Аннотация: В чужих городах, почему-то, привлекает только то, чего нет в твоем собственном. Или мало...
Так, двух футболок наверняка хватит, и вот эту замечательную, гипюровую - не забыть, искала ее целый месяц в магазине, чтобы проймы были одинаковые, и руки в них влезали, и чтобы низ не кривой, - все путем, все - в чемодан, вроде еще не развалился после стольких перемещений по миру с томиком Есенина, полуразбитой деревянной вазочкой - от бабушки наследство, с фарфоровым китайским мудрецом - от дедушки, - все туда, где лежит также всякое западное ширпотребовское барахло, одноразовая дрянь... Где моя тележка, спертая из Пенни-маркта? Она такая надежная, колеса целые, но с ней нельзя в самолет.
Самолет - дом родной. Там кормят, поят, раз уж сел. Еще несколько лет перелетов - и я на паперти, на нижней ее ступеньке! А паперть, как вы понимаете - своего рода клуб. Людей чтоб видеть, при деле быть... Сижу так себе, наслаждаюсь пением птичек, солнышком. Мимо проходит мой бывший начальник. Снял, помнится, офис для редакции в центре города, никого туда не пускал, а коллектив, сокращенный донельзя, корпел за гроши над выпуском государственной важной газеты в здании бывшей больницы - травмопункте скорой помощи на Пионерской, из развалин которой так и не увезли старые матрацы, остатки грязных бинтов... - вы можете себе представить, что это такое? - сам же набивал офис в центре города антиквариатом. На деньги мертвых душ сотрудников. "Подайте, Христа ради.." - канючу я у него. Он поворачивает ко мне знакомый орлиный профиль - "Да денег нет..." А где ж бухгалтер твоя верная, Клавдия ? Ох, и весело же было с ней работать.
Что за гадость... эти ваши АОЗТ, АООТ? Устав принимался якобы коллективом. Главный пункт - доступ к счету. Ген. директор, бухгалтер. Принято - жизнь состоялась, и у того, и у другого, если конечно, в ладу живут. Но на моем веку поцапались чего-то, один другого швейцаром назвал. Прихватив горшочек с розовой фиалкой, бухгалтер отправилась в свободное плавание, обернувшись к моему столу напоследок: Можете искать себе новую работу... Конторе не выкрутиться. Я уж постаралась...
Думаю, что у нее все хорошо, тылы обеспечены, и по утрам имеется собственная форточка, через которую можно слушать пение птичек...
... Дурацкий сонный речитатив привиделся мне зачем-то в первую ночь по приезде в страну Швейцарию, в город, который иногда называют "городом мира" - в Женеву. Здесь с первых шагов начинаешь чувствовать себя даже не туристом, - беспризорником! (В последнем утверждении ничего особенного нет - утеряв окончательно чувство имеющегося хоть где-то на этой планете дома, я теперь везде ощущаю себя бомжом.) Чувство усилилось воскресеньем, солнечным жарким днем, когда казалось, будто вокруг Женевы по периметру расставлены несколько солнц-прожекторов, просвечивающих ее насквозь, и не скрыться от их безжалостных лучей, особенно на светофорах, что долго не меняют цвета. Еще Набоков заметил, что "не дай вам Бог очутиться в незнакомом городе в воскресенье"... И вот сложился поди такой сон-рассказ, и все в нем - паутина из воспоминаний, спрятанных глубоко; им обычно непозволительно вылезать наружу, при людях, которым нужны твои улыбки, а не нытье по поводу утраченного, а тем более ожидаемого.
Неспроста приснилась моя бывшая работа - в Женеву занес конгресс, конечно, не мой, я на нем, как впрочем, и везде вот уже много лет, присутствую в виде тульского самовара, с которым ходят в гости. Зато я на целую неделю вошла в список 157 национальностей, обитающих в этом городе! Треть населения! "Kebab LA BARAKA burek" - заведение прямо напротив окна гостиницы, выглядываешь на улицу и каждый раз читаешь эту вывеску, а потом повторяешь про себя бесконечно. И еще рядом - персидский ковровый магазин, японский ресторан, две итальянские пиццерии, мексиканская текилочная и ливанский "шпециалитэт".
... Все, что связано со словом SWISS, требует приставки "Ах!" Шоколад фирмы Confiland со значечком таким фирменным - белый крестик на красном фоне - Ах! Холененькие мужички в шикарных костюмах, с портфелями в руках, покидающие дружно по вечерам свои уютные офисы двух сотен интернациональных организаций, а также банков - на светлых рубашках расстегнута верхняя пуговка - галстук уже снят - Ах! Садятся поудобнее в свои Майбахи, Роллс-Ройсы, Бентли и Бьюики - отдохнуть от тяжких дум о судьбах мира, которыми они здесь заправляют, о том, как кому и где жить... Продолжатели идей и дел, как их тут называют, Великих Oтцов-Реформаторов: Лютера, Кальвина, Вольтера... И эти антикварные магазинчики в старой части города, в которые месяцами никто не заходит, ни продавцы, ни покупатели - все покрыто пылью, и это тоже - Ах! Не говоря уже о многочисленных центральных фирменных часовых магазинах, где можно посмотреть на часики стоимостью 25-50 тыс франков. Да, еще французские бабульки - зрелище незабываемое: шпильки, мини-юбки, мини-топики над мумифицированным целлюлитом, начесанные локоны, красные ногти... Они любят гулять по набережной Лемана исключительно в утренние часы, когда там почти никого нет, и лишь лебеди вытягивают просяще свои длинные шеи, подплывая по зеленоватой прозрачной воде близко к берегу. Все вместе: безветренное теплое утро, набережная, лебеди, старые француженки олицетворяют незыблемый наследственный достаток, размеренную жизнь и покой.
По вечерам набережную и парк с изящно оформленными клумбами, с экзотическими сказочными деревьями и великолепным видом на узконаправленную безграничность Женевского озера заполняет та самая упомянутая выше треть населения города - 157 национальностей, в основном, вся Северная Африка совершает здесь свой променад. Вечерним озерным воздухом приходят подышать юркие отцы больших семейств, состоящих из нескольких жен и бессчетного числа детей, зловещего вида женщины в черных одеяниях с прорезью для глаз, медитирующие индусы в белом, арабского вида граждане - длинная борода на две стороны растущая, русскоговорящие туристы - само собой, люди с темно-шоколадным цветом кожи разных оттенков... Молодежь... Но ее и днем везде полно в парках, праздной. Много пьяных, еще больше обдолбанных. Попрошайки всех мастей, даже цыгане - самые натуральные! - также дергают за рукав неудачно попавшегося на их пути.
А вот по утрам на близлежащих улочках иная картина - бежит на работу последняя треть этого города, обслуживающая первые две: стройные негритянки, самые приветливые официантки, кстати; толстые усталые мужики неопределенного возраста, молодые парни на мотоциклах - растекаются по гостиницам, кафе, магазинам. Если они в этот день работают, конечно. А если нет - то тихо везде. Можно однако полюбоваться на работу "иранских беженцев" на пятачке у Европейского комитета по делам этих самых беженцев. Внушительных размеров группа хорошо одетых лиц будет неторопливо маршировать по кругу с плакатами, выкрикивая время от времени что-то вроде "Дэнги давай! Давай дэнги!" А когда станет совсем жарко, они спрячутся под сень большого дерева неподалеку - перекусить, дела земные обсудить. Эти люди здесь - хозяева, и те, которые по набережной фланируют по вечерам - тоже. Я почувствовала это в первый же воскресный вечер в Женеве, и с этого момента стала вглядываться в город повнимательнее, затаив дыхание, как смотрят увлекательнейший экшн, который в Германии называют "катастрофенфильм".
Сидящий в пиццерии за соседним столиком со своей закутанной в платок дамой араб курил жутко дымящую едкую сигарету, и каждый раз после нескольких затяжек он клал ее в пепельницу так, чтобы она дымила в нашу сторону. Полметра, отделяющие нас от дыма лежащей сигареты, не спасали. Хотели пересесть, но пришел наконец официант. Наш вопрос, на каком языке с ним лучше говорить, привел и его, и араба в дикий восторг. Он сказал нам: Конечно, на немецком! (Женева, как известно, французскоговорящий город). Оба стали буквально ржать, дама в платке подхихикивала. Мы улыбнулись:они обсмеяли немцев!, так как мы выбрали этот язык для разговора с официантом.
Говорят, в Женеве главенствуют человеколюбивые традиции. Может быть, конечно, в глубине души они все очень любят друг друга - француз немца, и наоборот, и все жители 23 кантонов, три из которых поделены на полукантоны, - тоже очень любят друг друга. И я спросила-таки об этом одного ученого швейцарца. И он ответил: "Да, мы говорим на четырех языках, живя в одной стране. И мы лишены национального высокомерия немцев, живущих в Германии и французов, живущих во Франции, у нас есть лишь одна гордость - что мы все швейцарцы! Но мы при этом не выпячиваем грудь вперед". Я порадовалась за них, это действительно здорово, только вот жалко - нет швейцарского языка...
Через пару дней путешествий по городу и его окрестностям мне больше не снился сон из моей прошлой рабочей жизни, вынужденность расставания с которой привела меня в результате в это "сердце Европы", равно как приведет вскоре и в жизнь будущую. Каким-то образом я даже почувствовала внутреннее единение с этой толпой разноязыкого народа - хоть в первом, хоть в третьем поколении не имеющего ни малейшего отношения к этой земле, чувствующих однако здесь себя хорошо. Как меня, так и их какая-то маразматическая страшная сила безжалостного Молоха согнала с родины, придала на время уверенности в себе, добавила комфорта в прежнюю убогую жизнь, пригрела под лучами теплого европейского солнышка, впечатав при этом в судьбу вечный статус беспризорника. Пройдет какое-то количество времени, кто-то постареет, станет ненужен, и его, как и меня, отработанный материал, прогонят отсюда, - уже в никуда, на ту самую нижнюю ступеньку паперти, приснившуюся мне в просторном номере гостиницы "Montana". Притом выгонят в первую очередь тех, кто работал на эту страну, а кто десятилетиями получал пособия - оставят! Женева - город будущего. Здесь, сейчас происходит то, что наверное станет со всей Европой лет через пятьдесят.
Выходя из гостиницы, я уже могла безошибочно отправиться в нужном мне направлении - к вокзалу или от него, по лишенным системы улочкам; научилась пользоваться хитрющими автоматами для продажи билетов на транспорт, также стала определять в толпе и в магазинах истинных француженок по их безулыбчивым лицам и обилию шарфиков, развевающихся на всех частях тела. Эти женщины погружены в свой внутренний мир по самые уши. И даже если мадам - продавщица, а до закрытия магазина еще сорок минут, она в ответ на просьбу собравшейся очереди обратить внимание запросто может фыркнуть что-то типа: "Да идите вы все на фИг!" С ударением, естественно, на последний слог и слово, повернется и будет запаковывать свою сумочку, чтобы покончить со всей этой постылой работой поскорей. То же самое, только более гневное, можно услышать от таких дамочек, если ты ненароком оказался у них на пути, когда они куда-то быстро идут, да еще если она толкнет тебя - держись! Как хорошо, что я не понимаю французского!
В Национальном музее истории и художеств на входе стояла явно не француженка - она улыбалась во весь рот, и мы спросили ее, где касса. Она нам радостно ответила на своем родном языке: "Я - итальянка!" И ткнула в буклетик с планом музея на английском. В музее прочитала выражение Жан-Жака Руссо - Женева ведь был его родной город. Так вот, трактат "Рассуждение о науках и искусствах" был написан в 1750 году и говорилось там, в частности, о том, что повсюду цивилизация привела к моральному и физическому вырождению людей, и только народы, сохранившие свою первозданную простоту, остались добродетельными и сильными. Известно, что уже в 16 и 17 веках Женева служила убежищем для протестантов, преследуемых у себя на родине. Может быть, Мыслитель их и имел в виду, первозданно простых? Иногда кажется, что человечество не меняется с ходом веков, просто становится вокруг больше всякого железа и меньше чистой воды...
...На крыльцо жилого дома в центральном районе города вышла дамочка и стала звать: "Jean, ou es tu?" ( "Жан, ты где?") Рядом стоял совсем новенький "Бентли", сверкающий черным лаком. Из-за "Бентли" высунулся мальчик лет десяти и хитро улыбнулся матери загадочной улыбкой своего далекого знаменитого одноименного предка. Она кивнула в ответ. А мальчик стал гладить толстомордый капот машины, целовать ее в фирменный знак и говорить: "Mon bonhomme, mon beau, que je t'aime, tu es ma plus aime!" ("Какой ты красивый! Ты мне так нравишься! Я так тебя люблю! Я люблю тебя больше всего на свете!")
* * *
В справочниках указано, что еще в двенадцатом тысячелетии до нашей эры на том месте, где сейчас находится Женева, жили люди. Свое название страна получила от Швица - одного из трех небольших кантонов, которые в 1291 году создали Конфедерацию. Латинское название Швейцарии Confederatio Helvetica. Отсюда и аббревиатура СН на швейцарских автомобилях и сайтах в интернете. Насколько удачно было выбрано древними место для поселения, лучше всего судить, находясь на вершине горы Салев - меньше часа езды от города, но уже во Франции. Отсюда виден и город, и озеро, и знаменитый фонтан, и пригороды, и взлетающие с аэропорта самолеты, а если повернуться спиной к Женеве - то и снежная вершина Монблана.
На улочках старой части города самым интересным оказалось почувствовать исторический контраст, разнонаправленность культур, посидев сначала на деревянной лавочке в серокаменном Соборе Святого Петра, вобрав в себя его обьем и холод, а потом - сразу же - зайти в Крестовоздвиженский собор - Русскую Православную Церковь Заграницей, поглощающую моментально и согревающую уютом своих деревянных стен, роскошью икон в серебряных и золотых окладах , начинающих посверкивать всеми своими чеканными тончайшими гранями в отблесках горящих свечей. А в Художественном историческом музее после просмотра полотен старых мастеров живописи почему-то совсем не хотелось останавливаться рядом с посмодернистским креативом - типа свалки металлолома с навешанными на него атрибутами женского белья . Равно как и в самом городе - не произвели впечатления памятники из цикла безжизненного, и лишь один - манил вновь и вновь взглянуть на него - австрийская императрица Элизабет, заколотая напильником здесь, на набережной. Все в этом мире переплетено тесно - меня потряс этот шершавый трехгранник в качестве орудия убийства такой хрупкой женщины еще год назад в Венском музее.
Ботанический сад, где так спокойно гулять в жаркое время дня, лучше всего наверное выглядит весной, когда все зацветает, но - увы... Да он и сейчас прекрасен: вековые неохватные дубы, каменные цветочные горки, прудики, водопадики, лесенки, оранжереи, там можно сидеть на скамеечках и слушать тихое падение капель от накопившейся влаги с листьев саподиллы на цветки голубой африканской лилии.
Во время плавания на теплоходе по Леману наши друзья бросили в озеро монетку и предложили сделать нам то же самое - чтоб вернуться! Зачем? В таком городе достаточно побывать один раз, привезти туда груз всей своей жизни, свои сны и иллюзии, разбив их еще немного погружением в незнакомый ритм чужой жизни. И чтобы круговерть этого странноватого города осталась бы в памяти всплеском зеленоватой, шуршащей за бортом волны жизни уже твоей собственной.
На теплоходе "Simplon" по Леману(В. Соколов)
Гора Салев (В. Соколов)
Закат над Леманом (В. Соколов)
Первый луч солнца (И. Соколова)
Крестовоздвиженский собор (С. Тягунов)
Женева и озеро с высоты собора Св. Петра (С. Тягунов)
![Гора Салев [В. Соколов]](/img/s/sokolowa_i_a/bently/02_salev.jpg)
![Закат над Леманом [В. Соколов]](/img/s/sokolowa_i_a/bently/03_zakat.jpg)
![Первый луч солнца [И. Соколова]](/img/s/sokolowa_i_a/bently/04_ulitsa.jpg)
![Крестовоздвиженский собор [С. Тягунов]](/img/s/sokolowa_i_a/bently/05_khram.jpg)
![Женева и озеро с высоты собора Св. Петра [С. Тягунов]](/img/s/sokolowa_i_a/bently/06_gorod.jpg)
![Женева, старый город [С. Тягунов]](/img/s/sokolowa_i_a/bently/07_kryshi.jpg)
![Вид на набережную с мола [И. Соколова]](/img/s/sokolowa_i_a/bently/08_lebedi.jpg)
![Отцы-реформаторы. Давно тут стоят... [С. Тягунов]](/img/s/sokolowa_i_a/bently/09_fathers.jpg)
![Причал [И. Соколова]](/img/s/sokolowa_i_a/bently/10_prichal.jpg)
![Вид на Женеву с горы Салев [В. Соколов]](/img/s/sokolowa_i_a/bently/11_geneva.jpg)
![Монблан [В. Соколов]](/img/s/sokolowa_i_a/bently/12_monblan.jpg)
![Памятник Элизабет Австрийской [И. Соколова]](/img/s/sokolowa_i_a/bently/13_elisabeth.jpg)
![Вечер в городе [С. Тягунов]](/img/s/sokolowa_i_a/bently/14_street.jpg)