Эта была одна из тайных резиденций Фиделя Кастро. В народе говорят, что всего их около пятидесяти и вождь частенько ночует на новом месте.
Но я - то не знал.
Машины с мигалками вынырнули из щели ворот какой-то тенистой виллы на одной из улиц Гаваны, а рука сама выхватила из рюкзака за спиной маленькую видеокамеру. Велосипед, закачавшись, упал навзничь на асфальт, и я вдруг нутром понял, что произошла какая-то неприятность. И потому даже не повернулся вслед промчавшейся кавалькаде. Но было поздно. Какие-то ребята в штатском, бормоча свои мантры, уже брали Рауля под локоток, и одновременно поджимали меня к своей машине.
У Рауля было удостоверение кубинского офицера. Он пять лет пытался демобилизоваться из армии и оборваться в Россию, куда, не выдержав, вернулась его жена. Но его не пускали. Жене удалось, чудом подсобрав денег на валютный билет, уехать. А он остался. И все-таки, у кубинцев, видимо, сравнительно либеральные в чем-то порядки. Рауля не увольняли, но и быть все время в части никто не заставлял.
Он занимался мелкой спекуляцией, почти как все в этой стране. Доставал где-то лезвия для бритв, еще кое-что по мелочам и менял на черном рынке. Точнее - по соседям и знакомым. Магазины были пугающе пусты, даже попить чего-нибудь в жару, если ты не в туристическом центре столицы, было негде или нечего. Скудный ассортимент еды и товаров выдавался по талонам. Бобы, рис, одна дешевая сигара в месяц...
На купленные за сорок долларов двух велосипедах мы крутились по Гаване, навещая то знакомых Рауля, то адвентистов, то синагогу, то " черный рынок", то китайский квартал... Кубинцы доброжелательны и любопытны, но говорить " за жизнь" с иностранцем опасались, разве что наедине.
Велосипеды были спасением в их громадном раскаленном городе. Редкие автобусы, слепленные, как правило, из нескольких венгерских "Икарусов" советских времен, безбожно чадили соляркой и сесть в них было просто невозможно.
Но в остальном посадить могли запросто.
- Ребята, за вами следят, - сказал нам, походя, прохожий, когда я остановился на улочке, чтобы снять написанные черной краской надписи "Вива, Фидель" поверх замазанных - "Долой Фиделя"...
Штатские, между тем, уложили велосипеды в багажник и отвезли нас в какой- то полицейский участок. Света там не было, задержанных тоже.
Пара свободных, как жизнь, камер.
Да и куда бежать? Остров...
Несколько полицейских сели с нами на ступеньках здания, угостили холодной водой, и мы стали ждать, что же будет дальше. Сотрудник, приехавший вскоре, провел допрос, посмотрел пленку и попросил стереть десять секунд кавалькады с мигалками.
- Все - сказал он, закончив - Вы свободны. Можете ехать домой, отдыхайте, а ваш товарищ - офицер останется здесь для дополнительных выяснений.
Наступал конец света и тропические сумерки быстро переползали в густую тягучую ночь. Они что, всерьез решили, что я его, одного, здесь оставлю?
- Я никуда без него не поеду...
Сотрудник поначалу удивился, но через пятнадцать минут беспредметного разговора махнул рукой и умчался.
Время от времени кто- то звонил в участок и я тогда выучил свое первое испанское слово, что-то вроде, " трахерос", на слух, что значит " иностранец".
Полицейский у керосиновой лампы, рядом с которой стоял телефон, вновь и вновь отсылал меня домой.
Рауль переводил, но мы друг друга не понимали.
Было уже почти четыре часа утра, когда, наконец, они сдались. Сопровождающий на велосипеде полицейский с фонариком провел за собой по темным, хотя и безопасным, гаванским улицам до освещенного района - Здесь сами найдете...
И мы надавили на педали.
У Рауля, на рабочей окраине города, я добрался до кровати и, проклиная духоту, заснул, едва положив голову на подушку.
Утро на Кубе, как везде в южных странах - живое и умиротворенное. Но дома почему-то никого не было. Сварив кофе, купленный в валютном магазине для иностранцев, я сел на качалку у дверей, под навесом, самой настоящей, что ни на есть, фазенды.
Рауль появился почти в полдень. В дверях соскочил с велосипеда, бросил его и вдруг, подбежав ко мне, сидящему, встал на колени и обхватил руками.
- Ты даже не представляешь, что для нас сделал...
Я испугался, что он заплачет.
Оказалось, что рано утром, за ним пришли решительные парни из военной полиции и забрали в часть. Ничего хорошего не предвиделось.
- Ну, вот что - сказал без предисловий командир - Ты тут с иностранцем, да еще с журналистом, да еще с израильтянином попал в какую-то темную историю. Короче, чтобы духа твоего больше в армии не было.
И добавил - Поздравляю...
Так я приобрел дом в Гаване. Номенклатурная ползучая революция и черный передел красных баронов там еще впереди. Проходили - знаем.
Но пока на острове Свободы стало одним свободным человеком больше. В конце- концов к русской жене оттуда выпускают.
И все у них должно быть хорошо - век воли не видать..