Так началось движение брата к фронту. Эта дорога - в его письмах.
27/Х11 - 42(открытка, видимо, отправленная обычной почтой - без цензуры)
Мамочка, дорогая!
Вот мы и на новом месте жительства. Ехали замечательно; провели в дороге 3 суток. Наши теплушки с железными печками нагревались до тепла. В дороге получили сухой паек: 4 сухаря (такие, как я тебе показывал), 21/2кусочкасахару,банку мясных консервов на пятерых и 250 г. соевого концентрата на день. Весь день на печке варили концентрат (он вроде того, что был у нас). Я как-то вечером сварил целый котелок; положил туда консервов, сухарей, целую луковицу и четыре пригоршни концентрата. Получился суп (не обижайся) не хуже твоего, - еле доел котелок. Вчера утром приехали в Горький. Остальное - потом. Целую Леня.
28/Х11 - 42
Мамочка, дорогая!
Вчера отправил тебе открытку, которую довел до приезда в Горький. Не знаю, сколько времени идут письма отсюда в Иваново; вероятно, ты получишь мои уже после Нового года.
Так вот, вышли в город (не со станции), и сразу же шум большого города, от которого уже совсем отвык за 4 месяца, оглушил меня. Горький гораздо больше Иванова - не сравнишь. Оживленное уличное движение - машина за машиной, всех систем и марок, трамваи, линии троллейбуса (самих троллейбусов мы не видели), большие дома, магазины с заманчивыми названиями, милиционеры и светофоры на перекрестках, замерзшая Волга, огромный мост через нее - от всго этого у меня закружилась голова. Мы находимся не в самом городе, в 25 км. Шли еще пешком и только к вечеру затемно добрались до места. Впечатлений очень много, а места мало; скажу одно: здесь несравненно лучше, чем в паршивой Шуе, будь она трижды проклята.
Разместили нас пока в одной из казарм, где пребываем уже второй день и ждем распределения. Можешь поздравить меня, мама, теперь исполнилось папино желание - я стал артиллеристом - точнее - минометчиком. Здесь мы будем учиться что-нибудь полтора - возможно два месяца. Здешнее соединение является Гвардейским, снабжается по 2-ой категории (в Шуе мы имели 3-4 категорию снабжения); кормят превосходно. Хлеба 800 г. (300, 300 и 200). 3 раза в день суп - котелок на двоих. Вчера мы ели на завтрак - суп гороховый, густой. Густой. И сало плавает сверху, в обед - свежие щи с нарезанной колбасой, в ужин - лапша, тоже густая. Те, кто в Шуе, могут нам позавидовать.
Целую. Леня
31 / Х11 - 1942 (приписка)
...Дорогой Ромуська! Вот мы и приехали на новое место. Живем в лесу, хорошо и удобно. Я теперь буду артиллеристом - связистом. Ромка! Ты можешь гордиться новой специальностью своего брата - я буду работать на знаменитой "Катюше". Твой Леня.
Из письма от 5/1 - 43
Первые впечатления, о которых я писал тебе, не обманули меня - здесь действительно хорошо. Ты бы посмотрела, мама, на наших ровесников, все время находившихся тут. Как не похожи они на шуйских заморышей. Кормят здесь хорошо, выдают табак. Вот сейчас выдали на 10 дней пачку марки "Богатырь" (легкого). Посылаю тебе немножко в конверте - попробуй нашего гвардейского, если какой-нибудь цензор не выкурит.
В общем живется здесь неплохо, правда и дисциплина намного построже, чем в Шуе. Занятия весь день на улице - от темна и до темна, с перерывом на обед только. Достается порядком. Скоро обещают обмундировать, тогда, вероятно, легче будет...
Письмо от7/1 - 43
Мамочка, дорогая!
Видно твоим письмам отправленным по этому адресу, не суждено застать меня здесь - я снова перекочевываю, на этот раз в Москву, в часть для формировки. Едем на днях или раньше, как говорится настроение - чемоданное. Снова приближаемся к Иванову. Точный срок отъезда еще не известен. Вчера думали, что уедем сегодня, но вот уже (неразборчиво) час, темнеет, а ничего не слышно.
Ну, целую вас, дорогие, крепко, крепко. Буду держать в курсе. Если что, постараюсь написать с дороги.
Ваш Леня.
Письмо от 14/1 - 43
Мамочка, дорогая!
Мои горьковские письма закончились номером седьмым. Получила ли ты их и телеграмму из Горького? Вчера вечером приехали в Москву. Хотел попробовать позвонить дяде Мирону, да нет гривенников, а автомат под носом. Находимся на формировочном пункте. Пробудем, вероятно, недолго. Срочно напиши или даже телеграфируй адреса - есть ли к кому обратиться знакомым? Адрес дяди Мирона я знаю, но отпустят ли?
Письмо от 15/1 - 43
Мамочка, дорогая!
Всего только одни сутки мы пробыли на формировочном пункте, и вчера вечером уже прибыли в часть. С формировочного я послал телеграммы тебе и дяде Мирону, а сегодня утром - снова, указав новый адрес. Не знаю получу ли я ответ от дяди Мирона, плохо, что я не помню номер его телефона, а узнать - невозможно. Жду твоего телеграфного ответа. Не припомню к кому можно еще обратиться здесь в Москве? А ведь кто-то есть. Ну, надеюсь, скоро получить об этом от тебя ответ. Часть, в которую мы попали, замечательная. Сейчас ждем бани и обмундировки.
Целую тебя и Ромуську
Леня
Из письма от 17 /1 - 43
... Вчерашний день был в некотором роде знаменательной датой - началась вторая половина зимы. И эта вторая половина началась для меня большими переменами. Прежде всего, прежде всего кончилось для меня топтанье в ботинках и, в общем, знаешь как я одет был. Вчера получил новое обмундирование. Получил я новое белье, ватные брюки и фуфайку, гимнастерку и шинель новенькую, и, самое главное, валенки и кожаные сапоги (не правда ли какая роскошь?), хорошие шерстяные портянки. Должен был получить еще новую шапку и меховые рукавицы, но их в данный момент на складе не было. Но и то, что выдали, ты понимаешь, как замечательно. Я тебе уже писал, что нахожусь в Москве; скоро уезжаем. Жду с нетерпением ответа на свои телеграммы - от тебя и дяди Мирона, вчера заходил - не было. Кормят здесь не так хорошо, как в Горьком или на формировочном пункте, но все же неплохо - 800 г. хлеба в день, два раза горячая пища, вчера, например, утром - лапша, в обед - суп -котелок на двоих.
Деньги мне пока применить не удается, хотя это с первого взгляда и звучит (неразборчиво) - в Москве не найти применение деньгам, но надо принимать во внимание настоящее положение...
Письмо от 26/1 - 43
Мамочка, дорогая!
Царапаю тебе это письмо левой рукой, ибо правая крепко-накрепко прибинтована к телу, чтобы срасталась сломанная ключица.
Похоже, что здесь в госпитале мне придется немного застрять - кажется с месяц должно длиться срастание. Вещи мои все уехали с частью; осталось только то, что было на мне в момент аварии - уехали и сапоги, которые я почти не успел ещё обновить и бумага... С трудом достал вот этот листок, чтобы написать тебе. Здесь ничего - прилично, жаль только, что некому навестить меня, да и тебе не приехать - далеко. Вчера отправил тебе телеграмму и жду твоих посланий. Если ты писала в Москва до востребования, то мне наверно перешлют - я телеграфировал и туда. жду писем, а то давно ничего о вас не знаю (кроме телеграммы в Москву). Целую
Нуждаюсь в бумаге! Леня
Конечно, мы очень взволновались: ранен, как, где? Много раз спрашивали в письмах, но так никаких подробностей и не узнали. Леня вообще-то был левшой, это помогало ему в теннисе. Вот пригодилось и теперь. От письма к письму почерк его крепнет, приобретает знакомые любимые очертания.
Из письма от 15/11 - 43 г.
Мамочка, дорогая!
Ура! Сегодняшний день принес мне наконец долгожданные вести - сразу 2 письма и телеграмму. И бумага теперь есть - почти всю получил. Уже 5 дней как сне сняли повязку, но рука еще не действует как следует. Теперь я ее разрабатываю.
Удивительно, что до сих пор я не получил денег - ведь уже 17 дней, как они идут. Не пришлось бы еще ехать без копейки. Сапоги это пустяки, да и все остальное возместимо. Конечно обидно, протопав ползимы в ботинках, остаться в варежках к весне. Но обиднее всего, что в свою часть я уже не попаду - попасть бы хоть в свой род войск.
Теперь с бумагой папе и дяде Виле напишу...
Из письма от февраля 1943 (полная дата на штампе почты не читается).
... Что касается приближения к Иванову, ты понимаешь конечно, что это и моя главная мысль была. Возможно, что мне удастся заглянуть по дороге на пару дней, но вероятность так мала, что лучше не возбуждать надежд, чтобы не сожалеть потом.
Сейчас иду на ЛФК (лечебная физкультура) для руки.
Целую тебя и Ромуську. Привет всем Леня
Из письма от 18/11 - 43
... Дорогой Ромуська! Спасибо тебе за письмо, но неужели ты не можешь выбрать время и написать мне большое письмо - в несколько страниц? Наверное все еще под мамину диктовку пишешь - а? Мне сегодня одна сестра принесла комплект журналов "Вокруг света" за 1912 г. Вот их я пока и читаю. Если удастся заехать домой, расскажу тебе, как летели фрицы от залпа наших "Катюш". Жду твоего письма
Целю Леня.
Следующее письмо от 20/11 уже было написано правой рукой. Леня быстро поправлялся. Наши надежды на возможный отпуск так и не оправдались. Его держали в опасной близости к огню, который мог снова дл него дотянуться. А пока - госпиталь. Снова беспокойство о нас:
...Я прекрасно понимаю твои затруднения. Да и с продуктами у вас, верно, не лучше, если не хуже, чем в Серпухове. Но не горюй. Последние успехи наши вселяют уверенность, что этот год будет последним тяжелым годом.
Меня поражает, что во время, когда по всему Союзу проходят декадники помощи семьям фронтовиков, да еще по инициативе ивановцев, в команде (пожарной) не поинтересуются тобой. Неужели они даже не поинтересовались у тебя узнать мой адрес, чтобы ответить мне?
То, что ты пишешь о папе, и тяжело, и радостно. Только бы это было верно! И приехал бы он.
Как мне ни хочется повидаться с вами, но о Шуе я не жалею - как мне ни было впоследствии плохо, но хуже, чем там - нигде не было. Устала рука. Кончаю. Целую тебя и Ромуську. Ваш Леня.
Переписка наладилась. Леня получил, наконец, посланы давно мамой деньги ( его очень беспокоил долг, в который он залез из-за посылки домой телеграмм).
Десять дней он провел в лесу на заготовка дров и пишет с сожалением, что этот курорт закончился. Неожиданно Леня сообразил, что можно заказать разговор по междугороднему телефону, и несколько раз это удавалось. Об этом можно прочитать в письмах, но, видимо, особой радости это не приносило и в памяти моей не сохранилось.
Из письма от 22.02.43
... Дорогой Ромуська! Спасибо тебе за письмо. Ты совершенно прав - и Харьков действительно уже наш! Теперь скоро и Таганрог, и Полтава наши будут, и Донбасс скоро окончательно освободим, и я твердо уверен, что Нового года Гитлер уже встречать не будут.
Я горжусь, что хотя в одной операции принимал участие, и что последствием этой операции было занятие города Воронежа. Хотя нам разведчикам и не приходится занимать города, но специальность наша очень интересная.
Твой Леня
В госпитале, в частности, выяснилось, что потеря зрения у Лени достигла 90%, а его очки где-то пропали. Он обращался к начальству с просьбой отпустить его побывать дома после излечения или разрешить съездить за очками. Мы тихонько надеялись, что это получится. Но пришло другое известие.
9/1V - 43
Мамочка, дорогая!
Твою открытку от 3.04 я получил еще позавчера, но все не отвечал, потому что нет никаких новостей, которые мог бы сообщить тебе.
Получила ли ты мое письмо с фотокарточкой?
Завтра должна быть выписка, в которую, вероятно, и я попаду. Вопрос с очками, очевидно, решен и не в мою пользу.
Только что пришла сестра и сообщила еще лучше, что уезжаем сегодня. Так что, мама, кончается мое пребывание в госпитале, и снова впереди неизвестность и трудности. Постараюсь писать регулярно.
Целую. Ваш Леня.
8. Снова учебный батальон
Следующее письмо пришло уже из Тулы. Леня попал в учебный батальон. Впереди было три месяца учебы на младшего командира. Снова казарма, питание "ничуть не хуже, чем в Шуе, бывают и гости - вчера меня посетили" - так, минуя военную цензуру, сообщает нам Леня о возврате голода и воровства.
В это время от папы начали приходить известия, что ему дали инвалидность, по этому поводу в лагере работает комиссия, некоторых инвалидов отпускают. И Леня, мы стали жить надеждой, что у папы настолько испортилось здоровье, что он оказался неинтересен для тюрьмы, и может, его вернут домой. Однако освобождение все затягивалось.
Жизнь в учебном батальоне была нелегкой. Но все-таки это была жизнь, а ее оставалось совсем немного. Вот одно из писем того периода. Оно плохо сохранилось, поэтому приведу здесь основное.
12/V1 - 43
Здравствуйте, дорогие!
Вчера получил вашу открытку. Как жаль, что папино дело затягивается. Ты не пишешь, куда именно я могу написать. (Наверное, мама писала всюду, куда могла придумать, в том числе и Сталину). Я решил завтра написать М.И.Калинину. Быть может, это ускорит дело.
Завтра день моего рождения, и в этот день воспоминания о доме особенно меня тревожат. Как всё было хорошо, пока эти проклятые фрицы не нарушили нашей жизни. Но час развязки близок, и твердо верю, что этот год будет последним годом наших страданий. А сегодня исполняется 6 месяцев, как мы с тобой виделись в последний раз и как я последний раз видел моего дорогого братишку. Помнишь, как я провожал вас до базара, боясь опоздать, и как вы с шуйским луком на санках скрылись за поворотом. Мне так хорошо помнятся все эпизоды, даже ранние, и часто, лежа с закрытыми глазами, я вижу перед собой ивановские улицы, каждую трещинку тротуара, каждое деревце и могу прямо путешествовать по городу.
Как ваши посевы, здесь вижу уже всходы овощей, картошки. Желаю вам хорошего урожая.
Мы живем хорошо; бывает кино.
Пишите мне почаще, мне очень не хватает частых писем от вас. Крепко поцелуй за меня моего дорогого Ромульку, пускай он мне напишет - ведь я же пишу вам обоим.
Целую вас, Леня.
Да, я, конечно, писал редко, мало и, наверное, банальные глупости о школе и т.п.
А была ещё возможность хоть в письмах поговорить с Леней, получить его ответ. Теперь я научился писать, но...
Следующее письмо от 28/V1 - 43 начинается с приписки сверху: "Знаменательный день". Вот и рассказ:
В субботу меня вызвал командир роты. Если бы ты знала, какой у нас замечательный командир роты! Его у нас зовут Суворовым. Правда, в отличие от великого полководца он высок ростом, но так же любит говорить афоризмами , резок, строг, справедлив и прекрасно знает военное дело. Так вот, вызвал он меня в субботу и говорит: "Завтра в выходной выстирайте обмундирование, пришейте новые погоны и примите второе отделение".
Так я стал командиром отделения. Мне, конечно, гораздо легче, хотя я и стал загруженнее.
В воскресенье осматривали внешний вид. У меня в отделении все оказалось в порядке. Комбат объявил нам благодарность перед строем и говорит: "Становитесь в строй! Хотя нет. Подождите... В город хотите ехать?" Мы отвечаем: "Конечно, хотим!" И вот получили увольнительную до 24-х часов. Сфотографировались, хотели пойти в кино, но последний сеанс очень поздно кончается. Мы погуляли и поехали назад."
В письме от 12/V11 - 43 Леня пишет о получении радостного известия относительно папы. Это не было ещё то, о чем все мы мечтали. Теперь понимаю, что сердце папы было настолько "несовместимо" с лесоповалом и обществом уголовников, что он быстро приближался к такой же огненной черте., как и Леня. А Лену оставалось 2 недели учебы.
Письмо от 21/V11 - 43
Сегодня получил ваш перевод, а когда пошел на почту за деньгами, застал там заказное с фотокарточкой. Спасибо большое за нее, у меня прямо аж дух захватило, когда я вспомнил, при каких обстоятельствах мы фотографировались.
Экземпляр этой фотокарточки был послан папе в лагерь (забегаю вперед - и приехал с ним домой).
Мама - в пальто, купленном перед войной, она его берегла и, насколько видно не одевала. Леня - в форме, выданной в пожарной команде, я - в парадной матроске.
Но все мои желания не удовлетворены. Я хочу знать, как вы сейчас выглядите, и жду ещё одно фото.
Это твое письмо проникнуто очень тревогой, и, конечно, то, что началось тогда на фронте, тому причиной. Теперь-то ты, наверное, совсем в другом настроении. Каждый день приносит известия одно радостней другого. Вот теперь наши быстрыми темпами идут к Орлу. Я говорю быстрыми потому, что если б ты видела орловские укрепления, то сказала бы, что продвинутся на 5-10 км. за сутки там - чудо. Дела хороши. Намечается Орел-град. Что с папой? Неужели все ещё ничего?
Как Ромуська отдохнул за этот месяц? Я понимаю, как трудно вам приходится, но ничего, крепитесь - я твердо верю, что этот год будет последним. Что Локтев - вышел командиром? Какое звание ему присвоили? Как ваш огород? Что приносит? Сегодня стреляли. (Заканчиваю 22-го). Стрельнул отлично. Этим делом занимаемся не по расписанию.
Леня пишет здесь, что, наконец, получил перевод. Бедная мама, как она сумела выслать ещё 300 руб., ведь всё, что хотели купить из дома уже было продано.
Очень необычным было письмо от 27/V11 - 43 г.
Мамочка, дорогая!
Вчера я получил письмо, которое меня обрадовало и вселило надежду, что может быть и я смогу чем-нибудь помочь папе. Сообщаю тебе копию этого письма (надеюсь ничего, что она не заверена нотариусом) :
СССР Срочно
ПРОКУРАТУРА
Кировской области Прокурору Вятлага
Отдел по л13 т. Тарасову
"6" V11 1943г. Копия: Полевая почта 03594ц
А....4 лп 267 Красноармейцу гвардии
Г. Киров, тел N2767 Трахтенбергу Леониду Михайловичу
При этом направляем Вам заявление кр-ца гвардии Трахтенберга Михаила Романовича, отбывающего накзание в Вашем лагере как инвалида немогущего в дальнейшем отбывать наказание.
В отношении освобождения з/к Трахтенберга Михаила Романовича Областная Прокуратура направляла уже два заявления от его жены Трахтенберг Берты Самсоновны от 18/V и от 31/V - 43г.и просила о результатах сообщить, но ответа мы от Вас не получили ни на одно заявление. О разрешении жалоб по этому вопросу прошу срочно сообщить непосредственно жалобщику и Областной Прокуратуре.
Приложение: упомянутое
Нач-к отд. по надзору
За местами заключения
Облпрокуратуры /Устюженинов/
В следующем письме от 28/V11-43 Леня отвечает на беспокойные мамины вопросы. "Ты хочешь знать, что будет в дальнейшем - основная масса пойдет в линейные батальоны, часть останется здесь, часть могут послать в школы среднего комсостава".
Конечно, были надежды, что отличника всех видов боевой и политической подготовки, грамотного и активного парня, имевшего уже ранение, со зрением 10% исползуют с большей пользой, но...
Лишь малую долю радости ещё успела отпустить ему жизнь.
Письмо от 6/V111-43
Дорогие мои мама, папа и Ромуська!
Как давно не испытывал уже я радости писать подобным образом. Если бы вы знали, как я счастлив, что всё, наконец, уладилось! Мы сейчас находимся в очень напряженном положении, а у меня как раз на днях потерялось стекло из часов, а знаете - ведь без стекла и часы не часы.
Сегодня меня отпустили на час вставить стекло, а я по дороге заскочил н почту и застал там вашу телеграмму. Вы не может себе представить, в каком состоянии я вышел с почты, я прямо летел назад (правда, отчасти это было вызвано и тем, что час мой истекал). Хотел бы отправить вам телеграмму. Но, к сожалению, денег сейчас нет. Я думаю, что вы не будете на меня сердиться, что я так быстро истратил их, тем более, при нынешнем положении. Но не вздумайте мне сейчас прислать, когда можно будет, я сообщу. А вчера вечером ещё одно радостное известие - Орел и Белгород наши!
Дела наши идут замечательно - сердце радуется.
В ближайшее время не смогу получать ваши письма, но думаю, чтовы не перестанете их писать. Пишите подробно, подробно, чтобы я потом сразу мог получить их целую пачку. Вам писать я тоже, вероятно, не смогу, так что не беспокойтесь, если не будете иметь писем.
Целую моих дорогих маму, папу и Ромочку. Как папино здоровье? Целую. Ваш Леня.
Пожелайте мне счастья.
"Пожелайте мне счастья", - заканчивает Леня это письмо. Мы так верим, хотим верить в силу искренней чистой мольбы. Показалось, что солнышко чуть блеснуло на нашем горизонте. Это отдельный рассказ, и здесь совсем немного об этом.
9. Возвращение папы
В один из дождливых августовских вечеров к нам вдруг зашел Наум Ильич Шварц - часовой мастер и большой наш друг. Он что-то начал говорить маме, спрашивать, есть ли известия от папы, и, наконец, заявил:
- От Миши приехал человек, он сидит у нас.
Мама бросилась одеваться, стали запирать дверь, и вдруг мама спросила:
- А может это Миша приехал!?
Смущенный всем этим поручением Наум Ильич сдался:
- А может и Миша...
Бедный Наум Ильич! В его годы бег на пру километров был тяжелым делом.
Мы вбежали в квартиру Шварцев. Из-за стола, стоявшего в дальнем краю большой комнаты, кто-то поднялся... Память предлагает мне очень четкую фотографию комнаты, с большим числом разных тазиков и тарелочек, ловивших у пола капли дождя, падающие с высокого потолка, стол с какими-то кушаньями, добро ворчащую Елену Борисовну. Только папа почему-то оказывается на этом фото нерезким. Потом я снова и снова исподволь присматривался к папе. Два с небольшим года назад из дома увели добродушного, полного, веселого, уверенного в себе человека - нашего папу.
Нам вернули серого, испуганного, худого человека, не решившегося даже сразу войти в свой дом, да и не имевшего права жить в своем доме и вообще в своем городе.
На следующее утро папа не смог подняться с постели и лежал недели две. И все это время мы с ужасом прислушивались к шагам на лестнице: по справке, выданной лагерным начальством, папа направлялся на жительство в деревню Шуринцево (когда-то до войны мы жили там летом). Постепенно папа немного оправился. Но неожиданно пришла повестка - папа призывался на службу в армию. Сначала мы не восприняли это всерьез, но потом вчитались и поняли, что теперь-то папе в случае неявки грозит настоящая статья Уголовного кодекса за дезертирство. Опять мама бегала по военкоматам, по врачам, и все-таки в итоге папа приполз в барак, где собрали призывников, и ночевал там в грязи и духоте. На следующую ночь мы тайно увели его домой, и снова нитроглицерин "боролся" со страхом. Военная врачебная комиссия оказалась более квалифицированной, чем лагерная, и не нашла у папы особых болезней. Мама добилась повторной, и его определили годным к нестроевой службе. Папа прожил еще немного более года и умер у нас на руках. Оставшейся в бутылочке капли нитроглицерина оказалось недостаточно, а "Скорая помощь" приехала на два часа позже.
![[]](/img/t/trahtenberg_r_m/gorodaigody-109/lenjapisxmoposleranenija.jpg)
![[]](/img/t/trahtenberg_r_m/gorodaigody-109/lenjasoldat.jpg)
![[]](/img/t/trahtenberg_r_m/gorodaigody-109/lenjamamalenjairomabezpapy.jpg)
![[]](/img/t/trahtenberg_r_m/gorodaigody-109/lenjapapaperedwojnoj.jpg)
![[]](/img/t/trahtenberg_r_m/gorodaigody-109/papaposlelagerja2.jpg)