Кто-то шутил или издевался, внушая советским - "работа не волк, в лес не убежит". Ещё какой волк, и ещё как убежит.
Итак, свершилось то, чего со страхом и невольным интересом ждал. Я вернулся домой после разговора с начальством, которое сообщило, что на новом месте, куда переезжает наша фирма, купленная богатой Zico, "не предполагается моя работа в будущем". Готовы лишь дать ещё месяц, чтобы передать остающимся свои папки. Говорили вежливо, возможно, опасались, что пойду в атаку за свои права.
Этот месяц я обязан ходить на фирму, встречаться со старыми "товарищами", продолжать их обучение. То есть, рвать зуб постепенно. Но отказаться от месячной зарплаты - безумие. Чем платить за съём квартиры?
Да, уволить человека, в таком возрасте, без пенсии... Работы ему уже не найти. А ведь я сделал немало для хозяев этой фирмы. Если их механика была повторением образцов, привезённых руководителем проекта из Болгарии, то всё, что обеспечивало им автоматическое точное движение - я сделал с нуля.
Работа двух профессионалов-электронщиков, которых я выбрал, подтвердила, что моя "архитектура" всей системы управления была верной, потребовалась лишь некоторая "косметика". Как объяснял потом один знакомый - было ошибкой взять на работу этих инженеров, да ещё научить работать с моторами (этого они не знали и самостоятельно не смогли бы освоить).
Да ведь я - учитель, от этого никуда не деться. И вот эти дети отторгли родителя, вытянули на себя всю оставшуюся уже рутинную работу. Проделали это сначала деликатно, потом - молча.
Обида - главная боль человека. Вот и взятый мной на работу электронщик Саша сначала изображал благодарную преданностью, потом, когда мои советы в "его" области техники оказывались единственно спасающими, смотрел на меня с удивлением и даже почтением. Теперь и он ревниво спросил: "Что это за каталог хотите положить в свой портфель?" Эти каталоги любая фирма по телефонному звонку высылает бесплатно, но мне - человеку с улицы - уже не найти потом такой пустяк, а он необходим в предстоящих поисках работы. И это нужно объяснять? Нет, не могу, зажимаюсь от обиды, уже ничего не нужно - скорее, с глаз долой.
Моё пребывание "на работе" стало мучительным. Я уже не создавал ничего нового, не закупал, копаясь в каталогах и торгуясь, детали, не советовал и не управлял подчиненными. Я оказался в положении кладовщика, хранящего в ящичках "покупные части" сварочных машин.
Я испытывал всё нарастающее давление - вытеснить меня вовсе не только из работы, но и из малейшего авторитета в родных специальных технических областях, где понимал и умел делать сложные вещи, недоступные окружающим... Шла противная мне борьба за положение и зарплату. Все стремились забраться коленками на спины друг друга и властвовать хоть сколько-нибудь. Я совершенно не имел желания и способностей к такой деятельности. Не хочу командовать, не хочу подавлять, не хочу хитрить и изворачиваться, не хочу доказывать, что я здесь уже что-то сделал. Да что там - весь привод этих машин, которые везут на выставки и партиями продают в разные страны, я придумал и сделал, быстро и неплохо. Не хочу объяснять, что новые работники сумеют только повторять пройденное, им не хватит квалификации продвигать машины к новым нужным свойствам.
Пожалуй, все эти "не хочу" означают - не хочу в таком месте работать, а это близко к - "не хочу жить". Ведь другой работы в моём возрасте - не найти.
Так вот почему вживление репатрианта в новую страну официально называют здесь таким химическим словом - абсорбция.
Есть некая скользящая вниз перспектива. То, что я хорошо умею делать, - учить студентов и аспирантов - невозможно. Не имею на должном уровне иврита и английского. Мой точный привод и здесь наталкивается на банальное сопротивление: инженерам трудно согласиться с ущербностью того, чему их учили. Немногие способны переучиваться. И где им взять терпение и доверие выслушивать объяснения на плохом языке. Даже моё докторско-профессорское звание оказывается подозрительным. Там за меня стояли эти степени, известность, а здесь, уже работая, вынужден каждый день и час точным советом или знанием подтверждать, кто ты есть. Люди не могут смириться, что вот этот тип более знающий и грамотный. Да и возраст - за 60...
И ещё, где мне найти ту необходимую самоуверенность, твёрдость, энергию, как не опустить руки, когда всё вокруг шепчет, нудит, кричит: куда тебе, слабаку, в такие дела. Неожиданно простейшие вещи оказываются трудными. Вот человек, пасущий среди засыхающих колючек своих верблюдов, рядом с высотными корпусами из бетона и голубого стекла современного завода, в обычной легкой одежде входит, скажем, в банк. Служащему за барьером приходится в доли секунды понять - кто перед ним? Бизнесмен, т.е. самый уважаемый член общества, или профессор, так себе уважаемый, просто грамотный или пастух. Кем же я этому служащему представляюсь? Видит, лепечет еле-еле - ха, да это просто - никто. И тебя мгновенно занесли в такую графу. И уже вынесли решение: сделай минимум, дай квитанцию, покажи пальцем, где расписаться - "следующий!"... Обидно, зажался - подтвердил свою никчемность. Поднял голос, потребовал "у меня ещё есть вопрос!" - чуть прибавил внимания к себе. У меня пока это не получается.
Итак, я безработный. Но не совсем, к сожалению. По закону мне положен месяц на поиски работы. Конечно, моё состояние - это не возвращение от врача с диагнозом "рак". Но ещё никогда в жизни не было так, что я никому не нужен. Даже... в работе?
. Как ни крутись, а наталкиваешься на одно и то же: весь мой опыт, технический кругозор, изобретения, какие-то способности - никого не интересуют. Может, стар оказался? Но тянул же на этой работе по 12 и более часов, без перерывов, в напряженной нервной обстановке. Конечно, не умею лавировать между людьми. Конечно, мешает скромность - белая ворона в этой среде. Однако я впервые попал в жёсткое состязание с заводскими людьми. При этом делал больше, чем обычный инженер: и придумывал, и осуществлял, и дожимал всю технику до надёжной работы. Вот когда началась борьба за место под солнцем, за зарплату - здесь я уже оказался не в той весовой категории.
Однако смотри, я не один такой - безработный. Вон их сколько в "конторе по трудоустройству". Разместилась она в грязноватом подъезде, в окружении эфиопских общежитий. Между прочим, в банках иной интерьер: чисто, прилично; все, ожидая, сидят на удобных стульях и посматривают на специальное табло, которое и соблюдает очерёдность; пожалуйста, попей водички; сверкает чистотой туалет.
Приятный парень чешет по-русски за обшарпанным столом. Жду свой черёд среди людей, сидящих с подавленными лицами. Спешить, собственно, некуда. Вокруг разгуливают чёрные грации и увешанные амулетами татуированные старухи (а, может, и вовсе средних лет женщины), старик с пейсами застыл на корточках у дверей. Совсем недавно он так сидел в Африке.
Наконец, меня жестом приглашают на стул, и ещё минут 20 служащий разговаривает по телефону с приятелем о своём личном трудоустройстве. Закончив, говорит и мне ободряющие слова, что возраст, мол, не помеха и может что-то найдётся, а каждую неделю надо у него отмечаться. Вот и вся официальная часть.
Поскольку теперь перепечатываю это с черновика, спустя почти шесть лет, то оказываюсь в забавно-мистической ситуации: как полагается писателю, я погружён в рисуемые события, захвачен теми чувствами, которые наводят собственной рукой начертанные строки. Но на улице-то уже двухтысячный, и всё время хочется утешить того наивного меня, подправить, пошутить.
А на самом деле, довольно скоро я понял, что в нормальной стране безработица с гарантированной оплатой, близкой к прежнему окладу, с массой свободного времени, а главное - беззаботной раскованностью - это совсем не так страшно. Даже напротив. Я распрямился, осознал себя, осмотрелся вокруг, почувствовал свободу. Меня повозили по настоящим заводам Израиля. Заработал 5000 долларов, выполнив задание одного из таких заводов. Придумал, как устроить разговор разноязыких людей, и нашёлся инвестор, и заработал ещё 7000 долларов.
И, наконец, меня взяли в "теплицу". Об этом, не сдержав себя, уже рассказал выше в очерке "Теплица в Негеве".
Теперь, в 2005-ом, оглядываясь в прошлое, я думаю, а не были ли тогда эти 5-6 месяцев безработицы из лучших в моей жизни.