Сан-Франциско. Сырой вечер. Ветер нерезок. Не холодно. Улица, причудливый свет фонарей, витрин, рекламных вывесок. Людей мало. Можно без всякой спешки идти вдоль небольших магазинов, кафе, баров. Мимо жилых домов.
Я вышел к кварталам знакомым,
туда, где вдоль улиц в ряд
около каждого дома
автомобили спят,
и где у дома любого,
как всплеск садовых искусств,
ухоженные любовно
цветы ли, деревце, куст...
Не слишком шумно, не людно.
Покоя чувствуя власть,
печали забыть нетрудно,
легко в созерцанье впасть,
и, не довольствуясь малым,
как на таинственный зов,
идти квартал за кварталом
вдоль деревянных домов...
В этих строениях есть что-то игрушечное. Как и в растениях возле них. Наверное, великан, оказавшийся в этих краях, так бы и воспринял эти улицы и зданья: как игрушечные. Накрытые вечерней тьмой и подсвечиваемые фарами, фонарями, витринами, они воспримутся великаном как подобие волшебной шкатулки, где что-то движется, что-то происходит. Впрочем, для того, чтобы почувствовать сказочную необычность этих улиц, вовсе не обязательно быть великаном.
Шагом иду нескорым.
Я с головы до пят
в зыбком плаще, которым
город ночной объят.
В мягком тумане весь я.
Рядом ли, далеки,
в этой волшебной взвеси
движутся огоньки.
Кто-то, идущий рядом,
так же в безмолвье врос,
тем же пропитан ядом
полуразмытых грез.
Да и деревья, зданья,
смутные, словно сны,
влажной и нежной тканью
этой опьянены.
Жаль будет с ней расстаться...
Утром, утратив миф,
им предстоит врастать в свой
резкий и трезвый мир.
И ожидать, как манны,
часа больших щедрот:
с берега океана
снова туман придет...
Есть дома, похожие на замки, на терема, есть дома, прихотливое изящество которых вызывает вздох восторга. Раздолье для сказочника: при виде этих строений он легко и просто сочинял бы сюжеты своих волшебных небылиц. (А может, лучше сказать - былей?). Да не сочинял бы: эти сюжеты сами приходили бы к нему. Всего-то и надо - пройтись вечером по улице Лэйк или по Сиклифу. Или - по полюбившейся мне улице Клемент. Здесь насчет дворцов и теремов - похуже, но многое мог бы почерпнуть сказочник хотя бы даже из оформления витрин, в которое вложено столько выдумки, что диву даешься. А разве прошел бы он мимо магазина игрушек? Время позднее, магазин закрыт, но в нем горит яркий свет, игрушки - как на ладони. И крохотная комната, где семья смотрит совсем уж малюсенький телевизор, и животные, и растения, и невесты в свадебных нарядах, и индейцы, и Бог весть кто еще -застыли в этом освещенном пространстве. Но это мы так думаем, что они застыли. Сказочник же знает: замирают они в тот момент, когда кто-то на них смотрит, а вообще - разговаривают меж собой, передвигаются, веселятся и грустят, могут, стыдно сказать, и подраться... словом, чувствуют себя вполне непринужденно. При сказочнике они бы не стали прятаться - свой ведь человек, понимающий - и он бы вдосталь насладился зрелищем этой необычной жизни.
Сказочник знает: не только игрушки, но и вообще все предметы, все вещи -живые. А потому он бы буквально прилип и к витрине антикварного магазина. Сфинксы, старинные часы, ковры, которым лет эдак за сто... разве не интересно послушать о чем они говорят, о чем вспоминают? Да еще и порасспросить их, окунуться, как в волны, в давно прошедшие времена, перенестись в иные страны...
А вот другой магазинчик, тоже ярко освещенный изнутри. Мебель. Простая, некрашеная, но зато, что нравится американцам, сразу видно: сделана из дерева. И здесь бы надолго застрял сказочник, внимая бесхитростным речам шкафов, стульев, столов. А когда утомился бы от их воспоминаний о родных лесах и рощах, подошел бы к книжному магазину. Беседы книг меж собой намного затейливее, мудренее...
Книги наверняка сообщили бы сказочнику, что в этом городе уже бывали его собратья. Здесь какое-то время жил прославленный автор "Острова сокровищ" (а уж это ли не одна из самых чудесных сказок на свете!) Роберт Льюис Стивенсон. Но это - в прошлом. А сказка творится сейчас, этим вечером, на этих улицах, и нужен кто-то, кто сумел бы сказку запечатлеть и поведать миру. Кто сумел бы почувствовать, как и ночью, и днем живет здесь Красота по своим непреложным законам.
Сырой вечер. Ветер несет свежесть океана. Легкий туман просачивается на улицы. Как таинственны освещенные окна домов; что за ними? Неужели обычное - ужин, семейные сцены, глаза, упершиеся в телеэкран? Или же -пиршества красоты, и мудрости, и тайны, пламя высоких чувств?..