Где-то году в 1990 мне представилась возможность поехать в командировку в Болгарию. Хоть и рассматривалась она тогда как 16-я республика Советского Союза, а все-таки это была заграница, и я поехал. Да и в профессиональном плане это должно было быть интересно, т.к. поездка была в город Стара Загора, где у болгар был завод по выпуску промышленных роботов.
Ко мне на время поездки болгарские организаторы прикрепили сопровождающего, молодую женщину-украинку, вышедшую замуж за болгарина. Так она была у меня и переводчиком, и гидом. Мы с ней много разговаривали о жизни в Болгарии и Союзе. Помню, она рассказала, как после многих лет жизни в Болгарии она впервые повезла своего маленького сына к своим родственникам на Украину. Там их, конечно, принимали по высшему классу. Прием следовал за приемом. Как водилось в Союзе, столы были завалены продуктами, которых в магазинах было днем с огнем не сыскать. И вот в одном доме хозяева принялись угощать ее сына неведомо откуда достанными бананами. Она их остановила, сказав, что у ребенка алергия на бананы. Те были потрясены. "Это что, - спрашивали они, - у вас столько бананов, что ребенок способен заработать алергию на них? У наших детей не бывает алергии на бананы."
В этой поездке мне больше всего запомнилось посещение оперного театра в Стара Загора. Это была как бы моя культурная программа, но так как билет был взят в самый последний момент, то место оказалось на самом верху, где-то на балконе. Давали спектакль, название которого я сейчас точно уже не помню, но это была классика, что-то про прекрасную Елену, скорее всего это была оперетта Оффенбаха. Этот спектакль представлял все "прелести" того, что называется "провинциальный театр". Оркестр играл вразнобой. Красавицу Елену играла крупная, неинтересная (само собой) дамочка лет хорошо за 40, пышногрудая и выкрашенная перекисью водорода. Про ее голос говорить не буду. Ее партнером, героическим древним греком был короткий толстый мужчина без голоса. Когда они пели дуэты, он смотрел на нее снизу вверх.
Но самое замечательное было не на сцене, а в зале, на моем балконе. Там, в кресле впереди меня сидел зритель, небольшого роста, немолодой мужичок. Он спал в своем кресле почти все время спектакля, поскольку, как я понял позже, присутствовал на нем уже много-много раз, и ему это все было неинтересно. Он просыпался только, когда заканчивался акт, и раздавались жидкие аплодисменты. Тогда он вскакивал на ноги и начинал бешено аплодировать и кричать "Браво". После этого начиналось следующее действие, и он опять засыпал, чтобы проснуться к своей следующей апплодирующей работе. Так я впервые в реальности столкнулся с понятием клака. Интересно, что я никогда этого не видел, посещая несметное количество спектаклей в Союзе (правда, это было, в основном, в Москве, Ленинграде и Алма-Ате). И надо было приехать в Болгарию, чтобы увидеть это вживую.