Эти обрывистые заметки не дают, конечно, полной картины и не претендуют на полноту описания этой очень особой части бывшего Советского Союза.
Мои первые кавказские впечатления появились давным-давно, когда я закончил политехнический институт в Алма-Ате и работал пару лет в нем же инженером по науке. Это была так называемая хоздоговорная тема, т.е. работа, выполнявшаяся по заказу предприятия, которое платило за эту работу деньги. Завод, с которым мы работали, находился в Азербайджане, в городе Кировабад, и нужно было постоянно ездить туда в длительные командировки. В этом не было ничего хорошего, но я был молодой и находил в этом свои удовольствия. Вся прелесть была в том, что в Кировабад можно было лететь двумя путями: через Баку и через Ереван. Билет стоил одинаково, и бухгалтерия института оплачивала оба варианта. Вот этим мы с моими коллегами и пользовались. Мы летали туда раз через Баку, раз через Ереван и т.д. Все это для того, чтобы, путешествуя за государственный счет, увидеть новые места и набраться новых впечатлений. Приятный момент был также в том, что и Грузия была недалеко, так что на выходные из нашего городишки, пыльного и скучного, мы иногда автобусом ездили в Тбилиси. Уже на подъезде к Тбилиси автобус обычно делал остановку в каком-то селении, и там в небольшом деревенском ресторанчике можно было откушать всякие там шашлыки и люля-кебабы, которые жарились прямо здесь же. В замечательном городе Тбилиси можно было много что посмотреть да и отведать другие знаменитые блюда грузинской кухни. Да и просто гуляние по Тбилиси и по приморскому Баку было огромным удовольствием. В то время я и набрался большинства своих впечатлений о Кавказе. Потом, конечно, тоже были поездки на Кавказ, в основном, в Грузию, но первые впечатления - самые сильные.
В Азербайджане потрясало то, что весь народ поголовно воровал. По крайней мере, так это виделось нашим посторонним взглядом. Воровали, в основном, у государства. Первый рассказ на эту тему прозвучал от нашего завкафедрой, который первым туда поехал заключать этот самый хоздоговор. Он прилетел в Кировабад на самолете и в аэропорту сел в троллейбус, идущий в центр города. К нему подошел кондуктор получить плату за проезд. Вообще тамошние кондукторы - это было нечто. Это требует отдельного рассказа.
Во-первых, только мужчины. Все в каких-то сатиновых костюмах, ободранных и грязных. Во-вторых, работали они, как я никогда нигде подобного не видел. Троллейбусы обычно были набиты битком, т.к. их было мало и поэтому ходили они редко. Так кондуктор из головы вагона буквально прорывался через весь вагон до самого конца, собирая деньги. Когда кондуктор доходил до задней двери, он на остановке выскакивал из вагона, по улице добегал до передней двери, ввинчивался в толпу, с боем врывался в вагон и снова проходил его до конца. И так весь день. Что интересно, билеты никогда никому не выдавались.
Так вот про нашего завкафедрой. Он сел в этот троллейбус. К нему подошел кондуктор. Тот заплатил за проезд. Кондуктор двинулся дальше. Наш зав, образованный в Москве, прибывший из столичного города и привыкший к совсем другим порядкам, вслед ему спросил: "А билет?" Кондуктор остановился, обернулся, смерил нашего зава презрительным взглядом с головы до ног и сказал: "На тебе билет." И не глядя, отмотав от рулона с билетами ленту длиной метра в полтора, вручил ее приезжему. На нашего шефа, конечно, уставился весь вагон, и больше он уже никогда не просил билет в тамошнем транспорте.
А с нами был другой случай. Для нашей работы нам нужно было брать с завода небольшие пробы химических материалов. Мы решили для этого сделать много маленьких бумажных пакетиков. Пакетики решили сделать из многослойных бумажных мешков, использовавшихся на этом производстве. Мы официально оформили заказ на эти мешки, получили их на складе вместе с пропуском для выноса с территории завода, чтобы отнести их в гостиницу, где мы собирались сделать из них маленькие пакетики. На проходной сидел старый азербайджанец с пистолетом на ремне. Увидев нас, приближающихся с большими свертками, издали, он радостно закричал: "О, уже и вы воровить начали! Молодцы!" Он, конечно, не спросил у нас пропуска. И после этого мы перестали беспокоиться насчет заказывания любых видов пропусков.
Проводя долгие месяцы в Кировабаде, мы общались со многими местными людьми: на комбинате, в гостинице, в кафе. И тема повального воровства и взяточничества была всегда предметом разговоров. Сами азербайджанцы спокойно нам рассказывали, что, чтобы стать первым секретарем райкома, нужно заплатить столько-то; чтобы стать первым секретарем обкома, нужно заплатить столько-то. И невольно появлялась крамольная мысль: а чтобы стать первым секретарем ЦК ихней партии, сколько нужно было заплатить? И кому?
Интересно также вспомнить про сферу питания в Азербайджане. Будучи пять дней в неделю на заводе, мы питались в заводской столовой. Этот опыт вполне описывается известным выражением "И гадость, и мало." Поэтому хотя бы в выходные я старался выехать в центр города и нормально покушать в одном из многочисленных кафе или ресторанов. И хотя все они были, конечно, государственные, содержались они, как частные. Там можно было, например, попросить нарезать тебе помидор, которого вообще не было в меню, и т.д. Готовили они очень вкусные блюда национальной кухни, например, пити - мясо с картошкой и всякими специями, запеченные в горшочке. Хотя кировабадское пиво было ужасное - пойло какое-то. Местные жители говорили, что на пивоваренном заводе не дают пиву выстоять положенное время и пускают его в продажу раньше срока, чтобы делать больше денег. Так вот, самое интересное в моем обеде был момент расчета с официантом. Он подходил к столу и начинал загибать пальцы на руке: "Пити кушал - раз, пиво пил - два. Два рубля." Если еще был помидор на столе - это было 3 рубля. Его не интересовали цены в меню, да и калькулятор ему бы не пригодился.
Еще было любопытно, что по всему городу было много чайхан, где местные старики сидели весь день и пили чай. Чай они пили вприкуску с сахаром, которого лежало много на столе в сахарницах. Точно не помню сейчас цифры, но цена стаканчика чая была, положим, 30 коп. Мы у себя в Алма-Ате тоже пили много чая, но всегда сахар ложили в чай и размешивали его. Я хотел делать то же самое и в Кировабаде, но для этого мне нужно было попросить у официанта ложечку, чтобы размешать чай. Цена чая тут же подскакивала вдвое, на 60 коп.
Также помню, что в Кировабаде можно было купить ворованый прямо с завода коньяк, который продавался по смешным ценам.
В одну из моих командировок я летел летом через Ереван и специально делал там пересадку, оставив один день на то, чтобы побродить по городу, побывать в музеях и т.д. Одной из целей, помню, было посещение музея-галереи М.Сарьяна. И вот во время прогулки по этому красивому городу мы с парой моих коллег - тоже молодыми ребятами - каким-то образом разговорились со средних лет армянкой. Она узнала, что мы приезжие, весь день бродим по городу, уже устали к тому времени, и предложила нам зайти к ней домой отдохнуть немного, попив чаю с вареньем. Мы не смогли отказаться от такого гостеприимства и пошли вслед за ней к ее дому. Это было недалеко.
Помню, дома у нее было прохладно, такой оазис после тяжелой летней жары на улице. Она быстро приготовила чай, разлила его по стаканам и поставила на стол банку с клубничным вареньем.
А нужно сказать, что мы сами были из южного города, и у нас варка варенья тоже была нормальной летней процедурой. Тем более клубничного, которое было самым доступным и обычным в обиходе вареньем. Поэтому я ее вареньем не очень впечатлился, но попробовал, нашел его достаточно вкусным и похвалил. Похвалил по нескольким причинам. Во-первых, варенье, действительно, было хорошее, не хуже того, что варили мои родители. Во-вторых, я как бы отношу к себе эту характеристику Ф. Фицджеральда из "Великий Гэтсби": "Каждый человек склонен подозревать за собой хотя бы одну фундаментальную добродетель; я, например, считаю себя одним из немногих честных людей, которые мне известны". Вот и здесь: мне понравилось варенье - и я честно сказал об этом. Почему не сделать человеку приятное?
Хозяйка просияла. "Правда? Щас." Вот почему-то она так странно по-русски произносила слово "сейчас". И исчезла куда-то. И через минуту появилась с другой банкой. Это было абрикосовое варенье с косточками. Это уже было нечто более редкое, хотя я и едал его все-таки до этого. Разложила его по блюдечкам, попробовали. Оно, как и ожидалось, было очень вкусное. И я тут же прямо об этом хозяйке сказал. Ей, видно, похвала понравилась, так как она тут же выдала: "Правда? Щас." И опять исчезла. Но теперь я уже догадался, что она побежала в кладовку. И пришла с другой банкой варенья.
Это было из лепестков роз. Если я его и ел когда-то, то только купленное случайно в магазине, когда оно неведомыми дорогами советского общепита пробилось на скудный прилавок алма-атинского магазина. Но то было магазинное, фабричное (скорее всего, болгарское), а это - домашнее. У него даже запах был другой - натуральный, розовый. И я, конечно, восхитился. Хозяйке это очень понравилось. Она тут же выдала: "Правда? Щас" и умчалась.
По новой банке трудно было даже понять, что это было за варенье. Похоже, что я такого никогда и не ел. Даже вкус его трудно было распознать. Какое-то время у меня заняло понять, что его запах - это запах грецких орехов. Оказалось, что это варенье из молодых грецких орехов, и я действительно никогда его прежде не ел. Выяснилось, что существует довольно сложная процедура варки этого варенья, включающая, например, вымачивание грецких орехов в известковой воде, чтобы размягчить их.
Варенье было изумительное, о чем я и сказал хозяйке. Но нового уже не последовало. Очевидно, это и была вершина ее кулинарного (а точнее вареньеварочного) искусства. Даже и не упомню, ел ли я когда-нибудь после этого такие изысканные варенья.