Аннотация: Главы из книги воспоминаний "Бросок на Север", гл. 16
http://world.lib.ru/t/trahtenberg_r_m/gorodaistrany-95.shtml
Роман Трахтенберг
16. Новые знакомства
Наконец, она состоялась - встреча с одним из самых знаменитых моих родственников. Мы приехали в Иерусалим на прохладном шикарном автобусе. Таким способом перемещаются по стране бедные безмашинные граждане, не страдающие амбициозом. У входа в новую "Тахану мерказит" (центральную автобусную станцию) - огромным сверкающим отполированным и отчищенным до зеркального блеска мрамором собранием шикарных магазинов, кафе, салонов музыки и ещё, и ещё - стояла очередь. Два парня в военной форме, тщательно прощупывают прибывших пассажиров, на специальных столах протряхивают их огромные сумки. Так тоже вынуждена защищаться страна от жаждущих нашей крови зомби. Убийцы изобретают всё новые способы, цель которых одна - убить побольше евреев, неважно это грудной ребёнок или юная девушка, или древний старик. Они поощряются запрятанной от яркого света замшелой ненавистью лжегуманистов мира. Эти тоже без стыда и совести лезут в любую щель, чтобы напакостить нам. Мы уже привыкли к тому, что любое заведение приобретает черты защищённой крепости, с охранниками при входе, жизнь которых защитить невозможно.
Мы быстро разыскали высокий особняк, в котором размещена Иерусалимская русская библиотека. Любезная директорша, пока имелось время, по витым лестницам вывела нас на плоскую крышу старого здания. Могучие сосны, отбиваясь от тесноты строений, вымахали в небо, и превратили эту площадку в ароматный хвойный лес. Сквозь ветви внизу вдали просматривались вечерние улицы святого города.
На презентацию моей книги в небольшом зале собрались гости. Мой взгляд сразу остановился на человеке приятной внешности, который также пристально вглядывался в меня. Мы сначала осторожно, а затем всё более уверенно начали улыбаться друг другу.
И тут улетучились остатки сомнений.
--
Марк!
--
Роман!
Мы обнялись. Прошли десятки лет с того момента, когда я узнал, что известный советский, вернее "молдавский",
композитор Марк Копытман
наш родственник. Мама объяснила мне, что её мамаи его бабушка - родные сёстры. С тех пор ухо выделяло из радио-шумов это имя, а обычно не запоминающая ничего постороннего кроме электропривода - память - аккуратно укладывала в особое хранилище сообщения об опере "Каса Маре", концертах и новых произведениях. Оказалось, что отъезд в Израиль в 70-х годах был для него не простым. Власти потребовали выкуп в 30 тысяч рублей. Подобные деньги и близко не водились у советских людей. Тогда помогли местные и заокеанские родственники. Марк с семьёй уехал и постепенно стал в Иерусалиме ректором музыкальной академии и концертирующим по всему миру музыкантом.
Когда почувствовалось, что мне есть что сказать этому человеку, я позвонил ему и послал книгу. В автографе написал: понимаю, отчего у нас никто не имел музыкальных способностей - чтобы не растекались собрал Он крупицы музыки, скучавшие в нашей родне, и вложил всё в одну душу, и она оказалась "обязанной трудиться и день, и ночь" за всех.
Некоторое время я ревниво выискивал в новом лице знакомые черты нашей крови. Всё гармонично, причёска а-ля Леонардо да Винчи, никакого подчёркивания значительности, быстрые гибкие движения...
- Мне приятно увидеть красивого человека, настоящего еврея с голубыми глазами, - по-родственному без стеснения резюмировал свой анализ учёный-писатель.
Возможно, и он занимался тем же, ибо проявил сдержанность. А куда денешься? Рассматривая красивые лица мамы, папы и брата, у меня в своё время возникали претензии к собственной наружности. Марк снова начал высказывать удивление достоинствами прочитанной книги, но пришло время мне занять место за столом невдалеке от пианино, молчаливо напоминающего значительность события, и приступить к рассказам.
Они начались с последних событий в Иванове, лекции перед ФСБ. Все со вниманием слушали. После Марк выступил, выразил изумление смелостью автора, с чем последний поспешил не согласиться, объяснив всё глубоко засевшей обидой и долгом перед погибшими.
Мы ещё побеседовали некоторое время, помещение закрывалось. На улице оказалось весьма холодно. Мы с женой надели припасённые на этот случай одежды, а Марк, недавно тяжёло болевший гриппом, попрощался и заспешил в машину.
С этой встречи мы иногда перезваниваемся и подолгу разговариваем. Марк рассказывает о тяжестях работы, занятиях с учениками, изданием партитур, поездками на исполнение своих произведений в Россию и Финляндию. Я говорю о лёгкости бездельного существования бывшего технаря и нынешнего графомана.
А недавно мы были приглашены на концерт в нашем Реховоте. Марк встретил нас при входе в красивый зал "Викс" и вручил билеты. Сначала оркестр исполнял что-то Баха, и певица довольно вяло, монотонно сопровождала вокалом круги его музыки. Затем вышел молодой изящный скрипач и зазвучало произведение Марка Копытмана, полное живости и мелодий. Я был взволнован и несколько удивлён слабой реакцией зала.
Мне приходилось бывать на концертах классической музыки в авторитетных залах, например, ленинградской филармонии, где всё - от входной широкой и уютной лестницы со ступенями, за много лет оглаженными подошвами спешащих любителей, до ажурных столбиков бельэтажа и роскошных хрустальных люстр - дышит музыкой и тайной. Там собиралась изысканная публика, уходившая в себя по взмаху дирижера. Так хотелось бы проникнуть в это сокрытое умение, которому почему-то нельзя научиться, как автоматике или электронике, прочитав книги или прослушав лекции и выполнив лабораторные работы. Мне всегда мешают неуместные логические мысли, которые, наверное, следует быстрее подавить, чтобы отдаться вольному течению фантазий.
Марк утешал меня тем, что я умею что-то в других областях.
Иногда я прослушиваю снова записи музыки Марка. Я не специалист, не знаток и даже не могу назваться любителем музыки. Не берусь говорить о том, чего не понимаю. Лишь одно - садовые цветынапоминают красавиц, подвергшихся макияжу визажиста-пейзажиста. Истинные дети природы даже на скудных пустырях смотрят на нас, хотя и робкими, но чистыми глазами. Такой мне слышится музыка Марка Копытмана.
Трудно произнести: Марк ушел из жизни 16 декабря 2011. Хотя такие люди не исчезают. Он остался в Музыке и памяти многих. И я перебираю в памяти минуты наших встречь... он был необыкновенно обаятельным, добрым, прекрасным... Вечная память.
* * *
В Израиле живёт и работает удивительная женщина. Она сочиняет музыку на самые проникновенные стихи лучших поэтов. Музыку мелодичную, запоминающуюся, которая, кажется, была заложена поэтом в собственные строки, да не могла прозвучать пока не явилась душа, способная её воспринять и выразить. Её абсолютный шедевр - "Реквием" на стихи Ахматовой. Она прекрасно исполняет свои произведения. Сама аккомпанирует себе на уровне солиста-исполнителя, успевая выжимать красочное звучание из двух этажей клавишей и многих рычажков электромузыкального помощника. И при всём том, дарит присутствующим истинное наслаждение видеть вдохновенную красавицу.
Этого человека зовут Злата Раздолина. Попав однажды на её концерт, я начал везде разыскивать записи. И нашёл. И не только музыку.
Дорогая Злата!
В бессчётный раз слушая Ваш диск, обнаружил на нем неосторожно занесённый Ваш адрес в Интернете. Теперь мне не удержать желания высказать Вам хотя бы малую часть техчувств, которые Вы поселили во мне.
Я понимаю, что много красноречивых и достойных людей, тронутых Вашим искусством сообщали Вам об этом. Присоединяюсь к ним и добавлю, что давно и всегдаспрашиваю, где только можно, записи Раздолиной, что Ваш голос теперь часто звучит в моем доме.
Моя любовь к Петербургу, к прекрасным и трагическим его поэтам находит в Вашей музыке, голосе, блестящем аккомпанементе необычайный отклик. Я множество раз бывал в Комарово, пытался (что уж скрывать) увидеть сквозь зелень знаменитую обитательницу "Будки". Замирал у окна в комнатке Фонтанного дома. Чувствовал всю обиду того, кто готов был прижаться щекой к асфальту равнодушной отчизны.
Но смею сказать, что я не из тех неуемных почитателей, что платили прислуге Лемешева, чтобы минуту постоять в его галошах. Нет, я совсем даже технарь. Как положено в Израиле, доктор наук и профессор. А ко всему ещё написал книгу воспоминаний, где много есть о той нашей родине, о Питере, о моей борьбе там и здесь.
Я был бы счастлив подарить Вам свою книгу. Только сообщите почтовый адрес.
Роман Трахтенберг
Ответ пришел быстро и книга тут же отправилась в путь.
А сегодня 11-го сентября, почти через год, случилось чудо. Зазвонил телефон, и в трубке зазвучала сама Злата. Пока она извинялась за долгое молчание я успел придти в себя и с наслаждением слушал её голос, и с гордостью, о том, как ей понравилась моя книга, что она читала и к некоторым местам возвращалась, что это просто энциклопедия жизни и т.д. - не смею повторить все её оценки. Я с трудом вставил слова благодарности. Но она продолжала ещё несколько минут хвалить автора, а когда объявила, что ей понравились мои стихи, я аж воскликнул:
--
Но они самодельные!
--
У всех самодельные, - ответила она. - Особо хороши ваши "Фиалки лесные...", а на "В Реховоте дождь" хочу написать романс.
Вот.
Меня похвалила певунья-красавица,
Сказала - мне нравятся ваши стихи,
Как сирых детей приласкала избранница
Волшебного мира нездешних стихий.
Если случится, не пропустите выступление Златы Раздолиной.
![[]](/img/t/trahtenberg_r_m/gorodaistrany-38/markkopytman3.jpg)
![[]](/img/t/trahtenberg_r_m/gorodaistrany-38/markkopytman2.jpg)
![[]](/img/t/trahtenberg_r_m/gorodaistrany-38/zlatarazdolinanowoefoto2.jpg)
![[]](/img/t/trahtenberg_r_m/gorodaistrany-38/zlatarazdolina.3png.jpg)