Аннотация: Эти зарисовки - небольшая часть миниатюрных рассказиков о том, что мне довелось увидеть или пережить в последние годы.
ДРУГ НА ПОВОДКЕ
По улице идет пожилая женщина и ведет на красном поводке черного симпатичного пуделька, подстриженного по всем правилам парикмахерского мастерства. Собака, радуясь жизни, весело повизгивает, и, путаясь под ногами хозяйки, все время перебегает с одной стороны на другую. Женщина, все время спотыкается о мохнатый клубок, и, нервничая, дергает за поводок, пытаясь исправить положение. Собака не реагирует. Тогда хозяйка в сердцах произносит: "Ну, сколько раз тебе нужно повторять одно и тоже? Неужели никак нельзя научиться ходить по-человечески?"
В ПОСЛЕДНИЙ ПУТЬ
Кто-то умер. Похороны. Около дома и в скверике напротив, как это бывает в таких случаях, собираются люди. Они неторопливо беседуют, ожидая заказанного автобуса, который должен отвести провожающих на кладбище. Через некоторое время автобус приходит. Новенький, красивый. А на борту надпись: "Тиулей яхад" ("Путешествуем вместе").
ЦВЕТУЩИЙ МИНДАЛЬ
Группа солдат едет в сторону Голанских высот. На дворе весна, а поэтому вокруг все цветет, создавая необыкновенно красивую картину. "Что это такое?" - спрашивает один из "русских" ребят у местных, указывая за плывущие по сторонам розовые облака миндальных крон.
- Как ты не знаешь? - Удивляется его спутник. - Не помнишь, как мы пели в детском саду "Шкедия порахат? ("Цветет миндаль"?)
- В детском саду я пел совсем другую песенку, - отвечает тот. - "В лесу родилась елочка".
- А что это значит? - любопытствует местный.
- А оно тебе надо? - отвечает мой знакомый, подумав, что объяснять про Новый год, про то, чем он отличается от Крисмоса или Сильвестора, у него нет ни желания, ни настроения.
(Дело было лет восемь назад, когда о Новом годе здесь и слышать не хотели, считая, что существует лишь еврейский праздник Рош-ха-Шана).
ДУМАЙ, ЧТО ДЕЛАЕШЬ
Однажды, когда ко мне приехал в гости дальний родственник, я, занявшись приготовлением обеда, отправила его погулять с собакой. Прошел час, начался другой... Они не появлялись. Легкое беспокойство сменилось тревогой, хотя по логике вещей им некуда было деться среди дня в нашем сонном городишке.
Когда они не появились еще через полчаса, я не могла усидеть в квартире и, выскочив на улицу, стала, как это бывает со мной в таких случаях, описывать круги вокруг дома. На одном из витков столкнулась со своей знакомой, совершавшей ежедневный моцион. Несмотря на то, что я старалась держать себя в руках, мой встрепанный вид говорил сам за себя, и на вопрос: "Что случилось?" я вкратце изложила суть дела, на что прозвучало в ответ: "Удивляюсь Вам. Неужели Вы, взрослая женщина, не знаете, что детей и собак нельзя отдавать в чьи попало руки".
ТОШКА
Двенадцатилетняя Галочка, выйдя погулять, останавливается как вкопанная. Недалеко от забора она видит свою очаровательную собачонку в недвусмысленной позе с соседским пинчером Моцартом. Галочка в ужасе бросается к ней, оттаскивает от кавалера и плачет, приговаривая: "Как тебе не стыдно! Разве так ведут себя девочки из порядочной семьи?"
СТРАННО
Однажды мне в редакции была заказана статья по просьбе одних моих знакомых мануальщиков. Когда в положенный срок она была напечатана, я позвонила им для того, чтобы сообщить об этом. Реакция на мой звонок была весьма интересной: "Странно. Уже пять вечера, а газета вышла с утра, но почему-то нам до сих пор ещё никто не звонил".
МАШКАНТА
Это сейчас люди по приезде вскоре обзаводятся собственным жильем, покупая квартиры. Опыт их предшественников, то есть нас, говорит о том, что чем раньше сделан этот неизбежный шаг, тем лучше. И слово "машканта" (ссуда взятая в банке на 28 лет с процентами, растущими в геометрической прогрессии) уже не вызывает такого ужаса, какой испытывали представители алии-90.
Добровольная сдача самих себя в многолетнее рабство рьяно обсуждалась в каждой семье, а потому дети, у которых всегда ушки на макушке, были, естественно, в общих чертах, в курсе событий. Тому примером следующий факт.
У одних моих знакомых дочка с раннего возраста плохо ела. И мучаясь уже с восьмилетней девочкой, бабушка однажды пообещала ей купить после обеда мороженое, если она, конечно, очистит тарелку как полагается. Но внучка прореагировала на это предложение довольно странным образом: "Нет, - сказала она, - мороженое покупать не будем. Сначала выплатим машканту."
ВЕСКОЕ ОСНОВАНИЕ
Через некоторое время после того, как у меня появилась Бомка, племянница стала просить, чтобы я ей подарила маленького щеночка. Но это оказалось невозможным, потому что моя собака оказалась в этом плане на редкость строптивой. Она не подпускала к себе ни одного пса, облаивая их так, что было слышно на всю округу, да еще и норовила укусить. Но что делать - у каждого свои моральные принципы, против которых не пойдешь.
Попыталась, как можно деликатнее, объяснить это девочке. К моему удивлению она все прекрасно поняла и проявила своего рода осведомленность. "Да, - глубокомысленно заявила она, - такие дела, конечно, без любви не делаются".
ПОДРАБОТКА
Раз в неделю я езжу к двум старухам-румынкам на поденную работу. В мои обязанности входит доставить им куриные четверти из кошерного магазина и живую рыбу из супермаркета. Принесенные продукты я должна обработать соответствующим образом: с четвертей снять кожу и жир, а рыбу почистить, разделать на куски, промыть и уложить в коробку. За это мне платят сто шекелей в месяц. Деньги не ахти какие даже по тем временам, но, играющие определенную роль в моем бюджете. Однако через некоторое время этот источник дохода непредвиденно иссяк. А произошло это следующим образом.
Однажды купленная мною рыба была настолько жива, что ее невозможно было нести. Она металась, билась, выскакивая из пакета, и продавец предложил мне оглушить ее, ударив рукояткой ножа по голове. Рыба затихла, и я сумела без особого труда доставить ее по месту назначения.
Поначалу все было как обычно. Но, увидев то, что я принесла, одна из старух истерически закричала, зовя сестру: "Соня, Соня, иди скорей сюда! Посмотри, она принесла неживую рыбу!" В ее голосе и интонации было столько ужаса, словно я вместо рыбы купила жабу или удава.
Все объяснения по поводу того, как все было, оказались тщетными. Я была лишена почетного звания Разделывателя Кур и Потрошителя Рыб, что было очень обидно, потому что, во-первых, старалась делать все добросовестно, как полагается, а во-вторых, такое "увольнение" не сильно, но все же ударило по моему, и без того тощему, карману.
НА ПРИЕМЕ У ДОКТОРА
Вскоре после приезда, сразу же после оформления в больничной кассе, меня направили на консультацию к профессору-ревматологу. На прием мы отправились вдвоем с дочерью. Добравшись до клиники, находящейся в престижном районе Кармеля - Ахузе, заняли очередь и стали ждать. Наконец, нас вызвали в кабинет.
Высокий интересный мужчина в вязаной кипе на темечке, долго расспрашивал меня обо всем, касающемся болезни, а мы вдвоем, как могли, объяснялись на невероятной смеси иврита и английского.
Заполнив какие-то бумаги, доктор предложил мне пройти за ширму и уложил, прямо так, как я была, в полной амуниции, на топчан. Сверху накрыл простыней, оставив снаружи лишь голову. А затем приступил к осмотру. Для этого он поочередно вытаскивал из-под покрывала разные части тела, а, обследовав, укладывал обратно. Зрелище было настолько интересным, что дочь едва могла удержаться от смеха.
Проведение же инъекции, назначенной и саморучно осуществленной им в один из последующих визитов, и вовсе достойно особого описания. Поместив меня за занавеску, он делал укол, стоя по другую сторону полотна. Каким образом доктору удалось попасть именно то место, куда надо было ввести шприц, и по сей день остается для меня загадкой.
ВОТ И ГОВОРИ ПРАВДУ...
Одна женщина приходит в гости к своей знакомой и замечает, что ее ноги обуты в большие, не по размеру домашние туфли. Она ее спрашивает: "Зачем тебе такие большие тапки? " И слышит в ответ:
"Понимаешь, у меня был любовник. Он сбежал, а тапки остались. Не пропадать же добру".
Гостья недоверчиво качает головой: "Вечно ты все выдумываешь. Ну, скажи, откуда при твоем реноме может взяться любовник? "
Вот и говори после этого правду.
БАБУЛЬКА
Как-то раз около дома, в тот момент, когда Бомка обнюхивала внимательно какой-то кустик, около нас остановилась старушка. Ей явно не хватало общения, и она завела со мной разговор. О чем? Конечно, о своей жизни. То, что она рассказала, показалось мне интересным, и я попросила разрешения на использование этого материала.
- Если ты его напечатаешь его в газете, то получишь деньги? - спросила она.
- Конечно, - ответила я.
- Ну, тогда с тебя будет причитаться сто грамм конфет, - подытожила она.
- Хорошо, - согласилась я.
После того, как статья о ней увидела свет, заметив в окошко мою знакомую, сидящую неподалеку на лавочке, положила в пакет соответствующий номер газеты и коробочку конфет, спустилась вниз. Старушка была приятно удивлена. Видно, не верила в то, что я выполню обещанное. Когда через пару дней я встретила ее вновь, то спросила, какое впечатление произвела на нее моя писанина.
- Неплохо, - сказала она. И добавила: "А конфеты были очень вкусные".
НЕУДАВШИЙСЯ ЭКСПЕРИМЕНТ
Занимаясь в ульпане, я немного подрабатывала тем, что следила за соседским мальчишкой. За пятнадцать шекелей в день я должна была утром отвести его в сад, в час дня, забрав, накормить и дождаться прихода матери, посещавшей в то время учительские курсы.
Мало того, что этот мальчик был очень сложным ребенком, он еще очень плохо ел, и каждый раз мне приходилось выдумывать новые и новые трюки для осуществления процесса кормления.
Однажды, когда на обед были оставлены сосиски, я стала кормить его у окна, за которым на мясной запах пришли кошки. Он ел сосиски, а шкурки кидал за окно, где они моментально подбирались.
Мальчик был так увлечен этим занятием, что на редкость быстро справился с обедом. Я похвалила его: "Молодец. Вот сегодня ты хорошо поел". "Ничего себе, поел, - ответил он. - Все кошкам скормили". О чем, естественно, и доложил матери.
В РЕСТОРАНЕ
Сидим в "русском" ресторане на юбилее одного родственника. Обстановка непринужденная, довольно приятная. За соседним столиком - компания пенсионеров. Они уже немного выпили, развеселились и по старому русскому обычаю затянули песню. Явно не отдавая себе отчета в смысле произносимых слов, они, дрожащими от волнения голосами, выводили:
"Летят перелетные птицы,
Мелькая в дали голубой,
Летят они в дальние страны,
А я остаюсь с тобой.
А я остаюсь с тобою,
Навеки родная страна.
Не нужен мне берег турецкий,
И Африка мне не нужна..."
Что ж, Африка им, действительно, не понадобилась. А вот другая южная страна неожиданно оказалась еще как нужной.
МЕСТНЫЙ ЮМОР
Однажды, гуляя с Бомкой по улице, сворачиваем на зеленую полянку, и вдруг, откуда ни возьмись, на нас идет огромный пес (помесь колли с овчаркой). Естественно, я пугаюсь и начинаю тянуть собачонку к себе. А та сопротивляется. Ей, во что бы то ни стало, хочется обгавкать незнакомца. Через минуту вслед за псом появляется и хозяин. Оценив ситуацию и прочитав на моем лице все, что было внутри, он опережает меня: "Не волнуйся. Собаки ничего не сделает. Она не ест сырого мяса".
МЕСТНЫЙ ЮМОР-2
После многочисленных терактов, большинство общественных предприятий обзавелись охранниками. Теперь ни в одно общественное заведение не войдешь без того, чтобы тебе не проверили сумку, не провели вдоль спины и по карманам специальным искателем.
Подхожу к одному из банков, около которого стоит охранник - грузин. Внимательно на меня смотрит и пропускает без "шмона".
Спрашиваю: "Почему ты не проверяешь меня? А вдруг у меня там бомба?"
"Ну, и что? " - слышу в ответ. - Ну, допустим, и бомба. Ну, допустим, и взорвешь ее, и убьешь пару грузин. Большое дело".
В МИНИСТЕРСТВЕ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ
Когда подошел к концу срок действия заграничного паспорта, и его срочно надо было продлить, я отправилась в отделение министерства внутренних дел, находящееся в нашем городке. Заполнив соответствующий бланк, вошла в комнату, где принимал крупный очень темный и неприятный мужчина. Взяв у меня бумагу, он без слов протянул руку к шариковой ручке, которую я держала, не успев убрать в сумку.
Не знаю, чем так привлекла его яркая разноцветная ручка фирмы, пропагандирующей "кальгарон", но он не мог ее выпустить из рук. Вертел, открывал, закрывал. Короче вел себя так, словно дикарь из африканского племени, заполучивший яркие бусы или иные побрякушки.
Видя такое дело, я спросила: "Тебе нравится?" От избытка чувств он безмолвно кивнул головой.
Понимая, что ручку обратно не получить, я сказала: "Хорошо, возьми ее себе". Он, словно ожидая этого, вложил ее в карман, и мы сумели начать разговор.
Разрешив дела с паспортом, я вспомнила, что намеревалась поменять совершенно разорвавшуюся за много лет корочку на удостоверении личности. Как назвать ее я не знала, а потому попросила дать мне новую рубашку для теудат-зеута. И в энный раз убедилась в том, что точный перевод (калька) недопустим.
Услышав, что я прошу "хулцу", служащий рассмеялся и, вытащив новую обложку, сострил: "Бери михнасаим." То есть брюки.