О том, что случилось в этом день, уже сказано и написано столько, что мои личные впечатления ничего не добавят. Это письмо передал моему другу электронной почтой его живущий в Нью-Йорке знакомый:
"Во-первых, общий принцип верен: в тех фирмах, которые находились на верхних этажах WTC погибли практически все сотрудники, которые добросовестно пришли на работу пораньше, а те, кто опоздал - уцелели, поскольку наверх уже никого не пускали.
Во-вторых, ко мне это не имело отношения: я никогда не работал в WTC (хотя неоднократно там бывал), моя фирма не имела площади в WTC, моё здание никак не пострадало. Так что, даже если я и есть твой былинный русский разгильдяй,
упорно приходящий в свою контору на улице Стены с похмелья, то к истории это отношения не имеет. Моя контора (если ты помнишь) находится на расстоянии примерно 1,5 км от
WTC. В тот день я ехал по своему обычному графику, по которому и прибыл на конечную станцию South Ferry где-то в 9:05. Ещё в поезде я заметил некоторое оживление: прошла по вагонам женщина-полицейский с дубинкой, а на конечной
станции объявили: "Due to police activity trains will not stop on Cortland Street until further notice"["По причинам, связанным с работой полиции, остановки на станции Кортленд-Стрит не будет до последующего уведомления". Ю.С.] (Cortland Street - это станция, находящаяся непосредственно под WTC). Это в Нью-Йорке довольно обычно. Несколько необычно было то, что когда я поднимался, какая-то женщина бежала вниз, крича: "Get into the train, quickly, and let's get out of here".[ "Быстро возвращайтесь в поезд и убираемся отсюда!" Ю.С.] Но в Нью-Йорке и такие крики не редкость, так что я вышел на улицу. На улице было оживлённее, чем обычно, по толпе прокатился вздох "Another one",["Еще один". Ю.С.] я поднял голову и увидел над крышами ближайших небоскрёбов дым - небоскрёбы закрывали поле зрения, но было очевидно, что он идёт от WTC. Но и в этом я пока не усмотрел ничего такого, из-за чего стоило бы терять время: пожар и пожар, потушат - так что я вошёл в вестибюль своего здания. Там стояла толпа - оказалось, что всем дали приказ спуститься вниз на случай дальнейших атак, и там-то я и услышал, что это - не простой пожар, а террористы захватили два самолёта и врезались в обе башни WTC. Даже тогда я не понял, что произошло - ну, думал я, какие самолёты могли захватить террористы? Какие-нибудь одномоторные частные? Конечно, можно наделать вреда и с ними. То, что это - огромные аваиалайнеры с десятками
тонн горючего и сотнями пассажиров на борту просто не могло прийти мне в голову. Поскольку было ясно, что эвакуация продлится какое-то время, а указаний никаких не давали, я решил пройтись по Бэттери Парку, чтобы посмотреть на
горящие здания без закрывающих вид небоскрёбов.
WTC состоит из двух башен: одна немного северо-западнее другой (Северная и Южная, на Южной находилась смотровая площадка и нечто типа туристического лобби внизу, Северная была занята исключительно оффисами). Первый самолёт
врезался в Северную башню в 8:38, второй - в Южную, в 9:05, как раз, когда я выходил из метро. Первый удар пришёлся по 80-90-ым этажам, второй - по 70-80-ым.
Когда я увидел башни напрямую, в Северной разгорался пожар, пламя начало охватывать почти всю ширину башни, а по высоте распространялось на 2-3 этажа. Поперёк Южной башни виднелся косой шрам, пересекавший всю ширину башни. Тогда я ещё не понимал, что это - дыра, проделанная крыльями самолёта. Самолёт "проткнул" башню фюзеляжем и крыльями и взорвался на
вылете с другой стороны. Как у децентрованной пули, входное отверстие было узкое - по размеру "снаряда". Тогда я не знал, что с другой стороны в здании зияет огромная дыра, по высоте - этажей 12, а по ширине почти во всё здание.
Этого я не видел, а про "шрам" подумал, что, видимо, самолёт, ударившись, лишь "оцарапал" здание. Открытого пламени в Южной башне видно не было, но с этажей, в которые ударил самолёт, валил густой дым, поднимавшийся вверх и
охватывающий все верхние этажи. Дым также валил из нескольких "очагов", как выше, так и ниже попадания.
Было отличное солнечное утро, парк был заполнен ранними туристами и служилым людом, высыпавшим из ближайших контор. Делать было по-прежнему нечего, и я
пошёл вдоль Гудзона в сторону WTC, глядя на пожар. Пожар выглядел серьёзным, и я с тоской подумал о тех, кто находится выше уровня огня: прорваться через этажи, охваченные пожаром представлялось невозможным. Отсидеться наверху тоже представлялось проблематичным: день был безветренный, и густые клубы дыма поднимались прямо наверх. То, что башни могут упасть, ничего не предвещало: пожар и разрушения были далеко наверху, казалось, что зданиям в
целом ничего не угрожает.
Так я дошёл до того японского ресторана, где мы с тобой сидели, а оттуда свернул направо: там прямо от WTC на юг идёт широкий проспект в 6 или 8 рядов. По этому проспекту я подошел довольно близко к Южной башне. Возле неё
выстраивались машины пожарных и полиции, я увидел всю башню, у её подножия дымились обломки самолёта. От этажей, охваченных пожаром, отлетали какие-то блёстки, похожие на птиц: это, как я понял, отлетали стеклянные и
металлические панели.
Пожарные и полиция явно ничего не ожидали: какие-то чины в касках, но в белых рубашках и галстуках, чего-то обсуждали, полиция в основном следила за тем, чтобы никто не попал под колёса подъезжающих пожарных машин. Стояло несколько битых машин: наверное, столкнулись от неожиданности, когда это
произошло.
Я перешёл "проспект" и решил переулками вернуться к своей конторе, попив по дороге кофе. Когда я свернул в боковую улицу и прошёл метров 100, то услышал нарастающий грохот. В первую долю секунды он ещё не испугал: что-то упало,
подумаешь, но грохот нарастал и нарастал. Он не был похож на грохот горного обвала, звук был регулярный, скорее он был похож на звук падающих друг на друга костяшек домино, усиленный на соответствующее число децибел. И тут я
(да и другие прохожие на улице) понял: это он, пиздец. Звук приближался быстро, бежать было бессмысленно, но я, как и все, почувствовал, что с открытого места надо убраться. Я бросился в ближайшую нишу какого-то подъезда, прижался к стене, закрыл затылок руками. Тут волна докатилась до
нашего уровня, краем глаза я увидел, как по "проспекту", с которого я свернул, пронеслась лавина обломков, часть из них "дифракцией" залетела в нашу улицу, потом раздалось что-то вроде громкого "У-ух", это нас накрыло облаком пыли, и наступила полная темнота. Пыль стала набиваться в глаза и
лёгкие, люди вокруг закашляли. Стеклянная дверь подъезда была заперта, мы стали колотить в неё, за ней было видно какое-то движение, но никто не открывал. Какой-то здоровый мужик рядом со мной стал колотить ногами в стеклянную дверь, я стал ему помогать, после нескольких десятков ударов
"неразбиваемое" стекло треснуло, ещё пара ударов, и образовалась дыра, в которую все и пролезли внутрь.
Внутри было нормально, только снаружи проникало всё больше и больше пыли. Но жить было можно, пыльно, но не так, как на улице, где можно было может даже и задохнуться. Но снаружи было темно. Я спустился в подвал, где был "качок"
с умывальником. С некоторыми случилась истерика, их успокаивали: "Calm down, calm down, you are safe here". Это не было очевидно. Кто-то сказал, что одна из башен полностью развалилась. Верилось в это с трудом, но приходилось верить.
Я посидел минут 30-40 и решил выглянуть на улицу. Уже просветлело, всё было покрыто пылью и мелкими обломками. Неба из-за пыли видно не было. Замотав лицо полотенцем, прихваченным в "качке", я пошёл по улице помня, что вторая
башня ещё стоит. И не зря: пройдя 50 метров, я услышал знакомый нарастающий звук. В этот раз я быстро кинулся в ближайший подъезд. Он был открыт, там стояло два вахтёра в респираторах. Опять наступила тьма, но на этот раз уже
было не так страшно. Дождавшись очередного "рассвета", я вышел, поняв, что, скорее всего, всё кончено. Так и было: всё было покрыто слоем пыли 30-40 см как снегом и мелкими обломками. Я вышел на "проспект" и пошёл прочь. Сзади
поднимался столб пыли и дыма. Видно было плохо, но угадывалось, что за пылью и дымом ничего не стоит. Навстречу мне выезжали первые машины пожарных и
полиции, которые до этого стояли в отдалении в переулках. Из-под колёс вылетали валы белой пыли, было похоже, что машины идут по глубокому снегу.
"Go all the way down that way", - крикнул мне полицейский, указав направление от башен. Это было лишнее - я и так шёл как можно быстрее подальше от этого места. О том, что стало с пожарными и полицейскими, собравшимися вокруг башен до их падения, лучше было не думать. Как я потом узнал, часть пожарных уже поднялась на башни, чтобы приступить к тушению.
(Как сообщили вечером, пропало без вести около 300 пожарных и около 70-80 полицейских.) Я шёл квартал за кварталом, вышел к парому. На километры всё было покрыто белой пылью. От удивлённой, но тем не менее праздной толпы, не осталось и следа: начали выходть из укрытий испуганные люди, которые, как и я, думали о том, как поскорее выбраться отсюда.
Метро остановили почти сразу после взрывов. Часть людей пошла пешком в Бруклин по Бруклинскому мосту. К парому подогнали автобусы, которые начали вывозить гражданских лиц из даун-тауна. Я сел на автобус и доехал до 34-й улицы. По дороге к Пенсильванскому вокзалу, полицейский сказал мне, что железная дорога тоже не ходит. Я пошёл дальше, к мосту Квинсборо (58 улица). Вместе со мной в ту же сторону валила толпа оставшегося без транспорта служилого люда. На мою рваную и пыльную рубашку, белые от пыли ботинки,
оглядывались. "You are from downtown, right?" - спросил кто-то. Я кивнул, разговаривать с незнакомыми людьми не хотелось. Ближе к мосту народ уже устал от ходьбы, и вопросов вольше не задавали. Мост я перешёл около 2
часов, пошёл пешком по Квинсу. Народ потихоньку рассеивался. Увидев станцию метро, я спустился. Здесь метро уже ходило. Я доехал до узловой станции Jamaica, сел на первый поезд, идущий хотя и не в мой город, но в моем
направлении. Домой добрался на перекладных часам к 5-ти вечера. "Рабочия день" закончился.
Вот и вся история. Извини за длину, хотелось передать всё, как было."
Послесловием этой трагедии явился невиданный всплеск ковбойского ( в России его назвали бы квасным) патриотизма. Почему-то вся кампания разворачивается под лозунгом God Bless America - "Боже, благослови Америку!"
Повсюду на машинах и даже на мотоциклах видишь американские флажки, иногда по два, иногда это и не флажки вовсе, а прямо-таки стяги. Ну, увлечение американцев созерцанием собственного звездно-полосатого знамени, вообще феномен необъяснимый.
Представьте себе, что у ворот дома вы, ни с того, ни с сего, вывесили национальный флаг России. Реакция соседей будет очевидной: "Ну, вот, допился Федя, а ведь еще вчера вроде и не заметно было".
Здесь же эти флаги разве что в задницу себе не втыкают. Но ничего похожего на то, что началось после 11 сентября, я за все эти годы не видел. Это была полномасштабная истерика. По телевизору сообщали, что после 11 сентября мир стал другим, сравнивали этот террористический акт с нападением на Пирл-Харбор и вообще Америка явно восприняла свою трагедию, как конец света. Во многих городах были случаи избиения арабов и сикхов. Хотя сикхи не арабы, но, во-первых, они носят чалму, а, во-вторых, откуда американцам знать разницу? Даже пырнули ножом австралийца, попытавшегося защитить от нападавших своего друга, индуса.
В целом американцы вели себя, как избалованный богатыми родителями мальчишка, которого укусила пчела. Он падает наземь, орет и бьет ногами, и старается ударить кого-нибудь из окружающих. Потому что искренне не понимает, как это кто-то мог укусить ЕГО - пуп Земли и центр вселенной.
Я попробовал намекать американцам, что, конечно же, произошла огромная трагедия для Америки, но это, все же, не самое страшное событие в человеческой истории.
Ведь когда в феврале сорок пятого года американские бомбы смели с лица земли Дрезден со ста тысячами гражданских жителей (погибших больше, чем в Хиросиме), американцы не бились в истерике. И когда Советский Союз уже потерял миллионы погибшими, американцы сохраняли здоровый аппетит, хотя, конечно, и у них были трудности - например, ограничение на продажу бензина. Но подобные экскурсы в историю американцы воспринимают болезненно. Им кажется диким и нелепым само допущение, что какие-то события в мире - будь то в прошлом или настоящем - могут сравниться с тем, что происходит в Америке. И я заткнулся.