Небольшой городок, рукой подать от столицы, а водоснабжения нет шесть лет. Разбираться редактор послал меня. Я собирался больше недели: поздняя теплая осень, каждый день моросили дожди. Наконец, получилось выехать.
Действительно, правда - в городе нет воды
Поздним утром, когда день уже устоялся, я сошел с маршрутки на автовокзале Страшен. Я приехал бы и раньше, но смущало низкое серое небо. Дождь, однако, не пошел. Ну и хорошо, по крайней мере, дождя нет и я приехал. В городе несколько лет нет воды. Мне бы найти местный водоканал и узнать почему. Вроде несложно, только вот никто не знает, где он находится.
В городе обычная будничная жизнь. Работают бары, правда, их не много, но они есть и ожидают посетителей. Мне интересно, как и чем в там моют посуду. Вопрос провокационный, а решимости почему-то маловато и захожу в бар немного погодя, набравшись смелости.
Внутри даже не полумрак, а мрак, день пасмурный, окна в наклейках "Bar", "Bere" ('Пиво') и других плохо пропускают серый дневной свет. За первым же столиком поблескивают глаза и стекло пивной бутылки единственного посетителя.
Мой вопрос: "Чем вы моете посуду?" - пугает буфетчицу. "Вам какое дело!?" - говорит она почти с вызовом: "Вы, что из санитарного контроля?"
Удостоверение газетного корреспондента ее немного успокаивает. "Какая там посуда, - говорит она, пряча кисти рук под широкие лямки передника, - Все, что пьется, продаем в бутылках. Мыть за каждым стаканы - замучаешься носить воду из колодца".
Мужчина между тем докончил свое пиво и принес бутылку буфетчице. "Какая там вода, - начал он, - Из крана если и течет - то вонючая, сероводородная и ту дают когда хотят. Мы не видели нормальной воды много лет. Мой младший и не представляет, что из крана может течь чистая вода. Живем как в каменном веке, - в его голосе послышался металл ярости и злости. - А ведь у нас была очень хорошая вода, теперь ее разливают по пластиковым банкам и бутылкам, чтобы продавать в магазинах. Источник - 20 километров отсюда. Может быть слышали?"
Но город, не смотря на безводье, не выглядит грязным или обреченным. Идут молодые родители с детьми на руках, подростки с портфелями и рюкзаками из школы, молодые девушки рассматривают глянцевые журналы в витрине киоска, дорожные рабочие в красных комбинезонах отпускают шутки полицейским, перекрывшим центральную улицу Страшен. В тот день, 30 ноября, на центральной магистрали городка наносили дорожную разметку. Да, город не производит впечатление неухоженности и неумытости - на балконах девятиэтажек даже сушится выстиранное белье, но ценой каких усилий жителям приходится мыться, готовить пищу и прибираться в доме - знают только они.
Ни тепла, ни воды
Две статные представительные пенсионерки, болтавшие посреди улицы, взялись объяснить, как найти местный "Водоканал": "Пройдете по мосту через железную дорогу, мимо базара и направо. "А что у вас действительно нет в городе воды?" - завязываю с ними разговор. Пенсионерки для журналистов - находка, они всегда готовы поговорить и рассказать даже то, о чем, направляясь в командировку, даже не думал. Так и оказалось, только позже.
- Почти нет, - сказал женщина, та, что потемнее и в очках. - Дают два раза в неделю: по вторникам и по пятницам, с восьми до десяти вечера. Вода буркутная, с запахом сероводорода и течет тоненькой струйкой. Я живу вон в той девятиэтажке. Когда в 1990 году получали квартиру, вода была круглосуточно - и холодная и горячая, мойся, стирайся - не хочу! А сейчас рады любой воде. Даже буркутной. На прошлой неделе воду дали один раз. Говорят, потому, что большие долги за свет.
- Да нет, - сказала светловолосая собеседница, - Я работала заведующей детским садиком, вот там, на горе, проблемы с водой были и тогда. Это тут, в низине, всегда давали воду.
- Ну, не знаю, может быть, - не стала возражать подруга. - Но такого безобразия не было, поверьте. Тут в позапрошлом году 230 детей получили пищевое отравление - плохая вода. Сколько нам обещают построить водопровод и все без толку - одни разговоры, даже сроки называют, а воды как не было, так и нет. Последним обещал премьер, специально к нам приезжал, клялся к марту этого года дать воду, уже ноябрь кончается. И где эта вода?
Я блокнотом в одной руке, ручка в другой: - А как у вас с водой, чтобы пить, готовить?
- А так, колодцы во дворах вырыли. Собирается 3 - 5 мужчин, кто умеет, и копают. Только нам тяжело - попробуйте пожилому человеку поднять воду хотя бы на третий этаж. Вы бы все-таки сходили в водоканал, может чем-нибудь обнадёжат.
Дорога в "Водоканал" частью известна: через гулкий железный мост над железнодорожными путями, мимо пустого в будний день, продуваемого ветром, базара и как объяснили женщины - направо. Улица между серых заборов таких же серых частных домов, ощущается скука и пустота окраины, даже дворняги понурые и какие-то отрешенные. Единственный пешеход объяснил куда идти: "Там за забором проход - в него и потом налево".
Проход - дыра в бетонном заборе, выводит в пустырь, весь в жесткой сухой траве, высотой почти в человеческий рост. Она трещит под ветром. Тропа есть, но, похоже, по ней давно не ходили. А налево сам "Водоканал" - бесхозное двухэтажное здание, и ни одной живой души: нет сторожа, нет даже собак - ничего нет, только два брошенных грузовика и объявление на дверях: "Apa-canal" ("Водоканал") переехал туда-то и начнет работу тогда-то. Пока возвращался, подсчитал: получалось дней через десять. Похоже, не дождется редактор статьи о водоснабжении. Что бы такого придумать? Может написать о колодцах в многоэтажных дворах? Но меня спасли те самые представительные пенсионерки.
Я потратил на поиски "Водоканала" больше часа, а женщины все еще сплктничали, ругая правительство и перемывая косточки общим знакомым.
- Мы так и догадывались, - успокоили они меня, когда я рассказал о бесплодном путешествии в "Водоканал" и спросил (сам не знаю, почему): - Так, у вас вообще негде нормально помыться?
- Почему негде!? - собеседницы отвечают почти хором. - Есть - голландцы построили для пенсионеров дом, такой, длинный, одноэтажный. Там и баня и, вообще, хорошо. - Мой дед, - говорит светловолосая собеседница, - туда каждый день бегает, в шахматы играет, тапочки прихватил - и весь вечер в Интернете.
- Как, в Интернете?
- Ну, так, он по Интернету с голландскими пенсионерами в шахматы играет. Очень гордится, когда выигрывает. Сходите туда, вам будет интересно.
Ещё бы не интересно! Это замечательная тема, я уже представлял восторг редактора.
Там где тепло, приятно и много воды
Женщины показали в сторону разлапистых елей: пройдете по проспекту, там и дом для пенсионеров недалеко. "Проспектом" оказалась обычная немощёная деревенская улица - с гусями, индюками и внимательно поглядывающими на меня собаками. Женщина в спортивном костюме и с узелком в руках закрывала калитку. Кроме как у нее спрашивать где "Дневной центр для пенсионеров" было не у кого, а направление все же смущало - слишком не похожа широкая извилистая тропа на "проспект".
- Да я сама туда иду - приветливо отозвалась женщина. - Тут не далеко, идемте вместе. Она сильно прихрамывала. - Я хожу туда каждую неделю, принять баню, и вот - она приподняла узелок - постираться. Я раньше ходила раз в две недели. А потом каждую неделю. Смотрю - не выгоняют. Вот и хожу. Правда давно не была - сломала ногу. Сейчас иду первый раз после перерыва. Видите, еще прихрамываю.
- И много там пенсионеров?
- Человек двести. Для нас этот центр как праздник. Воды в городе нет, вы, наверное, уже знаете. Выручает колодец. Но с тазика, знаете, не сильно помоешься. Баня - другое дело. Ходим как на праздник. Там еще есть и приют для престарелых, сразу у входа.
Справа по пути, возвышаясь над шиферными крышами сельских домов, открылось мрачное здание из сырого красного кирпича. "Баня, - объяснила моя попутчица. - Построили 20 лет назад. Уже забыли, когда она работала".
"Дневной центр для пенсионеров" действительно оказался недалеко. Слева от тропы, или "проспекта", за аккуратным забором, показался такой же аккуратный одноэтажный дом под черепичной крышей - светлые, чуть тонированные в песочный цвет стены, новые темно-коричневые рамы окон. Видно, что над старым зданием школы постарались и, переделав в приют, придали ей действительно прочный и свежий вид.
В глубине двора тоже одноэтажный дом - тот самый "Дневной центр для пенсионеров".
- Как вас хоть зовут? - Спросил я у попутчицы, расставаясь. - Лена. - А по отчеству? - Просто Лена. С отчеством чувствуешь себя старым, а я к этому еще не готова. У ворот ее поджидали две товарки, и Лена осталась с ними, дружелюбно на меня поглядывая.
В "Дневном центре для пенсионеров" действительно тепло, шум воды, стук посуды из столовой, мягкий приглушенный свет, персонал в белых халатах, расписание на входной двери.
- Вы из газеты? Вам директора? Подождите, я сейчас ее позову.
Директор, неожиданно, - совсем молодая девушка. Зовут Ваня Киселяк. Она из Хорватии. Здесь, в Страшенах, уже 4 года. Да, конечно, она все расскажет, все, что меня интересует. Ваня все время говорит "О'кей", вместо "Да", сильный балканский акцент и радостно улыбается, почти смеется. Она немного смущена, и в то же время обрадована.
- К нам каждый день приходят 250-280 человек, - рассказывает Ваня Киселяк. Они могут играть у нас в шахматы, смотреть телевизор, принимать баню, постираться. Действительно, когда я проходил по коридору в одной из комнат увидел целый ряд стиральных машин-автоматов. - Программа финансируется организациями из Нидерландов и Швейцарии.
- А где вы берете воду? - Сначала возили её из Кишинева, но это далеко, дорого и неудобно. А сейчас - из колодца. Мы установили насос и фильтры. Вся вода проходит полную очистку, ее можно даже пить, не только купаться. Пенсионеры у нас каждый будний день. С 8 утра до 3 часов дня. Мы стараемся помочь каждому. А дом во дворе - для одиноких пенсионеров. Там сейчас 20 человек, но можем принять 25. Часть стариков на нашем обеспечении, а часть коммерческие. За этих платят дети или родственники. Знаете, есть случаи - уехали дети на заработки, а пожилых родителей оставляют у нас. Это ведь хорошо, лучше, чем оставлять их одних и беспомощных.
- А где у вас проходят шахматные турниры?
Ваня не совсем понимает. Я объясняю о муже "с тапочками" недавней знакомой.
- Да-да! - Улыбается Ваня и ведет меня по коридору к крайней белой двери слева.
За дверью светятся три монитора, перед ними сосредоточенные пожилые фигуры орудуют "мышками", двигают шахматные фигуры на экране. "Гроссмейстеры" увлечены, даже не поворачивают головы в нашу сторону: идет "международный шахматный турнир".
В коридоре мы сторонимся, пропускаем двух маленьких старушек. У них розовые распаренные лица, волосы повязаны полотенцами на манер чалмы: бабушки искупались.
Прощаясь, благодарю Ваню. Она провожает меня до калитки. Настроение у меня приподнятое: все-таки будет статья о воде, и назову её "Дневной центр надежды".