Она смотрела на меня, не мигая. Томная, но отстраненная - вся в себе. Парень-вьетнамец вытащил ее из тонкого полупрозрачного мешка, валявшегося около лестницы, ведущей на второй этаж после того, как мы сторговались о цене. Начали с сорока, но " закрыли" на шестнадцати долларах.
Мешков было несколько, и они все шевелились. Как гены - во мне. Уползающие куда-то вглубь миллионами лет назад. Я смотрел и на кобр в руках парня, и на живые мешки в углу. Старался не отвлекаться по сторонам, но мельтешил все больше и постыднее. Вправо - влево. Чтоб уследить за всеми. И, по наростающей, чувствовал себя встревоженной обезьяной, затрепетавшей из прошлого где-то во мне. Первобытный страх - это явный признак живого. Но почему тогда так хочется происходить от Бога?
- Выберешь, какая понравится, - скупо показал жестами верящий только в себя вьетнамец и начал смотрины.
Я вытащил видеокамеру. - Змей, - подумал тогда - Можно вставить, при случае, в любой сюжет о политиках или крупных бизнесменах. Особенно? Если они в куче. Горные и просто козлы, а также дерущиеся ишаки ложились под эту тему идеально. Хотелось чего-то новенького и животрепещущего.
Между тем, таких кобр, как та, что пошла ко мне, оказалось несколько. Все похожие внешне, но по характеру разные. Сами черные, в полумраке дома, с блекло-желтым подбрюшьем, они стремились куда подальше, не особо разбираясь в направлениях.
Одна сразу встала в стойку и начала бросаться в стороны, шипя от злости. Наверное, самка. Две другие выворачивались на полу, расходясь в разные стороны. Они были относительно небольшие - метра полтора- два. Упругие и самодостаточные.
Та самая, что смотрела, вдруг поползла прямо на меня. В видоискателе камеры они все сначала казались дальше, чем были на самом деле. В реальности оказались метрах в трех. В долю секунды я взлетел на стул, прикидывая по ходу, что стол - выше.
Вьетнамец меланхолично схватил двух тварей за хвост, а на третью наступил. Кобры пытались уйти, но он балансировал и держал их крепко, переплетая. А затем, вывернувшись, вдруг поднял пару и бросил, держа, на стол - прямо передо мной. Он дал мне поснимать их с разных сторон и вновь спросил - какую выбираешь?
Мне было все равно. Твари, они на одно лицо. Только размеры разные. Парень затолкал двух кобр в мешок, а третью на весу вынес на улицу. Держа ее за глотку с раскрытой пастью, ножом, в живую, вскрыл сверху донизу, как расстегиваемый замок. Я на секунду почувствовал себя защитником животных, но передумал.
В поставленный внизу большой стеклянный бокал шустро потекла кровь. Красная и густая. Затем парень пальцами вырвал ей сердце и бросил в тарелку.
Еще через несколько минут, когда вся кровь стекла, вьетнамец, как чулок, снял кожу, отрубил ножом зубастую оскаленную голову и промыл змею в тазике с водой...
Он жарил ее порубленное мясо на открытом огне, играючи. И вскоре мы вместе сидели за столом и в стакан крови кобры доливали рисовую водку.
Вьетнамец показывал, поднимая большой палец вверх, что такая смесь - натуральная виагра и естественный тонус. Это был аргумент.
Я на секунду замешкался и выпил. Затем, опять же под водку, хлопнул ее сырое сердце и насел на мясо, похожее на рубленую свинину.
Ночью мне снились кобры и женщины, ползущие на меня в едином строю. Упругие и черные. И я, окруженный, не мог нащупать спасительный стул. И кричал им, мол, не верьте в байки о тонусе.
А они ползли, гадины, и не слушали.
Хорошо, когда можно проснуться. В соседнем номере, сдаваемом, судя по всему, на почасовой основе, извивалась и стонала, отрабатывая свое, профессиональная вьетнамка.
- А насчет тонуса он не соврал, - подумал я, ощущая боевую готовность. Беспощадную, но бессмысленную - Жить буду....