У тебя и меня
будет три замечательных дня
на зеленых
полянах и склонах;
в лодке, неторопливо плывущей
по тихой воде
мимо берега, где
ввысь вздымаются,
силой земною налиты,
сосны и эвкалипты;
а колибри, совсем ненамного
крупней стрекозы,
над цветком неожиданным
в каплях росы
по-стрекозьи сквозными,
прозрачными плещет крылами;
а над нами
с поразительной скоростью
мчат облака с океана,
и нисколько не странно,
что совсем недалек океан,
бьющий в берег с налету,
и не странно совсем,
что его бесконечные воды
завораживают, - и к нему мы придем,
только позже, потом,
ну, а в эти три дня
без того будет много чудес
для тебя и меня...
Эти дни, эти славные три
будут длиться и длиться,
высветляя нам души и лица,
заставляя забыть,
что живем мы с тобою внутри
сумасшедшего вихря,
что мы белки с тобой в колесе...
И предстанут пред нами
во всей их красе,
в утешенье, в награду,
два искусственных водопада,
а в японском саду -
философски-ленивые рыбы в пруду;
и увидим мы кактусы и незабудки.
много роз
и иных - не назвать их - цветов,
и придут к нам на зов
и без зова - и чайки, и утки,
белки - не в колесе,
воплощенье азартной свободы...
Вот уж годы,
как простились мы с прежней страной;
в жизни все изменилось,
кроме власти твоей надо мной,
мы с тобой в чем-то главном
так прочно совпали,
остальное - детали;
нет, и даже в деталях, пускай не во всех,
совпадаем мы тоже:
на пиру и на ложе,
в сокровенных порывах души,
в отрицании лжи,
и в любви к нашим детям...
Здесь останемся
или же снова куда-то уедем
(ничего мы, по сути, пока что
не видели в мире) -
я пребуду с тобою,
как все эти двадцать четыре
года; впрочем, не будем считать,
а давай лучше будем считать,
что мы встретились только вчера;
жизнь - пустая химера,
если вдруг из нее исчезает игра
и веселая вера,
что из вихря, что вдаль увлекает
тебя и меня,
сможем выпасть хотя бы на три
замечательных дня...