Потихоньку отшумела и моя свадьба. На свадьбу Брежнев сделал мне подарок: умер в день подачи заявления. Подача отложилась, но воспринято было, как улыбка фортуны. Свадьбу сыграли в январе, в Калининграде, а куда ехать в Медовый месяц? На Таити еще не пускали, в Сочи холодно. Махнули в Москву - окультуриваться. Харьковский друг наших родителей Револьд Банчуков дал письмо к своему другу, Григорию Лямпе, актеру Театра им. Моссовета, чтоб куда попали. У него (Револьда) было много друзей - он издавал книги и учебники, на его стихи пела Пьеха, дома перебывали разные знаменитости. Он и в Германии печатался по всяким русскоязычным журналам до самой смерти.
С Лямпе он дружил с детства. Лямпе начинал в Еврейском Театре и очень хорошо - заменял самого Михоэлса в ролях, которые тот должен был оставить по возрасту. Потом Театр разогнали, Михоэлса расстреляли, а у Лямпе не сложилась карьера. Хотя он очень много мелькал в кино в бесчисленных эпизодах и играл в хорошем театре.
В Москве мы поселились в гостинице Спорт. Сначала я все живот втягивал — а ну как тут одни спортсмены? Потом в лифте столкнулся с одним "спортсменом" кавказской национальности и перестал.
Позвонил я Лямпе.
- Зайдите в театр, - говорит.
Заходим. Спускается с лестницы, шляпа английского лорда, в зубах трубка, в руке трость - лондонский аристократ. Мельком заметил нас - плохо одетых, зажатых провинциалов. За два шага шляпа улетела на затылок, трубка превратилась в сигарету, трость - в зонтик. Спустился к нам деловой человек, нет времени, что там у вас? Подаю записку. Там Револьд написал: Это дети моих друзей и мои друзья, сделай милость, одолжи им миллион или, хотя бы, пару контрамарок. Миллиона мы не получили, премьеры посмотрели.
Мед медом, но где то ж и жить надо. В Калининграде перспективы у меня на квартиру: ноль целых хрен десятых. У нее в Брянске столько же. Тут меня послали. На курсы повышения квалификации. В Вильнюс новый компьютер учить. В Вильнюсе было много интересного. Особенно литовцы. Что называется - прибалтийский шарм: просто люди к друг другу вежливо и с участием относятся - очень непривычно. Как будто все институт культуры пооканчивали.
Тут же интересное различие между каунасскими и вильнюсскими литовцами - первые ярые националисты. Одна с возмущением рассказывала: захожу в магазин, спрашиваю продавщицу по-литовски, а она мне, гадина, по-русски отвечает. Дальше от возмущения не могла слова вымолвить.
Еще еда - где б у нас в задрипанной столовке к холодному свекольнику отдельно тарелку горячей картошки подали. Не говорю уже о замечательных национальных блюдах.
Компания у нас была разношерстной: масса ищущих дев (я, как молодожен, не котировался), много всяких экзотических личностей, особенно один узбек, которому папа сказал: возьми в шкафу вот столько денег (пальцами показывается пачка рублей так тысячи на две). Денег ему хватило на месяц - не выходил из ресторанов, искал большой любви. Из-за слабого знания русского им и литовскими профессионалками возникали проблемы: они понимали большую любовь как несколько с ним одним (или наоборот), он сердился, кричал - это швейцарский секс, не люблю, уходи. Так и не нашел своего счастья.
Пока учил, жена к родителям рожать уехала. Родила дочку. Родители ее не выдержали и свою квартиру разменяли. Надо было переезжать в Брянск.