Живя в Советском Союзе, мы регулярно получали изрядные дозы патриотизма: иногда в виде дубовых назиданий, а иногда и виде талантливых произведений деятелей советского искусства. Песни, например, были хорошие, как:
Я другой такой страны не знаю,
Где так вольно дышит человек.
И это действовало. Хоть и не очень вольно дышалось, но это реальное придушенное дыхание воспринималось как норма. Чего скрывать - я сам был таким патриотом. Воспитание и образование действовали. Вот, например, когда у нас изредка показывали американские фильмы, действие в которых происходило в просторных домах, где жили герои, в голову всегда лезла мысль, что это вряд ли правда. Человек, живущий в "хрущобах", не мог себе представить, что простые люди могут жить в таких домах. "Скорее всего, - думал я тогда, - фильм снимался в декорациях, построенных в Голливуде." Теперь мы сами живем на Западе в таких же домах и знаем, что обманывал нас не Голливуд, а своя же cоветская власть. Смешно вспомнить, но из песни слова не выкинешь. А вот еще один пример.
Я как-то летел самолетом из командировки. Летел из Москвы домой в Алма-Ату. Моими соседками оказались две женщины, позднее выяснилось: мать и дочь. Я сразу понял, что они были иностранки. Я не собирался приставать к ним с разговорами, но перелет был длинный, дамам тоже было скучно, и разговор как-то все же завязался. Оказалось, что они были американки, но польского происхождения. Муж старшей женщины был в свое время из Польши сослан в Сибирь, где и умер. И вот они ехали, чтобы побывать у него на могиле, а заодно по дороге посмотреть какие-то новые и экзотические для них места, как та же Алма-Ата, например. Но не об этом речь.
Этот полет был тяжелым испытанием моего патриотизма. Например, когда нас кормили обедом и в его конце обнесли растворимым кофе, старшая американка попросила стюардессу принести ей молока. А та ответила, что молока у них нет. В ответ американка возмутилась:
- Как можно пить такой кофе без молока? Это же пойло!
Мне тут же стало стыдно за Аэрофлот да и за весь Советский Союз, что не смогли завезти на борт самолета это ерундовое молоко. Но это было только начало моих испытаний.
В разговоре американки спросили меня, чем я занимаюсь, и я ответил им, что я доцент университета. Ближе к посадке, они также спросили меня, как я добираюсь из аэропорта домой.
- Наверное, ваша машина ждет вас в аэропорту? - спросила одна из них. Я оказался в затруднительной ситуации и сначала даже не знал, что ответить. Машины у меня за все время жизни в Союзе не было. Но сказать, что советский профессор (по американским нормам) не имеет машины, было бы ударом по престижу советской страны. Да они бы могли мне и не поверить. Ведь сразу начались бы распросы, почему у меня нет машины. И я должен был бы сказать, что, во-первых, у меня просто нет денег на нее и, во-вторых, нет даже возможности ее купить, потому что наша профсоюзная организация распределяет (!) эти самые машины по одной ей ведомым законам. Представляю, как их глаза вылезли бы на лоб. Я должен был бы начать тогда объяснять слово распределяет, которое было бы абсолютно диким для людей, покупающих автомашины в магазинах, как огурцы или телевизоры. Поэтому мне не хотелось экспериментировать, и я лихорадочно обдумывал, что бы такое сказать в ответ на этот простой вопрос.
Сначала я судорожно размышлял насчет того, чтобы соврать и сказать, что машина ждет меня в аэропорту, но потом отказался от этой идеи. Побоялся, что американки попросят тогда подвезти их до гостиницы.
И тогда я придумал. Я сказал им, что моя машина стоит дома, потому что просто в аэропорт и из аэропорта я люблю ездить на такси. Что было полуправда, потому что из аэропорта я, действительно, ездил обычно на такси, но не потому что любил...
Эта моя выдумка сработала. Это было для американок понятно, и они закивали головами. Таким образом, я спас престиж свой, а также советской страны в глазах представителей загнивающего буржуазного общества, где каждый (и не только профессор) уже в те далекие времена мог иметь собственную машину.
С тех пор утекло много воды. Мы уже не там, а здесь. Нашей бывшей родины даже уже нет на карте мира. И все понятия, в том числе патриотизма, существенно поменялись.
Я, например, прожил большую часть своей жизни в Советском Союзе, а уехал из Казахстана. С СССР, конечно, много чего связано - и хорошего, и плохого. Но Советского Союза уже давно нет, а в независимом Казахстане я почти не жил. Что должно являться родиной для меня теперь? Это могла бы быть страна, где я живу уже второй десяток лет и собираюсь доживать свою жизнь, а именно Канада. И ее временами, действительно, ощущаешь как родину. Например, когда играют канадский гимн при победе наших спортсменов на Олимпиаде. Но - с другой стороны - по многим причинам ее патриотом иногда тоже трудно себя чувствовать. А вообще, прожив столько лет на Западе, начинаешь лучше понимать слова Владимира Набокова из романа "Дар": "Не следует ли раз и навсегда отказаться от всякой тоски по родине, от всякой родины, кроме той, которая всегда со мной, во мне...?"
Но это все, конечно, очень индивидуально.
Живя заграницей (я имею в виду за границей нашего бывшего Советского Союза), видишь много разных людей, прошедших тот же, что и ты, путь из своей бывшей страны на новую родину. И любопытно, что люди совершенно по-разному реагируют на смену своего места жительства. И это относится не только к нашим бывшим соотечественникам.
Познакомился я не так давно с одним бывшим польским гражданином. Симпатичный такой молодой мужчина, который сказал любопытную вещь:
- Я не люблю Польшу. Это страна, вся история которой наполнена сплошными ошибками. Мне надоело иметь к ним отношение. Я больше не считаю себя поляком. Я - канадец.
А вот другой подход. Встречаю я как-то в нашей канадской русскоязычной компании нового для меня человека, который пересыпает свой разговор фразами типа "У нас в России" и тому подобное. Фразы эти он употребляет в настоящем времени, рассказывая о нынешней России. Я этого мужчину не знаю, поэтому первая мысль, приходящая в голову, о том, что он, видимо, в Канаде в гостях, а живет постоянно, похоже, в России. В конце встречи, когда гости расходятся, я спрашиваю хозяев об этом человеке, где он все-таки проживает. И они отвечают мне, что он много лет живет в Канаде, имеет здесь гражданство, работу, дом. Но вот - надо же - Россия для него - "у нас". Этот тип патриотизма всегда удивлял меня. Я никогда не понимал таких людей. Если ты так любишь Россию, почему же ты не живешь там? Если ты такой патриот, почему же ты бросил Родину в трудный для нее момент построения нового общества? Почему ты не внес свой вклад в этот сложный процесс, который, возможно, как раз в связи с твоим отсутствием там и идет не в ту сторону? А если тебе нравится, куда он идет, то тебе тем более надо быть там. Неужели это все из-за заграничного куска хлеба с маслом и икрой сверху, который вкуснее российского?
Есть еще, конечно, криминалы, которые скрываются за границей от россиийского же правосудия. Так, я читал, что, например, в очень заметных количествах они окопались в Испании. Неплохой, кстати, выбор. Испания - замечательная страна, в чем я имел возможность убедиться. Но не о криминалах здесь, думаю, речь, а об обычных людях, меняющих любимую (на словах) родину на благополучное существование вдали от нее. Это к ним в значительной степени относится негативное значение слова "патриотизм", приведенное даже в Большой Советской Энциклопедии: "Восхваление всего своего, даже отсталых форм жизни и быта, и порицание всего чужого. "
Я даже вывел формулу патриотизма для таких людей. Она очень простая. Их патриотизм прямо пропорционален расстоянию от места их проживания до России. Для людей, не очень хорошо подготовленных математически, на всякий случай объясняю, что в этом случае, чем дальше вы живете от России, тем больший вы патриот. Согласно этой формуле самые большие патриоты России проживают в Калифорнии и на канадском западе, например, в теплом Ванкувере, а совсем хилые патриоты окопались где-нибудь в Праге или Варшаве. Пользуясь этой логикой, люди, живущие в Москве, являются никудышними патриотами, а те, кто живут внутри Садового Кольца, вообще не должны считать себя российскими патриотами.
Надеюсь, все понимают, что это шутка.
А если серьезно, то мне просто непонятен такой патриотизм на расстоянии. Он получил довольно большое распространение среди наших бывших соотечественников, живущих вдали от России и других бывших советских союзных республик. Этот мой вывод базируется не только на той встрече, которую я описал выше. В интернете я вижу много материалов, которые подтверждают подобную точку зрения. Есть такие патриоты, которые глотку дерут за Россию, считая ее лучшей страной в мире, но проживают при этом в США. Они поливают, например, те же Штаты грязью, почем зря. Нет для них худшей страны на свете. И, конечно, не сравнить ее с Россией, которую они боготворят. Но при этом почему-то живут в Америке.
Если они такие патриоты, то почему же они идут на такую муку, как жизнь вдали от Родины? Почему они не следуют словам песни, которую они должны были бы знать сердцем? Песня эта знакома всем бывшим советским людям и должна была бы быть гимном всех настоящих российских патриотов. Итак, "Летят перелетные птицы" (слова М.Исаковского, музыка М.Блантера):
А я остаюся с тобою, родная навеки страна. Не нужен мне берег турецкий, И Африка мне не нужна.
Вот слова настоящего патриота. И не только слова, но и дело. Но патриоты калифорнийского разлива не собираются следовать словам этого гимна. Они предпочитают мучиться вдали от любимой Родины, зарабатывать эти паршивые доллары, страдать от этого ужасного окружения. И ради чего все эти муки? Я не знаю. Надеюсь, кто-нибудь когда-нибудь объяснит мне это.
Впервые напечатано в газете Наша Канада, Торонто, Канада