Аннотация: Рассказы о комбриге Алексее Лукиче Сологубовском. Великая Отечественная война
Комбриг Лукич. Книга первая .
Вступление
Письмо ветеранам Великой Отечественной
http://www.proza.ru/2014/05/09/553
Уважаемые ветераны!
С каждым годом все больше отдаляются те грозные годы, когда Вы, такие молодые, с оружием в руках защищали Родину. И с каждым годом все сильнее чувство нашей глубокой благодарности к Вам!
В самые трудные минуты боевых сражений и трудовых вахт Вы твердо верили, что Дело Ваше Правое и Победа будет за Вами!
С этой верой Вы выстояли и наголову разгромили фашистов, немецких агрессоров и тех, которых они, поработив Европу, превратили в своих псов войны.
Это была схватка не на жизнь, а насмерть!
Решалась судьба и Советского Союза, и всего мира!
Это была страшная война между Злом, рвавшемся к мировому господству, и Добром, главным носителем которого были Вы, советские солдаты и офицеры, стойкие духом, непоколебимые в своей Вере в свободу и торжество справедливости.
Вы раздавили черную мразь!
Мир рукоплескал Вам, встречая Вас как долгожданных освободителей. Приветствуя Вас, люди во многих странах облегченно вздохнули, думая, что теперь наступил прочный, светлый мир и никогда не повторится страшная трагедия, которая унесла миллионы жизней.
Но мир оказался хрупким, и все эти десятилетия он балансировал на грани "холодной войны", развязанной теми, кто решил добиться того, что не удалось Гитлеру: поставить русских людей на колени.
Борьба со Злом продолжается! Неофашисты и экстремисты всех мастей пытаются сегодня взять реванш на Украине! Враг снова у нашего порога!
И сегодня, как никогда, мы, перед лицом новых опасностей, черпаем силы в Вашей стойкости и мужестве, в Вашей непоколебимой Вере в Отечество, в Вашей Любви к Родине!
Никто из героев Великой Отечественной не забыт!
Их ратные подвиги не забыты и служат примером, как надо защищать свой дом, свою семью, свою жизнь!!
Низкий вам поклон и доброго здоровья!
Николай Сологубовский,
из Поколения Детей Войны
9 мая 2014 года
Украина. Киев. Подол. Боец Сережа.
http://www.proza.ru/2014/05/10/1241
"В Киеве, на Подоле у меня осталась одна мама..."
Рассказ моей мамы, Анны Владимировны Сологубовской, медсестры госпиталя для тяжелораненых, который я прочитал в дневнике моего брата Леши.
" Оренбург. 1941 год. Военно-полевой госпиталь для тяжелораненых.
'Когда мама приходила с дежурства домой в нашу маленькую комнатушку, в которой помещались только стол, четыре стула, кровать и большой сундук, она готовила мне обед в общей кухне и после этого ложилась отдыхать.
Иногда я видел, что она не спит, а тихонько плачет... в подушку...
И на то были грустные причины...
Батя с первых дней ушел на войну...
Враг стремительно двигался к Москве...
Пал Харьков, и в неволю попала мамина мама Ксения Нестеровна...
В госпиталь шел нескончаемый поток тяжелораненых бойцов...
И как-то ночью она мне поведала...
...У меня в палате лежит боец Сережа.
Нет у него ни рук, ни ног.
Я его кормлю, а он мне рассказывает:
"В Киеве, на Подоле у меня осталась одна мама...
Я знаю, что мои боевые друзья выгонят немца из Киева...
И тогда я попрошусь, чтобы меня туда повезли...
домой...
Наш дом стоит на краю днепровской кручи...
Скажу, чтобы носилки поставили возле тына,
чтобы я видел крыльцо...
И оставили меня одного...
Я увижу маму...
Когда она выйдет из хаты...
И скачусь по круче в Днiпро..."
На этих словах мама замолчала и снова уткнулась лицом в подушку. Я сжал кулаки и и поклялся, когда вырасту, стать защитником Родины, каким был боец Сережа...
Братья-киевляне,
Кто помнит советского бойца Сережу, который жил на Подоле, но не смог встретить День Победы?
Кто и что о нем знает?
Наш Лукич. Повесть. Часть первая.
Автор - Борис Ящук
Памяти славного кавалерийского комбрига посвящается
http://www.proza.ru/2012/03/12/1265
ПОСЛЕДНЯЯ ПУЛЯ
Шел сорок второй год...
Где-то грохотала война...
Мы долго-долго ехали в воинском эшелоне. Целый месяц. Очень хотелось есть. Очень, очень.... Это чувство голода никогда не забуду...
Но вот мы приехали в какой-то город, нас поселили в военном городке, прямо в штабе, где наш папа будет служить...
До этого папка воевал на фронте, потом его заставили учить будущих командиров какой-то тактике в кавалерийском училище в Подольске. Но всё время он строчил рапорты : "Отпустите на фронт!"
Таких, как мой папа, в Красной Армии было очень много. И неправда, что Сталин безжалостно истреблял офицерский корпус. Тех, кто выдержал адские муки первых дней войны, командование, сберегая, направляло на академические курсы, на преподавательскую работу. Но истинные патриоты считали, что только в бою их заслуженное место.
С одним из таких офицеров и свела судьба моего отца. Это Алексей Лукич Сологубовский. Он был моложе папы, но уже прошёл через такие схватки, что едва оправился от полученных ран. Выходила его в госпитале его верная подруга по жизни. Он ее ласково называл Нюсей. И очень часто - "моя боевая подруга"!
Судьба так распорядилась, что раненый командир мотострелкового полка, вынесенный подчинёнными на руках из окружения под Брянском, попал в госпиталь в Оренбурге, где сестрой милосердия была... его жена - Нюся, Аннушка, Анна Владимировна...
...
...Была поздняя ночь. Измученные трудовым днем медсестры госпиталя для тяжелораненых заполняли документы на вновь поступившую партию.
Анна устало встала и взяла протянутые Ольгой бумаги, взглянула...
Уже какой месяц от мужа не было никаких вестей.
Она прочитала и... медленно опустилась на пол. Это был он!
Говорят, что не бывает чудес! Нет, судьба часто дарила Алексею Лукичу шанс выжить. Про таких говорили: его и пуля не берет.
Но сам Алексей Лукич говорил, что когда он пришел в себя, а был он без сознания после тяжелого ранения, когда бойцы его полка выходили из окружения, до госпиталя в Оренбурге, то увидел глаза склоненной над ним Нюси и первая его мысль была: "Погиб! И уже в раю!"
Ранение его было настолько серьезным, что врачи думали: не жить полковнику. Фашистский снаряд разорвался рядом, когда он скакал на коне, отвлекая огонь врага на себя. Он упал на землю первым, и на него рухнул подброшенный взрывной волной его верный Орлик. Боевой конь защитил его от других пуль и осколков...
Когда искавшие командира бойцы нашли его, то он был еще в сознании и знал, что в его пистолете осталось ровно пять пуль. Он выпустил четыре пули по приближавшимся к нему "вражеским теням", оставил одну для себя и... потерял сознание...
Анна Владимировна выходила своего любимого. И помогала ей воля к жизни, которая всегда жила в Алексее Лукиче. Воля к жизни и ненависть в врагам Родины!
...
И вот, после госпиталя, полковник Сологубовский вновь начал рваться на фронт. И здесь судьба, в образе командования, опять сыграла свою роль. Из таких настойчивых и безудержных командиров в тыловом городе Алма-Ата начала формироваться кавалерийская бригада. Командиром этой бригады был назначен полковник Сологубовский, начальником штаба - подполковник Клугман. Начальником оперативного отделения штаба бригады назначили моего отца - майора Александра Николаевича Ящука.
Как это всё происходило, захотелось записать уже на склоне лет , извлекая из закоулков памяти детские воспоминания о прекрасных людях нашего Отечества.
О честных и порядочных гражданах той моей Родины, где трудно и счастливо жили люди разных национальностей, где щедро делились последним куском хлеба и верили в будущую счастливую жизнь Советского народа...
ДЯДЬКА В ПОЛУШУБКЕ
...
Одно из самых первых моих воспоминаний...Проснулся я в большой светлой комнате штаба от громкого стука в дверь. Папа, бритый и начищенный, открыл дверь и на пороге появился посыльный с вопросом: "Товарищ майор! Вы обедать будете в столовой или Вам принести в комнату?"
Такого мы никогда не встречали. Тем более нам, детворе, за радость было получить от кавалеристов хоть кусочек макухи... А тут папе принесли еды на одного столько, что хватило всей нашей семье! Какая вкусная была жареная рыба под названием маринка!
После пира все разбежались по своим делам. Мама с сестрой поехали в город , чтобы определить сестру в шестой класс. Папа, звеня шпорами , поспешил по военным делам... А мне разрешили погулять на улице, не отходя от дома. Улица- это территория военного городка, где интересного было дополна...
Ещё не успев повстречать никого из сверстников, я прошмыгнул мимо часового и отправился к небольшим деревянным сарайчикам, где горланили петухи и кудахтали куры. Всё было интересно после долгого сидения в товарном вагоне под надоевший перестук колёс. Через сеточку я рассматривал красно-рыжего петуха, который недовольно заквохтал, а потом оглашено проорал своё кукареку. Увлёкся картиной, привычно рукавом своей матросской куртки утёр свисавшую соплю....
Но был оторван от занятия весёлым восклицанием: "Моряк! Разве можно сопли рукавом вытирать!" Ко мне подходил красивый дяденька в распахнутом полушубке. Он наклонился ко мне и мастерски ухватил меня за нос, сказал "дуй" и смахнул с моего носа всю мокроту.
Не очень испугавшись незнакомца, я успел возразить: "Я не моряк, я - кавалерист!!!"
Незнакомый дядька мне сразу понравился. Я увидел, что на сапогах у него блестят шпоры. Значит, из наших! Позже я узнал, что это наш комбриг, Алексей Лукич Сологубовский. Но запало в памяти, что, по горло занятый делами, этот человек нашёл минутку для ребёнка.
Для детей военного времени такое незначительное событие запоминается на всю жизнь.
ДЕТСТВО
Для меня познание жизни началось с первых бомбёжек в персияновских лагерях кавалерии около Новочеркасска. А когда мы оказались в Алма-Ате, то до победного конца Отечественной войны оставалось более двух лет. Но мы уже побывали на выставке немецкой трофейной техники около парка Горького в Москве. Даже нам- детям уже было понятно, что скоро конец войне...
Наконец наступил момент, когда многие офицеры бригады воссоединились со своими семьями, которые скитались по городам и весям с приклеенной надолго меткой - "ЭВАКУИРОВАННЫЕ" . Теперь мы жили по- другому, у нас был свой военный городок
Здесь в Казахстанской столице шло форсированное формирование кавалерийской бригады. Официально она носило название Четвёртая Запасная Кавалерийская Бригада. Для нас она самая взаправдишная, а никакая не Запасная. Мы, дети, каждый день видели, как бойцы седьмого и восьмого кавполков тренировались на стрельбищах. Стреляли из автоматов, карабинов и пулемётов по мишеням. На манежах, тренажёрах и в поле оттачивали управление конным строем, выездку. Овладевали шашкой и казачьей пикой. Прямо в городке был такой интересный тренажёр, который сразу облепливала детвора, когда там заканчивали тренировки бойцов.
Представьте себе большое бревно. Оно устанавливалось горизонтально в полуторах метрах от земли. Бревно одевали на ось на самой середине. Получалась своеобразная карусель, по концам которой усаживались два бойца с шашками. Их быстро раскручивали, а по окружности была установлена лоза, которую бойцы должны были рубить " на полном скаку". Так кавалеристы осваивали рубку лозы, не мучая животных.
А когда учёба заканчивалась, "карусель" захватывала детвора нашего городка. Но всё это делали с оглядкой, чтобы не попасть на глаза Алексея Лукича. Нам за наши проделки доставалось не зря. Помнится, мальчишки и девчонки, более взрослые, чем мы, устраивали здесь невообразимое. Но однажды они так раскрутили мою старшую сестрицу, что она не удержалась и сильно ушиблась об утоптанную землю, а мальчишки сами её долго отмачивали водой около арыка. ( Наш городок находился около Головного арыка города, мы его звали "головнушкой"). После этого мы научились разгонять старших пацанов только одной фразой: "Лукич идёт!" Сорванцов, как ветром сдувало.
На самом деле Лукич к детям относился по-отечески заботливо. Застав меня, карабкающегося на карусель, он бережно снял меня с бревна и, улыбаясь, внушал: "Ну, моряк-кавалерист, пока ещё надо подрасти! Недолго и разбиться!"
Я уже знал нашего командира и ему доверительно рассказал, что, когда подрасту, буду настоящим кавалеристом и буду ездить на настоящем коне. Правда, кавалеристом я не стал, но всадником был настоящим, но это будет гораздо позже.
Был тогда случай, после которого Алексей Лукич строго приструнил весь женский коллектив и всю детвору. А случилось страшное...
Патриотический настрой всего народа впитывали в себя и дети. Гордясь подвигами Красной Армии, отчаянные мальчишки рвались на фронт. Такое произошло и у нас в городке. Сын одного офицера сбежал из дому на фронт. Поиски результатов не дали. Но спустя пару месяцев беглеца сняли с товарного поезда вблизи Уфы. Возвращённого "героя", наконец, доставили в Алма-Ату. К КПП городка устремились родители и восторженные "подвигом" его товарищи. Но парень-беглец упросил сопровождающего пройти через заднее КПП. На КПП пацана, без досмотра, отпустили домой. Родителей не было, дома находился младший брат. Играясь с ним, парень начал хвастаться наганом, который он привез с собой, и неосторожно нажал спусковой крючок....
Младший брат умер от ранения мгновенно.
После этого случая приказом по гарнизону все перемещения детей строго контролировались силами комендатского взвода.
Кончилась детская вольница ради безопасности самих детей. Как рассказывала мама, комбриг "сильно накрутил хвосты" офицерским жёнам.
Единственным доступным для всех местом оставался кинотеатр под открытым небом, сооружённый на ровной площадке под сенью громадных и стройных елей, рядом с журчащим арыком. Но не только этим жил наш городок. Приезжали новые офицеры с семьями, доукомплектовывались пополнением личного состава оба кавалерийских полка. Из музыкальных взводов седьмого и восьмого полков получился отличный сводный оркестр. Бригада жила строго по уставу. Все обитатели военного городка досконально выучили строевые сигналы и знали , когда в гарнизоне происходил сбор, обед, тревога, отбой. Стоило трубачу-горнисту дать сигнал, то даже малец знал, что делают кавалеристы...
Самым интересным сигналом горниста был зовущий на ужин, а это означало, что после этого бойцы отправляются смотреть кинофильмы. Мы вместе с кавалеристами много хороших фильмов просмотрели за лето ...
ОФИЦЕРСКАЯ ДРУЖБА
Во внеслужебной обстановке комбриг с отдельными офицерами мог позволить себе общаться как друг, а не старший по званию. Мы, дети, это видели. И понимали, что это высшая степень уважения и доверия. За простоту и доброжелательность его любили все: бойцы и командиры, семьи подчиненных и вольнонаёмные. Но в служебной обстановке железной воле командира беспрекословно подчинялись все. Кстати, начальник штаба подполковник Клугман такими качествами не обладал, был заносчив и нетерпим по отношению к людям. За глаза даже дети называли его Геббельсом за внешнее сходство. Однажды, его собственные дети за незаслуженное наказание не сдержались и сказали ему: "Не зря тебя люди Геббельсом зовут...."
С моим батей Алексей Лукич подружился после нескольких эпизодов. Однажды Лукич увидел папину мастерскую стрельбу из нескольких видов стрелкового оружия. Папка никогда особо не распространялся, что снайпером он стал, еще служа на забайкальской границе. Потом Лукич увидал его при джигитовке. Комбриг заметил твёрдую руку настоящего кавалериста и в знак уважения подарил ему личного жеребца - белоснежного красавца по кличке Родник. Он сразу угадал, что под таким наездником Родник будет точно послушен. Честно признаться, Роднику больше подошла бы кличка Перец с Крапивой. Такой вздорный, горячий и непокорный жеребец. До конца войны он ещё не раз выкидывал такие фортели, что закачаешься. Хотя он и считался хорошо выезженным конём. На практике это означает, что строевой конь пригоден к езде под седлом, а равно и в упряжи.
И последней чёрточкой доброй дружбы двух офицеров стала великая любовь к задушевным украинским песням. Оба обладали хорошим сильным голосом, отменным слухом. Нам - детям не раз приходилось слышать, как они негромко, но так проникновенно, распевали в два голоса в свободную минутку. Мы заметили, что, оставаясь наедине с папой, Алексей Лукич обращался к нему как к родному брату, ласково называя папу Саней. Ну, а при людях, в приватной обстановке Сашей.
ЧЕРКАСОВ НА РОДНИКЕ
В этой истинно мирной жизни в тылу страны, в солнечном краю продолжали свою творческую деятельность киностудии, театры и консерватории. Когда мы там жили, кинорежиссёр Сергей Эйзенштейн начал снимать кинофильм "Иван Грозный". С фронтовых концертов на Балтийском флоте был отозван на киносъёмки народный артист РСФСР Николай Черкасов. По замыслу режиссёра царя Ивана Грозного предстояло снять в конных баталиях. Вот и обратился Эйзенштейн к комбригу за помощью в конных статистах из личного состава бригады. На время съёмок несколько эскадронов восьмого полка превратились в царскую конницу. Для царя потребовался горячий и красивый жеребец, желательно белой масти.
Однажды Алексей Лукич пришёл к нам в квартиру, поздоровался, угостил меня громадным яблоко сорта Апорт и, улыбаясь, сказал папе: " Саша, слезай с коня!" Так на время киносъёмок папа пересаживался на подменного коня. Им оказался гнедой жеребец с седой звёздочкой во лбу по кличке Салют. Но вздорный характер Родника мешал полноценным съёмкам, и комбриг попросил папу на время натурных сцен находиться поблизости от Николая Черкасова. Упрямство строптивого жеребца столкнулось с непобедимой волей артиста. Папа рассказывал, что много раз Родник сбрасывал с себя царя и он, грохоча доспехами, катился по земле. Но, кряхтя и потирая ушибленные места, царь вновь и вновь взбирался в седло.
После съемок Черкасов восхищённо говорил моему отцу: " Как Вы так легко управляетесь с этим чёртом?" Папа на это только улыбался: зачем всем знать, что он в седле уже четверть века...
Незаметно приближалась пора, когда кавалерийской бригаде предстояло выдвигаться на новые рубежи. Ведь ещё шла война, фашистов уже выперли с Советской земли и добивали, приближаясь к Берлину, освобождая Польшу, Румынию, Чехословакию, Болгарию, Австрию и Югославию. А личный состав готовился к переезду в Западную Украину. И хотя точное место дислокации командование не сообщало, кругом развернулась кипучая деятельность. Недаром в народе есть поговорка: "Лучше два раза погореть, чем раз переехать!"
Но вот настал час икс и последовала команда....
"ПО ВАГОНАМ!"
На станции Алма- Ата- Первая уже стояли первые два эшелона из длинных пульмановских вагонов, перемежающихся с платформами и теплушками, а в середине каждого эшелона находился штабной пассажирский вагон и санитарный с красным крестом на борту. Грузились долго и обстоятельно. Заводили по помостам конский состав, на платформу грузилась техника, вооружение, фураж, тыловые службы, походные кухни, полковые хлебопекарни и многое -многое другое, чтобы перекинуть на другой конец страны около пяти тысяч людей и почти четырёхтысячный табун строевых коней.
Строго по графику занимали подразделения вагоны и платформы, осваивали теплушки и семьи военных. Старались в одном вагоне разместиться в компании знакомых людей. В нашей теплушке ехали семьи Горошкиных, Дедовых, Багрянцевых, Ризаевых. Мне повезло, что рядом со мною были мои друзья Радик и Эльдар Ризаевы. А с моей сестрой ехали её одноклассницы и подружки Лёля Багрянцева и Нина Дедова. Мы, как жили в городке рядом, так и ехали в одном вагоне.
Когда покинули солнечный Казахстан, то уже знали, что наши эшелоны отправляются в город Изяслав, Каменец-Подольской области( по старому административному делению). Теперь Изяслав причислен к Хмельницкой области. Итак, конечный путь следования обозначен, но всем неведомо, когда мы туда приедем. Как показала практика, на всё- про -всё ушло более двух месяцев. Учитывая военную обстановку, наша бригада не следовала литером и уступала дорогу другим воинским эшелонам, следующим прямо на фронты. По эшелонной сарафанной почте уже носилась секретная новость: мы едем воевать с бандеровцами. Детвора, да и наши матери толком ещё не знали, кто такие бандеровцы. Узнали позже, когда приехали...
МЕЛЬКАЛИ ПОЛУСТАНКИ И РАЗЪЕЗДЫ...
В раннем своём военном детстве моему поколению, как никому другому, пришлось скитаться по белу свету. Только вдумайтесь: нашей семье, пока отец воевал, пришлось от Новочеркасска спасаться от фрицев до самой Грузии, потом через Баку через Каспий в Красноводск. Ну,а потом в подмосковный Подольск, а из Подольска в Алма-Ату. После небольшой паузы опять предстоял путь через казахские степи, через Волгу на Украину. Природная цепкая память сохранила даже названия мелькающих станций по пути следования. Видимо, места стоянок тоже были предусмотрены командованием. И теперь вспоминаю станции Арысь, Казалинск, Эмба, Уфа... Это были остановки нашей бригады на отрезке до Волги.
Традиционно на этих пунктах были построения офицерского состава, происходил "разбор полётов" с непременным разносом от начальника штаба Клугмана. Так получилось, что под раздачу несправедливо попал и наш папаня. А вагон, в котором мы ехали, стоял как раз в месте, где Клугман ругал папу. Мы это слышали. Но услышали и то, что ответил ему папа: " Дурак ты, Клугман!"
Так из-за своей прямоты и самостоятельности папа надолго впал в немилость начштаба. Когда строй офицеров был распущен, к нашему вагону подошёл комбриг и долго беседовал с папой. До нас долетел отрывок фразы, произнесённой Алексеем Лукичом: "Саша, не связывайся с дерьмом!"
Как был прав комбриг! Мстительная и неправедная вражда руководила начальником штаба. Было много таких эпизодов, но к счастью настал день, когда начштаба дождался очередного воинского звания. Клугман убыл с повышением в другую часть, а его место занял деловой и обстоятельный военный человек - подполковник Ульянов. С ним прекратились всякие склоки и неприятности в среде комсостава кавбригады.
На остановках эшелонов происходило много событий. Мы это знали потому, что комбриг приказом назначил нашего отца начальником эшелона седьмого кавполка. Вот мы и знали, что на этой стоянке, допустим, кроме погрузки фуража, запасов питьевой воды, выгуливания застоявшихся коней, будет репетиция сводного оркестра бригады, или концерта самодеятельности из рядового и младшего комсостава бригады.
Никогда не забудутся эти концерты в голом поле, на уже тёплом и порывистом ветру. Бывало, порывы ветра уносили целые куплеты хороших песен в песчаную даль Казахстана. Тогда мне пришлось впервые услышать трогательную песню "Играй, играй тальяночка!" или " Смуглянку", которые прекрасный тенор седьмого полка с сержантскими погонами мастерски исполнял, пожиная восторженные аплодисменты всех присутствующих.
А один из бойцов обладал искуством гипноза и демонстрировал свои чудеса перед глазами зрителей. На сеанс вызвалась старшая сестра Лёли Багрянцевой. Девущка, самостоятельная и независимая, согласилась принять участие в номере, твёрдо уверенная, что она гипнозу не поддастся. Мы увидели, как под пассами гипнотизёра девушка "отключилась", как он уложил её на спинки стульев, а сам попрыгал на одеревеневшем теле девушки. Потом он её " вывел" из гипноза, проводил девушку в "зрительный зал", где она с недоверием слушала о том, что с нею делали...
Был среди кавалеристов ещё один уникум, который представлял номер "Живой факел". Боец выпивал несколько стаканов компоту, потом пару-тройку стаканов керосина, зажигал факел и, подставляя его под извергающуюся изо рта струю керосина, выдувал целый фонтан огня. А когда вокруг него всё полыхало, он компотом изо рта заливал огонь.
На все проделки самодеятельных артистов Алексей Лукич только головой крутил: "Ну и цирк мне достался!"
В какой-то мере он оказался прав: кончилась война, и в Москве, в цирке на Цветном бульваре работали... бывшие кавалеристы нашей бригады. Один гипнотизёром, а другой - "повелителем огненного фонтана".
А музыкант из музвзвода седьмого полка после войны долгие годы работал аккомпаниатором у народной артистки СССР Куляш Байсеитовой...
...
На станции Казалинская, на берегу ещё полноводного Арала - купание людей и конского состава. Здесь же многие запаслись отменной копчёной рыбой. Мастера казахских рыбартелей великолепно коптили здоровенных лещей и сазанов. Служба тыла на этой станции хорошо запаслась рыбой: кавалеристов баловали лещами и после того, как эшелоны переправились на правый берег Волги.
Как заворожённые, все смотрели на великанские сосны правобережья. В проёмы вагонов врывался духовитый запах разогретой смолы. Сквозь фермы моста открывалось величие и ширь матушки Волги.
Очередная остановка состава была около небольшого озера. С благословения Лукича отрядили "команду" из "отьявленных рыбаков". Был среди них и сам комбриг. Что-то наловили, потому что и семьям досталось ушицы и отварных раков
ПО СОЖЖЁННОЙ МНОГОСТРАДАЛЬНОЙ СТРАНЕ...
После Сызрани понемногу улетучивалась эйфория от просыпавшейся от зимы земли, с зелёными травами и зелёными борами Приволжья. Теперь мы пересекали места, где ещё недавно шли смертельные бои с фашистами...
С болью в сердце на всё взирали взрослые. Оставила эта картина след и в наших детских душах. Ужасные шрамы войны встречались повсюду: разрушенные и обгорелые руины станционных вокзалов, разрушенные кварталы городов, искорёженное железо металлических ферм, остовы обгорелых вагонов и как немой укор - обгорелые и уцелевшие трубы сгоревших дотла сёл и деревень.
Не буду ничего придумывать! На стоянках наших эшелонов именно Алексей Лукич нам, детям, не уставал говорить: " Смотрите и запоминайте! И берегите Родину! И не давайте пощады врагам!"
...
Теперь мы благодарим Вас, Алексей Лукич! Мы помним и передаём ваши слова как завет внукам и правнукам! Более наглядного урока любви к Отчизне у нас не было. Именно наше поколение выросло ответственным благодаря таким урокам патриотизма.
...
Дорога от Волги пролегала и через возрождающиеся из руин города. Строились новые дома и заводы, разбирались горы кирпичей от исчезнувших кварталов. Страна ещё воевала, но на освобожденных от фашистов территориях советские люди героически поднимали хозяйство, промышленность.
Тогда я посмеивался над моей старшей сестрёнкой, которая в маленькую тетрадочку
старательно вписывала станции, где мы останавливались. Но теперь она нашла эту тетрадочку и прочитала мне все названия по мобильному телефону из Донецка. Не могу не упомянуть эти вехи нашей кавбригады: Ртищево, Москва, Тихонова Пустынь, Сухиничи, Брянск, Льгов, Ворожба, Конотоп, Прилуки, Канев, Белая Церковь, Фастов, Попельня, Казатин, Бердичев, Полонное, Шепетовка и, наконец, - Изяслав. Двухмесячный марш закончился в первые дни июля 1944 года. Закопчённый от пожаров, но уже подремонтированный захолустный вокзалишко и недавно сооружённый неказистый грузовой перрон и стали долгожданной пристанью для наших воинских эшелонов. Место выгрузки немедленно, приказом комбрига, было взято под охрану. Дальнее охранение обеспечивали два эскадрона маневренной группы, которая с поддержкой команды из минно-пулемётного эскадрона седьмого полка патрулировала местность вокруг станции. Меры безопасности были совершенно необходима, потому что очищенные от фашистов западные области Украины изобиловали бандитско-националистическими группировками, известными под названием "бандеровцы".
Приученные к строгой дисциплине военного времени, семьи военнослужащих терпеливо ожидали команды выгрузки. Но ждать пришлось пару дней,- первым делом покидал эшелоны личный состав бригады. Организованно, эскадрон за эскадроном , выгружались люди, кони, имущество, техника и вооружение. С одной стороны станции располагались добротные трёхэтажные казармы дореволюционной постройки. Теперь это будет дом для кавалеристов. А с другой стороны дороги, прямо за насыпью, начинался густой сосновый лес.
Из приоткрытой вагонной двери мы глазели, как с платформ съезжали грузовые машины, маленькие юркие легковушки. Бойцы запрягали коней в телеги, гружённые военным имуществом, и увозили его в казармы. Верховые конники строились в походные колонны. Не сразу покинули вагоны службы вещевой и продуктово-фуражной служб бригады. И так как оттуда не сразу перевезли всё имущество, к тем вагонам на ночь выставлялись часовые. Кроме того, эшелоны постоянно охранялись патрульными автоматчиками из восьмого кавполка.
Наши мальчишки с удивлением рассматривали разгрузку. А знаток Радик Ризаев комментировал: "эта тележка называется двуколка, а это - пароконка. За ней одноколка. А вон две линейки. За ними повозка. А дальше, вон тот блестящий чёрный,- называется фаэтон. А вон сгружают тачанки...".
Двухдневное "сидение "семей военнослужащих в вагонах прервал Алексей Лукич, который проехался вдоль вагонов на красивом вороном коне и разъяснил: "За каждой семьёй закреплена телега или линейка. Ездовые уже знают, кого и куда будут везти. Так что спокойно и без спешки грузите ваши вещички! Жить вы все будете по улице Октябрьской".
Не успели мы расселились по квартирам, как поняли, что война ещё не кончилась. На наш старинный городок ночью налетели два немецких бомбардировщика. Что удивительно: до прибытия в Изяслав нашей бригады никаких бомбардировок не было. Неожиданный налет фашистов на гарнизон унёс жизни двух молодых бойцов. Одна бомба взорвалась между казармами, и осколками убило кавалеристов. После этого трагического случая комбриг приказал усилить воздушное наблюдение и ввел круглосуточное дежурство зенитных орудий и счетверенных турельных пулемётов.
Разведка скоро узнала, что некоторые жители имеют связи с бандеровцами. Поэтому весть о прибытии бригады в Изяслав стала известна фашистам. Случайность бомбежки исключалась....
Впоследствии было установлено, что в налете фашистских самолетов участвовал... сын женщины, у которой на постой поселили нашу семью. Он дослужился до офицерского звания в люфтваффе и прилетал бомбить Изяслав. При втором налёте его сбили. Этим эпизодом вплотную занялась "Смерш", и хозяйку нашей квартиры арестовали. Больше мы её не видели. Вопреки всему, она осталась для меня доброй и тихой бабушкой, которая, ухаживала за мною как за родным. По приезду в ее двор я удосужился свалиться с телеги и распорол нижнюю губу осколком стекла. И эта женщина ухаживала за мной до полного моего выздоровления.
Вот и задумываешься: не все же люди враги.
Люди всегда должны оставаться людьми!
ЕСЛИ ВРАГ НЕ СДАЁТСЯ....
Доселе в Изяславе, освобождённом от фашистов, функционирование советской власти осуществлялось силами местной милиции и небольшим составом транспортно - заградительной комендатуры. Но отныне в городе дислоцировалась наша кавбригада. Начальником гарнизона командование назначило комбрига, полковника Алексея Лукича Сологубовского.
На его плечи свалилось много других обязанностей, не связанных с прямыми, чисто армейскими делами. Приходилось вникать в массу горсоветовских проблем, содействовать быстрому восстановлению предприятий и фабрик. В первую очередь необходимо было запустить хлебо- и маслозаводы, разрушенную колбасную фабрику и близлежащий Климбовский сахарный завод. С помощью славутских сапёров и понтонёров была запущена в работу небольшая Изяславская гидроэлектростанция. По ночам засветились окна в домах горожан.
На этом фоне, казалось, что кавалерия мирно участвует в мирном труде горожан. Со стороны было совсем незаметно, что бригада постоянно участвует в жестоких схватках с бандеровцами на просторах Львовской, Ровенской, Тернопольской и Закарпатской областей. Были не менее жестокие бои и на землях нашей Каменец-Подольской области. Внешне этой напряженной работы не было видно, но наша дотошная пацанва успела заметить в медсанбате раненых бойцов.
Но очень часто в городе можно было увидеть разъезжающих на повозках ездовых (обязательно по двое) или группы бойцов, купающих коней в водах красивой Горыни. Помню, как-то на белоснежном песке барахталась детвора местной округи и мы с ними, дети военных. Но вот неподалёку на берег выехала группа бойцов и принялась купать своих коней. Один конь отличался от других струпьями и плешью на крупе...
В это время по дороге, метрах в ста от берега проезжал "Виллис". Водитель затормозил, и к воде подошел офицер. Это был Алексей Лукич! Комбриг безошибочно опознал бойцов второго сабельного эскадрона восьмого полка. Осмотрев коней и увидев больного коня, комбриг свирепо отчитывал хозяина: " Я тебе яйца поотрываю, боец! Кругом дети купаются, а ты тащишь сюда больного коня! А ну, немедленно к Зобову!" Возмущённый непорядком, комбриг разогнал самовольных купальщиков коней.
А майор Зобов был ветеринарным врачом нашей бригады. Благодаря ему конный состав был абсолютно здоров . Упущения командира взвода и растяпы -кавалериста вскоре были исправлены.
Среди необозримых забот полковник Сологубовский никогда не забывал проконтролировать исполнение его указаний, а нерадивых отчитывал по полной программе, иначе в то время было просто нельзя.
Осень подкралась незаметно, но, не особо рассчитывая на помощь ещё немощных колхозов, которые только поднимались после боев, заработало гарнизонное подсобное хозяйство. Появились свои овощи и на столах солдатских столовых. Мясные блюда готовили из уже выкормленных хрюшек. Служба ПФС заготовила отменного сена с прибрежных лугов. Так что зимовка была хорошо подготовлена!
Новогодняя ночь сорок пятого года ознаменовалась неожиданным фейверком: бандеровцы напали и сожгли местную МТС напротив нашего дома на большом пустыре. Долго пылали трактора и горюче-смазочные материалы, шиферная крыша от жара лопалась как артиллерийские снаряды. К утру на месте МТС остался обгорелый кирпичный остов.
Бандиты всячески мешали мирной жизни города. Они исподтишка мстили всем, кто был истинным патриотом нашей Родины. В одном районе находилось село, где еще не было Советской власти. От этого села страдала вся округа, и простой люд не раз просил о помощи. Всем уже бесконечно надоели убийства, пытки, грабежи, которые чинили обитатели этого бандитского села. Первое посещение этого села оперативной группой закончилось неудачей.
Вторая попытка проникнуть в село превратилась в ожесточенное столкновение. Чтобы прекратить сопротивление бардитов, командир бригады принял единственное верное решение: силами артиллерии бригады, включающих две "Катюши" бандиты были уничтожены огном. Оправданная жестокость получила поддержку местного населения, освобождённого от бандитов. Как написал писатель: "Если враг не сдаётся - его уничтожают!"
С КОНЯ - НА МОТОР!
Осенью 1944 года по приказу Верховного Главнокомандующего была объявлена демобилизация из рядов РККА солдат и офицеров, которым было за 55 лет. Этот приказ касался и рядового, и командного состава. Таких в нашей бригаде насчитывалось более сотни. Командиры подразделений и кадровик бригады готовили людей к отправке на родину. Составлялись документы для проезда по стране, выдавались пайки и людей переодевали в новое обмундирование. Из известных нам рядовых уезжали Сан Саныч из музвзвода, гипнотизёр и факельщик из хозэскадрона и другие бойцы. На их гимнастёрках блестели и позвякивали ордена и медали Родины.
Папин коновод Павел Петрович Кривовязов, которому исполнилось 59 лет, пришёл к нам домой прощаться. Он с первых дней нашего знакомства стал нам родным человеком. Наш папа очень его уважал и трогательно заботился о нём. И хотя папа часто участвовал в боевых операциях, он старался не привлекать к этому старого кавалериста. Бывало целыми днями Павел Петрович занимался нами по дому, помогал маме на маленьком огородике и непременно, по настоянию мамы, участвовал во всех наших домашних трапезах. Так этот человек стал полноправным членом нашей семьи , совсем родным. Однако у него была своя семья в далёком городке Талды-Курган. Мама, со слезами на глазах, готовила, пекла пирожки, чтобы Павел Петрович не голодал в долгой дороге. Наша сердобольная мамуля очень привязалась к этому усталому и доброму человеку.
И вот настал день, когда мы все отправились провожать демобилизованных воинов. Они грузились в товарные вагоны и уезжали буквально заваленными букетами летних цветов, зацелованными провожающими. С добрым словом благодарности за службу Отечеству и напутствием в мирной жизни перед ними выступил Алексей Лукич.
Утром мы увидели, как перед нашим домом остановился виллис комбрига, в нем были Алексей Лукич и боец. Оказалось, это комбриг довез нового коновода до дом, в котором мы жили. Так мы познакомились с Алёшей, редким умницей и мастером на все руки. Мы с ним быстро подружились, и вновь он стал нам родным человеком. Алексей Лукич прозвал его "наш Кулибин". Парень был самородок во всех вопросах техники. И коноводом он был только номинально. Сам комбриг вскоре откомандировал Алёшу на восстановление Климбивского сахарного завода. Там он провёл с полгода, до полного запуска всех заводских агрегатов и механизмов. Но, как на побывку, периодически приезжал не в казарму, а к нам домой. Здесь он успел соорудить сарай, огородить забором прилегающий к дому участочек. А так как была тёплая пора, Алёша в сарае устроил для себя рабочий уголок с тисками и наковальней, а также смастерил деревянный топчан для ночлега. Днями он "колдовал" и что-то мастерил, а мы старались ему не мешать.
А когда наступила зима, Алёша все ещё мастерил что-то в закрытом сарае, куда никого не пускал...
Февраль сорок пятого в бригаде ознаменовался пополнением автомобильно- тракторного парка. Расширялись старые гаражи и достраивались новые боксы, а с грузовых платформ съезжали ленд-лизовские студебеккеры, доджи, форды и виллисы. Наряду с ними поступило несколько отечественных тягачей и газиков. Кроме того, автотракторная служба получила с десяток посыльных мотоциклов харлей-дэвидсон и с десяток трофейных мотоциклов марки цундап и БМВ. Немецкие мотоциклы были с колясками и необычной для нас новинкой: коляски были ведущими, с карданами вместо цепей, и в них был задний ход.
Наступило время, когда кавалеристы Красной Армии постепенно "пересаживались" на автотранспорт. Мы уже заметили, что наш Лукич реже разъезжал верхом, а предпочитал свой юркий виллис. Неоднозначно относились к технике другие офицеры. Например, начальник штаба восьмого полка капитан Мельницкий продолжал разъезжать только на своём чёрном фаэтоне. Начштаба седьмого полка майор Ризаев быстро пересел на виллис. А мой папа редко ездил на виллисе, чаще верхом на Роднике или на Салюте.
Весна сорок пятого наступила ранней и очень тёплой. С теплом раскрылась и тайна папиного коновода Алёши, которую он бережно хранил. Оказывается, парень нашёл в лесу брошенный немцами мотоцикл, тайком привёз его в наш сарайчик и перебрал его по винтику. Как только сошёл снег и подсохла земля, Алёша выкатил на белый свет весь блестящий свежей краской мотоцикл польского производства марки "Сокол". Дёрнул правой ногой кик-стартёр, и машина с первого толчка заработала как часики, ровно, без перебоев и с низким утробным звуком...
Алёшка всю зиму готовил подарок нашему папе. Так нежданно- негаданно кавалеристы оседлали моторы.
БАНДИТСКИЙ СХРОН
Однако ещё не прекращались боевые действия и на освобождённой Советской земле. Сторонников фашистской Германии на Украине было очень много, чего таить правду? Были явные враги, были изменники и предатели, из которых и создавались банды так называемой "Украинской Повстанческой Армии". Они вели непримиримую войну с Советской страной и Красной Армией. Хорошо обеспеченные оружием, техникой, радиостанциями "щирые украиньцы" отчаянно воевали в тылу наших войск, которые в это время в Европе добивали фашистскую гидру. Шакалья суть нападать неожиданно, стрелять в спину - такова сущность украинских националистов.
То, что бандеровцы готовились к долгой войне, мы вскоре убедились воочию. После очередной успешной боевой операции на лёгкой "линейке" в лес, на пикник в узком кругу поехали полковник Сологубовский, подполковник Ульянов и майор Ящук. Папин коновод Алексей запряг в "линейку" красавца Родника, прихватил кое-что из снеди и немного "горячительного". Для отдыха выбрали удобную поляну в окружении громадных сосен. Осваивая территорию, офицеры внимательно обошли поляну: в лесах ещё было немало мин-растяжек , оставленных фашистами. Коварный противопехотный "прыгунчик" для неосторожного воина - если не убьет, то калекой оставит.
Мин на поляне не нашли. Брезент постелили на проклюнувшейся траве. "Накрыли стол", пригубили, закусили, побеседовали.... Готовясь к отъезду, офицеры решили пострелять по мишени, прикреплённой к сухой лесине на другом краю поляны. У Алексея Лукича был его ТТ, у Ульянова - тоже. А папа с собой возил свой табельный Наган и трофейный Парабеллум. Лукич, зная папину меткость, сказал: "Саша, покажи нам стрельбу из трофея!". Отец не стал себя упрашивать и дал пару выстрелов по бумажке на лесине. Звук от стрельбы был внезапным и очень сильным. От этого звука перепуганный Родник так сильно взбрыкнул, что сломал обе оглобли линейки. Алеша едва удержал коня.
Проверка результатов стрельбы обернулась неожиданной находкой. Пули попали в мишень и прострелили ствол дерева. Изучая отверстия, офицеры обнаружили, что это дерево - труба, собранная из двух половинок. Под усилиями троих мужчин ствол посунулся и ушёл более чем наполовину в землю. Так был случайно обнаружен бандитский схрон, где службой тыла бригады было "оприходовано" несколько бочек самогонки и залитой смальцем домашней колбасы. А также несколько комплектов законсервированных радиостанций " Телефункен"...
Судя по сохранившимся у меня, почти выцветшим приказам и донесениям, оперативная группа бригады добивала бандитов весь апрель 1945 года. В этих документах комбриг приказывал всеми силами и средствами ускорить разгром разрозненных бандитских групп. Есть донесения о выполнении заданий с отчётом о пленённых и уничтоженных, о трофеях и о понесённых потерях. Отцу за войну не раз приходилось вести статистику о потерях. А здесь, на самом победном этапе, приходилось прилагать все силы, чтобы избежать людских потерь. Но они были...
ПОБЕДА!
Приближалась дата, о которой уже военные говорили, не скрывая и не таясь: вот -вот Гитлеру каюк! Со дня на день ожидали окончания Великой Отечественной войны. Первомайский праздник в Изяславе сама природа начала с безоблачного неба, ласкового и тёплого солнышка, бриллиантов росы на цветущих травах...
Коновод Алёшка подозвал меня и угостил красным яичком и сказал: "Христос Воскрес!" Оказывается, началась Пасха.
Пятого мая папа отправился на последнее боевое задание, возложенное на четвёртую кавалерийскую бригаду. По её выполнении военная миссия бригады заканчивалась и начиналась мирная жизнь воинов Красной Армии. Когда дома папа сообщал, что едет в "командировку", то мы уже знали, что он едет воевать и очень переживали. На этот раз на сердце было очень тревожно.
Ночью восьмого мая в нашу дверь постучал лейтенант Емельянов. Мама очень испугалась: может, с папой что случилось? Но лейтенант, увидев мамино бледное лицо, обнял ее и прокричал: "ПОБЕДА!"
А ещё сказал, что "товарищ майор домой приедет утром", так как "находится на совещании в штабе".
"Совещание в штабе" на самом деле было банкетом в Доме Красной Армии, устроенным полковником Сологубовским по случаю Победы над фашистской Германией.
А сообщение, что Германия капитулировала, советский офицер узнал, слушая английское радио БИ-БИ-СИ! И радость его была такой великой, что он выскочил на крыльцо штаба, выхватил у часового автомат и выпустил полный диск трассирующих пуль в звездное небо. К штабу бросились другие офицеры и бойцы, подумав, что напали бандеровцы.
Алексей Лукич, ликуя, прокричал подбежавшим:
"ПОБЕДА! МАТЬ ТВОЮ ТАК!"
В ДКА накрыли столы, свезли всю посуду. Алексей Лукич приказал порученцу прихватить и его домашние сервизы. Начался пир с бесконечными здравицами в честь Советского народа и Генералиссимуса Сталина. Все офицеры управления бригады участвовали в этом пиршестве победителей.
К утру 9 мая Алексей Лукич в апофеозе победного пира по-русски стряхнул на пол скатерть и "всякие сервизы" и пустился по всему этому в лихой пляске с возгласом: "ПОБЕДА!"
В ужасе смотрел на битую посуду порученец комбрига: "Что нам скажет супруга Анна Владимировна?" А боевая подруга Лукича ждала ребенка...
После небольшой паузы бойцы навели порядок в зале и начальник тыла привёз пару бочек отменного пива. Но... из чего пить?
Стаканов и бокалов больше не было. Но вы не знаете Лукича! Он обвел взглядом всех собравшихся и громко сказал: "Саша, давай твою кубанку!"
Отец на "пир" прибыл прямо с поля боя, и на голове у него одного была кубанка. Её, наполненную пивом, комбриг отпил и пустил по кругу всем победителям....
Когда солнечным утром девятого мая комбриг лично на своем виллисе, как всегда трезвый как стеклышко, подвёз папку к крылечку нашего дома, то на радостях пьяненький мой папка, восклицая "ПОБЕДА! ПОБЕДА!", нахлобучил мне на голову свою мокрую от пива кубанку. Так я впервые узнал, что пиво пахнет победой!
Вся оставшаяся часть этого года была наполнена счастьем и солнцем.
Лукичу присвоили 11 июля звание генерал -майор.
А 31 августа у комбрига родился сын.
Когда Анна Владимировна могла покинуть роддом, восстановленный кавалеристами, то первым на улице вышел Алексей Лукич.
Был солнечный день, торопившиеся по своим делам горожане с улыбкой смотрели на советского офицера.
Советский генерал шел по улице, бережно держа в руках маленький сверток.
Горожане останавливались и встречали его аплодисментами и радостными приветствиями.
Комбриг шел гордо и торжественно, за ним шли другие офицеры и бойцы, и не было на земле более счастливых людей!
Страшная война позади!
Родина защищена!
Советская Армия победил!
И назвали Анна Владимировна и Алексей Лукич своего сына Николаем Победным!
Борис Ящук
Из полученных мной после публикации повести Бориса Ящука писем:
Валерия Гончарова:
Это ваш отец? Просто замечательно, что вы столько про него знаете и так интересно пишете! Эти рассказы, по-моему, просто драгоценны!
***
Валерия, спасибо вам за добрые слова. Тронут, искренне тронут...
Я сожалею, что так мало записал из рассказов отца, из рассказов мамы...
Ведь каждый человек, который уходит от нас, уносит с собой ненаписанную книгу и неснятый фильм...