На интервью идти было надо.
В метро сидела нищенка. Опрятная седая черная тетка. На вид ей было много лет. Определенно больше семидесяти. Она протягивала руку и благодарила до того, как ей подавали милостыню. Голову женщина нe поднимала и не смотрела подающему в лицо. Я помнил о ней всю дорогу. Помнил, что не пойду в ее сторону. Поделиться мне было нечем: деньги остались на метрокарточке и еще какая-то мелочь на подоконнике. Я уже полтора месяца ел кредитки, стараясь не думать, как потом придется рассчитываться. На минимальные выплаты этим самым кредиткам денег в банке хватало месяцев на восемь, при условии, что сегодня я в буквальном смысле проглатываю пластик и прекращаю платить за квартиру.
Найти работу не удавалось. Большинство объявлений были липовыми. Такие же как я, но с работой, делали green card по статье RIR1. Для этого требовалось давать объявления, собирать резюме и заполнять формы на предмет отсутствия редкой квалификации на маркете. Когда за объявления в
New York Times платила фирма, чижиков вроде меня звали, экзаменовали, заполняли бумажки, часто доверительно сообщали, что на работу они не нанимают, а только легализуют своих. Иногда извинялись.
Погруженный в мысли о субботней вылазке за едой и прикидывая, что из рациона можно исключить, я оказался перед нищенкой. Машинально проверил карманы. Женщина подняла голову и посмотрела мимо моих глаз:
-- Ничего нет, -- глухо сообщил я.
-- Ты хочешь есть?
-- Хочу.
-- Плохо, -- тетка покачала головой, -- Кормят сытых.
-- И на работу берут работающих.
-- Проси у тех, кто не может тебе занять. -- сказала тетка и, рассыпаясь в пожеланиях здоровья и процветания, приняла монетку.
Как я и предполагал, очередной конторе специалисты не требовались, даже напротив, сокращали своих. Часть эмигрантов получалa фиктивную зарплату, платилa настоящие таксы, дожидалaсь авторизации на работу. Помочь мне ничем не могли. Эмигрантского люду в заведении было много, поэтому посоветовали устроиться на работу фиктивно. Платить за стаж, искать место и делать green card. Нагрузили адресами и телефонами.
Я вышел в холод и сырость нью-йоркского вечера и потерялся в сумерках глубоких улиц, тускло окрашенных в дешевые цвета неоновых трубок.
* * *
Когда-то у меня была своя теория поиска работы.
Если на резюме не ответили, это не значило, что ты не подходишь. Скорее всего, объявлениями занимался ничего не смыслящий клерк. Именно этот деревянный человечек с опилочными мозгами бросил резюме в мусорную корзину. Значит, его из цепочки следует исключить.
Вариант первый, легкий и не очень продуктивный -- отдаться рекрутерам. Конечно, рекрутера, способного прочесть резюме, найти сложно. Кроме того, очень часто он получает объявление от того же клерка. Рекрутер сравнивает тексты и находит значительное подмножество совпадающих слов, a результат меняется мало. Клерк все равно выписывал самые непонятные слова чужого объявления из той же колонки в газете.
Есть вариант второй. Идеальный и срабатывающий в сказочном большинстве случаев. Вы вышли непосредственно на начальника и он оказался профессиональным коллегой. Инженером, математиком, физиком, химиком, -- назовите сами, -- человеком, который употребляет слова не за то, что они длинные и красивые.
Как такое счастье искать?
Как угодно. Через знакомых, сотрудников, соседей. До одиннадцатого сентября все подряд здания не охраняли бдительно. Было место, куда я пришел "посмотреть-поговорить, потому что наслышан и заинтересован".
Вот так когда-то мне и повезло.
Пристал черный, весь в трехдолларовых сумках с зонтиками и почти пропел: "Norton Antivirus... Return of The King... The Cold Mountain...".2 Прошли девицы мексиканской наружности с висящими боками в чем-то блестяще-облегающем. Oбдало резким парфюмерным запахом. Проехал сухонький китаец на велосипеде с гигантской пиццей на голове. Все смешалось. Окатило ароматом жареных грибов.
Отовсюду пахло едой. Запах сосисок доводил до тошноты. Когда я работал, мог не есть часов пятнадцать, но такого животного чувства голода не возникало. Кормят сытых. Сытым не надо. А их кормят. Мысли, покружили у окон зеркально-светлого буфета, пронеслись над маковыми булочками и салатными горками, жалко сгорбившись, вернулись к слепой черной тетке.
Просить тех, кто не дает взаймы? Я же не нищенка. Вот было бы сабвэйное представление: сижу я и прошу взаймы, позади меня висит ведомость, упокаиваясь за скамейкой в толстый рулон долговой спецификации. Первая графа -- ФИО. Нет. Чего мелочиться? Social Security Number...3
Вторая графа -- сумма. Надо еще подумать, не должна ли быть вторая графа первой.
Третья графа -- процент.
Если больше нуля -- анафема тебе, податель. Если ноль -- спи спокойно, дорогой товарищ. Дефолт -- процент отрицательный. Это как монетка, которая в воздухе зависла. Шоб я так жил.
Бесцельно слоняясь по улице, я подобрал газету. Обреченно раскрыл на объявлениях о работе и снова почувствовал все съедобные запахи. Так вот оно что! Смял и отшвырнул ненавистные страницы под желтый бок такси. Передовица в петухах и красках описывала, как расправились с нелегалами, работавшими в Кей Марте большей частью по ночам. Я тоже уже практически нелегал. И Кей Март для меня закрылся, не покормив напоследок. Нелегалов, поди, депортировали с почетом. Хотя, нет. Неквалифицированной рабочей силе здесь швыряют в пылу предвыборных склок амнистии. Тогда все латиноамериканские штаты приходят в восторг и голосуют, куда надо.
Какие-то люди носили антикварную мебель в прозрачном пластике и полиэтиленовых подушках. Cреди них я узнал Виктора. Казалось, что с тех пор, как мы слушали истерично орущее радио 11-го сентября, он не поменял бейсболки.
Виктор по-прежнему таскал мебель. Купил в долг старую тоёту Camry, подрабатывал санитаром, искал место историка. Он действительно очень хорошо болтал по-английски, время от времени доводил меня до зевания селевым потоком незнакомых слов. Пожимал виновато плечами: "А как тремя глагольями Древний Рим завалить?" И матерился еще душевнее прежнего.
-- Денег тебе, к сожалению, предложить не могу. Выплачиваю свою развалюху -- ничего не остается.
Виктор не уходил и не отворачивался. Отказав, люди имели привычку быстро и надолго исчезать, а этот стоял и точно ждал, что я сам уйду. И я понял. Понял, что сказала черная тетка в сабвэе.
-- Слушай, у вас нет работы за кэш?
-- Слова кэш нет. А работы много.
И да здравствуют братья-славяне и самые славные из них Разумихины!
Много дерьма утекло с тех пор. Сначала я переселился к Виктору, бросив хозяину нехитрую обстановку на старой квартире. Мне казалось, следовало исчезнуть, уповая на то, что не начнут разыскивать. У Виктора точка зрения была другая. Он позвонил хозяину, сказал, что у жильца тяжелое денежное положение, что квартира свободна. Сообщил свой адрес. Потом он извинился за оставленный хлам и попросил считать залог в размере полутора месячных плат компенсацией за последний месяц и неудобства. А я забыл о залоге напрочь! Эти деньги вытянуть сложно, даже если следовать каждой букве контракта. Не смотря на отдельный счет в банке, открываемый именно для залога, люди, однажды получившие чек в руки, преодолевают известные трудности, чтобы с ним расстаться.
Самым удивительным завершением был чек от моего бывшего хозяина, приславшего залог с набежавшими процентами по новому адресу From: Jose Maria Santos "Merry Christmas!" To: russian brothers4. Даже Виктор расчувствовался -- его собственный опыт показывал birdie5 при любом воспоминании о хозяевах квартир. Порядочных людей среди них попадалось мало.
Мы поделили с Виктором работу и квартплату. По вечерам за бутылкой пива он учил меня ремеслу перевозки мебели.
"За что тебе в конечном счете платят?"-- начинал с вопроса лохматый чех с одухотворенным профилем. "Тебе платят за то, чтоб все стояло на своих местах и со старыми царапинами. Вот над этим и работай. Какая самая непотная часть работы? Правильно. Упаковка. Ты долго и тщательно заворачиваешь каждую ножку, каждую ручку, пеленаешь дверки, вынимаешь полочки и опять пеленаешь. Тебя ведет от однообразия, а ты наматываешь и наматываешь. Минутку за минуткой. И на лице у тебя любовь и забота. Любовь и забота. Рассказывай себе Бродского. Ты кого любишь? Вот его и рассказывай. Перед интервью тоже помогает. И если едешь куда долго... И не забывай, тебе это разворачивать потом бережно и с чувством на глазах у клиента. Никакой спешки, а то одни обиды потом. Как с женщиной. Между прочим, с ними тоже твой Мандельштам помогает... Еще, когда красивая... Я люблю перевозить антиквариат -- легкий, дорогой, тщательно обернутый..."
Виктор в перевозке мебели был мастер, но всю жизнь пеленать шкафы в одеяла и паковать хлам в ящики не планировал. Искал постдок. Плохо, что его прежние коллеги отказывали в рекомендациях: ты теперь богатый американец, за каким бесом тебе история? Деньжищ ленивых и мировой славы захотелось? Ан-нет. Выкуси брат-словак свою родину. Мы тебя научим просить, на коленях приползешь. Виктор смеялся от души и сердечно материл коллег-историков. В коленях он гнулся плохо и от мировой славы не отказывался.
Удача нам улыбнулась почти одновременно. Виктора позвали читать какой-то курс в колледже, а меня на первом интервью не спросили о статусе. Чудак-экзаменующий так увлекся, что мы с ним разрисовали весь блокнот диффузией. Чего там, я тоже увлекся. Тоскливо было с мебелью. Напоследок со мной раскланялись, сказали, что позвонят. Имея железную уверенность в том, что ни черта не позвонят, я поблагодарил за внимание к резюме и интересное интервью. Первый раз за долгое время искренне.
С поспешными выводами я приятно ошибся. Мне позвонили в половине восьмого утра через день, чтоб застать до работы. И правильно сделали. Я уже торопился таскать шкафы с диванами. Пригласили на интервью снова. И я пошел с тяжелым чувством нелегала, который точно знает, что будет дальше.
Моего экзаменатора звали Джо Белкин. Он относился к третьему поколению эмигрировавших Белкиных и производил впечатление приятного делового человека, может быть, немного старомодного в одежде, оборотах речи и движениях.
Действительно, мой статус привел американца в ужас и он забегал по полосатой ковровой дорожке:
-- И вы все это время жили нелегально? -- я кивал. -- А если бы вас остановили проверить документы?
-- Меня бы депортировали. Если вы сейчас обо мне сообщите, куда следует, так и сделают. -- не уверен, что я продолжал улыбаться.
Джо на какое-то время перестал бегать взад-вперед по комнате.
-- Нужно связаться с адвокатом. Лиса! -- крикнул он в сторону полуоткрытой двери.
-- Кофе готов. -- заглянула миленькая китаянка Лиса.
-- Хотите кофе? -- автоматически спросил Джо.
Я закивал. Разговоры о работе и депортации постоянно вызывали болезненное чувство голода. Перед тем, как воодушевлять меня на поиски места, Виктор делал себе "перекус" из холодильника, чтоб я не смёл все в процессе все содержимое.
Джо позвал Лису снова:
-- Пожалуйста, закажите нам два супа и сэндвичи, я не успел позавтракать. И свяжитесь с госпожой Ковальски, пожалуйста. Ее может после обеда не быть в офисе, а мне нужна она, а не аcсистентка.
-- У нас хороший адвокат. -- объяснял мне Джо, -- Не волшебник и вечно опаздывает, но если правильно называть сроки, то обходится без цейтнота.
Интервью проходило необычно и невероятно продуктивно. Даже если ничего бы не вышло, во-первых, меня кормили, во-вторых, задавали вопросы, на которые хотелось отвечать. Не от голода. Из интереса и расположения. Кроме того, Джо обнаружил неожиданно глубокое понимание эмиграционных проблем:
-- Я подумал... вам нежелательно выезжать и въезжать обратно. Нужно посоветоваться с адвокатом, как эту неприятность обойти.
При самой поверхностной проверке было видно, что я какое-то время нелегально жил на территории штатов. Учитывая нервность служб безопасности, конечно, разумнее было получить документы, не покидая страны.
Я все еще не очень верил. Джо провожал меня на улицу:
-- Вы знаете, неудобно советовать такие вещи... -- с каким-то торжественным видом начал oн,--но вы могли бы жениться на гражданке. Это тоже выход из положения. К сожалению вас ждут трудности с эмиграцией и по этой статье. Конечно, такое решение вам может не подходить по убеждениям,-- Джо поднял брови и поджал губы, всем своим видом допуская инакомыслие,-- Еще большие трудности вас ждут, если вы не хотите вступать в брак фиктивно, -- философски закончил джентельмен.
Как это верно. Я поблагодарил Джо за советы. Какие там к чертовой матери убеждения? Лет пять назад эта статья работала, а сейчас она там же, где и все остальные.
Виктор время от времени занимался дамами. Божился, что всегда знакомится серьезно. Был помешан на испанках и разочарован мексиканками. Где-то находил тонкокостных и даже светленьких. Скорбел безутешно о потерянном фенотипе. Развлекал девиц историческими байками и расставался с завидным постоянством.
Не то. В смысле не та. То есть, та -- не эта.
На два дня у нас останавливалась Нэля. Она летела из JFK6 в Москву. Ничего испанского в ней не было. Даже намека. Нэля - серебристая мандельштамовская мышь с блестящим пеплом волнистых волос и прохладно-спокойными глазами, кроме которых не видно ничего поначалу. В толпе ее с первого раза не заметишь. В стайке девиц тоже. Русоволосая, бойкая, коренастая девица бросится в глаза, оглушит хохотом, а эта растворится в кафешной полутьме, отразится эхом торопливых шагов в арочных сводах. Ищи потом серебристый шелк в переходах метро и переплетении городских улиц.
В общем, пришлось Виктору тихонько сообщить, что у их серебристости муж имеется, одногруппник мой бывший, Борисом зовут. Не дурак мужик и всем вышел. Настроение я Виктору испортил, но он все равно увязался за Нэлей в аэропорт. Неделю думал, потом сообщил, что не в испанках счастье. Так не надо быть историком...
Джо свел меня с грозной адвокатшей Ковальски и та, покалывая приятно-жестким бостоновским акцентом, начала производить поток каких-то бумаг с помощью верной асcистентки Риты.
* * *
Конференционным ветром в наши края занесло Борьку. В первый день отметили его знакомство с Виктором, величайшим историком, автором достовернейших трудов современности. В воскресенье мы вдвоем отправились вниз по язычку Манхэттэна, оставив Виктора писать те самые труды. Борька хотел посмотреть, что теперь на месте башен и побродить по набережной.
Подразнили чаек, поцокали языками по поводу нового здания Goldman-а на нью-джерсийской стороне, к которому подлететь -- раз плюнуть.
Борька спросил, как улетела Нэля. Жаловался на занятость и головную боль, пил пиво, подставлял лицо влажному ветру.
-- А с Нэлькой горшки побиты. -- вдруг сказал он. -- Нэлька тю-тю. Уехала совсем.
-- На родину? -- расстерявшись, спросил я.
-- Нет. В штаты она вернется. К летнему семестру. От меня уехала. -- Борька помолчал, -- Я сам стратил.
-- С Нэлькой?
Стратить с Нэлькой надо было как-то сильно, чтоб она развернулась и уехала. Во всяком случае мне так казалось.
-- С Нэлькой. Мы расписывались как бы по дружбе, чтоб выехать. Мне теперь кажется, что я ни хрена не понял. Она могла без меня сто раз уехать. Дальше ты знаешь, как она меня выпихивала. Я думал, она тебя отправила, чтоб ты за мной приглядывал, -- Борька слабо улыбнулся.
-- Подожди, ты хочешь сказать, что "дружил" с Нэлькой семь лет?
-- Я не хочу. Но сказать мне больше нечего.
-- Борис Игнатьевич, а женщины вас вообще интересуют?
-- В том-то и дело, что интересуют. И даже очень.-- ядовито процедил он и заорал, -- Что ты от меня хочешь услышать? Что я ее видел каждый день, а спал с другими?
Не знаю точно, что я хотел слышать, но Борька меня удивил.
-- Первый раз я напился и привел черную. Или она меня привела. Неважно. Ну знаешь, черное тело на белых простынях и все такое. Тогда Нэлька и закончилась. Я уже мог хоть всех зимбабвиек перетрахать. Она себе в брачный котракт это внесла и плюсик там поставила. Мол, запрещено не было, значит, можно.
-- И все? Ты с ней не объяснялся?
-- Да говорю ж, объяснялся! Такой вид имела, как будто проблемы не видит. Через месяц сняла себе комнату и съехала.
-- Когда это?
-- Да еще как ты уехал.
-- И ты побежал с цветами и конфетами?
-- Не совсем. Я думал, обиделась. Отойдет.
-- Так может, еще вернется, если ты не будешь черных девок на белых простынях раскладывать. Кстати, тебе в них кроме контраста что-то нравится? И подробнее, пожалуйста.
-- Ой, не въедайся. Слушай, она тебе ничего не сказала? У нее бывший одноклассник от рака умирает. Она поехала к нему и развод оформлять. Так понятно?
-- И без этого понятно. Дружить с женщиной? Да еще с Нэлей... Теоретик хренов. Ты б мне раньше сказал, что вы только дружите.
-- Ага, я б тебе сказал... Она сама могла сказать, если б хотела.
-- Ты и так мне все сам сказал.
Борька швырнул пивную бутылку в Хадсон со словами:
-- Чтоб не по голове тебе.
-- А я причем? Если б ты меня спросил, я б тебе когда еще сказал, что фиктивных разводов намого меньше, чем фиктивных браков...
И еле успел увернуться от дружеского мордобоя.
Нэля должна остановиться у нас на пару дней в начале июня. Виктор обвел в календаре день, когда она прилетает. Спасибо ему. Что делать, если не нравятся горячие мексиканки и эбонитовые зимбабвийки на белых простынях? Конечно, шансов у меня не много, но романтические похождения как минимум на пару месяцев откладываются по лирическим причинам.
1) Reduction in Recruitment, эмиграционная статья
2) Нортон Антивирус, Возвращение Короля, Холодная Гора; софт и пара новых фильмов, еще не вышедших в розницу
3) номер такой; сообщать напра-налево не следует ;-)))
4) От Хозе Мария Сантос "Счастливого Рождества" русским братьям.
5) to flip a birdie -- показать средний палец
6) аэропорт имени John F. Kennedy
26 Apr, 2004
TA
|