчера занесло в Химки, откуда он пол-ночи выбирался. Впрочем, наш водитель вообще по натуре путешественник и землепроходец, Афанасий Никитин, так сказать.
    Этим летом мы с Лехой решили поехать с работы не поездом, а автобусом. Цель была самая благородная - посмотреть матушку-Россию. С нами в Москву отправлялись бурмастер Сережа и его жена Таня, наш геолог. В вокзальном буфете мы с Лешей начали разминаться коньяком. Потом он куда-то исчез, оставив меня на перроне с двумя своими баулами. Билеты на автобус у Сережи с Таней. Леши нет, автобус скоро отходит, у меня на кармане еще две бутылки коньяка. На секунду он появился, схватил свои мешки, сообщил нечто совершенно невразумительное и убежал. Пожимаю плечами и иду на автостанцию. Лехи нет. Ну, нет, так нет. Поехали. Россию-матушку я так и не посмотрел, проспал потому что всю дорогу. Да и как проснуться, с коньяком-то? Только глаз продерешь, глотнешь пару раз, глаз и закрылся, и опять баиньки.
    А Леху встретил через четыре дня, в "Яме". Оказывается какой-то злобный дух затащил его в поезд Могилев-Брянск и там бросил, и вместо Москвы проснулся бедолага в Брянске. Вернулся без копейки, зато привез две открытки с видами этого славного города и сообщил нам, что местные бичи называют себя "брянскими волками". Очень интересно, ради этого, конечно, стоило и съездить.
    Все мы вместе - Мороз, Игорь, Леха и я - составляем основу 6-й геологоразведочной партии министерства с совершенно непроизносимым названием, что-то вроде Минчерморгопстоп. Все алкаши, все в возрасте Иисуса Христа. Трудимся мы в Смоленской области, рядом с Вязьмой. Партия снимает дом в деревне под диковинным названием Волоста-Пятница.
    Что мы там ищем? Да какая, хрен, разница? Наше дело копать. Ну что можно искать в Смоленской области? Вымирающие края. Брошенные деревни, леса, болота, мужиков нет. Если есть - то или откинувшиеся москвичи, которым дорога в столицу закрыта, или законченная пьянь, вроде нас. В лесу тьма всякого снаряжения со времен войны - оружие, каски, пулеметные диски. И все наше, немецкого пока ничего не видели. В нашем доме в углу рядом с печкой стоит найденный в болоте заржавленный пулемет типа ШКАС. Если что, будем отбиваться до последнего патрона. От кого? Да от кого угодно, от того же зеленого змия, например.
    Мы копаем шурфы, по сути дела, колодцы глубиной до двадцати пяти метров.
    Кроме нас и бурильной установки УГБ-200 в партии есть растерзанный ГАЗ-66 - тот самый, на котором мы перевернулись. Выглядит машина очень празднично - к решетке радиатора прикручен проволокой череп коровы с огромными рогами. Сзади кузов украшает сорванная с телеграфного столба табличка с черепом и костями и милой надписью "Не влезай, убьет!" В кабину помещаются четыре человека. Ну, естественно, если один из них сядет на кожух двигателя, а четвертый высунет ноги в боковое окно. Все это вместе взятое создает прелестный ансамбль - невозмутимый бородатый Леха в розовом вязаном берете, грустный коровий череп, торчащие из окна кабины ноги в грязных сапогах. Местные жители посматривают на нас с опаской.
    Ездим мы через залитые водой песчаные карьеры, через кусты - да, собственно, само слово "дороги" в этих краях больше воспринимается, как шутка. Весной и осенью после дождей это вообще не езда, а сплошное уродство. Каждые пять минут машина садится в грязь по самые уши. Тогда забиваем в землю лом, наматываем трос на ступицу колеса, потом вокруг лома, и, при удаче, машина себя вытаскивает. Но не всегда и не сразу. А если сверху еще и дождик льет... М-да..., не будем о грустном, романтика труда по яйца в болотах нам предстоит дней через пять.
    Кроме упомянутых персонажей в партию входит еще местный малый по имени Рыжик, чудаковатый парень из Дмитрова Витя, а также наш начальник, Евгений Сергеевич. Бурмастер Сережа и его жена, Таня, составляют аристократию. В отличие от нашей банды это обычные люди. Живут они, естественно, отдельно. Помбуром у Сережи работает Васек.
    Наш начальник в суетные дела не вмешивается. Его дело заниматься вопросами глобальными и стратегическими - иными словами, выписывать нам деньги и не отлучаться надолго, чтобы бригада ненароком в раскрутку не ушла. Такое случилось весной, когда я только пришел в партию. Начальник уехал в Москву, а мы загудели. Поскольку нравы здесь простые и патриархальные, шмурдяк мы брали в долг ящиками, а потом мешками сдавали посуду. Повеселились от души, не просыхали ни днем, ни ночью. Мороз чуть не утонул, упав с мостика в реку. Мы с Лехой чуть не утонули, вытаскивая Мороза. Начальник вернулся через две недели. Печальная была эта встреча. Потом мы полтора месяца вкалывали, не вылезая из болот, а местные продавщицы на время закрыли нам кредит.
    Но вернемся в Москву. Как-никак, а уже почти одиннадцать, пора столице просыпаться. Нужно решать, кто пойдет. Решаем так - сначала мы с Лехой, а потом Мороз с Игорем. Разумно. Итак, цели ясны, задачи определены, за работу, товарищи!
    - "Только, мужики, пока мы ходим, на хвост никого не цеплять, обрубайте хвосты сразу". -
    Магазин рядышком, на улице Горького. Вопрос, что там есть. Вдумчиво исследуем ассортимент: "Агдам", "Кавказ", Вера Михална - в смысле, вермут. Но до вермута мы дойдем еще не сегодня. Берем "Агдам", пока две бомбы. []
    К вопросу о хвостах, - вернувшись в "Яму", рядом с Морозом и Игорем видим Ружанку. Ну, ладно, это боевая подруга. Тем более, когда у нее есть, последнее отдаст. Чудны дела Твои, Господи! Бухает девка каждый день, а вид прямо-таки цветущий. Ружанке 26 лет, татарка, муж сидит и сидеть ему очень долго. Непонятно, работает она или нет. Одевается хорошо, с кем попало не трахается. Вокзальных бикс сразу видно, вон они, голубки, в углу стоят. Этих за бутылку хоть всех троих бери, только спасибо, не надо.
    Как, понеслась, стакан есть, оглянулись по сторонам, все тихо - поехали!
    Вот теперь завертелось. Пошли истории из бурной жизни, смех, анекдоты... Мороз с Аллигатором отправились за следующей дозой. Леша отошел взять соленых баранок.
    Ставлю кружку на подоконник и смотрю в окно. Там серый день и моросит мелкий холодный дождь. На мокром асфальте по углам двора пивнухи кучи липких коричневых листьев. Слякотно. На душе светло и спокойно. Ради этого состояния на дрожащих ногах я влачился в темноте по Люсиновской улице, ради этого толкался в очереди в переулке у Метростроевской.
    Ну да, я алкаш. Это не хорошо и не плохо, это констатация факта. И осознание такой простой реалии избавляет меня от ненужных терзаний и планов. Такая моя планида, мое место в общей картине мироздания. Есть ученые, есть, скажем, знатные ткачихи или полярники. А я алкаш. Это высокое звание позволяет мне без внутреннего содрогания пить одеколон из горлышка и стрелять у прохожих двадцать копеек на пиво. [] И совесть меня не мучает, отстранен я от всего, что происходит за окном пивнухи. Не соучастник я, граждане, во всех ваших делах и свершениях.
    Кстати об отстраненности, интересно, какое сегодня число? Месяц помню, ноябрь, год тоже - восемьдесят второй. А вот число... Н-да, бывает, конечно, и хуже, в прошлом году, например, проснувшись, я пытался сообразить, какое время года. Интересное это было ощущение: смотрю в окно, вижу болтающуюся на ветру ветку и мучительно пытаюсь сгрести воедино все осколки этой мозаики и сообразить, правильно ли то, что на ветке зеленые листья или она должна быть покрыта снегом.
    - "Мужики, какое сегодня число?" -
    Оказывается, четвертое. Четвертое ноября восемьдесят второго года. И очень даже славненько, не возражаю.
    Вот и Мороз с Игорем. С удовольствием, прочувствованно тяну из граненого стакана овеянный славой и воспетый в фольклорных сказаниях знаменитый советский портвейн. "Портвешок", "красненькое", "шмурдяк", "бормотуха" - да разве перечислишь все его народные названия. На Кубани, например, это пойло ласково зовут "мулякой" (вообще на кубанском диалекте "муляка" - липкая речная грязь).
    Это еще не самое убойное изделие нашей виноводочной промышленности. Есть Вера Михална, есть такие грозные аперитивы, как плодово-ягодное, например, "Волжское", "Осенний сад" (или, как зовут эту жуткую смесь в народе, "Ослиный зад"). [] Далее начинается сфера, куда дилетантам доступ закрыт - все виды одеколона, аптека (то есть, всякие настойки на спирту), "Свежесть", денатурат, клей БФ, политура, тормозная жидкость... есть, где сердцу развернуться. Впрочем, после Венички Ерофеева рассуждать на эту тему как-то даже неловко. Не потому, конечно, что она исчерпана, нет. Просто с классиком состязаться неприлично.
    Кстати, о классиках. "Москва-Петушки" попала мне в руки позапрошлой зимой, на один день, в виде машинописных листков. Стояли страшные морозы и единственным теплым местом в квартире на Кутузовском была кухня, потому что в комнате крепенько задувало через треснувшее стекло. У меня в то время обитали Таракан и Витала, залетный веселый авантюрист из Киева. Таракан обычно пропадал у меня от недели до месяца, потом на какое-то время возвращался домой, чтобы очухаться и отъесться на родительских харчах. А Витала просто искал на жопу приключений в Москве. Спали мы на кухне, расстилали спьяну на полу два матраса, зажигали все конфорки на плите и отходили ко сну.
    Так вот, проснулся я часа в три ночи в состоянии смертного похмелья. Чтобы как-то отвлечься, включил свет и начал читать Ерофеева. Через какое-то время от моего хохота проснулись Таракан с Виталой. Стал читать вслух. Для тех, кто еще не знаком с бессмертной поэмой - эту книгу нужно читать именно так, с жуткой похмелюги многодневного запоя. Тогда все Веничкины откровения ложатся на благодатную почву. А вообще, "Москва-Петушки" написана алкашом, и по-настоящему понять ее могут только алкаши. Поясню свою мысль - по рассказам прыгавших с парашютом можно в какой-то мере представить себе это ощущение, но только до определенной степени и весьма приблизительно. А чтобы узнать сполна, нужно прыгнуть самому.
    []Вернемся, однако, в "Яму". Вот, Леху уже на песни потянуло. У него есть две любимые. Одна лирическая, "Когда я в Дахау служил печником". Второй научил его я, "Пойдем на юг и на север". Исполняется она на мотив израильского марша и повествует о захватнических устремлениях израильской военщины. Там есть слова: "Пойдем на юг и на север, нас не страшит "Аль-Ахрам" - пока премьером Голда Мейер, ну а министром бог войны Моше Даян". Леша поет с большим чувством. Ну как здесь не воскликнуть: "Все под знамена генерала Шарона"!
    А вот и Васек появился. Вся команда в сборе. Вышли во двор перекурить и развеяться. Теперь уже не холодно, а портвейн во дворе пьется особенно чудненько. Куда делись утренняя запуганность и пришибленность духа!
    В "Яме" жизнь кипит. В углу играют в шахматы на деньги - тоже постоянная команда, за вином у них бегает один и тот же гонец. Он на вечном подсосе и трудится за копытные, иными словами, с каждого рейса ему накатывают стаканище.
    В большинстве своем народ здесь знает друг друга. За столиками идут тихие приватные переговоры, в которые постороннему лучше не встревать, а еще лучше, не прислушиваться.
    Вот так, за братским общением и в простодушном веселье потихонечку и темнеть начинает, наверное, часа три уже. Васек смылся по своим таинственным делам. Мы договорились, что ночую я сегодня у него. Леха вырубился и его аккуратно положили в нишу у наших ног. Там раньше была батарея парового отопления, потом батарею убрали и получилась дивная лежанка. Очень удобно. Это Лехино любимое место. Со стороны не видно, так как мы закрываем павшего товарища своими телами. Спи спокойно, дорогой.
    Мороза тоже штормит не на шутку. Он начал глухой ночью, и по серьезному. С сильным креном Саша удаляется домой, благо живет он рядышком. Я захмелел, но пока в норме. Я плыву по светлой и доброй волне. Все в порядке, никаких неприятностей нет и все устроено наилучшим образом. Меня окружают интересные люди, которые не желают мне зла. Это мой мир и он лучше того враждебного, что за забором пивной. Впрочем, к тому я тоже сейчас расположен благосклонно.
    Ружанка разошлась вовсю. У нее есть отвратительная привычка задирать незнакомых ребят, а потом подставлять их под мордобой, поскольку у нее вся пивнуха знакомая. А пивнуха эта весьма крутая, здесь лучше вести себя аккуратно. Мы с Игорем решаем сделать еще один заход в магазин и затариться основательно, чтобы больше уже не бегать. Хочу прихватить с собой три-четыре бомбы и ехать к Ваську. Ну, вот, можно и в путь. Где Ружанка?
    "Давай с нами, - предлагаем ей,- душно здесь." -
    Закупаем портвейн, отходим к беседке в глубине двора. Только разлили, распили... ура! Вот они - менты, два сержанта.
    - "Пьете?" -
    - "Пьем". -
    Начинаем заговаривать им зубы мирными байками и анекдотами. История знает массу случаев, когда удавалось удачно навешать ментам лапши на уши и расстаться без ущерба для себя. Нужно только правильно выстроить линию поведения. Однажды, например, мы с Тараканом мирно кушали портвейн днем на ящиках во дворе магазина в районе Новослободской. И точно так же к нам прицепились два сержанта. Приветливо глядя на синие мундиры, лычки и кокарды, Володя бархатным вальяжным голосом сообщает, что мы скульпторы и празднуем успех своих произведений на последней выставке Союза скульпторов СССР. Потом, посуровев внезапно лицом, повысил голос: "А вот вас, товарищ сержант, я ваять не буду. Не буду и все, и не просите"! Переглянувшись между собой, менты как-то неуверенно советуют нам больше не пить во дворе и тихо удаляются. Черт-те его знает, может быть мы и правда скульпторы? Люди творческие все ёбнутые и вполне могут после выставки пить портвейн из горла во дворе. А кому хочется с сумасшедшими возиться? Кто его знает, что они могут выкинуть и какие неприятности доставить!
    Таракана бы сейчас сюда! Лишь бы Ружанка не выступила, на нее милицейская форма, как на быка красная тряпка действует. Одно слово, татарка, наследница Батыя.
    Встряла, зараза, понеслось... Ну, вот. "Пройдемте в отделение". Загружены мы, как бомбардировщики - у меня три бутылки по ноль семь, у Игоря две.
    Собрались с силами и пока шли, от души обматерив Ружанку, наказали ей вести себя тихо и пристойно.
    - "Ваши документы!"-
    - "Пожалуйста" -
    - "Где работаете?" -
    Бога ради! Проверять? Да проверяйте на здоровье.
    Посидели минут 20 на лавочке в отделении, пока они прозванивали в ЦАБ, то есть Центральное адресное бюро. Таким образом вылавливают тех, кто находится в розыске и прочих желанных для милиции элементов.
    Штраф по 3 рубля. Давайте, родные, квитанцию. Пишите на работу, может вы этих трояков и дождетесь когда-нибудь. Игорек вышел первым. Минут через пять, расписавшись в каких-то протоколах, выхожу и я. Да куда же он, волк драный, делся? Исчез. Опять козни зеленого змия. Ладно, три бутылки у меня. Подожду Ружанку. Вот и она.
    Все путем? Пошли.
    ==А куда пошли? Есть местечко. Не так далеко отсюда есть пятиэтажный дом. Его так и зовут - "хитрый дом". Он вроде бы то ли под снос, то ли под капремонт предназначался. Жильцов выселили, а про дом забыли. Отопление действует. Часть квартир занята всякими странными личностями. Одно время Игорь с Жанной там жили, пока не перебрались к его родителям. Туда мы и направим стопы.
    Вот же черт, татарка неугомонная, опять увидела ментов и завелась. А что это за будка, собственно говоря?
    Ё-пэ-ре-се-те! Это же чешское посольство! Сейчас эта дура на свою и на мою жопу накличет приключений. Чего она прицепилась к ментам в будке? Они уж как собаки оттуда от нее отгавкиваются. Не дай Бог, позвонят.
    "Ружанка, ёб твою налево! Ты что, подруга, совсем охуела? Нас тут повяжут через минуту",- буквально за шкирку оттаскиваю ее от будки. Пьяная-пьяная, а сообразила, затихла. Сворачиваем за ближайший угол, потом опять выходим на свой маршрут.
    Ага, вот нужный переулок, здесь Госметеоцентр, что ли - часы еще здоровенные над тротуаром висят. А вот и хитрый домик. Добрались. По темной вонючей лестнице тихо поднимаемся на третий этаж. По-моему, здесь и было логово Игоря с Жанкой. Тихо открываю дверь, прислушиваюсь. Все спокойно, только с лестничной площадки через окна с выбитыми стеклами задувает холодный ветер. Всматриваюсь в темноту. Ну да, все верно, вот топчан с одеялом и стол в углу стоит. Даже стакан есть. Не забыть входную дверь заклинить черенком от детской лопатки. День прошел нормально, а окончание будет еще лучше. Сподобил бы только змий на утро пузырь оставить на опохмелку.
    Через четыре дня, когда мы с Васьком ехали в троллейбусе в пивнуху, случайно услышали, что умер Брежнев. Это ж надо же, какие дела творятся на белом свете!
    []
    Иллинойс, декабрь 1999 г
  • Комментарии: 40, последний от 24/09/2013.
  • © Copyright Скрипников Юрий (yskripnikov@yahoo.com)
  • Обновлено: 20/01/2008. 39k. Статистика.
  • Повесть: Россия
    • Оценка: 6.41*19  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта
    "Заграница"
    Путевые заметки
    Это наша кнопка