Сравните с этим демократию, заключающуюся в свободном выборе вождя с обязательностью для последнего - взять на себя всю личную ответственность за свои действия. Тут нет места голосованиям большинства по отдельным вопросам, тут надо наметить только одно лицо, которое потом отвечает за свои решения всем своим имуществом и жизнью.
Если мне возразят, что при таких условиях трудно найти человека, который посвятит себя такой рискованной задаче, то я на это отвечу:
- Слава богу, в этом и заключается весь смысл демократии, что при ней к власти не может придти первый попавшийся недостойный карьерист и, моральный трус; громадность ответственности отпугивает невежд и трусов.
Ну а если бы неожиданно иногда этакому человеку и удалось взобраться на такое место, тогда его сразу обнаружат и без всякой церемонии скажут ему:
"Руки прочь, трусливый негодяй, убирайся прочь, не грязни ступеней этого великого здания, ибо по ступеням Пантеона истории проходят не проныры, а только герои!"
До этих взглядов доработался я в течение моих двухлетних посещений парламента.
После этого я перестал ТУДА ходить.
В последние годы слабость советского государства все более и более увеличивалась, и в этом была одна из главных заслуг режима.
Чем больше благодаря этому режиму ослаблялись позиции русских, тем больше в СССР открывалась дорога для системы использования одних национальностей против других.
В самом Верховном Совете тогда ротация происходила за счет русских и тем самым, в конце концов, за счет государства.
Ибо в конце XX столетия было ясно даже слепым, что притягательная сила коммунизма настолько мала, что не может больше справляться с центробежными тенденциями отдельных национальных областей.
Напротив!
Чем больше выяснялось, что государство располагает только жалкими средствами к своему самосохранению, тем большим становилось всеобщее презрение по его адресу.
Уже не только Прибалтика, но и отдельные славянские провинции не отождествляли себя больше с единым СССР, и слабость Союза никто уже не воспринимал как свой собственный позор.
Признаки наступающей старости СССР скорее радовали; в это время на ее смерть возлагалось уже гораздо больше надежд, нежели на возможное ее выздоровление.
В Верховном Совете еще удавалось избегнуть полного краха только ценой недостойных уступок любому шантажу, издержки которого падали, в конце концов, на русских.
В общегосударственной же жизни краха избегали только при помощи более или менее искусного разыгрывания одной национальности против другой.
Однако, сталкивая лбами отдельные национальности, правительство направляло общую линию политики против русских.
Политика сознательной растаскивания СССР на республики страны сверху проводилась особенно организованно с того момента, когда генсеком стал Горбачев, получивший значительное влияние на государственные дела.
Этот властитель государства всеми доступными ему средствами оказывал содействие разрусению СССР. Эту политику он проводил, открыто или, по крайней мере, поддерживал негласно.
Всеми правдами и неправдами чисто русские территории включались благодаря махинациям государственной администрации в опасную зону смешанных языков. Даже в Украине этот процесс стал развиваться все быстрей. Многие украинцы стали уже смотреть на Москву, как на самый крупный украинский город.
Но в данном случае дело шло об идее достаточно несчастливой - по крайней мере, с русской точки зрения.
Результат получился во многих отношениях более чем печальный.
Ни КПСС, ни демократы, подкармливаемые США, не получили ожидаемого вознаграждения.
КПСС потеряли трон, США потерял крупное государство.
Только не надо убеждать меня, что КПСС к этом стремился.
Чушь.
Я поверю скорее, что это было выгодно США.
До сих пор ходят упорные слухи, что Горбачев был агентом влияния США.
Привлекши на службу своим политическим планам национальные моменты, КПСС вызвала к жизни таких духов, о существовании которых она раньше и сама не подозревала.
Попытки всеми средствами искоренить русское начало в старой партии вызвали в качестве ответа национальные движения в СССР.
К 80-м годам XX столетия манчестерский либерализм еврейской ориентировки перешел уже через свой кульминационный пункт и пошел вниз также и в СССР.
Но в СССР реакция против него, как и все вообще в СССР, возникла не из моментов социальных, а национальных.
Чувство самосохранения побудило русских оказать сопротивление в самой острой форме.
Постепенно начали оказывать решающее влияние также и экономические мотивы - но только во вторую очередь. На этих путях из политического хаоса, и создались две новых политических партии, из которых одна базировалась больше на национальном моменте, а другая больше на социальном.
Оба новых партийных образования представляли громадный интерес и были поучительны для будущего.
Непосредственно после войны, окончившейся для СССР тяжелой победой, КПСС носился с идеей мировой революции.
КПСС ничего не оставалось, как сделать хорошую мину при плохой игре.
Они давали и деньги и военную технику, и еду и все на халяву любым проходимцам, лишь бы те сказали, что строят социализм.
СССР давал военных инструкторов, а то и воинское части на борьбу с США и их союзниками (Вьетнам, Египет и т.п.)
Но эти героические победы совершили еще одно великое чудо.
Перемена позиции у КПСС никогда не определялась побуждениями сердца, а диктовалась только горькой необходимостью.
Что же касается русского народа в СССР, то для него победы русского оружия были истинным праздником. С глубоким воодушевлением и подъемом русские следили за тем, как великая мечта комуняк снова становилась действительностью.
Ибо не надо заблуждаться: действительно национально настроенные русские увидели, что в эти тяжелые и трагические минуты создается необходимая предпосылка к возрождению нового государства, которое было бы свободно от гнилостного маразма старого союза.
Чем хуже, тем лучше!
Русские на собственной шкуре чувствовали весьма осязательно, что КПСС закончила свое историческое предназначение и что создающееся теперь новое государство должно искать себе нового лидера, действительно достойного "короны Романова".
В этом не было ничего удивительного, ибо народ чувствовал, что логическим последствием политики славянизации неизбежно было бы полное уничтожение русского влияния.
Впервые дело сложилось так, что люди, настроенные национально и патриотически, вынуждены были стать мятежниками.
Мятежниками не против нации, не против государства как такового, но против такого управления страной, которое по глубокому убеждению восставших неизбежно привело бы к гибели русскую народность.
Впервые в новейшей истории немецкого народа дело сложилось так, что любовь к отечеству и любовь к народу оказались во вражде с династическим патриотизмом в его старом понимании.
Одной из крупнейших заслуг всерусского национального движения в СССР в 80-х годах было то, что оно доказало: лишь та государственная власть имеет право на уважение и на поддержку, которая выражает стремления и чувства народа или по крайней мере не приносит ему вреда.
Не может быть государственной власти как самоцели. В этом последнем случае любая тирания оказалась бы в нашем грешном мире навеки неприкосновенной и освященной.
Когда правительственная власть все те средства, какими она располагает, употребляет на то, чтобы вести целый народ к гибели, тогда не только правом, но и обязанностью каждого сына народа является бунт.
Ну, а вопрос о том, где именно можно говорить о подобном казусе, - этот вопрос разрешается не теоретическими дискуссиями, а силой и успехом.
Каждая правительственная власть, конечно, будет настаивать на том, чтобы сохранить свой государственный авторитет, как бы плохо она ни выражала стремления народа и как бы ни предавала она его направо и налево.
Что же остается делать действительным выразителям народных чаяний и стремлений? Инстинкт самосохранения в этом случае подскажет народному движению, что в борьбе за свободу и независимость следует применить и те средства, при помощи которых сам противник пытается удержать свое господство.
Из этого вытекает, что борьба будет вестись "легальными" средствами лишь до тех пор, пока правительство держится легальных рамок, но движение не испугается и нелегальных средств борьбы, раз угнетатели народа также прибегают к ним.
Главное же, чего не следует забывать: высшей целью человечества является ни в коем случае не сохранение данной государственной формы или тем более данного правительства, а сохранение народного начала.
Раз создается такое положение, которое угрожает свободе или даже самому существованию народа, - вопрос о легальности или нелегальности играет только подчиненную роль.
Пусть господствующая власть тысячу раз божится "легальностью", а инстинкт самосохранения угнетенных все равно признает, что при таком положении священным правом народа является борьба всеми средствами.
Только благодаря этому принципу возможны были те великие освободительные битвы против внутреннего и внешнего порабощения народов на земле, которые стали величайшими событиями мировой истории.
Человеческое право ломает государственное право.
Если же окажется, что тот или другой народ в своей борьбе за права человека потерпел поражение, то это значит, что он был слишком легковесен и недостоин, сохраниться как целое на земле.
Вечно справедливое провидение уже заранее обрекло на гибель тех, кто не обнаружил достаточной готовности или способности бороться за продолжение своего существования.