.... Су-сити в штате Айова, это еще ничего, туда летишь последним рейсом, зато утром возвращаешься немножко позже, чем обычно. Спать можно целых шесть часов. Тащу маленький чемоданчик на колесиках через залы аэропорта к своему терминалу, раскланиваясь направо и налево знакомым пилотам и стюардессам.
Работница терминала, юная Джесика, проверяет мое удостоверение, хотя знает меня как облупленную, и затем открывает дверь рукава. "Сегодня лодка полная", - говорит она. Это означает, что все билеты на этот рейс проданы, и я буду иметь удовольствие обслуживать сорок четыре пассажира в сорокачетырехместном самолете.
Кивнув, прохожу в дверь. Джесика проскальзывает вслед за мной и, придерживая за собой дверь, чтобы не захлопнулась, быстро говорит: "Смотри, видишь - мужик в черном пиджаке? Это сенатор штата Айова. Он летит твоим рейсом". Смотрю через стеклянную дверь за ее спиной. Действительно - все люди, как люди, а этот в элегантном черном пиджаке, правда, еще и держит светлый холщовый мешок с надписью "Сенат штата Айова".
- Надо же, - думаю про себя, - не заработал, что ли, на дипломат или кожаный портфель? -
Благодарю Джесику за сообщение и прохожу дальше, в салон самолета.
Экипаж уже там, я заглядываю в кабину и говорю: "Сегодня с нами летит член правительства, сенатор штата Айова, так что ведите себя прилично."
Дейвид, командир экипажа, вдруг встает, оправляет форменный пиджак и салютует, как на параде. Мы с Майком смеемся.
В салоне пахнет новыми ботинками, да и вообще подозрительно чисто. Смотрю на маркировку за дверью пилотской кабины. Ничего себе, совсем новый самолет, выпущен на свет Божий тридцать первого января, а сегодня третье февраля. Четыре дня всего голубчику. Радостно сообщаю ребятам, те смотрят на данные самолета на дисплее компьютера. За четыре дня всего пятнадцать часов налетал. Мы все втроем ходим, рассматриваем яркое ковровое покрытие на полу, блестящие металлические ручки, цокаем языками и радуемся, как дети новой игрушке. Вижу, как в проходе появляется Джесика, чтобы узнать, готовы ли мы загружать пассажиров. Мы хором даем добро.
Гуськом тянется народ. Одним из последних появляется наш сенатор. Похоже, люди не подозревают, какое счастье им привалило; никто не обращает внимания на сенатора. Впрочем, ему бы шпионом быть, а не парламентарием. Сухощавое, ничем не примечательное лицо, разве что пиджак выдает его высокое звание и надпись на холщовой сумке. Такой же безликий и скучный, как и сам штат Айова.
Иду по проходу, закрывая крышки верхних багажных отделений. Останавливаюсь у запасного выхода и вижу сенатора. Сидит себе, уткнувшись в свои бумаги, когда только успел вытащить?
Я извиняюсь и поясняю ему, что если он сидит у аварийного выхода, то должен будет открыть дверь по моей команде, если возникнет необходимость. Серьезно кивает, соглашаясь быть моим ассистентом - спасателем.
Лету до Су-Сити всего тридцать пять минут. Быстро пробегаю вдоль рядов, предлагая соленую соломку и воду (на большее нет времени). Сенатор не пьет и не ест. Небось, накормили перед полетом....
Плавно приземляемся, доставив нашего правителя в его родной штат. Спите спокойно, айовцы, ваш сенатор прибыл в целости и сохранности.
Утром бежим в наш новенький самолет, чтобы лететь обратно в Миннесоту. Очень быстро выясняем, что один из мониторов в кабине экипажа просто отказывается включаться. Зато за два часа, пока ждем механика, и пока он меняет местами мониторы, я узнаю много нового от своих пилотов. Ну, например, что если знать, что летишь в Портленд, штат Мэн, можно заранее позвонить одной из работниц терминала, и она к твоему прилету закупит для тебя целую большую пенопластовую коробку морских раков-омаров всего за двадцать долларов. Ну и ей еще столько же заплатишь, но ведь это ничего по сравнению с ценами на морских раков в Миннесоте. Здесь одна штука будет стоить двадцать, а то и больше.
****
.... Ну, почему один час сорок четыре минуты кажутся бесконечными, когда летишь в Харрисбург, например?
Харрисбург находится в Пенсильвании, там же где Ланкастер, и Йорк....
- У вас не найдется что-нибудь почитать? - спрашивает немолодой мужчина.
- Сейчас посмотрю, - отвечаю я, хотя точно знаю, что кроме журналов с информацией об аэропортах и рекламой ничего нет. Открываю дверцу багажной полки, где хранятся удлинители для ремней безопасности, пластиковые пакеты для мусора, и еще всякая мелочевка. Ага, вот, кажется, какой-то новый журнальчик лежит. Пойду, дам мужику, пусть просвещается.
Протягиваю ему журнал, он берет с благодарностью и, глядя на обложку вдруг вскрикивает: "Что это?!!"
"А что?" - в свою очередь спрашиваю я.
Журнал оказался для лесбиянок. Господи, откуда он только взялся?
- Извините, - говорю, - это все, что я могла найти. -
Протягиваю руку, чтобы забрать журнал.
- Да ладно, - смеется он, - когда я еще такое прочту? -
Если в самолете мало пассажиров, для стюардесс всегда оставляют два передних кресла свободными. Сажусь и снимаю туфли. Это мой второй полет из трех на сегодняшний день. Утром летала в Каламазу, Мичиган.
Устраиваюсь поудобнее, вытянув ноги вперед к перегородке. Над облаками солнышко, в салоне тепло и по домашнему уютно. Смотрю на часы, примерно полчаса до посадки, еще есть у меня пять минут отдыха, а потом нужно будет собрать в очередной раз мусор, сделать кучу всякий объявлений перед посадкой, выпустить пассажиров (это уже когда сядем) и в обратный путь. Да, еще не забыть забрать журнал про лесбиянок, мало ли, кому еще скучно станет на обратном пути.
****
.....В Чарльстоне, Южная Каролина, пассажиры должны подниматься в самолет по трапу, там нет соединительного рукава из терминала в салон самолета. Хорошо, что дождя нет, а то когда дождь, нужно ждать, пока пассажиры закроют зонтики или стряхнут воду с пластиковых пакетов, которыми они прикрывают головы от дождя.
Маленькая старушка очень медленно поднимается по ступенькам трапа. Сзади ее поддерживают другие пассажиры, а спереди я протягиваю ей руку помощи. Я не имею права не то, что выходить из самолета, когда внутри хотя бы один пассажир, но, даже, не могу одну ногу поставить на верхнюю ступень трапа.
Общими усилиями затаскиваем старушку и усаживаем в кресло в середине салона. Старушка улыбается и даже пытается шутить сама над собой. Салон сегодня полон, все пятьдесят мест заняты. В конце-концов, путь неблизкий, будет, чем заняться в дороге. После выполнения всех необходимых инструкций, закрываю дверь самолета и прохожу между рядами, проверяя ремни безопасности, а заодно запихиваю торчащие в проходе сумки глубже под сиденья. Закончив осмотр, сажусь на свой выдвижной стульчик, пристегиваюсь ремнями. Самолет отрывается от земли и в салоне слышится громкий собачий лай с завываниями. Я с беспокойством оглядываю пассажиров. Все начинают вертеть головами, выясняя, откуда доносится лай. Как только поднимаемся на безопасную высоту, вскакиваю и быстро иду по салону.
Ага! Вот он, голубчик! - В десятом ряду женщина почти с головой влезла под переднее сиденье.
- У вас там что, собака? - строго спрашиваю я. Достаю из кармана список пассажиров, выданный мне работником терминала. Ищу и не нахожу в списке собаку. А ведь она там должна быть, даже если мышь перевозишь, указано должно быть не только ее наличие, но и вес и цвет. Каким образом упустили нашу собачку? Или ее поместили в списке под человеческим именем?
Высунув голову из-под сиденья, вместо ответа на мой вопрос владелица собаки спрашивает:
- Не дадите ли вы мне что-нибудь съедобное, ну, то, что вы обычно раздаете пассажирам? -
Негодуя про себя, иду и приношу ей пакетик подсоленной соломки. Владелица быстро разрывает пакет, высыпает соломку в сумку, к собачке. Животное ненадолго замолкает и все вокруг удовлетворенно вздыхают.
Очевидно не насытившись одним пакетиком, собака возвращается в свое прежнее состояние и начинает скулить и гавкать с новой, подкрепленной подсоленной соломкой, силой.
Я тревожно смотрю на пассажиров - те молчат, но по глазам и сжатым губам вижу, что, будь хотя бы малейшая возможность, вылетела бы эта собачка вместе со своей хозяйкой из окна, несмотря на хваленую любовь американцев к животным.
- Одеяло дайте! - деловито приказывает владелица.
- Ну, это уж слишком, - думаю про себя - прямо, как в операционной: "Скальпель, спирт!" -
- Мэм, вообще, у нас одеяла предназначены для пассажиров, в смысле, людей. -
Потом, подумав, даю ей одеяло. Черт с тобой, лишь бы четвероногое заткнулось. Если бы я могла, то собственноручно с головой завернула бы эту собаку в одеяло.
Как ни странно, но животное, решив, очевидно, что это ночь наступила и пора спать, вдруг замолкает, и в салоне наступает долгожданная тишина. Пассажиры облегченно вздыхают и, расслабившись, откидываются на спинки кресел.
Провозившись с четвероногим другом, вдруг обнаруживаю, что мы уже идем на посадку. Быстро пробегаю по салону, собираю пустые стаканчики, сажусь и пристегиваюсь ремнями. Самолет плавно приземляется и останавливается у терминала. Как только нам дают добро на высадку, первой из салона выбегает дама с собачкой, видимо опасаясь, что ее побьют, а, может, торопится выгулять собачку....
Кряхтя поднимается с кресла маленькая старушка. Прошу пассажиров сзади подождать, протягиваю старушке руку. Она с улыбкой, опираясь на мою руку, медленно движется вперед. Я, соответственно, пячусь задом к двери. Так и идем парой, как в танце.
Мне становится весело.
"Потанцуем?" - в шутку говорю ей. Она кивает и, вдруг начинает плавно вилять бедрами. Я, вторя ей, тоже двигаюсь в танце. Пассажиры, ожидавшие сзади, улыбаются и хлопают в ладоши в такт нашего танца.