С Олегом К. мы учились вместе, и даже были в одном стройотрядском лагере, но друг с другом не познакомились. Он был юрист, с юристами мы не знались. К. от нас отличался резко. Он знал законы. И требовал их выполнения. И знал, где можно права качать, где нельзя. В методах не стеснялся.
Раз отправили нас по столовой дежурить. Работа тяжелая. Кто-то накрывает, потом залы убирает, это полегче, обычно я в зал попадал, старшим по залу. Кто-то посуду моет (за тремя полками, тысяча двести человек). Кто-то у поваров, котлы драит. Ну, а в ночь, в свое удовольствие, ванну картошки чистим. В общем, устали мы к вечеру, на сон осталось часа четыре, решили лучше картошки себе пожарить. Трое нас было. Вдруг появляется сержантская морда с соседнего отделения и давай права качать:
Что? Приборзели? Положить картошку. Всем по наряду вне очереди! Доложить командиру!!!
Сержанту пообещали по морде и он ушел недовольный. Обещал с нами разобраться.
Утром Олег пошел к командиру и доложил: Сержант был пьяный, выражался нецензурно (кто в армии сказал хоть слово цензурно?), совершал попытки рукоприкладства. Досталось сержанту по первое число. Больше он к нам не лез, подходить боялся.
Олег был первым человеком в моей жизни, высказавшим нетрадиционную оценку Ленина. Правда, не слишком отрицательную. Может быть, к слишком отрицательной я готов не был.
В конце учебки он пристроился писарем. Потом забрали его в военную прокуратуру. Встретились в конце службы. Порассказал много. Дела о гомосексуализме и прочей гадости.
Потом заезжал еще. Стал прокурором. Уехал в район. Сказал, лучше быть первым на деревне, чем десятым в городе. Завел жену и любовницу. Все как у людей. Ходил на лося. Попытался посадить директора рыбсовхоза. И было за что. Скандал был на уровне прокурора области. Но, так как службу он начал с того, что собрал досье на районное руководство, его не тронули. Договорились. Больше о нем ничего не слышал.