Смотрю теперь со странным чувством на эту скромную книжечку, со стремительно желтеющими с годами страницами, где теснятся в нелегких трудах родившиеся формулы, чертежи и мелким шрифтом набранные мои откровениями.
На Западе так научные книжки не издают. Даже не ахти какие новости и важности покоятся в твёрдых цветных переплётах. На белейших страницах вольготно раскинулись рисунки и математические символы, текст уважительно положен крупными буквами. Несмотря на это, не избалованные советские инженеры в три дня раскупили все 6500 экземпляров, выложив по 50 копеек. Автор получил гонорар около 800 руб. По тем временам это было больше двух моих месячных окладов. (Книга содержала результаты двадцатилетней работы).
Как раз в это время я зашёл в Дом книги на Невском, высокий шпиль которого венчает макет светящегося земного шара. На прилавке возлежала стопочка моих произведений. На следующий день не утерпел снова полюбоваться этим зрелищем, но продавщица ответила: "Всё продано". И отвернулась. Те, кто посвятил себя книжной торговле - особые люди, влюбленные в переплеты и страницы. Они свысока смотрят на свалившихся откуда-то покупателей. Зато уважают таких, которые являются точно в день, когда выгружают и вносят в магазин, в прохладный сумрак его помещений, оцепленных книжными полками, связки вожделенных книг, источающих сладкий типографский аромат.
Когда стало ясно, что защищать диссертацию мне не дадут, и острота обиды притупилась, пришла неотвязная мысль, что я обязан другим способом передать людям всё, что наработано. Чёрт с ними со степенями и званиями. Возьму и раскрою всем свои находки, всё объясню и докажу. Надо написать обо всём книгу, убрав разговоры о военных внедрениях. Тогда получится складное и полезное для инженеров руководство, как надо делать точный привод.
Итак, я решил издать техническую книгу в центральном издательстве.
Вначале опять взялся действовать по методу - "курам на смех". Приехал в издательство, показал пачку своих статей из авторитетных журналов, три десятка бланков изобретений с солидными печатями и цветными ленточками. Получил листок с правилами подготовки предложения. Дома засел за обстоятельное изложение содержания книги, почему она необходима специалистам. Расписал всё по главам. Получился красивый труд, из которого было ясно, что автор владеет ценным материалом и умеет его представить.
Отвёз заявку в редакцию и стал ждать отзывов тайных рецензентов. "Смех, да и только, - сказал бы любой колхозник. - Без навоза - нет биогеноза!" Какой же учёный за 20 р., которые получит от редакции за отзыв, будет осмысливать доводы что-то там придумавшего автора, изучать его многочисленные ссылки на сложные статьи? Нет, он подождёт, сколько можно "наития свыше", а потом зацепится за пару неувязок и напишет, что в рассматриваемом предложении ЭТО, может, и хорошо, но уже известно, а ТО оригинально, но никуда не годится. А потому книжка принесёт мало пользы, а, если разобраться, то и много вреда.
Явившись через положенные полгода к завредакцией, симпатичной толковой и загруженной делами женщине, я прочитал такого типа бумаги с оторванными именами рецензентов.
В одно из последних посещений Центрального Института, перед тем, как от меня отстранились, я поздравил руководителя отделения Ч.*** с выходом толстой книги под его редакцией и посетовал, что мою книгу отвергли. Профессор взял телефон, покрутил, остроумно поговорил о своих делах с этой самой редакционной начальницей. И между прочим сказал: "А вот у меня сидит очень способный учёный Трахтенберг, и он хочет написать книгу о своих изобретениях". В ответ (мне немного было слышно) прозвучало, что они уже это смотрели и отклонили. "И совершенно напрасно, - веско сказал член-корр., а обращаясь ко мне, добавил. - Поезжайте туда снова".
Теперь меня встретили с интересом. Через месячишко заключили со мной договор на издание книги "Импульсные астатические системы электропривода с дискретным управлением" объёмом в 10 печатных листов. Название сочиняло начальство. Я хотел иное, короткое, но понял, что пока не поздно - надо соглашаться. Через 3 года мне надлежало представить в окончательном виде рукопись.
Оказалось, воодушевления таким событием хватило ненадолго. Работа шла трудно. Казалось, что всё уже почти готово, но выявлялись сотни подробностей, которые требовали бесконечных доделок и переделок. Короче говоря, к положенному сроку я не успевал. Послал в соответствии с вычитанным законом просьбу, дать мне ещё два льготных месяца. Ответ был короток - только в срок, иначе договор расторгаем! Ну, тут я заработал и привёз всё точно в срок.
Зав. редакцией с видимым удовлетворением встретила, закапризничавшего было, автора, когда он вошёл в редакцию с толстым портфелем в руках. Подошли другие специалисты-редакторы, все рассматривали отпечатанные на машинке страницы и убедились, что число поправок значительно меньше допустимого. Понравились им и иллюстрации. Потом мне показали "лапшу", которую приносят столичные писатели.
- Ну, хорошо, - сказала заведующая. - Пойдёмте к директору издательства, он должен дать разрешение на издание.
Она взяла рукопись, а я с лёгким сердцем, рассчитывая на приятную встречу, поспешил за ней. С директором издательства "Энергия" Розановым, как ни странно, я был знаком. Некоторое время назад он приезжал в наш институт, который окончил когда-то. Наше начальство очень гордилось таким успешным выпускником. Ему была устроена торжественная встреча. Весьма довольный, он выступал в актовом зале с лекцией перед "профессорско-преподавательским составом" и студентами. После меня представили, и мы немного поговорили. Он был любезен и приветлив.
Иным оказался приём в кабинете. Директор хмуро восседал за огромным столом. Мы скромно сели сбоку, заведующая, положив рукопись перед патроном, коротко объясняла, о чём она и по какому плану издаётся. Розанов придвинул к себе папку, взглянул на титульный лист, где красиво выступал заголовок...
- Нет, это нам не подойдёт, у нас уже вышла книга по импульсным устройствам!
Заведующая осторожно начала говорить о совершенно иной теме того издания, что вышло ранее, о хороших отзывах. Она оглянулась на меня, и я подключился, обосновывая оригинальность, новизну и нужность этой книги. Одновременно я вскользь напомнил об Ивановском энергетическом и о нашем предварительном разговоре. Директор был непреклонен, повторяя примерно то же самое о ненужности "всего этого" и дополняя слова движением ладони, каким человек отталкивает подальше что-то крайне неприятное. Мне уже стало сильно не по себе. Мы снова принялись уверять его, что эту книгу ждёт промышленность. Когда казалось, что все наши труды напрасны, на лице директора вдруг возникла гримаса, изображавшая всё ничтожество назойливых посетителей вместе с их бумагами. Он пододвинул бланк договора и размашисто подписал.
Не только я, но и опытный штатный работник - оба выскочили из кабинета, хватая воздух, как рыбы на суше. А взмокшие мы были, как рыбы в воде.
Теперь над будущей книгой начали работать специалисты. Несколько часов я просидел рядом с профессиональным редактором. Некоторые её замечания явно снимали шероховатости в тексте. Однако вскоре почувствовалось, что она стремится сгладить мои заостренные фразы и придать изложению шаблонный вид. Читая Цыпкина, я встретился с более вольным литературным, а не бюрократическим стилем, которым пользовались обычно в технике. Это было по мне, и я воспротивился такому причёсыванию. Редактор после нескольких минут спора уступила.
Заведующая спросила меня, кто из учёных мог бы дать рецензии на мою работу. Я задумался. Тогда она подсказала.
- Может быть Ч.?
- Конечно, - обрадовался я, не ожидая такой прозорливости или великодушия.
- А второго рецензента мы назначаем сами... это будет В.П. Рубцов из МЭИ. Не беспокойтесь, он хороший человек и много у нас работал.
Через день я позвонил Ч. Услышав от меня (с извинениями) известие о своём назначении, он весело согласился. С одной стороны было тревожно, как ему покажется моё сочинение, но пересиливало желание, чтобы он, наконец, прочитал все мои нахальные выводы из озарений и трудов, и высказал своё мнение, основанное не на интуиции, а по существу оценивая работу. Однако я захотел невозможного. Такие люди, конечно, не имеют времени, чтобы заниматься глупостями.
- Напишите, - сказал он.
- Как, сколько...? - забормотал я.
- Сами знаете. Страниц 5.
Над этой анонимкой на самого себя я корпел ужасно долго. Попробуй, придумай замечания, когда всё так прекрасно написано. Но известно, никому не удастся усмотреть такие недостатки, которые знает про себя сам автор. Когда мне потом показали в редакции присланную рецензию, стало понятно, что рецензенту этот мой труд на пяти страницах понравился. А на тяжелые замечания пришлось искать ответы.
Опытный рецензент из МЭИ пригласил меня к себе домой. Он всё проработал, кое-что внёс полезное, и я с благодарностью это принял.
Теперь оставалось ждать выхода своей книги. Вдруг мне позвонили из редакции и предложили в связи с нехваткой в стране бумаги сократить рукопись с 10 до 8,5 листов. Это было ужасно! Выцарапывать что-то из коротких и точных выражений? К счастью, вовремя услышал совет: не следует укорачивать фразы, а сразу выбросить большие куски, а ещё лучше - целый параграф. Так я и сделал.
Дальнейшее вам известно. Ещё, я пришёл в редакцию с охапкой цветов. Меня встретили замечательно, сообразили кофе, помогли с тортом. Счастливый новорожденный автор на радостях вдохновенно делился историями из собственной жизни. И все многоопытные редакционные девушки терпеливо его слушали.
***
Прошло столько лет, что исчез даже СССР и стало возможным открыть некоторые совсекретности:
Ч.- это уважаемый проф. Борис Константинович Чемоданов, которому хотел бы передать привет из Реховота
![[]](/img/t/trahtenberg_r_m/gorodaigody-47/knigamojaenergija19822015.jpg)