Тещу жалко. Не так просто остаться вдруг одной. В ее ситуации особенно. Дома она была королевой. Все - на тесте. Он готовил, он закупал продукты, он же делал домашнюю работу. Оставшись одна, обнаружила вдруг, что не умеет пользоваться ни пылесосом, ни стиральной машиной, ни будильником. Кроме утюга - ничем.
При этом ее слово в доме было законом. Сказано - после завтрака гулять, потом сразу обедать - тесть не спорит, готовит ночью. Спит днем, когда у нее сериалы.
К тому же, за счет его болезней, денег больше стандартных социальных норм. Практически - вволю.
И вдруг - раз - и такая жизнь кончилась.
- Найдите мне любую квартиру - просила она. - Хоть 30 метров, лишь бы рядом.
На самом деле никакой квартиры она не хотела. Она хотела у нас жить. Чтоб жена готовила и все было как бы по-старому.
Нас тоже жалко. Ну куда еще третьего ребенка в трехкомнатную квартиру. Да если б ребенка. Она ведь учительница со стажем, мысль о том, что кроме ее мнения может быть какое-то другое, в ее голову попросту не вмещается. Издержки профессии. Да и не старая еще - 70 всего.
И вот - переезд. Договорился с хозяином дома. Что ему? Увеличит дополнительные расходы, которые на число жильцов раскидываются - и все. Забил подвал ее мебелью. Социал затребовал мой заработок. Возражать не стал - с моей зарплатой ничего не отнимут, разве что доплатят. Так и вышло - стали мне оплачивать пятую часть квартплаты.
А вот дома - сплошные конфликты. Теща хочет каждый день утром гулять. И не одна, с дочерью. Кому она еще свои бесконечные мемуары рассказывать будет? А жена не хочет ночью готовить. У нее свой график. Конфликты, обиды, слезы. С утра скрываюсь на работу, вечером на меня все вываливается.
Мешаться в конфликт матери с дочерью не хотелось. Хотя пришлось. Стал врагом народа.
Было б у нас еще русское телевидение... Но, себе мы его не ставили, зачем, настолько хуже немецкого, что даже в редкие заезды в Лейпциг за день досмерти надоедало. Спросил для нее - в кабеле сигнала нет, тарелку ставить - нет балкона, на стену дома - хозяин не согласен.
И вдруг - через месяц - приходит предложение на квартиру. Мечта половины социальщиков - дом для пожилых (но не дом престарелых), до 60 лет не селят, лифт на любой этаж, столовая, тихое место, транспорт невдалеке, воздух потрясающий. Желающим - садовый участок. Лучшей квартиры для социальщика в городе и не найти. И полная площадь - 45 квадратов. С балконом.
Теща в трансе. Она вообще жить одна не хочет. Посмотрели - ей сразу все не понравилось. Рядом железная дорога - будет шуметь. Сторона южная - будет давление прыгать. Вокруг одни старики, буду себя чувствовать, как перед кладбищем.
Мы тихо давим. А семнадцатый этаж в доме с турками и албанцами и вечно сломанным лифтом лучше? Под предлогом - а, все равно не дадут, вон сколько претендентов, согласилась.
Могли и не дать. Люди в общаге по четыре года живут, за это время по два-три предложения имели. Но - почему-то дали.
На подписание договора у нее такой вид был, что служащий не выдержал, спросил: Вы чем-то недовольны? Она - про последнюю остановку перед кладбищем. Он как заржет: Ну, жизнь вообще вся - последняя остановка перед кладбищем.
- А русское телевидение?
- Будет. Тарелку нельзя, а по кабелю будет. У нас там из России много.
Почему так быстро дали - ясно стало через неделю. Всего-навсего сумасшедшая соседка. Как что не по ней, погода не та, или еще что, берет кастюлю или таз и в стенки колотит. Достала весь дом.
Вызывали полицию. Есть там и служба помощи. Ее тоже вызывали. Соседка никому дверь не открывает, затаится и - не дышит. Как уедут - хватает кастрюлю и тра-та-та.
Теща организовала соседок. Написали коллективную жалобу, получили подтверждение, что, да, соседка, ненормальная. Пока все это без эффекта.
Зато перезнакомилась с кучей русскоговорящих.
Тут ее сын прибыл, новый эмигрант. Принял часть на себя. Теперь ему на нас жалуются, а нам на него. Все легче.
А русское телевидение (НТВ) как раз и закрыли. Народ подпольно тарелки понаставил - у тещи - на тебе - балкон прямо на центральный дом выходит, кто не пройдет - его первым видно. Не повезло.
Теще без телевизора стало совсем плохо. Заняться-то нечем. Можно, конечно, общаться, русскоговорящих старичков и старушек полон дом. Но не привыкла. Привыкла вещать и командовать. И чтоб только ее слушали. Да еще и учительским сверхгромким голосом. А люди, они ж так устроены, что сами говорить хотят, а слушать - это редко. Вот и сидела одна.
Нашла развлечение. Развлечение называлось - аппарат для измерения давления. Посидит, посидит, ой - что-то я давно давление не мерила. Померяет - ой, что-то высоковато. Начинает волноваться. Поволнуется, давление поднимет. Опять померяет - еще больше разволнуется. И так - пока действительно не загонит. Пришлось с ней и в ночную больницу ездить, и ночами дежурить, и к нервопатологу возить. Та ее так таблетками напичкала, что заглушила все. И что можно, и что нельзя.
Тут мы, наконец-то, не выдержали. Поставили ей тарелку с русскими каналами, прямо на фронтон здания. А хозяевам дома письмо написали. Об ущемлении основных прав человека на информацию. Гневное. Те промолчали.
Болезни снялись, как рукой. Ни таблетки стали не нужны, ни аппарат для измерения давления. И всем стало хорошо.