Как-то раз среди многих телефонных переговоров, по раздобытым всеми способами номерам, прозвучал ответ, менее недоверчивый, чем обычно. Мои слова о приводе и фамилии знакомых специалистов оказали на собеседника влияние. Через несколько дней Моше заехал к нам. Он не сразу отдышался, поднявшись на наш последний этаж, с минуту прижимал руку к груди, подавляя боль. Сказал - сердце. (Стоит забежать вперёд - месяцев через десять он навестил меня и, счастливо блестя глазами, сообщил, что вернулся с горных лыж. Сквозь раскрытый ворот его рубахи на груди виднелся бледный бесконечный шрам). Разговор получился. Впервые за много времени я почувствовал не только стандартно вежливые, но и по-человечески уважительные нотки. Меня обещали порекомендовать хозяину фирмы.
И верно, через недельку к нам вошёл огромного роста энергичный красивый мужчина. Он внимательно осмотрелся в нашем жилье, выслушал доклад о моих изобретениях и сказал, что, наверное, возьмёт меня. Потом я звонил, он отвечал, что надо ещё подождать. в конце концов, назначил мне придти на работу 1-го сентября.
О, наконец, я иду на работу! Думал, войду в великолепный мраморный корпус огромного предприятия. Такие красовались здесь на окраине Реховота в "Парке науки", они выделялись из знаменитого "Махона Вайцмана", когда у чистой науки рождалась идея, достойная внимания бизнеса. Но фирма, которую я разыскал, оказалась - несколькими комнатами в трёхэтажном панельном доме. Причём, человек, пригласивший меня, сегодня отсутствовал. Когда сидевшие за столами люди спросили вошедшего с улицы, почему он, собственно, здесь располагается, я ответил, что меня взял на работу Марк. Это имя произвело впечатление, лица моих будущих коллег потеплели, и я получил письменный стол и оргпредметы.
Все в нашей фирме занимались одной проблемой: созданием холодильной установки без запрещённого ООН газа фреона, который, в случае выскакивания наружу, якобы, разрушает защитную озоновую оболочку планеты. На этом пути уже имелись успехи. Оставалось только перебороть некоторые досадные мелочи в работе техники и ещё - разыскать смелого человека с деньгами.
Основные работники фирмы были "ивритскими", некоторые говорили по-русски. Каждый обладал большими амбициями, но, я убедился, что их знания и умения отличаются необычной широтой и доскональностью.
Например, один из них чертил за компьютером, как современного поколения механик-конструктор. Он же сам выбирал и рассчитывал технологические параметры, как инженер-теплотехник. Быстро разбирался в толстенных каталогах электрических штучек, как специалист-электронщик. Он также вёл переговоры с фирмами всего мира с помощью факса и телефона на английском, как хорошего уровня коммерческий директор и, наверное, ещё много чего умел. Другой инженер обеспечивал проверку всяких идей теоретически. Он смело вторгался в разные области математики, включая самые сложные, связанные с векторами, полями, динамикой и т.п. При этом он доводил дело до практических расчётов, строил красивые графики и через пару дней давал конкретный и наглядный ответ - пойдёт идея или нет. Люди такого теоретического кругозора и практической хватки мне раньше не встречались.
Удивил меня и один "ацмаи" - обычный для Израиля работник типа "человек-фирма". Его пригласил Марк для оснащения нашего лабораторного холодильника системой измерения температуры. Сначала я удивился такому нерентабельному решению. Мы и сами могли это сделать. Но после я кое-что понял. Этот человек совсем не выглядел таким важным и всезнающим, охотно отвечал на вопросы. Даже терпеливо слушал мой иврит. Приветливо поговорив с инженерами, он вытащил паяльник и, не вычерчивая особых схем, тут же начал собирать плату с электроникой. Когда не оказалось в лаборатории нужного проводка и транзистора, он спустился в машину и принёс пару чемоданчиков, в которых имелось всё на все случаи жизни. Собрав плату, он углубился в компьютерные программы. Ещё через денёк было приглашено начальство. Вся система работала безукоризненно. По моим представлениям такая работа требовала месяца упорного труда целой лаборатории. Конечно, получил он порядочно, но в несколько раз меньше, чем потребовалось бы советскому коллективу, даже с учётом нищенской инженерной зарплаты.
На таком фоне не только олимы учёные, но и серьёзные инженеры с производства выглядели оригинально. При встрече-интервью бывший советский специалист торопился сообщить, что "там" он работал 15 или 20 лет в могучем институте начальником отдела или главным инженером проекта. Что же он умел делать? Понятно, самое главное для успеха - разговаривать с более высоким начальством, выбить премию. Ещё - управлять своими "ребятами", которые зубами держались за место.
Здесь о такой "специальности" не слыхивали. Мог ли он выполнить обычную работу инженера - спроектировать и осуществить новую схему? Вряд ли. Ведь для этого мало было знать теорию, чем еврейский специалист из СССР обычно владел. Требовалось выбрать нужные детали по каталогам - на английском. Договориться об их покупке - на иврите. Заказать изготовление платы - опять иврит. Собрать и наладить плату своими руками. Большая часть работы выполнялась на компьютере. И никаких подчинённых!
Поэтому здешний хозяин опасался взять на работу бывшего начальника.
Мне дали время знакомиться с новым окружением. Через пару месяцев я вник в работу заказываемого в Англии привода их холодильника и собрал свою плату. Это было не совсем просто. Новый для меня тип мотора требовал сначала досконально понять его характер, а затем заставить электронику точно выполнить порядок подключения то с начала, а то с конца каждой из трёх обмоток по командам собственных датчиков Холла, которые следили за положением вращающегося на роторе сильного магнита. Многие фирмы уже делали такие приводы, но не собирались раскрывать их секреты. Мне удалось пройти по лабиринту технических загадок и подобрать все ключики к хитрым замочкам. Вспоминая те дела теперь, мне кажется, что Кто-то опекал новичка - так быстро и удачно всё получалось.
Марк удивился, увидев, как бойко закрутился английский мотор с новым приводом. "Значит, можем!" - с удовлетворением сказал он. После этого мои шансы приподнялись. Я давно просил дать мне электронщика, и он появился.
Михаэль работал в соседней фирме, с которой наша состояла в братской дружбе. Он просто перешёл через три комнаты и расположился возле моего стола со своими инструментами. Как серьёзный знаток своего дела, он прежде всего захотел разобраться в технической проблеме. Наконец-то, у меня появился слушатель! Со всем жаром и с мельчайшими подробностями я начал обучать Мишу моему приводу, надеясь, что лёд тронулся, и скоро мы по-настоящему удивим всех таким вращением, какого ещё не видели именитые фирмы.
И тут в поток моего вдохновения вмешалась неожиданная проблема. Миша считал себя большим специалистом в электронике и, наверное, был им. Олимовский профессор был относительно слаб в практике действий с микросхемами и транзисторами. Он, правда, и не претендовал на эту смежную с приводом область. Он только рассчитывал, что уважаемый помощник-электронщик быстренько соберет такой же электронный блок, что уже работал в Иванове. А когда мы запустим исходный образец точного привода, то и возьмёмся все вместе за его стремительное улучшение. Однако Михаэль совсем не собирался выполнять простую работу.
Через пару дней меня пригласили в ту соседнюю фирму. Миша выступил с докладом о приводе, который он собирается построить. Темпераментный хозяин фирмы Яков, потирая руки, заметил, что они неплохо умеют управляться с компьютерами, а вот с "моторчиками" как-то ещё не встречались. Мне позволили произнести только краткое вступительное слово. Частная фирма - время дорого. После этого началось бурное обсуждение рассказанного Мишей. Молодые электронщики-компьютерщики, собравшиеся в тесной комнатке, с жаром наперебой выдавали советы, как изменить и улучшить то-то и то-то в нарисованной на доске схеме. Яков вносил свои коррективы. Раскрасневшийся Михаэль ловил предложения, высказывал критические оценки и правил схему. Обескураженный профессор еле успевал вставить: "Нет, так работать не будет" или "Мотор сгорит немедленно от пиков тока" и т.п. Через два часа совещание закончило свою работу.
Удовлетворённый Михаэль вернулся к своему новому рабочему месту и начал воплощать утверждённый план. Остановить пустую работу было невозможно. Единственно - был услышан мой совет, все проверки делать на пониженном напряжении, чтобы спасти мотор в случае ошибки. "Ну, ладно", - сказал я себе. - "Скоро они сами убедятся, и мы двинемся к цели, а не мимо".
Ах, как я был наивен. Вырвавшийся на волю еврейский инженер не признаёт никаких авторитетов. Хватит, он терпел их там. Схема скоро была собрана, но торжество спуска судна на воду пришлось немного отложить. Под управлением мишиной электроники бедный мотор дёргался и бился, как припадочный.
Электронщики собрались на новое совещание. Меня не звали. Была разработана новая схема. Миша быстро всё перепаял - результат оказался тем же. Через два дня, заполненных творческими поисками, Яша бодро заявил мне в коридоре, что они будут делать всё вообще иначе.
- Запишем ваш алгоритм в компьютер, и он напрямую станет управлять мотором!
- Это известный и интересный путь. Только он потребует много времени на разработку, ведь компьютер внесёт непредсказуемые запаздывания, а замкнутая система привода этого крайне не любит.
- О, вы не знаете современных компьютеров, их мощность почти не ограничена!
Программу писал другой специалист из яшиной команды. Михаэль уже с меньшим энтузиазмом притащил компьютер. Он подключил к нему плату и мотор, убедился в том, что "так и знал", ибо "его предложение" было лучше, что-то буркнул и ушёл.
На следующее совещание призвали профессора.
Может, вы думаете, что меня встретили, если не словами извинения, то хотя бы с большим вниманием? Как бы не так! Электронщики были раздражены и обижены. С профессора потребовали объяснений. Как это так, они всё сделали в лучшем виде, а "его" идея не работает. Пусть разбирается и исправляет. Я понимал, что лечить созданного уродца бесполезно, и предложил хитрый ход. Давайте соберём схему без всяких отклонений от той, которую я дам. Пусть появится у нас, хотя и не современный, но правильно работающий привод. Он будет служить примером, по которому можно будет определять ошибки и проверять идеи при доводке компьютерного варианта.
Наконец, Михаэль отодвинул компьютер, спаял небрежно мою схему. Измученный мотор закрутился, и я увидел знакомую картину чистой работы астатического привода. Хозяин электронщиков и его ребята при мне не проявили интереса к достигнутой, наконец, цели. Заговорили, что работа электронщика со мной слишком дорого им стоит. Начальство поняло, что идеи этого профессора довольно туманны, а с людьми он работать явно не умеет. Только, помилуй Бог, с какими это "людьми"? Да каждый из них - это профессор, директор, президент!
Надежды на дальнейшее совершенствование моего привода пришлось отставить.