У меня появилось прибежище. То есть - место, где я чувствую себя полностью защищенным ото всего и вся. Где мне хорошо. Спокойно. Не раз бывал я в этом месте, но не подозревал, что это - мое прибежище. Мне там нравилось. Огромные ели широко расставили свои ветви, оттого сверху почти не пробивается свет. Кажется, ты в вековом лесу. И это - в Сан-Франциско... Под ногами - шишки, пружинящий слой хвои. Зелени мало - какая же зелень вырастет в такой тени?
В этом месте вспоминается выражение из русских сказок: дремучий лес. Ну да, это как раз об этой низине, как раз об этих елях. И о поваленных бурей стволах, и о гигантских пнях, и о сплетениях корней... Но, как оно и водится в американских парках, дремучесть и запущенность этого уголка - иллюзия. Совсем рядом, чуть подняться, движутся по шоссе автомобили. И бегут по тротуару неутомимые борцы за свое здоровье - полные и худые, молодые и старые; майка, шорты, плейер на шее, наушники, как и следует из названия, на ушах - типичная экипировка таких бегунов. А я стою в "дремучем" лесу. Среди елей. Птиц слушаю. Мне хорошо. Но время короткой вылазки на природу подходит к концу, и я возвращаюсь домой. И дома вспоминается мне не один лишь этот ельник; нет, с какой бы стати? Я ведь и по зеленым полянкам походил, и на цветы налюбовался, и на искусственный водопад, и на уток, плавающих в озере... Много чего повидал. Но вот пришло время, когда я довольно долго не был в парке. Стало меня тянуть туда, да только несколько странным образом. Подумаю о парке - встают перед взором высокие ели, и как бы окунаюсь в тот полусумрак... Словно весь парк сошелся для меня в одной точке. Пытаюсь представить другие его уголки, но перед глазами - все те же ели... И как будто настойчивое повеление ощущаю - пойти туда.
Наконец, вырвался я в парк. Чуть не весь его обошел (благо, время у меня было). Порадовался обилию причудливых растений, игре светотени, сплетениям красок и оттенков. На душе - легко, даже стал негромко напевать. И все же чего-то словно бы не хватает...
И как-то само собой получилось - вышел я к тому ельнику. Спустился под сень разлапых ветвей, к стволам в два-три обхвата. И тут последняя тень тревоги отлетела от души моей, и последняя капелька печали растворилась, растаяла в волне накатившей радости. Сознание, недремлющий цензор наших чувств, пыталось сопротивляться: да что же это такое? Место ведь - ничего особенного, по сути! Чем оно лучше других?.. Но спустя мгновения канули, позабылись эти мысли. И я почувствовал, что здесь - мое прибежище. И для тела, и для души. И это ощущение было очень отчетливым, прочным. Научного объяснения этому факту дать не могу. Но было именно так. И стало открываться мне - и вверху, и рядом, и под ногами - множество занятных мелочей. И сами собой стали приходить какие-то строчки. И сюжет сказки вдруг явился, нежданно-негаданно. Господи, как хорошо! - думал я. - Благодарю Тебя за то, что Ты даровал мне это прибежище. Так я на него в первый раз наткнулся, на это слово - прибежище - и понял, что лучшего слова для моего места не найду.
Но, может, я занимаюсь самовнушением? Неужели только тут мне так замечательно?..
Ради эксперимента я отошел немного, туда, где ельник стал редеть, где посветлее. И почувствовал как бы легкую горечь утраты. А ведь, казалось бы, та же хвоя под ногами, те же шишки, и палки, только чуть посветлее... Нет, потянуло назад. И я вернулся.
Я нашел шишку, некоторое время пролежавшую на сырой после дождей земле - и увидел, что сквозь нее, изнутри, пробиваются два тонких острых ростка травы. И подумал, что, наверное, именно из-за того, что шишка может стать удобным "домиком" для прорастающих семян других растений, испытал я однажды странное ощущение. Из парка на улице Лэйк принес я домой штук пять шишек. И начало одолевать меня беспокойство. Через несколько дней вылилось оно в стойкое чувство: шишки нужно положить на землю. И я отнес их обратно в парк. И сразу почувствовал облегчение...
Перегородивший тропинку спиленный ствол дерева я откатил, поочередно толкая его ногами, в сторону. И пожалел, что не могу не то что откатить, а даже с места сдвинуть другой, гораздо более мощный ствол, упавший на красивые, высокие цветы...
Но то, что я делал, - не главное. Главное - я чувствовал себя счастливым. И переполненным благодарностью: к природе, и к человеку, шотландскому садоводу, благодаря которому сто слишним лет назад возник этот парк. И к Тому, кто сотворил и природу, и человека, и объемлет собою все мироздание. В том числе и мою душу. К Тому, кто даровал мне это прибежище.