Приехав в Израиль, мне повезло почти сразу опубликовать в солидном издании* очерк под этим названием о старшем брате юноше командире отделения автоматчиков, внезапно исчезнувшем в 1943-м в пекле войны.
Прошло 17 лет, но никто не откликнулся на этот крик отчаяния. Хотя тысячи людей прочитали и продолжают заглядывать в разные мои публикации о брате**.
Надо понять, что многие или даже большинство близко к брату оказавшихся людей погибли в войне. К тому же, в тех условиях постоянных пополнений состава частей в первой линии боя, люди едва ли успевали отличить одного солдата от другого и запомнить имя.
Видимо, надо признать факт... Нет на белом свете моего брата. И нет его с того боя в середине сентября 1943 на реке Десна.
И все-таки, вопреки всем логикам в миллионах сердец продолжает жить подобие надежды. Нет, уже не ждут они встречи с пропавшимиродными. Только вести, весточки любой, самой зыбкой...
Время выносит новое и стирает бывшее. Уходят люди. Но никто не установил, какова судьба"пропавших без вести"?
Теперь всю память о прошлом берет на себя Интернет. Попробую ещё раз обратиться ко всему миру с мольбой надежды о пропавшем брате...
*Очерк опубликован в книге:
"Сборник статей по еврейской истории и литературе", Книга 3
Составитель и главный редактор проф. Моше С. Жидовецкий,
Зам. гл. редактора д-р Эстер И. Мазовецкая-Рабинович
Издательство Международного н.-и. общества "ЗЕЗАМ",
Реховот, Израиль 1993, ISBN 965-222-368-9
Не мог ожидать, что издатели с таким вниманием отнесутся к этой работе. Искренняя моя благодарность всем и особенно зав. редакцией Розалии Добиной, превратившим рукопись в произведение исторической науки и искусства.
Публикуется в Интернете с любезного разрешения проф. Моше Жидовецкого
**"Мой старший брат" Еврейский камертон (газета) 17.07.2003 Израиль
"Прозрение", Иерусалим , 2003
"Соловей и роза", газета "Мост", 16.09.09 Израиль
"Его непрожитая жизнь", Ася Гумниц, , газета "Мост", 27.01.10
"Стихи моего брата", библиотека М. Мошкова, "Проза.ру", Интернет,
и другие.
Наверное, каждым человеком, у которого позади большая часть жизни, время от времени овладевает настойчивое желание высказаться.
Здесь только крупицы такой исповеди. Основное - о старшем брате, исчезнувшем в битве с фашизмом. А также робкая, но неугасимая надежда... Ведь никто не видел его бездыханным.
Во мне постоянно возникало чувство, рассказать всем о брате, что он каким-то образом существует, но незнание людей всех обстоятельств его безжалостно укороченной реальной жизни делает это существование призрачным и могущем вдруг прерваться. Рассказав всё, что помню и чувствую, я, наконец, выпущу его в вольную и вечную жизнь.
Эта рукопись была написана сразу, на одном дыхании и почти не правилась. Что-то удерживает руку от попыток починить, улучшить.
Спасибо Стране и её людям за возможность исполнения мечты и долга.**
Прошло 48 лет с того момента, когда я 11-летний, прощаясь, прижался к брату в солдатской шинели, и 47 лет назад пришло его последнее письмо с фронта. Можно ли столько лет ждать и верить? Вопреки всему внутри живет чувство, что он есть. Существует.
Скоро 5 месяцев как я вышел из страны, где родился, стал частью ее лесов и полей, оставил могилы матери и отца. Перешагнул я в новый мир из самого русского города Иваново, где слово "еврей" старались не произносить ни те немногие, у кого оно стояло в паспорте, опасаясь оскорблений, ни многие из окружающих, поскольку всегда удобнее скрывать причину своих намерений. Нет, конечно, были исключения. За мою уже долгую жизнь были прекрасные исключения из этих правил. Были встречи с людьми, у которых на месте превосходства, а то и злобы, жило спокойное благородство и даже упрямое желание защитить униженных.
Теперь я живу в стране евреев. Оказывается можно произносить и это слово с гордостью и даже совсем обыденно. Кроме этого чуда здесь произошло и много других. Но только о последнем скажу сейчас. Бородатый патриарх сказал мне: "А вы можете отсюда обратиться ко всему миру".
Люди, послушайте, это моя последняя надежда! Может видели, слышали что-то о моем единственном родном брате? Может и не остался он в диких лесах и оврагах России с фашистской пулей в сердце? Да и не мог он внезапно исчезнуть: 19-летний поэт, жадный до всего, что есть в мире, вошедший в жизнь, чтобы объяснить её людям и помочь им.
Человек, в котором зажегся разум и ожил неповторимый дух, уже не может совсем исчезнуть. Мало времени отведено для жизни физической. Некоторым - совсем мало. Поэтому торопимся понять, почувствовать, рассказать всем, чтобы им стало светлее, удобнее, надежнее.
1. Детство
Мой брат Лёня родился в 1924 году. Нельзя спокойно писать эти цифры - люди с такой датой рождения почти все убиты фашизмом. Хотя местом его рождения указан Могилев-Подольский, жили родители в основном в Одессе, куда их привела революция.
На этом снимке Лёне 2г. 4 м., а кажется, он уже значительно взрослее. Надо было в этой жизни спешить.
В 1929 году семья переехала в далекое Иваново, где была работа. Здесь Лёня вскоре стал старшим братом, что отчетливо видно на фото 9-летнего юноши.
1933 год. Лёне 9 лет
До войны родители несколько раз приезжали на родину в Могилев-Подольск, в отпуск. В моей памяти хранятся как бы кусочки киноленты. На лужайке перед маленьким домиком (большой дом, стоящий рядом, принадлежал деду, теперь здесь кинотеатр, где дед работает сторожем) сидит наша кошка. Она сладко смотрит на разделанную бабушкой курицу. Смотрит, но не трогает, ждет пока баба кинет ей её долю.
Лицо бабушки светится добротой. Внук пристает:
- Дай грушу!
- Гиб им абар! - просит, наконец, бабушка (эта единственная фраза только и осталась у меня от идиш), и мама, недовольная тем, что просьба эта, видимо, сегодня далеко не первая, выдает мне душистую большую розовую грушу.
В доме строгий дед, закутанный в полосатую накидку, что-то читает и странно быстро двигается.
- Что он делает? - шепотом спрашиваю бабушку.
- Молится Богу, - ещё тише отвечает она.
Вот так да, нам ведь в детском саду сказали, что Бога нет. Я порываюсь освободить деда от этого напряженного занятия. Бабушка мягко уводит меня:
- Не надо ему мешать, он старый.
В доме родителей отца - бедность. Я стою у открытого окна типографии, где работает на шумных станках папин брат дядя Ефим. Он выносит мне ещё теплые блокнотики из зеленой бумаги, смеется, разговаривает с папой. Я очень горд, что стою рядом с настоящим рабочим, хозяином настоящих грозных машин. Эти блокнотики я так и не решился ни разу использовать, и недавно наткнулся на них, разбирая бумаги перед отъездом в Израиль.
Скорее всего это год 1936, мне 5 лет, а брату уже 12. Его никогда нет дома. Пропадает с мальчишками на Днестре. Как-то прибежали, зашумели, что Лёню забрали пограничники. Все были в ужасе. Наконец, дед привел брата, несколько потрепанного, но очень гордого своей причастностью к таким делам. Оказалось, что он заплыл к самым поплавкам, которые отделяли советскую половину реки от румынской.
Спустя некоторое время, уже в Иванове, брат однажды вбежал в комнату и выложил местную молодежную газету "Всегда готов!", где, пораженные, мы увидели стихи: вверху крупно с красивой картинкой стояло "ГРАНИЦА", а внизу помельче "Леонид Трахтенберг, г. Иваново". Вот эти стихи, которые и сегодня кажутся мне технически весьма совершенными. А мальчику было 11-12 лет.
ГРАНИЦА
Граница! Как выстрел звучит это слово,
Ползет, извивается лента-змея,
И мне вспоминается снова и снова
К румынской границе поездка моя.
Я думал увидеть совсем необычное:
Другие березы, поля, облака,
И вот показалась река пограничная...
Не верю глазам я: простая река!
Не может же быть на границе простая!
И вижу я вдруг посредине реки
Спокойно и важно свой пост охраняя,
Колышутся мерно в волнах поплавки.
Наш берег - веселый, с большими домами, -
Там - с хатой дырявой, - огромный костел.
Как будто сверкающий бак перед нами,
А рядом - дырявый и ржавый котел.
Соломой гнилою покрыты все хаты,
И сразу поймешь - вот жилье бедняка,
А рядом стоит на пригорке богатый,
С железною крышею, дом кулака.
За этой чертой, за румынской границей
Живет угнетенный пока что народ,
Как в клетку попавшие вольные птицы
И ждут, когда лучшее время придет.
Но скоро уж грянет гроза мировая,
Насилье и гнет отовсюду сметет,
И солнце лучами весь мир озаряя,
На небе советском начнет свой полет.
С этого момента, наверное, папа и мама начали понимать, что своенравие сына это не простое упрямство мальчишки. А было с ним непросто.
В то время не было телевидения и школа, книги, встречи, поездки давали то, что лучше увидеть или хотя бы услышать. По-моему, Леня одновременно делал всё, что только можно было: литература (стихи, переводы), физика (победитель конкурса), английский (заочная учеба в инязе), стенгазеты (член редколлегии), ГТО (значок 2-степени), походы в противогазах (среди инициаторов), теннис (игрок, удостоверение судьи), шахматы (3-я категория), жаркие споры вокруг войны в Испании (выклеивали карты и двигали флажки), да и книги, книги, библиотеки...
Отдельной фотографии всей нашей семьи не сохранилось. Думаю, что такой у нас и не было. Не спешили, жизнь была благополучной и казалась вечной.
Вот единственный снимок, где мы все вместе, на дне рождения у наших друзей.
Именинник Толя сидит между отцом и матерью в кругу родных и друзей. Глава семьи Исаак Осипович Фельдман крупный добрый мужчина в то время был на редкой работе: у себя в просторном деревянном доме имел мастерскую, где перетягивал пружинные матрацы. Мне нравилось следить, как сильные и чуткие руки умельца быстро продвигались над лесом беспорядочно торчащих старых пружин, приводя их в идеальный порядок. Он охотно разговаривал с мальчишкой и между делом я тоже немного овладел этим ремеслом. Правда, не искусством мастера. Позднее он приобрел фотоаппаратуру и стал таким же искусным фотографом.
Мой папа и Леня стоят обнявшись слева от именинника, ну а я, конечно, приспособился на коленях у мамы.
Только теперь я обратил внимание, какие у всех красивые лица. Вдохновение Лени, благодушие папы, сила и гордость мамы - вот так и должна была бы жить наша семья. Но злодеи мира уже творили иное...
2. Начало преступных действий
Леня школьник
Однажды утром я проснулся от шума в квартире. Два человека, которых я раньше не видел в нашем доме, сидели возле письменного стола Лени. Вокруг кучи бумаг, которые эти люди заталкивали в портфель. Родители метались вокруг. Я понял, что эти люди забирают бумаги брата, и он сам тоже должен пойти с ними.
Мама в крайней тревоге, она просит одного из пришедших (он оказался знакомым - инструктор по каким-то делам в школе брата) оставить дома сына, предлагает, что пойдет сама и все объяснит. Но "знакомый" уверяет, что нет ничего страшного, они только поговорят "там" и Лёня вернется.
Брата увели. Я мало помню о дальнейшем. Просто родители избегали что-то говорить при мне. Наверно опасались, чтобы и 7-летний сын не оказался там. Помню только чувство растерянности и непрерывной тревоги, плач мамы, она говорила отцу. Что надо куда-то идти, все выяснить, добиться, чтобы ребенка вернули домой, упрекала отца в том, что он боится. Знаю только, что никуда их не пускали, ничего не объясняли и не обещали. Позже стало известно. Что директор Центральной детской библиотеки составил список наиболее активных читателей, чтобы организовать какой-то кружок. В этом списке, конечно, оказался Леня и ещё один из его друзей Олег Вязов. Директора библиотеки как крупного троцкиста арестовали и расстреляли (впоследствии реабилитировали).
Полгода Леню продержали в одиночке.
Наверное, все кончилось бы очень плохо.
Статья 58 п.11, по которой также обвинялись ребята - это "Всякого рода организационная деятельность - расстрел".
Помогло нам то, что отец Олега был известным адвокатом в Москве. Он сумел пробиться в судебные инстанции и привез в Иваново спасительную бумагу.
10/3-39 г. Копия 15/86
О П Р Е Д Е Л Е Н И Е
СУДЕБНАЯ КОЛЛЕГИЯ ПО УГОЛОВНЫМ ДЕЛАМ
ВЕРХОВНОГО СУДА РСФСР
В составе председателя МАЛЬЦЕВА и членов ТАЛГАЗОВА и МОРОЗОВОЙ
8/3-39
Рассмотрев в заседании от 8/3-39 в кассационном порядке по жалобе в порядке надзора по протесту гг. Председателя верховного Суда РСФСР на реххххххх определение "Подготовительного заседания Ивановского Облсуда от 5/2 -39 г., которым принято к производству обласного суда уголовное дело по обвинению ВЯЗОВА Олега Евгеньевича и ТРАХТЕНБЕРГА Леонида Михайловича по ст. 58-10 п.1 УК.
Заслушав члена докладчика т. МАЛЬЦЕВА, судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР нашла:
Обвиняемым ВЯЗОВ О.Е. и ТРАХТЕНБЕРГ Л.М. рожд. 1924 в момент начала их преступных действий имели по 13 лет каждый. При этих условиях привлечение к уголовной ответственности ВЯЗОВА, О.Е. и ТРАХТЕНБЕРГА, Л.М. учащихся 7 класса средней школы N 30 по контрреволюционному преступлению противоречит Закону Правительства от 7/2-35 г.
На основании вышеизложенного Судебная Коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР, рукововодств. Ст.418 УК определяет:
Отменить определение подготовительного заседания Ивановского Облсуда от 5/2-39 г. и дело в уголовном порядке производстом прекратить.
ВЯЗОВА Олега Евгеньевича и ТРАХТЕНБЕРГА Леонида Михайловича из под стражи освободить.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ МАЛЬЦЕВ
ЧЛЕНЫ ТАЛГАЗОВ МОРОЗОВА
В е р н о / подпись
Секретарь
(Перепечатано точно по тексту оригинала. Р.Т.)
Лёня вернулся. Замкнутый, повзрослевший, настороженный. Все были предупреждены, чтобы не было никаких разговоров и расспросов о случившемся. Я только слышал, что в одиночке, где держали Леню, несколько месяцев день и ночь горел яркий свет, что к нему подсаживали какого-то типа, который всё расспрашивал его.
Ещё остались стихи.
Бывают в жизни неудачи:
на каждом есть они шагу.
Один от неудачи плачет,
Другой молчит и ни гу-гу.
14 мне только лет,
но с высоты упал:
Был неудавшийся поэт,
Теперь в тюрьму попал.
Вот неудача первая моя,
но плакать я не буду.
Теперь себе свободу я
Любой ценой добуду.
Достигну снова высоты,
с которой я упал;
И я добьюся свого,
Кто б на пути ни стал.
И коль удастся это мне,
То обрету я вновь
Все, что горит сейчас в огне:
Свободу. Жизнь, Любовь.
В борьбе погибну может быть,
Тогда пусть строки эти
Расскажут тем, кто будет жить,
О молодом поэте.
Успел немного он пожить,
Окончил жизнь вначале,
Успел он только полюбить
И много знал печали.
Да, может быть я потерплю
И в этом неудачу.
Но и тогда я запою
И тоже не заплачу.
Чтобы не было "лишних" разговоров, Леню и Олега перевели в разные школы. Брат попал к талантливой учительнице литературы. Из её класса вышли профессиональные известные поэты Николай Майоров и Владимир Жуков.
Постепенно жизнь вернулась к Лене во всем, что тогда было возможно. Снова к нам в дом приходили многие его друзья, снова он в центре литературной жизни класса, пишет тексты в стенгазеты, стихи и эпиграммы.
Помню небольшой скандальчик, когда в стенгазете появились дружеакие шаржи, и среди них один на директора школы М.М.Дворникову.
Он рассылает свои стихи по редакциям. Конечно, нигде их не спешат печатать. Правда публикуются снова его стихи в газете "Всегда Готов!" и в сборнике, который выпускает редакция этой газеты. Лене присылают свои стихи многие "деткоры" газеты, и он анализирует их и отвечает авторам.
В это время Леня активно берется за изучение английского языка и поступает на заочное отделение всесоюзного института "Иняз". Сохранилось несколько толстых тетрадей с аккуратно написанными упражнениями на английском. Может быть, толчком к этому решению послужили какие-то разногласия в школе с учительницей английского языка. Посвились переводы стихов английских поэтов.
Также настойчиво он занимался теннисом. Вскоре стал одним из сильнейших игроков города и получил удостоверение судьи. В связи с этим помню случай, когда Леня требовал. Чтобы ему купили настоящую ракетку для тенниса. У родителей не было денег. Мама работала секретарем директора Промакадемии, а отец тоже не имел специальности и занимался распространением рекламной продукции местного товарищества художников. Временами положение сеьи было сложным Помню, например, что мороженое или пирожное были для меня пределом лакомства и доставались только по праздникам.
Споры о ракетке вылились в ссору. Леня пригрозил уйти. Отец ответил в воспитательном плане. Хлопнула дверь. Через несколько минут мама уже упрекала расстроенного отца. Полчаса они терпели. Затем папа отправился на поиски и вскоре они явились вдоем. Оказалось, что и Леня, остыв, жалел о случившемся. Душевная травма в семье не заживала так просто.
Снова Леня начал участвовать в шахматных турнирах, получил третью категорию. Увлекали его и точные науки. Дома хранились два увесистых тома высшей математики, на обложке которых было указано, что Трахтенберг Л.М. награжден за победу в олимпиаде юных физиков. Есть грамота, отмечающая успех в олимпиаде по химии.
Он успевал делать всё и преуспевал во всех своих делах. Как это удавалось? Вот что писал об этом сам Леня в заметке "Как я работаю".
Как я работаю
Очень часто ребята спрашивают меня: "Как у тебя на все хватает времени?" Как ни странно, но вопрос о времени почему-то никогда не встает передо мной. У большинства ребят много времени отнимает подготовка к урокам. Но я думаю, что расход времени на это можно сократить, если предварительно ознакомиться с проходимым материалом. Например, когда мы начинали курс 9-го класса, то я уже был хорошо знаком с прогрессиями, звуковыми колебаниями, теорией Дарвина, материалом по литературе. По звуку я начал с популярной литературы еще летом. Материал, изложенный в популярной форме, легко запоминается и подготавливает к более основательному изучению предмета. По литературе во время изучения произведений в школе я знакомился с критической литературой, что облегчало мне правильное и более глубокое понимание проходимого материала.
Благодаря этому, у меня остается очень много свободного времени. Я много читаю - почти все свободно время отдаю этому, и если мне приходится уделять чему-нибудь больше времени, чем я думал, то я могу совершенно безболезненно сделать это за счет чтения. Но, конечно, я не ограничиваю свои интересы только этим. Я играю в шахматы (имею 3-ю всесоюзную категорию), увлекаюсь теннисом (в прошлом году на городских соревнованиях занял 2-е место по разряду юношей), учусь на 2-м курсе английского факультета заочного института иностранных языков, веду общественную работу. Принимаю участие в работе областной газеты пионеров и школьников "Всегда Готов", являюсь председателем Литературного Клуба при газете.
Хорошее знакомство с литературой помогает мне при изучении гуманитарных предметов. Программа по литературе для 10-го класса не пугает меня: Шекспир, Гете, Пушкин, Маяковский, Блок, Брюсов. Чехов - эти имена знакомы мне не понаслышке. Учебники для 10-го класса не будут у меня лежать без дела все лето: я просмотр. Их и немного познакомлюсь с материалом. Это будет нетрудно, но намного облегчит впоследствии работу.
Уч. 9 кл. "б" Трахтенберг Леонид.
И все-таки, наверное, главным увлечением оставалась поэзия.
У меня в руках небольшой пожелтевший конверт, а в нем на официальном бланке ответ от имени Исаака Дунаевского его секретаря. Он сообщает, что предложенные на такую-то музыку новые стихи не нужны, поскольку и старый текст достаточно хорош. В редком издании "Евгения Онегина", хранящемся дома, я обнаружил листочки с написанными Лениной рукой строфами, предназначенными для восстановления известных пропусков, имеющихся в оригинале. Он снова живет общественными интересами. Вот опубликованное тогда стихотворение:
![[]](/img/t/trahtenberg_r_m/gorodaigody-106/lenja3goda.gif)
![[]](/img/t/trahtenberg_r_m/gorodaigody-106/lenja9let.gif)
![[]](/img/t/trahtenberg_r_m/gorodaigody-106/lenjafelxdman2.jpg)
![[]](/img/t/trahtenberg_r_m/gorodaigody-106/lenjashkolxnik.jpg)
![[]](/img/t/trahtenberg_r_m/gorodaigody-106/lenjafasiprofilx.jpg)
![[]](/img/t/trahtenberg_r_m/gorodaigody-106/lenjapostanowlenie3.jpg)
![[]](/img/t/trahtenberg_r_m/gorodaigody-106/lenjapostanowlenie2.jpg)
![[]](/img/t/trahtenberg_r_m/gorodaigody-106/lenja4epigrammy.jpg)
![[]](/img/t/trahtenberg_r_m/gorodaigody-106/lenjaepigrdirektora.jpg)
![[]](/img/t/trahtenberg_r_m/gorodaigody-106/lenjakakrabotaju.jpg)