В 7-ом классе мне подарили фотоаппарат. Я с энтузиазмом записался в фотостудию. Выпросил 12р. на фотоувеличитель. И месяца 4 фотографировал, фотографировал...
Пришел с аппаратом за сестрой в детский сад. Всю группу попереснимал. Они обступили меня: а как это?
- Хотите, что внутри покажу?
Хотят, конечно. Снимаю крышку, ай, все засветил. И пошел грустный.
Карточки не получались. И нерезкие, и размытые. И просто неинтересные. Таланта не было.
Забросил.
Раз нашу группу пригласили к соседям в театральную на премьеру. Давали "Мальчиша - Кибальчиша". И так мне захотелось буржуина сыграть. Но куда ж переписываться-то...
На следующий год пошел на бокс и на шахматы. Бокс мне не понравился. Там по морде били. Ушел. Тут друг, Саша Шпунт, говорит: а я к ТАКОМУ тренеру записался! Пошел к ТАКОМУ тренеру. Он меня сразу оценил, внимания не обращал. Раз пришел его любимчик после месяца болезни. Разрядник. Поставили нас в пару тренировочную. Чтоб ему размяться. Я сантиметров на 10 выше. Три раунда друг против друга кружили: он атаковал, я на дистанции держал. За весь бой только по разу друг друга и достали.
Потом пришел новичок. Весом так килограмм на 15 больше остальных. На тренировке я с ним в пару попал. Уходы отрабатывать. Раз ушел, два ушел. Потом узнал что такое нокдаун. Встал, головой покрутил.
- Можешь продолжать? - спрашивают.
- Вроде могу.
- А ты полегче там – это партнеру моему.
- Да я и так слегка.
Тут же я узнал что такое нокаут.
Больше в бокс не ходил.
В шахматах тоже не пошло. Не мог я к ним серьезно относиться. А если еще партию записывать, совсем скучно. Тут я книжку нашел: "Ловушки в шахматных партиях". Изучил. Приходит к нам второразрядник. И сразу лезет в ловушку.
- Ага, - думаю, - попался.
- Ого! - это он. Посерьезнел. Разделал меня под орех. Надоело мне. Ушел.
С нами занимался Леня Винокур. Года на два меня моложе. Шли мы с ним домой по железнодорожным путям к Северному вокзалу.
- Давай, - говорит, - на рельсы камней наложим.
- Зачем? - спрашиваю.
- Как хочешь, а я наложу.
Наложил. Идем дальше. Вдруг останавливается электричка, выскакивает машинист, хвать Леньку и в кабину.
- Это не я! – кричит Ленька. - Это все он.
- Я все видел - машинист. - Щас уши надеру.
А чем кончилось, не знаю.
Да, еще был на боксе такой случай. Кончилась тренировка, пошли помыться к умывальнику, подходят волейболистки. Одна, красивая, со мной заговаривает на предмет: что после тренировки делаешь? Я смутился, каких-то грубостей наговорил. Она удивилась: Ты меня не узнаешь? А я не узнаю. Я вообще лица не запоминаю. Разошлись.
Потом вычислил. Была у нас в 6-ом классе осетинка(?) Люда Алборова. Я был новичок. Она тоже. В классе было правило: на перемене девочки должны уйти из класса. Она не знала, сидит. Парни злиться начали. Объяснили ей: класс для мужиков, вали.
Она удивляется: Почему?
Мотай и все, так принято.
Тут я влез. Я любил всем наперекор идти. Хлебом не корми. Говорю: Что за глупость? Пусть сидит.
Вся злость на меня перекинулась. Кулаки посжимались. Тут она встала и вышла. Все стихло. Потом меня поддержали. Традиция пала.
Я вообще-то спокойный был. На переменках устные учил, не бегал. Ко мне стал Витька Лебедев приставать – вытаскивает и давай бороться. Раз поборолся, два - надоело.
- Отстань, - говорю, - не хочу.
А он хочет. Лезет.
Тут сосед его прижал в угол: оставь, - говорит, - человека в покое. Со мной борись. С ним Лебедев не справлялся. Отстал. Звали соседа Валера Кошелев. На следующий год он в другую школу ушел. А я подружился с Лебедевым.
Так вот, та волейболистка, наверное, была Алборовой. Вроде больше некому. Попозже бы с ней встретиться, когда поумнел. Таких красивых почти и не встречал больше.