Миша уже давно дедушка. Хотя по виду не скажешь. И не подумаешь. Как и то, что в свои когда-то двенадцать лет его осудили по смертельной статье за шпионаж в пользу немецких оккупантов.
Собственно, поэтому я и попал к нему в первый раз.
С тех пор, бывая в пустыне Негев, непременно заскакиваю в хлебосольные гости: и отдышаться, и поесть домашнего, и поговорить.
Миша и сегодня чечетку в свои под семьдесят отбивает легко и жестко. Как стихи, которые он пишет. О России. А кто сегодня о ней не пишет?
С женой они живут в в самом сердце пустыни. Пальмы да жара. В симпатичном таком и уютном городке. Для пенсионеров. Типичном израильском. С красными черепичными крышами и типовыми бетонными пятиэтажками, почти копией советских " хрущевок". Они и обитают в такой, в самом центре тихого города. Благодарные за свою спокойную старость на двоих и обиженные за то, что его предыдущий опыт так и остался совершенно невостребованным.
Миша всю жизнь был известным балетмейстером - постановщиком в красочных танцевально- хоровых коллективах Советского Союза: от Сибири до Кубани. А кто лучше поставит казацкие пляски, как не еврей? Но вся эта его жизнь была уже "после".
Во время той войны, их небольшой украинский городок, при оккупации, " очистили" сразу. Мордатые полицаи с белыми повязками прошли по еврейским домам и выгнали всех на улицу, в одну колонну. Пинками и криками. Люди даже не сообразили, ошарашенные,что происходит.Соседи затаились в своих домах, благодарные, что они молятся иному Богу. Люди всегда благодарны, когда трогают не их, а кто-то другого, рядом. Значит, Бог есть. И Он - с ними.
А "этих" погнали за околицу, подальше от глаз. Немцы там тоже были, но мало - они, скорее, наблюдали за порядком. "Орднунг" - это же сначала контроль. Потом, увидев, как надо делать правильно, люди сами будут его соблюдать. Они быстро учатся. На то и люди.
Миша был в той толпе, которую гнали, как оказалось, в яму, на расстрел. Это и считалось " очищением". Но по дороге, когда изгнанные еще не выстроились, как положено, в нераберихе, мать сказала ему - Беги. И он нырнул в сторону, в придорожные кусты. Так и остался. Один из всех. Ему было тогда десять лет. И еще, он был блондин, с голубыми глазами. Это разрешалось.
Всю оккупацию Миша бродяжничал. От села - к селу. Страшную зиму сорок первого - в стогах. А потом - где придется. В городе выжить было труднее. Жизнь научила его прятаться, красть и обходить опасность. Люди давали поесть, временный кров и даже работу подпаском. В стороне от всех. Но, в основном, он брал сам - и еду, и одежду, и все, что подвернется, по силам. И еще, научился бить чечетку. За это подкармливали охотнее.
Беспризорники, военные сироты, тогда сбивались в группы и выживали вместе. Потом опять расходились. У них, у украинцев, все равно где-то недалеко были родственники или хотя бы бывшие соседи. А у него - никого. Только яма близ городка. Да и то, уже далеко. Так он и шел по Украине.
Когда вернулись советские войска, в районе Чернобыля, Миша прибился к фронтовой кухне. Он был голодный, дистрофичный и выглядел моложе своих немногих лет. Его не гнали, прикормили, давали поесть. У солдат тоже были где-то свои дети. Но это продлилось недолго.
Однажды немецкая артиллерия накрыла смертельным огнем батарею советских " Катюш". Все уничтожили. И стало понятно, что немцев " навели". Кто-то из ближнего тыла. Корректировщика стали искать. В числе вариантов, вспомнили, что при кухне крутится беспризорный пацаненок. Так Мишу и арестовали. " СМЕРШ" - который " смерть шпионам". Но не киношный, а настоящий. От своих он же не прятался, как от немцев.
В тюрьме , на допросах, следователь и словом, и тумаками пытался доказать, что он - засланный диверсант, подготовленный врагом. И ему было особенно трудно, потому что, возвращаясь в камеру, он видел, в основном, старост и полицаев. Из тех самых... И здесь он снова скрывал кто, и откуда.
А следователь хотел отчитаться за успешно раскрытое дело и ничего не слушал. Не помог даже последний аргумент, когда Миша выложил ему на стол свой еще маленький и, к тому же, обрезанный довод.
- Это тебя специально обрезали, перед заданием, - сказал следователь. - Знаем мы на что способны враги. На любую подлость.
Следователь был честен и принципиален.
Мишу судили. Как положено по закону. За шпионаж в военное время. По знаменитой тогда статье "58-а".И приговорили к расстрелу. Но учли, что пацану всего двенадцать и смерть заменили десятью годами каторги. - Ничего, - успокоил следователь - Вернешься, будет всего двадцать три года.Вся жизнь впереди.
До суда он не спал ночами - метался. Пацан - а жить все равно хочется. Полицаи его успокаивали.Им было легче. Их редко приговаривали к смерти.
Однако время шло, а его никуда не вызывали и не отправили. Может, таких и некуда было отправлять в лагеря - он не знает. А, может, кто-то выше по должности засомневался. Но Миша "сидел" в той же самой Черниговской тюрьме, в общей сложности, полтора года. Как враг и шпион. Потом дело его как-то попало другому следователю, поумнее. Но он уже освоился и в тюрьме. Там тоже люди. И тоже - разные. Как везде.
Новый следователь оказался въедливым и настоящим. Он собрал все данные о мальчишке и лично поехал проверять. Наконец его вызвали "с вещами на выход", и, улыбаясь, сказали, не лукавя - Во- первых, ты не шпион, извини, что так вышло. И во- вторых, что ты скажешь, если тебя спросят, где ты был эти полтора года?
- Как что? - удивился Миша - Скажу, что в тюрьме было очень хорошо, прилично кормили и жить очень даже можно.
- Нет, - поправил его следователь - Ты ничего не скажешь. Ты в тюрьме вообще не был, понял? Не было этого.
Не было - так не было. И его отправили в специальный детский дом, похожий на тюрьму для малолеток. Но, только до окончания средней школы. И он пошел строить свою жизнь.И на шахте, и на заводе, а потом, выучившись, в профессиональном танцевальном коллективе. Балетмейстером- постановщиком. Народных танцев. Знаменитых в стране хоров. Это было ему ближе, чем балет. У него же была другая школа.
А когда СССР распался, Миша вспомнил, что он все-таки еврей и они с женой, русской, решили уехать в Израиль. Тогда еще не старый, он думал, что его многолетний и успешный опыт пригодится. Но мало ли что человек думает о том, чего не знает.
Знаменитые коллективы в СССР - что они для Израиля? Не из Америки же. За деньги его постановщиком не брали, а бесплатно - не хотели.
Мне это было понятно. Однажды я попал в командировку от Би-Би-Си в Донецк, на Украине. И там, по ходу, какие-то люди обратились за помощью. Я пошел выяснять.
- Вы откуда? - для начала спросил начальник, который мордовал кого хотел и, услышав, объяснил - Что нам Би-Би-Си? Это другая планета. Нереальная для нас. Как кино или вранье. Где-то там. Вот, если бы вы работали в местной районной газете, тогда другое дело...
Иногда Миша перебирает привезенные афиши из прошлой жизни и накатывает домашней наливки. Понемногу. А жена, освоившаяся на новом месте, окропляет комнатные цветы и высшую власть, которая миндальничает с палестинцами. - Они же нормального языка не понимают. Очистить надо территории до Иордана, выслать всех - пусть живут у своих братьев- арабов и не мешают нам.
Мы с ним понимающе переглядываемся и наливаем по новой рюмке. За окном звенит пустыня. И глушь, приправленная жарой, прячется от кондиционера. Далеко- далеко. Словно ее и не было, и нет.