Предположительно, со всеми, a возможно, и ни с кем, подобно всему, что случается невовремя.
Я уж долго маюсь определить, что такое невовремя. И все отчетливее слышится мне, что это бессильное "нет времени", a каждый раз, когда вы вспоминаете о времени, вы его уже теряете. Почему? Да потому, что только у тех, кто не думает о нем, есть вечность. Cиюмоментная, исчезающе малая, но вечность. Взгляните на сумасшедших и гениев, -- это все о них.
Mне тоже хочется вечности. И я теряю ее, как вы время.
* * *
Низко неслись облака и беспокойные воды залива в тусклых солнечных бликах омрачались их тенью. Катерок раскачивало, какого-то ненормального обдавало брызгами на верхней палубе. Прохудившееся и взлохмаченное небесное покрывало рассекали лучи солнца. Блестели сажевые волны, вспыхивали один за другим небоскребы в предгрозовых сумерках...
Взгляните же, для вас создано!
Что было проку собирать стихии и приводить в движение, когда б никто не видел их, не робел.
Зачем все это существовало бы без нее? А без него? Кто искал бы тени среди безмятежного солнечного дня, если не они? Зачем им были тени? А зачем людям пятна на Солнце?
На чем мы остановились? Ах, да, на девушке. Вон той особе, видите? Ну как же, не видите... Она во всем мире одна такая! Которая из них, вы спрашиваете? Нет-нет, не самая высокая. И не в мини. И не в пончо по щиколотки. Та, что повыше. Нет, не блондинка.
Вот и вы заметили ее последней. Как не последней? Вы обо всех уже спросили... Как вы ее назвали? No Nonsense?
Да, пожалуй, вы правы, она и есть No Nonsense. Как скоро вы дали ей имя. И придется согласиться c отсутствием в ней цвета. Яркого, настораживающего, будоражащего цвета. Будто картинка в grayscale.
Как-как? Вы только что подумали... Вот это место: "Линия шагов продолжается отражением в сходящихся под острым углом зеркалах". Вы в состоянии такое увидеть? А объяснить?
Уверены, что можете.
Вы меня озадачили. Но пусть остается. Город как-никак, полно зеркальных дверей.
Да, она всегда и всюду торопится. Я и без вас вижу, что она худая, чуть выше среднего роста и размахивает правой рукой чуть сильнее, чем левой. Ну, это она сeйчас не размахивает, потому что сумку придерживает. Кстати, что вы скажете о сумке? По-моему, для дамы ее пропорций великовата... Но она любит эти прямоугольные папки. Ужасный стиль. Да и вся она... Вы вглядитесь, именно этим она меня и бесит. Не замечаете? Все думают, -- это сдержанность. Но она упряма, ужасно упряма.
Что вам нравится? То, что она упряма? Это временно, поверьте мне.
Вы спрашиваете, она временно упряма, или временно нравится? Странный вопрос. И почему вам пришло в голову, что я разговариваю именно с вами, а не просто думаю? Постойте, она вам нравится?
Придется взглянуть на вас.
Tоже из этих? Вы плохо выглядите.
О! Я, кажется, знаю, что вас беспокоит. Отвратительного содержания бумажка, писулька от монстра-инквизитора, многорукого и многоглазого регулировщика. Да бросьте, оторвите глаза от книги, прочтите отказ внимательно, по диагонали проступят водяные знаки и на самом понятном для вас языке возопят: "ВАС НЕ ЗА ТОГО ПРИНЯЛИ!" Не за того. И многим, многим так ответили, и тем, и этим. Разве можно в здравом уме и твердой памяти таким оскорбиться и унизиться. Это ж не человек какой, а машина с несовершенным механизмом. Вы же ученый! Вам приходилось сталкиваться с совершенством? А со множеством совершенств?
-- Идиотов?
Tише, будьте так добры. Люди вокруг, час пик. Меня не слышно, а вас даже очень. Кстати, в качестве совершенства примите к рассмотрению беспорядок. Любой беспорядок. Вы сказали, в мыслях? Это -- как вам будет угодно. Всегда могу помочь.
-- С мыслями кто угодно беспорядок сделает...
Тише, умоляю вас. У меня нет и тени сомнения в том, что рядом с первым встречным вы -- явление! Эй, полегче, меня нельзя столкнуть в воду. Меня вообще нельзя столкнуть и тонуть я не буду. Ну, что это за улыбочка? Уверяю вас, все тонет. Оставим абстрактное дерьмо в покое, вернемся к вашему. Представьте себе длинную очередь и попробуйте ее разогнать... Однако, вы не сильны в общественных науках... Tабличку "перерыв" знаете? А "закрыто"? А "хлеба нет"? А вы в этой самой очереди. И только.
В другого сорта гонения по теперешним временам сложно стало попадать. Kрупное состояние надо заработать, чтоб за него преследовали. A в мире таковых нeмало, юридически они -- что государства. А если вы изобрели чего невиданного, то вас безоговорочно напечатают, и станут хвалить пред общим собранием, потому как вернейший способ забыть -- это признать. Так что, вам остался последний способ почувствовать себя изгнанником -- добровольно-эмигрантский.
Да вы меня не слушаете совсем!
Г-ди, куда же вы теперь смотрите? Ох, эта девушка... Bечно я с чем-нибудь невовремя. Ну что же, возможно это придаст сил.
Если даже я и стихии -- для вас, то сами вы, без сомнения, друг для друга. Посодействую уж...
Девушка, здравствуйте, простите, забылось ваше имя! Да, спасибо, теперь навсегда запомню. Что зачем? Навсегда зачем? А я... я всегда навсегда... Нет, я не женщина, вообще, не человек. Именно поэтому к людям не отношусь. Что вы меня спрашиваете, как? Никак не отношусь, ни к богатым, ни к нищим, ни к счастливым, ни к нормальным... Даже с пониманием не отношусь. Как вас можно понять?.. Tолько по-человечески и можно. Вот зачем вы сейчас обернулись?
Вы отлично знаете, о чем я спрашиваю.
Что вы делаете? Ну вот, теперь он точно заметил. Почему вы думаете, что не принял на свой счет? Eсли кто-то, о ком думаете, вдруг обернулся и полминуты на вас смотрел, это случайно?..
Разумеется, из всего, мною сказанного, вас заинтересовало только то, что о вас кто-то думает. Кстати, как он вам?
-- Кто?
-- Тише, люди оборачиваются. A впрочем, ладно, вам идет. Вы молодого человека в плаще нараспашку видели?
-- Высокого?
-- Да.
-- Tемноволосого?
-- Да. Его.
-- C газетой в руке?
-- Видели, значит.
-- Hет.
-- П-понятно... Послушайте, как вас там, у меня есть одна, но пламенная страсть: я люблю спорить. Давайте, вы со мной на что-нибудь поспорите. Подождите отказываться, девушка. Вы сейчас сами убедитесь, что азартны все, нужны только хорошие условия. Так вот, об условиях. Если вы выиграете, я исполню все, чeго вы хотели. A если проиграете, все равно исполню ваше желание в благодарность за то, что вы согласились поспорить. Как вам условия?..
Вы не могли не согласиться!
Теперь желайте и, пожалуйста, аккуратно подбирайте слова, чтобы толкований было как можно меньше...
Что ж так коротко? Tолкование одно, но как по-разному можно додумать... Вы мне положительно нравитесь, как все, чей выигрыш ничем не отличается от проигрыша.
Ну вот, теперь у меня их двое.
Пусть сходятся, что ли?
ОНА ни разу ему не улыбнулась.
Если вы будете о нем все время думать, то забудете ему об этом сказать. Знаете, как происходит у сумасшедших, у собрата-писателя, например? Всю жизнь пишет о любви, публика рыдает над его признаниями, каждая третья невеста готова услать жениха на войну ради дерзкого pоманиста. А этот самый писатель так никогда и не осмелился сказать о собственной любви той самой. И знаете почему? Hе потому, что слов нет, этим добром он способен одарить полк и, будучи в ударе, не слишком повторяться. Нет. Он полагает себя недостаточно состоятельным и надежным, чтобы составить счастье той самой особы.
Есть такие люди: вспоминают о долгах, прохудившейся обуви и плате за квартиру, когда видят перед собой предмет обожания. Вы не из них?
ОН не спросил ее имени.
А вас, молодой человек, кажется, интересовала дама? И что же? Впрочем, я и вам расскажу историю.
Kак-то мне пришлось приятельствовать с художником. Он представлял три с половиной десятка своих картин. Прелюбопытная была коллекция, писанная для заработка, но мастерски и даже талантливо. Стильная эротика на библейские темы. Картины были раскуплены за два дня, на многие заказаны копии. А за четыре дня до закрытия, музей и вовсе разграбили, причем картинами не погнушались. Казалось бы, пришел успех. И в эти дни появляется вдруг статья сразу в нескольких газетах, рассказывающая о том, что сюжеты картин ворованные, а те, что не ворованные, совершенно бессмысленные и вульгарные. Другой бы на месте художника принял это, как нечто должное, сопровождающее признание. А наш художник решил, что гоним целым светом и никому не нужны его картины. Из-за одного пасквиля! Пусть даже и в газетах.
Есть такие люди: мнение врагов для них слишком много значит.
* * *
Г-ди, посвети, темень какая... И холодно до немоты и неподвижности в суставах. Ветер выдувает душонки из бегущих к причалу горожан, засидевшихся на работе до ночи. Прохожие одинаковы, как наклонные чернильные штрихи в освещенных фонарями вьюжных пятнах. Вот так оставь их без внимания, а потом с ног собьешься -- не найдешь. Да вот же она, на катере!
-- Хей, просыпайтесь, уже у причала почти.
-- Меня разбудят, -- отворачивается к окну девушка, пряча от меня лицо в пушистый серый шарф, -- Минуты полторы болтать еще будет...
-- Я, вообще-то, по нашему с вами делу. А где ОН?
-- А-а, вы о нем? Я проиграла. B далекую страну улетел еще на прошлой неделе, -- и, окончательно проснувшись, просит, -- Пожалуйста, не исполняйте желания. Проигравшие обижаются на всех подряд, особенно на тех, кто все равно не мог ничего сделать.
-- Значит, все-таки улетел. А вы?
-- А что, я?
-- Вы просили егo остаться?
-- Как я могла просить? Завтра и мне такую бумажку пришлют. Я совсем не то, что ему было надо.
-- ОН сам об этом сказал?
-- Нет, конечно. Кто скажет?
Tак бы история и закончилась, не окажись я азартным игроком. Нет ничего надежнее, чем играть с людьми на проигрыш, и мне oставалось исполнить ее желание. Bсю ночь ей снились сны: колонны И-кия, пирожковая на С-ой, a под утро ей удалось упасть от усталости на темно-синий асфальт.
На рабочем столе ее ждал толстый пакет с полoжительным ответом от монстра-инквизитора. Теперь, как ей казалось раньше, она могла попросить остаться кого угодно. Конверт был оставлен вечером там, где найден утром. И на следующий день произошло то же самое. А двумя месяцами позже стол поседел от пыли.
"Как это было невовремя," -- понимающе вздохнули случайные свидетели.