Как у нас украли страну. Глава 9.

Как легко тирания облачается в мантию так называемой "легальности", ясней и нагляднее всего доказывается опять таки примером.

Легальная государственная власть опиралась в то время на антирусские настроенный парламент, с его нерусскими большинствами, а также на палату господ-товарищей, настроенную столь же враждебно к русским.

Этими двумя факторами олицетворялась вся государственная власть. Пытаться в рамках этих учреждений изменить судьбу русского народа, было бы нелепостью.

Наши современные политики, которые умеют только молиться на "легальность", сделали бы из этого конечно тот вывод, что раз нельзя сопротивляться легально, то надо попросту оставить всякое сопротивление.

В тогдашней обстановке это означало бы с неизбежной необходимостью гибель русского народа и притом в кратчайший срок.

И в самом деле: ведь судьба русского народа в РФ была спасена только благодаря тому, что советское государство рухнуло.

Ограниченный теоретик в шорах скорей умрет за свою доктрину, чем за свой народ.

Люди создают для себя законы, из чего этот теоретик заключает, что не законы для людей, а люди для закона.

Одной из крупнейших заслуг тогдашнего национального движения было то, что к ужасу всех фетишистов государственности и идолопоклонников теории оно раз и навсегда покончило с этой нелепостью.

Многонациональное движение показало гнилость этого государства и открыло глаза сотням тысяч на подлинную сущность КПСС.

Когда эта партия Ельцина начинала борьбу, число ее сторонников было необычайно велико и нарастало прямо, как лавина.

Однако успех этот не оказался длительным. Это движение пошло уже на убыль и почти потеряло всякое значение, после того как к власти пришла партия сторонников Бориса.

Каким образом возникло и вместе с тем так быстро пошло к своему закату национальное движение, с одной стороны, и каким образом с такой неслыханной быстротой поднялась партия Б.Н. Ельцина, с другой, - вот над чем стал я думать, вот что стало для меня классической проблемой, достойной самого глубокого изучения.

Мне ни капельки не импонировало и тем более не радовало поведение тех, кто приходил в парламент с возгласом "да здравствуют Ельцин и К", но меня очень радовало и внушало самые гордые надежды то обстоятельство, что русские стали сознавать себя только на время оторванной от государства частью народа и теперь уже заявляли об этом открыто.

Я видел, что единственным спасением является то, что теперь русские открыто, занимают позицию по всем вопросам, связанным с национальной проблемой, и решительно отказываются от беспринципных компромиссов.

Именно ввиду всего этого я совершенно не мог понять, почему это движение после столь великолепного начала так быстро пошло вниз.

Еще меньше я мог понять, почему в то же самое время партия Ельцина смогла стать такой большой силой.

А партия БНЕ как раз в то время и достигала высшего пункта своей славы.

Ельцин также как и старые политики времен КПСС врал.

Так как врал он, не врал и сивый мерин в свои лучшие годы.

Во времена КПССС нам врали по поводу и без.

Со школьной скамьи я считал, что вся военная советская авиация была уничтожена 22 июня 1941-го на аэродромах.

Почему-то так коммунистам было удобней.
Но со временем узнал много нового, в том числе, то чего не пишут в учебниках истории.
Оказалось в первый день войны немцы потеряли столько самолетов, сколько не теряли за один день до этого никогда ни в одной воине.
А Германия успела к лету 41-го захватить почти всю Европу и разбить все мало-мальски сильные армии на этой части света.
Всего за этот день немцы потеряли от 230 до 250 машин (в других источниках называют цифру в 400 самолетов, но это не верно), наши же потери в воздухе составили около 320 самолетов (в воздушных боях и сбитые зенитками немцев).
Причем эту цифру признают и немецкие историки, разночтение в пару-тройку десятков можно отнести на разницу в методике подсчетов, но это уже другая тема.
Другой удивительный момент: наши пилоты сбивали немцев не на новейших тогда МИГах и ИЛах, а в основном на стареньких бипланах И-15 "чайках" которые отставали от немецких истребителей не то, что на одно, на два поколения.
Максимальный рекорд того дна поставил наш летчик Иван Колабушкин сбивший на своей чайке 5 самолетов, числе которых два Bf-109!

Когда я заинтересовался как же такое возможно, выяснилась еще одна интересная деталь - именно старенькие чайки оснащались тогда реактивными ракетами класса "воздух-воздух".

Это сейчас вы скажете ну и что?

Это в настоящем видно - сколь это эффективное оружие.

Но у немцев его не было.

И не было в то время ни у одной армии в мире.

Мы были в этом первыми.

И нам есть чем гордиться!
Хотя в советских энциклопедиях и справочниках информация об этом виде оружия на И-15 отсутствовала, возможно, именно этот вид оружия и сыграл ключевую роль в тот день.
Особо отличилась в тот день авиация Южного фронта, где немцы вообще не достигли каких либо успехов, потеряв от 40 до 50 машин, им удалось уничтожить в воздухе и на земле лишь 23 советских самолета!
В актив советским летчикам удалось записать и победу над одним из лучших немецких ассов майором Вольфгангом Шельманном (второй по результативности ас в "Легионе Кондор" за время войны в Испании)!
Он был взят в плен советскими пограничниками и после того как, пограничники попали в окружение, расстрелян.

Собаке собачья смерть!

Но уже после активность советской авиации пошла на убыль.

Мы теряли один аэродром за другим и, взлетев с нашего аэродрома, летчик вполне мог вернуться на тот же аэродром, захваченный немцами.
Так же нашим летчикам приходилось работать с "раскрытых" аэродромов, которые бомбились немцами, известны случаи когда аэродром, переживший до шести налетов продолжал работать!!!
В то время как немцы после первого же налета на свой аэродром меняли дислокацию.
Мы же после первых дней потеряли не только множество машин, но и большое число подготовленных профессиональных пилотов, после им на смену приходили неопытные и необученные летчики, которые становились легкой мишенью для ассов Геринга.
Но все же за вторую мировую немцы потеряли около 77000 самолетов из них 57000 на советско-германском фронте, это при том, что воздушная война Англии и Германии началась раньше.

Боевое применение эресов впервые действительно, как писалось выше было в Монголии, интересна такая байка о реакции японцев на это: в донесениях японских летчиков писалось о том, что русские применяют какой-то дьявольский огонь, однажды одному японцу повезло, и он принес к своим обломок ракеты в себе.

Японцы сами разобраться не смогли и обратились за помощью к старшим товарищам из Германии, те провели анализ и вынесли вердикт: какая то крупнокалиберная авиационная пушка, решили слепить что-то подобное сами, прицепили два крупнокалиберных орудия на крылья, шваркнули, фюзеляж в одну сторону, крылья в другую... 0x01 graphic

вот такая байка.
А насчет результатов немецких асов, то там действительно результаты были, но действительно нередко сомнительные, в конечном итоге перестав доверять своим летчикам немецкое командование заставило их фиксировать "победы" па пленку, но весь прикол в том что кинокамера работала только когда работал пулемет, видел я эти пленки, из пары десятков атак только одна, по моему мнению привела к однозначному уничтожению противника, остальные только задели, а живучесть тогдашних самолетов была не хилой.

К сожалению, СССР к войне был абсолютно не готов, дело не в количестве танков и самолетов, шла структурная реорганизация.

Все находилось в полуразобранном состоянии. Были, например новейшие самолеты МИГ (правда сомнительного качества), но не было к ним пилотов и техников, иной раз они доставались врагу так и не влетев.

Были танки КВ-2, но танкистов к ним так же не хватало, а те что были имели всего по несколько учебных часов в своем активе.

Причем весь прикол, что танкистов для КВ-2 учили на легких танкетках Т-26, это была полная задница.

Все равно как у вас тачка - джип, а вас учат ездить на "запорожце".

КВ-2 танк капризный, ездит со скоростью пешехода, пересаживаясь с танкетки, на эту громадину водители по привычке "давили по газам" и "убивали" тяги.

Известен случай когда, просто разгружаясь с жд платформ из двух десятков танков было выведено из строя 7 по неопытности экипажей.
Беда в том, что в период предвоенной реорганизации наша армия находилась в состоянии боеготовности не более 20-30%, в то же время немцы так же проводили реорганизацию, но более грамотно, боеготовность никогда не снижалась ниже 80-70%.

В качестве техники немцы не уступали, основной их мощью являлись качественная авиация, артиллерия, и транспортные средства - основа блицкрига.

Роль танков в 41-м сильно преувеличена, слыхал что где то половина всех тридцатьчетверок была уничтожена немцами благодаря противотанковому орудию РаК40, прозванному "убийцей тридцатьчетверок", вообще в бою танка и противотанкового орудия в 41-м шансов больше было у последнего.
Наша же артиллерия представляла из себя сборную солянку разного калибра и систем, нормально обеспечивать это жуткое разнообразие не представлялось возможным.

У немцев хорошо обстояло дело и с зенитками, чего не скажешь об наших.

Расправившись с нашей авиацией, немцы бросали зенитчиков против наших танков.

Отметки на стволах немецких зениток нередко говорили о том, что побед у них над воздушными целями гораздо меньше, чем над танками.

Так же главный залог успеха блицкрига был транспорт - миллионы мотоциклов и лошадей позволяли быстро доставлять нужное количество войск в нужное место и в нужное время, у нас такой возможности не было, это была одна из причин возникновения котлов в 41-м.

Говоря другим языком, все, что писали нам в учебниках по истории было враньем.

Такое же вранье было и во всем, что нас окружало.

Вспомните обещание Ельцина руку дать отрезать, если цены поднимутся.

Цены не просто поднялись.

Они скакали как сумасшедшие.

Люди, копившие годами "на черный день" деньги, имевшие в заначке по 10 тысяч, и считавшие себя богатыми, через какое-то время поняли, что на их деньги тапочки не купишь.

А на 10 000 рублей в 1990 году можно было купить 3-комнатную квартиру.

Сейчас это стало 10 рублями.

Это в лучшем случае маленькая буханка диабетического хлеба.

Где справедливость?

Отдельное лицо не всегда сознает это, но это все-таки так. В хорошие времена, т. е. применительно к нашему случаю во времена хорошего правления, такие настроения делают эти слои очень ценными для государства. Во времена же плохого правления эти свойства приводят просто к ужасающим результатам.

Если национальное движение хотело провести действительно серьезную борьбу, оно должно было, прежде всего, постараться завоевать массы. Этого оно сделать не сумело, и это лишило его той элементарной стихийной силы, которая нужна для того, чтобы волна не упала в самый кратчайший срок.

Раз партия Ельцина с самого начала не придерживалась этого принципа и не провела его в жизнь, такая новая партия впоследствии не будет уже иметь возможности наверстать потерянное.

Раз партия Ельцина с самого начала набрала многочисленные настроенные против КПСС буржуазные элементы, которыми тогда были разного рода проходимцы, спекулянты и мошенники, то это предопределяет то, что в своих внутренних установках партия будет ориентироваться уже в эту сторону.

Таким образом, партия уже с самого начала отрезает себе перспективу завоевания крупных сил из среды низших слоев народа. Но такое движение уже заранее осуждено на бледную немочь и вынуждено ограничиваться только критиканством.

Партия уже не сможет опереться на ту почти религиозную веру, без которой нет серьезной способности к самопожертвованию. Вместо всего этого в партии возобладает стремление к "положительному" сотрудничеству с существующим режимом, т. е. к признанию того, что есть.

В партии постепенно возобладают стремления смягчить борьбу, чтобы, в конце концов, придти к гнилому миру.

Это именно и случилось с национальным движением.

Причина заключалась именно в том, что оно с самого начала не сделало центром тяжести своей деятельности борьбу за завоевание широких масс народа. Именно благодаря этому оно стало "умеренно-радикальным" и буржуазно-чопорным.

Из этой первой ошибки вытекла и вторая причина быстрой гибели движения.

Из года в год парламент все больше становился учреждением, работающим в направлении медленного, но систематического уничтожения русского народа.

Вспомните голодомор, репрессии 30-х, массовые отсидки в 40-х тех, кто был в плену и на немецкой территории.

Серьезная попытка в последнюю минуту спасти дело могла заключаться только в устранении этого учреждения. Только в этом случае открывались, да и то лишь небольшие шансы на успех.

В связи с этим для движения вставал следующий вопрос принципиального значения:

Надо ли идти в парламент, чтобы скорей уничтожить парламент, или, как тогда выражались, чтобы "взорвать его изнутри", или же, наоборот, в парламент не ходить, а повести на это учреждение прямо и открыто фронтальную атаку.

Решили войти. Вошли и... вышли оттуда побитые.

Конечно, войти при сложившихся обстоятельствах пришлось. Чтобы повести борьбу против такой силы открыто с фронта, нужно было, во-первых, обладать непоколебимым мужеством, а во-вторых, готовностью к бесчисленным жертвам. Это означало бы взять быка прямо за рога. Но при этом конечно приходится рисковать тем, что будешь несколько раз опрокинут. Едва подымешься с земли, должен начать борьбу снова, а победа дастся только после очень тяжкой борьбы и то лишь бойцам, обладающим безумной смелостью. Великие жертвы приведут в лагерь борьбы новые великие резервы. В конце концов, упорство будет вознаграждено победой.

Но для всего этого нужно, чтобы в борьбе принимали участие сыны народа, широкие массы его.

Они одни могут найти в себе решимость и стойкость довести такую борьбу до конца.

Было бы неправильным предположить, что это решение явилось результатом долгих и мучительных внутренних колебаний или даже просто результатом длительных размышлений.

Нет, люди не могли тебе, и представить других форм борьбы. Участие в этой нелепости было только результатом общей путаницы представлений и непонимания того, какое влияние неизбежно должно было оказать участие партии в том учреждении, которое она сама решительно осудила. Обычно рассуждение заключалось в том, что, выступая "перед лицом всей нации" на "всенародной трибуне", партия получит возможность легче просветить широкие слои народа. Борьба внутри парламента в глазах многих обещала большие результаты, нежели нападение извне. К тому же известные надежды возлагались на депутатскую неприкосновенность. Люди были уверены в том, что парламентский иммунитет только укрепит отдельных бойцов и придаст большую силу их ударам.

В живой действительности все это вышло по-иному.

Главное же: в зале заседаний парламента всегда собирается одна и та же публика, которая вовсе не считает нужным чему-либо еще доучиваться по той простой причине, что у нее нет не только понимания необходимости этого, но нет и самой скромной дозы желания.

Ни один из этих народных представителей никогда добровольно не признает правоту другого и никогда не отдаст своих сил для борьбы за дело, защищаемое его коллегой. Нет, никогда он этого не сделает, за тем единственным исключением, когда ему кажется, что, совершив такой поворот, он лучше обеспечит свой мандат в парламенте следующего созыва. Лишь тогда, когда все воробьи на крышах чирикают о том, что ближайшие выборы принесут победу другой партии, столпы прежней партии, украшавшие ее до сих пор, мужественно перебегут в другой лагерь, т. е. лагерь той партии или того направления, которое по их расчетам должно завоевать более выгодную позицию. Совершая этот поворот, эти беспринципные господа, конечно, не поскупятся наговорить бездну фраз "морального" содержания. Обычно так и происходит: когда народ отворачивается от какой-либо партии настолько решительно, что всякому ясно, какое уничтожающее поражение ожидает эту партию, тогда начинается великое бегство. Это парламентские крысы покидают партийный корабль.

Бегство это вытекает не из велений совести, оно происходит не по доброй воле, нет, оно простой результат той "прозорливости", которая позволяет этакому парламентскому клопу как раз вовремя покинуть ставшее ненадежным место для того, чтобы достаточно своевременно усесться в более теплой постели другой партии.

Говорить перед такой "аудиторией" поистине означает метать бисер перед известными животными. Право в этом нет никакого расчета.

Результат не может не быть ничтожным.

Все равно, что бы ни говорили отдельные депутаты, широкая публика узнавала только то, что можно было об их речах прочесть в газетах, а "изложение" их речей в прессе было такое, что речи казались только нелепыми, если не хуже. Ну, а их непосредственная аудитория состояла только из каких-нибудь 500 парламентариев. Этим сказано все.

Самое плохое, однако, было следующее: национальное движение лишь тогда могло рассчитывать на успех, если бы оно с самого начала поняло, что дело должно идти не просто о создании новой партии, а о выработке нового миросозерцания. Только новое миросозерцание могло найти в себе достаточно сил, чтобы победить в этой исполинской борьбе.

Чтобы руководить такой борьбой, нужны самые ясные, самые мужественные головы.

Если борьбой за то или другое миросозерцание не руководят готовые к самопожертвованию герои, то в ближайшем будущем движение не найдет и отважных рядовых бойцов.

Кто борется за свое собственное существование, у того немного остается для общего блага.

Для того чтобы создать эти предпосылки, необходимо, чтобы каждый понимал, что честь и слава ждут сторонников нового движения лишь в будущем, а в настоящем это движение никаких личных благ дать не может.

Чем больше то или другое движение будет раздавать посты и должности, тем большее количество сомнительных людей устремится в этот лагерь. Если партия эта имеет большой успех, то ищущие мест политические попутчики зачастую наводняют ее в такой мере, что старый честный работник партии иногда просто не может ее узнать, а новые пришельцы отвергают самого этого старого работника как теперь уже ненужного и "непризванного" Это и означает, что "миссия" такого движения уже исчерпана.

И что же - этот новый парламентарий в течение короткого времени тоже пришел к той мысли, что самой возвышенной (ибо менее рискованной) обязанностью его является защита нового миросозерцания так называемыми "духовными" средствами парламентского красноречия; что это во всяком случае будет спокойнее, чем с опасностью для собственной жизни бросаться в борьбу, исход которой неизвестен и ничего особенно хорошего принести не может.

Пока вожди сидели в парламенте, сторонники партии за стенами парламента ждали чудес, а чудеса эти не наступали и, конечно, наступить не могли. Скоро люди стали терять терпение.

То, что говорили собственные депутаты, ни в коей мере не соответствовало ожиданиям избирателей. Это было вполне понятно, ибо враждебная пресса делала абсолютно все возможное, чтобы помешать народу составить себе правильное представление о выступлениях депутатов партии в парламенте.

В то же время происходил и другой процесс.

Чем больше народные представители приобретали вкус к более мягкой форме "революционной" борьбы в парламенте и в ландтагах, тем менее оказывались они готовыми пойти назад в широкие слои народа и заняться опять более опасной просветительной работой.

Массовые народные собрания отступали все больше на задний план, а между тем это единственный путь, дающий возможность непосредственного воздействия на массу и тем самым завоевания значительных кругов народа на свою сторону.

Трибуна парламента все больше и больше оттесняла на задний план залы народных собраний. Вместо того, чтобы говорить с народом, депутаты заняты были излияниями перед так называемыми избранными.

Все это и приводило к тому, что национальное движение все больше переставало быть народным движением и упало до уровня более или менее обыкновенного клуба, где велись академические споры.

Пресса распространяла о партии самые плохие представления. Представители партии уже не старались на больших народных собраниях восстановить истину и показать действительные цели партии.

Пусть запомнят это все тщеславные писаки нашего времени: великие перевороты в этом мире никогда не делались при помощи пера.

Нет, перу предоставлялось только теоретически обосновать уже совершившийся переворот.

Испокон веков лишь волшебная сила устного слова была тем фактором, который приводил в движение великие исторические лавины как религиозного, так и политического характера.

Широкие массы народа подчиняются, прежде всего, только силе устного слова. Все великие движения являются народными движениями. Это - вулканическое извержение человеческих страстей и душевных переживаний. Их всегда вызывает к жизни либо суровая богиня-нужда, либо пламенная сила слова. Никогда еще великие движения - не были продуктами лимонадных излияний литературных эстетов и салонных героев.

Повернуть судьбы народов может только сила горячей страсти. Пробудить же страсти других может только тот, кто сам не бесстрастен. Только страсть дарит избранным ею такие слова, которые как ударами молота, раскрывают ворота к сердцам народа. Кто лишен страстности, у кого уста сомкнуты, того небеса не избрали вестником их воли.

Человеку, который является только писателем, можно сказать, что пусть он сидит за столом со своей чернильницей и занимается "теоретической" деятельностью, если только у него имеются для этого соответствующие способности; вождем же он не рожден и не избран.

Всякому движению, ставящему себе большие цели, нужно, поэтому самым тщательным образом добиваться того, чтобы оно не теряло связи с широкими слоями народа.

Такое движение должно каждую проблему рассматривать в первую очередь именно под этим углом зрения. Все его решения должны определяться этим критерием.

Такое движение должно далее систематически избегать всего того, что может уменьшить или даже только ослабить его влияние на массу. И это не из каких-либо "демагогических" соображений. Нет. Этим надо руководствоваться по той простой причине, что без могучей силы народной массы ни одно движение, как бы превосходны и благородны ни были его намерения, не может достичь цели.

Пути к нашей цели определяются жесткой необходимостью. Кто не хочет идти неприятными путями, тому приходится просто-напросто отказаться от своей цели. Это не зависит от наших добрых желаний.

Так уж устроен наш грешный мир.

национальное движение перенесло центр тяжести своей деятельности в парламент, а не в народ, именно поэтому вышло так, что оно отказалось от своего будущего ради успехов минуты.

Это движение избрало более "легкие" пути, но именно поэтому оно оказалось недостойным своей конечной победы.

В Москве я продумал эти проблемы самым основательным образом и пришел к тому выводу, что именно в этом была основная причина краха национального движения. Для меня это было тем более печально, что в моих глазах это движение призвано было безраздельно руководить борьбой за дело русского народа.

Обе ошибки, приведшие к гибели национальное движение, находились в тесной связи друг с другом. Недостаточное понимание того, что является подлинно движущей силой больших переворотов, привело к неправильному пониманию значения широкой массы народа; отсюда - недостаточный интерес к социальным вопросам, недостаточная борьба за душу низших слоев нации, но отсюда же и преувеличенная оценка парламента.

Если бы эта партия поняла, какая невиданная сила заложена именно в народной массе как носительнице революционной борьбы, то партия совершенно по-иному повела бы всю свою работу и пропаганду.

Тогда партия перенесла бы центр тяжести своей деятельности в предприятия и на улицу, а вовсе не в парламент.

Но и третья ошибка партии в последнем счете заложена также в непонимании значения массы, в непонимании того, что сильные духом люди должны дать массе толчок в определенном направлении, а потом уже сама масса подобно маховому колесу усиливает движение и дает ему постоянство и упорство.

Христиане и мусульмане занимают у нас позицию, которая явно не соответствует ни чаяниям народа, ни действительным потребностям религии.

Попробуйте сравнить позицию еврейского раввина в вопросах, имеющих хотя бы самое малое значение для еврейства как расы, с позицией громадного большинства нашего духовенства, - увы, одинаково и католического и протестантского.

Это явление мы можем наблюдать у нас постоянно, когда речь идет о защите той или другой абстрактной идеи.

"Государственный авторитет", "демократия", "пацифизм", "международная солидарность" и т. д. - вот понятия, которые господствуют у нас и которым придается такое прямолинейное и доктринерское истолкование, что теряется всякое здравое понимание действительно жизненных задач нации.

Этот несчастный подход ко всем чаяниям нации под углом зрения предвзятого мнения убивает всякую способность вдуматься в дело глубоко субъективно, раз это дело объективно противоречит доктрине. В конце концов, отсюда получается полное извращение и целей и средств. Такие люди выскажутся против всякой попытки национального восстания только потому, что восстание предполагает насильственное устранение пусть хотя бы самого плохого и вредного правительства. Как же, ведь это было бы преступлением перед "авторитетом государства". А в глазах такого жалкого фетишиста "государственный авторитет" является не средством к цели, а самоцелью. Для его жалкого умственного обихода этого жупела вполне достаточно.

Так и наш пацифист отнесется совершенно безразлично к самому злодейскому насилию над его нацией - если даже насилие это будет исходить от злейших милитаристов, - только потому, что для изменения положения понадобилось бы оказать сопротивление, т. е. применить силу, а это последнее, видите ли, противоречит всему его представлению о духе мирного сожительства.

Интернационально настроенный социалист примет как должное, если весь остальной мир совместными усилиями будет грабить его.

Он только с братскими чувствами распишется в получении соответствующих ударов и никогда не подумает о том, что грабителей надо наказать или, по крайней мере, надо умерить их пыл. Никогда! А почему? Да единственно потому, что он - русский.

Может быть это и печально, но это так. Чтобы побороть то или другое зло, надо, прежде всего, установить и понять его.

Это же относится и к тому равнодушию, которым отличается известная часть духовенства в деле защиты наших чаяний.

Это объясняется не его злой волей, не приказом, скажем, сверху. Нет. Эта недостаточная решимость есть результат недостатков национального воспитания с молодых лет, а затем это есть продукт некритического подчинения той или другой абстрактной идее, ставшей фетишем.

Воспитание в духе демократии, интернационального социализма пацифизма и т. д. приняло в наше время характер столь исключительный и столь, можно сказать, субъективный, что оно подчиняет себе все и целиком предопределяет взгляд на все окружающее. Что же касается отношения к нации, то оно у нас с ранней молодости только чисто "объективное". Вот и выходит, что пацифист, субъективно отдающий себя своей идее без остатка, не станет без долгих размышлений на сторону своего народа даже в том случае, если народ подвергнется несправедливым и тяжелым угрозам. Он сначала будет искать, на чьей стороне "объективная" справедливость, и будет считать ниже своего достоинства руководиться простым чувством национального самосохранения.

Насколько это одинаково относится и к христианству, и к мусульманству, видно из следующего. Но и религия оказывается совершенно парализованной, как только приходится защищать национальные интересы в такой сфере, которая мало связана с общей линией его представлений и традиций, как только ему приходится иметь депо с требованиями, которыми он до сих пор не интересовался или которые он по тем или другим причинам отвергал.

Но стоит возникнуть, например вопросу о мусульманстве и окажется, что протестантизм относится самым враждебным образом к малейшей попытке освободить нацию от этого смертельно враждебного окружения и только потому, что христианство тут связано уже своими определенными догматами.

А ведь тут дело идет о вопросе, вне разрешения которого все другие попытки возрождения народа совершенно бесцельны или даже нелепы.

Меж тем мусульман сейчас ничего не смущает.

Они спонсировали 2 войны в Чечне.

Они и в дальнейшем будут бороться с русским народом и христианством.

И поэтому на настоящий момент настоящий враг русских - это мусульмане.

В свой московский период я располагал достаточным досугом, чтобы беспристрастно продумать и этот вопрос. Все, что я видел вокруг себя, тысячу раз подтверждало правильность сказанного

В Москве, этом фокусе различных национальностей, на каждом шагу было особенно очевидно, что именно только русский пацифист относится к судьбам своей нации с той пресловутой "объективностью", о которой мы говорили выше, но еврей так никогда не относится к судьбам своего мусульманского народа.

В Москве становилось ясным, что только русский коммунист настроен "интернационально" в том смысле, что умеет только клянчить и заискивать перед интернациональными "товарищами".

Чешский социалист, польский социалист поступают совершенно по-иному. Словом, я уже тогда понял, что несчастье только наполовину заложено в самих этих учениях, в другой же части оно является продуктом господствующего у нас неправильного национального воспитания, в результате чего получается гораздо меньшая преданность своей нации.

Давайте воспитывать русский народ с самого раннего возраста в чувстве исключительного признания прав своего собственного народа, давайте не развращать уже с детских лет нашу молодежь, давайте освободим ее от проклятия нашей "объективности" в таких вопросах, где дело идет о сохранении своего собственного я.

Тогда в кратчайший срок мы убедимся, что и русский по примеру католиков Ирландии, Польши или Франции остается русским, остается верным своему народу. Само собою, разумеется, что все это предполагает наличие подлинного национального правительства и у нас.

Самое могущественное доказательство в пользу сказанного дает нам тот исторический период, когда нашему народу пришлось в последний раз перед судом истории вести борьбу за существование не на жизнь, а на смерть.

До тех пор пока руководство сверху было более или менее удовлетворительным, народ выполнял свою обязанность в полной мере.

Пока мусульмане будут иметь своих единоверцев в РФ, в стране будут то там, то тут полыхать войны.

Тот, кто кружными путями хочет через политическую организацию придти к религиозной реформации, обнаруживает только, что он не имеет ни малейшего представления о том, как в живой действительности складываются религиозные представления или религиозные учения и как именно они находят себе выражение через церковь.

В этой области поистине невозможно служить сразу двум господам. Обосновать или разрушить религию - дело конечно гораздо большее, нежели образовать или разрушить государство, а тем более партию.

Во все времена и эпохи, конечно, находились бессовестные субъекты, которые не останавливались перед тем, чтобы и религию сделать орудием своих политических гешефтов (ибо для таких господ дело идет исключительно о гешефтах). Совершенно неправильным однако является возлагать ответственность за этих негодяев на религию.

Эти субъекты всегда ухитрятся злоупотребить в своих низменных интересах если не религией, то чем-либо другим. Для парламентских бездельников и воришек ничто не может быть более приятным, чем случай, хотя бы задним числом найти известное оправдание своим политическим мошенничествам. Когда за его личные подлости возлагают ответственность на религию или на религиозную обрядность, он очень доволен; эти лживые субъекты тотчас же поднимут крик на весь мир и будут призывать всех в свидетели того, как справедливы были их поступки и как они-де своим ораторским талантом и т.д. спасли религию и церковь. Чем больше они кричат, тем больше глупые или забывчивые сограждане перестают узнавать действительных виновников плохих поступков.

И что же - негодяи достигли своей цели.

Сама хитрая лиса прекрасно знает, что ее поступки ничего общего с религией не имеют. Негодяи посмеиваются себе в бороду, а их честные, но мало искусные противники терпят поражение и в один прекрасный день в отчаянии теряют веру в свое дело и отходят в сторону.

Но и в другом отношении было бы совершенно несправедливо делать ответственной религию или даже только церковь за недостатки отдельных людей. Давайте сравним величие всей церковной организации с недостатками среднего служителя церкви, и мы должны будем придти к выводу, что пропорция между хорошим и дурным здесь гораздо более благоприятна, чем в какой бы то ни было другой сфере. Разумеется, и среди священников найдутся такие, для которых их священная должность является только средством к удовлетворению собственного политического самолюбия. Найдутся среди них и такие, которые в политической борьбе, к сожалению, забывают, что они должны являться блюстителями высшей истины, а вовсе не защитниками лжи и клеветы. Однако надо признать, что на одного такого недостойного священника приходятся тысячи и тысячи честных пастырей, сознающих все величие своей миссии. В нашу лживую развращенную эпоху люди эти являются зачастую цветущими оазисами в пустыне.

© Copyright Тормышов Владимир Станиславович (mage666@list.ru) Обновлено: 17/02/2009. 36k. Статистика. Повесть: Азербайджан		Ваша оценка:

Тормышов Владимир Станиславович: другие произведения.

Как у нас украли страну. Глава 9.