Январский поздний вечер. Туман после дождя. Запах мокрой земли и хвои. Мы с Дэйвом прогуливаемся по университетскому кампусу, расположенному на холме. Здания ещё открыты и освещены. Чтобы согреться, мы заходим в одно из них, и я покупаю в автомате пластиковый стаканчик горячего кофе. - Обольёшься, - говорит мне муж. Я машу рукой.
Мы идём вдоль пустой аллеи. С газонов нас провожают оценивающими взглядами разноцветные кошки. Жёлтые фонарики с трудом рассеивают летучую, но густую белую субстанцию. - Это облака, - говорит Дэйв, - мы идём в облаке.
Над нашими головами кружит пятно света. Когда облако редеет, его почти не видно, когда же туман сгущается, пятно становится ярче. Мы всматриваемся, пытаясь определить его источник. Рядом с нами останавливаются два студента. Запрокинув головы, они обсуждают тот же вопрос. - Наверное, где-то дискотеку крутят, - неуверенно предполагает один. - Может быть, - так же неуверенно отвечает второй. Мы все переглядываемся, улыбаемся и продолжаем путь. Я всё-таки облилась. - Дэйв всегда прав, - ворчу про себя, радуясь, что он не видит, как я стряхиваю с пальто капли кофе с молоком. Мы осторожно шагаем по влажным камням. Пятно света следует за нами.
- У нас сегодня кто-то впустил в корпус огромного чёрного кота. - смеясь, рассказывает Дэйв. - Он запрыгнул на трубы, проходящие под потолком вдоль всего здания и дико орал. Ни на какие приманки не шёл, на уговоры не поддавался. Секретарша вызвала охранников. Они тоже стали звать "кис-кис" - котяра - нулём. - Нечего делать, говорят охранники, - коты у нас в университете - под охраной "зелёных". Повернулись и ушли. А это наша дочь его впустила, хоть я её и просил этого не делать. - Ну и что, - говорю я, следя за танцующим пятном, - я бы тоже впустила.
Навстречу идёт студентка, оживлённо жестикулируя и громко разговаривая сама с собой. Вблизи становится ясно, что она говорит по мобильнику.
Стаканчик мой наконец пуст, подхожу к урне и замечаю рядом с ней человека в грязной одежде, в фуражке: он сидит на мокрой скамейке и перебирает в лежащей на земле авоське пустые пластиковые бутылки. Многолетнее пребывание в Израиле приучило нас замечать любые необычные мелочи, оценивая степень их опасности. Я возврашаюсь к Дэйву. Он тоже смотрит на согнувшуюся фигуру. - Может, это террорист? - спрашиваю я. - Не думаю, - отвечает он. - Похоже, нелегал. - В кармане у меня оказывается пятишекелевая монета.
- Может, предложить ему денег? У меня есть 5 шкалей. - нерешительно говорю я. - Неудобно. - отвечает Дэйв. - Хотя ради такой монеты ему надо ещё две полных авоськи бутылок насобирать. Я решаюсь, подхожу к странному человеку и громко спрашиваю, - Извините, Вам нужны 5 шекелей? - Он вздрагивает, резко выпрямляется и испуганно смотрит на меня. У него худое, небритое лицо. Уловив, наконец, смысл вопроса, он отвечает на чистом иврите, в голосе чувствуется оскорблённое достоинство: - Госпожа, я что, похож на человека, которому нужно предлагать деньги? - Смущённо извиняюсь и возвращаюсь к Дэйву. Он смеётся. - Как я скажу ему, что больше всего он похож именно на такого человека? - смеюсь и я. - Честь и хвала ему, - говорит мой муж.
Мы продолжаем прогулку, прислушиваясь к тишине опустевших аллей. Издалека вдруг доносятся пронзительные сирены амбулансов. - Что-то случилось - встревожился Дэйв. - Нет, - говорю я, всё ещё вспоминая испуганное лицо человека возле урны. - Это обычные амбулансы.Там, внизу, дежурная больница.
Туман почти рассеялся. Облако проплыло. В дикой прелести нагромождений камней в обрамлении кустарника теперь становится заметен искусный дизайн и тщательный уход. Кружащее пятно света пропало. Некоторое время ещё выискиваем его на фоне листвы и высоких облаков. Дэйв всматривается в проступившие звёзды. - Забавно, что мы до сих пор не знаем, под каким небом мы живём, - вздыхает он. Я тяну его за рукав. - Нам пора, Дэйв. Завтра рано вставать.
Когда уже садимся в машину, я вдруг вспоминаю: - А как же кот? - Мы распределили понедельно, кто и когда будет его воспитывать, кормить и гулять водить. - отвечает Дэйв серьёзно. - Моя очередь через неделю.