У "Золотых ворот"

Юрий Устименко

У "ЗОЛОТЫХ ВОРОТ"

Вступление

Глава 1. На сорока холмах

Глава 2. Визитные карточки

Глава 3. "Шел по улице малютка..."

Глава 4. Мудрые водопроводные краны

Глава 5. Небоскребы не терпят одиночества

Глава 6. Мужчины в картонных шляпах

Глава 7. Торговля песком в Сахаре

Глава 8. Без паспорта и прописки

Глава 9. Так говорил Нострадамус

Глава 10. В родстве со всем миром

Глава 11. "Веселые" и "бритоголовые"

Глава 12. Репортаж с 29-го этажа

Глава 13. Не в деньгах счастье

Глава 14. На любой вкус и настроение

Глава 15. Берегись телевизора!

Глава 16. Кукурузные хлопья Голливуда

Глава 17. Какого пола Оскар?

Глава 18. Тропою звезд

Глава 19. Плащи и спутники

Глава 20. Мормоны живут долго

Глава 21. По ту сторону времени

Вступление. РАЗРЕШИТЕ ОБЪЯСНИТЬСЯ

Самолеты, на которых мне довелось летать, обладали дурной привычкой расставаться с землей рано утром, на заре, или поздно вечером, практически ночью. Рейс Аэрофлота Москва - Нью-Йорк 19 августа 1991 года не представлял исключения из общего правила и отправлялся в 6,45 утра. Отклонением от нормы была пунктуальность: мы взмыли в воздух строго по расписанию, что можно отнести к причудам перестройки и дает пищу для размышлений.

Авиакомпания, строго обязательная для советских граждан, собравшихся в Америку за казенный счет, не славилась вниманием к нуждам и переживаниям своих клиентов, не баловала их заботой и комфортом. Пассажиров могли продержать взаперти час-другой у взлетной полосы или столько же кружить над аэропортом без посадки и объяснения причин задержки. Вылет в указанное время выходил за привычные рамки и несколько настораживал.

По пути за океан первая остановка в Шэнноне. Предприимчивые ирландцы превратили перевалочный пункт в нескончаемый торговый праздник, на котором пассажиры из Москвы, валютой не обремененные, чувствовали себя лишними людьми. Они проявляли выдержку, чинно рассаживались на скамейках вдали от иностранных соблазнов, картинно разбросанных по полкам магазинов, и старательно отводили глаза от пенящихся высоких бокалов с янтарным пивом на длинной стойке бара.

Корреспонденты ТАСС, отправленные в краткую командировку, находились в сходном положении, и я смирно дожидался, когда объявят посадку. Со стороны доносилось невнятное бормотание телевизора - вещала американская компания кабельного телевидения Си-эн-эн, ведущая круглосуточные передачи новостей практически из всех уголков земного шара чаще всего в прямом эфире и тем снискавшая всемирную популярность. В начале нового тысячелетия у нее было свыше одного миллиарда зрителей в более чем двухстах странах.

Особо отличилась во время трагических событий в октябре 1993 года в Москве, предоставив прямой репортаж для российских зрителей, как если бы у них не было национального телевидения. Лишь с помощью американцев граждане России смогли увидеть, как расстреливают из танковых орудий здание парламента, обитатели которого не нашли общего языка с президентом Ельциным.

Сидя на лавке в обществе других пассажиров, я неожиданно ухватил брошенную диктором фразу "Горбачев, видимо, арестован..." "Странно шутят господа", - подумалось, но на всякий случай решил передвинуться поближе к болтливому ящику. Московский корреспондент Си-эн-эн Стив Херст показывал танки, трудолюбиво уминавшие гусеницами многострадальный асфальт Кутузовского проспекта.

За годы работы в США, странах Западной Европы и Африки мне многое случилось повидать. Пришлось пережить взрывы бомб и уличную перестрелку в Белфасте и Дублине, жестокую и кровавую гражданскую войну в Эфиопии, где стреляли часто и без разбора из антикварных винтовок и современных пулеметов, прицельно и как попало. Но кадры из Москвы не укладывались в голове. Глазами воспринимал, а умом - ну, никак.

На нас внезапно свалился незваный и негаданный Государственный комитет по чрезвычайному положению, издававший указы и предписания. Власть переменилась либо окончательно сошла с ума, сразу не разберешься, и Си-эн-эн пичкает слухами, домыслами, комментариями репортеров и досужих знатоков. Что они знают и что они могут знать, если все мы, буквально только что расставшиеся с Москвой, стоим перед телевизором, тупо глядя на экран, и ровно ничего не понимаем?

Как выяснилось позже, мы оказались в лучшем положении, чем наши родные, друзья и знакомые в Москве, которые час за часом видели на своих телеэкранах только "Лебединое озеро". "Я обожаю Чайковского, и всегда любила этот балет. Но теперь его музыка всегда напоминает то время, когда мне было очень страшно", - признавалась моя жена.

На меня же в тот момент наибольшее впечатление произвели танки в пяти минутах езды от моего дома. Как предательский удар под ложечку. Ведь со времен Великой отечественной войны танки виделись как часть праздничного парада на Красной площади, как верные защитники, а сейчас смотрелись врагами.

Одно утешало: когда телекамера выхватывала крупным планом лица танкистов, на них читалось недоумение, как, помнится, выглядели по телевидению в Лондоне советские солдаты на улицах Праги в августе 1968 года. Значит, не самочинно и не по доброй воле оказалась бронетехника на Кутузовском проспекте.

И все же на улицах танки, а в Москве семья, родные и близкие... Что с ними? Что вообще стряслось? Что происходит?

Начал лихорадочно перебирать в памяти весь путь от дома до аэропорта. Нет, ничего странного или подозрительного не запомнилось. Редкие машины, безлюдные улицы, но так и бывает в столь ранний час. Да и в аэропорту все, как обычно. Ничто не предвещало зловещих событий. Разве только на лицах пограничников читалась особая строгость, но они никогда не излучали гостеприимства и радушием не отличались.

Пока я размышлял обо всем увиденном по телевизору, объявили посадку. Показалось, чуть раньше, чем планировалось. Но может быть, время стало бежать быстрее? Возвращаюсь к самолету, а сзади слышу разговор двух женщин, летевших тем же рейсом. "Ну, - говорит одна, задыхаясь, то ли от быстрого шага, то ли от волнения, - теперь мы можем требовать у американцев чего угодно". Видимо, хочет остаться в Америке, но раньше могли и отказать, а сейчас, после указов ГКЧП, она рассчитывает получить статус политической беженки со всеми вытекающими материальными пособиями.

После взлета над моим креслом сумрачно навис член делегации кинорежиссеров, направлявшихся с визитом в США. Попросил пересказать содержание телепередачи, потом сухо поинтересовался: "Ну, и что будем делать?" Я предложил переломить тенденцию последних лет на внутренних линиях Аэрофлота и заставить экипаж лететь не подальше от родины, а вернуться назад, в Москву.

"Гранатой запаслись?" - Невесело улыбнулся практичный работник кинематографа. Получив отрицательный ответ, побрел к своим коллегам, разливавшим в пластиковые стаканчики домашние припасы. Надо отдать должное россиянам: у них всегда с собой есть и всегда находится повод, чтобы осушить бокалы, будь то с горя или на радостях. Перед тем, как расстаться, мы сошлись на том, что ничего хорошего последние события нам не сулят.

В Гандаре во время второй остановки я позвонил по телефону в отделение ТАСС в Нью-Йорке. Коллеги зачитали пару свежих указов ГКЧП и признались, что ничего толком понять не могут. Возникло ощущение, как если бы перекрыли кислород и велели дышать глубже. Первым глотком воздуха были увиденные в Нью-Йорке кадры вездесущей Си-эн-эн - стена безоружных людей отгородила от бронетехники Белый дом на Краснопресненской набережной.

В последовавшие два дня тревога сменяла надежду и наоборот, но переживать и расслабляться было некогда. Работали на износ, понимая, что в Москве ждут отклики на события, а нас постоянно дергали американцы, просили дать интервью радио- и телекомпаниям, которые пытались с нашей помощью разобраться в происходящем.

При всем желании не могу сказать, что с самого начала я все понял и мог толково всем все объяснить. Не было этого. Над моим поколением, родившимся еще до войны, издевались так долго и часто, что никакая перестройка за пять-шесть лет не может вселить веру в торжество разума над танками. Да и не привык я критиковать свое за рубежом, каким бы неприглядным ни выглядел продукт отечественного производства.

В общем, порядком намаялся с этими интервью. Резать иностранцам правду-матку тогда еще не умел, а лгать было стыдно. Выручило незаметно промелькнувшее на ленте ТАСС краткое сообщение, маркированное "к сведению редакций", в котором ГКЧП назвали "бывшим". Типично по-тассовски. Любое другое агентство такую информацию выпустило бы с пометкой "молния" и оно бы стало сенсацией. Но только не бдительные и отчаянно трусливые государственные чиновники от журналистики, трясущиеся за свое высокое место со служебной машиной, спецбуфетом, спецполиклиникой и прочими спецблагами.

Они привыкли к тому, что самые важные сообщения приносит суровый мужчина в хромовых сапогах, уведомление отпечатано крупными буквами на невиданно белой бумаге и передается в секретариате генерального директора ТАСС строго из рук в руки под расписку. А что делать в отсутствие фельдъегеря? Хотя тассовское начальство точно знает, что путч провалился, но все же перестраховалось, спрятало сенсацию в служебную переписку.

Зато искусство читать между строк каждый из нас постигал, как только принимали в пионеры, и слово "бывший" сразу же бросилось в глаза. Поделился с коллегами и позвонил в наше посольство. Расторопный дежурный не стал задавать лишних вопросов, а бросил трубку и побежал докладывать. После чего мы облегченно вздохнули и принялись за работу, на этот раз с радостью. Писать о реакции в США на наши новые события было, признаться, в удовольствие. Когда люди с голыми руками идут на танки и побеждают, а люди - не посторонние, право есть, чем гордиться.

Ну, и американцы не подкачали, удивили и порадовали. Казалось бы, должны злорадствовать, видя, что нам прибавилось хлопот и головной боли. Ведь не могли пройти без следа десятилетия настырной враждебной пропаганды. И нам, и им усиленно вбивали в головы, что США - главный потенциальный противник СССР и наоборот. Не было оснований у американцев относиться к нам доброжелательно, но я их явно недооценил.

С первых минут на земле Америки в августе 1991 года я понял, что мы для американцев не чужие, и они переживают наши трудности не меньше, чем мы сами. По прибытии в Нью-Йорк высокий и представительный чернокожий в форме службы иммиграции и натурализации, разбивавший реку пассажиров Аэрофлота на ручейки у стоек паспортного контроля, выхватил меня из толпы, услышав, что говорю по-английски, и провел без очереди. "Вы только что из Москвы. Скажите, кто стоит за переворотом? Это что, ваши "черные полковники"?" - Сыпал вопросами, пока его седовласый коллега неустанно трудился над моими документами.

За мной вытянулся длиннющий хвост, а вокруг сгрудились возбужденные и говорливые чиновники аэропорта, в обычное время суровые, немногословные и неприступные. Для них новости из Москвы 19 августа не были рядовой информацией или пикантной сенсацией из очень далекой и мало интересной страны. Танки на Кутузовском проспекте произвели гнетущее впечатление не только на меня и моих спутников.

Позже американцы буквально не давали передохнуть. Звонили по телефону в отделения ТАСС в Нью-Йорке и Вашингтоне, останавливали на улице, заслышав русскую речь. Нет, не из любопытства. Звонили и останавливали по неотложному, на их взгляд, делу: узнать, как, каким путем можно отправить продовольственную помощь. "Вам, я слышал, предстоит нелегкая зима. Говорят, у вас урожай так себе. Да и, судя по всему, не получается у вас собрать и сохранить зерно", - поясняли свою настойчивость и бесцеремонность. Многие извинялись, что не могут предложить больше.

Говорили от сердца, из самых чистых побуждений. Хотели хоть как-то, хоть чем-то быть полезными в трудную для нас минуту, и я невольно оказался объектом тех чувств, которые возникают в Америке, когда становится известно о массовом голоде в Эфиопии либо ином Богом забытом уголке земного шара. Чисто по-американски не ждали указаний свыше, не тянули, пока выскажется правительство, а действовали на свой страх и риск, самостоятельно и бескорыстно.

По всем газетам и телеканалам прошли призывы к администрации Джорджа Буша-старшего незамедлительно рассмотреть вопрос о предоставлении советскому народу безвозмездной помощи. В том числе в газетах, которые незадолго до того старались больно укусить нас при случае и просто так, потому что так было принято. Таким единодушием и единомыслием в прошлом отличалась только наша пресса.

Президент Буш прервал летний отдых и по несколько раз в день выступал с заявлениями. Разнообразием мыслей не баловал, но зато было видно, что не дремлет и держит руку на пульсе планеты. С помощью не спешил. Видно, во всех странах начальство одним миром мазано и держит нос по ветру до тех пор, пока не убедится, что ветер действительно имеет место быть. Тогда достает носовой платок и машет в нужную для себя сторону, вне зависимости от направления ветра.

А пока в Вашингтоне судили да рядили, раздумывали и прикидывали, что бы выторговать у нас взамен, если решат вопрос о помощи, сбор посылок для СССР начался по всей Америке без команды сверху. В Сан-Франциско дело было поставлено на прочную основу, и этим занялась фирма "Руссарт", основанная потомками эмигрантов из России, доставившими в свое время немало хлопот работникам генерального консульства СССР.

Они никак не могли решить, как себя вести с американцами русского происхождения. Согласно правилам поведения советских граждан за рубежом, разработанным на Старой площади в ЦК КПСС, их следовало сторониться, но и в "черных списках", которые составляли незаметные труженики из КГБ, потомки эмигрантов не значились. Да и, вроде, полезное дело делали - развивали культурные и прочие связи, своих средств не жалели. Но не было, хоть ты тресни, никаких директив, что ставило в тупик бывших партийных, комсомольских и профсоюзных активистов вышедших в дипломаты. Благо, не приходилось напрягаться с английским языком. С этим у консульских сотрудников было туго.

"Руссарт" отправляла посылки по известным ей адресам, поскольку опыт работы с советскими чиновниками подсказывал, что доверять им святое дело никак нельзя.

Надо признать, что Америка и в прошлом не бросала нас в беде. Со времен войны запомнились картонные коробки, из которых доставали желтые высокие ботинки, диковинную по тем временам жевательную резинку, невиданный яичный порошок и вкуснейшее печенье в жестяных банках. Одна упаковка чего стоила! Народ с интересом разглядывал подарки, но разбирал, не торопясь, степенно.

Американские посылки были большой редкостью, но не служили в те тяжкие годы предметом спекуляции и не вызывали жарких дебатов в нашей печати: брать или не брать, а если брать, то что при этом надо сказать, дабы не уронить собственного достоинства. Относились к посылкам спокойно, даже я бы сказал, несколько снисходительно. "Что ни говори, а наш табачок покрепче будет, все нутро прочистит, а от их сигарет только дым да кашель", - говаривали раненые в эвакогоспитале 13/50 в Красноярске, покуривая "кэмел".

В ту горькую для нас годину Америка отправляла нам не только яичный порошок, над разгадкой тайны приготовления которого ломали головы русские хозяйки. Американская помощь осела не только в желудках, но и в памяти моего и старших поколений, сколько бы ни напоминали нам о высадке американских войск на Дальнем Востоке в годы гражданской войны. Кто бы и что бы ни говорил о наших отношениях с Соединенными Штатами, оставалось убеждение, что у нас больше оснований сотрудничать, чем враждовать, и симпатии к деловым и энергичным американцам не смогла выжечь даже стужа холодной войны.

Однако когда речь заходит об иностранной помощи, то ли взыгрывает гордость великороссов, то ли мы все грешим легким кокетством. Принимаем охотно, но при этом делаем вид, будто нас это не касается, и стоим с протянутой рукой исключительно для рукопожатия. Готовы взять кредиты и займы, предпочитаем наличность, привлекаем инвестиции. Можем укусить руку дающего. Нет, не из вредности, а чтобы зубы показать, продемонстрировать величие державы. Берем, вроде, в виде одолжения, хотя Горбачев и Ельцин, находясь за границей, только тем и занимались, что пугали Запад разрухой и бунтом строго по Пушкину, если денег им не перепадет. Памятуя о внушительном ядерном арсенале России, Запад раскошеливался.

По данным государственного департамента, в 1994-97 годах США предоставили России безвозвратной помощи на общую сумму в 4,7 миллиарда долларов. Из них около половины - на экономическое и техническое содействие, почти столько же - на прямую гуманитарную помощь и закупки продовольствия и миллиард - на реализацию программы по сокращению ядерных вооружений в республиках бывшего СССР.

В Москве деньги тратили на обновление Кремля, дабы порадовать своего и впечатлить чужих президентов, а заодно опустить в карман многомиллионные взятки от фирм-подрядчиков. Займы и кредиты растекались по кремлевским коридорам и частным банкам, уплывали за рубеж, их тратили на приобретение дорогой импортной мебели и обустройство служебных кабинетов, равно как на шикарные автомобили и прочие большие и мелкие радости для высших чиновников и их родственников. Со временем так наловчились, что деньги, отпущенные России, бесследно исчезали еще на пути в Москву, что произошло с кредитом Международного валютного фонда в четыре с лишним миллиарда долларов. Долги выросли неимоверно, и платить по процентам придется нашим внукам и правнукам.

Сколько бы ни дали Москве, все уходит, как в "черную дыру". Результат практически нулевой, если не считать появления "новых русских", банков, брокеров, дилеров, килеров, олигархов, бирж и вечных уличных "пробок" в Москве. Последние вызваны изобилием неимоверно дорогих автомобилей, по числу которых мы опережаем столицы многих богатых стран, одновременно занимая одно из последних мест в мире по доходам на душу населения. Больше половины россиян живут за чертой бедности, в начале 2000 года смертность вдвое превысила рождаемость, катастрофически падает средняя продолжительность жизни, и растет число заморских вилл и заграничных банковских счетов. По уровню ВВП на душу населения Россия не догнала Уругвай, но стоит на четвертом месте в мире по числу миллиардеров.

Глядя на это, США сократили свою помощь более чем в шестнадцать раз, и, видимо, правильно сделали. В 1992-98 годах, когда правительства России хватали кредиты и займы где ни попадя, ВВП упал на сорок процентов, а как только перестали клянчить деньги за границей, в стране наметился экономический рост. Это произошло не обязательно вследствие отказа от планов жировать за чужой счет. Просто так случилось. Скорее всего, из-за повышения мировых цен на нефть.

Надо понимать, что мы продолжаем жить по законам, чуждым прочему человечеству. Точнее - вне рамок законности, хотя пора бы признать, что нет для нас "уникального пути", о котором так долго болтали большевики. А здесь еще сторонники географической обособленности твердят, что стоим мы раскорякой над Европой и Азией эдаким двуглавым орлом и поэтому не можем походить на европейцев и азиатов. Мол, России суждено быть вечно в поисках своего пути, никому не ведомого, что предопределено, дескать, чисто российскими особенностями.

Действительно, только в России существует Санкт-Петербург в Ленинградской и Екатеринбург - в Свердловской области, и губернаторы правят в областях, а не в губерниях. Лишь у нас рабочие и служащие месяцами не получают заработной платы, лишаются отопления зимой и горячей воды летом, а потом избирают на второй срок президента, развязавшего кровавую и бессмысленную войну в Чечне, расстрелявшего здание парламента и заведшего страну в пучину экономического кризиса, за который придется платить далеким потомкам.

Только в России способен добиться успеха предвыборный блок, наспех сколоченный на пустом месте за пару месяцев до парламентских выборов из непримечательных и не известных в стране людей (и никого это не удивляет). Только в России вместо проштрафившегося президента могут избрать его преемника да еще кадрового сотрудника злопамятного КГБ, потому что он заявляет о готовности "мочить в сортирах" собственных сограждан и начинает новую войну в Чечне.

В России все дается с боя, в вечной борьбе. Жить-то когда? А жить хочется, и не ради светлого будущего, а сейчас, пока жизнь еще теплится. Отсюда и появилось желание поделиться своими знаниями об Америке, которой в прошлом тоже приходилось не сладко, но удалось выстоять и создать условия для нормальной жизни.

Хотя, на первый взгляд, кому нужна еще одна книга об Америке? Уж о ней-то наверняка все сказано и пересказано, написано и переписано. И от души, по делу, с открытыми глазами, как умели Илья Ильф и Евгений Петров в "Одноэтажной Америке", и по заказу, сурово и назидательно, будто стиснув зубы, в пору всеобщего одобрения.

Тогда все было четко и ясно: далекая страна за океаном - суть родина "города желтого дьявола", и тем все было сказано. Никто не задавал непотребных вопросов, хотя их, вроде, подсказывала сама жизнь. Но жить и раньше было нелегко, а чем хуже рисовалась жизнь там, тем лучше представлялась жизнь здесь. И нечего было рассчитывать на издание книги, не отвечавшей писаным и неписаным правилам борьбы двух систем. И садиться за такую книгу было бесполезно.

Сегодня от прежней системы осталось только воспоминание о проезде в метро за пять копеек. Оказалось, что ничего путного нельзя построить в "одной отдельно взятой стране", игнорируя общечеловеческие законы и опыт других народов. Разве только совершить крутой поворот от развитого социализма к недоразвитому капитализму. А пока решаем, куда идти, очень хочется не повторять чужих ошибок и по возможности избежать собственных. Для этого нужно больше знать, в том числе об Америке, прошедшей свой нелегкий путь и сумевшей наладить жизнь так, что отцы не испытывают мучительной боли перед сыновьями за бесцельно прожитые годы.

Вот и решил написать книгу о Сан-Франциско. Почему именно о нем? Главное, пожалуй, в том, что мне довелось там прожить несколько лет, т.е. вся информация - от первого лица, а не из вторых рук. Да и город прелюбопытный: капризный и своевольный, непредсказуемый и самовлюбленный, с беспокойным климатом и своенравными обитателями, богатством и красочностью архитектуры, многообразием индустрии развлечений и культурной жизни. Короче, речь идет о городе, далеко не самом типичном для Америки, но и не столь уникальном, что он выпадает из общей картины. Сан-Франциско - часть Соединенных Штатов (хотя его жители часто делают вид, будто находятся на особом положении), и в этом смысле представляет всю страну.

Помимо воли мой рассказ выходит за рамки одного города, но я не пытаюсь объять необъятное, памятуя заветы Кузьмы Пруткова. Готов признать, что далеко не все мои выводы и суждения бесспорны. В меру своего опыта и знаний я хочу одного: познакомить читателей с тем, как обустроена американская жизнь, в надежде, что кое-что и нам пригодится. Когда узнаешь Америку поближе, выясняется, что там немало хорошего, хотя все, что видел и читал у нас об Америке, говорило о прямо противоположном. Но когда сам получаешь возможность судить о стране и людях, со временем находишь массу полезного, что не помешает перенять. Удивительно интересной и поучительной представляется жизнь в Америке, если смотреть на нее своими глазами, а не через очки, выписанные по рецепту из КГБ.

Правда, писать сейчас и проще, и труднее. Проще, поскольку не нужно оглядываться через плечо или ждать подсказки от внутреннего цензора. А труднее, так как приходится отказываться от прошлых убеждений и предубеждений, всерьез задумываться и многое переосмысливать перед тем, как перенести мысли на бумагу.

Желание написать эту книгу появилось еще и потому, что на митингах и съездах, в общественном транспорте, на телевидении и в печати России стала назойливо проскальзывать мысль о том, будто в Америке все не просто лучше и краше, чем у нас, но и нет, по сути, никаких проблем. Возможно, на фоне наших невзгод так оно и смотрится, но свои проблемы у Америки остаются, о чем там пишут и говорят с не меньшей страстностью, чем наши граждане, потрясенные до глубины души переменами в России и зачастую неспособные понять и оценить происходящее.

Мне режет слух фраза "А вот в Америке...", произносимая в Думе или по телевидению для обоснования нововведений в нашей стране. Слишком часто, к сожалению, в таких случаях не ведают, о чем говорят. Помнится, в популярной передаче РТР один из участников, преуспевающий предприниматель с политическими амбициями, заявил: "В Красноярске более пяти тысяч чиновников, а в Лос-Анджелесе их всего шестнадцать". Возможно, оговорился, но, скорее всего, сморозил глупость, и никто его не поправил. Ну, не знает человек, зато излагает красиво. Прямая дорога в большую политику.

Это - когда в Овальном кабинете Белого дома сидит "друг Билл" и кремлевские деятели без тени улыбки называют США "партнером". Позже выясняется, что за океаном все не так хорошо, как рисовалось в речах прежних народных избранников и высокопоставленных чиновников. Более того, практически все плохое у нас, оказывается, заимствовано на Западе, Америка - чуть ли не злейший враг и повинна в наших бедах. Брать с нее пример - антипатриотично, глупо и противоречит нашей евразийской природе. В общем, шарахаемся из одной крайности в другую, следуя российским традициям, диктующим поведение, которое вызывает оторопь за пределами России.

По-моему, копировать Америку бессмысленно и ссылаться на нее бесполезно, а перенимать чужой опыт можно лишь с учетом того, что мы безнадежно отстаем. По данным английского журнала "Экономист", внутренний валовой продукт США - 7600 миллиардов долларов и России - 438 миллиардов. Как свидетельствует в прошлом советский, а ныне американский экономист Игорь Бирман, размер ВВП в России на душу населения в 12-13 раз ниже, чем в США. В 1990-98 годах рост экономики США составил 27 процентов, а в России за то же время экономический спад - 40 процентов.

В начале нашего тысячелетия Россия фактически "торговала телом", экспортируя почти исключительно свои природные богатства, в первую очередь, нефть и газ. Она производила менее двух процентов мирового национального продукта и отставала от развитых стран по производительности труда в пять-шесть раз, а по доходам на душу населения - в десять-пятнадцать раз. По бюджету Россию можно сравнить с Нью-Йорком, а по размерам экономики она находится между Швейцарией и Голландией.

Догнать и перегнать Америку по молоку и мясу, как обещал Никита Хрущев, не получилось, зато по числу мздоимцев на душу населения мы уверенно лидируем. Если американский законодатель обязан отчитаться за подарок стоимостью в пятьдесят долларов, у нас ни один крупный казнокрад не понес наказания, число чиновников выросло почти до двух миллионов, и ежегодно коррупция съедает около одной четверти ВВП России. В итоге реформ по Гайдару и Чубайсу семьдесят процентов собственности в нашей стране перешло в руки десяти процентов населения, а в 2000 году доходы россиян составляли менее половины уровня 1991 года. Это не преминуло сказаться на продолжительности жизни, самой низкой в Европе в 2001 году - 72 года для женщин и 60 лет для мужчин.

Нам трудно понять американцев, потому что они соблюдают законы, а мы стараемся обойти. Да и наши знания о Соединенных Штатах во многом ограничены очерками и зарисовками, где нет ничего, кроме бездомных, безработных, обездоленных и антивоенных манифестаций. Информация об Америке в прошлом была строго дозирована, политически окрашена, однобока и, как правило, искажена до неузнаваемости. Об этом могу судить не понаслышке. Сам руку приложил, за что расплачивались читатели.

Как показывают опросы общественного мнения, в новой России сложилось своеобразное представление о США, что объяснимо: менее одного процента опрошенных бывали в Америке и лишь один из десяти способен изъясняться по-английски. Россияне признают высокий уровень жизни, деловитость и организованность американцев, их достижения в различных областях, готовы согласиться, что там существует демократия, но большинство не приемлет американские институты и порядки.

В то же время практически каждый четвертый россиянин видит в Америке пример для подражания, если верить опросу городского и сельского населения России, который провел летом 1998 года фонд "Общественное мнение". На вопрос "Какую страну Вы бы выбрали как образец, к которому нужно стремиться?" ответы распределились так: на первом месте США - 23 процента, на втором Германия - 20 процентов и далее следуют с большим отставанием Швеция (11 процентов), Япония, Китай и так далее.

В новых условиях, когда мы не ожидаем, что все последуют нашему примеру, а все чаще по сторонам оглядываемся, мы можем говорить правду себе и другим. На такой основе возможно тесное и взаимовыгодное взаимодействие. В конечном итоге, все зависит от нас, от того, как мы сумеем наладить свою жизнь, когда решим, чего же мы хотим от этой жизни.

Надеюсь, эта книга поможет избавиться от "синдрома доктора Хайдера", который поражает журналистов, слепо следующих командам сверху. Хотя снизу четко виделось, что человек не может голодать месяцами и остаться в живых, в СССР тупо продолжали рекламировать немыслимый "подвиг американского борца за мир". Герой публикаций соорудил шалаш напротив Белого дома и принимал там из рук корреспондента советского телевидения дары от московских школьников. Надо думать, в знак признательности за готовность Хайдера вечно позировать перед телевизионными камерами.

Бородатый доктор с черными зубами, утверждавший со слов советских журналистов, что голодает во имя мира чуть ли не полгода без ущерба для здоровья, не вошел в книгу "Рекордов Гиннеса", поскольку ее авторы ставят во главу угла свой жизненный опыт и здравый смысл. Те же принципы легли в основу книги о городе у "Золотых ворот" и жителях Америки.

Она писалась урывками и далась, признаться, большой кровью. По-иному, работая в ТАСС, не получается. Да и найти издателя не просто, а издавать за свой счет исключено, когда выходишь на пенсию и думаешь лишь о том, как дотянуть до нового месяца. Зато в этом возрасте утешает дальнозоркость, и природа как бы подсказывает, что старики могут разглядеть дальние предметы лучше, чем молодые.

Начинал вскоре после возвращения из Сан-Франциско в конце 1986 года, и с тех пор не раз навещал Америку, побывал на Аляске с ее затаенным русским прошлым и в Питтсбурге (штат Пенсильвания), где близко познакомился с мормонами. Несколько раз случалось работать в Вашингтоне и Нью-Йорке, а после августовских событий в Москве американцы открылись для меня с новой, до той поры неведомой стороны.

Когда возвращался домой из командировки, тот же иссиню черный и, видно, глазастый иммиграционный чиновник остановил меня на пути к самолету. "Вот видите, - сказал, как старому знакомому, - все обошлось. Вы были правы тогда. "Черные полковники", по всей видимости, водятся только в Греции".

С этим зарядом оптимизма я и вернулся к начатой рукописи.

Глава первая. НА СОРОКА ХОЛМАХ.

До приезда случалось читать и слышать о Сан-Франциско разное, а иногда - и несуразное. У ирландца Оскара Уайльда, ставшего признанным мастером английской литературы, встретил интригующее высказывание: "Поразительно, но факт. Когда кто-то где-то исчезает, позднее утверждают, что видели его в Сан-Франциско. Должно быть, интереснейший город со всеми привлекательными чертами, свойственными потустороннему миру".

Исколесивший полсвета и скупой на похвалу Сомерсет Моэм считал Сан-Франциско "самым цивилизованным городом Соединенных Штатов", а Радьярд Киплинг, как и присуще поэту, шел дальше и называл Сан-Франциско "сумасшедшим городом, населенным большей частью сумасбродами и женщинами редкой красоты". По его словам, "у Сан-Франциско есть только один недостаток - с ним очень трудно расставаться".

Такого же мнения придерживался лауреат Нобелевской премии по литературе Джон Стейнбек. "Сан-Франциско, - писал он, - подобен золотым наручникам, которые защелкнули у вас на руках и выбросили ключ". Все это звучит, конечно, слишком красиво, и в результате я ожидал гораздо больше, чем мог на первых порах предложить город, живущий обычной жизнью, которую поэты предпочитают не замечать.

Но прежде, чем открылись глаза, и до того, как я смог рассмотреть Сан-Франциско и оценить по достоинству, пришлось пройти через период адаптации к абсолютно новым условиям бытия. А ко многому я был просто не готов.

Статьи об Америке в нашей прессе и путевые очерки орденоносцев всех степеней и званий рисовали довольно безрадостную картину. Книги американских и прочих иностранных авторов противоречили друг другу, но в целом не уходили далеко от советских коллег по перу. Особым злословием отличались англичане, которые, видимо, не могут простить своим заокеанским кузенам богатства и могущества, нажитых собственным горбом.

Короче говоря, так получилось, что представление об Америке складывалось в основном под влиянием наглядной агитации - голливудской продукции, которой нынче завалены все страны мира. Товар ходкий и спрос на него не падает. Возможно, по причине доступности: в фильмах царят ковбои и детективы, и чуть ли не каждый второй начинается с надрывного воя сирены. Бьют тревогу патрульные полицейские машины, скорбно рыдает "скорая медицинская помощь", трубят о чужой беде пожарные, лихо проскакивая перекрестки на красный сигнал светофоров.

В темном кинозале невольно закрадывалось подозрение, что в Голливуде намеренно нагнетают и драматизируют обстановку, чтобы удержать зрителей у экрана, Не может быть, думалось прежде, что в Америке так шумно и бестолково.

Вскоре после того, как обосновался в Сан-Франциско, я пришел к убеждению, что кино не воспроизводит и сотой доли уличных событий. Переливы разнокалиберных сирен с хорошо поставленными голосами не давали спать по ночам, а днем выбивали из колеи, и порой казалось: еще немного, и ничего не останется, кроме вечного звона в ушах.

Нет, не преувеличиваю: по оценкам американских медиков, у одного из десяти жителей Соединенных Штатов наблюдается в той или иной степени потеря слуха из-за постоянного шума на работе, дома, на улице и на отдыхе.

Конечно, многое зависит от района. В богатых пригородах значительно тише, потому что у их обитателей хватает денег, чтобы отгородиться от неприятностей, а корпункт ТАСС находился на улице Маркет-стрит в непосредственной близости от делового и торгового центра, средоточия театров, баров, кафе и ночных клубов, среди кварталов, где чаще всего попадаются люди, давно отбросившие заветную американскую мечту.

С ними я был вынужден регулярно встречаться по пути в городскую библиотеку и обратно. Как-то угодил в поле зрения кряжистого бородача, которому бы соколом летать с дружиной Ермака по Сибири, а он пристроился сизым голубем на каменном приступке и руку тянет к прохожим.

Завидев меня, демонстративно швырнул на тротуар изрядно потертую шляпу неопределенного цвета и фасона. Дождался моего приближения, нежно, но цепко взял за рукав и, как глухонемому, показал знаками, что шляпу не следует обходить вниманием. Я не прореагировал. Тогда он прибег к звуковой сигнализации: "Можно бумажками, можно мелочью, как совесть подскажет".

У меня совесть, видимо, ничего толком сказать не могла. "Послушай, - обратился бродяга к своему приятелю, забившемуся в глубину ниши, - да у него, я так понимаю, нет мелочи". Тот в ответ ухмыльнулся и нырнул рукой в бездонные лохмотья, долго шарил у груди и победно извлек на свет 10-центовую монету. "Вот что-нибудь в этом роде мы бы и хотели от вас получить", - втолковывали мне.

Сошлись на том, что я расстался с пачкой сигарет, в очередной раз напомнив себе, что пора кончать с мелкими пороками, грозящими крупными неприятностями со здоровьем, и продолжил свой путь без приключений.

В пути подумалось, что бездомных соседей одолевают проблемы, которые невозможно решить без вызова машин с крикливой сиреной. Так что с шумом приходилось мириться, и лишь значительно позднее мое восприятие происходящего за стенами дома как-то притупилось, и стала возможна нормальная жизнь, без переживаний по поводу любого крика на улице.

* * *

А ведь Сан-Франциско слывет одним из самых тихих и благополучных городов в Соединенных Штатах. Его население - менее одного миллиона человек, а расти некуда: с трех сторон город окружает вода. На севере и западе он граничит с одноименным заливом, на востоке - с Тихим океаном, а с юга подпирают горы, недостаточно серьезные, чтобы притягивать альпинистов, но мешающие строительным подрядчикам развернуться в полную силу.

Залив изрезан уютными бухтами и для большего удобства усыпан островами. Среди них выделяется суровый и неприступный Алькатрас, вызывающий желание спеть "Есть на Волге утес". У него два прозвища - "Чертов остров дяди Сэма" и просто - "Скала". Почти 120 лет он нес службу в пенитенционарной системе: вначале был местом ссылки для армейских штрафников, а позднее - федеральной тюрьмой строгого режима для особо опасных преступников. Славился тем, что оттуда нельзя было бежать: температура воды в заливе не располагает к купанию и до берега без малого три километра.

Что, конечно же, не могло охладить пыл заключенных, мечтавших вырваться на свободу, и попытки к побегу предпринимались свыше сорока раз, но только одна, кажется, увенчалась успехом. В июне 1962 года после многомесячных приготовлений братья Кларенс и Джон Энглин вместе с Фрэнком Ли Моррисом, осужденные за вооруженное ограбление банка, взломали решетки вентиляционных труб в своей камере и ушли в ночь на самодельном плоту.

Наутро его обнаружили в заливе вместе с деревянным веслом и пакетом с личными вещами беглецов, но их трупы не были найдены. Спустя почти тридцать лет, когда по телевидению показали фильм "Неразгаданные тайны", включающий эпизод из жизни Алькатраса, в телестудию стали поступать телефонные звонки. Зрители сообщали, что якобы видели братьев Энглин в штате Флорида, и полиция до сих пор не прекратила розыск. Не приходится говорить, что история побега запечатлена в художественном фильме, как, впрочем, и жизнеописание всех крупных преступников Америки.

Сегодня Алькатрас - музей, куда можно попасть паромом с пирса Фишермэнз-уорф. По прибытии туристы первым делом просят провести их к камере, в которой несколько лет томился Аль Капоне, многократно воспетый Голливудом в фильмах о взлетах и падениях гангстеров времен беспредела "сухого закона".

Он не верил в мирное сосуществование банд с разными главарями и общими интересами и беспощадно расправлялся со всеми, кто хотел урвать кусок побольше без его ведома и согласия. А широкую известность в Америке приобрел массовым расстрелом конкурентов в гараже Чикаго в День святого Валентина, когда принято обмениваться открытками с целующимися голубками и надписями типа "Жду ответа, как соловей - лета".

Дедушка организованной преступности наладил тесные связи с коррумпированными чиновниками и жил припеваючи, пока не угодил под суд. Прокуратура не смогла представить живых свидетелей более серьезных преступлений, но в Америке достаточно обвинения в неуплате налогов, и, отбыв семилетний тюремный срок, Аль Капоне скончался в своем доме во Флориде в 1947 году. По свидетельству врачей, последние пятнадцать лет перед смертью у него наблюдался физический и умственный распад под влиянием застарелого сифилиса.

Другой знаменитый остров - Эйнджел-айленд - служил в начале ХХ века иммиграционным чистилищем для 175 тысяч выходцев из Китая, искавших прибежище в Калифорнии. Но в отличие от Эллис-айленда в гавани Нью-Йорка, на Западе США новоприбывших не встречала многозначительная и многообещающая статуя Свободы, одним своим видом согревавшая робкие сердца эмигрантов и вселявшая надежду, что все как-нибудь уладится. Возле Сан-Франциско китайцев держали взаперти и проверяли несколько месяцев, зачастую полгода, прежде чем разрешали поселиться в городе.

Память об издевательствах хранят в Чайна-тауне, китайском районе Сан-Франциско, и не было никаких торжественных церемоний, когда в ноябре 1990 года выпала полувековая дата со дня сноса на Эйнджел-айленд унылых деревянных бараков, стены которых были испещрены затейливыми иероглифами - жалобой ранних эмигрантов.

* * *

Обычно города безмятежно раскидываются в удобных долинах, а Сан-Франциско нахохлился на холмах с крутыми подъемами и спусками. Из впадины, лежащей ниже уровня моря, машина взбирается на 30-метровую высоту, на гребне нацеливается в облака, чтобы стремительно рухнуть в провал между холмами, радуя водителя прочностью рессор.

"Самой кривой улицей в мире" называют Ломбард-стрит, падающую вниз изгибами цветочных клумб почти под прямым углом. Видимо, поэтому "американские горки" и прочие головокружительные аттракционы не пользуются у жителей большим спросом и вынесены за пределы города.

Американцы не представляют жизни без точной и оперативной статистики, свято верят в магическую силу цифр и не раз пытались уточнить, сколько холмов подмял под себя Сан-Франциско. Долго спорили, что считать "холмом", сбивались, пересчитывали, снова путались и в итоге решили, что город стоит на сорока холмах, хотя оценки разнятся от 14 до 42.

У некоторых холмов свои имена, особый настрой и специфическое окружение. В центре - Твин-пикс, высота о двух вершинах, откуда открывается захватывающая панорама Тихого океана. В выходные дни можно посидеть на скамейке, предусмотрительно оборудованной городскими властями, и тихо помечтать, наблюдая за разноцветными парусами десятков яхт, бороздящих воды залива. Это излюбленное место влюбленных, туристов и фотографов, предпочитающих объемные снимки.

В районе Ноб-хилл громоздятся дорогие отели, где обычно останавливаются именитые гости города (там жил, к примеру, Михаил Горбачев) и перед подъездом дежурят шести дверные лимузины. Поблизости расположены резиденции семей, доходы которых исчисляются шестизначными цифрами, а их владения можно было бы назвать замками, но для средневековых сооружений они слишком комфортабельны.

Русский холм знаменит коварными поворотами и неожиданными тупиками переулков, не имеющими ничего общего со скучной прямолинейностью американского градостроительства. Да и большинство улиц не пронумерованы монотонно от первой до конца порядкового числа, как принято по всей стране, а носят имена собственные и благозвучные, возрождая память о Европе.

Улицы Сан-Франциско, давшие имя телесериалу из жизни полиции, - излюбленное место для съемок остросюжетных фильмов с традиционными сценами погони, без которых, кажется, не обходится ни одна голливудская лента, в обязательном порядке включающая и надругательства над автомобилями. Они разбиваются и горят с такой яростью и постоянством, что можно подумать, будто американцы объявили им "священную войну" и вознамерились покончить с любимым видом транспорта раз и навсегда. Это исступленная жажда разрушения, возведенная в киноидеал.

В рекламных брошюрах, которые неутомимо переиздает городское бюро по туризму, Сан-Франциско наделяют экзотическими прозвищами: "Париж Запада", "Багдад у залива", "Золотой порт". Не берусь судить, кто их придумывает. Скорее всего, старожилы, до беспамятства влюбленные в свой город у "Золотых ворот", - так назвали вход из океана в залив.

Его долго не замечали европейские мореплаватели в прошлые столетия из-за густого тумана, постоянного спутника и благодетеля Сан-Франциско, спасающего жителей от нещадного калифорнийского солнца.

Если верить справочникам, "район залива Сан-Франциско отличается средиземноморским климатом: сравнительно тепло зимой и довольно прохладно летом". Подобные публикации предназначены для гостей, а не постоянных жителей, и их авторы насчитывают шестьдесят пять солнечных из каждых ста часов круглый год.

Спорить со статистикой бесполезно, но, по-моему, климат схож с характером города и аборигенов: ему присуща яркая индивидуальность. Марк Твен признавался, что "за всю свою жизнь провел самую холодную зиму летом в Сан-Франциско".

В конце июля без пиджака или свитера на улице лучше не показываться, особенно во второй половине дня, когда где-то в районе четырех после полудня с океана приходит по-осеннему неприветливый сильный ветер и заставляет греметь цепями прикованные к деревьям автоматы для продажи газет.

А в сентябре и октябре бывает жарко, как в иных странах в разгар лета. Но не настолько душно, чтобы устанавливать в жилых домах дорогостоящие кондиционеры воздуха, без которых жизнь в Нью-Йорке показалась бы кромешным адом.

Город у "Золотых ворот" спасает природный кондиционер: с утра часто повисает непролазный туман, который особенно досаждает в июле-августе, и больше подошел бы Британским островам до того, как там ввели запрет на пользование углем для домашних каминов, после чего выражение "туманный Альбион" потеряло смысл и сохранилось только в российской периодике.

На въезде в Сан-Франциско с юга, где во всю палит солнце, на небе ни облачка и от несусветной жары того и гляди могут вспыхнуть волосы на голове, с хода врезаешься в непроницаемую стену мутно серого облака, плотно окутывающего машину, и дальше следуешь буквально на ощупь. К обеду обычно проясняется или набежит туман, если утром было ясно.

В общем, искать логику в поведении погоды не приходится, и она, как сердце красавицы, склонна к измене не только в зависимости от времени года, но и, под настроение, капризничает от района к району.

Непостоянство природы не мешает местным телевизионным метеорологам почти безошибочно предсказывать грядущие перемены. Правда, в их распоряжении спутники, компьютеры и прочая хитрая техника, без которой немыслима сегодняшняя Америка, и при желании можно найти оправдание прогнозам погоды, звучащим с российского телевидения, которые постоянно вступают в противоречие с действительностью.

Случалось и слышать, будто в этих краях стоит вечная весна, что не лишено оснований - среднегодовая температура колеблется на отметке 18 градусов выше нуля по Цельсию. Глобальные климатические перебои и передряги последних лет, которые просачиваются сквозь "озоновую дыру", пока не затронули "Золотые ворота", и о снеге там знают лишь понаслышке. Так что жители не обременены громоздким гардеробом, приобретение и содержание которого пробивает бреши в семейном бюджете жителей менее благополучных стран.

* * *

Честь первооткрывателя Сан-Франциско приписывают сэру Фрэнсису Дрейку, вице-адмиралу Британского флота и предводителю пиратов, который буйствовал поблизости в 1579 году, и его именем названа бухта к северу от Сан-Франциско. Ему отдают предпочтение потомки выходцев из англо-говорящих стран. Но полной уверенности в приоритете Дрейка нет, и большинство историков склоняется к мысли, что проход в залив обнаружил в 1769 году испанец Гаспар де Портола, который сделал свое открытие ненароком по суше.

Спустя шесть лет в заливе бросило якорь судно "Сан-Карлос" под флагом капитана Хуана Мануэля Айялы и в 1776 году первое поселение белых (индейцы, сами понимаете, жили в Америке и до того, как о ее существовании прослышали в Европе) основал полковник Хуан Батиста де Янса. Испанское прошлое проглядывает сегодня в названиях многих улиц и площадей, скверов и отдельных районов, а также в архитектуре зданий.

Американский флаг подняли у "Золотых ворот" в 1845 году. В те времена по берегам залива сиротливо ютились двести домов, а населения набиралось 820 душ, включая 150 торговцев и мастеровых. Всех обслуживала одна школа, одна церковь и довольствовались одной газетой, а самым большим развлечением был приход парохода с почтой.

От пасторальной жизни не осталось и следа, когда Запад Соединенных Штатов захлестнула "золотая лихорадка", окрестившая Калифорнию "золотым штатом".

В 1848 году двадцать пять тысяч крытых фургонов пересекли Скалистые горы с Восточного на Западное побережье Америки. Их пассажиры искали лучшей доли и надеялись быстро разбогатеть. Люди с горящими глазами и истосковавшимся по работе руками разбудили старые и основали новые города, положили начало бурному росту торговли, промышленности и населения, а много позже стали прототипами нескончаемых фильмов о беспорядочной жизни "дикого Запада" и многолюдных музыкальных представлений.

В феврале 1849 года газета "Калифорния стар" вещала: "В горах больше золота, чем камней и песка", и город на какое-то время опустел: все бросились искать счастье на стороне. Но вскоре поняли, что верить газетам могут разве что слабоумные. Золота на поверку оказалось не так много, как того бы хотелось, и наиболее смекалистые стали постепенно возвращаться. Ведь можно было хорошо заработать и без лишнего риска, не надрываясь на земляных работах. Достаточно остаться на месте и снабжать неисправимых оптимистов, подавшихся в золотоискатели, продовольствием, одеждой и выпивкой, инструментом и условиями для отдыха.

В конце ХIХ века в Сан-Франциско было не меньше питейных заведений, игорных клубов и домов сомнительной репутации, чем жилых зданий, а население возросло до тридцати тысяч человек. В "Анналах Сан-Франциско", написанных в 1850 году врачом и двумя журналистами, временно оказавшимися не у дел из-за отсутствия спроса на их профессии, признается, что "в городе нет отбоя от молодых людей с горячими головами и подстать им темпераментом, а также девиц, лишенных моральных устоев и целомудрия".

Самым известным и почитаемым местом считалось казино "Эльдорадо", где деньги были не в почете и посетители небрежно швыряли на зеленое сукно гладкие самородки и мешочки с золотым песком. В углу над видавшим лучшие времена пианино висело выстраданное администрацией объявление "В пианиста просьба не стрелять: он делает все, что может".

С тех пор, видимо, и бытует американская традиция решать спорные вопросы, в том числе и затрагивающие культуру, доступно и просто - кулаком в скулу или выстрелом в упор. Не случайно газета "Крисчен геральд", желая подчеркнуть достоинства Сан-Франциско, выделяла: "Нигде не встретишь лучшего виски и табака, ружей и пистолетов, ножей и кинжалов".

Спустя двадцать лет город достигла железная дорога, протянувшаяся с Восточного побережья. За поразительно короткий срок полусонный поселок превратился в оживленный центр торговли и финансов, а его порт стали посещать суда под флагами всех стран мира. Появились деловые конторы, банк, торговая биржа, по семь церквей и газет, свои суд и тюрьма. Народ, к несчастью, подобрался безалаберный, и в первый год процветания пожары пять раз сжигали город дотла.

Торговали не только виски и мотыгами. В судьи, если верить хронике тех лет, часто попадали любители жевательного табака, заслушивавшие стороны в непринужденной обстановке, взгромоздив ноги на стол и монотонно сплевывая на пол темную жижу. Строго наказывать правонарушителей было не принято. Так, в 1851-56 годах зарегистрировали свыше одной тысячи убийств, но к высшей мере наказания приговорили только одного убийцу. То ли судьи отличались гуманностью, то ли родственники преступников хорошо оплачивали жевательный табак.

О тех суетных временах остались легенды, ныне экранизированные и продолжающие подпитывать голливудских сценаристов, баллады, славящие простые и вечные человеческие чувства, страсти и переживания, да имя бейсбольной команды "Сорок-девятые" в честь года, давшего Сан-Франциско второе рождение.

* * *

В памяти города есть и романтические истории. В начале XIX века в Сан-Франциско прибыл русский дипломат Николай Петрович Резанов с целью наладить торговлю между русскими поселенцами на Аляске и жителями Калифорнии. Хотя власти Испании запрещали русским судам заходить в калифорнийские порты, для молодого человека приятной наружности, обладавшего хорошими манерами, сделали исключение.

Он быстро сумел найти общий язык с комендантом города Хосе Аргуэлло, стал частым и желанным гостем в его доме. Результат не замедлил сказаться. Дрогнуло сердце Консепсьон, дочери хлебосольного коменданта, и дело шло к свадьбе. Для полного счастья требовалось разрешение царя, и Резанов отправился в мае 1806 года в Санкт-Петербург, но в долгом пути тяжело заболел и был похоронен весной следующего года в Красноярске. Прекрасная испанка узнала о его гибели спустя тридцать шесть лет, ушла в монастырь и скончалась в 1858 году.

В таком виде запечатлена эта трагическая любовная история в архивах, лишенных спецхрана, а позднее легла в основу музыкальной постановки "Юнона и Авось".

В 1811 году (по другим источникам, 1814) по соглашению между Испанией и русскими властями на Аляске, километрах в ста к северу от Сан-Франциско было основано поселение китобоев и охотников на выдру, не раз наезжавших к "Золотым воротам", но до того не задерживавшихся. Они возвели жилые дома и склады, обнесли их высокой оградой и возвестили создание Форт-Росса. Крепость строили скорее по привычке, чем по необходимости, поскольку в отличие от прочих белых пришельцев, как признают американцы, индейские племена русских не беспокоили.

Объяснялось, видимо, отсутствием проповедников православной веры, которые попытались бы обратить краснокожих на путь истины не только методом убеждения. Священники не жаловали диких поселений, но как говорится в исторической справке, "временами Форт-Росс навещали ученые из России, изучавшие флору и фауну Северной Калифорнии". Выходит, в те времена внешняя разведка России не имела возможности использовать в своих целях дипломатов и журналистов.

А поселенцы занимались делом, отличались трудолюбием и выдумкой, на внешние займы и помощь не рассчитывали, полагаясь на свои силы и умение. Согласно американским источникам, в начале ХIХ века большим спросом пользовалась в округе продукция жителей Форт-Росса и прилегающих ферм: сельскохозяйственные орудия и продукты, кастрюли и сковородки, кожаные сапоги и шерстяные одеяла, мыло и стеариновые свечи. Судя по сохранившимся документам, Калифорния пришлась русским по душе. "Я провел здесь лучшие годы своей жизни", - писал Александр Рочес.

Он был последним комендантом Форт-Росса в 1836-41 годах. Поселенцы оставили благодатную землю солнечной Калифорнии до того, как она официально перешла к американцам. По мнению газеты "Лос-Анджелес таймс", "русские отказались от своей колонии в Калифорнии, так как охота на морскую выдру стала менее прибыльной, а попытки развивать сельскохозяйственные угодья не увенчались успехом".

Скорее всего, экономические выкладки играли подчиненную роль, а главной причиной была невозможность для правительства России гарантировать своим гражданам, оказавшимся на другом краю света, безопасность перед лицом американской экспансии. По словам "Лос-Анджелес таймс", на решение ликвидировать поселение в Калифорнии "оказали влияние перемены в международной обстановке", и потянулись русскоязычные из дальнего зарубежья на родину, где их никто не ждал.

До наших дней сохранились названия Форт-Росс и Русская речка, бегущая среди виноградников, взлелеянных эмигрантами из Италии, да еще здание русской православной церкви. За частоколом ограды форта, от которой, естественно, не осталось и следа, находилось кладбище, где захоронены, как считают американские историки, около пятидесяти русских. Сгнили и бесследно исчезли деревянные кресты на могилах, но местные власти намерены установить местоположение кладбища и воссоздать его как памятник.

* * *

Американцы берегут свою историю и не пытаются отбросить прочь все, что кажется политически неугодным либо невыгодным в данный момент. Видимо, твердо усвоили, что политика - штука неустойчивая и переменчивая, а история дана раз и навсегда. Конечно, годы разгула "охоты за ведьмами" и "холодной войны" накладывали свой отпечаток на отношение к России и русским. Однако, как я убедился, ни на Аляске, ни в Калифорнии не забывают русского прошлого. Американские ученые продолжают исследования старых связей и в середине 1980-х годов показали родство племен американских индейцев на Западном побережье США с коренными жителями Сибири.

Отто фон Садовски, профессор антропологии университета штата Калифорния, опубликовал в историческом журнале "Калифорнианз" работу с доказательством того, что 80 процентов около 10 тысяч слов совпадают у 19 племен краснокожих и двух народностей Сибири - остяков и вогулов. Он также нашел у них много общего в методах охоты, свадебных обрядах, образцах оружия и религиозных ритуалах. По мнению ученого, эти общие черты - свидетельство миграции населения три тысячи лет назад из Азии через Берингов пролив на американский континент.

Надо отдать должное американцам: они стараются сохранить все ценное из своего прошлого, ремонтируют и реставрируют заслуживающие того старые дома. В центре Нью-Йорка, Питтсбурга и Сан-Франциско рядом с современными высотными творениями мне попадались дивные здания ХIХ века, любовно восстановленные в прежнем величии. Скорее снесут многоэтажную гостиницу 1950-х годов, которая могла бы служить и сейчас, но выгоднее построить торговый центр, чем уберут немножко вычурный, по нынешним меркам, дом, воскрешающий память о былом.

На Юнион-стрит в Сан-Франциско, где прежде проводили ярмарки крупного рогатого скота и торговали лошадьми, оставшиеся от тех времен конюшни, склады и каретные ряды переоборудовали в рестораны, магазины и гаражи, сохранив лучшее из прошлого и придав новым заведениям неповторимый колорит. На другом краю страны, в Питтсбурге, железнодорожное депо у реки, источник непролазной грязи, превратили в торговый центр, а небольшие магазины и кафе размещаются в старых вагонах. Просто, но с большим вкусом.

В наши дни ежегодно на Юнион-стрит перекрывают на три дня движение транспорта и улицу заполняют торговые ряды, палатки, навесы, лотки, в общем, что дешевле строить и не жалко сносить. Сюда приходят не столько за покупками, сколько потолкаться в толпе, других посмотреть и себя показать, хорошо провести время. Здесь нет чудес бытовой электронной техники, а выставлены полотна местных художников, изделия мастеров по дереву и металлу, у которых вечно не хватает времени и денег, чтобы завести свое дело и открыть магазин.

В 1906 году в районе Форт-Росса был учрежден национальный исторический парк, находящийся под охраной государства, что явно способствовало сохранению ценностей. Во всяком случае, по телевидению русская православная церковь выглядит лучше, чем многие храмы более поздней постройки в центре Москвы до прихода неугомонного мэра Лужкова. К сожалению, познакомиться с церковью поближе я не смог. По причинам, известным лишь госдепартаменту США и прочим федеральным ведомствам, в посещении Форт-Росса мне упорно и последовательно отказывали.

Право, не знаю, чем при этом руководствовались. Коллеги из информационного агентства Юнайтед пресс интернэшнл, к которым я обратился за разъяснениями (в госдепартаменте не считали нужным отвечать на подобные вопросы), долго ломали головы, пытались вспомнить, нет ли у Форт-Росса каких ни на есть загадочных военных объектов, а потом решили, что чиновники просто вредничают. Или следуют извращенной логике, присущей всем внешнеполитическим конторам и агентствам, пекущимся о национальной безопасности: лучше запретить, чем разрешить. Так спокойнее, а то как бы чего не вышло.

При этом американские служивые строго придерживались библейской заповеди "око за око": стоило нашему МИДу отказать в поездке американскому журналисту, аккредитованному в Москве, куда-нибудь в глухомань в поисках российской экзотики и провинциальных диссидентов, как сразу же государственный департамент выискивал жертву среди советских журналистов, работавших в США, и тотчас же чего-нибудь запрещал. Ну, и граждане в модных импортных галстуках, засевшие в высотном здании на Смоленской площади, тоже в долгу не оставались и норовили при случае прищучить американцев.

Глупо, конечно, но так было заведено и держалось не одно десятилетие. Западники кивали на нашу страну, выступившую инициатором ограничений передвижения иностранцев по своей территории еще при Сталине, а потом они были введены в качестве ответной меры на Западе. Пока в Москве не появились ирландские журналисты, я мог ездить по Ирландии куда угодно и когда угодно, и никого не ставил в известность.

В Лондоне тоже была своя логика: 30-мильная зона, за пределы которой выезжали только после уведомления министерства иностранных дел за 48 часов до поездки с указанием точного маршрута следования, конечной точки, цели путешествия и мест ночевки, а также после получения разрешения из министерства. И не дай Бог подать заявку не в срок, а, скажем, за 42 часа до отъезда. Опоздал - наказан и получаешь отказ.

В Америке все оказалось сложнее. Не было упорядоченной 30-мильной зоны, а существовала карта города и его окрестностей, где красным фломастером были жирно заштрихованы районы, в которые не смела ступить нога советского человека. Причем поставить машину на стоянке перед выставочным комплексом за городом разрешалось, но перейти дорогу, чтобы познакомиться с экспонатами, запрещалось.

А чтобы окончательно нас запутать, время от времени границы меняли, так что в первый год я безбоязненно фотографировал площадь Джека Лондона в Окленде, а со второго года ее "закрыли". Возможно, чтобы избежать массового паломничества советских людей по памятным местам любимого писателя. Иной причины, вроде, не было.

Нет, я не жалуюсь. В конце концов, даже в жестких рамках, установленных американскими властями, при всей несуразности и непредсказуемости запретов, удалось многое повидать и познать, если не ждать ежедневно провокаций, которыми запугивали перед отъездом в ЦК КПСС, если не бояться собственной тени и не шарахаться от первого встречного. Короче говоря, при желании можно близко познакомиться с Америкой и американцами, если игнорировать отечественных и иностранных чиновников, не задевая их самолюбия.

* * *

В первый год моей жизни в Калифорнии разрешалась поездка на автомобиле из Сан-Франциско в Лос-Анджелес по живописному и каверзному, с крутыми поворотами, спусками и подъемами затененному деревьями шоссе А-1, вдоль которого встречались открытые рынки фермеров, симпатичные кафе и прочие отвлекающие от сна явления. Позднее было "открыто" только прямолинейное, однообразное, скучное, проложенное через пустыню шоссе А-5, которое, правда, позволяло порадоваться за американцев, сумевших превратить бесплодные пески в поля бахчевых культур и цветущие сады цитрусовых.

Рестораны и закусочные встречаются по всему пути с завидным постоянством вкупе с заправочными станциями, где круглые сутки торгуют любым бензином, включая и редкую для России разновидность без свинцовых примесей. Рядом автомастерские, не знакомые с проблемой дефицита запасных частей, узлов и деталей. Если сами не могут проделать ремонт, вызывают помощь из ближайшего города или поселка.

О приближении каждого такого "куста" заранее оповещают дорожные знаки, а на выезде указывают, сколько километров до следующего места отдыха. Все эти заведения рассчитаны на любой вкус и кошелек любой толщины. Их объединяет лишь привычная для Америки умопомрачительная чистота, строгий порядок, комфорт и доводящая до истерики гостей из Москвы забота о посетителях плюс обязательные кондиционеры воздуха, чтобы не приходилось пить чай с собственным потом. Картину благополучия завершают непременные везде туалеты, подобные которым у нас встречаются только в комнатах отдыха при кабинетах высокого начальства.

На федеральном шоссе, связывающем несколько штатов, можно не заботиться о скорости: не водится на нем колдобин и выбоин, ям и трещин, которые разнообразят дорогу российским водителям и держат их начеку. Да и проложено с таким расчетом, чтобы миновать города и поселки, где в изобилии водятся шустрые дети и неповоротливые старики, норовящие перейти дорогу как раз в тот момент, когда педаль акселератора отжата почти до пола.

Но едва позволишь себе лишнее, над крышей машины проносится на бреющем полете легкий самолет дорожной полиции, и желание резвиться пропадает. У инспекторов американской ГАИ нет привычки выскакивать из-за кустов, как у российских Соловьев-разбойников. Штрафы в Америке платят не из рук в руки, а строго по закону - почтой через банк, и полиция лишена материального стимула к подвигам на трудовом фронте.

Первое правило, которое усваиваешь в Америке, - не срываться с места в карьер, когда светофор сменит гнев на милость: красный свет на зеленый, потому что именно в этот момент три-четыре автоджигита обязательно попытаются проскочить перекресток. Рискуют, конечно, но при американской скученности на улицах и шоссе сохранить невинность и не опростоволоситься в глазах дорожной полиции крайне трудно, а иногда просто невозможно.

Проторчав в непролазной "пробке" час-другой, а потом, вырвавшись на оперативный простор, жмешь на акселератор, не задумываясь над последствиями и угрозой штрафа. Да и когда затратишь уйму времени в надежде найти место, где разрешена парковка, а время поджимает, сунешь машину, где удастся пристроиться, и бежишь по делам, а потом уже расхлебываешь заваренную кашу.

Пристанище для машины - головоломка, над решением которой задумываются американцы, едва садятся за руль. Парковка жестко регламентирована запрещающими знаками и линиями вдоль кромки тротуара и разрешена в дневное время только на платных стоянках: у механических счетчиков на улице, на специальных площадках и в гаражах. Чем ближе к центру, тем выше плата за каждые пятнадцать минут у счетчика, а в целом - не более часа. Гаражи заполняются задолго до обеда, и предусмотрительные водители арендуют там место из месяца в месяц.

Сумма набегает немалая, далеко не всем по карману, многие грешат, паркуясь на улице, за что наказывают моторизованные и пешие отряды блюстителей порядка, выписывающие штрафы в пользу городских властей. Собранные таким путем средства идут на содержание дорог, и, судя по их состоянию, нарушители не заставляют себя ждать, а стражи парковки отличаются завидной бдительностью.

Поток машин на улицах такой густой и запретов столь много, что практически нет автолюбителя, соблюдающего правила стоянки и лимит скорости движения. В этом отношении всех переплюнули дипломаты из Москвы: осенью 1993 года госдепартамент США сообщил, что российское посольство задолжало американским властям почти четыре миллиона долларов, отказываясь платить штрафы за неправильную парковку машин в Вашингтоне под прикрытием дипломатической неприкосновенности.

Американцы были готовы чтить международное право, но не до беспамятства, и доведенный до ручки конгресс США принял поправку к законопроекту об иностранной помощи, согласно которой американская помощь той или иной стране сокращается на сумму задолженности посольства по штрафам. После чего первым раскошелился Израиль, дипломаты которого также позволяли себе много лишнего в Вашингтоне.

В Нью-Йорке городские власти постановили лишать номерных знаков иностранных дипломатов, нарушающих правила парковки, что опять же коснулось в первую очередь российских граждан, которым в 1992 году было выписано более 20 тысяч штрафных квитанций на 180 машин, принадлежащих представительству России при ООН и генеральному консульству. "Мы возвращаем нашим гражданам равные возможности в поисках парковки, - провозгласил представитель муниципалитета. - Раньше иностранцы безнаказанно нарушали правила, ссылаясь на дипломатическую неприкосновенность, но теперь с этим покончено".

Когда пойман с поличным, не спасают ссылки на иностранное происхождение и принадлежность ко второй древнейшей профессии. Бесполезно "качать права" или лить слезу. Невозмутимый полицейский не снизойдет до спора, внимательно выслушает до конца, а тем временем выпишет бумагу на уплату штрафа, обаятельно улыбнется, пожелает на прощанье "хорошего дня" и покатит дальше.

Кто бы и что бы ни говорил, неминуем штраф на ту сумму, которая положена по закону, и нет исключений для высокопоставленных лиц, их друзей и родственников. Более того, если инспектор дорожной полиции сделает поблажку влиятельному человеку и об этом прослышит пресса, грядет такой скандал, что овчинка выделки не стоит. Список кинозвезд и музыкантов с мировым именем, угодивших из-за руля в полицейский участок, мог бы составить отдельную книгу.

Об уплате штрафа наличными не может быть и речи, и такое предложение расценивается, как попытка дать взятку должностному лицу, находящемуся при исполнении своих обязанностей, что уже может быть квалифицировано как уголовное преступление. Зато мнение полицейского можно оспорить в суде, но при огромной загруженности американской судебной системы и высокой стоимости услуг адвоката, это слишком долгий и мучительный процесс. Проще по возвращении домой выписать банковский чек и отправить по почте.

Впрочем, наказания можно избежать - если повезет и, к примеру, полиция к моменту поимки нарушителя уже выполнила дневную норму штрафов, а норма устанавливается по наитию, под настроение или регламентируется начальством. Могут отпустить с миром в зависимости от того, как у инспектора сложились отношения в семье или с непосредственным руководством, зависит от погоды и иных факторов, не поддающихся учету.

"Вообще-то у нас есть разнарядка или, по-вашему, план штрафов. Мне здорово влетит от начальства, если к концу смены я никого не накажу", - признался как-то мне за чашкой кофе разговорчивый сержант дорожной полиции. Верзила под два метра ростом, затянутый в черную форму, со всех сторон был обвешан атрибутами власти: электрический фонарь, наручники, рация, блокнот и фломастер, способный оставить след на любой поверхности, и большая связка ключей. Подозреваю, что среди них и отмычки на случай, если придется помогать раззяве, который забыл ключи в машине и захлопнул дверь: полицию зовут в Америке не только спасаясь от преступников.

Помнится, однажды в Нью-Йорке по дороге в ООН у меня заглох двигатель на шоссе, и ничто не могло вернуть его к жизни. Полицейский в патрульной машине сразу понял, что без профессионалов не обойтись, заехал сзади и толкал мой уснувший автомобиль бампером до ближайшей автомастерской. Когда убедился, что я вступил в переговоры с механиками, помахал рукой из окна и поехал дальше.

Правда, есть категория водителей, которые не знают снисхождения как виновники большей части автокатастроф с человеческими жертвами. Это те, кто позволил себе лишнюю рюмку или кружку пива перед дорогой. Для борьбы с ними по вечерам в праздничные дни (случается, и в будни) организуют полицейские засады. Подозреваемого приглашают покинуть машину, несколько раз присесть с вытянутыми руками, пройти по прямой линии. Если простейшие физические упражнения даются с видимым трудом, степень опьянения уточняют по приборам, с помощью анализов и врачей. Никогда не ограничиваются коротким "А ну, дыхни". Все по закону и в установленном порядке.

За чем следует суд, потому что в Америке только он вправе наказывать, и обвинитель должен доказать вину, а самому оправдываться не приходится. Нарушителей лишают водительских прав, подвергают штрафам либо определяют срок принудительных работ по уборке дорог, улиц и шоссе. Могут, конечно, и оправдать, как случилось с моим коллегой, задержанным за превышение скорости на шоссе. В суде он объяснил, что его малолетней дочери срочно понадобилось в туалет, и заботливого отца отпустили с миром. Но когда ту же причину выдвинул в качестве оправдания другой советский журналист, на него наложили двойной штраф, дав ясно понять, что в американском судопроизводстве хорошо налажена система оповещения.

В равной мере приветствуются новации. Как обнаружил калифорнийский судья Питер Гюнтер, из месяца в месяц и из года в год перед ним представали одни и те же люди по обвинению в том, что находились за рулем в нетрезвом состоянии. В конце концов, он пришел к заключению, что обычные методы воздействия не имеют должного эффекта, и стал приговаривать осужденных к экскурсии в городской морг. Там их знакомили с жертвами несчастных случаев и дорожно-транспортных происшествий, заставляли присутствовать при вскрытии трупов. Из ста сорока человек, прошедших через такую процедуру в течение нескольких месяцев, ни один не был задержан повторно, и почин судьи Гюнтера был подхвачен в других штатах.

Иным путем пошли в Лос-Анджелесе. Там обязали более чем восемнадцать тысяч пьяных водителей, которых ежегодно задерживают в черте города, полностью возмещать полиции, медицинской и противопожарной службам расходы на проверку и арест нарушителей. Власти ожидают, что это принесет городской казне около трех миллионов долларов в год.

Но все же главное - это широкая и активная кампания по предупреждению пьянства за рулем с привлечением прессы и телевидения. Она приобретает особый размах в предпраздничные дни, когда в телерекламе не только настоятельно советуют "не пей, если за рулем", но и объявляют номера телефонов, которыми можно воспользоваться, чтобы не очень трезвого автолюбителя доставили домой из бара бесплатно. Этим занимаются общественные организации, которые твердо убеждены, что любые затраты окупятся, если таким путем будет спасена хоть одна человеческая жизнь.

Глава вторая. ВИЗИТНЫЕ КАРТОЧКИ.

Мне кажется, что с городами нужно знакомиться постепенно, без спешки, как бы листая страницы хорошей книги, - от первой до последней, затем передохнуть и снова пройтись по полюбившимся местам. Только тогда запоминаются не самые шумные и людные улицы, помпезные памятники или центральная площадь, а вырисовывается неповторимое лицо города, и его уже не спутаешь с другими, как бы они ни были похожи на первый взгляд.

В этом отношении Сан-Франциско уникален, хотя неотделим от прочих не менее достойных больших и малых городов, обступивших залив. Среди них пресный и сумрачно деловой Окленд и по-домашнему приветливый Беркли с зелеными просторами университетского городка и одноэтажными деревянными домами, где совсем как в русской провинции сидят на крылечке молодые и старые с раскрытыми книгами на коленях. Рядом невзрачный Ричмонд, напоминающий коробками высотных зданий спальные районы Москвы, и на севере - сдержанно богатый Саусалито, извилистые улочки которого разбегаются по холмам от побережья.

О границах между ними напоминают только дорожные указатели: так густо застроено и так тесно они переплелись, но у каждого свой мэр и штат работников муниципалитета, свои предвыборные страсти и свой бюджет. Проблемы сходные и города объединяются под именем Район залива Сан-Франциско с общим населением свыше пяти миллионов, занимая третье место в Соединенных Штатах по числу жителей после Нью-Йорка и Лос-Анджелеса.

Придорожных указателей с именами городов действительно много, но когда обитатели Центральной и Северной Калифорнии говорят: "Я поехал в город", ни у кого не возникает сомнений, что речь идет о Сан-Франциско. Город-сибарит и город-труженик, один из крупнейших морских портов США, традиционный мост, переброшенный к государствам бассейна Тихого океана, центр торговли и коммуникаций с просторами Азии, куда уходит почти половина экспорта Калифорнии. На первом месте Япония, которая опережает все страны по капиталовложениям в экономику штата.

Проходящая через Сан-Франциско экспортная и импортная торговля оценивается в четыре миллиарда долларов ежегодно, а оборот капитала трех тысяч оптовых фирм превышает шесть миллиардов долларов. Около пятидесяти крупных судоходных компаний, обосновавшихся в городе, связаны с более чем тремястами портами мира, и ежегодно залив посещают свыше десяти тысяч судов.

Они доставляют нефть и кофе, машины и оборудование, чай и виски, сахарный тростник, копру и бананы, а увозят нефтепродукты и овощи, станки и компьютеры, рис и хлопок, массу фруктов, которыми богата Калифорния. Чуть более двух процентов населения Соединенных Штатов не только кормят всю страну, но и готовы поставлять свою продукцию в любую точку земного шара, а каждый фермер способен прокормить более ста горожан.

На долю Северной Калифорнии приходится семьдесят процентов фермерских хозяйств штата, и фермерские рынки, которые открыты в окрестностях Сан-Франциско в определенные дни недели, предлагают великое многообразие плодов земли. Апельсины там покупают мешками, чтобы пить по утрам ароматный живой сок, а не магазинный, разбавленный и насыщенный консервантами. Мед бывает гречишный, цветочный, липовый, шести-семи сортов, и каждый можно попробовать, чтобы не ошибиться в выборе, и все продается по значительно более низким ценам, чем в городских супермаркетах. На вопрос, как им это удается, обычно следовал ответ: "Меньше накладных расходов и нет посредников".

Центр города буквально нашпигован деловыми конторами: правлениями сотен банков и страховых обществ, горнодобывающих и строительных компаний, фирм по производству электронной техники и вооружений. Они оперируют на всех континентах, больших и малых островных государствах, из которых при известной сноровке можно выкачать миллионные прибыли, и Сан-Франциско по праву носит имя "Уолл-стрит Западного побережья".

Не в пример бизнесменам, сравнительно недавно оказавшимся в рыночных условиях, американцы не накручивают немыслимые цены, чтобы получить стопроцентную и более высокую прибыль. Они строят расчет не на одной сделке, сулящей большой куш, а на долговременных взаимовыгодных коммерческих отношениях. Их опыт подсказывает, что выгоднее продавать и покупать большими партиями при минимальных, но стабильных доходах за счет объема, чем одним махом зарезать курицу, несущую золотые яйца.

Вход в здание Тихоокеанской биржи охраняют белые колонны, а под новый год тротуар устилают белые листки, выдранные из старых календарей, и прочая бумажная мелочь, которую швыряет из окон мелкий чиновный люд, - такова традиция. Возле штаб-квартиры крупнейшего в США "Бэнк оф Америка" водрузили абстрактную скульптуру, долженствующую, по словам знатоков, изобразить бьющееся сердце. Перед ним замирают, прислушиваясь, вкладчики банка в попытке раскрыть загадку современного искусства, что удается немногим. Трансамериканская пирамида о 48 этажах, но с высоченным шпилем - самое высокое здание.

* * *

Гордость и краса города, его, если угодно, визитная карточка, - это ажурный мост через "Золотые ворота", чудо инженерной мысли длиной почти 2,7 километра и шириной 27 метров, висящий всего на двух опорах, а пролет между ними - свыше 1,2 километра - самый длинный в мире. Согласно опросу, проведенному министерством торговли США, мост признан самым привлекательным в стране, и его беспрестанно фотографируют в профиль и анфас, с гор у залива и с хода, а чаще всего - со специально оборудованной смотровой площадки. Никаких ограничений и запретов на съемки не предусмотрено, хотя стратегической важности объекта никто не отрицает.

Строительство моста обошлось в тридцать пять миллионов долларов и завершилось в мае 1937 года, но с той поры никаких радикальных перемен, усовершенствований и капитальных преобразований не было и, так смотрится, что не предвидится. Строили изначально всерьез и надолго, да и содержат в идеальном состоянии, без остановки движения по мосту ради бесконечных доделок, переделок, ремонтных и прочих работ, без которых немыслима любая стройка в нашей стране, никогда не успокаивающейся на достигнутом.

Регулярный дотошный осмотр, любовно положенная и при надобности возобновляемая добротная краска, быстрая замена подпорченных временем узлов и деталей, другие необходимые для жизнедеятельности моста операции производятся с минимальными неудобствами для тех, кто ежедневно пересекает "Золотые ворота" по дороге на работу и домой.

Они же обеспечивают и средства на содержание моста, оплачивая проезд на пути в Сан-Франциско. При въезде стоят стеклянные будки по числу рядов движения. Служитель протягивает из окна руку, и водитель вкладывает в нее один доллар в будние и два - в выходные дни, притормозив буквально несколько секунд. Сдачу и при нужде квитанцию об оплате выдают мгновенно. Выезжают из Сан-Франциско бесплатно, но общая сумма набирается немалая - ежедневно по мосту проезжают в шесть рядов около 90 тысяч автомашин.

Такой же порядок соблюдается на автотрассах по всей Америке, и когда едешь на машине из Нью-Йорка в Вашингтон, платишь за проезд через мосты в общей сложности больше, чем уходит на бензин. Но жаловаться некому: таким путем местные власти собирают достаточно средств, чтобы гарантировать отличное состояние дорог и переездов. Зато если случится авария по причине недоброкачественного покрытия, есть с кого спросить и взыскать по суду материальную компенсацию.

В течение дня рядность движения по мосту меняется в зависимости от того, идет ли с утра мощный поток машин на работу в город или к вечеру - с работы домой. Соответственно, открывают четыре и два ряда и таким путем облегчают жизнь автомобилистам. Регулируют легко и просто, не мешая движению, с помощью пустотелых пластиковых конусов, которые быстро переставляют на дороге с идущей машины.

Возможное нововведение, о необходимости которого говорят не первый год, - высокая защитная решетка вдоль перил, с помощью которой надеются избавить достопримечательность города от дурной славы. Дело в том, что мост стал излюбленным местом для тех, кто решил подвести черту под своей жизнью, и с момента окончания строительства более восьмисот человек бросились в воду с высоты двухсот двадцати метров.

Решетка не помешает и пешеходам, поскольку под напором шквального ветра мост заметно раскачивается, напоминая гигантские качели. Во время сильного шторма, бывает, амплитуда колебаний превышает нормы, допускаемые полицией для безопасного движения, и тогда проезд закрывают, но это уже чрезвычайное происшествие и случается крайне редко.

Перебои в движении происходят, как правило, отнюдь не из-за погодных безумств. Многочасовый затор был вызван летом 1986 года, когда человек, ограбивший банк, спасаясь от погони, стал выбрасывать в окно машины толстые пачки денег. Видимо, он хорошо знал психологию своих сограждан. При виде зеленых ассигнаций, плывущих по воздуху, автомобили резко тормозили, врезаясь друг в друга. Доллары хватали на лету. По признанию полиции, мост не знал в своей истории такого столпотворения. Кстати, похищенное вернуть не удалось, а преступник скрылся.

Всего через залив переброшено восемь мостов для автомобилей и пешеходов и два - железнодорожные. Каждый хорош по-своему, но в общем строю выделяется 13-километровый двухэтажный Бэй-бридж, самый протяженный, говорят, в мире стальной мост, соединяющий Сан-Франциско с Оклендом и открывающий путь на юг и восток в американские дали. Строительство закончили в 1936 году с опережением графика, что позволило сэкономить семь с половиной миллиона долларов. Мост проложен через два острова, и ежедневно по нему проходят около 180 тысяч автомобилей.

Затраты на ремонт и содержание полностью окупаются незначительной (75 центов) платой за проезд в Сан-Франциско (на пути в Окленд плата не взимается). Сумма набирается внушительная, и муниципалитет использует часть средств на покрытие убытков от содержания общественного транспорта. Если в машине минимум четыре человека, ее пропускают беспрепятственно и плату не взимают, стимулируя рациональное использование автотранспорта, и одновременно сокращают нагрузку на мост.

На подъезде установлены щиты с номерами контактных телефонов, по которым можно связаться с потенциальными пассажирами, либо прихватить "голосующих" у обочины. В любом случае водитель не ожидает от случайных попутчиков ничего, кроме "спасибо" на прощанье, хотя довольно часто они прибегают к его услугам практически на регулярной основе. В Америке не то, чтобы не принято, а вообще исключено платить частнику, если он согласился кого-то подбросить на своей машине.

* * *

Если человечество подразделяется на пешеходов и автомобилистов, то население США - на плохих и хороших водителей. В Америке автомобиль не роскошь и не средство передвижения, а орудие войны и мира, торговли и развлечений, путь к отдыху и любви, предмет вожделений и объект, вокруг которого порой разгораются неземные страсти.

В середине 1920-х годов за ворота компании "Форд" каждые десять секунд выходила новая машина, которую можно было купить за 265 долларов. И тогда же выдвигалось требование разработать законопроект, который "положил бы конец использованию автомобиля в аморальных целях".

Свои "колеса" - так же естественно для американца, как единый проездной билет для москвича, живущего вдали от станции метро, и представить себе американца без машины так же трудно, как непьющего россиянина. Есть, конечно, исключения, не говоря уже о велосипедистах и мотоциклистах, но не о них речь. Даже во времена "великой депрессии", потеряв все нажитое, американцы старались сохранить свой автомобиль как символ и залог будущего успеха.

Не один советский журналист, работавший в США, долго и чаще всего безуспешно искал выход из ситуации, когда нужно было рассказать своим читателям о тяжкой участи американского безработного, потерявшего все в этой жизни и вынужденного жить в своем автомобиле. "Ничего себе обездоленный с собственной машиной!" - Подумал бы строитель коммунистического общества, которому при всех его правах, гарантированных лучшей в мире конституцией, об автомобиле можно было только мечтать.

Американцам автомобиль дает скорость, удобство и чувство свободы, которого не знали их предки. Прямо или косвенно автомобиль обеспечивает заработок каждого девятого американца, и от положения дел в автомобильной промышленности во многом зависит состояние национальной экономики, но ее продукция служит и причиной гибели сорока пяти тысяч человек в год.

Это проклятие Америки, с которым исступленно борются поборники чистоты воздуха и защитники покоя граждан, и одновременно - это икона американской культуры, произведение искусства, дом на колесах и любимая игрушка, капризный и требовательный член семьи, незаменимый помощник и верный друг, главный герой книг, кинофильмов, спектаклей и музыкальных легенд. Сколь часто ни сбрасывал его Голливуд в прошлом с отвесной кручи, чтобы насладиться искореженной грудой бессловесного металла, в новых фильмах автомобиль наделяют разумом и качествами супермена.

Это страна автомобилей великого разнообразия моделей и родословной, где на каждую семью приходится в среднем больше одной легковой машины. Американцы, составляющие едва пять процентов жителей планеты, владеют почти одной третью мирового автомобильного парка. В среднем ежегодно каждый покрывает свыше двенадцати тысяч километров, а общая протяженность дорог с твердым покрытием превышает шесть миллионов километров. На систему транспорта, включая строительство и содержание автодорог, в федеральном бюджете ежегодно ассигнуются десятки миллиардов долларов.

Крайне редко на улицах попадаются машины одной и той же марки и схожего цвета. Рядом с блестящим "порше" поскрипывает "форд" 1930-х годов, дальше - микроавтобус-развалюха со свежей вмятиной на крыле и приземистый "феррари", до отказа напичканный компьютерами, которые дают полные сведения о здоровье машины и корректируют управление, а также предлагают карты местности, подсказывают оптимальный маршрут и готовы предоставить прочую необходимую в пути информацию.

Как бы хорошо ни показала себя последняя модель, ежегодно выпускают новую, усовершенствованную, с более сложной и дорогостоящей аппаратурой, сулящей дополнительные удобства. Автоматическая трансмиссия - правило, а не исключение, и ремни безопасности не приходится натужно вытягивать и защелкивать. Как только опускаешься на сиденье, ремни плавно ложатся на плечи и уходят на свое место, когда откроешь дверь. Да и замки действуют от дистанционного управления, так что их открываешь и закрываешь издали, не ковыряясь ключом в прорези.

Если забудешь выключить фары, память всколыхнет зуммер, а в некоторых моделях предусмотрено устройство для любителей выпить, не утративших чувства меры: перед тем, как вставить ключ в замок зажигания, рекомендуется подышать в специальное отверстие, и если содержание алкоголя в крови превышает дозволенный уровень, стартер откажет, и машина не заведется. Когда лень постоянно сверяться с картой в незнакомом городе, достаточно заранее запрограммировать поездку на бортовом компьютере и на экране справа от водителя появится по частям маршрут под аккомпанемент приятного женского голоса, предупреждающего: "Сейчас поверните направо" и т.д. до конца пути. Если поворот пропустишь, штурман замолкает, задумывается, а затем по-прежнему бесстрастно начинает излагать новый маршрут. Боюсь, дальнейшее перечисление может вызвать резко отрицательные эмоции у многострадальных автолюбителей России.

В Америке забота о водителе не знает границ. Если при массовом выпуске в эксплуатации обнаруживается заводской дефект (никто от этого не застрахован), фирма-производитель отзывает эту модель и производит ремонт за собственный счет. Каждая компания очень дорожит своим добрым именем, своей маркой и готова понести любые дополнительные расходы, чтобы сохранить высокую репутацию - гарантию новых покупателей. Иначе пропадешь: конкуренция на автомобильном рынке США острейшая и бороться приходится не только с отечественными, но и зарубежными фирмами, в первую очередь, японскими.

Комфортабельным и надежным, но очень дорогим "мерседесам" и "БМВ" отдают предпочтение врачи и адвокаты с богатой практикой, равно как эмигранты из СССР, сумевшие обойти американские законы без печальных последствий. "Мерседес" - не столько автомобиль, сколько символ жизненного успеха. Народ попроще довольствуется дешевыми и экономичными японскими машинами, заполонившими в последние десятилетия американский рынок. Что очень не нравится американским автомобилестроителям, и часто можно видеть на бамперах надписи "Поддерживайте национальную экономику. Покупайте только американские автомобили".

Но граждане США - люди очень практичные. Если импортная модель по всем характеристикам не уступает американской, а стоит дешевле, патриотизм отходит на второй план. К тому же автомобильные фирмы Америки со временем пришли к выводу, что есть прямой смысл перенять полезное из японской системы организации труда, и позднее создали совместное производство. Рассудили, что можно сколько угодно гордиться своим первородством, но гораздо важнее идти в ногу со временем.

Автомобилисты редко довольствуются тем, что находится в их машине в момент покупки, и каждый норовит придать ей нечто индивидуальное. Всякие финтифлюшки, болтающиеся перед носом на зеркале заднего вида, быстро надоедают, и американцы нашли способ самовыражения в наклейках на заднем бампере. Они информируют: "В автомобиле грудной ребенок" или "Я люблю вино", призывают: "Если вы украинец (поляк и т.д.), подайте сигнал", требуют: "Нет - ядерному оружию", советуют: "Сегодня же приласкайте вашу кошку (собаку)", рапортуют: "Я поддерживаю своего шерифа". А если гордыня заела и не жалко денег, можно приобрести именные номерные знаки.

C 1980-х годов крупнейшие автомобильные концерны мира облюбовали юг Калифорнии как наилучшее место для дизайнеров новых моделей. Первыми были японцы, открывшие конструкторские бюро в Лос-Анджелесе, за ними - американцы, а потом и европейцы. Руководствовались тем, что успех на американском рынке, по сути, начинается с Южной Калифорнии, которая приобретает ежегодно три процента всех новых автомобилей, выпущенных на планете. Значит нужно учитывать запросы и вкусы жителей данного региона. А кто может это сделать лучше тех, кто там родился и вырос? Да и трудно найти другой подобный уголок на земном шаре, где тесно переплелись и накрепко спаяны традиции и культурное наследие эмигрантов со всех континентов.

* * *

В подавляющем большинстве городов Америки личный автомобиль - единственный способ механического передвижения, и Сан-Франциско не знает равных себе по широте размаха сети и организации городского транспорта: автобусы, троллейбусы, трамваи и подземка. Автобусы оборудованы выдвижными ступеньками, чтобы по ним мог въехать в салон инвалид на коляске. Если коляска не самоходная, инвалиду помогут подняться водитель, прохожие или пассажиры.

За проезд опускают монетки в кассовый аппарат возле водителя и получают у него билет, дающий право в течение определенного времени, указанного на билете, вернуться назад без дополнительной платы. Ожидать размена крупной купюры или сдачи не приходится. Нужно иметь точную сумму, а в противном случае водитель без лишних церемоний предложит покинуть салон не солоно хлебавши. По воскресеньям можно приобрести проездной билет на все виды муниципального транспорта. Стоимость проезда растет год от года не намного, но в конечном итоге ощутимо. За хозрасчетом и самоокупаемостью в Америке следят очень строго, хотя и не конспектировали в институтские годы "Как нам реорганизовать Рабкрин". Своим умом дошли, без подсказки со стороны классиков.

Но любовь к экономии средств и материалов не помешала сохранить в Сан-Франциско один из старейших видов городского транспорта - кейбл-кар - открытые трамвайчики, со всех сторон расписанные красочной рекламой, что приносит дополнительный доход. Они передвигаются сегодня тем же способом, который был предложен в 1873 году, - с помощью троса, проложенного между рельсов, а его тянет по горбатым улицам мощный двигатель с постоянной скоростью четырнадцать километров в час.

Достаточно быстро, чтобы успеть многое увидеть, и достаточно медленно, чтобы оценить увиденное по достоинству и полюбить необычный вид транспорта, где разрешено сидеть на деревянной скамейке, отполированной пассажирами до блеска, стоять в проходе или висеть сбоку, держась за поручни. Кому как больше нравится. Почти на всех цветных открытках с видами города присутствует кейбл-кар, обвешанный гроздьями веселых пассажиров. Чаще всего фотографируют на вершине Русского холма с маячащим вдали островом Алькатрас.

В конце ХIХ столетия Сан-Франциско был покрыт восемью маршрутами общей протяженностью 180 километров, но со временем кейбл-кар сдал позиции более быстроходным, комфортабельным, дешевым и удачливым соперникам: автобусам, троллейбусам и скоростной дороге, во многом схожей с метро, которая соединяет Сан-Франциско с городами на востоке подводным туннелем. Если все перечисленные виды транспорта кажутся недостаточными, можно воспользоваться услугами такси, что практически гарантирует встречу с бывшим гражданином страны Советов, можно арендовать машину или сесть на паром, который связывает город с островами в заливе и Саусалито на севере.

Поклонники идеи "экономика должна быть экономной" не раз предлагали избавиться от архаичной и дорогостоящей системы трамвайчиков, но неизменно получали отпор. В конце концов, кейбл-кар был узаконен в 1964 году, когда его официально объявили первой и пока единственной в США передвижной исторической достопримечательностью. Ежегодно тридцать четыре трамвайчика (в начале ХХ века - шестьсот) перевозят двенадцать с половиной миллиона пассажиров по четырем маршрутам общей протяженностью более четырнадцати километров.

Самый популярный маршрут - из центра возле темного закоулка у Маркет-стрит от угла громады магазина "Вулвортс", предлагающего все для дома и семьи по приемлемым ценам, до берега залива к району Фишермэнз-уорф, излюбленному месту гостей из-за границы и приезжих из всех уголков Америки. Набережная битком набита ресторанами и магазинами, кафе и кинотеатрами, уставлена лотками уличных торговцев. Они предлагают безрукавки со всеми мыслимыми и немыслимыми надписями, женские украшения, экзотические безделушки из стран с экзотическими названиями, которые клепают местные умельцы в близлежащих мастерских. В общем, торгуют товаром никчемным, но без него не мыслит жизни рядовой турист.

В одном из концов Фишермэнз-уорфа можно сфотографироваться рядом с картонной фотокопией в полный рост нынешнего и недавних президентов Соединенных Штатов, которые выглядят, как живые. Можно заскочить в музей диковинок со всего света или музей восковых фигур, посетить выставки картин, проверить свои способности в роли экстрасенса, повидаться с гадалкой или совершить путешествие в прошлое Сан-Франциско.

По ходу культурной программы можно перекусить. Под тентами, натянутыми над тротуаром, торгуют вареными крабами и омарами, прочей морской живностью, и все это - под аккомпанемент уличных музыкантов, в окружении акробатов, актеров и "живых статуй", часами выстаивающих в толпе, не моргнув глазом. А когда настанет пора прийти в себя, передохнуть и подкрепиться основательно, в другом конце набережной одуревшего от суеты путника ожидают около девяноста лавок и кафе, уместившихся каким-то им одним известным способом на пятачке Джирардели-сквер.

* * *

Остается лишь по-хорошему позавидовать Америке, где умеют позаботиться о людях не в ущерб собственным интересам. Для приема гостей и услады местных жителей в Сан-Франциско около 2600 столовых в гостиницах, уличных кафе, разно великих ресторанов, открывающих перспективу приобщиться к достижениям кулинарного искусства практически всех стран мира. Кафе или закусочные имеются в крупных магазинах и государственных учреждениях или частных конторах, а в доме прессы в Вашингтоне целый этаж отведен под харчевни с китайским, греческим, итальянским, корейским и предельно американским уклоном.

Они поджидают посетителей повсюду, куда приходят отдохнуть или по делу. Видимо, их расторопные владельцы подметили извечную тягу человека удовлетворять духовные и другие потребности гармонично, по возможности без больших перерывов во времени и без затрат лишней энергии на длинные пешие переходы.

При всем многообразии блюд и напитков, радующих все органы чувств, есть одно досадное исключение - кофе. Вне зависимости от того, подают его под вывеской с китайским или итальянским звучанием, вкус и цвет не меняются. Неизвестный природе напиток способен лишь слегка омрачить прозрачные чашки, а о вкусовых качествах лучше не говорить, чтобы не портить приятных воспоминаний о Калифорнии.

Но у этого продукта американского синтеза есть и чисто американские достоинства: его достаточно заказать, а потом официант с готовностью наполнит чашку второй и третий раз бесплатно. Дальше третьей чашки никто не заходит. Хорошего кофе в Америке не варят, хотя никак не могут пожаловаться на перебои с подвозом кофейных зерен или нехватку валюты на импорт. То ли не хотят, то ли не умеют, то ли некогда.

В Америке иные темпы жизни, что, возможно, объясняет отсутствие культа еды. Недосуг принять пищу достойно, осознанно и спокойно. Разве только на деловом обеде или ужине в ресторане за счет своей или чужой фирмы. Такие расходы относят на статью "представительские" и получают скидку при выплате ежегодных налогов, так что на угощение не скупятся.

На приготовление домашних разносолов с любовью, знанием и умением способны немногие. В супермаркетах наибольшим спросом пользуются готовые суповые смеси в пакетах и жестяных банках, замороженные завтраки и прочая снедь на скорую руку. Отсюда фирменные системы закусочных, где подают то, что в Америке называют "бросовой едой", - "Макдональдс" и иже с ним, куда заходят не смаковать и насыщаться, а именно перекусить.

И это при том, что все необходимое для домашней хозяйки, хлопочущей у семейного очага, без труда приобретается в продовольственных магазинах круглые сутки. Если здоровье ценится выше денег, прибегают к услугам специализированных магазинов "продукты для здоровья", гарантирующих отсутствие нитратов и прочей химической ереси во всех товарах. Хотя власти бдительно следят, чтобы в продажу не поступили овощи, фрукты и другие продукты, содержащие намек на угрозу здоровью, чиновникам, как и повсюду в мире, доверять не принято.

В супермаркеты приглашают гостей из Москвы до поездки по обязательным туристическим маршрутам. Нет, не ради злорадства, а чтобы сложилось наглядное представление о преимуществах давно и четко налаженной рыночной экономики. Гости сравнивают с отечественными аналогами и начинают хулить московских дельцов, взвинчивающих цены выше американских, хотя по заработкам мы отличаемся не в лучшую сторону.

Одно утешает: в Америке тоже бывают очереди. К примеру, в супермаркете, если случится чрезвычайное происшествие - выйдет из строя компьютер, или в банке перед выходными днями, когда многие кладут часть еженедельной получки на свои текущие счета или получают деньги по чекам, которыми выдают зарплату. Либо в кассу кино или театра, когда реклама сделает свое дело и народ повалит на премьеру, или в субботний вечер у дверей престижного ресторана, где непременно нужно показаться, чтобы не забыли нужные люди.

Но рестораны далеко не всем по карману. В обеденное время на площади Юнион-сквер в центре Сан-Франциско все скамейки заняты служивыми людьми из близлежащих компаний и учреждений. Из плотных бумажных пакетов коричневого цвета, которые у всех остаются после посещения супермаркета, достают принесенные из дома бутерброды, пакеты с молоком, молча и вдохновенно едят, разглядывая прохожих.

* * *

Намного тише, хотя в выходные дни и не менее оживленно, в другом знаменитом районе Сан-Франциско - парке Голден-гейт. При крайне высокой стоимости земельных участков, особенно у залива, жители города сумели создать в 1871 году и сохранить до наших дней самый крупный в мире рукотворный парк общей площадью четыре тысячи гектаров. В этом большая заслуга тогдашнего директора парка Джона МакЛарена, и в знак признания ему воздвигнут скромный памятник. Он почти затерян на фоне густых кустов у главной дороги, пересекающей парк, и известен среди русских эмигрантов как "Ильич".

На месте бесплодных песчаных дюн протянулись тенистые аллеи роскошных рододендронов, выхваляющихся друг перед другом пышностью оперения и богатством красок. Появились пруды, озеро и искусственный водопад, музеи, планетарий и картинная галерея, благоухающий японский садик, огромный аквариум и ботанический сад с пятью тысячами деревьев и кустов. Рядом с золотым пляжем на океанском побережье - раздолье зеленых лужаек, уютный розарий и теннисные корты, подобные которым появились в России с приходом к власти демократов-теннисистов.

Нет в парке качелей, каруселей и шумных аттракционов, возле которых всегда много мусора и народа. За исключением небольшого буфета у теннисных кортов с ограниченным ассортиментом прохладительных напитков, мороженого и легких закусок, нет никаких точек и запятых общественного питания. Зато в укромных уголках оборудованы специальные площадки, где можно поджарить на решетке мясо, если принести древесный уголь, и никто не запрещает играть на просторных опушках в любые игры, не грозящие окружающим членовредительством. А по воскресеньям парк закрыт для автомобилей и отдается в полное распоряжение велосипедистов и любителей кататься на роликовых коньках.

Чистота идеальная, хотя в поисках урны для мусора придется покрыть не один километр. Объясняется просто: за парком денно и нощно следят - подрезают деревья и кусты, убирают, моют, поливают и вычищают. Все это молча, деловито, не привлекая внимания и не взывая к посторонней помощи, без субботников и воскресников, суеты и показного энтузиазма.

Жители Сан-Франциско считают, что налоги платят не ради содержания чиновников, а для того, чтобы муниципалитет обеспечил бесперебойную работу всех городских служб. На то мэрия и деньги получает, чтобы избавить налогоплательщиков от лишних забот, и уборкой парка занимается специальная парковая служба. Для ее работников в стороне от аллей спрятаны в кустах аккуратные домики, начиненные необходимым инвентарем. В общем, все продумано, хорошо организовано и все для человека, а не наоборот. Создатели парка явно исходили из принципа, что их творением будут активно пользоваться, а не любоваться.

Строили с прицелом на поклонников оздоровительного бега и неспешных прогулок, опять же ради здоровья. Вся территория изрезана дорожками и тропинками. Они покрыты асфальтом или тщательно утрамбованы, выбоины заделаны с таким расчетом, чтобы можно было пройти в любую погоду, даже утром после проливного дождя, и я никогда не встречал в Америке гнилых досок, переброшенных через непролазную лужу. Не забыты и те, кто устал или хочет немного передохнуть. На перекрестках и в конце пути, в уютных и тенистых местах, на пригорках, откуда открывается панорама парка, и возле громадных цветочных клумб в центре, где радует глаз праздник красок, - везде расставлены каменные и деревянные, но неизменно удобные скамейки.

У некоторых в спинки врезаны медные дощечки с именами тех, кто подарил скамейки городу. Ведь не каждый способен завещать городскому музею коллекцию дорогих картин или редких монет, а так остается память о добром человеке. И хотя скамейка деревянная, никому не приходит в голову сорвать дощечку или изрезать сиденье и спинку перочинным ножом в надежде увековечить неразделенную любовь или дату своего посещения парка. Видно, американцы не берут ножи на прогулки.

После московского Центрального парка культуры и отдыха прогуливаться по парку Голден-гейт несколько непривычно и неуютно: нет ни одной надписи, указывающей куда можно и куда нельзя ходить. Человек, родившийся при советской власти, даже оторвавшись от родины, ощущает у виска указующий перст, а здесь ни единой таблички со сводом правил, что-то предписывающих и практически все остальное ставящих под запрет. Получается, что можно бродить по газонам и безнаказанно валяться на траве, чем, между прочим, и занимаются аборигены, твердо усвоившие, что для того и трава, чтобы по ней бегать и прыгать, а то и лежать.

Выходит, можно сорить и вообще дать волю низменным инстинктам, мирно дремлющим в каждом человеке, пока он не вырвется на природу и тогда вспомнит о своем происхождении, дарованном Дарвиным. Но в Америке вседозволенность не ведет к всеобщей анархии и разрухе. Прогуливающаяся, играющая и прочая отдыхающая публика не выходит за рамки приличий. Откуда они знают правила поведения в общественных местах, если нигде ничего не написано и не предписано, остается загадкой для гостя из Москвы, у которого с детства болит голова от необходимости вечно оглядываться в поисках письменных предписаний.

Шли мы однажды по аллее парка с приятелем, прибывшим в краткую командировку то ли для обмена опытом, то ли чтобы убедиться в невозможности использовать чужое хорошее в наших неповторимых условиях. Лениво выбирали из бумажных стаканчиков что-то молочно-сладкое и удивительно вкусное с непереводимым звучным названием. Добравшись до дна и аккуратно облизнув на прощанье пластиковую ложечку, мой знакомый поискал глазами урну для мусора, не нашел и зашвырнул пустой стаканчик подальше от греха в кусты.

В тот злосчастный момент навстречу двигалась типичная американская семья: папа, мама и трое детей. Трое - чтобы гарантировать рост рождаемости над смертностью и дальнейшее процветание нации. Наш проступок был замечен. Глава семьи, мужчина спортивного типа, как и приличествует главе типичной американской семьи, вполне мог бы с нами разобраться непарламентским путем, но повел он себя, на наш взгляд, странно. Ни слова не говоря, полез в мокрые после недавнего дождя кусты, несмотря на светлый костюм, нашел и подобрал свежий мусор. Даже не взглянув в нашу сторону, унес с собой. За ним так же молча проследовала его семья.

Нет того, чтобы крепко, не стесняясь в выражениях, в полный голос отчитать нарушителей, отвести душу в крике и забыться в праведном гневе, себя показать и ближнего унизить. Ну, и мы бы не остались в долгу, пригодился бы опыт общения с друзьями по несчастью в переполненном московском автобусе. (По-моему, это единственный опыт, которым охотно мог поделиться с американцами мой приятель). Потом было бы что вспомнить и рассказать дома: "Тут я ему и врезал".

А незнакомец сделал свое дело и был таков. Пошел своей дорогой, не выказав даже приличествующего случаю презрения. "В жизни мне не было так стыдно, как тогда в парке Голден-гейт", - не раз вспоминал этот случай мой приятель, расшвыривая ногами лежалый мусор на улицах Москвы.

* * *

Американцы поражают нас, потому что присущие им качества мы изрядно подрастеряли, начиная с пионерского костра, и жили с тех пор по указке да по подсказке, в жестких рамках, регламентируемых со всех сторон. Привыкли с опаской оглядываться, сторониться людей энергичных и прятаться за спасительной формулировкой "инициатива наказуема", придуманной теми, кто не пригоден к самостоятельной жизни. Как воробей, угодивший зимой под свежеиспеченную лошадиную лепешку: запах, чувствуется, не от Диора, но зато тепло и можно поживиться чем бог послал.

Живя в Америке, невольно заражаешься энергией ее жителей, начинаешь ценить их предприимчивость, способность наладить дело так, что работа не в тягость, а жизнь в удовольствие. Не перестаешь удивляться деловой хватке и сметке американцев, их умению на лету схватить новые идеи и воплотить их в жизнь без бюрократических проволочек, а высокая организованность и трудоспособность обитателей Соединенных Штатов служила для меня вечным укором.

Не присуще им стремление создавать трудности, чтобы было что преодолевать и хвастать потом своими достижениями. Напротив, им свойственно высокое чувство ответственности за свое дело, место работы. Во всем чувствуется рука рачительного хозяина, и за всем стоит огромная кропотливая работа, приносящая свои плоды: ничто не стоит, не растет, не нависает и не движется само по себе, по воле волн, а за сохранность и порядок отвечает конкретный человек или организация.

Единственная возможность окунуться в Америке в привычную атмосферу и почувствовать себя в своей тарелке - это хождение в муки государственной бюрократии: томительные бессмысленные очереди, обилие бумаг, подписей и печатей, родные, до боли знакомые, ничего не выражающие лица и неизменный совет "пойти туда, не знаю куда, и принести то, не знаю что".

Пути бюрократии везде неисповедимы, о чем говорит такой случай. Шериф округа Сан-Матео в Калифорнии Брендан Макгвайр тихо скончался за полтора месяца до новых выборов, но остался в списке для голосования, и его дружно переизбрали. Видимо, на перипетии политической борьбы всем наплевать и смерть шерифа в памяти не запечатлелась. Здравствующий соперник Макгвайра после схватки с судебными крючкотворами признал поражение, и до новых выборов место шерифа числилось за покойником.

В целом, в Америке не ждут ценных указаний и обходятся без запретительных надписей "Не сорить, не курить, не прислоняться, не бросать, не ходить". Без напоминаний в письменной форме не курят, не бросают и не прислоняются, стоят справа и проходят слева, нажимают на кнопки и передвигаются по этажам, хотя в кабинах не вывешены правила пользования лифтом и никто не требует его беречь. Получается само собой, без строгой подсказки и долгих нравоучений. Но и при отсутствии запретов никто не спешит попасть в нарушители неписаных, но общепринятых, всем знакомым и понятных законов.

В то же время не скупятся на информацию о том, как пройти и проехать, чтобы попасть куда хочется с минимальными затратами времени, сил и энергии. В местах отдыха и больницах, на шоссе и перекрестках улиц, на железнодорожных вокзалах, в аэропортах и торговых центрах, занимающих несколько кварталов, добросовестно несут службу указатели. Они встречают посетителя, безошибочно ведут от входа до нужного места и провожают, желая на прощанье чисто по-американски "удачного дня". Заблудиться в Америке способен разве что неграмотный или слепой. Да и все указатели сопровождаются пояснительными надписями, не чета дорожным знакам-ребусам в Москве, для запоминания и расшифровки которых необходима специальная подготовка и немалая доля сообразительности.

Невозможно потеряться в незнакомом городе, потому что в фойе гостиницы, книжном магазине и на бензозаправочной станции легко купить, а то и получить бесплатно подробную карту с планом улиц, переулков, площадей и закоулков. Они обозначены в том виде, как расположены, а не в расчете на заезжего агента иностранной разведки, чтобы окончательно сбить его с толку и увести от места, куда он хотел бы попасть. Так было сравнительно недавно в Москве, где не существовало точных карт. Да и сейчас немногим легче, потому что столичные власти переименовывают улицы с такой скоростью, что коренные москвичи теряются и путаются с собственным адресом.

В крупном центре, как Лос-Анджелес или Нью-Йорк, продается сборник карт по районам, чтобы легче было ориентироваться в хитросплетениях улиц и скоростных дорог. Никогда не видел, чтобы кто-то останавливал прохожих и выпытывал, как пройти или проехать. До подъезда к перекрестку или развилке шоссе получаешь всю необходимую информацию на дорожных знаках, чтобы вовремя перестроиться. Предупреждение о съезде с шоссе в нужном направлении встречает загодя и повторяется несколько раз в расчете на невнимательных, рассеянных и тупых.

Городские телефонные справочники доставляют абонентам раз в год бесплатно и без напоминаний, нервных телефонных запросов. К ним прилагается отдельный пухлый том ("желтые страницы"), включающий алфавитный список, адреса и номера телефонов гостиниц, ресторанов, кинотеатров, авиакомпаний, магазинов, автомастерских, страховых компаний, адвокатов, лечебных и прочих учреждений с разбивкой по специализации, к услугам которых приходится прибегать время от времени.

Все это ежегодно переиздается с учетом изменений и дополнений, банкротства старых и рождения новых фирм. Справочники лежат на полках в будках телефонов-автоматов, хотя довольно часто с выдранными страницами, а позвонить можно в любую точку земного шара из автомата на шоссе или городской улице, и слышимость из Сан-Франциско при разговоре с Москвой намного лучше, чем по проводам, связывающим Москву с Подольском.

У меня сложилось впечатление, что в Америке не стремятся усложнять жизнь себе и другим, а стараются строить ее на разумных началах, руководствуясь здравым смыслом и не считая всех остальных (кроме себя, разумеется) потенциальными нарушителями, если не сказать - преступниками. А чтобы избежать возможных недоразумений, создают максимально благоприятные условия для ориентировки и для отдыха.

* * *

По краю набережной у залива Сан-Франциско в бетон встроены железные втулки, чтобы вставить туда рыболовное удилище, а не держать его на весу в руках или ломать деревья в поисках рогульки. Рядом бесплатная автостоянка, и можно наблюдать за гибким концом удочки, играющим роль поплавка, не выходя из машины, если припекает солнце или подует холодный, до костей пробирающий ветер. Как видите, далеко не всегда американцы следуют законам рыночной экономики в нашем понимании, когда появляется желание строить платные подземные переходы, и не пытаются заработать доллар на каждой услуге, которую оказывают жителям городские власти.

Снасти и наживку продают в специализированных магазинах, расположенных не на другом конце города, а в непосредственной близости к воде. Продавцы охотно проконсультируют по главному вопросу - какая рыба на что клюет именно в день лова, и ненавязчиво предложат клиенту, если видят его впервые, лицензию на рыбную ловлю - на день, на месяц или на год, по желанию. Опять же не нужно искать контору по выдаче лицензий, писать заявление, уговаривать поручителей, бегать домой за паспортом и вообще создавать себе проблемы, а все предельно просто и под боком.

Мне ни разу не случилось предъявлять бумаги. Служащие в зеленой форме национальных парков запрашивают лицензию только у нарушителей: если вытащил из воды рыбу или краба, занесенных в "красную книгу", или намереваешься унести рыбу-недомерка, размеры которой не отвечают установленным нормативам. А доказывают свою правоту хранители чистоты рыболовного спорта предельно просто - с помощью линейки и безмена.

В парке Голден-гейт и только там видел таблички, возвещавшие, что рвать цветы возбраняет соответствующее постановление муниципального совета (номер и дата принятия указаны). Таблички висят на недосягаемой высоте, намертво прибитые к стволам деревьев, и предназначены не для людей со слабым зрением. Возможно, в прошлом их срывали гуляющие, которым запреты не по нраву. За погубленный цветок полагается такой штраф, а цветов в продаже так много и буквально на каждом шагу, что никто не спешит поставить под сомнение разумность решения властей.

Исключение составляют бывшие советские граждане, поселившиеся в США. Они исходят из того, что приятное следует сочетать с полезным, и раз уж вырвался в кои то поры на природу, нельзя возвращаться домой с пустыми руками. Оказавшись среди деревьев, уроженцы Москвы и Одессы не начинают дышать чаще и глубже, а тотчас же приступают к сбору грибов и цветов, поискам ягод и прочих бесплатных даров природы. К предупредительным надписям, запретам и угрозам штрафа у них явно выработался стойкий иммунитет, которому не страшен даже синдром приобретенного иммунодефицита.

Глава третья. "ШЕЛ ПО УЛИЦЕ МАЛЮТКА..."

Вода и горы, мешающие Сан-Франциско раздаться вширь и вглубь, создали на редкость компактный город. Муниципалитету не нужно изыскивать дополнительные средства для решения задач, неизбежно возникающих в районах многоквартирных новостроек. Сложные вопросы, включая угрозу загрязнения окружающей среды, решаются быстрее и легче, чем в иных мегаполисах.

Городу у "Золотых ворот" чужды перенаселенность и скученность, порождающие ощущение, будто в твой бок навечно уперся чужой локоть, что свойственно Нью-Йорку, и не шуршат по ночам на кухне тараканьи полчища, неподвластные химикатам и ядам, неведомы трущобы Чикаго, рассадник преступности и угроза эпидемий. В Сан-Франциско не обострены до предела проблемы снабжения водой и электроэнергией, обеспечения школами и врачебной помощью, как в Лос-Анджелесе, и вечерами в скверах у шикарных гостиниц не путаются под ногами длиннохвостые голодные крысы.

Американский "Комитет по изучению кризисного роста населения" в течение двух лет проводил обследование ста крупнейших городов мира и отвел Сан-Франциско одиннадцатое место среди городов с "наилучшими условиями проживания", а в опросах общественного мнения в США его назвали в числе десяти лучших городов страны.

Оценки выносились с учетом уровня преступности и детской смертности, затрат на еду и жилье по отношению к заработкам, доступа к коммунальным услугам и их стоимости, обеспеченности учебными и лечебными заведениями, степени заботы об экологии. Так что комплименты в адрес города у "Золотых ворот" - не пустой звук, а основаны на фактах.

При желании Сан-Франциско можно обойти пешком без особого труда, но такая роскошь позволительна людям с запасом свободного времени, а как раз времени всегда в обрез. В 1989 году, по данным Института экономической политики, рабочий в США трудился на 138 часов больше, чем в 1969 году. А с учетом пути на работу и обратно продолжительность рабочего времени выросла на 158 часов или один рабочий месяц. Не сбылись прогнозы социологов и экономистов, будто автоматизация, рост производительности труда и насыщение потребительского рынка позволят отдыхать чаще. "Американцы задыхаются от недостатка свободного времени", - заключали авторы исследования.

Впрочем, это можно объяснить и стремлением американцев везде и всегда прилагать максимум усилий, вне зависимости от того идет ли речь о труде или спорте, отдыхе или развлечениях. Туристы за пару-тройку дней стараются увидеть, попробовать и сфотографировать все возможное и невозможное, а местные жители спешат по укоренившейся привычке все делать быстро, без задержки, чтобы успеть сделать еще больше.

Некогда постоять, остыть и попытаться понять, что происходит вокруг. Американцы говорят, едят, работают и живут на предельных скоростях, как если бы за ними учинили погоню. Наиболее точно это состояние характеризует определение, данное самими американцами, - "крысиные гонки", когда чуть замешкавшихся нетерпеливо покусывают сзади. Их образ жизни - это бесконечный переход от хорошего к лучшему, хотя у нас бытует мнение, что лучшее - враг хорошего.

Даже дым не поднимается над трубами лениво и величаво, как положено рожденному в жаркой глубине любовно сложенного камина, а спешит вырваться наружу и поскорее убежать прочь. Любители домашних животных, издревле предпочитавшие пушистых кошек и дружелюбных собак, все больше склоняются в пользу смирных черепах, неприхотливых канареек и болтливых попугайчиков, которые требуют меньше ухода и внимания. А всего в Америке проживает около пятисот миллионов домашних питомцев, включая коз и свиней, пасущихся в городских квартирах, змей, грызунов, хищников и прочих существ, дарящих хозяевам тепло и ласку.

Редкая машина остановится в тот момент, когда сигнал светофора сменится с зеленого на красный. А если несколько сбросить скорость на шоссе и замедлить перед съездом, сзади тотчас же начинают требовательно сигналить, понукать к действию. В таких ситуациях поборники углубленного изучения английского языка способны обогатить свой словарный запас выражениями, которые обычные словари обходят вниманием.

Создается впечатление, что люди не могут остановиться, осмотреться и передохнуть. Они бегут дальше, видя впереди только им ведомое, и нужно всенепременно подстроиться к общему ритму и приноровиться к заданной другими скорости. В противном случае сомнут, а то и затопчут.

У американцев, галопом осматривающих Европу, существует выражение "если сегодня вторник, значит, мы в Бельгии". Путешествовать и смотреть по сторонам принято на колесах и в строгом соответствии с четко и заблаговременно вычерченным графиком, от которого нет и быть не может отступлений. Правда, ссылка на Бельгию во вторник имеет и другой смысл: по-настоящему ни с чем познакомиться не удается из-за высоких скоростей экскурсионных прогонов.

* * *

С учетом американского пристрастия к порядку и определенности в Сан-Франциско проложен и уставлен дорожными знаками-вешками специальный маршрут по самым живописным местам для гостей на своих автомобилях и туристических автобусов, откуда доносится скороговорка гида "посмотрите направо, посмотрите налево", жужжание видеокамер и щелканье затворов фотоаппаратов. Маршрут прокладывали люди опытные и знающие, и мне остается лишь верно следовать по указанному ими пути.

Стартуем на главной улице Маркет-стрит, рассекающей город от края и до края: от вечно бурлящего центра - "даунтауна" с дневной суетой возле деловых контор и вечерним многолюдьем у театров и ночных клубов - до тихой окраины, застроенной самодовольными одноэтажными особняками с клочками ухоженных лужаек под сенью деревьев. Маркет-стрит - это неповторимый колорит, пестрота и контрасты американского города, тесное соседство бесстыдной роскоши и стыдливой нищеты, сытости и голода, великого изобилия и крайней скудности.

В одном конце улицы пожилой мужчина в засаленной ветхой куртке с изношенным рюкзаком за плечами тщательно роется в каменной урне для мусора в поисках съестного, а в другом - выбрасывают в жестяной мусорный бак остатки ужина, которых хватило бы на прокорм целой семьи. Чернокожий в инвалидной коляске придерживает на груди обрубком руки кусок картона с надписью "Инвалид войны. Прошу помощи". Его товарищ в мятой шляпе, из-под которой выбиваются концы цветного платка, играет на флейте, поставив перед собой алюминиевую миску для сбора подаяний.

Рядом в необъятной витрине универсального магазина "Мэйси", занимающего почти весь квартал, пляшут разноцветные огни, сплетаясь с пышными букетами живых цветов, а стоимость каждого не уступает цене обеда в дешевом ресторане. Дама в норковом манто осторожно лавирует между парнем, дерзко наигрывающим на скрипке зажигательную ирландскую мелодию, и слепым аккордеонистом, меланхолически растягивающим меха. Возле стройплощадки группа рабочих истово прикладывается к бутылкам молока, запивая бутерброды.

Каменные джунгли "даунтауна", заповедника небоскребов, по окончании рабочего дня напоминают перегруженные скоростные шоссе, но без полиции, поддерживающей порядок, и густые людские потоки самопроизвольно растекаются и сталкиваются, застревая на перекрестках у застывших в очередной "пробке" сердито урчащих моторами автомобилей. Сквозь их плотные ряды с мастерством цирковых артистов пробиваются на велосипедах сонмы посыльных с пакетами, папками, скоросшивателями, конвертами и прочими тихими забавами канцеляристов.

Легкомысленные шорты и открытые нараспашку платья, голые по пояс парни в обнимку с девицами в юбках с носовой платок мирно сосуществуют с мужчинами, затянутыми в темные пиджаки и наглухо застегнутые жилеты, и женщинами в строгих нарядах, предназначенных для начальников с ревнивыми женами. В самом центре, на площади Юнион-сквер, в разгар рабочего дня газоны украшены шоколадными телами поклонников загара, которые явно не знакомы с выкладками американских ученых, не раз предупреждавших, что злоупотребление солнцем ставит перед угрозой раковых заболеваний кожи.

Вольного туриста легко опознать по глубокой озабоченности, если он движется к намеченному объекту, либо по растерянному и блуждающему взгляду, когда осознает, что цель, которую преследует, не входит в программу, над которой всю зиму дружно трудилась его семья. А местный служащий по выходе из зачумленного бюрократией здания сладко жмурится на яркое солнце, жадно хватает раскрытым ртом воздух и некоторое время приходит в себя после давки в скоростном лифте. Затем в глазах появляется осмысленность, и он шествует в ближайшее кафе, где к обеду собираются конторские или банковские работники, полицейские, журналисты или судейские чиновники.

Со временем многие кафе и питейные заведения с однородной постоянной клиентурой становятся чем-то вроде профессиональных клубов или клубов по интересам, где в обеденный час и после работы можно найти нужного человека. ("Вы ищете Джефферсона? В это время он всегда в баре "Шэмрок"). Там можно обменяться последними новостями, беспечно поболтать или вдумчиво обсудить деловой вопрос. Хозяин кафе окружит завсегдатаев трогательной заботой, посоветует, на чем остановить выбор в сегодняшнем меню, при необходимости предоставит кредит или даже даст взаймы. Для него постоянный клиент - не просто желанный гость, а основной капитал, гарантия стабильности и благополучия.

Вокруг блистают и манят щедрой выдумкой дизайнеров витрины дорогих магазинов. Их оформляют не от случая к случаю или от праздника к празднику, а регулярно перестраивают и ухаживают высокооплачиваемые специалисты. Владельцы магазинов давно поняли, что витрина - первый шаг к сердцу, а значит, и кошельку покупателя, и не жалеют средств и усилий, чтобы окно во внешний мир могло соперничать со сладкоречивыми сиренами Гомера. Перед Рождеством, на волне ажиотажа массовой закупки подарков родным, близким и сослуживцам, за прозрачными, старательно вымытыми стеклами витрин персонажи библии воскрешают сцены истории христианства.

Вблизи Маркет-стрит группируются также грандиозные отели с внутренними садами и подсвеченными фонтанами, "люксом президента", апартаментами "для новобрачных" с кроватью многообещающих размеров и номерами, где некогда останавливалась какая-нибудь знаменитость. Бедными родственниками выглядят разбросанные по округе скромные "семейные" гостиницы в расчете на тощий кошелек постояльца.

Неподалеку солидные и уважаемые постоянные театры и переменчивые, сменяющие состав чуть ли не каждый год, театральные студии, дорожащие своей репутацией ночные клубы и рассчитанные на самые непритязательные вкусы прочие развлекательные заведения. Среди них "клубы массажа", где берут на работу молоденьких девчонок из бедных стран Азии и других неблагополучных регионов, и залы игральных автоматов, всегда забитые до отказа горластыми подростками.

В деловой части Маркет-стрит и на прилегающих улицах с раннего утра и до позднего вечера не прекращается американское священнодействие купли-продажи, заполняющее покупателями и праздношатающимися многоэтажные залы торговых центров. Это торжество американской организованности, самопожертвование купца и праздник потребителя, горделивая выставка последних, самых модных достижений национальной и зарубежной промышленности, демонстрация многогранного искусства торговли.

В небольшом салоне, где горят электрические подсвечники, и терпкий аромат модных духов слегка подкрашен жестким запахом элегантных изделий из крокодиловой кожи, предлагают продукцию фирмы "Гуччи", славящейся не только отменным качеством, но и запредельной ценой. Когда хотят подчеркнуть, что кто-то одет богато и со вкусом, говорят "человек гуччи". Так окрестили в печати Запада чету Горбачевых, знакомившихся с зарубежным опытом рыночных отношений в перерывах между официальными встречами, где обычно поднимался вопрос о новых кредитах для СССР.

Буквально рядом, через пару кварталов от чинного "Гуччи", темнеет провалом дровяного сарая лавка без всяких претензий, и зазывала у входа приглашает прохожих забыться в грудах мелкого ширпотреба, наваленного по сторонам, стоимостью до десяти долларов. Как говорят, дешево хорошо не бывает, но на каждый товар есть свой покупатель, и владельцы лавки не знают отбоя от желающих приобрести нечто очень полезное в хозяйстве по цене, которую чуть ли не каждый готов заплатить безбоязненно.

Магазины деликатесных продуктов и фирменные салоны не пустуют, но американцы предпочитают вещи по низким ценам, экономя деньги на приобретение товаров длительного пользования. Одеваются просто и практично, мало заботясь о том, какое впечатление производит их внешний облик на окружающих. Дешевые куртки, джинсы и кроссовки - самый распространенный наряд, и по элегантности и дороговизне одежде москвички дают сто очков вперед американкам.

На одежду средний американец тратит всего пять процентов своего заработка и почти столько же - на сохранение здоровья. До одной трети семейного бюджета уходит на жилье, свыше девяти процентов поглощают налоги, и примерно равная сумма расходуется по статье "разное" (образование, пожертвования и прочее), около восьми процентов - выплаты в пенсионный и страховые фонды, транспорт - пятнадцать, питание - двенадцать и развлечения - четыре процента. На "черный день" удается отложить менее трех процентов, и практически все заработанное проживается.

На вопрос о любимом занятии более одной трети жителей США в 2001 году, не задумываясь, ответили: "Походы в магазины". Там проводит шесть часов в неделю средний американец, затрачивающий сорок минут в неделю на игры со своими детьми, а ежегодные расходы американских семей только на обувь, часы и драгоценности почти сравнимы с государственными ассигнованиями на нужды образования.

* * *

С учетом особенностей американского характера и условий, торговать в Америке любят и умеют. Не в пример странам, где под маркой вступления в рынок торгуют исключительно лежалым импортом, который не нашел сбыта по месту производства. Ведь спрос на него может возникнуть только у клиента, вконец изголодавшегося по заграничному и падкого на броскую этикетку с непонятными буквами.

В магазинах не бывает переучета, скачущего от часа к часу перерыва на обед, когда невозможно уловить момент для покупки. Понятия не имеют о священном "санитарном дне", преследовавшим советских граждан, если появлялось желание зайти в магазин или кафе. Покупателей никогда не озадачивает таинственная надпись "Ушла на базу", товар не зажат вдали, вне поля зрения, на пыльных полках, и не валяется где попало, а разложен и развешан со вкусом и пониманием, по порядку и удобно для покупателя, чтобы можно было взять в руки, прикинуть, примерять и посоветоваться.

О широком ассортименте лучше не говорить, и цены умеренные, поскольку все выставлено на продажу, а не ради того, чтобы отпугнуть покупателя. Продавцы вкрадчиво внимательные, подчеркнуто вежливые и предупредительные, как в старых кинофильмах, и хорошо знакомы с предметом, о котором может зайти речь. Они рядом, но ничего не навязывают и не навязываются, приходят на помощь, если их позовут.

Хороший продавец - это и тонкий психолог, способный угадать малейшие перемены в настроении покупателя. Если клиент явно заинтересован, но колеблется из-за высокой цены, ему предложат скидку. Хотя цены везде фиксированные, торговаться можно и нужно, о чем напоминают по телевидению представители организаций, заботящихся об интересах потребителей. Продавцы в напоминаниях не нуждаются. Каждый знает, сколько можно уступить, но не спешит, поскольку получает небольшой процент от суммы сделки.

Модная одежда и обувь вначале идут по достойным ценам, а когда им грядет смена, перекочуют в складские помещения тех же торговых фирм за городом, где арендная плата ниже, чем в центре, и можно развернуться в обширном, как футбольный стадион, здании. Продавцов почти не видно, а товары выставлены новые, в упаковке, но вне сезона, и дорогие в прошлом вещи, не нашедшие сбыта потому, что в них обнаружен незначительный, не сразу и отыщешь, изъян, который легко устранить дома.

Цены в несколько раз ниже первоначальных, и трудно удержаться от соблазна, когда на ценнике 199 долларов тонко перечеркнуты и вместо этого стоят 19 долларов. А чаще 19,90 или 199,95 и так далее, и редко - круглые цифры, так что приобретаешь товар ценой до 20 или 200 долларов. И даже самые стойкие, закаленные в многочисленных сезонных и внесезонных распродажах покупатели, обладающие всеми качествами бойца спецназа, поддаются магии чисел и часто уносят домой вещи, которым потом долго ищут применения. На ум приходит бессмертное изречение "не гонялся бы ты, поп, за дешевизною" или железное английское правило "мы не столь богаты, чтобы покупать дешевые вещи".

В отдельных местах цена снижается каждую неделю и в конце падает до одной десятой начальной стоимости, а покупатели стоят перед выбором: брать сразу, но с меньшей скидкой, или ждать, но с риском остаться без покупки. Игра тонкая, рассчитанная на психологию потребителей и редко вынуждающая администрацию доходить до крайней точки цены. Так или иначе, товар не залеживается, что и требуется доказать купцу.

Если неохота идти в магазин, можно сделать заказ, не покидая домашнего кресла, в промтоварном или продуктовом магазине по телефону или с помощью домашнего компьютера, без которого жизнь в Америке сегодня уже немыслима. По данным Бюро переписи населения, около сорока процентов жителей США используют новейшую технику по месту работы, и почти одна треть семей имеет, как минимум, один персональный компьютер.

Не только ради детей, часами просиживающих за компьютерными играми, но и в образовательных целях, в помощь учебе. В основном домашний компьютер служит для подготовки печатных текстов, но также для получения, передачи и хранения разнообразной информации: можно подключиться к национальной электронной информационной системе или войти в Интернет. Да и просто для нужд семьи, в том числе для составления бюджета, отправки почты, покупок, приобретения билетов и так далее.

При всем удобстве и многообразии технических средств, подавляющее большинство американцев отдает предпочтение "охоте по магазинам". Изо дня в день бережливая домашняя хозяйка терпеливо меряет километры многотрудного пути по торговым точкам, придирчиво сравнивая цены на один и тот же товар в разных местах, и, как правило, находит разницу в ценах. Требуется большое мастерство, обширные знания, немалый опыт, запас терпения и здоровья, чтобы купить, в конечном итоге, дешевле еще до того, как объявят сезонную распродажу.

Сезонная распродажа - не праздник, а торговая вакханалия и состояние, близкое к гражданской войне. Особенно в первый день, когда прилавки берут штурмом и очередь занимают с ночи, чтобы первым ворваться в магазин и схватить телевизор, заранее выставленный в витрине за четверть цены в качестве главной приманки. Ну, а кто остался без телевизора, вряд ли уйдет с пустыми руками, раз уж давился в очереди. Опять психологически верный расчет.

* * *

Одна из проблем, преследующих американскую торговлю, - это хищение товаров, и ежегодные убытки оцениваются в сорок миллиардов долларов. Крадут продавцы и постоянные покупатели, дошкольники и пенсионеры, монахи и полицейские, представители всех возрастов, профессий и социального положения. Крадут все, что можно унести, - меховые шубы и сигареты, кожаные пальто и жевательную резинку. Пойманные с поличным часто выдвигают в оправдание свою бедность, но самая расхожая причина - "сам не знаю, как это получилось".

Любопытно, что врачи склонны списать воровство в магазинах на реальные болезни и не только клептоманию. Английские психологи пришли к выводу на основе показаний многих мелких преступников, что некоторые получают сексуальное удовлетворение либо чувствуют себя героями, подвергаясь риску. Хотя потери от действий шайки из четырех-шести профессиональных воров в двести-триста раз превышают ущерб, который наносят "любители" и искатели приключений на свою голову, от врачебных диагнозов владельцам магазинов легче не становится. Они вынуждены признать, что заведенный порядок ведет к соблазну: все разложено по полкам и доступно, а вокруг, кажется, ни души.

Впечатление, прямо скажем, обманчивое. Для борьбы с преступниками торговцы используют множество средств и способов. Простейший из них - наценка на товары, которая обходится американцу в среднем в триста долларов в год. Дополнительно фирмы затрачивают ежегодно до четырехсот миллионов долларов на всевозможные устройства, призванные отвратить народ, толпящийся в торговом зале, от мелких правонарушений.

Среди них вырезанные из картона "пугала", изображающие полицейских в натуральную величину, с которыми сталкиваешься, круто взяв при повороте за угол. Над головой висят скрытые видеокамеры, просматривающие все закоулки, и бродят неприметные агенты, провожающие пристальным взглядом каждую покупку. И над всем царит система наблюдения, которая монтируется в туловище манекена и позволяет видеть и слышать все, что происходит вокруг.

Некоторые фирмы, идущие в ногу со временем и не жалеющие денег, транслируют по радио еле слышные записи, призванные воздействовать на подсознание продавцов и покупателей и отбить охоту к воровству. Звуки используются разные - от завывания полицейской сирены и звона наручников до беспрестанно повторяемого заклинания "красть грешно".

Не все, видимо, воспринимают радиосигнал, как задумано авторами системы, и тогда в дело вступают иные методы. Мелкие товары снабжаются одноразовым детектором в виде тонких нитей или наклейки, по виду неотличимых от обычных ценников, которые автоматически деактивирует кассовый аппарат. На дорогостоящих предметах намертво прикреплены пластмассовые прищепки, которые удалит кассир специальными щипцами.

Может и позабыть. Однажды купил я джинсы в большом магазине, рассчитался с кассиром, положившим покупку в бумажный пакет вместе с чеком об оплате, и на выходе, вроде, послышался звук сигнала. Но прозвучал негромко и как-то неубедительно, и я пошел дальше. По пути случилось зайти в другой магазин, а там при входе раздался уже вой тревоги, но успокоил продавец. Объяснил, что кассир раньше забыл снять предохранительное устройство, и сам произвел эту несложную операцию, но предварительно попросил показать чек. Как любил повторять Рональд Рейган, напутствуя делегацию в Москву на переговоры о сокращении ядерных вооружений, "доверяй, но проверяй". Это была единственная русская поговорка, которую бывший президент усвоил из всего многообразия русского языка.

Следуя этому правилу, владельцы магазинов перестраховываются многократно, но никогда не торопятся с окончательными выводами. Подозреваемого остановит в мелкой лавке ее хозяин, а в крупном центре - детектив, состоящий там на службе. И препроводят раба божьего к администратору, а там решат, то ли передать дело в суд, то ли ограничиться строгим внушением. Заявлять в полицию не спешат, чтобы не предавать кражу огласке с риском подмочить собственную репутацию, и могут просто надрать уши и отпустить. Многое зависит от степени раскаяния провинившегося, возраста, пола, погоды, настроения обвинителя и положения дел в его семье по состоянию на принятие завтрака. Ну, а тем, кто пытается отрицать свою вину, покажут видеопленку, запечатлевшую преступный акт.

Впрочем, на Маркет-стрит есть не только магазины. В здании небоскреба в начале улицы приютился крохотный просмотровый зал для ценителей киноискусства и газетных критиков, которых приглашают бесплатно в надежде на бесплатную же рекламу. На мой взгляд, только фанаты кино способны высидеть до последних кадров ленты, авторы которой при всем желании не могут надеяться на успех у нормальных зрителей, расстающихся с кровными деньгами у входа.

Дальше по улице демонстрируют фильмы, которые могли бы служить учебным пособием для начинающих сексологов или - в назидание импотентам. Дети до 16-ти лет не допускаются, и поэтому их особенно много возле этого кинотеатра. Там же в былые годы можно было встретить самых смелых и любознательных официальных делегатов из Москвы, воровато озиравшихся вокруг перед тем, как прошмыгнуть в зал. Но это было до того, как Россию завалили пиратскими видеофильмами и на таможне в аэропорту перестали отбирать подряд все, что нравилось таможенникам. Они прикрывали грабеж средь бела дня распиской, в которой авиапассажир признавался в намерении провезти "антисоветские материалы". Если тот отказывался подписаться, грозили сообщить по месту работы, и никто долго не сопротивлялся.

У подъездов роскошных гостиниц, увешанных флагами разных стран, вальяжные швейцары в расписных ливреях с трогательной нежностью усаживают в черные лимузины джентльменов и леди в вечерних нарядах. Отовсюду доносятся запахи жареных орешков и кукурузных хлопьев, рыбы и мяса, дымящихся на сковородках, дразнящие ароматы десятков кафе, ресторанов и закусочных, по числу которых на квартал Сан-Франциско, говорят, занимает одно из первых мест в мире.

У обочин тротуара шустрые молодые люди суют в руки прохожих рекламные листки новых кафе и магазинов, прачечных, химчисток и ночных клубов. Народ постарше потрясает в воздухе воззваниями и брошюрами "друзей Христа" и прочих малоизвестных религиозных обществ. Везде, в центре и местах, полюбившихся туристам, полным-полно уличных музыкантов и танцоров, голосистых проповедников и торговцев с лотками, на которых разложены бусы и ожерелья, браслеты и кольца, блестящая дешевая бижутерия. Очень похоже на торговый обмен, который предлагали туземцам португальские и испанские мореплаватели, когда высаживались на только что открытых островах в теплых морях в давние времена.

Возле конечной остановки кейбл-кар публику развлекают одиночные музыковеды и сводный джаз-оркестр, исполняющий старые добрые мелодии. Там же торгуют на вынос зонтиками, зеркалами и всякой мелкой всячиной, которую люди склонны терять или забывать дома, отправляясь в дальнюю поездку. В общем, ощущение непреходящего праздника, а неподалеку - битком набитые ночлежки, очередь на два квартала за даровой похлебкой и приют для бездомных при католической церкви.

* * *

Их численность в США официально оценивается в триста пятьдесят тысяч человек, а, как считают общественные организации, вплотную занимающиеся проблемами бездомных, - до трех миллионов. По данным Национальной академии наук - семьсот пятьдесят тысяч, и в Сан-Франциско - от одиннадцати до шестнадцати тысяч, но точными цифрами никто не располагает. Да и дело не в цифрах.

Миллионы людей во всем мире видят в Америке не просто далекую страну за океаном, а ценят ее как символ эффективной экономической и социальной системы, гарантирующей наилучшие перспективы для предприимчивого человека. Все, кому по тем или иным причинам не удалось обустроиться на родине, мечтают эмигрировать в Америку в надежде поправить свои дела. Но американская модель, как показали попытки некоторых стран ее скопировать, хороша отнюдь не для всех, и в самой Америке воспринимается критически.

Как подсказывает статистика, США сталкиваются с хроническими проблемами по всему спектру социальной политики. Это - растущая бедность и неравенство: с 1980 года к концу десятилетия реальный доход богатейшей пятой части жителей США возрос почти на тридцать два процента, а беднейшей пятой части - снизился более чем на три процента. Это - свыше тридцати миллионов американцев, лишенных медицинской страховки и возможности полноценного медицинского обслуживания, и примерно четверть учеников средних школ, вынужденных бросить учебу. Это нехватка доступного жилья, и в результате десятки тысяч семей ютятся в домах, признанных непригодными для обитания. Непристойно высоким остается уровень преступности, и каждые двадцать пять минут появляется новая жертва насильственной смерти.

Бездомных можно встретить и в других странах Запада. Так, в Англии их насчитывают от ста двадцати тысяч до одного миллиона, но даже самые бедные большие города Европы не могут сравниться по масштабам проблемы с Нью-Йорком, где по выходе из станции метро начинаешь буквально перешагивать через людей, живущих на улице. На знойном юге Калифорнии и в засыпанном снегом Анкоридже на Аляске, в центре и на окраинах мне попадались бродяги в одежде с чужого плеча.

Молодежь и пожилые, с вида крепкие и больные, алкоголики и наркоманы либо просто неудачники, выброшенные на улицу превратностями судьбы, одиночки, молодые матери с грудными детьми на руках и целые семьи. Они бесцельно бредут по улицам, не глядя по сторонам, попрошайничают или стараются укрыться подальше от людских глаз, а чаще лежат, сберегая силы, под мостами, на садовых скамейках и ледяном асфальте, в подворотнях и подъездах, поближе к теплым выходным решеткам подземки, укрывшись тряпьем или газетами.

Ночуют у костра, разведенного в мусорном баке, согнувшись в три погибели в картонных коробках возле штаб-квартиры ООН в Нью-Йорке или скрючившись на скамейке сквера напротив здания муниципалитета в Сан-Франциско. Днем встречаются пожилые женщины, толкающие перед собой тележки, похищенные из супермаркета, доверху заваленные старьем. Это и есть все их имущество, их дом на колесах, а сбоку болтается пластиковый пакет для сбора нужных вещей, попадающихся в пути.

При первой такой встрече, откровенно говоря, не верится собственным глазам. В голове не укладывается, как и откуда взялись бездомные в стране, готовой, кажется, лопнуть от сытости, богатства и самодовольства. Человек, прикорнувший на асфальте в Америке, не вызывает присущего россиянам чувства сострадания или умиления ("Перебрал, бедняга"), так как пьяные на американских улицах не валяются. Нет, не потому, что на всех не хватает медвытрезвителей. До такой службы американцы не додумались. Не валяются пьяные на улице, и все тут. В Финляндии, что севернее Санкт-Петербурга - да, а в Америке - нет. По-видимому, связано с особенностями климата.

Мимо лежащего на асфальте аборигены проходят, не моргнув глазом, потому что явление привычное. Но этот человек выпадает из общей картины всеобщего благополучия и благоденствия. Ведь изо дня в день по телевидению рекламируют матрацы на магических пружинах и водные матрацы, гарантирующие, если верить рекламе, сладкие сновидения. Заодно предлагают кровати с балдахином и оборудованные массажером (нажал на кнопку - и все начинает ходить под тобой ходуном), кровати, спинки которых поднимаются и опускаются. В общем, кровати, которым не хватает разве крыльев, чтобы плавно опуститься у ложа покупателя, который всю жизнь мечтал о таком приобретении.

Как можно воспринять сообщения печати и статистические выкладки о голодающих в Америке и как можно им поверить, если, проходя после обеда мимо мусорного бака у захудалой харчевни, обычно видишь, что там уже нет места, чтобы вместить объедки: залежи жареного картофеля, огрызки котлет? Но это из области эмоций, а статистика бесстрастно свидетельствует, что общий высокий уровень жизни не спасает от социальных контрастов.

Конечно, о бездомных много говорят и пишут, обсуждают их проблемы в конгрессе и по телевидению, особенно перед Рождеством, когда богатая и сытая Америка испытывает чувство некоторого дискомфорта. В предвкушении праздничного стола и подарков под елкой невольно вспоминают о тех, у кого жизнь сложилась иначе. Этим пользуются религиозные и благотворительные организации, выставляющие пикеты монашек и дедов Морозов с жестяными кружками у магазинов, забитых в эту пору до отказа покупателями.

В моду входят святочные рассказы, и в голове вертится стишок детских лет "Шел по улице малютка, посинел и весь дрожал". Малютку готовы пригреть многие, но не навсегда, и решить проблему бездомных пока не удается. По многим причинам, в том числе и потому, что большинство скитается по доброй воле, в силу сложившейся привычки к перемене мест, что подтверждают многочисленные опросы и исследования социологов.

"Бездомный принадлежит к категории людей, традиционно шатающихся по миру, - внушала мне мэр Сан-Франциско Дайана Файнстайн. - Как ни хочется обеспечить человеку крышу над головой, приходится признать, что есть люди, которые под крышей не засиживаются. Среди них много спившихся, тихих умалишенных, махнувших на жизнь рукой и чувствующих себя очень комфортно на дне общества. Их вполне устраивает временный приют в ночлежке, но претит постоянное место жительства и связанные с ним обязательства перед обществом - работа, дом, семья".

Существует и другое мнение, которым поделился со мной настоятель католического собора Шон Дохерти. По его словам, "человек с котомкой за плечами - это совсем не обязательно вконец опустившийся человек. Часто это один из многих, кто сравнительно недавно потерял работу, а вместе с ней и все нажитое". "К нам постоянно обращаются за помощью, но далеко не всем мы можем помочь. Хотя бы потому, что найти кому-то работу выше наших сил", - горестно вздыхал старый и мудрый священник, курирующий ночлежку и бесплатную столовую при церкви, повидавший на своем веку немало человеческого горя.

По данным Национальной конференции мэров городов США, треть бездомных - семьи, а каждый четвертый - ребенок. Среди оставшихся без крова я встречал вчерашних выпускников школ и колледжей, специалистов разного профиля и бывших менеджеров. Их лишила средств к существованию жестокая конкурентная борьба, которая разнообразит товары, повышает их качество и снижает стоимость, но и ведет к банкротству и закрытию предприятий, массовым увольнениям. Ведь самый простой способ сокращения расходов и повышения рентабельности - довести число работников до голодного минимума.

Такой метод приобретает популярность в трудные времена. Когда США вступили в конце 1980-х годов в полосу экономического спада внутри страны и резко возросшей конкуренции за ее пределами, за пять лет потеряли работу почти три миллиона "белых воротничков". К увольнениям прибегли такие гиганты, как "Интернэшнл бизнес мэшинз" и "Дженерал моторз", и стали цениться управляющие, способные беспощадно урезать штатное расписание. В народе такого называют "Джеком-потрошителем", но славят акционеры, чьи прибыли вскоре снова увеличиваются.

В те годы миллионы рабочих низших категорий, составляющие от половины до трех четвертей рабочей силы Америки, стали "едва сводить концы с концами", как писал "Ю.С. ньюс энд уорлд рипорт". Но у нас с американцами разные "концы" - их "черта нищеты" не имеет ничего общего с нашими представлениями, и, насколько могу судить, их бедность лучше нашего достатка. Ежегодный средний семейный доход в США в 2002 году составил 42 228 долларов. Аккуратно одетая, в кокетливой шляпке с перьями или цветами американская пенсионерка, по их понятиям живущая впроголодь, выглядела бы вызывающе рядом с бывшей колхозницей, одиноко коротающей последние годы в заброшенной деревеньке Нечерноземья.

Сколь долго бы ни пребывала страна в рынке, обеспечить всех акциями и превратить все население в рантье пока еще никому не удавалось. Рынок накрепко повязан с безработицей, а найти новое место или переквалифицироваться, особенно тем, кто отдал одному предприятию или учреждению десятки лет, не просто. Американцы не застрахованы от превратностей судьбы, но и навалившуюся на них беду воспринимают как часто и повсеместно повторяющееся явление. Оставшиеся не у дел не теряют надежды выкарабкаться, и мне навсегда запомнилась многотысячная очередь у почтового ведомства Сан-Франциско, объявившего о пятидесяти вакансиях.

* * *

Мне бы не хотелось, чтобы у читателя сложилось представление об Америке как стране бездушных и бесчувственных людей. Не подумайте, что проблема бездомности волнует только религиозные и общественные организации, которые рассчитывают заработать на этом капитал - духовный или политический. Власти и общественность не стоят в стороне. Управление людских ресурсов Нью-Йорка ежегодно затрачивает на бездомных почти сто пятьдесят миллионов долларов. На государственные средства и добровольные пожертвования работа ведется, но, судя по всему, не скоро принесет результаты.

Проблема, представляющаяся легко разрешимой, оказалась на редкость сложной. На первый взгляд, речь не идет о борьбе со смертельной болезнью и не нужно очистить загрязненный океан. Строй себе дешевые дома, и нет проблемы, или создавай убежища, ночлежки и бесплатные столовые. Можно и железной рукой. В прошлом, как и сейчас, полиция изгоняла бездомных с насиженных мест, отбирала пожитки и подвергала арестам. Но в Сан-Франциско этот номер не прошел. Осенью 1993 года группа бездомных подала на власти в суд и при поддержке Американского союза в защиту гражданских свобод добилась отмены репрессий.

Силовые методы использовали, когда провалился проект, задуманный после очередного землетрясения, разрушившего в 1989 году ветхие ночлежки. Городские власти использовали часть федеральной помощи для строительства многоцелевых центров, где бездомные не только получали крышу над головой, но и лечились от пагубных привычек. Им создавали условия для возвращения к нормальной жизни, но мало кто воспользовался представившимися возможностями.

Выяснилось, что бездомность - это не просто отсутствие жилья, но и симптом преступности, бедности, наркомании, подростковой беременности, насилия, неграмотности и прочих социальных болезней. До четверти бездомных побывали в тюрьмах, и найти лекарство, разработать национальную политику, которая подошла бы для всех, пока не удается.

В поисках выхода активность сменяется равнодушием, и три четверти американцев на опросах общественного мнения заявляют, что проблема бездомных обострится или останется такой же, как сейчас. Но все признают, что решать ее надо, хотя окончательное решение, опираясь на большие деньги и благие пожелания, не представляется возможным. Однако, и федеральное правительство, и власти на местах проводят в жизнь различные программы помощи обездоленным.

* * *

В целом, действует система, одобренная давно и основанная на инициативе с мест. В каждом штате есть свои законы, регулирующие права и обязанности безработных, но они мало отличаются. В Калифорнии принят следующий порядок. Человек, потерявший работу, обращается в ближайшее районное отделение помощи безработным и заполняет простейшую анкету, а информация вводится в память компьютера.

Одно из обязательных условий для посетителей - опрятный внешний вид. Ведь случается, что место отыщется сразу и тогда придется встречаться с потенциальными работодателями. Так что, надо понимать, после ночи под мостом или на тротуаре прибегать к официальной помощи в поисках работы смысла не имеет.

Вся информация, которой поделился обратившийся за пособием по безработице, проверяется, а после оформления документов еженедельно по почте высылается чек. Проставленная в нем сумма вычисляется с помощью специальных таблиц, а в среднем составляет половину еженедельного заработка, но не более трехсот долларов. Раз в две недели необходимо подтвердить, что деньги поступили по адресу, и явиться на собеседование, рассказать, как идут дела, вдохновиться новыми сведениями и инструкциями.

Право на пособие имеют те, кто проработали определенный срок (к примеру, 20 из 52 предшествовавших недель) и заработали за это время определенную сумму денег (1 600 долларов). Кроме того, нужно быть психически здоровым, не быть уволенным по причине низкой квалификации или плохого исполнения своих служебных обязанностей. В обязательном порядке требуют стремиться к получению нового места и активно искать работу. Естественно, безработному постараются оказать содействие, но если нет работы по основной специальности, предложат в смежной профессии или будут настаивать на переквалификации.

Лишаются пособия те, кто отказался от предложенной работы без серьезных на то оснований, а также в случае болезни, на время которой выдается пособие по социальному обеспечению, а после выздоровления - опять пособие по безработице. Оно не выплачивается лицам, совершившим преступление. Максимальный срок выдачи пособия по безработице - 52 недели. Принято считать, что за это время, при желании и надлежащем старании, работу в Америке можно найти.

Если же не удается, следует обращаться в другое ведомство, которое выплачивает пособия по социальному обеспечению. Там не только безработные, но и официально причисленные к категории нуждающихся, могут претендовать на бесплатную медицинскую помощь по программе "Медикэйд", талоны на продовольствие, которыми расплачиваются в супермаркете, а иногда и спекулируют, субсидии на аренду жилья и прочее.

В США действуют пятьдесят девять программ социального вспомоществования для находящихся за "чертой бедности", а она определена в 2002 году из расчета семьи из четырех человек с ежегодным доходом в 18 401 доллар. К их числу относят 32,9 миллиона человек. Именно для них, как заверяют власти, строятся муниципальные дома, где бедняки могут арендовать квартиры, но строительство сворачивается, как только возникает необходимость экономии бюджетных ассигнований на социальные нужды.

Федеральное правительство выделяет небольшие средства, которые покрывают менее одного процента расходов штата на пособия по безработице, а фонды формируются из заработков работающих: отчисления производят работодатели, выплачивающие рабочим более трехсот долларов в квартал. Если следовать закону, без средств никто не остается, а если получил отказ, его можно обжаловать в суде в течение двадцати дней. Бесплатную продовольственную помощь от государства получает примерно каждый десятый житель США.

* * *

Еще одна статья федеральных расходов - десятки миллиардов долларов на нужды ветеранов войны, что имеет значение и в наши дни, так как ни одна страна не застрахована от участия в региональных конфликтах. В учебниках истории войны ограничены двумя датами: от начала до конца боевых действий, но в жизни не укладываются в строгие рамки. Последствия любой военной кампании ощущаются годы и десятилетия с момента, когда умолкает стрельба. Домой возвращаются солдаты, искалеченные физически и духовно. Им трудно, а подчас невозможно привыкнуть к тишине. Они нуждаются в помощи родных и близких, а также государственной поддержке.

К таким выводам пришли в Америке после вьетнамской кампании, самой непопулярной из всех войн, выпавших на долю США в ХХ столетии. До нее все было просто: с мировых войн возвращались героями, и не испытывали стыда за содеянное участники краткосрочных заморских экспедиций. Каждый знал, за что проливал кровь, свою и чужую. Иное дело - Вьетнам, где сражались на два фронта - против вьетконговцев и своих соотечественников, считавших эту войну позором для Америки. Тогда погибли больше пятидесяти восьми тысяч человек, надевших военную форму, а в общей сложности до трех миллионов граждан США прошли через горящие джунгли, болезни и смерть.

На родине их не ждали почести, любовь и признательность. Вину за непопулярность и бессмысленность вьетнамской авантюры перекладывали на солдат. Президентам и правительствам, ответственным за кровопролитие, удалось остаться в стороне. В печати, кино и по телевидению ветеранов рисовали алкоголиками, наркоманами, морально ущербными и безумными. Американская нация не приняла той войны и на первых порах не была готова принять ее участников как нормальных членов общества.

Мне довелось беседовать со многими ветеранами вьетнамской кампании. Среди них были калеки с протянутой рукой у витрин магазинов и дипломаты на приемах, банковские служащие и бизнесмены средней руки. Одни вспоминали о прошлом с горечью, другие - с гордостью, но все соглашались в одном: чем скорее расстанешься с пережитым и начнешь жить настоящим, тем больше шансов выжить.

По рассказам ветеранов, найти работу было практически невозможно. Многие наниматели, узнав, с кем имеют дело, отказывали наотрез. Возможно, опасались, что бывший солдат не расстался с недавним прошлым, начнет истреблять сослуживцев или взорвет помещение, если ему не понравится выражение лица хозяина фирмы. Обосноваться, устроиться, зажить по-человечески оказалось крайне нелегко. Согласно медицинским исследованиям, склонность ветеранов Вьетнама к самоубийству вдвое превысила средние данные по стране среди их ровесников, а смертность - втрое выше национальных показателей.

Организации по оказанию помощи ветеранам создавались в первые годы после окончания военной кампании при полном безразличии общественности и молчаливом сопротивлении федерального правительства и властей штатов. Средства отпускали мизерные и как бы стеснялись того, чем занимались.

Перелом наступил с приходом в Белый дом Рональда Рейгана, и Америка рассталась с "вьетнамским синдромом", чему немало способствовала оккупация Гренады и бомбардировка ливийских городов. Тем временем Рэмбо и компания принялись лихо переписывать на экране историю проигранной войны, и к черному мрамору мемориала в Вашингтоне, известному как "стена", на которой начертаны имена павших, потянулись ветераны и родственники погибших, не скрывая и не стыдясь своих слез.

Развернулась масштабная работа по реабилитации участников войны. Ее ведут филиалы организации Американские ветераны Вьетнама, медицинские центры и клиники в штатах и всевозможные службы социальной помощи. Они оказывают содействие в поисках работы и жилья, предоставляют займы и кредиты, обеспечивают лекарства, услуги врачей и место в больнице. Более ста пятидесяти тысяч человек получили помощь в рамках семидесяти двух программ по всей стране.

Надзирает за ними Управление по делам ветеранов, федеральное ведомство, облеченное надлежащими полномочиями. Выделяют средства и контролируют расходы комитеты по делам ветеранов обеих палат конгресса, а новые законопроекты, затрагивающие интересы ветеранов, обсуждают при их активном участии.

Деньги на нужды ветеранов отпускают из казны и дают благотворительные общества, но главный источник - фонд, образованный по решению суда. В 1978 году один из ветеранов подал иск на возмещение ущерба от "эйджент оранж", ядовитого дефолианта для уничтожения джунглей во Вьетнаме. Аналогичные иски возбудили ветераны Америки, Австралии и Новой Зеландии. В 1984 году ответчик - правительство США и ряд химических компаний - уладил спор, выплатив сто восемьдесят миллионов долларов. Сегодня они используются для оказания помощи всем, кто служил во Вьетнаме, их родителям и детям.

Организация "Американские ветераны Вьетнама" заботится не только о своих членах. Она обязалась "не допустить, чтобы забыли о новом поколении ветеранов", и выступила в защиту прав участников операции "Буря в пустыне". Несколько тысяч военнослужащих сегодня страдают от болезней, которые врачи связывают с боевыми действиями у Персидского залива, и необходимо обеспечить бесплатное лечение и денежную компенсацию.

Действующая в США система социальной защиты не идеальная, что признают сами американцы. Различные пособия позволяют держаться на плаву, но не избавляют от чувства утраты, от недовольства собой или подозрений, что судьба сыграла злую шутку. Нелегко безработному в Америке, как и в любой иной стране, живущей по мировым экономическим законам, а они не сулят беззаботной жизни и работающим.

Глава четвертая. МУДРЫЕ ВОДОПРОВОДНЫЕ КРАНЫ.

В Америке достаточно иметь работу, чтобы обеспечить себе безбедное существование. Труд ценится высоко, и доля заработной платы в конечной стоимости продукции достигает 65 процентов (в России - около 10 процентов), но и производительность труда российского рабочего составляет едва 20 процентов его американского коллеги. Для работодателей установлен минимальный уровень оплаты услуг нанятых ими работников в размере 4,75 доллара в час. Естественно, далеко не все следуют букве и духу закона, и многие недавние иммигранты, в первую очередь нелегальные, вынуждены соглашаться на мизерные заработки, но исключения не отменяют правила.

Равные возможности, созданные для граждан США, отнюдь не гарантируют равного дохода и положения в обществе, хотя бедность по-американски, с учетом общего высокого уровня жизни в стране, не сравнима с нищетой в Африке и других регионах, стабильностью и трудолюбием не отличающихся. Полярность американского общества принято склонять на все лады, чем с удовольствием занимаются американисты всех стран, но купающиеся в роскоши и вопиющие в нищете - это крайности, хорошо знакомые жителям сегодняшней России.

Правило для Америки - средний класс или "средние слои населения", хорошо работающие и хорошо зарабатывающие американцы. К ним статистика причисляет семьи, ежегодный доход которых колеблется от тридцати пяти до ста тысяч долларов, а общая численность оценивается почти в шестьдесят миллионов семей. Из них больше одной пятой - с доходом до пятидесяти тысяч долларов и 5,6 процента - от семидесяти пяти до ста тысяч долларов в год.

Эти люди составляли три четверти населения до 1980 года, а затем их доля начала сокращаться. В силу налоговой политики администрации Рейгана с креном в сторону наиболее обеспеченных слоев общества произошло "размывание" среднего класса, возросло число богатых и бедных. Что серьезно беспокоит американских политологов, которые считают средний класс основой стабильности и умеренности в обществе и политике, главной опорой законности и порядка. К среднему классу апеллируют кандидаты на все выборные должности, именно его нужды и требования учитываются в предвыборных программах, и на него возлагают надежды в планах решения социальных коллизий.

Не в последнюю очередь принимают в расчет и интересы наиболее состоятельной части - одного процента населения США - семей с доходом свыше шестисот тысяч долларов в год. Это наследники миллионеров и миллиардеров, крупные предприниматели, главы промышленных, финансовых и торговых монополий. Но среди очень богатых немало и представителей "свободных профессий", в том числе юристов и врачей, ежегодные доходы которых в среднем превышают сто пятьдесят тысяч долларов, а такие заработки - зеркало вечной тревоги американцев по поводу здоровья и финансов. Достаточно сказать, что на борьбу с ожирением американцы тратят ежегодно около ста пятидесяти миллиардов долларов.

Здоровье, понятно, на первом месте. По данным на 2006 год, больше всех в США зарабатывают врачи: хирурги - в среднем почти 182 тысячи долларов в год. На втором месте врачи-анестезиологи - около 175 тысяч, далее следуют гинекологи, специалисты по лицевой хирургии, терапевты и протезисты-стоматологи. Топ-менеджер может рассчитывать на годовое жалованье в 140,9 тысячи, а управляющий производством - 140,2 тысячи долларов. Наконец, юристы - в среднем 110 тысяч долларов в год.

По словам журнала "Форчун", более ста американских семей обладают состоянием свыше одного миллиарда долларов, а из семи миллионов миллионеров, которых насчитали во всем мире к концу ХХ века, на долю Соединенных Штатов пришлось два с половиной миллиона.

Впечатляет, но подчас нелегко разобраться в цифрах, которые публикуют правительственные ведомства, общественные организации и специализированные издания. Да и все, кто прибегает к помощи чисел, в большей или меньшей мере лукавят: что-то утаивают и выпячивают не всегда главное, и в Америке бытует выражение "есть ложь, явная ложь и статистика".

Так, руководство демократической партии утверждает, что жизненный уровень американцев при администрации Джимми Картера возрос и стал падать, когда к власти пришел Рональд Рейган. А если верить республиканцам, на самом деле произошло прямо противоположное. Обе стороны, естественно, приводят цифры в подтверждение своих выкладок.

Межпартийная разноголосица рядовых граждан не интересует и статистика не производит на них должного впечатления. Они пребывают в вечном поиске путей и средств как-то выдвинуться, улучшить свое положение в обществе и заодно заработать как можно больше денег. Нет ничего зазорного в том, что человека можно сразу же оценить по его банковскому счету и кредиту в банке. Так принято в Америке, где платят реальные деньги за реальный труд и можно легко прикинуть вклад каждого по сумме заработка.

Поэтому не укладывается в головах американцев, почему в России бытует мнение, будто в чужом кармане деньги звенят громче, и на каждого, кто не довольствуется тем, что имеет, и стремится заработать больше (не урвать, а именно заработать), сограждане смотрят с нескрываемым презрением и считают нечистым на руку.

Видимо, убеждены, что в российских условиях хорошие деньги могут появиться только у жуликов и проходимцев. Или все настолько привыкли не работать, но регулярно получать зарплату, что не могут простить соседу трудолюбия и инициативы. А если, не дай бог, кому-то удается разбогатеть, соседи постараются, чтобы он не смог воспользоваться плодами своих трудов: "красного петуха" подпустят или еще какую-нибудь гадость придумают. Возможно, поэтому у нас рост числа бизнесменов сопровождается пропорциональным ростом рэкетиров и охранников.

Чему не приходится удивляться, если в Кремле никак не могут подсчитать соотношение теневой и нормальной экономики. Самая большая тайна в сегодняшней России - реальные доходы многих парламентариев, губернаторов, представителей местных властей и чиновников, жирующих за счет государственного бюджета и мздоимства. Сумма, за которую каждый расписывается в платежной ведомости, известна, но она редко вписывается в размахи дачного строительства, стоимость личного транспорта и недвижимости за границей, затраты на еду, питье и заморский отдых.

Не говоря уже о том, что видным политикам России, если верить их налоговым декларациям, платят за лекции гонорары, о которых не смеют помышлять бывшие президенты США, либо выдают авансы в сто тысяч долларов за ненаписанную книгу, на что трудно претендовать автору с мировым именем. В этом плане Россия обеспечивает воистину безграничные возможности, которые не снились налоговой службе Америки в кошмарном сне.

Доходы американцев, какое бы положение они ни занимали, - не тайна за семью печатями, а предмет гласности и строго учитываются на основе налоговой декларации. Ее заполнение - священный долг граждан США от президента до мелкого клерка и от главы крупной корпорации до уличного торговца. Налоговые инспекторы сопоставляют доходы и расходы, им охотно помогают бдительные соседи, и горе тому, кто живет не по средствам. К примеру, Олдрич Эймс, девять лет истово трудившийся на КГБ и внешнюю разведку России. Иностранного агента выявили после того, как он купил шикарный дом и автомобиль, стоимость которых была явно не по карману даже ответственному сотруднику ЦРУ.

Нельзя сказать, что американцы посвящают компетентные органы в свои финансовые дела с радостью и удовольствием. Однако все помнят судьбу Аль Капоне, угодившего в тюрьму за неуплату налогов. Поэтому для заполнения налоговой декларации, как правило, нанимают специалистов, дабы не впасть в грех. В результате ни для кого не секрет, сколько реально зарабатывает каждый и в какой отрасли можно ожидать наибольшего дохода.

Самая прибыльная, по общему мнению, - Уолл-стрит, и Джордж Сорос сорвал на валютных спекуляциях больше одного миллиарда долларов, а затем ударился в благотворительность. Возможно, чтобы снять нервный стресс или замолить грехи. Удачливому махинатору можно завидовать, но обвинить не в чем, так как закона он не преступил. Как нельзя придраться к многомиллионным заработкам Майкла Джексона или Сильвестера Сталлоне, исправно выплачивающих налоги с каждого заработанного доллара.

Где бы вы ни решили сделать карьеру, ожидаемый заработок можно легко предугадать. На государственной службе на первом этапе - до двадцати тысяч долларов в год и позднее, если все пойдет гладко, - свыше ста тысяч. Жалованье университетского профессора - шестьдесят и более тысяч в год, а школьного преподавателя - 25-50 тысяч, медицинской сестры - сорок тысяч и видного хирурга - в десять раз больше. Начальник смены на заводе зарабатывает 30-50 тысяч, а директор - в два-три раза больше. (В отличие от России, где разница может составить сотни и тысячи раз). Телевизионная "звезда" способна получать ежегодно десять миллионов долларов, но телеведущий в среднем вправе претендовать на более скромную сумму - семьдесят тысяч, а в глухой провинции - около тридцати тысяч долларов.

* * *

В общем, все при деле, вечно спешат и всегда заняты. Даже слово новое в английском языке появилось "workaholic", что можно перевести как "больной пристрастием к труду" или "работоман" по примеру наркомана. Это понятие вошло в обиход, когда американские ученые обнаружили в стране множество людей, на которых работа действует, как наркотик. Нечто вроде алкоголиков, у которых спиртные напитки заменил труд.

Оптимисты объясняют это явление тем, что жители США, оказавшись не у дел, ощущают безотчетную тревогу, а пессимисты убеждены, что у "трудовых запоев" прозаическая подоплека: рост достатка "среднего" американца не поспевает за увеличением его запросов и жизненных потребностей. Все, что высоко ценится в доме и семье и, казалось, могло бы перейти по наследству детям и внукам, устаревает при жизни одного поколения, постоянно совершенствуется и требует обновления, а деньги можно получить только одним путем - наращивая заработки.

В результате американцы отдают работе больше времени, чем граждане любого другого крупного индустриального государства. По данным ООН, в 2000 году "средний" американец трудился 1978 часов или на 36 часов больше (полную рабочую неделю), чем в 1990 году. Из года в год увеличивается число американцев, работающих сразу в двух местах, так что их трудолюбие - это во многом добродетель поневоле.

Сказанное не означает, что американцы целиком поглощены своими делами. По данным Бюро переписи, каждый пятый гражданин США выполняет ту или иную общественную работу: из них 37 процентов отдают часть свободного времени церквам или религиозным организациям и 15 процентов заняты школьными проблемами. При этом не скупятся на благотворительность и на эти цели в 2000 году перечислили свыше двухсот миллиардов долларов, из них 152 миллиарда - от частных лиц.

Исследования показывают: в Америке крепнет убеждение, что всех денег так или иначе не заработаешь, как ни старайся, и надо время от времени расслабиться. Почти половина участников общенационального опроса заявила о готовности пожертвовать дневным заработком ради того, чтобы отдыхать три дня в неделю, а один из пяти - и четыре дня. Но подобные антиамериканские настроения не присущи среднему классу, который при всех обстоятельствах сохраняет заветную мечту - дать детям высшее образование и обрести свое жилье.

* * *

Каждый стремится обладать собственным домом или, на худой конец, квартирой. В Сан-Франциско две трети семей живут в многоквартирных домах, и шестьдесят пять процентов жилья арендуется. А в целом по стране около двух третей постоянного жилья - односемейные дома и менее одной трети - многоквартирные, но лишь в восьми миллионах жилых зданий четыре этажа или больше.

Двух- и четырехэтажными деревянными и кирпичными зданиями, выдержанными в испанском стиле, с незатейливым фонтаном или небольшим водопадом в фойе, застроен район Марина у залива Сан-Франциско. В силу дороговизны земля используется максимально, и дома прижимаются друг к другу, как в медленном танце, когда притушен верхний свет. Плотная застройка доставляет немало хлопот пожарным, и в прошлом огонь не раз уничтожал десятки танцоров, забывшихся в интимной обстановке.

Созданы, кажется, все условия для близкого общения незнакомых людей. Окна, идущие от пола до потолка, позволяют быть в курсе происходящего на противоположной стороне улицы, а вечерами при раздвинутых шторах начинаешь разделять чувства рыб в аквариуме, выставленных для всеобщего обозрения. Да и стены такой толщины, что, когда соседи возвращаются домой из кино, ресторана или гостей, можно принять участие в обсуждении событий минувшего вечера, не выходя из своей квартиры.

Однако тесного общения с посиделками попеременно в гостях, изливанием души и сопутствующими возлияниями не водится. Американцы, как правило, уважают свое и чужое право на обособленность и на личную жизнь. Если отказываешься от приглашения, не обижаются, и сами в гости не напрашиваются.

Неудобства жилья в Марине компенсируются близостью к заливу, продувающему кварталы солоноватым воздухом. На стоянке у края набережной, обнесенной сетчатым забором, тихо плещутся моторные лодки, катера и яхты, расцвечивающие парусами серую гладь залива по выходным дням. Еще до восхода солнца вдоль берега выстраиваются терпеливые рыболовы, а к вечеру над обширной площадкой у набережной, устланной густой травой, в небо взмывают замысловатые бумажные змеи, за полетом которых наблюдают мамы, мирно пасущие детские коляски.

Этот район заселили преимущественно семьи ради небольших внутренних двориков с клочками зелени, где оставляют детей, пока матери хлопочут по хозяйству или закупают провизию. Можно прогуляться вечером по округе, не опасаясь грабителей и хулиганов, обрабатывающих центр. Или отдать должное скамейкам, заботливо расставленным муниципальными властями у берегов залива, и лениво провожать глазами бегущих от инфаркта.

Холостяки, избегающие домашних забот и неизбежных в семье переживаний, а также пенсионеры с достатком, накопившие деньги в акциях или банке, отдают предпочтение многоэтажным домам и небоскребам, где в первую очередь ценится сервис - по нашим меркам, на грани фантастики. Весь обслуживающий персонал: слесари, водопроводчики, сантехники и прочий трудовой люд, по роду своей деятельности опрятностью не отличающийся, в Америке носят фирменные темные комбинезоны и называются не иначе, как инженерами. Свое звание полностью оправдывают, выполняя любую работу четко, честно, быстро и убирая за собой образующийся после их трудов мелкий хлам.

При нужде их не нужно искать, бегая по дому снизу вверх и сверху вниз или днями не слезая с телефона. Рабочие снабжены рациями, и достаточно связаться с дежурным администратором, не отходящим от поста круглосуточно, чтобы нужный специалист прибыл на место. Весть об одиноком таракане, замеченном на кухне, приводит к тому, что на следующий день квартира подвергается дезинфекции, не оставляющей жутких воспоминаний о пережитом: дурмана луж и запахов.

Такая забота о жильцах объясняется не только зависимостью благосостояния домохозяев от регулярной квартплаты. Здесь немалая заслуга и городских властей, строго следящих за порядком. Как-то в суде Ньюарка близ Нью-Йорка слушалось дело о лифте в многоквартирном здании, запущенном до такого состояния, что он напоминал пристанционный туалет в российской глубинке. Хозяин дома был признан виновным и ему грозил штраф в одну тысячу долларов либо полгода тюрьмы. Но был вынесен более суровый приговор: Фрэнка Оливера осудили на проживание в этом лифте в течение долгого месяца.

Жители Москвы, перенесенные волею судьбы в экстремально комфортабельные, по сравнению с привычными, условия, чувствуют себя на первых порах не в своей тарелке, но довольно быстро осваиваются. Со временем некоторые начинают проявлять еще большую требовательность, чем местные жители. Конечно, удивительно приятно не заниматься чужим делом: что-то чинить, отвинчивать, потом вкручивать, никогда не зная, чем все это закончится. Приятно жить без лишних забот и тревог, но не покидает чувство, что такая жизнь не для нас.

* * *

Однажды администрация предложила провести в тассовской квартире косметический ремонт. Движима была не заботой о повышении благополучия жильцов, а очередным пожаром, вызванным небрежностью подгулявших соседей.

Рядом с квартирой располагался мусоропровод. Соседство малоприятное, но вполне терпимое, особенно если учесть, что и квартплата была в связи с этим несколько ниже. Хотя никто не учит американцев правилам общежития, и на стенах не встретишь назидательных надписей, они при всех обстоятельствах постараются не навредить окружающим, ожидая того же в ответ, и не запачкают свое гнездо. Это получается у них естественно, без напряжения и подсказки, без обмена колкостями, нравоучениями и выяснения отношений типа "А ты кто такой?" Все действуют деловито и с непременной улыбкой, если встречаются взглядом с другим человеком.

В Америке нет дефицита простых пластиковых пакетов, их не стирают после употребления, и никто ими не торгует. В любом супермаркете покупатели сами отрывают от висящих у всех на виду рулонов столько, сколько нужно, чтобы уложить покупки, и можно про запас, и все бесплатно, т.е. стоимость упаковки включена в цены товаров. Поэтому дисциплинированные американцы не сбрасывают объедки оптом и в розницу в зияющую черную дыру, думая, что все само собой утрясется, а складывают мусор в специальных мешках или пакетах. В небольшом чулане у мусоропровода отдельно собирают старые газеты и журналы, сломанные стулья и износившиеся настольные лампы, домашнюю мелочь, вышедшую из употребления. Для кого-то мусор, а кому-то может и пригодиться в хозяйстве. В Америке, как и везде, есть любители возиться с рухлядью.

В общем, порядок соблюдался идеальный и не помню ни единого случая паники на этаже от забившегося мусоропровода. Но время от времени случались вечеринки, потому что американцы не любят одиночества, и кто-нибудь по забывчивости вытряхивал пепельницу, позабыв о мерах предосторожности. Вот изделия российской табачной промышленности гаснут, как известно, сами по себе, а их сигареты догорают до конца. Отсюда повышенная пожарная опасность и трубный сигнал тревоги, заполняющий коридор, по закону подлости, глубокой ночью.

К слову сказать, все современные строения в Америке, в первую очередь гостиницы и мотели, крупные учреждения и многоэтажные жилые дома, оборудованы противопожарной системой. Если в помещении появляется дым, его тотчас же фиксируют сигнализаторы, вмонтированные в потолке, и включается сирена пожарной опасности. Некоторые системы шумом не ограничиваются, и сверху падают струи воды.

На зов высыпают кое-как одетые и заспанные жильцы, начинают горячо дебатировать: не пора ли бежать на крышу, откуда пожарные снимут вертолетом. Спускаться пешком по лестнице с 29-го этажа бессмысленно, а лифты при пожаре отключаются автоматически, чтобы никто не застрял и не погиб от удушья. В разгар дискуссии появляется самый благоразумный, уже позвонивший по телефону дежурному администратору, и сообщает, что причин для паники нет и можно расходиться. Так мы и поступаем до нового пожара, но предыдущий пропитывает квартиру запахом дыма, что требует косметического ремонта.

В ответ на предложение администрации моя жена, еще не оправившаяся после ремонта в Москве, длившегося, как водится, несколько месяцев с перекурами, выносом пустой посуды и регулярной недостачей нужных материалов, категорически отрезала: "Все, хватит. Лучше погибнуть от запаха дыма, чем пережить второй ремонт". Позднее сошлись на том, что "у них все не так, как у нас. Давай попробуем".

Потом рассказывала: "С утра позвонили в дверь. Не рано и не поздно, как раз в тот момент, когда с завтраком покончено и подумываешь об уборке. Вошел человек весь в белом, как ангел. Перед собой толкает тележку со всем необходимым инструментом и материалами, так что ему не приходилось прерывать работу и надолго впадать в спячку, решая, чем заменить недостающее. Поздоровался, извинился за беспокойство, без разговоров и суеты составил по центру мебель, застелил вокруг пластиком, чтобы ничего ненароком не запачкать, и приступил к делу.

Без единого перерыва к обеду работа была закончена, и мне ни разу не пришлось чего-то подавать или доставать, и за советами ко мне не обращался. Он знает свое дело гораздо лучше меня, и в помощи не нуждается. Однако поинтересовался, не хочу ли я чего-нибудь изменить, когда расставлял мебель по местам. Затем вынес мусор. Не оставил ни пятнышка краски, ни соринки. Человек в белом огляделся, убедился, что в квартире полный порядок, еще раз извинился и откланялся. Перед уходом сообщил, что имеет дом за городом, а хобби у него - лошади".

Ни маляр и никто из тех, кто приходил чинить телевизор и по иным причинам, не ожидал и не требовал материальной благодарности. Видимо, за свою работу они получают сполна у своих работодателей, и чаевые не поощряются. Но если выступить с инициативой, настаивать не приходится.

* * *

По ночам в домах и гостиницах царит целомудренная тишина. Водопровод не переговаривается басом с канализацией, которая подпевает дискантом. Молчанье труб, возможно, объясняется тем, что американские строители не ждут ливней или трескучих морозов, чтобы начать рыть ямы и котлованы. Не ляпают асфальт под дождем, не вскрывают дорожное покрытие из любопытства, чтобы посмотреть, что там внизу, потом поспешно зарыть, чтобы вскоре снова пригнать землеройную технику. В Америке, видно, любят свои коммуникации, а те отвечают им взаимностью. Поэтому в домах все работает так, как должно работать, и вода подается куда надо и не скапливается дымящимися прудами где не надо.

Из кранов на кухне и в ванной не течет и не капает, а горячая вода - круглый год без затяжных перерывов на вечное разгильдяйство, частые аварии, нескончаемый ремонт, который, наверное, в насмешку называют профилактическим. Видимо, поэтому в общественном транспорте отсутствуют посторонние запахи, а волосы американцев всегда тщательно промыты.

Особого разговора заслуживают водопроводные краны. Они никогда не открываются вентилем просто справа налево и не закрываются движением наоборот. К ним нужно приноровиться. В чужом доме, гостинице или туалете в аэропорту кран требует индивидуального подхода и его необходимо внимательно изучить, прежде чем прольется живительная влага. Его нажимают вниз или тянут вверх, крутят направо или налево, двигают вперед или назад, чтобы раздобыть струю нужной температуры.

Да и к воде, мне кажется, американцы постоянно придираются. Любители экономии средств довольствуются фильтрующими приспособлениями или приобретают в продовольственных магазинах бутыли с заманчивыми названиями "вода из родника" или "вода с гор". Наиболее последовательные борцы за свое здоровье пользуются исключительно импортной водой, привезенной из Европы.

Половина жителей Калифорнии не желает иметь ничего общего с водой из-под крана и прибегает к услугам компаний, торгующих питьевой водой. Фирма ставит на кухне баллон с краном, дает в запас и по первому требованию привозит новый баллон. Такие устройства или питьевые фонтанчики попадаются на этажах крупных учреждений и в больших служебных помещениях. Для питья полагаются картонные стаканчики одноразового употребления. Американские туристы в Москве, поглядев, как моют стаканы у бочки с квасом, от экзотического напитка отказываются. Даже большие любители приключений.

Гости из Москвы первое время чувствуют себя на американской земле пришельцами с иной планеты. Громадный холодильник, оборудованный вместительной морозильной камерой, не требует мороки с периодической разморозкой и нудной чисткой, не напоминает по ночам о своем существовании утробным рыком мотора. Микроволновая плита способна готовить вкусную и здоровую пищу и при отсутствии книги о такой пище, и без хозяйки: плиту можно запрограммировать.

Мойка на кухне снабжена устройством, которое с мрачным урчанием перемалывает и размельчает отбросы, чтобы не засорилось сливное отверстие. Но в магазинах продаются и вантузы, простейший прибор для тех же целей, что не следует расценивать как недоверие к современной технике. Видимо, человек чувствует себя спокойнее, когда знает, что под рукой обычная деревянная палка с мощным резиновым присоском.

В Америке обходятся без митингов и собраний, лозунгов, резолюций, заседаний специальных комиссий и газетных публикаций с призывом облегчить, наконец, тяжкую долю домашней хозяйки, высвободить ее из кухонного плена и гарантировать реальное равноправие мужчин и женщин. За счет мужчин, конечно.

В Америке живут без шума и крика, не переводят предприятия, выпускавшие баллистические ракеты, на мирные рельсы производства кастрюль. Промышленность буднично выдает широчайший ассортимент хитроумных электроприборов и приспособлений для дома и семьи: специальные ножи для резки определенных овощей и фруктов, открывания консервных банок и прочих мелких работ, на которые у нас уходит масса времени и сил. Не говоря уже о простейших инструментах из металла и пластика, позволяющих решать с наименьшей затратой энергии трудоемкие кухонные проблемы.

* * *

Однако не всем дано забить гвоздь, не поранив пальцы, что оставляет широкое поле деятельности для профессионалов. Не могут пожаловаться на отсутствие внимания к их нуждам и жильцы домов в районе Марина, хотя там нужно обращаться за помощью непосредственно к домовладельцу. По понятным причинам он не способен содержать большой штат и многие работы по дому выполняет самостоятельно, но добросовестно, т.е. разница не в качестве услуг, а в быстроте устранения недостатков.

Все это, естественно, накладывает отпечаток на размеры квартплаты, но ее уровень зависит и от других факторов. Прежде всего, района: чем дальше от центра с высокой загазованностью и прочими экологическими неурядицами, тем больше платят за жилье. Имеет также значение соседство: расположенное рядом с домом шоссе, выход на шумную улицу или к станции метро автоматически понижает стоимость помещения.

При заключении контракта на аренду квартиры учитывается и срок проживания: хозяин заинтересован в жильцах, снимающих площадь на несколько лет, и они получают скидку. Отдельный пункт требует выплаты неустойки, если уезжаешь, не предупредив заранее в обозначенный срок, а другой предупреждает о ежегодном повышении квартплаты в соответствии с темпами роста инфляции. В общем, контракт - на все случаи жизни. Права и обязанности сторон четко определены, чтобы исключить споры и разночтения.

Правда, отсутствует один пункт, без которого контракт на аренду жилья немыслим в России. Бесполезно спрашивать американца, сколько у него "квадратных метров". Нет такого понятия в Америке, как и "санитарной нормы". Когда в тассовской бухгалтерии затребовали метраж помещений, которые занимали корреспонденты в США, пришлось покупать рулетку и таскать ее от угла до угла комнаты, потому что нигде, ни в одной бумаге не указана площадь.

Квартиры бывают однокомнатные (конечно, с кухней и т.д.), с двумя спальнями, тремя спальнями и более. Иными словами, считают только спальни, а остальные помещения разумеются сами собой, и никто не знаком с понятием "полезная площадь". Разве бывает "бесполезная"?

В Америке фигурирует только "средняя площадь", и любители статистики могут удовлетворить свою жажду знаний, если прибегнут к официальным документам. Так, по оценкам Бюро переписи, средняя площадь собственного жилья составляет в США сто шестьдесят квадратных метров и арендованного - сто шестнадцать квадратных метров. На девяносто семь миллионов единиц постоянного жилья приходится свыше пятисот миллионов комнат, что намного превосходит численность населения. При этом пустуют почти двенадцать миллионов домов и квартир, больше, чем есть жилья в таких странах, как Канада или Аргентина, - из-за дороговизны.

Оснащенность водопроводом с горячей и холодной водой, туалетами со сливными бачками и ванной или душем и центральным отоплением - почти стопроцентная, а три четверти домов имеют системы кондиционирования воздуха. Конечно, есть и обветшалые строения, и ужасающие трущобы, но не они определяют лицо Америки. Электроплита или микроволновая печь, холодильник, телефон, телевизор, автоматическая мойка посуды и масса других дорогостоящих предметов - правило, а не исключение.

По (теперь уже бывшему) адресу корпункта ТАСС на Фокс-плаза по Маркет-стрит 29-этажное здание поделено на административные помещения, занимающие первые двенадцать этажей, и жилые квартиры с отдельным входом и системой лифтов. 13-й этаж не значится на табличке у лифтов. Он отведен под различные технические службы и механизмы, обеспечивающие жизнедеятельность здания. Администрации не приходится ломать голову над проблемой сдачи квартир на этаже, вызывающем отрицательную реакцию у суеверных клиентов.

Первый этаж и бельэтаж отданы прачечной, химчистке и парикмахерской, продовольственному, кондитерскому и цветочному магазинам, булочной и кафе с дешевой китайской кухней в расчете на тощие кошельки чиновников. Там же аптека на американский манер, где лекарства в ассортименте товаров занимают подчиненное положение, бюро путешествий, которое предлагает билеты в любую точку земного шара любым видом транспорта, кабинеты окулиста и зубного врача.

Там же уйма прочих магазинов и заведений, так что все необходимое для жизни можно получить, оставаясь в пределах здания. Однако за такое удобство взимается дополнительная плата: цены в продовольственном магазине несколько выше, чем в супермаркете, куда пешком дойдешь не скоро. Прачечная тоже обходится в копеечку, но в бельэтаже для жильцов стоят автоматические стиральные машины и электрические сушилки, позволяющие сэкономить на стирке белья. А двух ярусный подвал отведен под гараж, куда лифты доставляют с первого этажа, чтобы не угодить под дождь. За постоянное место плата меньше, чем за стоянку по дням.

На окраинах и за чертой города преобладают частные дома, опрокидывающие бытующее у нас восприятие Америки как страны небоскребов и монополий. На самом деле основа промышленности - средние и мелкие компании, сельского хозяйства - семейные фермы, а живет большинство американцев в домах не выше двух этажей, преимущественно за городом.

Можно купить готовый дом или построить по особому проекту. В Сан-Франциско обойдется в шестикратный средний заработок, а в среднем по стране - в трехкратный годовой доход. Цена зависит от района, его престижности и конъюнктуры рынка: двести тысяч долларов и больше на юге Калифорнии и менее шестидесяти тысяч в штате Огайо. В любом случае речь идет о больших деньгах, которые не у всех водятся, и торговцы недвижимой собственностью делают ставку в первую очередь на верхушку среднего класса: юристов и врачей, а по насыщенности этими профессиями Америка занимает, говорят, первое место в мире.

На сто тысяч американцев приходится более трехсот юристов (пожарных втрое меньше) и свыше двухсот врачей. Число первых выросло за три последние десятилетия ХХ века почти в три раза, и в настоящее время их больше, чем во всем остальном мире. Врачи плодятся не так интенсивно: за два десятилетия после 1970 года их число выросло вдвое, но нельзя сказать, что это благоприятно сказалось на здоровье нации, поскольку США отстают от ряда стран Европы по средней продолжительности жизни.

В начале 1993 года Бюро переписи опубликовало данные о динамике профессионального состава населения за предшествовавшее десятилетие. За этот период, впервые в истории страны, число служащих и технических специалистов превысило число рабочих в промышленности и на транспорте, а доля занятых в сфере бытовых услуг и сельском хозяйстве, практически не изменилась. Каждый восьмой американец работал поваром, парикмахером, служанкой, няней или полицейским (стражей порядка традиционно относят к сфере обслуживания). Самый значительный рост дали продавцы, за ними шли писатели, программисты и страховые агенты. Самые тяжелые потери понесли лифтеры, поредели также ряды руководителей компаний и мусорщиков.

* * *

Вне зависимости от профессии, всех объединяет мечта о собственном доме, но для этого требуется внушительная сумма денег, а внести ее полностью способны немногие. Приходится залезать в долги, брать ссуду в банке и взваливать на свои плечи выплату десятилетиями процентов по займу, что в среднем забирает около трети семейного бюджета. Американцы почти поголовно живут в кредит, в отличие от граждан России, которые никак не могут наладить отношения с банками по причине взаимного недоверия.

Молодые семьи иногда находят выход в приобретении мобильного дома, общее число которых в США превышает шесть миллионов. Это позволяет передвигаться по стране в относительном комфорте в поисках работы, а если верить статистике, ежегодно чуть ли не каждый шестой американец перемещается хотя бы в пределах своего округа. Но главное - расходы на содержание жилья сокращаются в полтора-два раза, не говоря уже о начальной стоимости. А в другом городе оставляешь дом на колесах на специальной стоянке, просишь подключить к водопроводу, канализации и прочему, и можно жить на новом месте, как на прежнем.

При всех тяготах, которые сулит покупка своего дома, каждый, кто может себе это позволить, покидает город без всякого сожаления и взваливает на свои плечи дополнительное финансовое бремя. Более шестидесяти миллионов семей живут в собственных домах, потому что в небоскребах американцы трудятся, а жить предпочитают подальше от места работы и поближе к земле. Отнюдь не ради того, чтобы сажать картошку, выращивать яблоки или клубнику, варить варенья и компоты, солить огурцы и капусту, делать запасы на зиму или на "черный день".

Подобное занятие не придет в голову при разумных ценах в магазинах и отлично налаженной системе снабжения, не требующей вмешательства и контроля городских властей. Привычных для окрестностей российских селений огородов возле Сан-Франциско не встречал. В Америке принято доверять специализированную работу профессионалам, а не любителям. Максимум сельскохозяйственных усилий владельца частного дома - забота о традиционном газоне с коротко подстриженной травой и цветах. Не на клумбах, а рядами вдоль входа для встречи гостей.

Да еще нужно следить за тем, чтобы ветви деревьев и кустов, растущих у дома, не высовывались на улицу, не мешали прохожим. В противном случае придет бумага от районных властей с требованием подстричь и угрозой штрафа. Власти также регламентируют специальными постановлениями застройку, пристройку и перестройку, чтобы все новое гармонично вписывалось в старое. В общем, частная собственность не только расширяет права, но и налагает определенные обязательства.

Для строительства дома требуются деньги и только деньги, т.е. приличный заработок или, когда речь идет о молодой семье, о хороших перспективах на заработок, под что в банке выделят кредит. И американцы трудятся с полной отдачей, чисто по-американски, чтобы гарантировать "тыл" - спокойную семейную жизнь, полноценный отдых в своем доме после трудов праведных. Английская присказка "мой дом - моя крепость" для американцев не пустой звук. Они твердо убеждены, что только в собственном доме человек может почувствовать себя хозяином жизни.

Во многом, думается, стремление иметь свой дом отражает американский характер с его ярко выраженной индивидуальностью. Не случайно в голливудской продукции подчеркивается примат личности: один человек против группы, супергерой, который может все, включая невозможное. Всесильное, казалось бы, общество и государство с его жесткими рамками дозволенного служат лишь фоном для подвигов сильной личности. А ей приличествует свой дом. Хотя и большая ответственность, свой дом помогает самоутвердиться, почувствовать себя хозяином своей судьбы и подвигнуть на новые трудовые подвиги.

Только в собственном доме с американцем можно поговорить по душам. Только в своем доме он полностью раскрывается, задумывается и размышляет, работает в удовольствие, способен расслабиться и отдохнуть. В выходные дни играет с детьми, лениво перелистывает толстые, как месячная подшивка рядовой российской газеты, воскресные издания, косит траву на газоне, возится в гараже, что-то ремонтирует по хозяйству или моет, а точнее вылизывает свою автомашину. Проще, конечно, заехать на мойку по пути с работы домой, но за это придется платить, хотя времени уйдет меньше. Так что на выбор - деньги или время.

Перед домом у края газона на столбике обычно выставлен, как скворечник, почтовый ящик с указанием адреса и имени хозяина. Газеты, свернутые тугой трубкой, рано утром швырнет на ходу мальчишка на велосипеде. К этому моменту рекомендуется убрать с лужайки домашних животных: бывали случаи со смертельным исходом, когда в собаку попадал увесистый рулон с воскресными газетами.

Молочник, разъезжающий по отведенному ему району в открытом фургончике, поставит у двери бутылки с молоком. У него же можно заказать сливочное масло, творог, яйца, курицу и прочее. Чуть-чуть дороже, чем в супермаркете, но без лишних хлопот, с доставкой на дом. Позднее, когда закончатся занятия в школах, под окнами зальются колокольчики сигнала автофургона с мороженым ванильным и шоколадным, всех цветов радуги, вкуса привычных и диковинных ягод и плодов, батонами, на палочке и в вафельных стаканчиках минимум тридцати видов и разновидностей.

Возле Сан-Франциско и в горах у Окленда мне случалось бывать в гостях в домах среднего достатка, с гаражом на одну машину, а в районе Беверли-хилз в Лос-Анджелесе, облюбованном кинозвездами и банкирами, принимали в усадьбах со своим садом и бассейном. Разговор шел на просторной веранде под легкий треск летучих насекомых, погибавших в ультразвуковой ловушке. Однако независимо от размеров банковского счета хозяев устройство комнат и пристроек везде устоялось десятилетиями и почти единообразно.

На первом этаже, как правило, гостиная, столовая и кухня, иногда - рабочий кабинет, а спальни - этажом выше. Столовая и кухня отделены перегородкой с оконцем для приема и передачи посуды или кухня отгорожена выступом стены. Во всех спальнях, возле кухни и в коридорах масса встроенных в стены шкафов и чуланчиков. Никто не хранит вещи на балконах и не развешивает там мокрое белье. Без стиральной машины собственный дом немыслим, а для жителей многоквартирных зданий - прачечные-автоматы на улице или в подвале дома. Там же и электрические сушилки.

Редкий дом обходится без пристройки, где оборудуют гараж, оранжерею или мастерскую. Это не сарай, куда складывают все, что жалко просто выбросить. Пристройка, чердак или подвал нужны и потому, что на отдыхе американцы не могут долго бездельничать. Рачительный хозяин все сделает по дому сам. Возможно, не так красиво, как профессионалы, зато есть повод похвастаться перед домашними, да и получается немалая экономия: специалисты требуют хороших денег.

В некоторых пригородах жилые дома объединяются в "деревни" со своими небольшими магазинами и сферой обслуживания, детской площадкой и теннисными кортами, бассейном и сауной, спортивным залом и мини-парком. У крупных городов с крайне высоким уровнем преступности подобные жилые комплексы иногда обнесены забором или стеной в два человеческих роста. На въезде охрана придирчиво выпытывает: кто, куда и к кому, а потом связывается по телефону с хозяевами и неохотно впускает, давая ясно понять, что о приезде гостей нужно оповещать заблаговременно.

Да и в обычный многоквартирный дом войти не просто. Гостей встречает переговорное устройство с кнопками для каждой квартиры и именем квартиранта, прикрепленное на боковой панели двери у входа. Требуется согласие хозяев, чтобы под жужжание зуммера открыть парадную дверь. В небоскребах, где дежурят привратники, на домашнем телевизоре один из каналов отведен для приема картинки у входа, так что гостя не только слышишь, но и видишь. Все сказанное не означает, что американцы застрахованы от квартирных краж.

Как бы то ни было и где бы то ни было, американский дом - не роскошь и не загородная резиденция, не дача и не садово-огородный участок. Это как раз то, что называют семейным очагом, место рождения нового и прощания с уходящими поколениями. Дом - это вечная забота и законная гордость, вклад капитала и частица своего труда, переходящая детям. Самая благоустроенная квартира в высотном здании - это, что ни говори, часть общего, а дом - свое, близкое и родное. Строится и оборудуется продуманно, со вкусом, на поколения.

Глава пятая. НЕБОСКРЕБЫ НЕ ТЕРПЯТ ОДИНОЧЕСТВА

В яркий солнечный день, чем славится Калифорния, в центре Сан-Франциско не требуются защитные очки. Их вполне заменяют разноликие исполины из светлого бетона и темного стекла, надежно упрятавшие солнце от глаз прохожих. Небоскребы не терпят одиночества и в каменных лесах Америки растут кучно, как грибы-опята, четко обозначая границы деловых кварталов. В их густой тени чахнут и вымирают низкорослые жилые дома и магазины, а на их месте бугрятся муравейники банков, гостиниц, правлений крупных торговых и промышленных корпораций.

Первые небоскребы стали появляться в 1920-1930-х годах. Ими гордились, называли "символом американской культуры", "американским феноменом" и "уникальным вкладом Америки в мировую архитектуру". Они и в самом деле смотрятся прекрасно, даже с некоторым вызовом, особенно вечерами, когда высвечиваются блестками огней тысяч окон и включают гирлянды электрических лампочек, свисающих с надстроек. К ним невольно проникаешься уважением за смелость их авторов, выдумку и размах, но рядом с ними ощущаешь свою неполноценность и ничтожество: небоскребы подавляют и угнетают, лишают простора и чувства свободы. Становишься пленником, со всех сторон стиснутым стенами зданий, уходящими далеко ввысь.

С годами, наряду с видимыми достоинствами, обнаружили и ощутимые недостатки. Небоскребы не только блокировали солнечный свет, но и породили внизу завихрения воздуха. В районе Сан-Франциско, где высится здание правления "Бэнк оф Америка", неизменно сумрачно и зябко, как в ущелье Уолл-стрит в Нью-Йорке, и гуляет такой же промозглый ветер. Да и при создании ранних небоскребов явно преобладали чисто утилитарные соображения, зачастую в ущерб эстетическому восприятию.

С тех пор вокруг настоящего и будущего гигантских строений не стихают споры. Противники вспоминают высказывание известного американского журналиста Дэвида Никерброкера Бойда: "Строительство небоскребов представляет угрозу здоровью и безопасности людей, и этому пора положить конец". Но число сторонников явно преобладает, что легко объяснить постоянно растущей стоимостью земельных участков, особенно в центре, где несколько миллионов долларов - отправная точка для торговли.

Во всех крупных городах продолжается застройка центра традиционными методами. Знаменитый "Эмпайр-стейт-билдинг", отпраздновавший 75-летие в мае 2006 года, превзошла пара 107-этажных близнецов-великанов Всемирного торгового центра, ставших объектом нападения террористов 11 сентября 2001 года как один из символов процветающей Америки. В Чикаго возвели Сирс-тауэр на 110 этажей и провозгласили план строительства 220-этажного здания.

Техника позволяет и умения не занимать, но все больше начинают волновать проблемы, выходящие за рамки чисто инженерного решения: вспомнили о людях. У подножья небоскребов стали разбивать мини-парки и фонтаны, цветники и клумбы, обносить садовыми скамейками и обустраивать кафе. Скверы становятся сценической площадкой для уличных музыкантов и актеров, малой ярмаркой уличной торговли, трибуной для доморощенных ораторов и философов, в погожие дни - столовой под открытым небом для служивого люда. Если не по карману близлежащие рестораны и кафе, к услугам прохожих уличные жаровни с "горячими собаками" - сосиской в булочке или многообразие национальной кухни: арабы, греки, итальянцы предлагают бутерброды с жареным мясом и зеленью.

Руководители крупных банков и корпораций понимают, что выжать максимум из своих подчиненных можно лишь путем создания благоприятных условий для труда и отдыха. На фирме "Ливайз Штраус", снискавшей мировую славу джинсами, а сейчас выпускающей все, что можно сделать из джинсовой ткани, мне не показывали швейные мастерские. И совсем не потому, что хотели уберечь производственные секреты. Просто на фирме гордились не новой техникой, а комплексом зданий, обеспечивающих работников всем необходимым, в том числе амбулаторией. Однако в начале третьего тысячелетия хозяева пришли к выводу, что забота о трудящихся не окупается, и предприятие в Сан-Франциско закрыли. Американские джинсы теперь производят за границей, в странах с дешевой рабочей силой.

Местные строители карабкаются вверх не только в стремлении оторваться от высокой стоимости земельных участков, насытив каждую пядь земли наибольшим числом этажей. Их влечет в небо и присущая американцам тяга выглядеть если не лучше, то, по меньшей мере, больше других. Возможно, поэтому только в Америке попадаются многоэтажные бутерброды, на которые рта не хватает, необъятные техасские шляпы, рассчитанные, скорее всего, на всю семью, и удлиненные за пределы взора лимузины, где для полноты комфорта недостает разве что плавательного бассейна.

Американцы обожают масштабность и размах, очень любят козырять шестизначными цифрами. Аукцион в скромном городке преподносят как "распродажу века", взятки берут миллионами, рост преступности рассчитывают по секундам, воскресные газеты идут на килограммы, предвыборная кампания рекламируется в тысячах километров, рукопожатий и зацелованных до синевы младенцев, а книга "Рекордов Гиннесса" стонет под грузом американских успехов. Политический скандал раскочегаривают от побережья Атлантики до Тихого океана, с шумом, грязью, взаимными обвинениями, которых позже хватает для выпуска книг, фильмов, телесериалов и театральных постановок.

* * *

Небоскребы Сан-Франциско мало отличаются от своих собратьев в Нью-Йорке или Лос-Анджелесе, во всех больших и малых городах Америки, где жизнь начинается со звона будильников и останавливается вместе со скоростными лифтами. При всем многообразии архитектурных замыслов, по завершении строительства складывается более или менее единый порядок для всех высотных зданий, которые даже отдаленно не напоминают сталинские "свадебные пироги" в Москве, как окрестили их американцы.

Вращающиеся стеклянные двери, увековеченные в фильмах Чарли Чаплина, строго дозируют поток посетителей, не допуская массового прорыва. В фойе несут службу декоративные фонтаны, куда бросают разменную монету служащие-новобранцы, еще не усвоившие суровой житейской истины "копейка рубль бережет". К концу недели, когда чиновники отдыхают, уборщик выгребает медную и серебряную мелочь и сдает администрации.

За высоким барьером стойки у входа окапываются швейцары, способные поспорить с латиноамериканскими генералами блеском галунов и позументов, или частные охранники в форме мышиного цвета, обычно отставные военные или полицейские. Они следят за входами и выходами, а закоулки, недоступные зоркому оку стражи, просвечивают телекамеры, установленные выше роста человека, подальше от соблазна стянуть или испортить.

В траншеях этажей выстроились повзводно шеренги аппаратов факсимильной связи и компьютеров, фотокопировальных машин и телефонных приборов, счетной и прочей техники. Неземным зеленым светом мерцают экраны мониторов, подключенных к компьютерным системам, а за ними засели расчеты клерков, выдерживающих единую форму одежды - строгие костюмы, белые рубашки и темные галстуки.

На особом положении женщины. Каждая одевается по своему разумению и ограничена семейным бюджетом или способностью жертвовать собой ради красивых нарядов, но в рамках, допустимых возрастом и вкусами начальства. Переступив за определенный рубеж, чаще всего с появлением внуков, командиры производства и генералы от финансов начинают придираться к женским нарядам, полагая, что они не должны отвлекать мужскую половину подчиненных от служебных обязанностей. Это правило не распространяется на личных секретарш, облеченных повышенной ответственностью и высочайшим доверием, что позволяет одеваться и причесываться с некоторым вызовом. Исключение - секретарши начальников с ревнивыми женами.

Опрятный внешний вид, подтянутость и собранность ценятся не меньше, чем деловые качества, хотя по одежке в Америке не встречают. Для улицы, на службе и дома американцы одеваются и обуваются просто, без выкрутасов и отнюдь не ради того, чтобы поразить чужое воображение суммой, затраченной на платье или костюм. Предпочитают удобное, надежное и не маркое.

Главное - следить за собой, и в вагоне подземки девушка устало опускается на сиденье, вдумчиво наводит макияж, придирчиво смотрится в зеркальце и, оставшись довольна собой, моментально засыпает. Эта девушка зарабатывает на жизнь, как все, но можно встретить и женщин, одетых богато и изысканно либо вычурно и экстравагантно, и при взгляде на них испытываешь чувство, похожее на соприкосновение с электрическим скатом.

В центре Сан-Франциско и фешенебельных районах Нью-Йорка попадаются дамы в норковых шубах и потрепанных кроссовках либо девушки в застиранных джинсах с живописными дырками. Злые языки утверждают, что джинсы выпускают с фабричными дырками, а оценивают выше, чем доброкачественный товар. Городские власти, надо отдать им должное, строго блюдут чистоту в этих районах. Любители собак прогуливают своих питомцев, держа наготове совочки, чтобы замести следы прогулки. Муниципалитет карает жестокими денежными штрафами тех, кто путает улицу с туалетом для домашних животных.

Внутри небоскребов, напичканных деловыми конторами, все просто и обыденно, как снаружи, и воздух обильно пропитан бумажной скукой. В лифтах делятся впечатлениями о недавнем обеде либо вслух обдумывают, где поужинать, а достоинства и недостатки нового дырокола дебатируются со страстью, которой могли бы позавидовать видные трагики. Покой не нарушают воинственные кличи. Нет картин и фотографий былых сражений на море, суше и в воздухе. Ничто не говорит о войне, смерти и разрушениях. Хотя война и смерть - это ежедневный бизнес, которым во многих учреждениях занимаются тихие канцеляристы, трогательные в своей заботе о благополучии желудков.

* * *

Об этом говорил репортер калифорнийского телевидения Фрэнк Колмен, служивший моим гидом по этажам и коридорам. Вызвался на эту роль не бескорыстно: рассчитывал описать реакцию американских чиновников на "живого русского". Ссылки на мое украинское происхождение не убедили. "Мы не в Канаде, где твоих соплеменников пруд пруди. Если я буду представлять тебя украинцем, никто не поймет, кто ты и откуда, - утихомирил мой националистический пыл Фрэнк. - Но можем сойтись на нейтральном названии: я буду всем говорить, что ты красный шпион". Так и решили.

Многие воспринимали шутку всерьез, сторонились и начинали нести околесицу, доставляя несказанное удовольствие моему спутнику, планировавшему использовать совместные впечатления от нашего путешествия в своей новой передаче о военном бизнесе. Эта тема для Калифорнии не утрачивает актуальности, как бы ни менялась обстановка в стране и за границей, так как экономика штата тесно связана с военным производством.

Роль военно-промышленного комплекса в жизни Америки трудно переоценить. Пентагон - крупнейший в США потребитель товаров и услуг, и на его долю приходится десять процентов промышленного производства, почти сорок процентов экспорта готовых изделий и свыше пяти процентов валового национального продукта, так что министерство обороны способно эффективно воздействовать на выработку политики федерального правительства и властей штатов и гарантировать себе безбедное существование.

Но при знакомстве с пятиугольным и пятиэтажным зданием Пентагона, отметившим пятидесятилетие в мае 1993 года, не создается впечатления о привилегированном положении военных в Америке. В этом крупнейшем в мире учреждении с общей площадью в пятьсот тысяч квадратных метров, протекают трубы, барахлит электропроводка, и жалобно поскрипывают половицы в лабиринте коридоров, протянувшихся на 28 километров, где нечего и думать о прогулке без проводника. Отдельные переходы напоминают музеи с экспонатами всех родов войск и экспозициями о роли женщин, чернокожих и испано-язычных в вооруженных силах. В здании трудятся около двадцати пяти тысяч человек из ста семи тысяч, занятых на 127 объектах министерства обороны в районе Вашингтона, штат Колумбия.

Плачевное состояние главного военного здания - не секрет, и его обитатели говорят о прорехах в работе системы канализации, вроде, даже с некоторой гордостью. Мол, видите, в каких жутких условиях приходится трудиться на благо отечества. Но отсутствие средств на создание комфорта для чиновников, суетящихся в коридорах министерства обороны, не мешает закупать в Калифорнии бронетранспортеры и танки, спутники Земли и спасательные пояса, дизельное топливо и спальные мешки, лазерные установки и сухофрукты, туалетную бумагу и канцелярские скрепки, а специализацией штата остаются ракеты, самолеты, оборудование связи и компьютеры.

* * *

С юга к заливу Сан-Франциско примыкает район Пресидио, один из самых примечательных в истории города. Если верить легенде, он был местом высадки предприимчивых испанцев, построивших укрепленный форт в 1776 году, а с 1846 года это военная база, третий по значению работодатель в округе.

Среди деревьев парка, части обширного района у залива, объявленного национальным заповедником, надежно упрятаны военный госпиталь и музей, густо заселенное, аккуратное и ухоженное военное кладбище. Осенью в парке полным полно грибов, за которыми охотятся иностранцы и недавние иммигранты, главным образом русские и вьетнамцы. Непривычные к подножному корму американцы едят только то, что можно купить в магазине, и надо полагать, они по-своему правы: бывали случаи массовых отравлений, потому что внешний вид местных грибов обманчив и ядовитые иногда принимают за съедобные.

Командный состав живет в одноэтажных коттеджах, на лужайках перед которыми установлены таблички с указанием имен и воинских званий обитателей. В гости не приглашали, но однажды мне довелось побывать в казармах военно-воздушной базы Элменсдорф на Аляске, и лучше я бы этого не делал. Однокомнатные квартиры для холостых сержантов, оборудованные за казенный счет аудио- и видеотехникой, разнообразное и обильное меню солдатской кухни - все это ничем не походило на спартанскую простоту военных сборов, которые мне случилось проходить в городе Коврове, и лишний раз убеждало в преимуществах профессиональной армии.

К сказанному остается добавить, что на шесть тысяч военнослужащих и три тысячи вольнонаемных базы Элменсдороф приходится 1800 жилых домов, четыре школы и детский сад, три церкви, мастерские и спорткомплекс. В военторге продукты и сигареты намного дешевле, чем за воротами, а база не служит источником беспокойства для местных жителей, не угрожает экологии, а ее вклад в экономику Аляски превышает триста миллионов долларов в год.

Конечно, хотелось бы подозревать организаторов визита в Элменсдорф в кознях. Хотелось бы думать, что на Аляске мне показали нечто рекламное и что на самом деле американским солдатам живется не так сладко. Но, судя по тому, что я видел, читал и слышал от людей осведомленных, условия жизни американских военнослужащих на крайнем севере страны если и отличаются от Калифорнии, то отнюдь не в худшую сторону.

У меня сложилось впечатление, что в Америке не повторяют тупо: "Армия - любимое дитя народа", не создают движения в защиту армии и комитеты солдатских матерей, а просто проявляют заботу о тех, кто призван оградить страну от внешней угрозы. Четверть военного бюджета уходит на денежное содержание военнослужащих, а в 1995 году конгресс выделил дополнительно двадцать пять миллиардов долларов на шесть лет, чтобы обеспечить военнослужащим и их семьям "достойное жалованье и жилищные условия".

Однако на внешнем облике военных жизнь в довольстве не сказывается. Даже в сумрачном здании Пентагона не видел располневших до неприличия генералов, не говоря уже о рядовых. Говорят, в этом немалая заслуга бывшего министра обороны Фрэнка Карлуччи, с которым я свел знакомство в середине 1960-х годов в его бытность генеральным консулом США на Занзибаре. Небольшого роста, сухощавый, подвижной и очень энергичный Карлуччи, заступив на новую должность, одним из первых приказов постарался избавиться от высших офицеров, которым с большим трудом удавалось стать по стойке "смирно".

Позднее пошли сверху вниз, вплоть до рядовых. Пентагон издал распоряжение, суть которого сводится к формуле "толстым не место в армии": в течение трех месяцев приказано надежно упрятать животы под поясные ремни. Подлежали увольнению те, кто не смог со второй попытки сдать экзамен по физической подготовке или, хуже того, ударился в наркотики или злоупотребил алкоголем. Это касалось не только писарей и прочей вольной братии, засевшей в штабах. Младшему командному составу и офицерам, сохранившим лишний вес, отказывали в рекомендации на поступление в военные академии, т.е. лишали перспектив продвинуться по службе.

Такой приказ легко вписывается в американский образ жизни. Никто в Вашингтоне и бровью не поведет, если увидит президента США, совершающего традиционную утреннюю пробежку. "Быть в форме" для американца так же естественно, как нам - стоять в очереди. Бегущий человек не вызывает отрицательных эмоций и насмешек, будь то на набережной в Нью-Йорке или Сан-Франциско.

* * *

На просторном деревянном пирсе, уходящем в залив рядом с Пресидио, от утренней до вечерней зорьки толпятся любители рыбалки, и временами слышно, как с помощью громкоговорителя разыскивают сержанта Джонса, которого начальство срочно требует к телефону. "А вы представляете иностранцев, которые удят рыбу в расположении нашей воинской части?" - поражался дисциплинированный пограничник из службы охраны генерального консульства СССР в Сан-Франциско.

Откровенно говоря, мне тоже казалось, что американцы недостаточно серьезно относятся к проблеме обеспечения системы безопасности в районе дислокации воинской части. Видимо, сказывалось мое восприятие армейской действительности, навеянное военными сборами и фильмами с участием Леонида Быкова в роли Максима Перепелицы.

Иначе рассуждают сами американцы. Они не скрывают места нахождения военно-воздушных и военно-морских баз, обозначенных дорожными указателями, значение которых может оценить по достоинству только гость из Москвы, привыкший у себя дома к строжайшей секретности. В то же время, насколько могу судить, американцы принимают все надлежащие меры, чтобы гарантировать неприкосновенность своих секретов.

До весны 1995 года над засекречиванием казенных бумаг трудились тридцать две тысячи федеральных служащих, что обходилось казне в шестнадцать миллионов долларов в год. Массу документов не предавали гласности по истечении 30-летнего срока, когда их следовало сдать в Национальный архив. Президент Билл Клинтон решил, что "слишком большая секретность вызывает недоверие к правительству", и распорядился "снять покров тайны" с миллионов документов, пообещав не допустить засекречивания новых, и федеральные ведомства упростили процедуру ответа на запросы общественности в рамках закона о свободе информации.

Бдительности это не мешает. Помнится, случилось однажды посетить Ливерморскую лабораторию, один из ведущих в США центров по разработке новых видов ядерных вооружений. Ранее власти неизменно отказывали мне в разрешении на поездку в тот район, но возле лаборатории планировалась демонстрация протеста против ядерной гонки, ожидались журналисты разных стран и, видно, в госдепартаменте решили допустить и корреспондента ТАСС, дабы избежать упреков в зажиме свободы слова.

Но уже на пороге помещения, отведенного в тот день для прессы, велели сдать фотоаппарат. Причем запрет касался только меня и коллег из Японии. Остальных не тронули. Внутри, кроме бумаг, предназначенных для печати, ничего не просматривалось. Однако рассудили, видимо, что в случае с корреспондентом ТАСС чрезмерная бдительность - не порок.

Не приходится говорить, что за пределы комнаты для прессы - ни шагу, хотя американским журналистам была предоставлена большая свобода передвижения. Чем они выгодно отличаются от нас: наше военное командование отказывало своим журналистам в посещении некоторых объектов под Москвой и после того, как с ними ознакомились делегации из Пентагона. Трудно избежать подозрения, что свои секреты мы храним, в основном и, прежде всего, от своих граждан.

Судя по моему опыту и опыту моих коллег, американские власти проявляли особую бдительность в отношении журналистов из Москвы. С завидным постоянством мне отказывали во многих поездках, в том числе в административный центр Калифорнии Сакраменто, по личному приглашению католического кардинала, на которого, по-видимому, произвели неизгладимое впечатление мои воспоминания по телевидению в Сан-Франциско об Ирландии, населенной ревностными католиками. Жесткость ограничений объяснялась, наверное, и кучностью военных объектов в Калифорнии.

Среди них есть и курьезные. На северо-востоке залива Сан-Франциско стоят рядами у причала заякоренные с носа и кормы суда-ветераны, которые прозвали "флотом, посыпанным нафталином". Время от времени проводятся экскурсии, но посетителей не допускают на "Гломар эксплорер", которое в 1974 году использовалось ЦРУ для поисков затонувшей у Гавайских островов советской подводной лодки. Когда находят покупателя, нуждающегося в металлоломе, вырученные деньги идут в казну на приобретение новых судов. А другие остаются в резерве, часть которого пригодилась для грузовых перевозок в ходе операции "Буря в пустыне" у Персидского залива.

* * *

В мою бытность в районе залива Сан-Франциско нашли приют более тридцати военных баз со складами, аэродромами, казармами, полигонами, лагерями и прочая, прочая. В Калифорнии - свыше ста военных объектов, и на территории штата было дислоцировано более пятнадцати процентов американцев, состоявших на действительной воинской службе. Но с 1992 года, официально похоронив холодную войну, Соединенные Штаты начали процесс сокращения числа военных баз внутри страны и за рубежом, не забывая при этом об интересах достаточности для национальной безопасности.

В целом по США к концу правления Рональда Рейгана на военное ведомство трудилось более 30 процентов математиков, 25 процентов физиков, 47 процентов инженеров авиационных и аэрокосмических предприятий, 11 процентов специалистов по компьютерам. Да и сегодня каждый пятый рабочий в обрабатывающей промышленности Калифорнии выполняет контракты Пентагона. Министерство обороны выступает в роли главного покупателя продукции фирм, выпускающих электронно-вычислительную технику, и размещает заказы в университетских лабораториях.

Цифры впечатляют и вынуждают многих американских политологов говорить о слишком большой зависимости научной мысли от запросов и капризов Пентагона. В Калифорнийском университете я встречал немало людей, глубоко убежденных, что одна из причин утраты Америкой высокой конкурентоспособности на внешних рынках - стремление военного ведомства заставить лучшие умы нации задумываться не над новыми изобретениями в мирных целях, а неустанно повышать уровень вооруженности.

В результате США стали проигрывать в торговой войне с главными конкурентами на внешнем и внутреннем рынках. В магазинах Сан-Франциско, Нью-Йорка и Анкориджа нелегко найти товары с ярлыком "сделано в США". Их вытесняет дешевая продукция Гонконга, Южной Кореи, Восточной Европы и Латинской Америки. Дома американцев все больше заполняются японской бытовой электротехникой, а улицы - "тоетами", "хондами", "ниссанами" и другими марками автомобилей из Японии.

"Если за первые четыре месяца 1990 года с Тайваня и из других стран ввезено триста тысяч американских флагов, то можно только гадать, будет ли вообще что-либо производиться в США в будущем", - жаловался "Форчун". Журнал напоминал: сохранить и поднять жизненный уровень американцы могут лишь при условии, что докажут способность выстоять в борьбе на внешних рынках.

Как это ни парадоксально, успехи американского оружия у Персидского залива в 1991 году подогрели страсти вокруг затрат на оборону. Праздничное настроение после победы испортил доклад Совета по конкурентоспособности, состоящего из ведущих представителей науки и бизнеса. Преимущество Америки в области технологии, говорилось в документе, сокращается тревожными темпами и возможно отставание от главных конкурентов на мировом рынке из-за слишком высоких расходов США на оборону.

Начало положил в 1980 году Рональд Рейган, приступивший к наращиванию военного бюджета невиданными в мирной истории США темпами, и резко возросло влияние военно-промышленного комплекса, особенно в Калифорнии, получавшей одну четвертую часть федеральных ассигнований на военные цели.

Миллиарды долларов, отпущенные Пентагону, создали новые рабочие места, способствовали росту экономики и процветанию Калифорнии, а многие изобретения военных лабораторий были использованы в гражданской промышленности. Однако, как отметил Совет по конкурентоспособности, для сохранения лидерства в области высоких технологий США должны отойти от финансирования исследований, связанных только с обороной.

Такого же мнения стали придерживаться в Вашингтоне еще до того, как на смену Рейгану пришел в 1988 году Джордж Буш-старший, а после распада СССР и коренных перемен в мире необходимость умерить аппетиты Пентагона перестала вызывать сомнения. Она диктовалась также обострением экономических и финансовых трудностей США, что вызвало спад в экономике. Сокращать приходилось и ради ликвидации огромного дефицита федерального бюджета, который образовался в основном из-за ненасытности военного ведомства в предшествовавшее десятилетие.

Американская администрация признала, что новые международные условия требуют нового подхода к вопросам национальной обороны. Но процесс выработки курса и принятия конкретных мер занимает немалое время, и Пентагон старается себя не обидеть. Когда министр обороны Ричард Чейни объявил свой бюджет на 1991-й финансовый год, он провозгласил намерение уменьшить расходы, отказаться от ряда дорогостоящих программ и закрыть десятки военных баз в США и за границей.

Казалось бы, позиция нетрадиционная. Ведь предшественники Чейни высказывали прямо противоположное мнение. Однако при анализе его предложений становится ясно, что речь идет не столько о новой политике, сколько ее переориентации, смещении акцентов в сторону более рационального использования средств.

Подлежали закрытию базы, которые, по признанию министра, "устарели" и "не нужны Пентагону". Под бюджетный нож также попали военные программы, в которых отпала нужда, так как они оказались технически небезупречными. На смену пришли проекты создания вооружений высокой точности и масштабности поражения, которые, по мнению американских военных, позволят одержать победу при наименьших потерях в живой силе. Пентагон не собирается разоружаться, а лишь приспосабливается к новым условиям внутри страны и за ее пределами.

В пору холодной войны США ассигновали на оборону ежегодно в среднем более трехсот миллиардов долларов, но после нападения террористов на Всемирный торговый центр и с началом боевых действий в Ираке весной 2003 года положение резко изменилось. В 2007 году военные расходы превысили пятьсот миллиардов долларов, включая семьдесят миллиардов на войну в Ираке и Афганистане, что составляет почти четыре процента ВВП Соединенных Штатов.

Это - видимая часть айсберга, так как часть военных расходов, как правило, скрывается в национальных бюджетах крупных государств по другим статьям, и фактические ассигнования превосходят указанные в официальных документах. Например, оценки затрат России на оборону расходятся от двадцати до пятидесяти миллиардов долларов в год (от трех до пяти процентов ВВП), в зависимости от того, кто и как считает. Как говорил Владимир Путин на посту президента, в распоряжении Пентагона в двадцать пять раз больше средств, чем у министерства обороны РФ.

Одновременно в Вашингтоне разработали новую военную доктрину: Соединенные Штаты отказались от политики сдерживания и заявили о намерении наносить превентивные удары по странам, представляющим угрозу национальным интересам Америки. Вне зависимости от того, нравится это мировому сообществу или нет.

Для решения столь масштабной задачи планируется использовать "глобальное военное превосходство", и содержание вооруженных сил обходится в сумму, превышающую половину затрат на оборону всех стран мира вместе взятых. В итоге ВВС США - крупнейшие на планете: 3200 самолетов, и ни один из потенциальных противников не обладает половиной самолетов американских ВМС. Численность вооруженных сил - полтора миллиона человек (десять дивизий в армии, три дивизии морской пехоты, двенадцать авианосцев).

* * *

Не забывают и о нуждах разведывательного управления министерства обороны (РУМО), имеющего за границей около ста агентов (против пяти тысяч в ЦРУ). За редким исключением это - американские военнослужащие, так как генералы не склонны доверять платным информаторам - иностранцам. В Пентагоне 1300 экспертов анализируют информацию, поступающую от ЦРУ, военных атташе и спутников-шпионов, а большая часть расходов военной разведки уходит на запуск и содержание спутников-шпионов. К своим достижениям в новые времена РУМО относит покупку в Белоруссии советской системы ПВО и боевых самолетов в Молдавии.

Своей главной внешнеполитической задачей Билл Клинтон посчитал "защиту территории и народа США и американского образа жизни", ради чего "следует поддерживать на должном уровне военную мощь и не проводить слишком крупных сокращений оборонного потенциала". "Вооруженные силы, - говорил президент, - должны быть способны одновременно участвовать в двух региональных конфликтах", и в федеральном бюджете на 1996 год расходы на оборону заняли третье место после социального страхования и здравоохранения.

Сегодня, как и до окончания холодной войны, прилагается немало усилий к тому, чтобы убедить американцев, будто ассигнования на оборону способствуют развитию экономики и росту занятости. Жителям США давно и настойчиво вдалбливают, что войны их непременно минуют, что война - это совсем не страшно и на редкость выгодно. А поскольку на экранах телевизоров и кинотеатров убивают с поразительной легкостью и постоянством, у зрителей складывается впечатление, что умирают чужие и посторонние, чуждые им люди, а война обеспечивает достаток в доме и бензин для автомобиля.

Даже если подуют злые ветры, по щучьему веленью и президентскому хотенью вырастут, как из-под земли, или свалятся с неба бравые морские пехотинцы, лихие рубаки и выпивохи, способные выйти сухими из любой мокрой ситуации. И снова можно безбоязненно любоваться собой по утрам перед зеркалом, а по дороге с работы домой сбивать нажитый за день стресс перебранкой с водителями соседних машин, застряв в непролазной, но такой привычной в Америке "пробке".

Если же словесная перепалка не помогает, под рукой пистолет или винтовка. Стрельба, если верить Голливуду, - лучший способ разрядиться, снять напряжение. Думаете, преувеличиваю? Летом 1987 года на скоростных шоссе у Лос-Анджелеса полиция зафиксировала около пятидесяти случаев перестрелки между водителями, четыре человека убиты и пятнадцать ранены.

Любая военная акция Вашингтона, даже если она смахивает на авантюру, встречает дружное одобрение - будь то высадка американского десанта на Гренаде, вооруженная интервенция в Панаме, война у Персидского залива или в Ираке. Но при этом американцы ведут строгий учет своих потерь. Война во Вьетнаме их многому научила и навсегда, кажется, отвратила от возможности быть втянутыми в затяжной конфликт. Когда стали поступать сообщения о гибели американских солдат в Сомали осенью 1993 года, конгресс под давлением общественности вынудил администрацию Билла Клинтона пересмотреть и изменить политику в этом регионе.

* * *

Мой гид по небоскребам Фрэнк Колмен не отличался воинственным пылом, присущим американским обывателям, и в своих репортажах не скрывал отрицательного отношения к бизнесу, замешанному на крови. Возможно, поэтому ему пришлось сменить несколько телекомпаний, но его короткие документальные фильмы запомнились зрителям, а с успехом в Америке принято считаться. Да и острые проблемы, вызванные отменным аппетитом Пентагона, волнуют американцев не в последнюю очередь.

Фрэнк разделял их тревогу, но считал необходимым познакомить меня и с противоположной точкой зрения, так сказать, из первых уст. Ради этого пришлось преодолеть довольно сложный путь по бесконечным коридорам, устланным от стены до стены ковровыми дорожками, которые, на мой взгляд, могут служить хорошим ориентиром ступенек на служебной лестнице. Чем выше стоит на ней обладатель того или иного кабинета, тем глубже утопает в ковре обувь, а по мере приближения к массивным дверям, за которыми надежно упакованы члены правления, вырвать ноги из густого ворса практически невозможно.

Там же по стенам развешаны картины самых современных художников, скорее отпугивающие, чем притягивающие взоры посетителей, так что задерживаться в пути без нужды не приходится. Фрэнк по ходу объяснил, что к этим апартаментам можно добраться и на лифте, следующем прямиком, без остановок, из подземного гаража, но такой способ передвижения не для простых смертных. Им надлежит пройти весь путь, набраться по дороге нужных впечатлений и осознать свое ничтожество.

На двери кабинета, куда привел меня Фрэнк, висела дубовая (у рядовых членов правления - пластмассовые или медные) табличка, подкупающая простотой и лаконичностью. На ней значилось "Фрэнк У.Хэдли-младший". Ни чинов, ни званий. Само имя должно было, видно, внушать посетителям священный трепет. Не сравнить с российским телевидением, где имена обязательно сопровождают указанием ученых степеней и лауреатских званий, а при их отсутствии скромно пишут "журналист", чтобы зрители не подумали, будто программу готовили сапожники.

В просторной приемной нас встретила секретарша, одетая подчеркнуто строго, суровая и неприступная, как охранник в подъезде элитного дома в Москве. Не чета улыбчивым блондинкам у начальства рангом пониже, она была преисполнена чувством особого приближения к таинствам правления. Нас ждали и сразу попросили войти. Фрэнк У.Хэдли-младший, явно не привык тратить время попусту, свое и чужое, что вызывало к нему симпатию.

Он сидел на возвышении у необъятного стола, длина которого как бы определяла дистанцию между главой фирмы и его подчиненными. За высокой спинкой кожаного кресла в комнату свободно вливался солнечный свет: огромные, от пола до потолка, окна вздымались над всеми близлежащими зданиями. Сбоку висел портрет, надо полагать, Хэдли-старшего. Его сын одарил нас улыбкой, обнажив неестественно белые и ровные зубы, которые встречаются только в рекламе зубоврачебной индустрии, крепко пожал руки и предложил чего-нибудь выпить.

Это не означало, что хозяин кабинета - запойный алкоголик и только ждет случая, чтобы ему составили компанию. Его предложение нельзя было расценить и как попытку споить посетителей, чтобы легче было иметь с ними дело. Это был всего лишь знак гостеприимства. В любом американском доме в любое время гостю предложат выпить, но нисколько не обидятся, если откажешься. Так принято, и деловой обед немыслим без бокала-другого "мартини", но лишь в редких случаях пьют, чтобы захмелеть. Можно просидеть всю вечеринку со стаканом разбавленного водой виски, и никто не станет заставлять пить еще и еще. Алкоголь в Америке - спутник, а не помеха беседе.

Хэдли-младшему не пришлось отодвигать стенки книжного шкафа или прибегать к иным ухищрениям, как водится в кабинетах средней руки. К нашим услугам был огромный бар, оборудованный в углу, где были выставлены разнокалиберные бутылки со всего света, включая "Столичную" водку. Ее выставили не в честь моего прихода. Она пользуется в Америке большим спросом, и получила прозвище "Столи". Узнав, что в столь ранний час мы от спиртного воздерживаемся, хозяин не расстроился и пригласил расположиться вокруг журнального столика в креслах-подхалимах, угодливо принявших форму наших тел. Видно, предполагал, что разговор будет носить легкий, непринужденный характер.

- Фрэнк мой старый знакомый и давний оппонент. Он говорит, - начал Хэдли-младший, сделав едва уловимый жест в сторону моего гида, - что вы интересуетесь работой нашей фирмы.

Я подтвердил справедливость этого замечания.

- Так вот, - неспешно продолжал обладатель дубовой дощечки на двери, - мы занимаемся не благотворительностью, а делаем бизнес. В принципе безразлично, что приносит прибыль, - ракеты или елочные игрушки. Сегодня - ракеты, а завтра, возможно, рождественские украшения. Главное - не обмануть доверия акционеров, обеспечить хорошие дивиденды на вклад капитала.

- Некоторые, - ядовито улыбнулся Хэдли-младший в сторону Фрэнка, - утверждают, что бизнес на войне чреват печальными последствиями для национальной экономики. Это не так. Мы даем людям работу. Один миллиард долларов, затраченный на производство ракет, обеспечивает занятость семнадцати тысяч рабочих.

- Семнадцать тысяч, - внушительно потряс пальцем, на котором сверкнул перстень с впечатляющим камнем. - Запомните, семнадцать тысяч. А это значит, семьи, дети и так далее, т.е. эту цифру можно смело увеличить, по крайней мере, втрое.

Его речь текла плавно по накатанной долгой практикой общения с прессой дороге. Четко излагалась жесткая позиция человека, уверенного в своей правоте и не терпящего возражений. Да мы и не собирались спорить. Слишком по-разному смотрим на мир, который делим с Хэдли-младшим. Но упоминание елочных игрушек воскресило кадры телевизионного репортажа из Вашингтона, врезавшегося в память своей простотой.

* * *

Однажды под новый год сенатор Уильям Росс обрядил необычную рождественскую елку. На мохнатых ветвях были развешаны болты, гайки и прочая железная мелюзга, которая используется в производстве самолетов для ВВС и ВМС США. Каждую деталь сопровождал ярлык с указанием ее стоимости в магазине скобяных товаров и цены, по которой она досталась вооруженным силам. Так, ординарная гайка, доступная всем по 13 центов за штуку, была закуплена Пентагоном за 2 043 доллара, а 67-центовые болты - по 1 075 долларов.

Весь елочный наряд обошелся сенатору в сто десять долларов, в то время как, по его словам, военное ведомство заплатило бы свыше ста тысяч долларов. Это был наглядный пример того, как американские корпорации, выполняющие военные заказы, нагло грабят государственную казну, резко завышая стоимость своей продукции, когда в роли покупателя выступает Пентагон.

Такое положение сохранялось благодаря тому, что военно-промышленный комплекс долгие годы оперировал в условиях строжайшей секретности. Объясняли просто: все, что относится к деятельности Пентагона и его основных поставщиков, затрагивает интересы национальной безопасности. Тем и прикрывались, пока состояние экономики не вызывало беспокойства. Но с ростом дефицита федерального бюджета и признаками спада в экономике, в завесе тайны, скрывавшей дела военных от гласности, появились щели, а потом и большие дыры.

Разразился скандал, и начались судебные процессы. Только за 1988-89 годы было вынесено свыше пятисот обвинительных приговоров в отношении подрядчиков Пентагона, больших и малых, и их руководителей, взыскано около полу миллиарда долларов в виде штрафов. Весной 1990 года одиннадцать президентов или владельцев военных фирм получили тюремный срок условно либо были отправлены за решетку.

"Я не знаю иной отрасли индустрии со столь высоким уровнем преступности", - признавал заместитель прокурора Лос-Анджелеса Уильям Фейхи, возглавивший расследование коррупции в военно-промышленном комплексе. А позднее Главное счетное управление конгресса пришло после трехгодичного расследования к выводу, что военные подрядчики обманули налогоплательщиков, по меньшей мере, на двенадцать миллиардов долларов.

Дельцы не ограничивались завышением стоимости продукции, финансовыми махинациями и злоупотреблениями. Пентагону предъявляли к оплате счета за проведение "деловых конференций", участники которых предпочитали встречаться на Гавайских или Бермудских островах, за испытания ядерного оружия, которые никто и не думал проводить. Почти открыто торговали секретными документами, перекупая их друг у друга. Следствие выявило преступные нити, которые тянулись от промышленников к конгрессу США и федеральным чиновникам, в первую очередь - из военного ведомства.

* * *

"Железным треугольником" окрестили в Америке составные части военно-промышленного комплекса: политических деятелей, военных и работающих на них корпорации. Это не правильная геометрическая фигура. ВПК объединяет широкие, разносторонние и зачастую противоречивые интересы. В рамках треугольника существуют трения между родами войск, и каждый стремится отхватить от военного бюджета кусок пожирнее, а корпорации грызутся между собой за самые лакомые контракты Пентагона.

Сенаторы и конгрессмены от штатов, стоящих в зависимости от военной индустрии, выбивают дополнительные ассигнования для министерства обороны, а государственные служащие распределяют заказы, но гораздо чаще, чем того бы хотелось поборникам чистоты нравов, выгодный контракт достается фирме за соответствующую мзду. Впоследствии, по выходе в отставку, генералы и полковники, которые на службе в Пентагоне доказали преданность интересам военных корпораций, получают доходные и престижные места в правлениях этих корпораций. Это приобрело такие масштабы, что получило название "вращающаяся дверь".

Люди с военной выправкой попадались и на разных уровнях многоэтажных владений Хэдли-младшего, но только издали. Видно, у них особый нюх и обостренное неприятие прессы, позволяющей себе, на их взгляд, много лишнего. Достаточно сказать, что сообщения о продажности и казнокрадстве в ВПК появились в печати задолго до того, как сенатор Росс убрал елку в необычный наряд. Но только с приходом к власти Джорджа Буша-старшего сделали первый шаг от публикаций к судебному разбирательству.

- Американцы свято верят в свободу печати, хотя нельзя сказать, что слепо доверяют своей прессе, - просвещал меня Фрэнк Колмен после турне по лифтам и коридорам владений Хэдли-младшего. - Конечно, мы можем писать о чем пожелаем, но не всегда удается найти выход для своей публикации. Не у всех, сам понимаешь, есть деньги, чтобы основать собственную газету.

- А что касается миллиарда долларов, упомянутого Хэдли, который обещал на эти средства семнадцать тысяч новых рабочих мест, его выкладки несостоятельны. Бюро трудовой статистики считает, что те же деньги, затраченные в мирных целях, гарантируют вдвое больше мест в сталелитейной промышленности, 43 тысячи - на транспорте и 123 тысячи - в системе образования. Автор книги "Военная экспансия: экономический спад" Роберт Дегресс пишет, и я цитирую: "Военные расходы - один из самых малоэффективных путей повышения занятости". Да и министерство экономики Калифорнии признает, что рост военных ассигнований ведет к сокращению, а не увеличению занятости и чистой потере более трехсот тысяч рабочих мест в нашем штате, - завершил мое образование Фрэнк Колмен перед тем, как мы расстались с небоскребами и их обитателями.

Глава шестая. МУЖЧИНЫ В КАРТОННЫХ ШЛЯПАХ.

Когда журнал "Тревелер" ("Путешественник") спросил, каким городам отдают предпочтение его читатели в Соединенных Штатах, на первом месте оказался Париж, а за ним следовал Сан-Франциско, популярность которого превзошла Лондон, Рим и Вену. Ежегодно город у "Золотых ворот" посещают свыше трех миллионов туристов, включая иностранных, а число гостей из-за рубежа, приезжающих в США, достигает пятнадцати миллионов человек.

Американцы тоже любят путешествовать и непринужденно пересаживаются с самолета на самолет, покрывая за пару дней десятки тысяч километров. Их положение облегчается тем, что трудностей с авиабилетами нет, самолеты отбывают по расписанию и вовремя приземляются, на сервис грех жаловаться. А если случится задержка, командир корабля сообщит пассажирам причину и извинится, даже если его вины в том нет. Единственная неприятность - на американских авиалиниях, в отличие от многих других, за все, кроме еды, приходится платить. Видимо, именно с них берут пример российские власти, вступив в рынок.

С возрастом тяга к дальним странствиям возрастает, и подавляющее большинство американских туристов - люди пожилые и на пенсии. У молодежи неважно с финансами, да и времени на поездки ради собственного удовольствия не так много, хватает иных забот. Все туристы обвешаны съемочной аппаратурой и истово позируют друг другу, где только возможно. Нужна документация, и по возвращении созывают родственников, знакомых и соседей, предъявляют вещественные доказательства. Снимки городов России котируются наравне с фото, где герой изображен с винтовкой, попирая ногой убитого льва.

В группе иностранных туристов, застывших перед музейным экспонатом, легко опознать американцев. Они находятся в вечном движении: щелкают затворами фотоаппаратов, жужжат видеокамерами и все подряд лихорадочно записывают, задавая попутно массу вопросов. Европейцы и японцы вежливо улыбаются и благосклонно кивают экскурсоводу, давая понять, что его рассказ не лишен интереса, но в Европе и Японии тоже кое-что сохранилось и есть чем похвастаться. А их заокеанские собратья преданно смотрят в рот гиду и пишут, пишут, пишут в надежде подкрепить свои впечатления цифрами и фактами.

Наряду с туристами, в Сан-Франциско существует еще одна разновидность приезжих. Возле зданий с крупными конференц-залами постоянно толпятся и стараются перекричать друг друга не всегда трезвые мужчины в картонных шляпах, раскрашенных в красно-бело-голубые цвета национального флага.

* * *

Здесь напрашивается небольшое отступление. После Англии, где не принято выставлять напоказ свой патриотизм, когда нет тому особой нужды, для меня была полной неожиданностью встреча в Америке со звездно-полосатыми полотнищами, висящими на флагштоках у сельских домов и в деловом центре Нью-Йорка семь дней в неделю, а не только по большим праздникам.

Ранее я находился под впечатлением, что бурные внешние проявления патриотизма больше свойственны народам молодых независимых государств Африки, для которых национальная символика в новинку и поэтому ее стараются, как можно чаще выставлять на показ. Помнится, на Занзибаре перед началом киносеанса и по его окончании звучал гимн, и зал покорно вставал, дабы приветствовать цветной портрет президента, заполнявший весь экран. Уважение к главе исполнительной власти прививалось и более действенными методами: если на шоссе встречалась президентская машина, следовало немедленно съехать на обочину. Если промедлишь, могли обстрелять из "джипа" лихие охранники.

Да и по телевидению в Москве прежде случалось видеть, как демонстранты в США сплошь и рядом жгли национальные флаги в знак протеста против политики своего правительства в той или иной части земного шара. Нет, телевидение меня не обманывало. Флаги действительно жгли и жгут время от времени по сей день, но гораздо чаще под ними маршируют, ими бойко торгуют сотни магазинов, их бережно вывешивают у дома и готовы щеголять в любых нарядах красно-бело-голубых тонов.

Мои попытки выяснить у американцев, чем объяснить их привязанность к национальной символике, успеха не имели. Видно, они очень любят свою страну, гордятся ее прошлым и настоящим и не желают скрывать свои чувства. Трудно избежать подозрения, что им есть, чем гордиться. И на здоровье. При одном условии: нельзя силой навязывать свои порядки за пределами своего государства. Какой бы замечательной ни казалась американцам их демократия, она может стать поперек горла людям других стран с их собственной историей, традициями и обычаями, что показал опыт войны в Ираке.

У себя на родине американцы проявляют большую деликатность. Так, весной и летом 1990 года вспыхнули, было, ожесточенные дебаты вокруг вопроса, не встать ли на защиту от посягательств на национальный флаг? Не принять ли жесткий закон и строго наказывать тех, кто покусится на честь и достоинство флага? За такую меру ратовали президент Джордж Буш-старший и многие законодатели, и это был тот редкий в американской практике случай, когда две ветви власти нашли общий язык.

Но в Соединенных Штатах эффективно действует третья ветвь. Как ни старались ревнители чистоты и непорочности флага, Верховный суд США неизменно выносил решение, что основной закон страны разрешает ее гражданам и вывешивать флаг у своего дома, и публично его сжигать, если это диктуется политическими убеждениями. Уважение к гражданским свободам возобладало над эмоциями и любовью к символике.

* * *

Однако вернемся к мужчинам в картонных шляпах. Их вторая отличительная черта - на лацканах пиджаков бросаются в глаза значки в форме громадной пуговицы, означающие принадлежность к одной из многочисленных конференций, которая проходит в данный момент в городе. А подобных сборищ - любителей пчел и пива, цветов и собак, поклонников оперы и стрелкового оружия, ветеранов всех войн, которые когда-либо вели Соединенные Штаты, и бойскаутов - набирается около одной тысячи ежегодно и общее число участников достигает почти двух миллионов. Сан-Франциско котируется четвертым после Нью-Йорка, Чикаго и Далласа, как излюбленное место проведения конференций.

Они приносят не только лишний шум и суету, но и реальный доход в виде платы за проживание в гостиницах, питание, развлечения и так далее. Ради них воздвигнут в центре, поближе к деловым кварталам, огромный комплекс Москони-сентр, уходящий этажами под землю и способный принять, накормить и дать выговориться, а при желании - и потанцевать нескольким десяткам тысяч делегатов. Его главный зал может вместить тридцать тысяч человек, а обеденный рассчитан на 2 400 персон.

Именно в Москони-сентр мне довелось освещать съезд демократической партии США. Событие знаменательное, происходящее раз в четыре года накануне президентских выборов, и его участникам надлежало выдвинуть своего кандидата в Белый дом, руководствуясь результатами первичных выборов и собраний партийных активистов, которые организуются более чем в тридцати штатах с началом високосного года. Конституцией они не предусмотрены, но создают уникальные условия для всех, кто стремится в Белый дом, попробовать свои силы, а сограждане могут довольно близко познакомиться с амбициозными политиками в максимально приближенной к семейной обстановке.

Для определения этого этапа жесткой предвыборной борьбы в Америке в русском языке не нашлось иного слова, как "праймериз". Оно и понятно, если вспомнить, что Михаил Горбачев стал не только первым, но и последним президентом СССР, когда попытался ввести в обиход "консенсус" и "мягкое рейтинговое голосование". Только сугубо иностранным словом можно назвать чуждый нам процесс тщательного и кропотливого отбора кандидатов на высший пост в государстве.

По мнению журнала "Тайм", "это одно из самых странных проявлений американской демократии", бои местного значения внутри каждой партии накануне решающих схваток. Соискатели кресла в Белом доме подвергаются испытаниям, как последняя модель автомобиля или новая разновидность жевательной резинки, качества которых проходят обкатку на массовом потребителе.

Они только пробуют ногой воду перед тем, как окунуться с головой в бурный поток предвыборной борьбы, но изначально не щадят себя и других, неустанно колесят по стране, встречаются с избирателями и из кожи лезут вон в стремлении привлечь к себе внимание. Сотни миллионов долларов уходят на то, чтобы выделиться, запомниться, выжить, по возможности опередить своих соперников и выбраться сухим на берег.

На первый взгляд, "праймериз" не имеют большого значения, поскольку победа в том или ином штате не служит гарантией успеха на партийном съезде. Его делегаты руководствуются законами штатов и правилами, разработанными обеими партиями, которые диктуют поддержать на съезде победителя на первичных выборах либо советуют отдать ему предпочтение, а могут и оставить окончательное решение на усмотрение самих делегатов. В общем, инициатива поощряется, а не наказуется.

Процесс отсева претендентов начинается в феврале в Айове, Нью-Гэмпшире и Делавэре, а заканчивается в июне в Калифорнии, т.е. идет по восходящей от маломощных и неприметных до самого густонаселенного штата. На первом этапе самые сознательные и активные избиратели получают возможность познакомиться с представителями различных точек зрения в рамках единой партии, приглядеться к ним и сделать свой выбор, а затем без суеты и бюрократии позволить машине на избирательном участке заглотнуть бюллетень и ждать результат. Он может оказаться абсолютно неожиданным для партийного руководства и самых щедрых вкладчиков в предвыборную кампанию, и они способны поменять лошадей, даже на переправе, в зависимости от волеизъявления на первичных выборах.

В ходе "праймериз" подвергаются жестоким полевым испытаниям все претенденты, проверяется отношение к ним американцев и фактически решается вопрос, кто достоин выдвижения кандидатом на партийной конференции. Единственное исключение - действующий президент: если он крупно не согрешит за четыре года своего правления, то, как правило, не имеет серьезных соперников, легко проходит через чистилище первичных выборов, и его одобрение делегатами - вопрос чисто формальный.

* * *

Это не умаляет веса и значения национальной партийной конференции. Форум одной из ведущих политических партий США - не просто встреча единомышленников ради демонстрации трогательного единства рядов и не только потрясающее зрелищное мероприятие, дабы привлечь внимание телевидения, без которого немыслима реклама предвыборной программы. Это и возможность для партийных бонз обсудить с делегатами всех регионов огромной страны насущные проблемы и по итогам дискуссии наметить стратегию и тактику работы на годы вперед.

Раньше мне случалось освещать съезд ВЦСПС и международный конгресс женщин в Москве, конференции лейбористской и прочих партий Великобритании и Ирландии, многие другие важные мероприятия в разных странах, включая встречи в верхах Организации африканского единства с непременными ночными бдениями. В Сан-Франциско ожидал увидеть нечто подобное: казенное, торжественное и многозначительное, хотя слышал и читал, что американские политические сходки ни на что не похожи.

Действительность превзошла все ожидания. В подземном зале, не уступающем по размерам футбольному полю, четыре дня бурлила растревоженным муравейником абсолютно, казалось, неуправляемая толпа. Солидные мужчины и немолодые дамы в расписных бумажных колпаках галдели, закусывали, рассказывали бородатые анекдоты, и для полноты картины новогоднего бала не хватало конфетти, танцев и шампанского. В промежутках давали интервью, криками и свистом подбадривали или сгоняли с трибуны ораторов, размахивали национальными флагами, выпускали на волю сотни красочных воздушных шаров, щедро раздавали интервью и простодушно, по-детски открыто и бесхитростно веселились.

Нет, конечно, было и все, что положено в таких случаях, - трибуна, президиум, густые ряды стульев и кто-нибудь постоянно вещал в микрофон без особой надежды быть понятым и услышанным. Оратору внимали, скорее, по долгу службы, только мастера телевидения и газетные репортеры. Высший партийный орган больше всего напоминал сельскую ярмарку, заводской пикник или балаган.

Привычную атмосферу национальной конференции политической партии воскрешали строжайшие меры по обеспечению безопасности. У входа встречали охранники и арка детектора на металл, как в аэропорту, и пропуска для прессы - не какие попало картонные жетоны, а твердые пластиковые прямоугольные карточки со специальным сверкающим покрытием, исключающим подделку. На этом борьба с потенциальными террористами не заканчивалась, и ежедневно выдавали новые пропуска.

За дело на конференции взялись под занавес, при голосовании и когда заслушивали тронные речи кандидатов на посты президента и вице-президента США. Это - внешняя сторона, а серьезная работа шла за кулисами, в просторных номерах дорогих гостиниц на посиделках членов конгресса с влиятельными членами делегаций штатов и партийного руководства. Итоги их дискуссий выносились в зал заседаний съезда не для дебатов, а чтобы готовые решения встретили одобрительным ревом. Сомнений в мудрости выдвинутых проектов, в зале, видимо, не возникало.

Получалось удобно и для лидеров партии, и для делегатов. Руководители трудились в поте лица за чашкой кофе и бокалом виски (умение выпить и выстоять учитывалось, когда их в свое время выбирали), а рядовому составу предоставили полную возможность предаться любимому американскому занятию - хорошо провести время. Широким массам не приходилось особо ломать головы над вопросами большой и малой политики. Тем более что у многих с утра в голове творилось черт знает что, поскольку в Сан-Франциско умеют позаботиться о людях, готовых потратиться и обеспечить за свой счет жителям города достаток в доме.

* * *

Своим гостям город у "Золотых ворот" предлагает свыше двадцати пяти тысяч мест в гостиницах на все вкусы, запросы и кошелек любой толщины. Можно остановиться в небоскребе пятизвездочного отеля с бассейном на крыше, фонтанами и садами, в многокомнатном номере, стоимость дневного проживания в котором равнозначна двухнедельному заработку квалифицированного рабочего. Или довольствоваться дешевой однокомнатной квартирой в мотеле с кухней, кастрюлями, сковородками и столовыми принадлежностями.

В результате большая экономия на завтраках, обедах и ужинах, цены на которые в кафе и ресторанах в несколько раз превышают стоимость домашнего приготовления. Можно снять и крохотную комнатушку, мало отличающуюся от собачьей конуры, в гостинице не первой молодости, морщины которой не способна скрыть самая дорогая косметика. Там живут пенсионеры, не сумевшие ничего путем накопить на своем счете в банке, на первых порах находят приют новые иммигранты и вынуждены останавливаться командированные на краткий срок из Москвы.

На столе у администратора разложены проспекты и карты, чтобы постояльцы могли познакомиться с достопримечательностями или покутить, а потом чтоб не заблудились и нашли обратный путь. В фойе крупных гостиниц масса небольших магазинов, где торгуют туалетными принадлежностями, лекарствами, сувенирами, всякой полезной мелочью. Рядом женские украшения и кое-что из одежды и обуви для тех, у кого отлучка из дома вызывает прилив любви к родным или возникает чувство раскаяния перед женой после крупной попойки с деловыми друзьями. Соответственно, цены несколько или намного выше, чем в городских магазинах.

На первом этаже располагаются и бюро путешествий с широким выбором турне по городу, поездок по США и за границу. Беспощадная конкуренция между десятками авиакомпаний позволяет найти удобный маршрут и билет подешевле. На дневной рейс обойдется чуть дороже, чем ночной. Или воспользоваться льготным тарифом и услугами авиакомпании, которая в полете не кормит и вынуждает пассажиров своими руками перетаскивать багаж. Зато билеты втрое дешевле, чем у конкурентов.

Народ в Америке подобрался высоко организованный и на редкость дисциплинированный. Жизнь, видимо, такая. Помнится, в Клубе содружества Калифорнии заседала группа по изучению вопросов национальной безопасности. Люди солидные и, по всей видимости, состоятельные (бедняков волнуют иные проблемы). В перерыве, когда пробил час обеда, все достали бумажные пакеты, извлекли бутерброды и стали дружно и тщательно пережевывать. Если пришла пора, нужно принимать пищу.

* * *

Сплоченность и сознательность проявили американцы, когда в 1980-х годах развернулась кампания против табака. Активисты внушали: ежегодно курение уносит жизни 420 тысяч жителей США и вызывает потери в производительности труда и дополнительные расходы на больных на общую сумму в 65 миллиардов долларов. Цифры впечатляли, народ подтягивался. Сегодня около семидесяти процентов компаний приняли антиникотиновые программы и выдают денежные премии тем, кто бросил курить. Расчет простой: рабочее время не улетучивается на перекуры и меньше рабочих дней пропадает из-за болезней, вызванных курением. Доля курящего населения старше 18 лет сократилась с 42 процентов в 1965 году до 25 процентов в 1996 году, а медика с сигаретой в зубах вообще нельзя себе представить.

Надо полагать, возымели эффект кропотливые многолетние исследования врачей, доказавших вред курения, и сыграла свою роль решимость перейти от призывов покончить с дурной привычкой к делу. Видно, американцы усвоили, что здоровый образ жизни, диета и физические упражнения - не прихоть и не досужая выдумка, а насущная потребность. Если, конечно, хочешь жить полноценно, а не убого, и вернуть обоняние и осязание.

Заботиться о здоровье для американцев так же естественно, как для нас глотать табачный дым, свой и чужой. Если в Нью-Йорке или Сан-Франциско идет навстречу человек в облаке табачного смрада, можно смело предположить, что это иммигрант, скорее всего из России или сопредельных стран, старающихся перегнать Америку по числу выкуренных сигарет на душу населения.

И пусть простят меня противники антиалкогольной кампании, позорно провалившейся в нашей стране, но в США падает и потребление спиртных напитков. Это было отмечено еще в 1979 году и подтверждено в 1991 году: в целом почти на семь процентов, по сравнению с предшествовавшим годом, в том числе более чем на двадцать два процента - на самый популярный в США напиток - водку. При таком разном отношении к своему здоровью очень трудно утверждать, что у нас с американцами много общего.

Несмотря на протесты курильщиков, считающих запреты грубым нарушением гражданских прав и свобод, курение запрещено в общественных местах и на транспорте, на внутренних и международных авиалиниях. Практически во всех учреждениях не курят, и то же положение в кинотеатрах, магазинах, местах отдыха и даже в ряде тюрем. В отдельных ресторанах еще сохранились уголки для курящих, но они явно обречены. Строго регламентирована реклама табачных изделий (запрещена с 1971 года по телевидению и радио) и постоянно повышаются цены на табачные изделия, когда власти увеличивают налоги.

У вращающихся дверей небоскреба в центре Нью-Йорка под вывеской крупнейшего информационного агентства Ассошиэйтед Пресс маячат одинокие фигуры с дымящимися сигаретами. Даже представителям вольнолюбивой профессии отведено место для курения только на улице. Как показывают исследования американских врачей, работать в комнате, заполненной табачным дымом, практически так же вредно, как и самому курить.

Нельзя сказать, что табачные компании утратили свой вес и влияние. Когда ассоциация губернаторов-республиканцев пригласила министра здравоохранения Луиса Салливэна выступить на конференции, он согласился при условии, что внесет вклад в борьбу против курения. Прослышав об этом, спонсоры конференции - фирма "Р. Дж. Рейнольдс" и институт табака заявили протест, и от приглашения министра пришлось отказаться.

Не пострадали и прибыли. Табачные фирмы активизировались за пределами США и вышли по экспорту на первое место в мире: свыше трех миллиардов долларов в 1990 году, втрое больше, чем в 1985 году. Значительно расширилась продажа американских сигарет в Азии, Латинской Америке и Восточной Европе, а тут подоспела Россия, где знают, умеют и любят превращать ценности в дым. В 2007 году она заняла первое место в мире по количеству табака, потребляемого на душу населения.

* * *

Американцы предпочитают тратить деньги на что-нибудь более существенное. Прежде всего, здоровье. Хотя говорят, что здоровье не купишь, проблемы его нехватки решаются в Америке с удивительной простотой. Практически равный уход, необходимые лекарства и лечение на высоком уровне гарантированы всем, кто обладает медицинским страхованием. В США не нужно пробиваться в номенклатуру или записываться в ветераны войны в надежде, что умереть с ходу не дадут, а государственная служба не сулит дармового отдыха по спецпутевкам и не существует спецбольниц для привилегированных чиновников.

Медицинскую страховку обеспечивают ежемесячные взносы работников фирм и учреждений либо их руководство - зависит от трудового соглашения с предпринимателями. Можно подписать соглашение со страховой компанией и с ней рассчитываться. Кто как пожелает. В конечном итоге, чем больше зарабатываешь, тем выше уровень медицинских услуг. Лекарства приобретают за свой счет, что довольно накладно для большинства американцев старше 45 лет, когда начинают сказываться ошибки молодости.

Один из десяти граждан этого возраста признает, как показал опрос, проведенный по заказу фармацевтической промышленности, что приходится экономить на еде, если серьезно заболеешь и врач выпишет дорогостоящие препараты. Однако, согласно тому же исследованию, принимают в Америке лекарства безалаберно: не выдерживают дозы и прекращают прием, как только почувствуют себе несколько лучше.

Без страхового полиса в больницу могут и не принять, даже когда начались предродовые схватки, как случилось однажды в Окленде с беременной женщиной, муж которой в спешке забыл дома документы. Этот эпизод получил широкую огласку в печати и по телевидению, что, скорее всего, говорит о том, что подобное происходит не часто. Поведение медицинских сестер в регистратуре осудили дружно, но не очень сурово. При крайне высокой стоимости медицинского обслуживания во всех клиниках вынуждены учитывать кредитоспособность нового пациента.

По федеральному бюджету на 1996 год свыше трехсот миллиардов долларов ассигновали на медицину, включая подготовку кадров, научно-исследовательские работы, безопасность на производстве и так далее, а общие расходы на здравоохранение превысили эту сумму вдвое. Более одной трети затратили семьи - в основном на услуги, которые не покрывает страховка. Остаток поделили почти поровну (186 и 213 миллиардов) предприниматели и власти - федеральные, местные и штатов. Расходы, как видите, крупные, и находится немало желающих сэкономить, избрав обходные пути, утопающие в тени.

С легкой руки главной телекомпании в Останкино и прочих любителей нехоженых троп в науке могло сложиться впечатление, будто россияне старательно избегают врачей и готовы часами замирать перед экраном, наблюдая за таинственными манипуляциями телевизионного шамана. Более того, могло возникнуть представление о нас, как о нации, закостеневшей в средневековых методах лечения своих недугов.

Не берусь судить. В наше время в нашей стране все возможно. Успокаивает одно обстоятельство - мы не одиноки. Нет, до показа многомиллионной аудитории своих кашпировских нигде еще не дошли, хотя экономические трудности присущи не только нашей державе, и нехватки желающих дурить людям голову с телеэкрана тоже не наблюдается. Видимо, в других местах не тот менталитет. Но все же страсть к медицинской экзотике не ограничивается пределами России.

Согласно исследованию, проведенному медиками США, более одной трети граждан обращается к народной медицине, равно как знахарям, хиропрактикам, парапсихологам, экстрасенсам и иже с ними. Ежегодно жители страны, не испытывающей нехватки лекарств и постельного белья в больницах, тратят почти четырнадцать миллиардов долларов на врачевателей, не отягченных медицинским образованием и не мучающихся угрызениями совести, и посещают их гораздо чаще, чем дипломированных врачей: 425 миллионов визитов к знахарям, по сравнению с 388 миллионами - к семейным докторам.

Типичный пациент - "средний" американец - белый, с высшим образованием и хорошим заработком. Жалуются в основном на головную боль, ломоту в спине, депрессию и стресс. Короче говоря, ищут спасения от недомоганий, на возню с которыми у врачей с дипломами недостает времени и сил. Пациенты с серьезными заболеваниями, как-то раковые и гипертоники, в Америке предпочитают нормальную поликлинику.

Необычное поведение отдельных больных можно бы списать на высокую стоимость медицинского обслуживания, но и колдуны нынче не дешевы. Жители США, где о медицинском страховании не говорят, а давно и успешно практикуют, покрывают три четверти своих расходов на нетрадиционную медицину из собственного кармана. Можно объяснить и чудачеством - мол, с жира бесятся.

В равной мере можно допустить, что народная медицина помогает страждущим выздоровления. Как бы то ни было, а национальный институт здравоохранения США создал новый отдел - по изучению нетрадиционной медицинской практики. Если она приносит плоды, значит, в этом что-то есть и игнорировать не стоит. А лучше всего, как рекомендуют врачи, к ним вообще не обращаться и просто следить за собой. Ведь для того, чтобы лечиться, нужно быть очень здоровым.

* * *

Американцы не только бдительно и неусыпно следят за собой, но и всегда интересуются состоянием здоровья своего президента. Слишком большой властью он обладает, чтобы допустить сомнения в его дееспособности. Слишком высока его ответственность за судьбы страны и планеты, чтобы скрыть от общественности самые малые изъяны. Поэтому глава Белого дома регулярно раз в год проходит полное медицинское обследование. Принято считать, что здоровье президента - общенациональное достояние, и если у него есть проблемы, их нужно решать незамедлительно, чтобы не ставить под вопрос здоровье нации.

Помнится, был такой случай. В 1995 году Билла Клинтона долго и тщательно осматривали врачи - от терапевта до дерматолога - в военно-морском госпитале Бетседа, где по традиции проходят обследование президенты США. Проверили зрение, слух и реакцию на всевозможные аллергии, отправили на рентген и признали годным для дальнейшего прохождения службы. В доказательство представили документы: кровяное давление, пульс, результаты анализов, заключение специалистов.

Все оказалось в норме, что неудивительно. Клинтон не пропускал утренней пробежки, регулярно посещал гимнастический зал и ничем особо не злоупотреблял, если не считать слабости к женским чарам. В общем, врачи остались довольны, о чем подробно доложил на ближайшем брифинге пресс-секретарь Белого дома Майкл Маккэрри. Однако на следующей встрече с журналистами ему пришлось рассыпаться в извинениях, так как он забыл упомянуть красное пятнышко, да не одно, на лбу и за ухом президента, что углядели глазастые репортеры и потребовали сатисфакции.

Маккэрри пояснил, что пятнышки действительно имеют место быть, а возникли в результате того, что дерматолог выводил жидким азотом следы на коже от длительного пребывания на солнце. Такое случалось и в прошлом, признал пресс-секретарь и долго еще оправдывался. Мол, ничего об этом не говорилось в медицинской справке, которую дали на первом брифинге. Виноват, говорил, исправлюсь.

История, вроде, пустяковая, но с учетом российского опыта предвыборных баталий за высший пост в государстве говорит о многом. В первую очередь, о том, какое внимание уделяют пресса и окружение президента США самым, казалось бы, незначительным фактам, касающимся здоровья главы Белого дома. Оно и понятно: в 1996 году Клинтону предстояло переизбираться, а по американским меркам, - это трудная борьба за голоса избирателей, которым далеко не безразлично, в каком состоянии находится человек, претендующий на право ими править.

Нечто подобное пережил Рональд Рейган, когда врачи обнаружили у него на носу некое образование, которое могло (или не могло) перерасти в злокачественную опухоль. Большой тогда случился переполох, и вся страна только об этом и говорила, а президент по пояс вывешивался из окна госпиталя, преданно глядя в объективы телекамер, чтобы продемонстрировать крепость здоровья. Потом врачи сказали: "Никакой опасности нет", - и все успокоились, вернулись к своим повседневным заботам.

* * *

По возвращении из Сан-Франциско любознательные сограждане досаждали вопросом "Мы с американцами очень похожи, неправда ли?" Не спрашивали, а требовали положительного ответа, и я обычно приводил слова популярного американского тележурналиста Дэна Разера "Мы по-разному рождаемся и по-разному умираем". Не приходится говорить, что долгие годы ведущий программы новостей телекомпании Си-би-эс числился злостным антисоветчиком, и его не подпускали к порогу Москвы.

Советские идеологи, надо полагать, не разделяли его мнения. Затем перестройку довели до гласности (или наоборот, не берусь судить), и Дэн Разер стал появляться в передачах московского телевидения. Руководство идеологией приняло национальную окраску, а по мере развития процесса приватизации - вообще отпала необходимость в идеологии. Новые лидеры России озадачились поисками национальной идеи и стали более охотно давать интервью американскому, чем своему телевидению.

То ли возобладала точка зрения Дэна Разера, то ли ей не придается былого значения, и каждый вправе говорить что вздумается: называть Америку врагом номер один или питать к ней теплые чувства и надеяться на взаимность. Либо решили, что в условиях перехода России к рынку различия стираются и когда-то мы с Америкой придем к общему знаменателю.

За океаном народ давно свыкся с рыночными условиями и по-другому жизни себе не представляет. По мнению американцев, все имеет свою цену. Исключения не составляют кандидаты, желающие получить одну из свыше полумиллиона выборных должностей: от президента США и членов обеих палат конгресса до законодателей штатов, председателей школьных советов и шерифа захудалого поселка без собственной бензоколонки.

Нет, не они сами назначают цену. До этого даже в Америке дело не доходит. Цена зависит от конъюнктуры политического рынка, колеблется в зависимости от спроса и предложения, а в конечном итоге определяется стоимостью оппонента и его способностью оказать жесткое сопротивление на выборах. В 2000 году кандидаты в Белый дом, конгресс и местные органы власти в совокупности истратили четыре миллиарда долларов в ходе предвыборной кампании, а в 2004 году те же деньги ушли только на борьбу за пост президента. Непосвященных такая сумма впечатляет, но это капля в море, если вспомнить, что на рекламу в США ежегодно расходуют свыше ста миллиардов долларов.

Должен сразу оговориться: приведенные цифры - всего лишь оценки и далеко не полно отражают реальные расходы. Как правило, кандидаты не оглашают все свои затраты. Нет, не из скромности. Ведь платить зачастую приходится очень разным людям и не всегда в благовидных целях.

Ставки в игре очень высокие, так как политика в Соединенных Штатах - это большой бизнес. Многие предвыборные активисты рассчитывают, что их вклад будет достойно отмечен в случае победы своего кандидата. А он не лишен возможности отблагодарить за оказанные услуги. Так, Билл Клинтон, вступив в Белый дом, получил право назначить новых людей на восемь тысяч мест в государственном аппарате, заполненных республиканцами. За первый год его пребывания у власти отправились послами США в разные страны десять самых щедрых спонсоров, которые внесли в фонды демократической партии в общей сложности почти один миллион долларов из своего кармана либо из кассы принадлежащих им корпораций.

С учетом возможных дивидендов, политические страсти требуют непомерных затрат, и не приходится удивляться, что исполнительная и законодательная ветви власти в США густо усыпаны миллионерами. Об имущественном положении политического деятеля судят не по слухам. На то есть безупречные сведения, поскольку кандидат обязан представить полную информацию о себе и семье в федеральную избирательную комиссию, которая готова поделиться со всеми заинтересованными лицами и организациями.

В администрации Рейгана было шесть министров-миллионеров, у Буша-старшего их число возросло до семи, а среди помощников и ближайших соратников демократа Клинтона было, по меньшей мере, девять миллионеров. Состояние самого президента оценивалось в 863 тысячи долларов, и беднее его оказались только министры сельского хозяйства и транспорта да глава Агентства по охране окружающей среды. Намеренно или случайно, богатые люди к защите экологии относятся прохладно.

В Америке не спешили с упреками в адрес Билла Клинтона, который во время предвыборной кампании не уставал критиковать Буша за "оторванность от простого народа", а республиканцам вменял в вину "потворство миллионерам". К миллионерам в Соединенных Штатах питают уважение хотя бы потому, что они - часть заветной американской мечты. Американцы верят, что человек, сколотивший большое состояние собственным горбом, - далеко не самый плохой кандидат на государственный пост. Он вызывает меньше подозрений, чем его менее обеспеченные соперники, рвущиеся к власти. Ведь миллионер на своем примере показал, на что способен, и после избрания вряд ли польстится на несерьезную взятку.

* * *

Подобными настроениями решил воспользоваться миллиардер из Техаса Росс Перо, выдвинувший свою кандидатуру в Белый дом в 1992 году. Он сравнил ситуацию в стране с "возней горилл в пыли". "Когда дерутся две гориллы, - пояснил Перо, - одна из них швыряет в воздух горсть пыли, и, пока другая смотрит вверх, та нападает на нее. Такова сейчас и наша политика, которая не имеет ничего общего с заботой о главных интересах нации". Подобную точку зрения полностью разделяют американцы, разочаровавшиеся в демократах и республиканцах.

Многим надоели политические игры, которыми живет Вашингтон, и очень многим хочется, чтобы свежий человек утер нос бюрократам. И вот на телевизионном экране появился энергичный мужчина в простецком недорогом костюме и предложил себя на высший государственный пост. Нисколько не смущаясь, он заявил, что не считает нужным обременять налогоплательщиков расходами на свою предвыборную кампанию и готов выделить на эти цели сто миллионов долларов из личных средств.

Если понадобится, то и больше, и надо сказать, что вполне мог себе это позволить: его состояние оценивалось в три с лишним миллиарда долларов, в основном в ценных бумагах и недвижимости. "Так что же получается? - Ехидно интересовались въедливые газетчики. - Выходит, вы покупаете себе место в Белом доме?" "Да, - охотно соглашался Перо. - Но не для себя, а для вас, американского народа". Причисленные к народу ветреные репортеры смущенно замолкали.

Не лез за словом в карман Росс Перо, не стремился понравиться шкодливой прессе и заручиться ее благословением, а когда выходил в прямой эфир по телевидению, не стеснялся в выражениях, если ведущий пытался выставить кандидата в невыгодном свете. Но даже самое чуткое ухо вряд ли уловило бы программные установки в речах Перо. Его нельзя было обвинить в том, что он заматерел в политических схватках, но вел себя, как завзятый кандидат. Он избегал ответа на прямые вопросы о взглядах на политику и возможные варианты решения наболевших национальных проблем, не прочь был выставить себя знатоком в областях, выходящих за пределы собственного жизненного опыта и знаний, и почем зря ругал прессу, когда сказать было нечего. Совсем, как в России.

В основе предвыборной кампании неутомимого миллиардера лежала единственная идея - "преуспевающий бизнесмен не может не быть хорошим президентом". Эта мысль имеет право на существование, но как учит история, успех в деловых операциях не гарантирует удачи в делах государственных и наоборот. Президенты Авраам Линкольн, Франклин Делано Рузвельт и Ричард Никсон на поверку оказались никудышными бизнесменами.

Перо выдвигался как личность, и его позиция по конкретным вопросам оставалась на втором плане. Он сравнивал себя с обезьяной-альбиносом, поглазеть на которую валом валит публика в зоопарке. Его сила - в отсутствии связей с двумя основными партиями, и в этом же его слабость. Сколь многочисленной ни была бы армия почитателей из созданного им движения "Вместе мы выстоим, Америка", она не смогла противостоять мощи и организованности демократов и республиканцев, имеющих огромный опыт работы с избирателями. Можно сколько угодно ругать "аппарат" и "аппаратчиков", но бороться с ними можно только их же оружием - высокой организацией и сплоченностью.

Перо всех донельзя удивил, когда получил девятнадцать процентов голосов, на что затратил из своего кармана около семидесяти миллионов долларов. По американским оценкам, он изрядно насолил Джорджу Бушу-старшему, отобрав голоса многих сторонников, и проложил дорогу в Белый дом Биллу Клинтону, о существовании которого ранее мало кто догадывался. Вторую попытку неугомонный миллиардер предпринял четыре года спустя и вновь провалился.

* * *

Сегодня никто не предрекает конца двухпартийной системы в США, где мелкие партии - от коммунистов до Ку-клукс-клана - не раз боролись за кресло в Белом доме и неизменно терпели поражение. Кандидатам "третьей силы" в прошлом удавалось лишь расколоть голоса, поданные за одного из двух главных соперников. Так случилось в 1912 году, когда бывший президент Теодор Рузвельт бросил вызов президенту Уильяму Тафту, а в Белый дом попал демократ Вудро Вильсон. С отдельными вариациями история повторилась в 1948, 1968, 1980 и, наконец, в 1992 и 1996 годах, но пока ни одному американцу, стоявшему вне двухпартийной системы, удача не сопутствовала.

Все решается путем всеобщего голосования и избрания коллегии выборщиков, но если там ни один претендент не имеет большинства, президента избирает нижняя палата конгресса из числа трех кандидатов, получивших наибольшее число голосов. К такой процедуре прибегали в последний раз в 1824 году. Исход выборов в конечном итоге решает то обстоятельство, что две трети избирателей считают себя сторонниками республиканцев или демократов и голосуют за кандидата, выдвинутого партией, которой они симпатизируют.

Возможность успеха независимого кандидата крайне невелика, и для людей, не отличающихся большим достатком, единственный способ преуспеть на политическом поприще - это предложить свои услуги республиканской или демократической партии, представленных на предвыборных плакатах, соответственно, слоном и ослом.

Авторство этих символов принадлежит политическому карикатуристу Томасу Насту, убежденному республиканцу, который посчитал, что недюжинная сила, природный ум и спокойный характер великана среди животных как нельзя лучше соответствуют качествам любимой партии, и с 1874 года республиканцы ассоциируются со слоном после появления в журнале "Харперз Уикли" рисунка Наста. В 1870 году он изобразил демократов в виде осла, лягающего мертвого льва, - видного республиканца Эдвина Стэнтона.

Из сказанного напрашивается вывод о разделении Америки по партийной принадлежности, но это далеко от истины. Почти сорок процентов участников опросов общественного мнения в США заявляют, что не готовы поддержать на выборах ни демократов, ни республиканцев, а около одной трети твердо убеждены, что "вашингтонские деятели вскоре после избрания теряют контакт с избирателями". На президентских выборах демократы голосуют за кандидата республиканцев, если он им больше приглянулся, и наоборот. Партийная солидарность и доведенная до потери собственного мнения партийная дисциплина отсутствуют.

Нет в Америке партийного аппарата в нашем понимании с ульями отделов, роем начальников и референтов от младшего до старшего и комплексом зданий, скажем, на Старой площади, переходящим, как вымпел, из рук в руки. Американцы лишены удовольствия проклинать номенклатуру и винить ее во всех своих бедах. Центральные органы и местные отделения двух ведущих партий наполняются жизнью только перед выборами, а в промежутке там сидят у телефонов два-три человека.

По сути, партии существуют лишь для того, чтобы выдвинуть своего кандидата на тот или иной выборный пост, а потом помочь ему финансировать и провести избирательную кампанию. Задача не простая, поскольку американцы не проявляют, мягко говоря, никакого энтузиазма, когда приходит пора отдать свои голоса за того или иного кандидата. Едва половина жителей США, обладающих правом голоса, принимает участие в президентских выборах и всего более одной трети - в промежуточных выборах в конгресс, а когда случается голосовать за кандидатов в местные органы власти, набирается от силы одна четверть желающих.

С упадническими настроениями борются партийные организации. Они мобилизуют активистов, готовых в любую погоду идти по домам с призывом голосовать за кандидата данной партии. Смысл существования республиканцев и демократов состоит в том, что они способны не только собрать сотни миллионов долларов в предвыборные фонды, но и мобилизовать добровольцев, которые убедят своих сограждан проследовать к избирательным урнам в нужном направлении.

Последнее зачастую имеет решающее значение при традиционно низкой активности избирателей, которые политиков не жалуют и часто сравнивают с продавцами подержанных автомобилей. Действительно, товар не первой свежести и сомнительного качества, так что покупатель впоследствии разводит руками и удивляется, почему оплошал. Однако бывшие в употреблении машины по-прежнему пользуются спросом и желающих попасть на выборную должность всегда достаточно, чтобы обеспечить здоровую конкуренцию. Без нее жизни в Америке не представляют.

Если демократы заявят, что при живом президенте никто о его месте и помыслить не смеет, а хозяин Белого дома вздумает провозгласить себя отцом нации и гарантом конституции и начнет править на основе указов, на том его карьера и закончится. Нет в Америке безальтернативных кандидатов, хотя демократы и республиканцы стараются охватить весь спектр мнений и позиций, так что провести между ними четкую грань непросто.

Республиканец-либерал ничем, по сути, не отличается от демократа-консерватора. Разве только среди республиканцев значительно больше национал-патриотов, а среди демократов - поборников гражданских прав и свобод. Курс национальной политики не меняется при смене главы администрации, а если ему не терпится порулить на свой лад, в дело вступает конгресс, и пришествие президента-новатора не грозит стране развалом.

* * *

За политиками присматривают и общественные организации, основанные на общей цели: в защиту этнических либо сексуальных меньшинств, против абортов или насилия по телевидению. Среди них наибольшим весом обладают союзы с религиозной приправой, которые вполне можно обвинить в отступничестве от одного из основополагающих принципов американской жизни: они смешивают религию с политикой. Обвинить, конечно, можно, но приходится с ними считаться, так как они обладают широко разветвленной, хорошо организованной и сплоченной сетью так сказать первичных ячеек, глубоко вовлеченных в решение местных проблем и пользующихся на местах авторитетом и немалым влиянием.

К их числу относится Христианская коалиция, на словах проповедующая американские традиции и семейные ценности, проявляющая нетерпимость к любым отклонениям от библейской морали, а на деле отстаивающая интересы правого крыла республиканцев, полностью или частично контролирующая отделения республиканской партии в большинстве штатов. Она опирается почти исключительно на поддержку так называемых чистокровных американцев, белых и неплохо зарабатывающих, но старается привлечь также новых иммигрантов, чернокожих и прочих недовольных своей жизнью.

Эта организация способна призвать под свои знамена более полутора миллиона человек, твердо убежденных в своей правоте. К ним как нельзя лучше подходит американское определение слова "фанатик" - "человек, удваивающий энергию, когда утрачивает цель". В отличие от сторонников той или иной партии, время от времени меняющих фаворитов в предвыборной гонке, члены Христианской коалиции - люди верующие, прихожане церквей, привычные к дисциплине и послушанию.

По зову своего лидера они в течение суток могут засыпать Белый дом или любого законодателя телеграммами, письмами и телефонными звонками с требованием внести новый либо изменить старый закон. С этой целью коалиция готовит кадры активистов на местах и создает группы поддержки, связанные компьютерными сетями, факсом и телефоном, по всей стране. А каждый третий вторник ежемесячно проводятся селекторные совещания с участием исполнительного директора Ральфа Рида, который заявляет о намерении довести годовой бюджет до ста миллионов долларов и расширить свою базу до ста тысяч евангелических церквей.

В високосный год наступает решающий момент, когда подыскивают хозяина Белого дома, переизбирают палату представителей и одну треть сената, некоторые местные органы власти. При желании политикой в Америке можно заниматься на постоянной основе, поскольку каждый год кто-то куда-нибудь баллотируется и готов оплатить услуги помощников.

Глава седьмая. ТОРГОВЛЯ ПЕСКОМ В САХАРЕ.

Предвыборная кампания начинается после Дня труда, первого понедельника в сентябре, когда у горожан закончатся отпуска, а на селе отгремят свадьбы. Как только температура воздуха в Вашингтоне позволит иногда отключать кондиционеры, накаляется политическая атмосфера. Жизнерадостные домашние хозяйки, трепещущие при виде нового стирального порошка, уступают место в рекламе по телевидению зазывно улыбающимся мужчинам в темных костюмах. По улицам начинают маршировать оркестры и голоногие девицы, а желающих послушать ораторов ожидают бесплатные бутерброды и прохладительные напитки.

Зрелище шумное и красочное, на вид бестолковое, но, по сути, высоко организованное, чем славятся американцы, за что бы они ни взялись. И непременно с выдумкой. Никогда не знаешь, какое еще коленце могут выкинуть, чтобы привлечь внимание избирателей, и я никак не предполагал, что случится познакомиться с поющим кандидатом в сенат конгресса США.

Пока не повстречал на митинге в Сан-Франциско энергичного бизнесмена из плеяды молодых да ранних, сделавших большие деньги на новых моделях компьютеров и компьютерных игр. "Голосуйте за Эда Шау, - хрипел он в мегафон. - Ей --> [Author:U] богу, я хороший малый, и вы не прогадаете".

Пел очень немузыкально и безбожно фальшивил, но отсутствие голоса и слуха старался компенсировать большим чувством, которое вкладывал в слова.

Эда Шау можно было понять и даже простить. Его пение воспринималось как акт отчаяния - шансов на победу не было, хотя его кандидатуру выдвинула республиканская партия штата. Но соперником был демократ Алан Крэнстон, прочно сидевший на своем месте старый сенатор, установивший за многие годы работы на Капитолийском холме крепкие и взаимовыгодные связи со всеми влиятельными лицами и группировками Калифорнии.

Хотя положение обязывало сенатора постоянно поступаться принципами, судя по всему, это его мало смущало. На предвыборных митингах он призывал сократить бюджет Пентагона и положить конец ядерной гонке, что снискало ему популярность в Москве, и советским журналистам велели рекламировать "прогрессивно мыслящего сенатора". Но, обращаясь к избирателям, нельзя забывать о запросах тех, кто финансировал предвыборную кампанию, и в сенате Крэнстон исправно и безропотно голосовал за новые ассигнования на строительство и расширение военных предприятий в родном штате.

Благодарные подрядчики Пентагона вкладывали сотни тысяч долларов в предвыборную кампанию Крэнстона, и, несмотря на преклонный возраст, его переизбирали с постоянством, достойным лучшей доли. Как, впрочем, и подавляющее большинство его коллег в обеих палатах конгресса, что объясняется прозаически просто: у сенаторов и конгрессменов, баллотирующихся на второй, третий и большие сроки, гораздо больше денег, чем у их соперников.

Проверенные сотрудничеством с деловым миром и пониманием его нужд, они обладают очевидными преимуществами перед оппонентами. А ведущие участники политических игр в Америке хотят делать ставки на выигрыш и деньги дают кандидатам с наибольшими шансами на успех. Как следствие, нижняя палата переизбирается обычно на девяносто процентов и, по словам журнала "Ньюсуик", стала "закрытым клубом, куда открывается доступ в связи со смертью или добровольной отставкой старых членов".

Однако поручиться за исход борьбы никто не может, и на начальном этапе первая задача - найти кандидата с незапятнанной репутацией, пользующегося широкой известностью и уважением, а также отвечающего жестким требованиям, которые предъявляют законы. Так, членом палаты представителей конгресса "может быть избрано лицо, достигшее возраста 25 лет, являющееся, по крайней мере, в течение 7 лет гражданином Соединенных Штатов и в момент избрания проживающее в том штате, от которого избирается". И чем выше ступенька на лестнице политической карьеры, тем выше цензы и прочие требования.

До открытия своей кампании кандидат обязан заполнить кучу анкет, включая заявление о личных доходах и источниках доходов супруги, и зарегистрироваться. Последнее возможно при наличии необходимых подписей под петицией о регистрации, число которых устанавливается местным законодательством. Но этим дело не ограничивается, и нужно представить документы, содержащие сведения о личности кандидата, партийной принадлежности и источниках денежной подпитки его предвыборной кампании.

О финансовом состоянии политического деятеля в Америке судят не по слухам и догадкам прессы. На то есть Федеральная избирательная комиссия, где черпают информацию все заинтересованные лица и организации. Сведения, как правило, безупречные, так как кандидатам, "сознательно предоставляющим ложные или неполные данные в финансовых декларациях", грозит судебное преследование. Денежной подоплеке политической борьбы в США уделяется пристальное внимание, что легко понять.

В значительной степени, но отнюдь не обязательно, исход борьбы решает сумма, вложенная в предвыборную кампанию. Вне зависимости от достоинства программы той или иной партии, ее нужно донести до избирателей и убедить в ее правильности. Требуется оплатить выступления и рекламу по телевидению и в печати, израсходовать огромные суммы на поездки по стране и встречи с теми, кто будет голосовать. Приходится считаться и с ростом расходов: в 1992 году место в сенате обошлось в среднем в 10,4 миллиона (против 1,2 миллиона в 1978 году) и в нижней палате - 5,4 миллиона долларов (130 тысяч в 1978 году).

Без денег бесполезно рассчитывать на политическую карьеру в США, будь ты хоть семи пядей во лбу, и сбором средств на ведение предвыборной кампании занят сам кандидат, его родственники, друзья и знакомые. Отделения республиканской и демократической партий в центре и на местах служат не только источником даровой рабочей силы, агитаторами и пропагандистами, но и взывают к общественности и доброхотам делать взносы.

Это отнюдь не означает, что деньги в Америке решают все и можно просто купить место в сенате или палате представителей. Как показывает опыт последних десятилетий, миллионы долларов, затраченные на предвыборную кампанию, не гарантируют успеха. Но как любят повторять американцы, "бесплатных обедов не бывает", и всем участникам любой политической кампании требуются большие средства, чтобы, если не победить, то хотя бы противостоять своим оппонентам с достоинством и честью.

В американской политике идет острая борьба, а не глухая аппаратная возня, и жаркие схватки кандидатов часто сравнивают с шумной дракой мартовских котов на крыше. На первый взгляд, у них немало общего, если судить по силе звука, но мне по душе больше картинка, нарисованная "Вашингтон пост". По мнению газеты, предвыборная борьба в США напоминает затянувшуюся ссору пары школьников младших классов, перемежающуюся однообразными взаимными обвинениями. "Нет, ты это говорил", "Нет, не говорил", "А я тебе говорю, что говорил", "Ну, и дурак". Затем следует традиционное "Сам дурак", происходит обмен толчками в грудь, несильными, но обидными, противники размазывают слезы по щекам, и все завершается воплем "Мама!"

В роли последней выступают избиратели, но до того, как им удастся сказать свое слово, говорят спонсоры. Именно поэтому денежный аспект предвыборной борьбы дебатируется на всех уровнях с особой горячностью и до сегодняшнего дня не нашел окончательного решения, хотя с 1867 года принято более десяти законов о финансировании предвыборных кампаний.

* * *

За тем, как расходуются средства из предвыборных фондов, внимательно следят общественные и государственные организации, да и соперники не спускают глаз друг с друга, так что кара неминуема. Например, на Гавайских островах после пятилетнего расследования в 1994 году Федеральная избирательная комиссия оштрафовала на 165 225 долларов 26 фирм, лиц и учреждений, которые прибегали к помощи из-за границы при финансировании предвыборных кампаний. Председатель комиссии Тревор Поттер напомнил: "В США запрещены законом вклады от иностранцев: частных лиц, корпораций либо правительственных учреждений, - в предвыборный фонд кандидата будь то на выборах в штате, местных или федеральных выборах".

В роли спонсоров кандидатов на выборные должности выступают промышленные и торговые компании, банки и страховые общества; вышедшие на пенсию, но не утратившие вкуса к жизни финансисты и руководители мощных корпораций, юристы и врачи, торговцы недвижимостью, профсоюзные объединения и общественные организации. Средства распределяют почти поровну между двумя партиями, но в целом отдают предпочтение республиканцам.

А главный источник - "комитеты политических действий" (КПД), представляющие специальные интересы. Они возникли после 1974 года, когда конгресс одобрил закон, регламентирующий финансирование предвыборных кампаний, и доноры ощутили потребность найти обходные пути. До того Америка не пыталась жестко диктовать условия: кто, как и сколько вносит в фонды кандидатов и политических партий, а теперь корпорациям запрещено делать взносы, и затраты на президентскую кампанию ограничены 27 миллионами долларов.

Из этой суммы восемнадцать миллионов могут быть собраны в качестве частных пожертвований (не более одной тысячи от одного лица), а остаток - пропорциональная правительственная дотация. Право на нее кандидат приобретает, если соберет в ходе первичных выборов не менее пяти тысяч долларов в каждом из двадцати штатов, а когда аккумулируются сто тысяч, столько же получит из федеральных средств и на каждое последующее пожертвование, превышающее двести пятьдесят долларов, - равную сумму. Специальный фонд формируется путем ежегодного отчисления одного доллара из подоходного налога на каждого взрослого американца.

Все это хорошо смотрится на бумаге, но на практике мало кому удается уложиться в установленные конгрессом лимиты, и прибегают к услугам КПД, которые появились как ответ на потребность в посредниках между бизнесом и политикой, трактующих федеральные законы в свою пользу. Ограничения обходят, предоставляя деньги партийным организациям штатов и городов, национальным партийным съездам либо частным организациям, формально независимым от партий. Подобные вклады не подпадают под действие федеральных законов и позволяют кандидатам, пользующимся благосклонностью делового мира и крупных общественных объединений, аккумулировать миллионы неучтенных долларов.

В 1980 году республиканцы и демократы приняли таким путем пятнадцать миллионов долларов, а через восемь лет - сто миллионов. Деньги, поступающие от граждан, - капли в море, которое питают реки долларов, берущие начало в промышленных, финансовых и торговых корпорациях. "Взносы КПД,- писал "Тайм", - по сути, представляют собой покупку голосов и обеспечивают однажды избранным пожизненное членство в конгрессе".

Среди крупнейших вкладчиков капитала в политику - нефтяные монополии и табачные корпорации. Они ожидают, что в знак признательности члены конгресса воздержатся от введения новых налогов на бензин и табачные изделия. Есть и оборотная сторона медали, о которой писал "Тайм": "В случае отказа от политических игр руководители корпораций могут столкнуться с большими трудностями в своем бизнесе". "Взаимоотношения между группами специальных интересов, финансирующими избирательные кампании, и влиятельными законодателями напоминают легализованное взяточничество", - отмечал "Ньюсуик".

* * *

Так кого же избирают американцы в высший законодательный орган, традиционно конфликтующий с президентом, но свет и воду на Капитолийском холме не отключают? Ответ дает справочник "Конгрешнл куотерли", установивший, что в конгрессе 103-го созыва, насчитывавшем 100 сенаторов и 435 членов палаты представителей, преобладали юристы - 239 человек.

На втором месте представители делового мира и финансов - 155, а за ними следуют государственные служащие (97), работники системы образования (77) и сельского хозяйства (27), журналисты (33) и сотрудники правоохранительных органов (10). По два профессиональных спортсмена и профсоюзных деятеля, шесть врачей, три священника, по одному актеру и военному, и так далее. Общее число указанных профессий превышает число законодателей, поскольку некоторые имеют не одну профессию.

Картина вырисовывается довольно пестрая, но ясно, что в конгрессе не нашлось места для заслуженных артистов, ведущих популярных телепрограмм, лауреатов, передовиков, генералов, таксистов и танкистов, выдвинутых и избранных лишь за то, что умеют стоять у станка, как рабочие или балерины. Напрашивается вывод, что американцы отдают предпочтение не анкетам, над которыми исходят слюной в отделах кадров России, а живым людям, не мастерам слова, а знатокам дела.

Так уж повелось в Америке, знакомой с парламентской демократией и президентской республикой не понаслышке, что политикой занимаются профессионалы, посвятившие работе все силы и способности. Их юридическое и прочее высшее образование позволяет самостоятельно разобраться в процессе законотворчества. А если не хватает своих знаний и опыта, обращаются к экспертам, но строго в рамках закона.

На Капитолийском холме не существует института помощников с сомнительным прошлым и криминальными замашками. Никто не платит народным избранникам за удостоверение, обладателей которого расстреливают на московских улицах. Напротив, в США многие сенаторы и конгрессмены за собственный счет содержат вспомогательный аппарат, и на каждого законодателя приходится в среднем семь специалистов из разных областей, работающих в конгрессе, что не мешает пользоваться услугами государственных служащих. К слову сказать, за квартиру или номер в гостинице тоже платят из личных средств, и парламентарии не требуют обеспечить их государственным жильем.

Что касается избирателей, им тоже создают неплохие возможности, и они при желании способны сделать свой выбор на основе личного знакомства с претендентами на выборные должности. Во время предвыборной кампании все кандидаты утюжат свой округ денно и нощно вдоль и поперек, проводят митинги и встречи, выступают на обедах и ужинах, стараются пробиться в печать и на телевидение.

Трудятся, не покладая рук, и никому не придет в голову отлучиться за границу или по иным неотложным делам, как поступают отдельные начальники, баллотирующиеся в Госдуму России. Да и после избрания американский конгрессмен выходные от заседаний дни проводит, как правило, со своими избирателями, памятуя, что именно от них в конечном итоге зависит его дальнейшая судьба. Не забывает о крупнейших вкладчиках в предвыборный фонд и старается привлечь новых спонсоров.

Как говорил калифорнийский бизнесмен Джастин Дарт, входивший в ближайшее окружение Рональда Рейгана, "когда заводятся даже небольшие деньги, в конгрессе начинают прислушиваться к вашим словам с большим вниманием". Чтобы быть услышанным, совсем не обязательно вступать в прямой контакт с законодателями, а лучше поручить это деликатное дело специалистам. Именно поэтому вокруг Капитолийского холма окопалась отлично оснащенная и хорошо оплачиваемая армия лоббистов - юридические фирмы и влиятельные в прошлом политики, защищающие интересы промышленности, торговли, финансов, индустрии обслуживания и развлечений, различных общественных организаций.

* * *

Торговать снегом в Антарктике или песком в Сахаре - занятие неблагодарное и бесполезное. В равной мере трудно убедить американцев, что людоеды отличаются человеколюбием и поэтому им необходимо оказывать широкую гуманитарную помощь. Но для того и существуют лоббисты, чтоб сказку сделать былью.

Они держат конгресс в осаде, неусыпно следят за выработкой и прохождением через обе палаты нового законодательства, предлагают помощь оплаченных ими юристов, подсказывают свои варианты и стараются отвести проекты, которые могли бы нанести ущерб интересам делового мира и социальных слоев, способных содержать свое лобби в конгрессе. Словом и делом благодарят конгрессменов и сенаторов, разделяющих их взгляды на законотворческий процесс, т.е. готовых инициировать выгодные и блокировать законы, не угодные той или иной группе лоббистов.

Их опознают по цвету нагрудного пропуска-удостоверения. У сотрудников конгресса - желтые, технического персонала - белые, журналистов - зеленые, а голубые выдают лоббистам. Так первоначально называли лиц, часто появлявшихся в кулуарах у залов заседаний, чтобы побеседовать с законодателями. Не обязательно о погоде и здоровье, но с этого обычно начинали. Можно было незаметно вручить конверт со словами "Это вам на предвыборную кампанию" или "От благодарных избирателей", а парламентарий сам решал, куда пойдут деньги.

В американском политическом лексиконе слово "лоббизм" (от английского lobby - кулуары) появилось в 1808 году в анналах конгресса 10-го созыва как обозначение группы, пытающейся повлиять на прохождение или блокирование нового законопроекта. Право на лоббизм основывается на первой поправке конституции США: конгресс не должен издавать законы, "ограничивающие свободу слова или печати, либо право народа мирно собираться и обращаться к правительству с прошениями об удовлетворении жалоб".

Это право не оспаривается, равно, как необходимость упорядочить работу лоббистов, и с 1876 года принимаются соответствующие законы. В частности, пришлось жестко регулировать деятельность лоббистов, которые вначале пользовались полной свободой передвижения и во многом - действий. Тогда неразборчивые в средствах законодатели имели возможность вести жизнь, выходившую далеко за рамки их жалованья, что вызывало зависть и негодование коллег, а временами - шумные скандалы.

Чего немало и сейчас, но связано в основном с работой фирм или отдельных лиц (предпочтение оказывают бывшим членам правительства), представляющих интересы иностранных государств или компаний. К их услугам прибегают в основном страны, желающие получить больше американской помощи, и те, кто хотел бы улучшить нелестное представление, сложившееся о них в США.

В 1991-2 годах десять стран, снискавших дурную славу за грубые нарушения прав человека, заплатили двадцать четыре миллиона долларов лоббистам в Вашингтоне, которые убеждали конгресс, будто этим странам не прожить без американской поддержки. Еще пять государств выложили восемнадцать миллионов долларов ради улучшения репутации своих режимов и расширения экономических связей с США.

Бывший член законодательного собрания штата Нью-Йорк Джон Мэрфи, отсидевший два года в тюрьме за взятки, получил двести тысяч долларов за организацию встреч с представителями конгресса и администрации США, чтобы склонить их к нормализации отношений с Ливией. А рекламная контора "Холт, Хьюз энд Стэммел" за два миллиона долларов обязалась разрекламировать Чили в Америке. Задача не из легких, если учесть, что, по признанию фирмы, американцы либо вообще не знают, где находится Чили, либо относятся к этой стране отрицательно, вспоминая правление генерала Пиночета. Но тем и славятся лоббисты, что невероятное становится очевидным, если очень постараться.

Самый крупный гонорар - четырнадцать миллионов долларов - достался фирме "Хилл энд Ноултон", защищавшей интересы Турции, Израиля, Китая, Кувейта, Перу, Египта и Индонезии. Щедро оплачивают услуги лоббистов также Колумбия, Гватемала, Марокко, Филиппины, Нигерия, Кения и прочие государства, которые не пользуются в Америке доброй славой, а средства, как правило, черпают из программ американской помощи.

Иными словами, лоббисты обеспечивают круговорот денег в природе: конгресс выделяет часть средств, полученных от американских налогоплательщиков, на поддержку нуждающихся стран, а те делятся с лоббистами, заботящимися о том, чтобы поток помощи не иссякал, и значительная сумма, покинувшая Америку, возвращается назад. Радоваться бы, да и только.

Но после публикации этих данных общественной организацией "Центр за честность и неподкупность в обществе" законодателям пришлось вновь задуматься над своим поведением, и был принят закон, который обязывает лоббистов, представляющих зарубежные фирмы и страны, регистрироваться в качестве "иностранных агентов" со всеми вытекающими отсюда легко прогнозируемыми последствиями.

Юридическое определение слова "лоббист", прежде довольно туманное, расширено и распространяется на всех, кому платят более 2 500 долларов за полгода, любую организацию и фирму, расходующую свыше 10 000 долларов в год с целью оказать влияние на действия правительства. Они также обязаны дважды в год представлять отчеты о проблемах, над которыми трудятся, о доходах и расходах, а также сообщать, какие учреждения конгресса и федеральных органов они посещают.

Все лоббисты обязаны оглашать имена своих клиентов и представлять списки подарков и услуг членам конгресса на сумму, превышающую двадцать долларов единообразно, либо пятьдесят долларов в год. Исключение сделано для членов семьи, неиспользованных или возвращенных подарков и мелочей, которые перепали законодателям от благодарной публики во время "многолюдных мероприятий".

В 1994 году был принят закон, согласно которому парламентариям запрещено пользоваться услугами лоббистов, проявляющих к процессу законотворчества столь высокий интерес, что они готовы оплатить членам конгресса обеды в ресторанах, поездки на курорты и проживание в гостиницах, предоставить бесплатные билеты на концерты, спортивные и прочие зрелища.

Сейчас попытки пройти на второй этаж Капитолия, где толпятся законодатели, обречены на провал: входы перекрыты плюшевыми канатами на бронзовых подставках, за ними массивные деревянные стойки с надписью золотыми буквами "Проход закрыт", а дальше виднеются сотрудники службы безопасности конгресса при оружии и с парой наручников.

О значении, которое придается деятельности лоббистов, можно судить по тому, что их число при сенате возросло за три десятилетия к 1990 году с 365 до 33704 человек. На вопрос "Кто в Вашингтоне принимает важнейшие решения?" 36 процентов опрошенных газетой "Лос-Анджелес таймс" ответили: лоббисты и прочие заинтересованные группы, 31 назвал конгресс и 28 процентов - администрацию президента.

По оценкам "Нью-Йорк таймс", в Вашингтоне насчитывается до восьмидесяти тысяч лоббистов, хотя в 1997 году было официально зарегистрировано около пятнадцати тысяч человек. Но количество совсем не обязательно перерастает в качество новых законов, хотя можно смело утверждать, что сладкая жизнь лоббистов, ставшая притчей во языцех в Вашингтоне, прямо зависит от роста прибылей их работодателей, обеспеченного новыми законами.

На лоббирование программ в федеральном бюджете и проталкивание законов о налогообложении, здравоохранении, обороне, транспорте и связи в 2006 году было затрачено почти два с половиной миллиарда долларов (около одного миллиарда в 1997 году). Абсолютным чемпионом можно считать Американскую медицинскую ассоциацию: свыше семнадцати миллионов долларов ушли на борьбу за принятие законов в поддержку лечебно-страховых объединений и против производителей табачных изделий. В то же время табачная компания "Филип Моррис" израсходовала около шестнадцати миллионов долларов на прямо противоположные цели. Другие щедрые спонсоры лоббистов - это фармацевты, автопромышленники, телекоммуникационные корпорации, авиастроители, торговцы недвижимостью, и фирмы, выпускающие электронное оборудование.

В этих условиях трудно рассчитывать на принятие законов, которые понравились бы только потребителям, хотя заботу о нуждах избирателей декларируют представители обеих ветвей власти США. В конечном итоге, судьба законопроекта во время его обсуждения в комитетах и голосования в конгрессе во многом зависит от того, у какой группы лоббистов больше сил и средств, чтобы добиться одобрения выгодного ей решения.

* * *

"Многие законодательные акты - результат специальных просьб и не отвечают целям государственной политики", - писал "Ю.С. ньюс энд уорлд рипорт", изучив десятки новых законов. По свидетельству журнала, "прослеживается тесная связь между вкладами в предвыборную кампанию и благоприятным законодательным решением вопросов, волновавших тех, кто давал деньги". Так, КПД, представлявшие нефтяные интересы, внесли в предвыборные фонды членов конгресса в 1988 году свыше двух миллионов долларов, а позже конгресс отменил "налог на сверхприбыль".

Отнюдь не всегда прибегают к подкупу, понимают, что взятки в Вашингтоне берут с оглядкой и с коррупцией борются активно. В 1994 году угодил в тюрьму бессменный член нижней палаты восемнадцати созывов Дэн Ростенковски. На посту влиятельного председателя комитета по ассигнованиям он охотно делал одолжения и неизменно получал сполна за оказанные услуги, что его и погубило. Выяснилось, что за двадцать лет он присвоил сотни тысяч долларов, и ему предъявили обвинения по семнадцати пунктам, включая казнокрадство, мошенничество и лжесвидетельство.

При Рейгане свыше ста деятелей его администрации были привлечены к суду по обвинению в мздоимстве, а в годы правления Клинтона велись расследования по делам министров торговли Рона Брауна, жилищного строительства Генри Сиснероса и сельского хозяйства Майка Эспи по подозрению в сокрытии доходов и финансовых махинациях. Ряд членов кабинета и помощников президента вынудили уйти в отставку. Далеко не все были причастны к коррупции, но в Америке не прощают высшим чиновникам и законодателям даже мелких прегрешений.

Борьба за чистоту рядов не отдана на самотек правоохранительным органам или на откуп - адвокатам, снискавшим известность защитой высокопоставленных казнокрадов. За поведением законодателей следят комитеты по этике обеих палат, а при конкуренции двух партий взаимная бдительность, строгость и неизбежность наказания практически гарантированы, хотя с беспристрастностью дело обстоит несколько хуже.

А чтобы уберечь служивых от соблазна, существует правило: лица, избранные в законодательные или назначенные в исполнительные органы теряют право на предпринимательскую деятельность. Опыт подсказывает американцам, что не нужно ставить человека перед трудным выбором и заставлять совмещать несовместимое - интересы своей фирмы и общества в целом. Не должен владелец или акционер частной компании одновременно занимать высокий пост в государстве, потому что незачем подвергать его искусу - использовать служебное положение в личных и корыстных целях.

Правилом остается запрет на политическую и коммерческую деятельность государственных служащих. Федеральный чиновник преступит закон, если рекомендует или предпримет действия, которые могут благотворно повлиять на его финансовое благополучие. Есть и такой нюанс - в частном бизнесе заработки гораздо выше, чем на государственной службе, и если кто-то соглашается перейти из компании "Форд" в дипломаты, его трудно заподозрить в намерении обогатиться за чужой счет.

Государственные служащие имеют право придерживаться любых политических убеждений, но им запрещено заниматься активной политической деятельностью. Под ней в Америке понимают в первую очередь участие в работе политической партии или в ее предвыборной кампании. Запрещено и создание в федеральных учреждениях партийных комитетов, чтобы межпартийные распри не наносили ущерба интересам нации и государства.

Несколько в ином положении военнослужащие. Закон не запрещает им принимать участие в местных и национальных выборах, но они воздерживаются от этого по традиции, которую не смогли поломать не раз предпринимавшиеся попытки вовлечь армию в политическую жизнь. Американские генералы политикой не занимаются, не генеральское это дело. Дуайта Эйзенхауэра избрали президентом как героя второй мировой войны, без учета числа крупных звезд на погонах.

Каждый высокопоставленный федеральный служащий обязан заполнить форму 287, которая предусмотрена законом об этике в правительстве, и перечислить все вклады и акции на сумму свыше одной тысячи долларов, зарегистрированные на его имя, жены и детей. Надлежит указать все источники дохода, превышающие сто долларов, даже если эти доллары получены наличными и не фигурируют на бумаге. Необходимо также сообщить обо всех полученных подарках, будь то запонки, ужин в ресторане или поездка на отдых на экзотические острова.

Все это - для тех, кто уже занимает должность. А претенденты на высокие посты в исполнительных, законодательных или судебных органах вынуждены мириться с тем, что на слово им не верят. Их соседей или ближайшую бензоколонку однажды навестит неприметный чиновник и станет неторопливо и обстоятельно расспрашивать, что известно о данном человеке, его прошлом и настоящем, дурных привычках, вкусах и запросах.

* * *

Без тщательной проверки с подключением Федерального бюро расследований президент США и не подумает выдвинуть полюбившегося ему кандидата в члены своей администрации. Если же потребует ускорить процесс, ФБР может ответить, что в этом случае за надежность результатов не ручается, и глава Белого дома вынужден считаться с мнением специалистов, чтобы не попасть впросак, как случилось с Джорджем Бушем-старшим.

Он выдвинул на пост министра обороны Джона Тауэра, своего земляка, человека во всех отношениях незаурядного. Однако все избранники президента на высшие посты в государстве должны быть одобрены сенатом, и в ходе сенатских слушаний выяснилось, что Тауэр не лишен недостатков. Не прочь был выпить и временами перебрать, если, конечно, в хорошей компании.

Кто бы осмелился поставить такое в вину кандидату на высокую должность в России, где именно непьющий вызывает подозрения? А вот в Америке решились и попутно обнаружили, что отношение Тауэра к противоположному полу не соответствовало его возрасту и возможной новой должности. Короче, заблокировали его в сенате и выбраковали, а обороной стал ведать Ричард Чейни, и неплохо, говорят, справлялся со своими обязанностями, хотя не на него первым пал выбор президента.

Сходная история произошла в 2004 году, когда Джордж Буш-младший предложил на пост министра внутренней безопасности Бернарда Керика, бывшего комиссара полиции Нью-Йорка. Но дело не дошло до слушаний в сенате. Газеты рассказали, что семья Керика пользуется услугами няни из числа нелегальных эмигрантов, и Керик снял свою кандидатуру.

Отцы-основатели Соединенных Штатов, люди мудрые и предусмотрительные, изобрели систему, в которой три ветви власти взаимодействуют, дополняют и контролируют друг друга. Не обходится без споров и разногласий, но для стрельбы из танковых орудий подбирают места подальше от Вашингтона. Президенту доверяют и не стесняются проверять. Он сам подбирает свою команду, но всех кандидатов на ответственные посты утверждает верхняя палата конгресса.

Надо полагать, американцы вынесли из опыта своей демократии, что стойкая поддержка кандидата президентом - отнюдь не гарантия того, что он приходится женой Цезарю, а потому вне подозрений. Даже всенародно избранный президент может ошибиться. Да и на одном кандидате свет клином не сошелся. Бывало, что пост министра или члена Верховного суда оставался вакантным после обсуждения в сенате. После чего президент находил другого кандидата. Не знает история Америки случая, когда один и тот же человек выставлялся на один и тот же пост дважды. Видимо, верят древним философам и по второму разу в реку не лезут, по аналогии с граблями.

Одновременно конгресс надзирает за деятельностью правительственных учреждений, и он же диктует все расходы. Так что шефу Пентагона и директору ЦРУ приходится не только потеть на строгих слушаниях в сенате. Они регулярно отчитываются в соответствующих комитетах обеих палат, а также вынуждены представить и обосновать свои бюджетные заявки. Росчерком пера президент помочь им не в силе.

Преемник Буша Билл Клинтон, едва переступив порог Белого дома, отменил своим указом традицию, которую свято блюли американские чиновники. Расставшись с госаппаратом, они плавно и безболезненно переходили на службу в частный сектор и начинали рьяно защищать его интересы, используя свои старые связи и контакты. "Подобная практика, - признавал государственный секретарь США Уоррен Кристофер, - подрывала доверие общественности ко всему политическому процессу в Америке".

Кодекс этики, разработанный Клинтоном, покончил с положением, когда высокопоставленные чиновники, назначаемые на посты президентом, становились при смене администрации, по сути, платными агентами своих или иностранных корпораций. Указ обязал свыше тысячи руководителей федеральных ведомств и отделов в министерствах принять письменное обязательство в течение пяти лет после ухода со своего поста не выступать в роли лоббистов американских фирм и никогда не представлять интересы иностранных правительств и компаний.

* * *

Довольно много интересного и познавательного в политической жизни США, но далеко не все можно использовать в иных условиях. Сказывается разное мироощущение. Они идут от денег к власти, а мы - от власти к деньгам. Одни хотят решать проблемы общественные, а другим гораздо ближе вопросы сугубо личного плана. Американец, сколотив капитал, выдвигается в кандидаты, а у нас ищут пристанища в парламенте часто в надежде разбогатеть либо уйти от ответственности за незаконно нажитое состояние под прикрытием депутатского иммунитета. Депутат Госдумы может оттаскать за волосы свою коллегу в зале заседаний или грубо затолкать в свою машину журналистку для дальнейшей разборки, и все ему сойдет с рук, а законодатели Америки следят за каждым своим словом и шагом.

Дело дошло до того, что накануне президентских выборов 1996 года, когда Билл Клинтон баллотировался на второй срок, развернулась борьба за непорочность зачатия, и многие претенденты на кресло в Белом доме от республиканцев начали сами искать на себя компромат. Бывший губернатор Теннеси Ламар Александер поручил юридической фирме внимательно изучить его налоговые декларации и деловые документы за предшествовавшие семнадцать лет, оплатив услуги фирмы из собственного кармана.

"Я хотел бы узнать, пока этого не сделал кто-то другой, не совершил ли я проступка, который может быть использован против меня и помешает мне стать кандидатом от республиканской партии на пост президента США, - заявил Александер. - Я уверен, что ничего плохого в жизни не сделал, но мне нужно, чтобы это подтвердили специалисты".

По тому же пути пошел Роберт Доул, лидер республиканского большинства в сенате, в прошлом дважды баллотировавшийся в президенты, но это ему не помогло. В конечном счете, он проиграл Биллу Клинтону, который на первой пресс-конференции после инаугурации признал, что у него набралось долгов на два миллиона долларов. В основном деньги ушли на юристов, помогавших хозяину Белого дома отбиваться от многочисленных попыток желающих посягнуть на его честь и достоинство.

Спрос на юристов возник еще в ходе первой предвыборной кампании 1992 года, когда в прессе начали живо обсуждать любовные похождения Клинтона, и он нанял одного из самых известных и преуспевающих адвокатов Роберта Беннета. Позднее его услуги понадобились для обороны против республиканцев, устроивших охоту на президента по делу "Уайтуотер".

Речь шла об эпизоде из жизни Клинтонов в Арканзасе, когда они решили подзаработать на вполне легальной спекуляции земельными участками у реки Уайтуотер, но потеряли около семидесяти тысяч долларов. Их партнеры по бизнесу оказались замешаны в финансовых махинациях, и встал вопрос о причастности Клинтона к темным делам, а позже - о роли его окружения в попытках помешать расследованию.

Никто бы не стал разбираться в этой запутанной истории, если бы Клинтон смирно сидел на посту губернатора Арканзаса, но в кресле президента он вызывал повышенный интерес. По инициативе республиканцев был назначен специальный прокурор Роберт Фиск, и потянулись томительные слушания в комитетах обеих палат конгресса. Политических противников Клинтона нисколько не смущало, что нельзя было говорить о постыдном поступке президента, и конкретных обвинений ему не предъявляли. Республиканцы раздували скандал вокруг "Уайтуотер" в расчете навалить кучу грязи, посеять сомнения, испортить жизнь демократам, в чем они преуспели.

На промежуточных выборах в 1994 году партия президента утратила контроль над обеими палатами конгресса. Поражение демократов выглядело особенно впечатляющим, если учесть, что они имели большинство в сенате с 1987 года и в палате представителей - с 1955 года. Впервые со времен гражданской войны в США лишился места спикер нижней палаты Томас Фоли, и не прошел в сенат брат жены президента Хью Родэм.

В ходе предвыборной кампании на первый план выдвигались, как обычно, внутренние проблемы: экономика, трудоустройство, жилье, социальное обеспечение, борьба с преступностью, налоги и нелегальная иммиграция. Кандидаты, разделенные по партийному признаку, могли предложить, если разобраться, практически неразличимые пути решения. Чтобы как-то выделиться и доказать свою привлекательность, им оставалось одно - хулить соперника в надежде прикрыть собственные недостатки. Борьба разворачивалась не между двумя программами, а сводилась к обмену личными выпадами, и побеждал часто тот, кто сумел опорочить оппонента.

Во многом похоже на то, что происходит в России, но пресловутый административный ресурс не играет решающей роли в Америке. После второй мировой войны только четыре президента - Дуайт Эйзенхауэр, Рональд Рейган, Билл Клинтон и Джорд Буш-младщий - провели в Белом доме по восемь лет, а остальные были вынуждены ограничиться одним сроком.

Это не значит, что родственные и прочие связи в Америке отменили. Достаточно вспомнить беспрецедентные президентские гонки 2000 года, когда имя победителя объявили с большой задержкой из-за пересчета голосов во Флориде. Губернатором там случился брат Джорджа Буша-младшего, тасовавший и мусоливший бюллетени до тех пор, пока не добился нужного семье результата. К власти пришел безграмотный и недалекий деятель, что вызвало удивление за рубежом, но не в России, где итоги голосования подводят с оглядкой на Кремль, а не правила арифметики.

В Миссури на выборах в сенат в 2000 году верх одержал покойник - губернатор штата Мэл Карнахен. Он погиб в автокатастрофе за две недели до голосования, но его имя не успели вычеркнуть из избирательных бюллетеней. Выручила вдова - Джейн Карнахен, вызвавшаяся занять место супруга. Мировая печать в то время вдоволь поизмывалась над американцами, которые сами охотно признают свои недостатки.

"Существующая система финансирования выборов, - подчеркивал председатель общественной организации "Коммон коз" Фред Вертхмайер, - вызвала к жизни палату представителей, куда аутсайдерам нечего и думать пробиться. Если конгрессмены не могут проиграть, вне зависимости от результатов их работы в палате, а их соперники не могут победить, вне зависимости от их способностей, значит, у нас нет реальных выборов и нет представительного правительства".

Поклонники американской демократии посчитают подобные высказывания тенденциозными, слишком резкими, возможно, вырванными из контекста и наверняка несправедливыми, но нам, по-моему, нужно принимать к сведению все, в том числе и критику в чужой адрес, чтобы не навлечь ее впоследствии на себя. И хотя я привел, казалось бы, уже массу ссылок на американские источники, позвольте еще одну.

"Избирателям, возможно, приятно считать, что они оказывают решающее влияние на исход голосования, - писал "Ю.С. ньюс энд уорлд рипорт". - Но они не имеют этого влияния и не будут иметь, пока не изменится система выборов. Свободные и честные выборы - это, по всей вероятности, те рецепты, которые США навязывают другим. А в нашей стране система так устроена, чтобы отдавать предпочтение находящимся во власти".

Готов согласиться, что такие мысли сравнимы с крамолой в нашей стране, где теперь принято ссылаться на Запад часто и повсюду: в печати и по телевидению, на заседаниях исполнительных и законодательных органов власти, кстати и некстати. После того, как Запад хулили и склоняли на все лады долго и страстно, сейчас приводят Америку в качестве примера для подражания. Чем занимаются и те, кто знает, о чем идет речь, и те, кто не имеет ни малейшего представления о предмете разговора. Но участники дискуссии, дружно или вразнобой, ратуют за использование у нас западных образцов. Если мы договоримся о том, что понимаем под демократией.

В Америке больших разногласий по этому вопросу нет, система доказала свою жизнестойкость за счет соблюдения правил игры, которые не меняют в ходе игры. Например, нерушимый закон о коллективной ответственности членов правительства за его решения. Если кому-то из министров этот курс перестает нравиться, он волен критиковать коллег, но предварительно уходит в отставку. В противном случае возникает сомнение в его искренности. Где же был этот критик в то время, когда принимались совместные решения? Если тогда промолчал, что же его теперь заносит? Политические деятели, крепкие задним умом, в западной политике долго не продержатся.

* * *

При всех несомненных достоинствах американской демократии она не способна вынудить жителей США исполнять свой гражданский долг регулярно и добросовестно, так что россияне не одиноки в этом отношении. Равных американским избирателям по их пассивности на Западе не сыскать, а на Востоке, который славится тупой дисциплинированностью, привитой традиционным пристрастием к авторитарным режимам, искать бесполезно.

Такое отношение к участию в голосовании можно объяснить и присущим американцам чувством некоторой обособленности. Они горячо реагируют на события в своем городе или районе, но за рамками чисто местных интересов их мало что волнует. С географией, даже у школьников, далеко не все в порядке, и Москва совсем не обязательно ассоциируется с Россией.

Не знаю, виновата ли в этом доктрина Монро, но внешний мир воспринимается как место отдыха и туризма, не больше, и в споры о мировой политике американцы втягиваются крайне неохотно, проявляя редкое непонимание чужих проблем и нежелание с ними знакомиться. Видимо, с этим связано и негативное отношение к политике и политикам.

Вашингтон - не просто федеральная столица с разномастными учреждениями и историческими памятниками, а место, специально отведенное для тех, кто профессионально кормится от политики. Такие же своеобразные гетто существуют во всех штатах: губернаторы и законодатели располагаются в небольших по-своему уютных городах, где могут предаваться любимому занятию, не мешая другим людям.

А все прочие американцы политикой не интересуются и говорить о ней отказываются. Причин тому масса. Прежде всего, каждый гражданин США при каком-то деле, полезном или прибыльном, работает на себя, на хозяина или государство. Времени обычно в обрез и никто его не станет тратить на пустые разговоры о том, что сказал президент, о чем умолчал и по каким причинам.

Кроме того, никто не возражает, когда говорят, что политика - грязный бизнес. Это не значит, что нельзя запачкаться, торгуя овощами, домами или автомобилями. Нечистые на руку дельцы встречаются везде, но почему-то они сами предпочитают орудовать в политике, а в результате честные люди туда не тянутся и стараются держаться подальше от политических баталий.

Главное же - горячие споры и острые разногласия между исполнителями и законодателями, жаркие и многодневные дебаты в конгрессе США или законодательном собрании штата крайне редко затрагивают американцев за живое. Они твердо уверены, что смогут избавиться от недостойных политических деятелей на следующих выборах, а то и раньше. Страну может всколыхнуть разве что громкий скандал, в котором замешаны лица, примелькавшиеся в телевизионных программах новостей.

Таких скандалов набирается немало, потому что в семье не без урода, но совсем не обязательно брать с них пример. Как свидетельствует опыт Америки, выборы не поддаются газетной логике и не склоняются перед всевластием доллара. Республиканцы тратят в предвыборной кампании втрое больше демократов, но Билл Клинтон - далеко не первый президент от демократической партии. При всей своей нелюбви к политике американские избиратели способны сделать свой выбор, хотя далеко не всегда бесспорный. В списке президентов США с начала ХХ века Джордж Буш-младший занял предпоследнее место по уровню интеллекта, хотя просидел в Белом доме два срока, что не говорит в пользу умственных способностей электората.

В Англии первый тост поднимают за королеву. Такова традиция. В Америке тоже пьют и президентов уважают как символ нации, но в меру и по заслугам. Трудно найти на земном шаре нацию, которая гордилась бы своей страной больше, чем американцы, и вряд ли отыщется народ, столь же влюбленный в свою политическую систему, хотя и нет в мире более жестких критиков США, чем граждане США.

Президент для них, прежде всего, - часть заветной американской мечты. Возможно, поэтому он един во многих лицах и совмещает функции главы государства и правительства. А заодно - верховный главнокомандующий и верховный представитель США на международной арене. Его полномочия очень широки, но запрашивать больше никто не решался. Нет, не от недостатка желания или нехватки повода, а руководствуясь здравым смыслом: в Америке не предоставят одному человеку слишком много власти, чтобы избежать головокружения от успехов.

Все те же отцы-основатели США, исходя из принципа, что слишком большая власть портит зачастую самых, казалось бы, добросовестных политиков, учредили порядок, при котором однопартийность президента и конгресса - исключение, а не правило. Глава исполнительной власти практически всегда имеет дело с законодательным органом, который контролируют его политические противники, что гарантирует нелицеприятный присмотр за всеми действиями хозяина Белого дома.

Билл Клинтон в этом отношении оказался в уникальном положении первые два года своего правления: конгрессом заправляли его единомышленники. Закончилось сокрушительным поражением демократов на первых же выборах, а перенести их сроки под девизом "коней на переправе не меняют" - такое никому в Америке в голову не придет. Та же участь постигла Буша-младшего: на промежуточных выборах 2006 года республиканцы утратили большинство в обеих палатах на Капитолийском холме.

Нам этого не понять. Да и многое другое в жизни Америки кажется чуждым и странным. Скорее всего, потому, что есть там общественное мнение, с которым вынуждены считаться все политические деятели, и облеченный широкими полномочиями президент - не исключение.

Стабильность хранит бережное отношение к собственной конституции. За двести с лишним лет в нее было внесено всего двадцать восемь поправок, несмотря на то, что менялся состав конгресса и у него хватало предлогов, чтобы перекроить основной закон в свете перемен в стране и окружающем ее мире. Видимо, отцы-основатели Соединенных Штатов понимали, что готовят документ на века, а не на потребу сиюминутной политической необходимости или в угоду высшему лицу в государстве. Да и никто их не гнал в шею и не грозил разогнать, если не справятся со своей задачей в срок. В итоге конституция продолжает верно служить стране и ее народу.

Глава восьмая. БЕЗ ПАСПОРТА И ПРОПИСКИ.

Туристы ежегодно приносят Сан-Франциско более трех миллиардов долларов, и не приходится удивляться, что из более одного миллиона человек, занятых в здравоохранении, оптовой и розничной торговле, строительстве, финансах, на транспорте и в других отраслях экономики, свыше пятисот тысяч человек трудятся в сфере обслуживания.

Здесь бдительный читатель должен воскликнуть: "Стоп! Неувязка получается. Как же это в городе, где жителей меньше одного миллиона, более миллиона работают?"

Объясняется просто: в будни население увеличивается за счет тех, кто живет за пределами города, а делом занимается в Сан-Франциско. Легкость перемещения обеспечена хорошо налаженной системой общественного транспорта и доступностью личного транспорта. Мобильность - одно из обязательных условий жизни в Соединенных Штатах.

А главное - американцам неизвестны понятия "прописка" и "регистрация". Место работы не привязано к месту проживания и не возникает вопрос, как получить работу, не имея прописки, и прописаться, не имея работы. Сама собой отпадает проблема "лимитчиков". По нашим меркам, в США насчитывается свыше двухсот миллионов бомжей - лиц без определенного места жительства. Так можно квалифицировать всех американцев старше 16 лет, если применить наше запутанное законодательство.

Нет в Америке паспорта для нужд внутренних органов и негде, соответственно, проставить штамп о прописке, именуемой ныне в России регистрацией. Нет даже такого понятия, как справка с места работы или учебы, из военкомата (их нет и в помине) или поликлиники. Не приходится письменно подтверждать, что ты не душевнобольной или наркоман. Не требуют справки отовсюду и обо всем, включая справку об отсутствии справок. Бумажные свидетельства и заверения не нужны и нигде их не спрашивают. В гостиницах, магазинах, банках, при записи в библиотеку, практически везде и всегда верят на слово и не ожидают предъявления документов, кроме водительского удостоверения либо кредитной карточки. То или другое оказывается в наличии у любого "среднего" американца.

Америка не испытывает тяги к заполнению анкет и разномастных бланков с треугольными, квадратными, круглыми и гербовыми, черно-белыми и цветными печатями, форма, окраска и прочие достоинства которых подвластны лишь изощренному уму бюрократа. Американцам не приходится отпрашиваться с работы, чтобы выстоять в длинной очереди, выстрадать плохое настроение мелких чиновников, осознать свою неполноценность и выклянчить очередную справку, за которую дадут новую справку.

Лечебные учреждения, химчистки, мастерские по ремонту обуви и иже с ними не задыхаются под грузом макулатуры. Врач в больнице не тратит большую часть своего драгоценного времени на заполнение кучи бумаг, которые при свойственном медикам почерке все равно никто никогда не сможет прочитать. Всю канцелярскую работу выполняет технический персонал и вводит информацию в память компьютера, а врачебное заключение отпечатано четко, без помарок и не порождает кривотолков.

Однажды я подвернул ногу в Вашингтоне, и меня отвезли в ближайшую больницу. На входе не встречали дюжие парни в пятнистой форме с дубинками, как случилось позднее в одной из центральных московских больниц. Не оказался сломанным рентгеновский аппарат, и врачи не стряхивали брезгливо с темных от долгого употребления халатов вшей, которыми щедро делились с ними бомжи, пострадавшие от бесхозяйственности отцов города, как всегда, забывших о смене времен года, снеге и гололеде.

В госпитале Александрии меня внимательно осмотрели, опросили и сделали рентгеновский снимок. На прощанье предложили на выбор бесплатно костыли или трость и снабдили подробной инструкцией на двух страницах о том, что нужно и чего не следует предпринимать при появлении тех или иных симптомов. Самому ничего не пришлось записывать и запоминать.

Взаимоотношения между людьми и учреждениями строятся в основном на взаимном уважении и доверии, что порождает ответственность за данное слово и с ранних лет воспитывает самостоятельность суждений и поступков. Отличает американцев и чувство собственного достоинства, основанное, на мой взгляд, на строгом соблюдении законности, и в ответ они ожидают внимания и предупредительности.

Мне ни разу не довелось испытать в Америке беспомощность, неловкость или страх перед возможностью стать жертвой издевательств малюсеньких начальников. Швейцар, сторож, полицейский, портье в гостинице, таможенник и прочий служивый люд не упиваются данной им властью, не стараются унизить или оскорбить, а действуют в рамках закона. Судьба человека, по собственной инициативе обратившегося в официальные инстанции, не зависит от симпатий и антипатий, сиюминутных настроений чиновников.

Стражи дорожной полиции не таятся в придорожных кустах с радарным устройством, как тать в нощи. По закону, они обязаны открыто следить за тем, чтобы водители не превышали лимита скорости движения. Сами американцы относятся к себе с уважением и ожидают того же от окружающих.

Да и на работу в Америке принимают не по бумагам или телефонному звонку (хотя и так бывает), а в соответствии с квалификацией нового работника: трудом нужно доказать, на что ты способен, и не помогут никакие дипломы, если нет реальных знаний, умения и желания вкалывать до седьмого пота. По-иному жизни и работы себе не мыслят. В этом я неоднократно убеждался на многих примерах и не откажусь от своих выводов даже с риском быть обвиненным в том, что пытаюсь идеализировать американские реалии.

По-моему, напористость американцев и трезвое отношение к труду объясняются просто: работа, как правило, оплачивается по вложенным в нее усилиям, а карьера обеспечивается трудом, а не покровительством или близостью к сильным мира сего. За исключением государственной службы, где по признанию моих американских знакомых, труд не такой интенсивный, как у хозяина-частника, который прямо заинтересован в том, чтобы его работники трудились с полной отдачей.

С малых лет ребенка приучают ценить деньги. Нет, не презренный желтый металл в чистом виде, а обычные, слегка помятые денежные купюры и звонкую разменную монету, которыми мамы и папы расплачиваются за детский труд. В нормальных семьях, где родители работают, и дети учатся, трудовое воспитание не декларируется, а материально поощряется. Не болтают о любви к подрастающему поколению, не отделываются заклинаниями типа "дети - наше будущее", а прививают детям уважение к труду.

Скажем, ребенок помогает по дому. Его, конечно, гладят по головке, но лаской не ограничиваются, а платят наличными. Немного, но платят и предоставляют свободу истратить заработанное на развлечения, кино или мороженое, либо хранить в банке под немалые проценты и впоследствии приобрести нужную вещь или использовать на оплату учебы в колледже.

Хочешь пойти с друзьями в кафе - никаких проблем при условии, что идешь на честно заработанные тобой деньги. Можно, конечно, и в долг дать, но с непременной отдачей. Хочешь велосипед - пожалуйста, но затраты будь любезен возместить, нанявшись разносить газеты или покупки из магазина. Так воспитывают уважение к труду, прививают самостоятельность. Все это происходит и в семьях, которые безболезненно могут позволить себе сорить деньгами. Однако сорят деньгами только те, кому они легко достаются. Бывают, конечно, исключения из правила, но правило остается.

Оборотистые дельцы, начиная с самого нежного возраста, постоянно ищут прорехи в удовлетворении спроса, чтобы тут же их заштопать. По выходным дням на пустырях школьники моют автомашины по расценкам, существенно отличающимся в лучшую для клиента сторону от стоимости на механической мойке. В будни у светофоров поджидают бойкие парни, моментально счищающие грязь с лобовых стекол. У супермаркетов слоняются мальчишки, готовые поднести к машине тяжелые пакеты с покупками.

В Соединенных Штатах почти невозможно встретить студента, не занятого полезным трудом во время каникул. Не зазорно подрабатывать продавцами, грузчиками, курьерами, официантами, носильщиками, сидеть с чужими детьми, пока развлекаются их родители. Много раз в семьях Сан-Франциско и других городов меня знакомили с детьми-студентами, у которых были свои машины или мотоциклы, купленные за свои, а не отцовские деньги.

Дети и взрослые чувствуют свою ответственность друг перед другом и перед обществом. Молодые не сыграют свадьбу и не заведут детей, пока не станут зарабатывать достаточно, чтобы обеспечить дом и семью. Не будут требовать у властей жилье или ремонт квартиры, так как то и другое нужно заработать самим, и этого не ставят под сомнение. Иждивенчество им чуждо, а хозрасчет, самофинансирование и самоокупаемость у них в крови.

Власти не предаются туманным рассуждениям о "регулируемых ценах", а когда компания по производству электроэнергии намеревается повысить расценки, она должна вначале получить добро муниципалитета Сан-Франциско. Нет и спекуляции, а существует прямо противоположная проблема - проблема выбора: найти в себе силы остановиться на чем-то определенном при широчайшем ассортименте товаров и продуктов, когда утрачиваешь ориентировку в рядах одежды и обуви, десятках сортов колбасы, сыра, напитков, зубной пасты и прочих нужных предметов. Все это - не для избранных, а доступно любому работающему жителю страны, где всякий труд почетен, лишь бы достойно оплачивался.

Характерная черта жителей города у "Золотых ворот", если не считать присущей всем американцам суровой деловитости и непреходящей трудоспособности, - высоко развитое и часто доведенное до абсурда чувство индивидуальности. Мои знакомые не пытались затеряться в толпе, мимикрировать, прикинуться глупее, чем они есть на самом деле, а наоборот - всячески подчеркивали свои уникальные особенности.

За пределами США, особенно на Британских островах, где нет-нет, да и проглянет неприязнь к более удачливым и богатым заокеанским кузенам, не раз случалось слышать упреки в адрес американцев: мол, часто и много хвастаются. Но в Америке перечисление своих достоинств не вызывает неприятия. Да и не приходилось сталкиваться с откровенной завистью к чужому достатку или нежданно привалившей удаче. Рассуждают примерно так: если он богаче меня, значит, у него получилось, а мне урок - надо подтянуться.

Размышляя над отношением на Западе к предпринимательской деятельности, труду и размерам чужого кошелька, я не раз вспоминал, как в конце 1960-х годов показывали в Лондоне фильм "Берегись автомобиля". Англичанам лента понравилась, но они никак не могли взять в толк, почему похититель автомобилей - герой положительный, а изворотливый продавец комиссионного магазина и оборотистый директор пивного бара выставлены прохвостами. По западным меркам, должно быть как раз наоборот, поскольку предприимчивость не наказуема, а частная собственность неприкосновенна.

Не смогли за границей понять и позицию советской печати того времени, сурово заклеймившей жителя Грузии, который организовал сеть несанкционированных властями мастерских по производству дефицитных товаров. "Судить надо бы министра легкой промышленности Грузии, а на его место назначить энергичного дельца", - говорили мои английские знакомые, для которых жизнь в СССР была вечной загадкой.

* * *

По мере продвижения от "застоя социализма" к динамичной "рыночной демократии", как охарактеризовал это состояние "друг Билл" первого президента России, иностранцам с нами стало чуточку легче, хотя и трудно понять, почему высшие чиновники, банкиры, предприниматели и даже популярные певцы считают своим долгом появляться на людях в сопровождении охраны. Неужели в России можно разбогатеть и сохранить богатство только с помощью телохранителей либо привилегий, которые обеспечивает служба у кормушки государственного бюджета?

Найти ответ на этот вопрос американцу нелегко, поскольку телезрители США не знают в лицо охранника президента, а в плане привилегий американские "слуги народа" нам в подметки не годятся. Трудно поразить чужое воображение в Вашингтоне двухэтажной монументальной квартирой или дорогой иномаркой. Любой состоятельный американец при желании способен приобрести загородную виллу, купить или нанять черный лимузин с шофером. Можно и свой самолет, если очень хочется. Так что о положении жителя Вашингтона судят по иным показателям.

Например, не каждому дано право на стоянку у здания конгресса или вход в рестораны на Капитолийском холме. Чем шире подобные возможности, тем выше стоит их обладатель на служебной лестнице. Почти, как в странах вечно молодой демократии. Почти, но не совсем. Круг должностных привилегий строго очерчен, и не только пресса следит за тем, чтобы за черту не переступали. Потому что не любят американские налогоплательщики, когда чиновники или законодатели запускают руку в бюджет и тратят народные деньги на личные нужды. Избиратели требуют строгой отчетности и жесткого соблюдения законов. Если перебрать с привилегиями, можно, того и гляди, остаться у разбитого корыта.

О чем напомнила следующая история. Осенью 1991 года банк, обслуживающий нижнюю палату конгресса США, признал, что некоторые конгрессмены выписывали банковские чеки на суммы, не обеспеченные их вкладами. За такие деяния полагается штраф или суд, а законодатели нарушали безнаказанно. Как бы поставили себя вне закона.

Печать и телевидение не стали глубокомысленно рассуждать "Кто виноват?", а потребовали расследования и примерного наказания виновных. Видимо, чтоб другим было неповадно. Походя выяснили, что законодатели сплошь и рядом используют почтовую службу при конгрессе в личных целях. Им разрешается бесплатная переписка со своими избирателями (ежегодно шесть мешков писем - конгрессменам и три - сенаторам), но они не ограничивались рамками своего избирательного округа. Казалось бы, пустяки, а за год набегало на круг более ста миллионов долларов. Заодно вскрылось, что почта на Капитолийском холме была причастна к торговле наркотиками, и случались там кражи.

Тогда законодателям припомнили, что они имеют свои рестораны и кафе, парикмахерские и магазин канцелярских товаров по ценам ниже обычных. И что для них уготованы бесплатные парковки на Капитолийском холме и у здания аэропорта. Их бесплатно обслуживают врачи и обеспечивают медикаментами. А главное - члены конгресса имеют право проголосовать за повышение жалованья самим себе, чем пользуются с видимым удовольствием.

На выпады прессы нужно было реагировать. Руководство конгресса сумело протянуть до весны: назначало комиссии, изучало документацию и показания свидетелей. Видимо, надеялись, что более свежие новости вытеснят с газетных страниц скандал с конгрессменами, но не дождались. Пришлось опубликовать список нарушителей, призвать к порядку и навести порядок. Виновные возместили нанесенный ущерб. Чиновники, отвечающие за работу банка и почты, вышли в отставку. Нет, не "в связи с переходом на другую работу" или "по здоровью", а уволили вчистую. Ввели также две новые должности: администратора и ревизора, профессионалов, чтобы не вляпаться в новую историю и не подыскивать потом стрелочника.

Как часто случается в Вашингтоне, в основе скандала лежал политический расчет. Накануне очередных выборов в конгресс республиканцы хотели скомпрометировать демократов. Те не остались в долгу и подняли вопрос о привилегиях в республиканском Белом доме, исходя из принципа, что наступление - лучший способ обороны.

Начали сверху: обвинили президента Буша-старшего в том, что много путешествует. На его поездки, покрывшие за три года почти полмиллиона километров по воздуху, израсходовано, оказывается, двадцать пять миллионов долларов, не считая стоимости охраны, проживания, питания и так далее. А разве Джордж Буш может похвалиться большими успехами во внешней политике? - интересовались демократы, добавляя, что многие министры летали на самолетах ВВС не только по делам службы, но и на отдых, а затраты исчислялись сотнями тысяч долларов.

Потом пошли по нисходящей: народ рангом пониже, в том числе ближайшие помощники президента, пользовались служебным транспортом и не всегда в служебных целях, сидели в театрах в ложе хозяина (бесплатно, естественно), если сам президент не пожелал смотреть спектакль, да приглашали туда родственников и друзей. Прибегали к услугам поликлиники Белого дома и посещали ресторан, где расценки ниже, чем в иных местах.

По нашим меркам, и говорить-то не о чем. Да и по американским стандартам, вроде, на большой скандал не набиралось. Однако вопросом о привилегиях занялся специальный комитет конгресса, провел слушания, чтобы установить, в какую сумму обходится налогоплательщикам содержание аппарата и насколько оправданы расходы. Вице-президенту Дэну Куэйлу пришлось оправдываться, почему использовал самолет ВВС, когда захотелось сыграть партию в гольф, а государственный секретарь Джеймс Бейкер, узнав, сколько тратит государство на его частые перелеты в родной Техас, стал летать коммерческими рейсами.

Позднее республиканцы постарались отыграться, когда на час отложили вылет президентского самолета из Лос-Анджелеса, пока модный парикмахер стриг Билла Клинтона. Хотя он платил из своего кармана, ему поставили в вину стоимость - двести долларов: мол, демократ, пришедший к власти на основе популистских лозунгов, тяготеет к элитарности. Заодно подсчитали, что задержка самолета обошлась налогоплательщикам в пять тысяч долларов. В общем, дали понять, что такие эпизоды не красят президента - ему многое дано, но и спрос с него больше, чем с других.

За поведением хозяина Белого дома следят во все глаза и не прощают чисто человеческих слабостей, полагая, видимо, что на таком посту он обязан забыть о земных страстях и думать о вечном. Для чего, казалось бы, созданы все условия. Вашингтон - одно из немногих мест на планете, где люди меньше всего помышляют о сексе. Слишком много времени и сил уходит на интриги и межведомственные склоки, политические дрязги, выяснение отношений между администрацией и конгрессом, коктейли, ужины, приемы и заседания.

В такой обстановке вопросы, так или иначе связанные с продолжением рода человеческого, отходят на второй план. Но время от времени природа берет свое, и тогда столицу США сотрясают скандалы, вызванные любовными похождениями жителей Вашингтона или, что бывает значительно чаще, слухами либо судебными исками вокруг секса, которым в последнее десятилетие ХХ века дало пищу появление в Белом доме сравнительно молодого и достаточно привлекательного Билла Клинтона.

Против него возбудила судебный иск Пола Джонс, по словам которой они встретились на конференции представителей деловых кругов и властей Арканзаса в бытность Клинтона губернатором штата. Ему приглянулась 24-летняя брюнетка, работавшая по обслуживанию делегатов, он пригласил ее в номер гостиницы и сделал нескромное предложение. Гневно отвергнутый соблазнитель невозмутимо натянул брюки и сказал вслед уходившей девушке: "Ты умница. Пусть это останется между нами". Возможно, на этом инцидент и был бы исчерпан. В конце концов, что возьмешь с губернатора? Другое дело - президент, и Пола Джонс потребовала возместить моральный ущерб, оцененный в семьсот тысяч долларов.

Подобные обвинения для Клинтона не были внове. Еще в ходе предвыборной кампании ретивая блондинка Дженифер Флауэрз, сменившая амплуа певицы кабаре на государственную службу, охотно делилась с репортерами воспоминаниями о том, как она была любовницей Клинтона. Позднее двое служащих из охраны губернатора Арканзаса заявили, что сопровождали хозяина в поездках к разным женщинам, заказывали для него номера в гостиницах и лгали Хиллари Клинтон, когда возникал вопрос о том, как и с кем проводит свой досуг ее супруг.

Пресса с видимым удовольствием подхватила эти истории, и Клинтонам пришлось по телевидению перемывать собственные косточки, признавать, что в их совместной жизни были шероховатости и проблемы, но все, в конечном счете, решалось к взаимному согласию. Страна оценила их усилия, и в ходе опроса общественного мнения 71 процент его участников дали отрицательный ответ на вопрос "Имеет ли отношение поведение Билла Клинтона до его избрания президентом к вашей оценке его деятельности на посту президента?"

Позднее Клинтону пришлось держать ответ на обвинения в любовной связи с Моникой Левински, некоторое время работавшей в аппарате Белого дома. На первом этапе президент заврался и под присягой пытался все отрицать, но под давлением улик (девица сохранила на память платье, хранившее следы любовных утех) был вынужден во всем признаться и покаяться, что помогло ему избежать импичмента.

Как свидетельствует история Америки, ее президенты не святее папы Римского, о чем написано немало книг и выпущено достаточно фильмов. Майкл Джон Салливен в своем труде "Президентские страсти" так характеризует одного из кумиров: "Многие близкие люди считают, что Джон Фитцджеральд Кеннеди изменял жене ежедневно и использовал широчайшие возможности, данные президенту, для удовлетворения ненасытной похоти".

По словам Уильяма Дегрегорио, автора "Полной книги о президентах Соединенных Штатов", Кеннеди было с кого брать пример. У президента Уоррена Хардинга была внебрачная дочь, зачатая на кушетке в его апартаментах, когда он был еще сенатором в 1919 году. У Франклина Делано Рузвельта была любовница Люси Пейдж Мерсер. С ней он прожил долгие годы, и она находилась у его постели в смертный час. Лишь Джеральд Форд, Джимми Картер, Рональд Рейган и Джордж Буш-старший избежали обвинений в супружеской неверности.

* * *

Возможно, им просто повезло или они действительно ставили интересы семьи превыше всего либо сказывался преклонный возраст. А, скорее всего, времена были другие. Сейчас Америка переживает кампанию в защиту женщин от любвеобильных боссов. Начала Анита Хилл, обвинившая кандидата на пост в Верховном суде США Кларенса Томаса в сексуальных домогательствах в 1986 году. Ее пример вдохновил более двадцати женщин выступить с аналогичными претензиями к члену сената конгресса США Роберту Пэквуду.

В 1994 году суд обязал крупнейшую в мире юридическую контору "Бейкер энд Маккензи" выплатить почти семь миллионов долларов Рине Уикс, бывшей секретарше, отказавшейся ответить взаимностью партнеру фирмы Мартину Гринштайну. И пошло, поехало. Дело дошло до того, что вначале жена отрезала мужу деторождающий орган, а потом подала на него в суд по обвинению в грубых сексуальных домогательствах.

Сегодня суды завалены исками, возбужденными обиженными клерками слабого пола, и традиционные вечеринки на Рождество проходят в учреждениях без былой удали и веселья. В некоторых фирмах даже отказались от алкоголя, чтобы старшие по чину под его влиянием не позволили себе лишнего, а в других поступили проще - отменили вечеринки.

Не берусь судить, кто прав или виноват. Конечно, обидно, если обижают, и суд обязан защитить слабых. Но поднимается так много грязи, что могут утонуть и правые, и виноватые. Тогда не спасут лучшие адвокаты. Даже президента. В конечном счете, он в равном положении со всеми гражданами, и наиболее престижными и перспективными профессиями, как показал опрос, проведенный журналом "Мани" ("Деньги"), американцы считают биологов и геологов, а на последнем месте таксисты и торговцы автомобилями.

Вроде бы, читатели журнала, название которого говорит о повышенном интересе к денежной стороне любого вопроса, должны отдавать предпочтение самым высокооплачиваемым профессиям. К примеру, врачам, которые зарабатывают больше президента, но они отошли на третье место, потому что, видите ли, их работа сопряжена с ненормированным рабочим днем, необходимостью выполнять правительственные инструкции и мрачной перспективой предстать перед судом, если пациент или его родственники останутся недовольны результатами лечения.

По мнению участников опроса, геологи и биологи хороши тем, что им гарантирована занятость в свете развития медицины и непрекращающихся поисков новых месторождений нефти и газа. Иными словами, они возглавили список из-за стабильности заработка. За врачами следовали, по мере убывания, директора школ, социологи и фармацевты. Таксисты понравились меньше всех из-за сравнительно низких заработков и престижности их труда, а также неудовлетворенности работой.

* * *

В результате пренебрежительного отношения к этой незавидной, но затребованной в городском хозяйстве профессии спрос на таксистов в Америке не падает, и место за "баранкой" - удел многих иммигрантов из бывшего СССР, пока найдут занятие более прибыльное и не связанное с вечной нервотрепкой. Возле крупных гостиниц в Нью-Йорке и в местах скопления такси в Лос-Анджелесе можно услышать перекличку водителей в словах и выражениях, которые в русских книгах стесняются печатать. Работа трудная, выматывающая и опасная, потому что таксистов любят грабить, но на первых порах это единственное, чем может заняться человек, только что ступивший на американскую землю.

Самое известное компактное поселение бывших советских граждан - Брайтон-бич в Нью-Йорке. Там шикарный (иного слова не подберешь) продмаг "Москва" и книжный магазин из красного кирпича "Черное море". В неугомонном кабаке "Одесса" выступают певцы и певицы, голоса которых до перестройки были знакомы россиянам только по магнитофонным записям, и там гуляют с истинно купеческим размахом: едят до отвала, пьют до умопомрачения, танцуют до упада и швыряют деньгами с исконно русской безрассудностью.

В Брайтон-бич можно увидеть продукты и книги, которые вернулись в Россию вместе с рынком, но по ценам не рыночным, а запредельным. Из окон домов, как было принято на родине, зычные динамики щедро знакомят соседей и туристов с песнями Высоцкого и последней народной артистки СССР Пугачевой. На улицах чаще услышишь русскую, чем английскую речь, и полицейских, патрулирующих в этом районе, заставляют учить русский, чтобы догадались откликнуться, когда зовут на помощь.

Бывшие граждане России, Украины и прочих в прошлом братских республик, как только перебираются на постоянное жительство в Соединенные Штаты, на глазах преображаются. На родине они смирно получали причитающуюся зарплату, стараясь не выходить за рамки выпавших на их долю обязанностей и ни в коем случае не проявлять инициативу. А в Америке - с радостью берутся практически за любую работу. Когда они говорят о долларах, на их лицах читаются восторг и благоговение. С таким выражением лица обычно обращаются к Богу.

Доллары - не только вещи и благополучие семьи, но и - положение в обществе. Однако сделать большие деньги в Америке трудно. Недостаточно желания и прилежания. Требуются новые, лучше всего сногсшибательные идеи и не просто умение, а мастерство в своем деле.

Рассказывали, что, когда прибывшие в США инженеры с дипломами советских вузов узнали, что придется сдавать экзамены, в том числе по английскому языку, дабы получить разрешение работать по специальности, они вначале подались в водопроводчики. Но очень скоро выяснилось, что представления об американских и советских требованиях к такой, казалось бы, отнюдь не престижной деятельности в корне расходятся. Пришлось спешно переквалифицироваться в мойщики посуды или автомашин. С этого начинали и некоторые признанные на родине и полюбившиеся публике киноактеры и эстрадные певцы, маститые и заслуженные деятели советской культуры.

В конечном итоге, все зависит от человека. Можно годами водить такси по Нью-Йорку, имея диплом врача, и проклинать жизнь, или выучить-таки английский, сдать экзамены, трудиться на совесть и занять достойное место в обществе. Великолепный советский врач-терапевт, работавший в одной из больниц Сан-Франциско, - лучшее тому доказательство. Разговоры о том, что "наши дипломы здесь не признают", не имеют под собой никаких оснований.

Нужно усвоить простую истину: в Америке признают не бумагу, а реального человека, специалиста. Признают и трудягу. Те, кто готов был несколько лет практически круглые сутки семь дней в неделю, в дождь и снег, всей семьей торговать на улице горячими сосисками, чтобы сколотить капитал, завести свое дело или заняться куплей-продажей недвижимости, в Америке не пропали и на жизнь не жалуются. У них нет времени на стенания.

Такие люди становятся частью мелкого и среднего бизнеса, обеспечивающего великое многообразие товаров и услуг, которыми славятся США. Единоличный хозяин, знаток и мастер своего дела - начало всех начал, отправная точка всего лучшего, что дала миру Америка. Ее богатство и процветание в значительной степени - результат инициативы, энтузиазма, трудоспособности, настырности, смекалки людей предприимчивых, смелых, готовых пойти на риск ради того, чтобы распоряжаться своей судьбой и самостоятельно принимать решения.

Практически невозможно найти американца, который бы не мечтал о собственном деле. Да и кому хочется вкалывать на других, ждать милости от руководства, всю жизнь чувствовать себя подчиненным? Однако, стать хозяином своей судьбы в Америке крайне непросто, хотя там живут без бюрократических проволочек и бесконечных согласований, не стоят в нудных очередях к малым, а поэтому очень придирчивым начальникам.

Правила открытия своего бизнеса в Америке предельно просты, но за видимой простотой скрываются серьезные, порой непреодолимые трудности. Это - начальный капитал и доступ к кредитам, зачастую низкая квалификация персонала, а позднее - реализация готовой продукции, возможность пробиться на рынок и выстоять в конкурентной борьбе с крупными, устоявшимися и могущественными соперниками. При должной настойчивости эти вопросы можно решить и воспользоваться помощью властей штатов и федерального правительства, для которых поддержка малого бизнеса - один из способов стимулирования экономики.

С этой целью в Вашингтоне учредили в 1953 году Управление по делам мелких предприятий, которое сегодня имеет свои представительства во всех штатах. В его задачи входит поощрение деятельности, помощь и защита мелких частных предприятий в городской и сельской местности. Управление обеспечивает им прямую ссуду либо гарантирует 90 процентов банковской ссуды, а также выдает лицензии для создания инвестиционных корпораций, которые предоставляют кредиты мелким фирмам совместно с банками.

На определенный срок, установленный законами штатов (в штате Нью-Йорк - два года), мелкие и средние фирмы полностью освобождаются от налогов. Кроме того, им гарантируются льготы в отношении амортизационных отчислений, равно как банковских процентов на займы, и расходов по страхованию от пожаров и стихийных бедствий, других видов экономического ущерба, включая нанесенный гражданскими беспорядками. Особые налоговые льготы предусмотрены инвалидам и ветеранам, создающим свои фирмы, но право на беспошлинный ввоз табака и спиртного им, естественно, не предоставляется.

Управление работает в контакте с государственными закупочными организациями, чтобы обеспечить мелким предприятиям рынок сбыта, помогает получать и реализовать правительственные подряды, оказывает поддержку в компьютеризации, предоставляет возможность приобрести продукцию, которая находится в федеральной собственности: лес, стратегические материалы и минеральное сырье. На небольшие фирмы приходится около 18 процентов закупок федеральных властей.

Американские власти помогают мелкому бизнесу, поскольку именно небольшие, быстро перестраивающиеся в зависимости от конъюнктуры рынка предприятия способны удовлетворить капризные требования потребителей. В свою очередь, крупные корпорации прибегают к услугам меньших собратьев в целях экономии средств и выполнения узкоспециализированных работ. Так, автомобильные компании и фирмы по выпуску бытовой электротехники передают до половины своей загрузки мелкому бизнесу.

Под все эти действия подведена солидная законодательная база и, в частности, процесс кредитования регулируется законом от 1958 года об инвестициях в мелкие и средние фирмы. А новые законопроекты разрабатываются в комитете палаты представителей конгресса США по делам мелких предприятий. Он также присматривает за строгим соблюдением существующих законов.

Мелкий и средний бизнес - это и большой бизнес, в котором занято свыше пятидесяти миллионов американцев, и он обеспечивает около половины ВВП (в России, соответственно, - восемь миллионов и 2,5 процента, без учета теневой экономики). Беда в том, что мелкие фирмы часто недолговечны: до половины не способны справить свой первый день рождения.

"Частное предпринимательство сопряжено с большим риском. В Соединенных Штатах ежегодно возникают тысячи новых фирм, но выживают немногие", - внушал Кей Ларсон из американо-русского Совета по бизнесу группе из 270 начинающих бизнесменов, приехавших в Америку из России по приглашению Информационного агентства США в 1994 году. Тогда министр экономики РФ Александр Шохин обещал закон "О государственной поддержке малых негосударственных предприятий", а председатель ГК РФ по антимонопольной политике Леонид Бочин предупреждал: "Масштабных прямых кредитований из бюджета предпринимателям ожидать не следует", так что малый бизнес в России в основном уповает на криминальную "крышу".

В Америке риск банкротства выше всего в розничной торговле, за которой следуют рестораны, кафе и закусочные, затем оптовая торговля, транспорт и так далее. Главная причина - отсутствие прибыли и роста, слишком высокие затраты и долги. Неопытность - причина разорения лишь 12 процентов малых предприятий, но нужно сказать, что новообразований "с ограниченной ответственностью" не существует. Если взялись за дело, отвечают сполна.

В малом бизнесе Сан-Франциско занято почти 45 процентов населения. Многоликие мелкие фирмы в сфере обслуживания - магазины, кафе, бары, рестораны - придают неповторимый колорит улицам, обеспечивают удобства для жителей города и привлекают туристов. Сейчас вспоминается не крупный шикарный универмаг, каких немало и в других городах, а небольшая лавчонка на Юнион-стрит со своей атмосферой и широким выбором товаров.

* * *

Вспоминается и Миша из Одессы, фамилии которого я не знаю, потому что в Америке обмениваются при встрече именами, а фамилия может понадобиться на случай деловых связей. Так вот, по приезде в Сан-Франциско Миша одно время перебивался случайными заработками, а потом решил открыть собственный магазин. С английским языком у него было так себе, чтоб не сказать совсем плохо. Зато подходящая специальность: в городе у Черного моря он был знаменитым мясником.

О государственных учреждениях, призванных способствовать становлению и развитию мелкого бизнеса, Миша не слышал, и некому было подсказать: в его окружении были только недавние, как и он, иммигранты. Все выехали из СССР по израильским визам, но для американцев все были русскими, и сами в разговоре по телефону говорили приятелю: "Заходи вечером. Будут только наши, русские". Большинство с трудом могло осилить, но далеко не всегда понять, газетную заметку. Однако все знали о банках, потому что деньги были приучены хранить в сберкассе, а в банке оказалось выгоднее - процент выше.

К слову сказать, подавляющее большинство американцев (80 процентов взрослых) имеют банковские счета, и лишь у одного из десяти нет кредитной карточки. Именно последние лишены возможности получить банковский кредит, и обращаются в ломбарды или к ростовщикам, когда позарез нужны наличные в обмен на имущество или под непомерные проценты. Таких контор прошлого в Америке около семи тысяч (коммерческих банков вдвое больше), но они имеют право на существование, пока в них есть нужда.

Миша отправился в банк, где встретили приветливо, не удивились, что привел переводчика, внимательно выслушали, поинтересовались, каким располагает имуществом, которое могло бы послужить залогом под банковскую ссуду, дали понять, что готовы пойти навстречу и без залога. Видимо, бесхитростность потенциального клиента произвела на финансистов должное впечатление. Велели прийти через неделю. Надо понимать, за это время провели проверку, а потом ссуду выдали, хотя и меньше, чем было запрошено.

Дополнительно пришлось занять у друзей и близких. Не просто под честное Мишино слово, его могучее здоровье и горячее стремление работать, а под проценты, почти втрое превышавшие банковский. Не было больших проблем и с арендой помещения. В Америке нет армии чиновников, которые неплохо живут за счет распределения имущества, которое им не принадлежит, а частные владельцы кровно заинтересованы в том, чтобы недвижимость не пустовала и приносила доход.

Короче, снял Миша подходящее помещение на углу (не знаю, почему, но большинство небольших продовольственных магазинов выходят на две улицы) и начал вкалывать. Его можно было застать в магазине рано утром и поздно вечером. Рядом трудилась супруга с краткими перерывами на рождение нового ребенка. Об отдыхе не помышляли, как практически все их соратники по малому бизнесу. По оценкам печати, мелкие хозяева трудятся по шестьдесят и больше часов в неделю, за что их прозвали "добровольными каторжниками".

На первых порах у Миши был рядовой набор коробок и банок американского продмага. Чуть позднее - товары с Восточного побережья США, где обосновалась предприимчивая колония бывших соотечественников, - в основном продукты, которые знакомы поколению времен перестройки в СССР по литературе и старым кинофильмам.

Клиентура Мишиного магазина, ранее - почти сплошь иммигранты, пополнилась американцами, знающими толк во вкусной и здоровой пище. Вначале их привлекала диковина - творог и сметана, которые не купишь ни в одном супермаркете, а потом многим понравилось, и у Миши появились постоянные покупатели. А он тем временем наращивал ассортимент: огурцы, помидоры и капусту домашнего соления, колбасы по собственному рецепту.

В этом был секрет его успеха - предложить то, чего нигде не найдешь - творение мастера. Как раз то, что позволяет малому бизнесу выжить. За покупками стали выстраиваться очереди, в которых звучала английская речь.

Перед отъездом из Сан-Франциско я зашел к Мише попрощаться, но хозяина не застал. Миша со всем семейством уехал в долгожданный и заслуженный отпуск, первый отпуск за четыре года. Надо полагать, его будущее обеспечено.

Другие выходцы из СССР, ставшего неблагозвучным СНГ, пошли по иному пути. Бывшие работники торговли и общепита попытались использовать накопленный годами советский опыт в американских условиях: обвешивать и обсчитывать покупателей. Но очень скоро обнаружили, что их знания и умение в Америке не поощряются, а хамство строго наказывается. Не только по закону. Обман срабатывает против продавца, так как он теряет вначале доверие покупателей, потом самих покупателей, у которых слишком широкий выбор магазинов с честными продавцами, затем - работу без всякой перспективы снова оказаться в торговой системе.

Непросто изжить прошлое, и большинство иммигрантов из СССР, вне зависимости от того, какая национальность была проставлена в пятом пункте их старых паспортов, с трудом находят силы и возможности стать американцами. Английский язык знают в пределах своего бизнеса и бытового общения, газет не читают и по телевидению смотрят только русские каналы, служащие лекарством от ностальгии. Ограничены кругом бывших соотечественников, откуда черпают всю информацию и жизненную мудрость. Оторваны от американского общества и находятся в плену прежних представлений и предрассудков, над которыми сами когда-то смеялись.

Капитализм для них (так внушали на родине) - это когда "человек человеку - волк" и лучший кусок достается первому, прорвавшемуся к столу. Цель, дескать, оправдывает средства, и среди иммигрантов нашлись люди, вступившие на путь соперничества с организованной преступностью в США.

Отдельные одесситы, вдохновленные, по-видимому, байками о похождениях Бени Крика и банды "черная кошка", занялись грабежом и вымогательством. Вначале обрабатывали соплеменников, а потом кого ни попадя. К середине 1980-х годов американская печать заговорила о "русской мафии" в Калифорнии, Нью-Йорке и Флориде, особо отмечая жестокость и беспринципность новых гангстеров. А в 1993 году директор ФБР Луис Фрей заявил, что и после окончания холодной войны Россия представляет угрозу для национальной безопасности США.

Нет, не ядерное оружие тому виной. Америка подверглась русскому нашествию: если в 1988 году въездные визы получили восемь тысяч советских граждан, то в 1993 году число жителей бывшего СССР, нанесших визит в США, выросло до ста сорока тысяч человек. И далеко не все приезжают с благовидными целями. Как писала "Вашингтон пост", "отсутствие должного контроля властей привело к разгулу в России преступных банд, которые тесно взаимодействуют с мафиозными структурами в разных странах", где в русских гангстерах видят "новейшую прямую угрозу".

Молодые и стареющие реформаторы в Москве очень обиделись и заявили, что "русскую мафию" придумали-де недруги России в попытке "подорвать доверие к реформам" и помешать иностранным инвестициям в российскую экономику. Не пояснили, почему нужны деньги со стороны, если миллиарды долларов беспрепятственно уходят за границу, и остается подозревать, что благоприятных условий для притока капитала нет, риск неоправдан и правы зарубежные бизнесмены, назвавшие Россию в 1997 году самой коррумпированной страной в мире. Когда критику воспринимают как личное оскорбление, выходит, попали в точку.

Процесс сращивания организованной преступности с аппаратом власти в России серьезно беспокоит Америку. Этой проблеме посвящают слушания в конгрессе, книги, телеперадачи и газетные публикации, конференции и семинары с участием представителей ФБР и ЦРУ, госдепартамента, министерств юстиции, финансов и прочих федеральных ведомств, а также делегатов Скотланд-Ярда, уголовной полиции Канады, ФРГ и других заинтересованных стран.

Они пришли к неутешительному выводу, что российские гангстеры осуществили мечту прошлых поколений своих сограждан - догнали и перещеголяли Америку. Там их коллеги заняты исключительно криминальным бизнесом, а в России преступность проникла во властные структуры на всех уровнях и настолько пронизала общество, что может повлиять на ход развития событий в стране. Эта проблема, по мнению американских специалистов, вышла за рамки национальных границ и стала глобальной.

"Русская мафия" перевозит наркотики, отправляет за границу профессиональных убийц и выражает готовность продать любому обладателю долларов радиоактивные материалы, которые могут быть использованы отнюдь не в мирных целях. Бандиты из России у себя на родине привыкли к иной системе мер. Закон для них - нечто абстрактное, потустороннее и преступить закон - чуть ли не долг каждого уважающего себя бывшего советского гражданина. Ни одному американцу, как твердили мои знакомые, не могло прийти в голову прибегать к методам незаконной наживы, которые использовали бывшие строители коммунизма.

"Это надо же - разбавлять бензин на продажу!" - недоумевали законопослушные жители США. Им это действительно нелегко понять. Они выросли в других условиях и воспитаны иначе. Главное для них - не чураться любой работы и на любом месте трудиться с полной отдачей. Только в этом случае в Америке не пропадешь и на каком-то этапе сумеешь выбиться в люди. Это правило для всей страны, но в каждом штате свои особенности, свое отношение к жизни и людям.

Отличие жителей Сан-Франциско от обитателей Нью-Йорка - умеренные темпы речи и действий. Да и к своим согражданам они относятся с большим вниманием и заботой. В Нью-Йорке можно перейти улицу разве что с риском для жизни и на предельной скорости. Пешеходы в Манхэттене передвигаются быстрее, чем где бы то ни было в США, и с явным вызовом "уступи дорогу или задави меня". Их и давят - ежегодно погибает более шестисот, и получают травмы пятнадцать тысяч человек.

А в Сан-Франциско водитель застопорит при виде пешехода, застывшего в растерянности посреди перекрестка, и жестом пригласит закончить переход. Можно даже сказать, что в городе у "Золотых ворот" автомобили не водят, а прогуливают, как собак. В Нью-Йорке говорят, едят и живут с быстротой, которая зачастую не позволяет понять, зачем это делается, а в Сан-Франциско находят время задуматься над своим поступком до того, как что-то сделать.

Глава девятая. ТАК ГОВОРИЛ НОСТРАДАМУС.

Определенную дисгармонию в размеренный и неспешный ритм жизни в Сан-Франциско вносит легкая непреходящая нервозность. Постоянно дает о себе знать тектонический разлом Сан-Андреас на стыке североамериканской и тихоокеанских плит, гигантская трещина, протянувшаяся почти вдоль всего побережья Калифорнии. Тревожные настроения, рождающиеся глубоко под землей, время от времени напоминают жителям штата, что землетрясения занимают второе место на земном шаре после войн по числу человеческих жертв и масштабности разрушений.

Подземные толчки случаются с обидным постоянством, и начинаешь понимать, что у индейских племен на Западе США были веские основания для отказа от гончарного искусства: никакой горшок не выдержит таких передряг. То и дело просыпаешься среди ночи, когда кровать начинает походить на утлую весельную лодку, мимо которой лихо промчался большой катер, вздыбив крутую волну. Позже забываешься в повседневной суете, но подспудно гложет подлая мыслишка: "А ну, как в следующий раз тряхнет по-настоящему?"

Из памяти Сан-Франциско не стерлось землетрясение 1906 года силой 8,25 балла по шкале Рихтера, за которым последовал трехдневный пожар, было разрушено двадцать тысяч домов и погибли шестьсот человек. Годовщина "великой встряски" отмечается ежегодно 16 апреля. Собираются потомки тех, кому довелось пережить катастрофу, отдают дань погибшим, делятся чужими воспоминаниями. Рассказывают, что знаменитый тенор Энрико Карузо, оказавшийся тогда в Сан-Франциско, успел набросить на себя только полотенце, расставаясь в спешке с гостиницей "Пэлэс".

С тех пор приняли меры к тому, чтобы встретить неизбежный новый удар во всеоружии. Предотвратить, естественно, не удастся, но хочешь - не хочешь нужно готовиться к худшему. Начиная с 1971 года, ужесточены строительные нормативы, и муниципалитет ввел строгие требования по возведению сейсмоустойчивых зданий, в первую очередь, небоскребов в деловых кварталах. Нарушителям угрожают денежные штрафы, намного превышающие выгоду, которую могли бы сулить отклонения от правил. Да и могут лишить лицензии на ведение в городе строительных работ.

В постоянной готовности находятся аварийно-спасательные команды, на компьютерах отрабатываются варианты действий после условного землетрясения силой 7,5 балла по шкале Рихтера. Проложены вспомогательные линии коммуникаций, и основные городские управления имеют автономную аварийную систему связи. Созданы дополнительные источники снабжения водой и энергией жизненно важных объектов. Пожарные и полиция регулярно проводят учения по эвакуации и спасению людей в случае землетрясения, а население организовало группы самопомощи.

Издают, пересматривают, дополняют и переиздают, а затем бесплатно распространяют краткие инструкции для жителей о том, что нужно делать при сильном землетрясении. Емкие указания по мерам безопасности содержат все телефонные справочники, чем отличаются от подобных публикаций в других штатах. Широкую разъяснительную работу среди населения ведут специалисты и ученые, привлекая радио и телевидение.

Знакомый врач, гордившийся своим домом, провел меня по всем помещениям, а напоследок продемонстрировал электрический фонарь, переносной аккумулятор, запас воды и продуктов в расчете продержаться несколько дней на самообеспечении. Когда очередь дошла до радиоприемника на батарейках, я не выдержал: "Атомное убежище, что ли?" "Почему убежище? - Обиделся рачительный хозяин. - Обычный дом в Калифорнии. А припасы на случай землетрясения. Разве вы живете иначе?" Я не нашелся, что ответить, а русский "авось" недоступен их пониманию.

Меры предосторожности сыграли свою роль, предотвратив обширные разрушения и большие человеческие жертвы, когда 17 октября 1989 года в Северной Калифорнии произошло землетрясение силой 7,1 балла по шкале Рихтера. Эпицентр находился в восьмидесяти километрах от "даунтауна" Сан-Франциско и колебания продолжались восемь секунд. По всему району пострадали в общей сложности почти сто десять тысяч домов, но лишь восемнадцать тысяч из них были позднее признаны непригодными для дальнейшего проживания. Лишились крова около четырнадцати тысяч человек, а общий материальный ущерб был оценен в восемь миллиардов долларов.

Хотя сильный подземный толчок пришелся по району, где проживает шесть миллионов человек, масштабы разрушений не выглядят катастрофическими. Выстояли высотные здания в центре города, и поражает сравнительно небольшое число жертв: шестьдесят три человека погибли и до пяти тысяч получили ранения (точных данных нет, потому что далеко не все пострадавшие обращались за медицинской помощью). Для сравнения достаточно вспомнить трагедию в Армении, где с лица земли были стерты города и селения, а погибших исчисляют десятками тысяч, хотя землетрясение было меньшей силы, чем в Калифорнии.

"Последнее землетрясение наглядно продемонстрировало преимущества и выгоды качественного строительства", - подвел итоги профессор архитектурного факультета Политехнического института штата Вирджиния Фред Кримголб, возглавивший группу экспертов, которые проанализировали ситуацию в пострадавших районах. По его словам, "здания и сооружения, возведенные в соответствии с жесткими строительными стандартами последней четверти века, не пострадали".

Наглядный тому пример деловая часть Сан-Франциско, застроенная 40- и 50-этажными зданиями. От подземного толчка они раскачивались 15-20 секунд, но не выпало ни одного оконного стекла, не обвалилась ни одна облицовочная плитка. Мощные фундаменты небоскребов на стальных и резиновых пружинах, уходящие под землю на двести-триста метров, а также их внутреннее как бы эластичное строение позволили высотным гигантам находиться, как писали газеты, в "естественном колебании", без ущерба для людей и зданий. Наибольшие повреждения получил район Марина у берегов залива, застроенный в основном в 1920-х годах, когда еще не было теории и практики строительства в сейсмоопасных зонах, а все, что сооружалось с начала 1960-х годов, выдержало испытание и выстояло.

В январе 1994 года удар силой 6,6 балла пришелся по Лос-Анджелесу. Погибли более шестидесяти человек и тысячи получили ранения, остались без крова двадцать пять тысяч человек и разрушено четырнадцать тысяч строений, а материальный ущерб оценили в семь миллиардов долларов. Пострадали дороги, мосты, энергосистема, а больше всего - находившаяся в эпицентре подземного толчка долина Сан-Фернандо, которую называют мировым центром порнографической индустрии. Что дало повод для разговоров о "Божьей каре", но впереди, как полагают ученые, еще большие испытания.

С тех пор не устают гадать, когда их ждать, а знатоки, по сути, ничем не могут помочь. Председатель Национального центра информации о землетрясениях Кларенс Аллен признает: "Конечно, нам бы очень хотелось предупредить людей о грядущей катастрофе заранее, но пока это выше наших возможностей". "В настоящий момент, - добавляет ученый-сейсмолог Калифорнийского университета Брюс Болт, - нет даже признака практического пути для предсказания времени и места сильного подземного толчка с какой-либо точностью в пределах недели, месяца или года".

Федеральные власти затратили сотни миллионов долларов на исследование подземной активности и разработку прогнозов, а в 1985 году предрекли 6-балльное землетрясение ровно через три года у города Паркфилд в Калифорнии. Нельзя сказать, что его жители очень расстроились, когда предсказание не сбылось.

Газеты не раз напоминали нелицеприятное высказывание Чарльза Рихтера: "Предсказанием землетрясений занимаются дураки, шарлатаны и лжецы". Пионер сейсмологии был знаменит не только категоричностью суждений. Он подарил науке свою шкалу расчета мощности подземных толчков, в которой каждый новый балл означает возрастание силы удара в десять раз. Согласно этой шкале, землетрясение силой до пяти баллов, происшедшее в населенном районе, способно нанести "значительный ущерб", шесть баллов угрожают "серьезными неприятностями", а после семи баллов от оценок возможных последствий воздерживаются.

Сегодня сейсмологи говорят, что Калифорния стоит перед угрозой сильного землетрясения в ближайшие десять-двадцать лет. Более точных прогнозов не строят. Возможно, чтобы не следовать примеру средневекового врачевателя, астролога, поэта и искателя философского камня Нострадамуса, который считал, что беда придет в Сан-Франциско (которого во времена Нострадамуса не было и в помине) весной 1988 года. Как мы знаем, обошлось, хотя в апреле того года жители побогаче выехали из города. Они не были склонны верить мрачным предсказаниям Нострадамуса, но рассудили, что береженого и бог бережет.

Авторы исследования, проведенного в Сан-Франциско после землетрясения 1989 года, считают, что опасность его повторения теперь существенно выше, чем прежде. Следуя заветам Рихтера, серьезные ученые отказываются выступать с более точными прогнозами. Они убеждены, что на данном этапе необходимо совершенствовать меры предосторожности и вести планомерный сбор информации.

Этим занимаются научные центры в Калифорнии, Колорадо и на Аляске. Сотрудники центра в самом северном американском штате регистрируют подземные толчки ежедневно, а живут в пяти минутах ходьбы от места работы. Практически сразу же могут определить эпицентр и мощность нового удара, но пока ограничиваются изучением прошлого. Риск неожиданного и сильного землетрясения сегодня столь же велик, как и во времена Нострадамуса.

"Предсказания разрушительного землетрясения в ближайшие тридцать лет отнюдь не означают, что оно не произойдет завтра", - подчеркивает директор сейсмологической лаборатории фирмы "Калтекс" Дон Андерсон. - Все жители Калифорнии должны быть готовы к землетрясению в любой момент".

* * *

От подобных высказываний невольно становится не по себе. А подземные толчки - далеко не единственная неприятность, подстерегающая калифорнийцев. Чуть ли не ежегодно случаются лесные пожары или наводнения, выпадают проливные дожди или приходит жестокая засуха. В 1991 году пламя, вспыхнувшее на холмах у Окленда, перекинулось на жилые дома, уничтожив три тысячи строений, и погибли двадцать пять человек.

Можно было бы предположить, что калифорнийцы пребывают в состоянии тихой паники, а они, напротив, славятся добрым нравом, прирожденным чувством юмора и твердой верой в будущее, хотя и не называют его светлым. Пессимисты не выживают под угрозой стихийных бедствий. Калифорния похожа на курильщика, которого с первой затяжки пугают мучительными болезнями и близкой смертью, а он продолжает дымить. Жители штата ведут себя так, будто о расовых беспорядках, СПИДе, угрозе землетрясений и прочих неприятностях знают только из газет.

Калифорния снискала известность в США и далеко за их пределами как изобретательный, вечно молодой и беспокойный штат, объект зависти и подражания, земля обетованная для людей, недовольных тем, что имеют, людей ищущих и готовых пойти на риск ради поставленной цели. Когда стали выяснять, где предпочитают жить молодые и талантливые американцы, оказалось, что самая высокая концентрация гениев - в Калифорнии, где каждый пятый имеет диплом о высшем образовании, а по насыщенности вузами штат лидирует в стране.

На флаге штата изображен медведь, а девиз, как и следовало ожидать, - "эврика!" Калифорнию называют средоточием американских пороков и добродетелей, "золотым" и "солнечным" штатом, в котором все предстает в превосходной степени и неожиданность - норма жизни. "Страна чудес, где из ряда вон выходящее - обыденное явление, а будущее - день сегодняшний. Это и есть Калифорния", - писал журнал "Ю.С. ньюс энд уорлд рипорт", объясняя уникальность штата удачным сочетанием мягкого климата, богатства природных ресурсов и энергии первопроходцев, присущей его обитателям.

Они превратили бесплодную пустыню, которая покрывает большую часть территории штата, в цветущие сады и зеленые поля, и возник миф о том, будто это страна природного изобилия с прекрасным климатом. В то время как другие штаты переживали взлеты и падения, казалось, что у Калифорнии всегда в запасе еще одна козырная карта. После "золотой лихорадки" середины ХIХ столетия остались золото пшеницы, черное золото нефти, зеленое золото овощей и фруктов, белое золото хлопка и пурпурное золото виноградников.

Долгое время сельское хозяйство было основой экономики, но сейчас уступает индустрии туризма и обеспечивает лишь три процента валового национального продукта штата, но он остается крупнейшим в стране поставщиком молока и мяса, помидоров, салатов, апельсинов, винограда и миндаля. В целом по США, как показало исследование Бюро переписи и министерства сельского хозяйства, в 1990 году 4,6 миллиона человек жили на фермах, т.е. менее чем один из пятидесяти американцев. Для сравнения - в 1900 году - один из четырех и в 1960 - один из десяти, а сейчас менее половины сельских жителей кормятся от земли.

Сегодня на первое место вышли аэрокосмическая индустрия, электроника и оборонные предприятия, но остались мебельные и швейные фабрики. Диверсификация экономики позволяет выстоять при самых неблагоприятных условиях, складывающихся в стране и в мире. По уровню промышленного развития и объему внешней торговли, по численности населения и размаху территории Калифорния превосходит большинство государств Западной Европы и может войти в первую десятку крупнейших индустриально развитых стран мира. В конце ХХ столетия она производила тринадцать процентов валового национального продукта Америки.

За первое десятилетие пребывания в составе США население Калифорнии увеличилось в четыре раза, а затем возрастало вдвое каждые двадцать лет до начала 1990-х годов, которые принесли спад. Но и сейчас это самый густонаселенный штат, вобравший более десяти процентов жителей Америки, отличающихся крайней пестротой рас и национальностей. В 1993 году иммиграция из-за границы составила 95 процентов прироста населения, а если учесть более высокий уровень рождаемости среди национальных меньшинств, то в новом тысячелетии, по оценкам демографов, белые могут оказаться в меньшинстве.

В 1980 году Калифорния не только делегировала Рональда Рейгана в президенты и восемь лет страной правила "калифорнийская мафия", но и уверенно возглавила общенациональное движение за реформу налогообложения, что повлекло за собой трансформацию структур власти на всех уровнях. Однако, штат известен и редкой апатией избирателей: не больше одной трети его жителей обычно голосует на президентских выборах.

Это ведущий в США производитель сырья, промышленных товаров и продовольствия, крупнейший купец и мастер на все руки. Он же поставщик моды, новых идей и веяний, откуда пошли прогулки по раскаленным углям на лужайках у дома и музыка, лишенная мелодии, бег вприпрыжку и задом наперед, напомаженные и выкрашенные во все цвета радуги волосы торчком на голове, передвижение по улицам на доске с роликами и на суше - под парусом. Многое из зарождающегося в Калифорнии - от перемен в образе жизни до новых открытий в технологии - позднее распространяется на всю Америку и выплескивается за ее рубежи.

Если выехать из Сан-Франциско на восток, у пересечения округов Аламида и Контра-Коста открывается незабываемая картина, которая могла бы свести с ума "рыцаря печального образа": на склонах и вершинах желтых холмов выстроились уходящие за горизонт ряды исполинских ветряков. Это крупнейшая в мире "ветряная ферма" Элтамонт-Пасс, испытательный полигон и фабрика по производству "энергии из пустоты". Около восьми тысяч турбин необычной электростанции принадлежат компании "Ю.С. уинд пауэр", вырабатывающей один миллиард киловатт-часов, а в Калифорнии - вдвое больше, что может удовлетворить потребности одного миллиона человек.

На Калифорнию приходится восемьдесят процентов всей получаемой таким путем в мире электроэнергии. В значительной степени штат покрывает свои нужды и за счет солнца, ведет разработки геотермальных и других источников энергии (один из самых насыщенных гейзерами районов расположен к северу от Сан-Франциско). Калифорнийские находки в поисках новых, экологически чистых и крайне дешевых источников энергии широко используются в Нидерландах, Дании, Индии и многих других странах.

Еще больший резонанс получило движение "хиппи", которое охватило Америку, перехлестнулось в Европу и даже проникло за "железный занавес". Оно родилось в районе уютных двух- и трехэтажных домов, бросающихся в глаза сочными красками фасадов из тьмы окружающей их зелени, рядом с парком Голден-гейт в Сан-Франциско. Имя движению дало сокращение названия созданной "хиппи" на начальном этапе организации "Хайт-Эшбери индепендент пропрайетерз", а их последователей мне довелось встречать в лондонском Гайд-парке на демонстрациях за легализацию марихуаны.

Тогда шла война во Вьетнаме, расколовшая Америку на сторонников и противников силового метода решения мировых проблем. По всей стране шумели манифестации с требованием вывода американских войск из Юго-Восточной Азии, публично сжигали повестки о призыве на военную службу. Многие молодые американцы были готовы скорее погибнуть под пулями солдат национальной гвардии, призванных властями утихомирить митинги в университетах, чем идти на непопулярную войну.

"Люди с цветами" вели себя мирно, звали "любить, а не воевать" и предлагали солдатам цветы вместо винтовок. Дети состоятельных родителей порывали с семьями и мыслями о карьере, фактически бросали вызов обществу, отказываясь жить в согласии с его установками, сбивались в коммуны, курили марихуану и жили "по законам, данным Адамом и Евой", что вызывало резкое неприятие у людей с обычной трудовой жизнью.

Как и другие течения, возникавшие в Америке после второй мировой войны, "хиппи" сошли на нет в середине 1970-х годов, хотя отдельные нестареющие и неунывающие адепты живут и сегодня. Им предшествовали "битники" середины 1950-х годов, бородатые и нечесаные любители виртуозного джаза, поэзии без рифмы и прозы, не отягченной грамматическими конструкциями. Они углубленно искали себя в себе, что не оставляло времени и сил на повседневные заботы и возможно только за чужой счет.

На смену "хиппи" пришли "йиппи", тоже взращенные кампанией протеста против войны во Вьетнаме. В конце 1970-х годов появились "преппи" - аккуратисты и карьеристы и их антипод - "панки", а в середине 1980-х - "йаппи" - молодые профессионалы, хорошо вписавшиеся в общество потребителей.

В годы правления администрации Рейгана массовый характер приобрели протесты против гонки вооружений. Молодые и пожилые, рабочие и студенты, пенсионеры и женщины выходили с плакатами и лозунгами "Перекуем мечи на орала!", проводили марши и демонстрации, строили "лагеря мира" возле оборонных заводов и лабораторий. Они считали угрозу ядерной войны вполне реальной и делали, что могли, чтобы ее предотвратить, но больше всего опасались, что их зачислят в "красные", и критиковали политику СССР с не меньшей страстностью, чем курс президента США.

Когда я позвонил по телефону в организацию "Женщины против ядерной войны" и изъявил желание познакомиться, мне не ответили немедленным согласием, а пообещали перезвонить. Через пару дней назначили встречу в кафе, велели занять столик у окна и ждать. Такие предосторожности показались мне весьма странными, но три дамы, со временем занявшие места за моим столиком, объяснили свое поведение так: "Поймите, больше всего нам бы не хотелось, чтобы кто-то подумал, будто нами руководят из Москвы. Вы уж простите нас, пожалуйста".

* * *

"Калифорнийцы, - писал О'Генри, - это целая раса, а не жители одного из американских штатов". Им не свойственно чувство ложной скромности и они не преминут сказать иностранцу, что у них можно найти все "самое-самое". На севере штата растут секвойи, самые высокие деревья в мире, а на юге находится самая глубокая впадина - Долина Смерти с самой высокой температурой в Западном полушарии - выше пятидесяти градусов по Цельсию.

В Калифорнии и самая высокая гора в США за пределами Аляски - Уитни высотой в четыре с половиной километра. Жители Лос-Анджелеса с утра могут нырнуть под пенящийся гребень теплой океанской волны, а к вечеру отправиться в горы покататься на лыжах. На горе Шаста сверкают ледники, а неподалеку, в национальном парке Лессен, едва остыла вулканическая лава.

По большинству показателей: уровень жизни, темпы роста экономики и т.п. - Калифорнию можно причислить к преуспевающим обществам. Но она и жертва собственного успеха: перенаселены города и тюрьмы, десятки тысяч бездомных и сотни тысяч безработных, второе место в США по алкоголизму, одна треть наркоманов страны и крайне высокое число самоубийц. Средняя цена дома - более двухсот тысяч долларов, что в четыре раза превышает доход обычной семьи. Лишь один из пяти калифорнийцев может приобрести дом средней стоимости, в то время как в целом по США почти половина жителей имеют такую возможность.

Долгое время калифорнийцы были убеждены, что самое большое и есть лучшее, и масштабность стала фетишем, когда престиж зависел от размеров автомобиля, дома и банковского счета. Позже научились ценить качество, отличать форму от содержания, но и сегодня в Калифорнии много пошлой роскоши и мало хорошего вкуса, как на Рублевском шоссе у Москвы.

Начало 1990-х годов принесло Калифорнии новые испытания. Когда в Вашингтоне осознали необратимость перемен в мире и стали уменьшать военные ассигнования, это отразилось на положении крупнейших подрядчиков Пентагона - корпораций "Рокуэлл интернэшнл", "Локхид миссайлз энд спейс компани", "Дженерал дайнэмикс", "Хьюз эйркрафт", "Макдонелл-Дуглас корпорейшн". Они избрали для своих штаб-квартир именно Калифорнию, получавшую львиную долю заказов военного ведомства, что в 1980-х годах обеспечивало двадцать процентов доходов экономики штата, но спустя десять лет он больше других пострадал от сокращения оборонных расходов.

Хотя в 1991 году "золотой штат" вновь не обидели вниманием, выделив военные заказы общей стоимостью более двадцати четырех миллиардов долларов (вдвое больше, чем Техасу), и Вашингтон ассигновал десятки миллионов долларов на конверсию оборонной промышленности. Но уменьшение притока федеральных средств вынудило многие крупные предприятия прибегнуть к массовым увольнениям и сокращению производства. В следующем году число банкротств на сорок три процента превысило показатели прошлого.

Однако и сегодня Калифорния остается ведущим американским штатом, что дает пищу для размышлений о возможности пересмотра ее нынешнего статуса. Нет, не получило развития движение за суверенитет по примеру Татарстана или Якутии. Слишком очевидны преимущества пребывания в составе великой и процветающей державы, так что время от времени всплывают совсем иные требования.

Со дня рождения в 1850 году, по меньшей мере, двадцать шесть раз предпринимались попытки разбить штат на две части: по примеру Северной и Южной Дакоты, Северной и Южной Каролины. В 1859 году проект одобрило законодательное собрание штата, и ожидалось, что последует согласие конгресса, но помешала гражданская война.

Сторонники раскола мотивируют свою позицию по-разному. Одни говорят, что Калифорния ныне стала практически неуправляемой. Другие ссылаются на большие и, на их взгляд, непреодолимые различия между Севером и Югом. Мол, на Севере живут люди серьезные и работящие, а Юг заселен любителями легкой жизни, стиль которой определяется Голливудом и Дисней-лэндом. В январе 1992 года дело дошло до того, что в законодательном собрании штата выдвинули проект резолюции с предложением разделиться, но он застрял в длинной очереди.

Парламентарии пересматривали архаичные законоположения. Согласно действующему в Калифорнии законодательству, запрещено появляться в общественных местах в маске, накладном парике, при усах и бороде. В соответствии с уголовным кодексом, разработанным в 1872 году, прощается убийство ребенка или слуги, совершенное при наказании "за непослушание", и пять лет тюремного заключения ожидают дон Жуана, прельстившего девушку обещанием жениться и не сдержавшего своего слова.

Запрещается также платная демонстрация прирожденных или искусственных физических недостатков, что никак не согласуется с кадрами из "фильмов ужасов", авторов которых можно было бы привлечь к уголовной ответственности, если использовать старый закон. Недоволен не только Голливуд, но и полиция. Ее представители заявили, что не могут обеспечить соблюдение устаревших законов, составляющих свыше шестисот положений уголовного кодекса, когда не хватает сил и средств на борьбу с современной преступностью. Вот и пришлось разгребать Авгиевы конюшни, потому что в Америке законы существуют ради того, чтобы их соблюдали.

Когда пришел черед законопроекта о разделе, его восприняли, мягко говоря, не очень серьезно, и последовавшие дебаты больше напоминали состязание острословов, чем вдумчивое обсуждение наболевшей проблемы. Видимо, она высосана из пальца политическими деятелями в поисках оригинального пункта для предвыборной программы. Все же этот вопрос не раз выносился в опросах общественного мнения, и с 1959 года число сторонников "великого раздела" выросло с девяти до двадцати пяти процентов, но и противников достаточно - шестьдесят семь процентов.

* * *

К изучению общественного мнения в Америке относятся очень серьезно, уважительно называют итоги опросов "новым священным писанием американской политики", и едва ли это преувеличение. Мощная разветвленная сеть исследовательских компаний дает полное представление о взглядах американцев на широкий круг вопросов и порой влияет на их формирование.

Первый в истории США опрос избирателей провела газета "Гаррисберг пенсильваниан" в 1824 году, когда за кресло в Белом доме боролись Эндрю Джексон и Джон Куинси Адамс. Другие издания последовали этому примеру, но тогда у них не было еще научно обоснованных методов выборки участников опросов, что приводило к грубым ошибкам в прогнозах. Научную методику предложил Джордж Гэллап, автор докторской диссертации на эту тему, основавший в 1935 году Американский институт общественного мнения.

Наряду с ним, сегодня действуют служба Луиса Харриса, служба Роупера, "Дэниел Янкелович груп" и другие менее влиятельные фирмы. Их относят к числу независимых, в отличие от групп социологов, работающих в рамках республиканской или демократической партии на одного претендента на выборный пост. По понятным причинам, последним очень хочется польстить своему клиенту, а в результате иногда приходится кривить душой, что не раз приводило к серьезным ошибкам и увольнению не в меру угодливых служащих.

Гэллапу, Харрису и им подобным, по сути, безразлично, кто победит на выборах, и нет смысла грешить против истины. Они с равным рвением и добросовестностью выполняют заказы правительства, политических партий, обеих палат конгресса, отдельных кандидатов на выборные посты, а также различных корпораций, ищущих новые пути сбыта своей продукции. В президентской кампании их данные впервые были широко использованы в 1960 году, когда служба Харриса анализировала позиции избирателей по просьбе Джона Ф.Кеннеди.

Типичный общенациональный опрос службы Харриса по политической проблематике охватывает 1 250 человек и включает 40-50 вопросов, а стоимость колеблется от тридцати до сорока тысяч долларов. Если требуется повышенная точность, число опрашиваемых увеличивается до двух-трех тысяч. Основой для определения круга участников любого опроса служит "вероятностная выборка" - одна-две тысячи пунктов по всей стране, своего рода социологический срез Америки на базе данных национальной переписи населения. В совокупности эти пункты дают точные демографические пропорции по каждому штату и по различным категориям населения.

Подавляющее большинство (в службе Харриса около восьмидесяти процентов) опросов проводится по телефону, и на это время набирают, как правило, безработных актеров с хорошей дикцией. Когда возникает необходимость личных бесед, нанимают на аккордной основе до нескольких тысяч человек, которые посещают опрашиваемых на дому. По словам социологов, трудно переоценить пользу опросов общественного мнения по политическим проблемам. Они способны показать, следует ли данному политику вообще выставлять свою кандидатуру, и помочь в выборе тематики предвыборной кампании. Одновременно опрос может раскрыть сильные и слабые стороны позиции оппонента.

Естественно, не раз задавались вопросом, можно ли доверять социологическим исследованиям и следует ли на них полагаться при разработке стратегии и тактики предвыборной кампании. Американцы отвечают утвердительно, но признают, что вкусы, запросы, требования и позиция граждан, обладающих правом голоса, способны претерпеть серьезные изменения за сравнительно небольшой промежуток времени. Вне зависимости от того, что избиратель говорил во время опроса, никто не мешает ему круто поменять свое мнение в день голосования.

Газеты и телевидение часто проводят свои опросы по горячим следам, на выходе из избирательных участков, и они пользуются наибольшей известностью благодаря оперативности, злободневности и броской подаче. Но эти опросы все чаще и чаще критикуют за то, что под их влиянием меняется мнение избирателей, и жители Запада США, отстающего от Востока на три часа, могут повернуться на 180 градусов, узнав о результатах голосования на противоположном конце страны. Поэтому особое, а иногда и решающее значение приобретает Калифорния, играющая возрастающую роль в политической жизни США. Нередко выступает инициатором новых законов, которые копируют другие штаты.

* * *

Первым среди американских городов Сан-Франциско принял постановление, регулирующее использование дисплейной техники по месту работы, создав прецедент для всей Америки, где к началу 1990-х годов почти сорок процентов жителей пользовались компьютерами на службе, а объем торговли в стоимостном выражении превысил сто миллиардов долларов. Более половины персональных компьютеров, производимых в США, выпускают в Калифорнии, сосредоточившей сорок процентов компьютеров страны.

Несмотря на столь широкое распространение современной техники, не было правил ее использования, и как-то позабыли об охране труда, хотя исследования, проведенные учеными в Европе и Канаде, показали связь состояния здоровья операторов с продолжительностью и интенсивностью работы. В частности, пришли к выводу, что длительное общение с дисплеями оказывает вредное воздействие на беременных женщин. Но в США эти исследования не популяризовались, а точнее - их постарались замять под предлогом, будто выводы и заключения не бесспорны.

Члены городского совета Сан-Франциско посоветовались с учеными в ближайших университетах (благо, вузов в округе тьма тьмущая) и выяснили, что работающие на компьютерах, по сравнению с другими профессиями, слишком часто страдают от перенапряжения, а это, в первую очередь, касается глаз и кистей рук. В итоге обязали предпринимателей предоставлять операторам каждые два часа работы по пятнадцать минут отдыха либо переключать их на иной, не связанный с компьютерами, вид деятельности. Нарушителям грозит штраф в пятьсот долларов ежедневно.

Принятию этого постановления усиленно противились бизнесмены. По их оценкам, ограничения на использование компьютеров затрагивают пятьсот тысяч служащих и обойдутся деловому миру в пятьдесят миллионов долларов в год. Время в Америке - это деньги, и каждая минута рабочего времени на счету. Одновременно муссировались опасения, что будет нанесен ущерб городской казне, поскольку компьютеры широко используются в муниципальных службах. В конечном итоге, новые правила ввели лишь для компаний, где занято не менее пятнадцати работников, а вступление постановления в силу было отложено.

Решение, принятое в Сан-Франциско, стимулировало дебаты по проблемам работы на компьютерах во всех городах Америки, больших и малых, где проживает свыше шестидесяти процентов населения страны, и более половины штатов предоставляют городским властям право самим определять структуру управления в рамках общих законов штатов.

* * *

Американцы не умеют и не любят стричь все и всех под одну гребенку. Натура у них, видно, такая. Жизнью приучены уважать людей вообще и каждого человека в частности, признавая неповторимость и яркую индивидуальность личности. Для чиновной души, привыкшей не думать, а ждать директив сверху, подобный порядок покажется хаосом, граничащим с беспределом. А граждане США твердо убеждены, что центр силен окраинами, самостоятельность и предприимчивость которых способны обеспечить благополучие и процветание нации. Без инициативы снизу, по мнению американцев, никакие президентские указы не смогут решить насущных проблем страны.

Именно поэтому в ведение муниципалитета передан широкий круг вопросов, включая образование и здравоохранение, полицию и пожарную охрану, содержание дорог, социальную помощь, спортивные сооружения, места отдыха и развлечений и другие службы, эффективную работу которых легче наладить на местах, чем из центра. Да и не нужно посылать ходоков в Вашингтон, чтобы провести свет или воду, и не приходится стоять с протянутой рукой в ожидании федеральной помощи.

При всем многообразии форм местного самоуправления городские власти по всей Америке делятся на три ветви: законодательную, исполнительную и судебную. В крупных городах с населением в один миллион и больше человек сложилась примерно единообразная система. В Сан-Франциско законотворчеством ведает Бюро управляющих (или городской совет) из одиннадцати человек, представляющих определенные районы города. Пять и шесть из них по очереди переизбираются каждые два года на четырехлетний срок. Совет действует в рамках Городской хартии, принимает бюджет и при необходимости вносит изменения, выделяет средства, помещения и оборудование для деятельности отделов муниципалитета, вводит и собирает местные налоги, отдает распоряжения о проведении выборов, а главное - издает постановления, т.е. городские законы.

Кроме выработки судьбоносных и рядовых постановлений, городской совет утверждает контракты и подряды, устанавливает правила дорожного движения в пределах городской черты и ведает широким кругом кадровых вопросов. Так, определяет или уточняет обязанности временных органов или отдельных чиновников, если они четко не очерчены в Городской хартии, и обладает правом увольнять избираемых сотрудников городского управления, согрешивших либо за служебную непригодность. Эти вопросы решаются коллегиально, но каждый член совета загружен также индивидуально, являясь председателем одной из комиссий и членом двух других.

Главная фигура в системе городского самоуправления - это мэр, облеченной широкими полномочиями, включая право вето на постановления городского совета. Ему многое дано, но и спрос с него особый, поэтому его избирают прямым всеобщим голосованием на четыре года. В Сан-Франциско он назначает руководителей двадцати двух комиссий, отделов, управлений по делам искусств, коммунальных служб и так далее, а также контролера и главного администратора, профессионалов со специальным образованием и опытом, которые занимают свои посты на постоянной основе, а не строго определенный срок. Все чиновники, назначенные мэром, утверждаются городским советом по примеру президента и конгресса США.

В некоторых городах исполнительная и законодательная власть сохраняется за городским советом, а власть мэра ограничена, и он назначает только ряд высших должностных лиц. Главный недостаток такой системы в том, что ответственность распылена и не всегда можно найти виновного в оплошности или бездействии. Тем не менее, многие предпочитают именно децентрализацию власти, поскольку, как свидетельствует история Америки, слишком много власти в руках мэра, стоящего во главе города много лет, нередко приводит к разгулу коррупции.

Городским властям Сан-Франциско не чужды межпартийные разногласия и страсти, которые разгораются с особой силой, если мэр избирается от демократической партии, а большинство членов Бюро управляющих - республиканцы, или наоборот. Но споры редко приводят к чрезмерной задержке при выработке важных решений, так как дискуссия ведется в условиях полной гласности: заседания, которые проходят три раза в неделю, открыты для публики, освещаются печатью и телевидением, но никогда - в прямом эфире, чтобы не давать повода для разговоров об использовании микрофона в целях саморекламы. В общем, дебаты находятся под контролем избирателей, а давление со стороны общественности способно не только ускорить принятие решения, но и поставить вопрос о досрочных выборах.

Доступ желающих приобщиться к работе совета ничем не ограничен. Любой житель города, которому не терпится повидать члена городского совета, может прийти на заседание и переговорить с нужным человеком в кулуарах. А если ему этого мало и хочется выступить, достаточно взять на входе в зал бланк, заполнить его и передать помощнику клерка совета.

Да и не нашлось в огромном здании муниципалитета Сан-Франциско места для бюро пропусков, и нет у входа суровых стражников, которые разгоняют скуку нудной службы мелочными придирками к посетителям. Любой житель города или залетный гость может прийти на свидание с мэром и другими руководителями в любое удобное для него время, а не в строго определенные часы приема, но лучше, конечно, записаться на прием.

Лишь после того, как террористы в разных странах мира нагнали на всех страха, в просторном фойе появился служащий в форме и арка детектора на металл. Пропускает всех, без предъявления бумаг и справок, если звон детектора не покажет, что у посетителя оказались металлические предметы, вызывающие сомнения в его добрых намерениях.

О работе и значимости главы города мне довелось судить на примере Дайаны Файнстайн, красивой и высокой женщины, человека широко образованного и знающего, энергичного и дотошного, пытливого и смелого в политике. В середине 1980-х годов на связи с "красными" в Америке смотрели подозрительно и недоброжелательно. Однако мэр Сан-Франциско охотно шла на контакты с советскими представителями и немало сделала для того, чтобы отношения между нами могли развиваться и крепнуть.

Однажды согласилась дать мне интервью, хотя встречи американских политиков с официальными лицами из Москвы, куда относили и журналистов, тогда не поощрялись, и местные газеты не преминули перепечатать выдержки с едким комментарием: мол, мэр витает в облаках внешней политики, забывая о земном. Но Файнстайн именно потому и занималась, казалось бы, далекими от нее вопросами, что умела заглянуть в будущее и установить связи, которые впоследствии помогли Сан-Франциско завязать прямые торговые и культурные отношения с Россией.

Мэр крупного города - часто первая ступенька на долгом пути в американской политике, и в 1991 году Файнстайн была избрана в сенат конгресса США. Ведь на многое может претендовать талантливый администратор и хозяйственник, доказавший желание и умение решать сложные вопросы, которые затрагивают интересы очень разных людей, районов и громадного города в целом. Мэр держит в своих руках все нити управления и он - лицо города, так как в глазах избирателей несет личную ответственность за их благополучие, за все хорошее и все плохое, что случается на подведомственной территории. Городской голова имеет право ввести комендантский час, если возникнет конфликт на этнической основе, что возможно практически в любом городе крайне пестрой по национальному составу Америки.

Глава десятая. В РОДСТВЕ СО ВСЕМ МИРОМ.

Город у "Золотых ворот" не составляет исключения, и его отличает редкая разноплеменность: почти половина жителей родились за пределами Соединенных Штатов или один из родителей - иностранец. В процентном отношении чужеземцев к общей численности населения Сан-Франциско стоит на третьем месте после Нью-Йорка и Лос-Анджелеса.

Да и нелегко найти в Америке "чистопородного" американца, хотя на Восточном побережье я встречал англосаксов, которые ведут родословную от суровых "отцов-пилигримов", пассажиров "Мэйфлауэр", ступивших на американскую землю в 1620 году и основавших Новую Англию. Но когда заходит речь о том, кто был первым, никто не берется оспаривать приоритета краснокожих.

Вопрос о национальности не стоит, и нет нужды высасывать из пальца проблему пятого пункта в паспортах, хотя США - страна иммигрантов. Ее создали, взрастили и выпестовали выходцы из Европы и Азии, Латинской Америки и Африки, представители практически всех рас и религий, беженцы и политические эмигранты, искатели приключений и непоседы, авантюристы, бедолаги и работяги, тешащие себя надеждой поправить дела на стороне.

С 1892 по 1954 годы в США прибыло свыше двенадцати миллионов человек со всего света, и сегодня около половины населения - их прямые потомки или родственники. В 1980-х годах резко возрос приток эмигрантов из стран Азии. Численность китайцев увеличилась более чем вдвое и достигла полутора миллиона человек. Одновременно разбухли общины вьетнамцев, филиппинцев и корейцев. В Калифорнии проживает почти половина всех китайцев, имеющих гражданство США, половина филиппинцев, почти одна треть японцев и корейцев.

В начале нового тысячелетия, которое в Америке окрестили "Тихоокеанским" с учетом растущей роли стран региона в мировой экономике, общее число иммигрантов из стран Азии в США, по оценкам демографов, составило двенадцать миллионов человек, что может оказать на жизнь американцев более серьезное влияние, чем прибытие первых поселенцев на борту "Мэйфлауэр". Уже сейчас объем грузов, проходящих через морские порты Калифорнии, превосходит показатели Восточного побережья.

Соединенные Штаты ежегодно принимают больше иммигрантов, чем все развитые страны вместе взятые. Политика в этой области отражает отношение Америки к окружающему миру и сочетает альтруизм с эгоизмом. Иммиграцию, наравне с автомобилями, считают основой могущества и роста национальной экономики. Согласно бытующей в Америке теории, энергичные люди по приезде в США своим трудом повышают предложение товаров и услуг и одновременно увеличивают спрос, расходуя зарплату.

По оценкам "Бизнес уик", новые иммигранты вкупе зарабатывают, по меньшей мере, двести сорок миллиардов долларов в год, и эти средства вливаются в экономику. Около одной трети этой суммы уходит на оплату налогов, а ежегодные затраты на социальные нужды составляют менее пяти миллиардов, так что, по мнению журнала, выгоды очевидны.

В октябре 2006 года численность населения Соединенных Штатов превысила триста миллионов человек. Согласно официальной терминологии, свыше трех четвертей жителей страны - белые, в том числе двенадцать процентов - испано-язычные, три процента - выходцы из Азии, двенадцать - чернокожие и один процент - американские индейцы, алеуты, эскимосы и другие коренные народности. Это без учета двенадцати миллионов нелегальных иммигрантов, в основном из Латинской Америки и в первую очередь из соседней Мексики.

Многие считают США если не землей обетованной, то уж во всяком случае, страной неограниченных возможностей, в чем немалая заслуга Голливуда и американской прессы, подогревающих чужие иллюзии. Достаточно, кажется, увидеть статую Свободы, и сразу можно предаться американской мечте - стать миллионером или президентом. Удается, естественно, далеко не каждому, но неизлечимых оптимистов хватает, и ежегодно власти выдают сотни тысяч виз для въезда с перспективой поселиться в США.

Согласно новому иммиграционному закону, с 1995 года установлена ежегодная квота на общее число иммигрантов в 675 тысяч человек. До ста сорока тысяч увеличена квота для ученых и квалифицированных рабочих, представителей профессий, в которых особенно нуждается американская экономика. Около десяти тысяч виз зарезервированы для иммигрантов с капиталом не менее пятисот тысяч долларов для инвестирования в предприятия, создающие новые рабочие места в США. Им предоставляют два года, чтобы продемонстрировать, как они распорядятся своими деньгами. По оценкам "Вашингтон пост", благодаря новому закону иммиграция возросла на сорок процентов. Если в 1980-х годах выдавали ежегодно в среднем пятьсот тысяч виз, то в начале 1990-х - почти вдвое больше.

Политическое убежище бывшим гражданам СССР автоматически не предоставляется, хотя прежде власти США быстро рассматривали и решали положительно прошения, которые мотивировались преследованиями за инакомыслие, по расовым, этническим или религиозным признакам, либо отсутствием творческой и прочих свобод. За два десятилетия с 1970 года США приняли полтора миллиона беженцев из Вьетнама, Кубы, СССР и других стран, ущемлявших, по мнению американцев, гражданские права и свободы.

В годы идеологического противостояния двух систем каждая стремилась доказать свою привлекательность. Ретивые агенты спецслужб приставали к советским гражданам, оказавшимся в Америке, с нескромным предложением "избрать свободу", за что сулили златые горы. Организовывали слежку, прослушивание и фотосъемки в компрометирующей обстановке, тратили немалые деньги на выпивку, подарки и девиц, дабы склонить к согласию. Не знаю, получали ли агенты премиальные за каждого новообращенного, но по собственному опыту знаю, что действовали нахраписто и часто просто нагло.

В прошлом любой обладатель "молоткастого и серпастого", отдавший предпочтение Америке, демонстрировал недостатки своей и преимущества чужой системы. А теперь и так все ясно: достаточно взглянуть на нескончаемую очередь у посольства США в Москве, в то время как российские дипломаты в Вашингтоне на перегрузки не жалуются. Да и члены семей видных политических деятелей России странным образом находят работу в Америке, где также считают своим долгом рожать детей, тем самым получающих американское гражданство.

Все прочие, рожденные за пределами Соединенных Штатов, для натурализации и получения американского гражданства должны отвечать жестким и многочисленным требованиям, которые призваны оградить Америку от массового наплыва иммигрантов из стран с низким жизненным уровнем. Заявки принимают от лиц не моложе восемнадцати лет, физически присутствующих на территории США, т.е. нужно иметь адрес в Америке и статус официального иммигранта.

Таким статусом обладают лишь лица, законно въехавшие в страну, получив предварительно разрешение на постоянное проживание в качестве иммигрантов и "зеленую карточку" - право на работу. Этого права лишены иностранные туристы, бизнесмены, студенты, работники дипломатических представительств и государственных учреждений других стран, а также беглые преступники, сбежавшие с судов моряки и т.д.

Процесс получения американского гражданства занимает не один год. Лишь через пять лет после постоянного проживания в США можно просить суд о статусе гражданина. А пять лет до того нельзя покидать США на длительное время и последние полгода - жить на территории штата, где подал прошение. Если эти правила нарушаются, процесс начинается заново. Все претенденты обязаны говорить, писать и читать на английском языке, продемонстрировать знание истории Америки и структур ее правительства, а также отказаться от иностранных титулов.

В законе об иммиграции перечисляются категории кандидатов, которые после пятилетнего испытательного срока автоматически лишаются права на гражданство: закоренелые пьяницы, многоженцы, преступники и наркоманы, осужденные игроки в азартные игры или отбывшие тюремное заключение сроком в три месяца или больше. Гражданами США не могут стать члены коммунистических партий, действующих за пределами Америки, и связанные с ними лица. Но если они докажут, что вступили в партию по принуждению, получают право на гражданство.

При рассмотрении прошения о въездной визе предпочтение отдают заявителям, стремящимся к воссоединению семей, и незачем беспокоить измотанных чужими заботами консульских работников США, если нет близких родственников в Америке. Правда, найти родственников, хотя и совсем не близких, большого труда не составит.

В разговоре с иностранцем американец может вспомнить: "Мои предки приехали сюда из Югославии", хотя разделение на сербов и хорватов ему невдомек. Или - "У меня, кажется, есть дальняя родня возле Минска". Подумает немного и добавит: "Может, и Пинска, запамятовал". Может и не вспомнить. Не у всех хорошая память на предков. Да и вне зависимости от их родины остается гражданином США. Так записано в паспорте, который можно получить по первому требованию для поездки за границу.

Официальные справочники разделяют население на "белых, не испанского происхождения, чернокожих, испано-язычных, выходцев из Азии и прочих", что отражается в публикациях о составе населения города, штата и страны. Однако, по мере притока новых иммигрантов, с учетом миграции населения, высокой рождаемости в небелых общинах и иных факторов, соотношение между ними меняется так быстро, что статистика едва поспевает.

Например, в Калифорнии с 1980 по 1990 годы численность белого населения сократилась с семидесяти до пятидесяти процентов за счет роста числа испано-язычных и выходцев из Азии. В Лос-Анджелесе в 1960 году белые составляли девяносто процентов населения, а тридцать лет спустя - менее половины. Одна треть жителей города - испано-язычные и выходцы из Азии, и их больше, чем чернокожих, а в городских школах, как на строительстве Вавилонской башни, говорят на семидесяти шести языках.

Национальность в справочниках не уточняется. Нет такого понятия в Америке, хотя никто не мешает гордиться своим итальянским, ирландским или славянским происхождением. Но не в ущерб окружающим и в рамках закона. Известный адвокат Моррис Дис говорил: "Конституция США гарантирует право свободно и беспрепятственно высказывать свою точку зрения. Не возбраняется говорить о своей ненависти, но полностью исключается право и возможность причинять людям боль".

Не приходится вступать в жаркий и чаще всего бесплодный спор, пытаться доказать неправоту своего оппонента, которому не нравятся негры или славяне. Все решается в суде на базе существующих законов, которые если и менялись в последние годы, то в сторону ужесточения наказаний. А крупные денежные штрафы и угроза тюремного заключения, как правило, оказываются достаточными для того, чтобы не дать разгореться страстям.

Так, в штате Алабама был возбужден судебный иск против Объединенных кланов Америки по обвинению в подстрекательстве к убийству молодого негра. Суд обязал клановцев выплатить семь миллионов долларов в виде штрафа, и организация обанкротилась. А суд в Орегоне приговорил "Сопротивление белых арийцев" к штрафу в 12,5 миллиона долларов за причастность к убийству выходца из Эфиопии, и расисты были вынуждены отказаться от своей газеты и программы, которую они передавали по кабельному телевидению: на пропаганду не осталось денег.

Мне вправе возразить: "А как объяснить бурные волнения в городских районах, населенных преимущественно чернокожими и испано-язычными, в Калифорнии, Флориде и других штатах, оставившие за собой руины и трупы?" Конечно, они не могли приобрести массовый характер, если бы в США не сохранялись этнические и расовые противоречия, которые неразборчивые политические деятели могут разжечь или утихомирить в зависимости от того, как это повлияет на их карьеру. Живучи и расовые предрассудки.

Согласно опросу, проведенному Национальным центром изучения общественного мнения, трое из четырех белых считают, что чернокожие и испано-язычные "умственно отсталые, ленивые, склонны к насилию и не отличаются патриотизмом". Но тот же опрос показал, что среди белых много сторонников законодательных мер, гарантирующих равные права и возможности представителям всех рас.

Однако, несмотря на обилие законов и организаций, стоящих на защите гражданских прав, говорить сегодня о полном и гарантированном равноправии в Соединенных Штатах не приходится. Дискриминация в основном негласная и скрытая, но от этого не менее обидная и действенная: при найме на работу и когда решаются вопросы продвижения по службе, и во время поисков жилья. Безработица среди чернокожих и испано-язычных выше, чем у белых, и средний уровень жизни ниже, и так получается, что их дети гораздо реже, чем отпрыски белых родителей, оканчивают школу и поступают в колледж.

США не свободны от острых социальных проблем и по мере сил и возможностей пытаются найти им решение. Когда перепись населения в 1990 году показала резкий рост численности в Калифорнии выходцев из стран Азии и Латинской Америки, что "Лос-Анджелес таймс" назвала "тихой революцией", в печати и по телевидению стали обсуждать пути расширения взаимопонимания между этническими группами и подыскивать учителей, владеющих двумя языками, для обучения детей новых иммигрантов. Власти штата и городов начали активно привлекать на службу в полиции испано-язычных, и было признано, что следует увеличить их представительство в выборных органах на местном уровне. Иными словами, поиском решения проблемы занялись до того, как она могла обостриться.

* * *

Трудностей у иммигрантов, естественно, хватает. В большинстве они имеют весьма отдаленное представление о жизни в Америке и чаще всего не знают языка. А без английского в США далеко не пойдешь. В 1990 году Верховный суд вынес решение, позволяющее предпринимателям отказывать в найме работникам с сильным иностранным акцентом. Ну, а насколько силен акцент, решать, конечно, нанимателям.

Так что рассчитывать, скорее всего, приходится на работу, мягко говоря, не престижную: на бензоколонках и уборке мусора, мойке автомашин и посуды, в полях фермеров и мелкой уличной торговле, лифтерами и таксистами. В таких условиях разбогатеть или сделать карьеру крайне затруднительно. Именно поэтому заполнить вакансии американцами не удается, и иммигранты оказываются как нельзя кстати. Нечто вроде американских лимитчиков, но с постоянной "пропиской".

А национального вопроса нет. Обходятся. В Калифорнии или Техасе могут вспыхнуть ночью кресты ку-клукс-клана, символ расовой нетерпимости, а в Орегоне - собраться на ежегодную конференцию неонацистские группировки, открыто провозглашающие ненависть к евреям и приверженность "чистоте расы". Но не они определяют жизнь в Америке.

Все без исключения американцы пришли со стороны, если не считать американских индейцев, эскимосов и алеутов. Да еще в разных уголках страны образовались и существуют поныне компактные группы, сложившиеся по национальному признаку: итальянские и мексиканские, китайские и пуэрториканкские кварталы, а сейчас - и русские районы, населенные эмигрантами из Москвы и Одессы, Тбилиси и Харькова, покинувшими родные места по израильской визе.

Но административных национальных образований, автономий со своими говорливыми парламентами, непредсказуемыми президентами, разноречивыми законами и непреодолимой тягой к суверенитету, не существует, и нет Нагорной Монтаны или подобия Чечни. В то же время никто не мешает создавать национальные школы и вузы, строить свои церкви и храмы, общаться друг с другом на привычном языке, чтить старые обычаи и блюсти традиции предков.

Официально и неофициально поощряется любое здравое стремление к самобытности, если не в ущерб окружающим и в соответствии с законами, а еще лучше - на благо всего региона для привлечения туристов. Национальные праздники Ирландии и Японии отмечаются с размахом, которому могли бы позавидовать ирландцы и японцы. А в целом по стране все давно или сравнительно давно переженились, перемешались, и попробуй теперь определить, сколько какой крови в каждом американце.

"Чистокровным американцем" называет себя лишь каждый двадцатый житель Соединенных Штатов. Остальные 95 процентов заявляют, что представляют национальности, проживающие в иных регионах нашей планеты, Как показало исследование, проведенное Бюро переписи, каждый четвертый гражданин США причисляет себя к немцам, каждый шестой - ирландцам, восьмой - англичанам, десятый - африканцам, хотя колеблется при выборе страны, и каждый семнадцатый относит себя к итальянцам.

В Калифорнии, если верить оценкам Бюро, проживают самые многочисленные группы американцев, считающих себя выходцами из Германии, Ирландии, Англии, Франции и Нидерландов. В Миннесоте самая крупная община норвежцев, в Пенсильвании - словаков и в Огайо - венгров. В Нью-Йорке наибольшее скопление русских, поляков и итальянцев. Всего же в Америке около трех миллионов граждан, называющих себя русскими, и они на шестнадцатом месте по численности национальных общин.

Никто в Америке не задается вопросом, почему есть штаты Северная и Южная Каролина, Вирджиния и Западная Вирджиния. Так сложилось, и все тут. Различия между ними в названии да географии. Уклад и образ жизни, условия и достаток, возможности и перспективы почти не меняются от штата к штату. Видимо, поэтому никто не приписан, как крепостной, и не привязан штампом в паспорте к одному месту, волен проживать, где пожелает. А желание ограничивается жестким экономическим законом - возможностью найти удобную и выгодную работу, арендовать или купить сносное жилье.

Если жизнь не сложилась и американец живет хуже своих соседей или сверстников, ему трудно кого-то в этом упрекнуть, кроме самого себя. Не приходится искать на стороне виноватого в личных неприятностях и собственной беспомощности, проклинать евреев или итальянцев, белых или китайцев, устраивать демонстрации или погромы, хотя бывают и демонстрации, и погромы. Не все верят в силу закона и не все убеждены, что закон на их стороне. Но мало кто до конца разуверился в себе.

Американец с детства приучен, что в жизни многого можно добиться, если решать проблемы своими силами, а не за счет других. Тем более соседей. Ведь чаще всего именно соседи придут на помощь в трудную минуту. Вне зависимости от места их рождения. Хотя нелегко свыкнуться с рамками и условиями новой жизни, вжиться в новое место, отказаться от пережитков и родимых пятен прошлого.

Вековой американский опыт подсказывает, что вчерашний иммигрант с большим трудом, а то и никогда не станет полнокровным американцем, хотя недавно получившие гражданство США публично проявляют рьяный патриотизм. Но дома, в семье до конца дней своих изъясняются на родном языке. Только дети легко и быстро усваивают новые правила и принимают новые условия как свои собственные, раз и навсегда данные. Но женятся чаще всего в пределах этнической общины, и настоящая ассимиляция начинается с третьего, а то и с четвертого поколения.

Естественно, жизнь диктует иммигрантам необходимость сливаться с обществом, но не мешает оставаться самими собой. Сан-Франциско не стал "бурлящим плавильным тиглем", в котором вырабатывается особый американский сплав. В городе бок о бок мирно сосуществуют обособленные, легко различимые этнические группы и общины, сохранившие свои корни, истоки и религию, бережно хранящие свои традиции, обычаи, историю и культуру. Но все интегрированы в единую американскую систему, деловой, социальный, политический и культурный мир города и страны.

* * *

Сан-Франциско - это богатство и разнообразие этнических групп, но отнюдь не скопление и противостояние разных людей по национальному признаку. Чуть меньше половины населения - выходцы из стран Европы: немцы, итальянцы, ирландцы. На ближайшей к бывшему корпункту ТАСС бензозаправочной станции владелец - японец, механик - грек, а бак наполняет ливанец. Хозяин кафе возле бензоколонки - итальянец, повар - француз, а официанты из Австрии. По-английски говорят с присущим каждому акцентом, но трудятся чисто по-американски.

Есть в Сан-Франциско Маленькая Италия с населением в сто пятьдесят тысяч эмоционально заряженных мужчин, женщин и детей и чинный Японский город со своими адвокатами и врачами, магазинами, заполненными красочными товарами, с национальным театром "кабуки", барами и ресторанами. Там подают "суси" - кусочки сырой рыбы, кокетливо завернутые в морские водоросли, что под силу не каждому гурману. Любители экзотики буквально тают в этом районе, а японцы, делающие первые шаги в чужой речи, отдыхают душой и телом в кафе или химчистке, где говорят на языке предков.

Одно время японцы как бы исчезли в Калифорнии. После предательского нападения Японии на Перл-Харбор американские власти интернировали более ста двадцати тысяч выходцев из враждебного государства и разместили их в десяти концлагерях за колючей проволокой. Для Калифорнии это была невосполнимая потеря, прежде всего, искусных фермеров, специалистов по выращиванию овощей.

По окончании войны интернированные были освобождены, вернулись по домам и спустя годы затеяли судебную тяжбу с федеральными властями, затянувшуюся до середины 1980-х годов. В результате долгих судебных препирательств Америка признала свою неправоту и выплатила пострадавшим материальную компенсацию за моральный и прочий ущерб.

Каждый из шестидесяти пяти тысяч оставшихся в живых получил личное послание от президента США с извинениями и чек на двадцать тысяч долларов. Нечто подобное должно было произойти в России в отношении крымских татар, чеченцев, ингушей и прочих народов, изгнанных с родной земли, но их оказалось слишком много, чтобы перед ними догадались хотя бы извиниться, не говоря уже о том, чтобы загладить свою вину.

А сегодня энергичные японцы, раскланиваясь и улыбаясь, берут реванш. Они скупают в Америке недвижимость, создают новые предприятия, вынуждают перенимать организацию труда, дающую лучшие результаты. Одновременно - закупать товары, не уступающие американским аналогам по качеству и более привлекательные по цене. Гости из страны Восходящего солнца чувствуют себя в Сан-Франциско почти как дома. На улицах чуть ли не каждый третий автомобиль японского производства, а в магазинах полным полно японской аудио- и видеотехники, прочего ширпотреба.

Японские инвестиции практически во всех сферах экономики США, включая сельское хозяйство, составляют почти восемьдесят пять миллиардов долларов, на втором месте после Англии (почти сто миллиардов), и на долю Калифорнии приходится более сорока процентов. В руки японцев перешли знаменитый небоскреб Рокфеллер-сентр в Нью-Йорке и дом бывшего президента Ричарда Никсона, крупные киностудии "Коламбия пикчерс", "Три-стар пикчерс" и "Юниверсал", студия грамзаписи "Си-би-эс рекордс". Им принадлежит одна треть недвижимости в деловом центре Лос-Анджелеса, а за городом находятся представительства восьми автогигантов Японии.

На принадлежащих японцам заводах в США трудятся более двухсот пятидесяти тысяч американцев, производящих широкий ассортимент товаров от автомобилей "ниссан" до шоколадных бисквитов. В Калифорнии - свыше семисот пятидесяти дочерних фирм японских компаний и филиалы девяти банков с общим уставным капиталом, превышающим десять миллиардов долларов. Казалось бы, пора бить тревогу, кричать о засилье иностранцев и угрозе того, что они, того и гляди, скупят Америку. Но шума нет.

Если не считать мелких групп ура-патриотов, которые склонны одобрять только собственные мысли и действия, деловая активность и вклады японцев не вызывают недовольства в США и не слышно призывов оградить Америку от иностранного нашествия. Видимо, американцы понимают и ценят важность передового опыта, который не помешает перенять, если собственные усилия не приносят желаемых результатов. А в стремлении приобрести как можно больше американской собственности видят доказательство стабильности развития и хороших перспектив национальной экономики. Знают себе цену и чужестранцев не опасаются.

* * *

Наибольшую известность в Сан-Франциско и далеко за его пределами снискал густо заселенный Чайна-таун, Китайский город в городе со своими газетами и кабельным телевидением, обычаями и только ему присущей кипучей, но строго упорядоченной древними традициями жизнью. Авторитет старших непререкаем, женщина поглощена заботами о доме и семье, дети под строгим присмотром, молодые люди без особой надобности по улицам не шатаются и ведут себя благопристойно.

Чайна-таун возник в 1848 году возле залива неподалеку от места высадки первых китайских поселенцев в Северной Калифорнии. На первых порах - почти исключительно грузчики и домашняя прислуга, а в наши дни занимают высокие посты во всех сферах жизни, в том числе политической. Думается, карьере способствовали не только личные качества, но и единство противоположностей соседних районов: с одной стороны - деловые кварталы, а с другой - Бродвей, средоточие ночной жизни и откровенно вульгарных зрелищ. Первое, что бросается в глаза, - во всю стену дома распластана реклама танцовщицы, первой в США выступившей на подмостках с обнаженной грудью.

С наступлением темноты на Бродвее не протолкнуться в разноязыкой толпе, текущей по тротуарам сомкнутыми рядами мимо порнографических магазинов. Надрываются вертлявые зазывалы перед мрачноватыми дырами, ведущими в подвалы клубов с мужским и женским стриптизом. Поближе к обочине, чтобы без задержки обслужить моторизованного клиента, фланируют проститутки неопределенного пола и возраста. Древнейшая профессия легализована только в штате Невада, где официально существуют бордели, а уличную торговлю сексом в других штатах терпят до поры до времени.

Иногда, для порядка, полиция нравов проводит облавы, набивает фургоны, оборудованные решетками, громко протестующими размалеванными девицами и отвозит в участок, где составляют протокол, штрафуют и поутру отпускают. Молчаливо признается, что попытки искоренить проблему силовыми методами успехом не увенчаются, пока остается воспетое французами существенное различие между мужчинами и женщинами.

Говорят, Чайна-таун вмещает самую крупную китайскую общину за пределами Азии. Численность китайцев оценивается в сто двадцать тысяч человек, но никто не берется возражать, когда называют сто пятьдесят и более тысяч. Точной цифры не существует, потому что многие обитатели этого района рождаются и умирают, ни разу не переступив границы привычных кварталов, так и не обучившись английскому языку. "Мне кажется, - завел глаза в потолок представитель пресс-службы муниципалитета, с которым я завел разговор на эту тему, - что их там меньше, чем в Китае. В противном случае и нам бы места не осталось".

С самого раннего утра и до глубокой ночи на узких улочках людской поток не редеет ни на минуту. Неспешно, с достоинством прорезают толпу местные жители, у каждого из которых есть на то веская причина: продать или купить. Суетятся туристы, лакомятся диковинными блюдами, скупают изящные резные фигурки из слоновой кости и женские украшения, перебирают препараты из трав в китайских аптеках, дивятся ароматному многообразию сортов чая. Из крохотных лавчонок выносят картонные коробочки с удивительно вкусными и на редкость дешевыми национальными яствами. Пообедать в китайском ресторане - двойное удовольствие, доступное даже скряге, но при условии, что это действительно заведение с национальной кухней, а не учреждение общепита под китайской вывеской, как часто бывает в Нью-Йорке.

Искать место для стоянки машины в Чайна-тауне - пустая затея, и лучше запарковаться в ближайшем гараже, а потом идти пешком. Самое благоприятное, хотя и очень шумное, время для визита - китайский новый год, который празднуют восемь дней кряду под треск хлопушек и шутих, а завершают красочным шествием по улицам, которое возглавляют крепкие парни, несущие на шестах извивающегося, почти живого, картонного дракона, изрыгающего дым и пламя.

Одно из неудобств, подстерегающих инородцев в Чайна-тауне, - телефонный справочник на китайском языке. Он составлен по улицам, а не в алфавитном порядке абонентов, так как китайцы живут без алфавита. Приходится полагаться на память телефонных операторов, и эта профессия стала в Китайском городе семейной: передается из поколения в поколение от матери к дочери.

* * *

Выходцы из стран Азии, включая филиппинцев и вьетнамцев, составляют почти одну четверть населения города. Столько же чернокожих и испано-язычных примерно в равном соотношении, но всех не перечислишь, и стремиться к этому бесполезно. Жителей Сан-Франциско, если не считать буйных расистов, разбивка населения по расовым и прочим признакам абсолютно не интересует.

Гораздо больше волнует обилие региональных наречий в США и сильный иностранный акцент недавно прибывших иммигрантов. Когда не удается понять рассуждения о погоде случайного знакомого, уроженца Техаса, Луизианы и прочих южных штатов, жующего слова и проглатывающего звуки, это еще полбеды. Но попробуйте объясниться с врачом или полицейским, если дома он говорит на родном языке, скажем, хинди, и с английским у него нелады.

Отсюда масса анекдотов и смешных ситуаций, но бывают истории с драматическим исходом, так что большой популярностью пользуются школы и курсы, на которых ставят произношение, а это может иметь решающее значение в карьере. Особенно для политических деятелей, которым не простят ошибок в речи и на высокий пост не допустят. Произношение в английском языке довольно точно определяет уровень образования и социальный статус. По выговору, интонации, чистоте и правильности языка можно судить, откуда пришел человек и куда путь держит.

Высоко ценят в Америке английское произношение. Не жаргон лондонских кокни, а, как говорят, "выговор частной школы" или "королевский английский". Но не теряет актуальности крылатое изречение Бернарда Шоу "Америка и Англия - две страны, разделенные общим языком". Действительно, в лексиконе жителя Британских островов немало слов и выражений, неведомых американцу, и наоборот. Вроде, оба говорят по-английски, а понять друг друга удается не сразу.

Как не могли понять и меня многие американцы, если случалось употребить слово, которое широко используют англичане, но в Америке ему нашли свой эквивалент. На моем произношении сказались годы работы в Лондоне и Дублине, особенно в столице Ирландии, где даже к концу вечера в пивной, полюбившейся газетчикам, говорят подчеркнуто правильно. А в многонациональной пестроте Сан-Франциско требуются простота и доходчивость, отнюдь не четкие грамматические конструкции.

* * *

По возвращении домой я вскоре пришел к неутешительному выводу, что у меня серьезные неприятности с родным языком. С каждым днем все труднее было читать газеты, слушать радио и смотреть телевизор. Вроде, говорят и пишут по-русски, но с сильным иностранным акцентом, затруднявшим понимание. Даже со словарем Даля, Ушакова или Ожегова. На поверку в словарях не оказалось модных слов, которыми усыпаны выступления парламентариев, статьи докторов наук и рекламные призывы телевизионных брюнеток с хитрым прищуром чужих от краски глаз.

Не знаю, как другим, а мне, признаться, режет слух, когда "маркетинг" произносят с ударением на втором слоге. Может, чтобы придать английскому слову русское звучание? Или частят почем зря: "инжиниринг, контролинг, консалтинг, менеджмент, дилер, дистрибьютор". Между тем повсюду идет "презентация" породистых псов, разномастных красавиц, иностранных фирм и совместных предприятий, конкурсов и ультрасовременных полотен, нуждающихся в специальном переводе.

Выставку не открывают, юбилей театра или газеты не отмечают, книгу не представляют, а непременно совершают акт "презентации". Что в словаре иностранных слов переводится, как "представление, предъявление переводного векселя лицу, обязанному совершить платеж". Либо словари безнадежно устарели, либо мы ушли так далеко вперед, что оторвались от общепринятого и доступного языка.

Можно еще понять страны Африки, где сотни полторы племен изъясняются на своих наречиях, обходятся без письменности и многих привычных предметов туалета. У них нет иного выхода, как объявлять английский или французский, хоть и наследие колониального прошлого, единым государственным средством общения, а то и видимости государства не будет. Но мы-то живем и изъясняемся по-русски уже не первый десяток поколений, и пора бы, кажется, научиться себя уважать.

Но не получается. Других - да, а себя - нет. Иначе как объяснить, что в наши дни, которые все чаще кличут смутными временами, родная речь напичкана массой слов, переписанных с латыни русскими буквами. Хотя нет в России, вроде, нехватки квалифицированных переводчиков, языковедов и блюстителей чистоты русского языка, достаточно академиков, клубов знатоков, веселых и находчивых. Или с их мнением не считаются, или просто мода, либо надо предполагать, это и есть запутанный и многотрудный, как у нас водится, путь к рынку, и голос толмача на видеофильме звучит нарочито гнусаво.

Ведь никто толком не может объяснить, что собой представляет рынок, в который мы вошли и вроде как застряли. Единственное, что ясно сегодня, это - не колхозный рынок, не базар и не толкучка, хотя все вокруг больше всего напоминает всеобщий базар или распродажу завозного барахла. А если верить официальным высказываниям, это и не рынок по западному образцу. Короче, ясно, что "не", но суть остается в стороне. Вот и путаемся в словах.

Например, толкуют о "приватизации". Сказали бы уж честно: "переход государственной собственности в частные руки", когда бывшее "общенародное достояние" оказывается под контролем директора и его ближайшего окружения, а рабочим оставляют пустопорожние акции и право на забастовку. Очень похоже на грабеж, но "приватизация" - не так обидно.

По словам одного из ведущих экспертов по русской мафии Клэр Стерлинг, "приватизация по-российски превратила процесс перераспределения государственной собственности в разбойный бизнес, породивший "новых русских", обладателей шальных денег сомнительного происхождения". В Бразилию за драгоценными камнями приезжают крепкие парни из Москвы с чемоданами, набитыми долларами, а в Англии, на Кипре и других местах они же скупают недвижимость. Денег у них хватает, потому что до 85 процентов новых фирм и предприятий угодили под контроль криминальных структур, которые теперь пытаются делать погоду в России.

А еще были "ваучеры". Хорошее так не назовут. Поневоле вызывает сомнения и отрицательные эмоции. Остается утешать себя тем, что все это вместе взятое ничто иное, как жаргон особого пути рыночного строительства в одной отдельно взятой стране, хотя капиталистического окружения пока не отменяли. Более того, на Западе случается мода на русские слова.

Одно время везде писали "спутник". Естественно, могли перевести на английский, но пока американцы не забрались на Луну, спутник оставался спутником, русским приоритетом. А после их высадки в нашем лексиконе стали фигурировать "астронавты", что явилось признанием их достижений.

С середины 1980-х годов в иностранные языки прочно вошла "перестройка". Тоже могли бы дать в переводе, но, видимо, нельзя иначе обозначить странные и противоречивые процессы, происходившие в стране Советов, где, по всей видимости, советоваться перестали. Поэтому на Западе упорно писали: "перестройка", понимая под этим нечто загадочное, выходящее за пределы разумения простого человека.

Ну, а что касается "презентации" и прочих слов-паразитов, на мой взгляд, все это выглядит как прямое издевательство над родной речью, читателями, слушателями и зрителями. Любители иностранных нововведений то ли не хотят задумываться над тем, что творят, то ли забыли, на каком языке и с кем общаются. Но упрекать их трудно, потому что с хорошим знанием русского языка рассчитывать на карьеру в российской политике, не приходится. В Федеральное собрание, судя по всему, выбирают тех, кто неправильно ставит ударения, путается в словах и фразу завершает "да" со знаком вопроса.

А не так уж и давно все было как раз наоборот. Помнится, в начале 1950-х годов стали изгонять, как бесов, из русского языка иностранные слова и выражения. Довольно быстро разобрались с футболом и появились афиши о "состязаниях в ножной мяч". Болельщики недоумевали, но на стадионы ходили исправно, потому что в футбол тогда играли самозабвенно, мастерски и за границу ездили, чтобы выигрывать, а не торговать игроками или водкой.

Авторы очередной кампании против космополитизма долго искали замену "боксу". Ничего путного в голову не пришло, а тем временем кампания приказала долго жить, как и многие другие мертворожденные начинания, без которых мы себе жизни не мыслим: радостно создаем новые трудности, а потом их мучительно преодолеваем, обретая счастье в бесполезном труде.

Создается впечатление, что нас трясет и схватывает, и мы постоянно бросаемся из одной крайности в другую, никак не можем найти золотой середины. Поиски компромисса нам, по-видимому, чужды. Вокруг все грызутся и все, кому не лень, валят все на прессу. Только основная масса народа, стынущая в очередях в надежде неожиданно разбогатеть с помощью очередной аферы типа МММ, соблюдает железную выдержку и дисциплину. Они точно знает, кто за кем стоит, и ни за что не пропустят того, кто не стоял.

* * *

Мошенники и простаки, аферисты и любители легкой наживы встречаются, естественно, и в Америке. Но там невозможна реклама, одно время не сходившая с экранов российских телевизоров. Бесполезно убеждать американцев, что удача сама приплывет в руки, если приобрести пакет акций, а потом рассесться рядком вдоль берега реки с удочками и внушать друг другу: "Вот мы здесь сидим, а денежки там капают". Можно, конечно, достать из кармана калькулятор и подсчитать для доверчивых телезрителей, сколько накапало между двумя поклевками. Но жизнь не складывается по рекламным образцам, что на горьком опыте осознали миллионы обманутых вкладчиков России и что с детства усваивают жители Соединенных Штатов.

В Америке, да и не только там, хозяева вкалывают не наравне со своими служащими, а засиживаются в кабинетах сутки кряду. Им не приходится задумываться над тем, сколько времени они отдают работе. Сколько требуется для дела, столько и отдают, что почувствовали на себе новые владельцы крупнейшей американской авиакомпании "Юнайтед эйрлайнз" общим числом в пятьдесят четыре тысячи человек, когда контрольный пакет акций - пятьдесят пять процентов - перешел в руки пилотов, стюардесс и наземного персонала.

По этому случаю возле штаб-квартиры фирмы у международного аэропорта в Чикаго был устроен грандиозный обед на траве. Спиртное не подавали: голова и без того шла кругом. Многие участники торжества вывесили на груди значки с гордой надписью "Все вопросы ко мне. Я хозяин". Холеные члены правления братались с механиками, стыдливо прятавшими за спиной руки со следами смазки, которую не берут никакие моющие средства, что бы ни говорила телереклама.

Празднику предшествовала не столь идиллическая картина, омраченная длительными забастовками с требованиями повышения зарплаты и улучшения условий труда. Удовлетворить их было равносильно самоубийству. Финансовое положение компании было подорвано не только простоями, вызванными затяжными трудовыми конфликтами, но и резким обострением конкурентной борьбы на внутреннем рынке и международных авиалиниях.

За три года убытки "Юнайтед эйрлайнз" превысили один миллиард долларов, а девять главных авиакомпаний США потеряли сообща более двенадцати миллиардов. Встал вопрос о том, как жить дальше, если вообще удастся выжить, и тогда администрация решила купить социальный мир: сотрудники получили контрольный пакет акций и возможность избирать трех из двенадцати членов правления с коллективным правом вето при решении важнейших проблем.

Ради стабильности занятости и заработка новым акционерам пришлось согласиться на уменьшение заработной платы и пособий. В целом, фонд заработной платы сократился на четырнадцать процентов, что позволило компании удержаться в воздухе в условиях жестокой конкурентной борьбы. Тем более что конкуренты не дремлют. Ранее авиакомпания "Транс уорлд эйрлайнз" передала сорок пять процентов своих акций рабочим в обмен на уступки с их стороны, и "Норсуэст эйрлайнз" рассталась с 28 процентами акций, а ее персонал согласился с сокращением фонда зарплаты. До того поступились контролем над своими предприятиями владельцы ряда сталелитейных фирм, что предотвратило закрытие заводов.

По данным Национального центра по делам фирм, принадлежащих их работникам, более девяти тысяч американских компаний, в которых занято десять процентов рабочей силы страны, находятся в совместном владении бывших хозяев и сотрудников. Еще на пяти тысячах предприятий действуют иные системы совместного владения, но в большинстве рабочим принадлежит ничтожное количество акций. Добровольно уступить контроль никто не собирается. Лишь двести пятьдесят крупных фирм, где занято не менее одной тысячи человек, отдали служащим двадцать и более процентов акций.

Как показывают исследования подобных компаний, продажа акций рабочим не гарантирует роста конкурентноспособности. Например, компания "Истерн эйрлайнз", стоявшая на грани банкротства, продала двадцать пять процентов акций сотрудникам и в первый год сумела сэкономить сто миллионов долларов. Но когда потребовались новые уступки, восстал профсоюз и фирма приказала долго жить.

Компания получает второе дыхание, когда акционирование дополняется активным участием всех и каждого в работе и управлении предприятиями. Они начинают приносить дивиденды, если не ограничиться привлечением в правление представителей трудового коллектива, используя нашу терминологию, а пойти дальше: провести децентрализацию власти и обеспечить широкие полномочия бригадам на местах. В последнем случае, как показывает американский опыт, конкурентноспособность, как правило, возрастает на десять процентов.

Стимулирование рабочей инициативы, даже без передачи акций, улучшает положение всех фирм, свидетельствует исследование, проведенное федеральными властями США под руководством бывшего министра труда Джона Данлопа. Он же предупреждает, что такой процесс рождается в муках и сохранить его очень трудно, поскольку обладание акциями, по сути, ничего не меняет в поведении рабочих. Они должны не просто называться хозяевами, но и почувствовать себя хозяевами, стать хозяевами.

Глава одиннадцатая. "ВЕСЕЛЫЕ" И "БРИТОГОЛОВЫЕ".

В многоликом Сан-Франциско языковые шероховатости если и досаждали, то не особо. С более серьезными трудностями я столкнулся после того, как несколько освоился и стал подмечать детали непривычного уклада жизни, что повлекло за собой пересмотр некоторых жизненных позиций, включая взаимоотношения между мужчинами и женщинами, равно как особями одного пола.

Работа за границей не стимулировала интереса к вопросам секса. Скорее, наоборот. Мои моральные устои были объектом постоянной тревоги и неусыпной заботы для специально выделенных и обученных совслужащих, оснащенных дипломатическими паспортами. Не говоря уже о секретаре парткома, который интересовался только двумя темами: партвзносами и возможными связями подопечных с иностранными гражданами противоположного пола. Он оживлялся лишь при упоминании денег и женщин, храня в иных обстоятельствах веское, ничего хорошего не предвещающее молчание по принципу "помалкивай, и тебя примут за умного".

Впрочем, в новых воспитателях я не нуждался. Со школьных лет секс был загнан в дальний угол и поцелуй крупным планом на экране кино или телевизора расценивался как звонкая пощечина общественному мнению. Обнаженное женское колено можно было смело приравнять к империалистической угрозе, если не упреждающей ядерной атаке. Ударные комсомольские патрули следили за шириной моих брюк, а на лекциях о любви и дружбе речь шла исключительно о дружбе.

Короче, я был воспитан в лучших традициях компартии и комсомола, в жестких рамках, уготованных, естественно, не для номенклатуры, а рядовых членов. Однако мне все же удалось со временем усвоить, что искать детей в капусте бесполезно и надеяться на аиста не надо. Может подвести. При такой подготовке я не сразу нашелся, когда меня однажды огорошили вопросом:

- Вам не кажется, что в Сан-Франциско не осталось настоящих мужчин?

Женщина в лифте смотрела на меня такими глазами, что было ясно: шуткой не отделаться. Да и вопрос исходил не от посторонней, а от коллеги из соседнего помещения, где разместилось отделение информационного агентства Юнайтед пресс интернэшнл в Северной Калифорнии. Не раз случалось прибегать к их помощи в поисках информации, и вот, наконец, представился шанс вернуть долги. Шанс, правда, сомнительный.

Вопрос коллеги из ЮПИ я мог воспринять лишь как провокацию. Из тех, которые сулили перед отъездом из Москвы в умудренном чужим безрассудством аппарате ЦК КПСС. Но за годы работы за рубежом мне как-то не везло. Ни обещанной даровой выпивки с агентами иностранных спецслужб, ни пышногрудых соблазнительниц на мою долю не выпало.

Я был чист перед богом и людьми и при всем желании не мог удовлетворить любопытства стоявшей передо мной женщины и дать ей вразумительный ответ. Да и не очень ясно представлял себе, что она имеет в виду, когда интересуется "настоящими мужчинами". Понадобились Горбачев с гласностью, Ельцин на танке и Гайдар с шоковой терапией, чтобы привести народ России в чувство и вернуть его к активной половой жизни.

Но в тот момент нужно было как-то выкручиваться.

- Вы спрашиваете, почему нет в Сан-Франциско настоящих мужчин?

Дама согласно и печально кивнула головой.

- Судя по жильцам нашего дома, разница между мужчинами и женщинами стирается. Определить, кто из них настоящий, согласитесь, не всегда представляется возможным.

- Вот и я об этом, - заскучала коллега. - Вначале стали одинаковыми прически, потом одежда, и сейчас со спины не отличишь, кто есть кто. С ума сойти можно.

Я набрал в грудь воздуха и широко открыл рот то ли, чтобы выдохнуть, то ли чтобы дать достойный ответ. И в этот момент дверь лифта распахнулась. Мы приехали. Такая уж особенность у американских лифтов: и словом толком не перемолвишься, как они доставят с двенадцатого этажа на первый.

Впрочем, боевая подруга из ЮПИ, видимо, не ожидала от меня связного ответа. Просто наболело. Хотя серьезных причин для недовольства, казалось, быть не должно.

* * *

Если верить официальным справочникам, Сан-Франциско - редкий по гармонии город с равным числом мужчин и женщин. Именно это обстоятельство должно бы настораживать, потому что природа не терпит гармонии и предусмотрела преобладание женщин во всех странах. Возможно, чтобы у мужчин был выбор. Но город у "Золотых ворот" отступил от заведенного на планете порядка, за что и был наказан.

Средний возраст его жителей не превышает тридцати лет, и больше половины состоят в законном браке, говорит статистика, но полной картины не рисует. Сан-Франциско снискал известность далеко за его пределами тем, что некоторые (если не сказать, многие) индивидуумы, проходящие в метриках как представители сильного пола, к слабой (извините, так принято говорить) половине человечества влечения не испытывают.

В районе Кастро по улицам бродят в обнимку усатые парочки (безусый гей сродни безбородому мусульманину), заходят в мебельные магазины, подбирают домашнюю обстановку для создания семьи. Знойная, как ночи в Сочи, блондинка в лифте, разукрашенная, как индеец на тропе войны, разговаривает со спутником хорошо поставленным баритоном. Проститутки на Бродвее (редкий американский город обходится без своего Бродвея) тоже обоего пола, и там, как нигде, справедливо выражение "внешность обманчива", на чем подрывались искатели приключений из делегаций, прибывавших для обмена опытом из Москвы.

Неповторимые бары, рестораны и парикмахерские Кастро посещают кокетливые мужчины и по-мужски суровые женщины. Обслуживают район ласковые адвокаты и обаятельные врачи, сверкающие умопомрачительной чистотой прачечные и булочные. Видимо, их владельцы, перейдя в противоположный лагерь, хотят утвердить вечную истину, что лучшие повара, портные, прачки, уборщицы, секретари и косметологи - отнюдь не женщины.

Они стремятся перещеголять не только женщин и создали особый мир, куда посторонних принимают неохотно и с предельной осторожностью. Живут в Кастро в основном белые, выходцы из зажиточных семей, народ, как правило, с незаконченным высшим образованием. Последнее объясняется, видимо, тем, что отклонения от половой нормы в университетах не приживаются.

Приходится создавать свои тесные общины, где только единомышленников встречают с распростертыми объятиями в прямом и переносном смысле, а всех остальных лишь терпят, не больше. Никого насильно не пытаются перековать, а подчеркивают свою исключительность, уникальность. По-своему даже жалеют: мол, ты и не подозреваешь, как много теряешь в этой жизни, если воспринимаешь секс однозначно.

Со стороны может показаться, что гомосексуалисты страдают комплексом неполноценности. Но из бесед с ними выясняется, что они, вроде, даже кичатся тем, что все окружающие понимают как ущербность. И название подобрали себе соответствующее - "gay", что переводится как "веселые, шаловливые" и т.д. Русский эквивалент "голубые" теряет свой смысл, потому что "blue" означает не только "голубой", но и "грустный, опечаленный", что не вписывается в местные условия и характер американских геев.

А поскольку они не видят ничего зазорного в собственном поведении, селятся и за границами Кастро, но сохраняют компактность. В небоскребе, где мне довелось жить, в основном обитали пенсионеры и одинокие мужчины. Соседи по этажу - любитель комнатных растений, похожий на Мефистофеля, элегантный скрипач из симфонического оркестра, дюжий и неизменно чуть-чуть пьяный пожарный, нескромно толстый молодой бездельник, тративший деньги своих родителей, которые готовы были его содержать в другом штате, чтобы глаза родным не мозолил.

Все чистенькие, аккуратные, вежливые и обходительные, как отлично вышколенные официанты дорогого ресторана. Производили самое благоприятное впечатление, если бы не отдельные отличительные черты. Одну подметила моя жена в первые дни после приезда. Случилось ей оказаться у лифта в компании трех мужчин из нашего дома. Когда открылись двери, она по привычке ожидала, что ее пропустят первой. Ничуть не бывало. Первыми дружно вошли соседи по виду мужского пола.

Позднее мы видели соседей, поднимавшихся наверх в лифте в компании мальчишек азиатского происхождения. Каждый раз - с новым приятелем и всегда ближе к ночи, время, прямо скажем, не подходящее для уроков игры на скрипке. Еще позже, когда соседи поняли, что гости из Москвы не кусаются, стали здороваться, а потом и в гости заскакивать, моя супруга узнала немало любопытного по части женских хитростей от усатых соседей.

Однако, в целом, они держатся тесной общиной, будь то в Сан-Франциско, Нью-Йорке или ином крупном городе и строго следуют своим неписаным законам. Один из главных - неприятие враждебного окружающего мира, незримая стена, которую они воздвигают вокруг себя. Даже помимо желания, своим поведением и присущими им привычками они противопоставляют себя обществу. Но жить так или иначе обязаны по законам этого общества, которое в последние десятилетия проявляет больше терпимости в отношении тех, кто не укладывается в привычные рамки.

Настроения изменились не самочинно, а под воздействием активных и массовых выступлений сексуальных меньшинств за свои права. В отличие от борьбы за равноправие женщин, уходящей корнями в глубь столетий, движение гомосексуалистов - явление сравнительно недавнее. Началось с манифестаций летом 1969 года после уличного столкновения полиции и завсегдатаев бара "Стоунуолл инн" в Нью-Йорке, а позднее разрослось и приняло организованный характер.

Сегодня гомосексуалисты открыто трудятся в Белом доме и на Капитолийском холме, в законодательных собраниях штатов и муниципалитетах, работают врачами, адвокатами, преподавателями и офицерами полиции, не говоря уже о "звездах" спорта и сцены. В ходе опросов общественного мнения три четверти участников высказываются за предоставление сексуальным меньшинствам равных прав при найме на работу, но лишь менее половины согласились с тем, что с этой целью необходимо издать новые законы. Оппозицию возглавляют предприниматели, опасающиеся, что после гомосексуалистов придется пойти на уступки другим меньшинствам, и церковь, которая не перестает клеймить, как аморальные, любые попытки уйти от библейского наследства.

Тем не менее, свыше ста городов и округов, четыре штата, включая Калифорнию, приняли законы о запрете дискриминации сексуальных меньшинств при покупке или аренде жилья, найме на работу и в иных областях. Они "постепенно вовлекаются в основное русло общественной жизни Америки", - отмечала газета "Нью-Йорк таймс", которая всегда готова нести ответственность за печатное слово. Сотни компаний, включая многие крупные концерны, исключают дискриминацию на основе сексуальной ориентации.

Однако она может послужить причиной для увольнения в 42 штатах, где законы наделяют таким правом предпринимателей, а в 23 штатах - карают, хотя жесткие меры не применяются за отклонения от привычных норм. Нет, и судя по всему, не предвидится изменений в правилах приема на государственную службу. Если в ходе проверки благонадежности претендента у него обнаружат отличную от общепринятой сексуальную ориентацию, вакансию заполнит сторонник консервативных воззрений и склонностей. Не имеют новые веяния отношения и к воинской службе.

После войны у Персидского залива, показавшей, что армия нуждается не только в современной боевой технике, но и в рекрутах, группа американских законодателей обратилась с письмом к президенту Джорджу Бушу-старшему. Его призвали отказаться от действующего запрета на службу в армии гомосексуалистов и лесбиянок. Лидер группы, член палаты представителей Джерри Стаддс, не раз публично провозглашавший, что не желает иметь ничего общего с женщинами, заявил, что "пора покончить с дискриминацией десяти процентов населения Соединенных Штатов".

Надо полагать, конгрессмен погорячился. Его оценку численности сексуальных меньшинств сократило в десять раз исследование, проведенное летом 1993 года. Но горячность свойственна американским политическим деятелям, когда они защищают свои кровные интересы, и в этом они трогательно сходятся с российскими законодателями. А непреклонный Пентагон, ценящий в мужчине мужика, отверг домогательства и возможность изменений в своей традиционной политике.

Прошло время. Власть в Вашингтоне поменялась. Место Буша в Белом доме занял демократ Билл Клинтон. Во время предвыборной кампании неосторожно пообещал порадеть за права сексуальных меньшинств. И наступил момент, когда нужно было сдержать слово. Президент издал директиву. Пентагон долго и умело ее волокитил, а потом признался, что ничего из этой затеи не выйдет, и все фактически осталось на своих местах, хотя на бумаге кое-что перечеркнули. Военные дали ясно понять, что в войну разрешается играть только полноценным мужчинам, хотя до сих пор дебатируется вопрос, не отразится ли консерватизм Пентагона на боеспособности вооруженных сил США.

Впрочем, служба в армии - не самая острая проблема, волнующая сексуальные меньшинства. Гораздо больше их тревожит вопрос создания семьи, что никак не вяжется с общепринятым представлением о разгуле разврата среди гомосексуалистов.

Однополые пары, прожившие совместно не один год, хотят узаконить свои отношения и выражают готовность воспитывать приемных детей. Добиться официального признания пока не удается, но не теряют надежды на благоприятное решение, полагаясь на растущую терпимость нравов и свою высокую политическую невоздержанность.

Кое-что уже изменилось. В 1990 году жители Сан-Франциско одобрили поправку к городским установкам, наделяющую "партнеров, живущих вместе", фактически правами обычной семьи, т.е. правом на наследство и так далее, а спустя десять лет в штате Вермонт одобрили закон, наделяющий однополые пары правом создавать семьи. В начале третьего тысячелетия мэрия Сан-Франциско начала регистрацию однополых браков, хотя это запрещено законами Калифорнии.

Такие перемены возможны в тех районах, где сексуальные меньшинства многочисленны и политически активны. Так, в Сан-Франциско они почти поголовно, в отличие от прочих общин, регистрируются для участия в голосовании на выборах всех степеней и составляют около одной пятой общего числа избирателей, имеют своих представителей в разных органах власти и весьма активно пополняют ряды полиции.

Они также служат хорошей приманкой для туристов. Летом по центральным улицам Сан-Франциско проходят парады, во главе которых в последние годы шагают больные СПИДом с плакатами, призывающими лечить, а не карать. В подобных шествиях с ряжеными и мотоциклистами, затянутыми в черную кожу, принимают участие сто и более тысяч человек, что может дать некоторое представление о численности американцев, которых не заботит проблема продолжения рода человеческого.

Отношение к ним в стране крайне разноречивое, и жесткие противники полной свободы нравов не ограничиваются словесными выпадами. В 1978 году был убит мэр Сан-Франциско Джордж Москони, не считавший необходимым скрывать интимные подробности своей личной жизни. Убийца - бывший полицейский - отделался пятью годами тюремного заключения и был досрочно выпущен на свободу за примерное поведение. Память о Москони увековечили в названии нового центра для конференций, но гомосексуалисты больше не претендовали на пост мэра.

Или не могут, что более вероятно, найти достойного кандидата. Всерьез опасаться, что вновь прольется кровь, не приходится. Большинство американцев склоняется к мысли, что демократический строй в США позволяет сосуществовать привычным и выходящим за рамки общепринятого точкам зрения и формам поведения. Какой-то напряженности в общественной жизни не чувствуется и все дебаты по проблемам сексуальных отклонений проходят, как правило, без рукоприкладства и выдержаны в парламентских выражениях.

* * *

Думаю, в немалой степени этому способствует атмосфера уважительного отношения к чужим взглядам, сложившаяся в Америке исторически в борьбе за общность нации разноплеменной, разноязыкой и разнородной. В таких условиях можно либо постоянно враждовать, либо попытаться найти точки соприкосновения и выработать разумный компромисс.

Видимо, поэтому в США не стараются загнать в угол или спрятать от глаз подальше острые проблемы, а выносят их на публичное обсуждение в печать, на телевидение и при нужде - в конгресс для выработки нового законодательства. Иногда у меня даже мелькало подозрение, что американцы любят ковыряться в своем грязном белье: настолько широко, придирчиво и тщательно, не жалея себя и других, дискутируется все наболевшее, по косточкам разбирают все скандалы, ничего не утаивая, даже когда речь заходит о высших сановниках.

Достаточно вспомнить уход в отставку президента Ричарда Никсона после "уотергейтского" скандала. Вроде бы, бросил тень на Америку и ее институты власти, а в то же время возвысил престиж своей страны, не потерпевшей лжи и недомыслия даже со стороны главы государства. Америку, казалось, втоптали в грязь, а она вышла очищенной и обновленной.

Когда ту или иную проблему начинают перемалывать публично, ее острота снимается уже хотя бы потому, что она на виду, но сама проблема, естественно, не испаряется, не тонет в словопрениях. Самая откровенная дискуссия, самые жаркие дебаты не мешают участникам сохранить особое мнение и попытаться его отстоять внепарламентскими методами. Перебранка на улице может перерасти в драку, и далеко не всегда приходится рассчитывать на беспристрастность полиции, где работают люди со всеми присущими человеку предубеждениями.

Споры достигли особой остроты, когда стали поступать устрашающие сообщения о новой не знающей пощады болезни. Пятого июня 1981 года в бюллетене Центра по контролю над заболеваниями в Атланте (штат Джорджия) появилось описание загадочного случая. У пяти молодых людей в Лос-Анджелесе выявили редкое легочное заболевание, которое ранее встречалось только у пожилых с ослабленной иммунной системой. Через несколько месяцев был поставлен новый диагноз, и мир узнал о пришествии СПИДа - синдрома приобретенного иммунодефицита.

Его первыми жертвами стали гомосексуалисты, наркоманы и проститутки, и на них обрушился гнев здоровых, но позднее заболели женщины, дети и престарелые, не имевшие отношения к сексу за рамками завещанного от предков. Установили, что заражение вирусом произошло при переливании крови либо в результате использования не стерилизованных шприцев. После чего в ход пошли одноразовые шприцы, а многие американцы стали сдавать кровь впрок - на случай, если им понадобится переливание крови. Несмотря на меры предосторожности, десять лет спустя СПИД унес жизнь одного процента населения Сан-Франциско, а в США погибли сто десять тысяч человек.

Врачи довольно точно определили возможные пути передачи СПИДа, но стопроцентной гарантии своей правоты не могут дать до сих пор. Крупный скандал вспыхнул летом 1991 года, когда после визита к дантисту его пациентка обнаружила, что заражена смертельным вирусом. Этот инцидент, преданный широкой огласке, дал повод для кампании с требованием к медицинским работникам проходить регулярные обследования, а в случае выявления страшной болезни предупреждать пациентов, но ассоциация медиков сумела отбить атаку.

В 1985 году от СПИДа умер известный киноактер Рок Хадсон, в десятках фильмов служивший образцом мужественности и олицетворением мужских достоинств. За ним последовали другие "звезды" экрана, балета, профессионального спорта и поп-музыки. Голливуд охватила паника, и актеры наотрез отказывались принимать участие в съемках с затяжными поцелуями, заверяя, что поцелуй передает инфекцию. А Элизабет Тейлор, которая снималась с Хадсоном в нескольких картинах, возглавила кампанию по сбору средств на борьбу со СПИДом.

"Чума ХХ века" резко обострила отношения между сексуальными меньшинствами и остальной частью американского общества. Прозвучали требования немедленно интернировать всех больных СПИДом, упрятать за колючую проволоку на необитаемом острове. Произошли уличные стычки, в некоторых районах устроили погромы клубов и питейных заведений, принадлежавших гомосексуалистам. Муниципалитет Сан-Франциско на первых порах прибег к запретительным мерам, распорядившись закрыть общественные бани, служившие местом сбора и смотра для любителей внештатного секса.

Но по мере поступления новой информации и углубленного проникновения врачей в суть проблемы, страсти вокруг СПИДа улеглись. Федеральные и местные власти выделили средства на интенсивную разъяснительную работу и медицинские исследования. Из городской казны Сан-Франциско ежегодно уходят десятки миллионов долларов, а Вашингтон расходует ежегодно около одного миллиарда, понимая, какая угроза стоит перед страной.

Информацию об эпидемии приняли близко к сердцу мои соседи по этажу и некоторое время шушукались между собой, практически не выходя из дома. Потом пообвыкли, обмозговали информацию, освоились с новой обстановкой, и жизнь пошла своим чередом. Помнится, с первых шагов о СПИДе писали все американские газеты и о нем же денно и нощно вещало телевидение. На все лады толковали, какие нужно принять меры, чтобы положить конец эпидемии и найти лекарство.

По-иному складывалась обстановка в стране, где испокон веков ставили различные эксперименты над ее народом.

Когда я приехал в отпуск, меня то и дело отзывали в сторону и горячим шепотом допрашивали: "Ну, что там, в Америке происходит? Что это за штука СПИД?" Особый интерес наблюдался в секретариатах, за которыми скрывалось высокое начальство, но когда за двойной дверью я предложил изложить все, что знаю, на бумаге, меня строго оборвали: "Давай без паники и не суйся в чужое дело. Вот если поступит запрос со Старой площади, твои знания пригодятся. А пока поменьше распространяйся на эту тему. Своих проблем хватает".

Жесткая отповедь, полученная летом 1983 года, не раз приходила на ум, когда в Америке узнал о чудовищной катастрофе на Чернобыльской АЭС. Ведь ее тоже долго пытались задвинуть поглубже под сукно, как если бы ничего страшного не стряслось. Уже, казалось, и гром грянул, а мужики со Старой площади упрямо не хотели креститься.

* * *

По данным ООН, с начала эпидемии к 2005 году СПИД поразил на нашей планете 65 миллионов человек, около 25 миллионов погибли. Ежегодно число инфицированных возрастает на четыре миллиона, с особой скоростью - в Восточной Европе и Центральной Азии. Очень много больных в развивающихся странах: в Африке - 30 миллионов (в Свазиленде - одна треть жителей, в Намибии, Зимбабве и ЮАР - каждый пятый). В США - 1,2 миллиона человек в 2005 году и 520 тысяч - в Западной Европе. Болезнь приобрела характер глобальной эпидемии.

ООН объявила первое декабря Всемирным днем борьбы со СПИДом и в 1994 году отметила подписанием в Париже соглашения, содержащего ряд международных инициатив. Документ подписали делегаты более сорока стран и Всемирной организации здравоохранения, заявившие, что "смертоносная болезнь будет побеждена либо повсеместно, либо нигде". Наряду с медицинскими работниками, на подобной встрече впервые присутствовали политические руководители. Их участие говорило о крепнущем убеждении, что эпидемию можно обуздать лишь путем мобилизации политических сил на самом высоком уровне.

СПИД может нанести ущерб экономическому благосостоянию и прогрессу государств Азии, заявил вице-президент Азиатского банка Питер Салливан. По его словам, влияние эпидемии на страны континента будет продолжительным и поставит под угрозу достижения в области экономики за последние двадцать лет. Высокая степень заболеваемости и смертности от СПИДа может стать в Азии причиной возникновения острых экономических проблем.

По оценкам Вашингтонского центра стратегических и международных исследований, эпидемия подрывает региональную и глобальную стабильность, что затрагивает интересы США во всем мире. За одно десятилетие СПИД стал второй по значимости причиной смерти мужчин Америки в возрасте 25-44 лет и пятой - среди женщин в возрасте 15-44 лет. К началу 1994 года погибли более двухсот тысяч человек, и насчитывалось свыше одного миллиона зараженных вирусом. 85 процентов больных - гомосексуалисты. Но это в стране, где к статистике относятся с должным уважением, а сколько больных там, где и считать толком не научились?

В России о СПИДе старались не говорить, писали неохотно и среди серьезных проблем долго официально не числили. Возможно, помогала услужливая статистика, традиционно выручавшая власти в трудные минуты. Однако к концу 2005 года пришлось признать, что число ВИЧ-инфицированных выросло до 350 тысяч человек, а по оценкам экспертов - около полутора миллиона. Россия вышла на первое место в мире по темпам распространения болезни. О числе погибших от СПИДа сообщается скупо - около шестисот человек. Так, видимо, спокойнее. Зачем будоражить общественность? Других проблем хватает.

Иное положение сложилось в Америке. В конце 1993 года, когда в США ежедневно погибали в среднем почти сто человек от СПИДа, федеральные власти учредили специальную комиссию из представителей правительства и делового мира с задачей ускорить процесс выработки лекарств. С присущей американцам практичностью приняли меры, чтобы предотвратить дальнейшее распространение эпидемии и изыскать противоядие. Однако по оценкам специалистов, вакцина от СПИДа появится еще не скоро, а пока основные надежды возлагают на активную пропаганду мер защиты и предохранения.

* * *

Все это выглядит цивилизованно, но в Америке живут не только сторонники демократии и поисков разумного решения наболевших проблем. Ку-клукс-клан, о котором у нас написано достаточно много, - далеко не единственная организация в США, исповедующая нетерпимость к чужим взглядам и прибегающая к террору ради достижения своих целей.

Был со мной такой случай. Отправился за четыре квартала в гостиницу на ленч Содружества Калифорнии, объединяющего политиков и состоятельных любителей политики. Они пригласили заезжего деятеля из Информационного агентства США, чтобы поведал о том, как расходуются деньги налогоплательщиков на пропаганду Америки за рубежом. Ничего сенсационного не ожидалось, но за обед пресса не платила, и грех было пропустить возможность пообщаться с коллегами.

Выйдя из дома, вспомнил предупреждение соседей: "По Маркет-стрит лучше не гулять. Слишком много слабых умом и сильных телом". Но до того обходилось без приключений. Главное - идти быстро, не глядя по сторонам, как бы углубившись в свои мысли, и ни с кем не сталкиваться взглядом.

На этот раз меня вывел из задумчивости окрик: "Папаша, закурить не найдется?" Передо мной раскорячились трое великовозрастных подростков.

Потертые кожаные куртки, распахнутые настежь, чтобы явить миру майки, исполосованные цветами национального флага. Заношенные выцветшие джинсы в обтяжку. На голых ногах высокие ботинки, по совместительству - увесистое оружие в уличных схватках. Все видимые части тела, за малым исключением лиц и ладоней, покрывает густая замысловатая татуировка, стоимость которой не уступает дорогой одежде. Картину завершает короткая, "под нуль", стрижка и оттопыренные немытые уши. "Не послушал зайка папу", - мелькнуло в моей непутевой голове.

- Так как насчет сигареты? - Не просят, а требуют с надрывом в голосе.

-Не курю, - лукавлю в попытке выиграть время и в надежде как-то выкрутиться из глупой ситуации.

-Здоровье, значит, бережете. Надеетесь умереть здоровым, - издевается юнец повыше ростом, ясно давая понять, что проблема здоровья его не волнует. - Тогда, выходит, у вас полно денег.

-Надо бы поделиться с подрастающим поколением, - внушает мягко, но с настойчивостью, от которой становится не по себе.

В воздухе повисла угроза уличной драки, бессмысленной и жестокой, как российский бунт, зрелища никчемного, способного доставить удовольствие только стороне, обладающей численным перевесом. Хотя они вполне могли бы подыскать объект более подходящий по возрасту и другим параметрам.

-Послушайте, - говорю, - а если компромисс?

Малознакомое слово заинтриговало охотников за куревом. Молчат, усваивают информацию, ждут, чем я их еще смогу удивить. Тем временем мне вспоминается схожая встреча с протестантскими ультра в Белфасте.

-Денег у меня немного, - втолковываю, - но на пиво, наверное, хватит. Если не возражаете, зайдем куда-нибудь поближе, посидим, поговорим. Мне будет крайне интересно с вами познакомиться. Я, видите ли, иностранный журналист, из Москвы.

- Какая еще Москва? - Заинтересовались. - В каком штате?

- В России, - уточняю. - Это большая страна за океаном, но не Австралия.

Такого поворота событий они не ожидали. Бить прессу в Америке не принято. Бьют, конечно, время от времени, но без особого энтузиазма и видимого наслаждения. Чаще всего это случается, когда настырные репортеры суют нос в чужие дела, жить мешают. А так признается право прессы на существование и профессионально нескромное любопытство, что кому-то причиняет неприятности или раздражает, а кое-кого выручает из беды.

Лихие парни с Маркет-стрит, видимо, вначале просто хотели развлечься за мой счет, потому что надоело слоняться по улице, а теперь я стал для них диковинкой, как в зоопарке. Всамделишный русский из тех, кого восторженно расстреливают из тяжелых пулеметов Сильвестер Сталлоне и прочие киноидолы, наделенные мускулами шимпанзе и сходным словарным запасом. Газеты парни вряд ли способны осилить: написано густо, страниц много, местами мелкий шрифт и пачкают руки типографской краской. Им подавай "комиксы" или что попроще, но обязательно с картинками.

Переглядываются, колеблются, потом решаются: "Ладно, пошли". Взяло верх любопытство, сгубившее, как считают англичане, кошку.

В пивной под ирландской вывеской встретил хозяин, с которым я не раз горячо и безуспешно дебатировал проблему воссоединения Ирландии. Как и все американцы ирландского происхождения, Шон Макграфи был неистовым патриотом своей далекой родины, пылал ненавистью к англичанам и убеждал меня, что Лондон понимает только язык пули и бомбы. Охотно давал деньги просителям, когда те намекали, что связаны с подпольной Ирландской республиканской армией.

Ко мне проникся особым уважением, когда прочитал книгу бывшего агента ЦРУ о КГБ, где обо мне сказано, что "старший офицер КГБ приехал в Дублин под видом корреспондента ТАСС с целью помочь ИРА деньгами и оружием". Завидев меня в странной компании, Шон вопросительно поднял бровь и на ходу шепнул: "Если что, дай знать". Наполнил у стойки четыре высоких бокала и сам принес на столик, чтобы у моих спутников не было никаких иллюзий относительно того, на чьей стороне симпатии хозяина пивной. Мои гости смекнули: "свой" в ирландском пабе, и пыла у них поубавилось.

Для начала я попытался выяснить, чем заслужил фамильярное обращение "папаша". Оказалось, что все люди старше тридцати - "старики" и доверия не заслуживают по возрасту, представляют чисто денежный интерес. Хотя на нехватку средств эти парни не могли пожаловаться. Как выяснилось в разговоре, они не просто из обеспеченных, а скорее богатых семей. У одного отец адвокат, у другого врач, а третий говорил о родителях несколько туманно. Возможно, род их занятий не вписывается в перечни официально зарегистрированных профессий.

Какое-то время ходили в школу, но быстро наскучило. "Изо дня в день одно и то же: учись, учись, человеком станешь, а я и так человек", - хорохорился мой новый знакомый по кличке Базз. О своем христианском имени он, кажется, давно забыл и откликался только на прозвище. Каждый попробовал себя на службе у родителей, но мелкие поручения по душе не пришлись, а на большие они не были способны.

-Так что же вы делаете? Чем заняты весь день?

-Ха, - отвечают. Под этим разумелось, что мне не следует о них тревожиться, занятие себе они всегда найдут. Точнее - новое приключение.

* * *

Мои собеседники принадлежали к разряду молодых людей Америки, которых называют "бритоголовыми" за короткую стрижку, модную среди уголовников, отбывших срок наказания. Причем сходство с преступниками не ограничивается прической. "Бритоголовые" презирают всех, кто хорошо одет и аккуратно подстрижен, всех, кто живет, как все, нормальной жизнью.

И все же они не уголовники в полном смысле этого слова, не живут за счет нарушения закона, как члены преступных молодежных группировок "Акулы", "Кровавые" и прочие, наводнивших крупные города США. Лидирует Лос-Анджелес, где полиция оценивает численность 600 банд в 760 тысяч человек. Как признавал исполнительный директор Национального центра по безопасности в школах Рональд Стивенс, "практически невозможно назвать район страны, который был бы гарантирован от террора банд подростков, занятых в подпольной торговле наркотиками".

"Бритоголовые" во многом похожи на своих сверстников, прикипевших к преступному бизнесу. Они хотят отличаться от других, выделиться, быть непохожими, а достигают прямо противоположного результата. Их легко опознать по одежде, ставшей для них униформой: кожаные куртки, затасканные майки и брюки, высокие ботинки, которые приобретают в лавках, торгующих армейскими обносками. Они похожи друг на друга, как солдаты в строю, и подобно плохим солдатам, отказываются шевелить собственными мозгами.

Разница с уголовниками в том, что "бритоголовые" исповедуют некую примитивную философию, если это можно назвать философией, а движимы в основном завистью и страхом. Завистью к тем, кто трудом прокладывает путь в жизни, и страхом перед новым в жизни Америки. Они боятся, что окажутся на обочине в результате происходящих в стране перемен.

В первую очередь, озабочены (только об этом и говорят) ростом численности, влияния и благосостояния национальных и расовых меньшинств. Не могут простить еврею, чернокожему и выходцу из Азии, что тот живет лучше. Такого положения, по их мнению, нет и не может быть просто потому, что не может быть никогда. "Нечистому" американцу отведено подчиненное место, которым он должен довольствоваться, а если его дети идут в колледж, значит, он выходит за рамки и его пора приструнить.

Сумма их взглядов сводится к сумме картинок, почерпнутых из худших фильмов Голливуда и телесериалов, по сравнению с которыми даже байки о Тарзане кажутся шедеврами мировой кинематографии. "Мы за Америку", - провозглашают они, но в их представлении Америке могут только повредить тесные связи с внешним миром, внести "заразу". Патриотизм бьет у них через край, но это не любовь к отчизне или гордость за нее, а чистой воды шовинизм. Хотя, судя по их высказываниям, такое мудреное слово им не знакомо.

Ненавидят "коммунистов, хиппи, черных, желтых и прочих". Иммигрантов - за то, что "отбирают работу у белых", негров и евреев - просто потому, что родились неграми и евреями. Ненавидят активно, постоянно ввязываются в драки, бьют витрины магазинов, принадлежащих тем, кого они не относят к "настоящим американцам", задирают прохожих, выводят фашистские свастики на памятниках на еврейских кладбищах и на стенах синагог.

Однако, фашистская символика не более чем значки. Знают, что рисунок свастики оскорбляет евреев, вот и пользуются, но с таким же успехом могли бы малевать полумесяцы - лишь бы себя проявить. Ведут себя так, будто о законности и порядке в Америке никогда и не слышали. "Все зависит от обстоятельств, - пояснял тщедушный Майкл. - Иногда выпьем и затеваем драку на улице. Просто так. А иногда нам действуют на нервы. У нас, понимаете, расшатанная нервная система и нас легко обидеть, а мы спуска не даем".

Видимо, на хулиганство Майкла толкала физическая неполноценность. Его напарники были покрепче, но умственное развитие, по всем признакам, остановилось еще в колыбели. Да и роняли, наверное, не раз в раннем детстве. "Мы без предрассудков, - внушал мне Базз. - Просто большинство людей нам не по нутру".

Если им поверить, жизнь не задалась. И прошлого нет, и в будущем ничего примечательного не ожидается. Надо бы приложить какие-то усилия. Надо напрячься, учиться, но не получается. Так не себя же винить. Виноваты другие, вернее все виноваты. Головой работать не умеют и поэтому пускают в ход кулаки, а с чужой подсказки - и печатное слово.

Мне как-то подбросили под дверь листовки, адресованные "Коммунистам, анархистам и хиппи, врагам Америки и американского образа жизни". "Мы, бритоголовые, - говорилось в подметном листе, - не позволим распространять в нашей замечательной стране духовные и физические болезни. Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы защитить американцев от антиамериканского, подрывного левого яда. Так что трепещите, враги нашего доблестного флага. Ваши дни сочтены".

Не очень грамотно, но предельно доходчиво. Оставалось трепетать, но вначале хотелось бы понять, откуда это взялось. Листовки отпечатаны типографским способом. Спрашивается, на какие средства? Орфографических ошибок немного, а Базз и его сподвижники не производили впечатления больших грамотеев.

На прямой вопрос не отвечают, юлят, намекают, что хулиганские выходки на улицах - не более чем детские шалости, и что есть, мол, "другие люди". Я так понял, что имелись в виду вышедшие из подросткового возраста. К примеру, "Арийские нации", "Порядок", "Лига защиты христиан-патриотов", "Завет, меч и десница господня", прочие группировки нацистского толка, которые стали возникать в США с начала 1930-х годов. В зависимости от личности лидера, который на свой лад трактует нацистскую идеологию, у каждой организации свое представление о том, какой быть Америке, но все сходятся на мысли, что новая Америка "только для белых".

* * *

Именно такая вывеска над воротами встречает гостей у лагеря в штате Айдахо, который принадлежит "Арийским нациям", а за оградой церковь, учебные и жилые помещения, стрельбище. Лидер "арийцев" носит титул "преподобный", заседает в кабинете, на двери которого висит позаимствованная у Геббельса табличка "министерство правды", а с амвона вещает непотребное: "Раса - основа основ, это политическая, моральная, военная, религиозная и культурная проблема, проблема всех проблем".

"Иисус Христос, - заявляют "арийцы", - был чистопородным англосаксом, все "цветные" - "отбросы общества", а евреи "произошли от преступной связи Евы с Сатаной". Можно бы назвать бредом сивой кобылы, но животных надо уважать. Выходит, просто бред. Однако к батлерам прислушиваются, у них есть последователи. Основная масса - не юнцы с короткой стрижкой и тяжелыми башмаками, а разорившиеся фермеры и рабочие, отчаявшиеся найти место после банкротства их ферм и закрытия предприятий.

Они утратили почву под ногами и не видят перспектив в будущем, мечутся, теряются, а винят в своих невзгодах "неарийцев". По мнению авторов книги "Молчаливое братство" Кевина Флинна и Гэри Гепхардта, это "новые красно-бело-голубые": красная шея, белая кожа и голубой воротничок". Для них сегодняшняя Америка - не "плавильный тигель", а страна, где нет жизни белому человеку-труженику.

Есть еще "милиции", члены которых, как писал "Ньюсуик", - "обычные семейные мужчины и женщины, которые считают, что их душит экономика, их предает правительство. Они не верят никому из власть имущих, причем недоверие выходит за рамки позиции типичного сердитого избирателя. Патриоты вступают в милицию из страха и отчаяния".

Все группировки исповедуют философию, густо замешанную на религии, и фашистская свастика неизменно соседствует с крестом на крышах зданий в тех районах, где окопались расисты. Проповедники из "Христианской личности" вербуют в сельской местности новых сторонников и благословляют их на "священную войну с небелыми". "Американское гражданство, - учат они, - должно быть предоставлено исключительно белым христианам".

Для вербовки используют периодическую печать, где помещают платные объявления и прочую информацию, радио и телевидение, равно как электронную технику. Существует "Сеть свободы арийских наций", к которой может подключиться любой американец, обладающий персональным компьютером. Таким путем передается пропагандистская литература и сведения о том, "где следует ждать угрозы слева".

Свой вклад вносят журналы типа "Солдат удачи", созданного в 1975 году отставным полковником Робертом Брауном как рупор наемников и поклонников орудий смерти. Его почитатели щеголяют в безрукавках с надписями "Отдайте нам умы и сердца, иначе мы сожжем ваши дома", "Убивай всех подряд, а бог сам разберется", "Мир - за счет превосходства в огневой мощи". Прежде был популярен призыв "Убей коммуниста ради собственной мамы". В разделе платных объявлений сообщают о желании нанять на работу бухгалтера со знанием языка фарси, умеющего прыгать с парашютом, а на читательских конференциях торгуют оружием.

В отличие от ку-клукс-клана, который считает чернокожих главной угрозой чистоте расы, нацисты мобилизуются против евреев. На обложке брошюры "Арийский воин" он изображен с золотым мечом и парой молний, попирая дракона, разрисованного серпом и молотом и шестиконечной звездой Давида. Если ку-клукс-клановцев устраивает расовая сегрегация, "Арийские нации" проявляют большую кровожадность и требуют физического уничтожения или изгнания из страны "неарийцев".

По данным Антидефамационной лиги, самое большое число антисемитских выходок и нападений - 1879 - зарегистрировано в 1991 году, когда спад в экономике США был особенно чувствительным, но и спустя два года, с появлением признаков выздоровления, положение стало ненамного лучше - 1867 актов насилия, запугивания и террора.

Своих целей (промежуточная - создание на северо-западе США "страны белых") ультраправые намерены добиваться путем взрыва плотин, коммуникаций и системы водоснабжения, убийства. Но понимают, что выиграть войну с властями явно не удастся, и рассуждают примерно так: главное - ввязаться в драку, а там видно будет. "Новый порядок", по их мнению, придет после вооруженного восстания. Готовясь к нему, неонацисты сколачивают мощные арсеналы, а деньги добывают грабежом.

Поддерживают тесные контакты друг с другом и со своими единомышленниками за рубежом. Ежегодно на территории лагеря "Арийских наций" проводится нечто вроде международного слета. Его участники осваивают методы партизанской войны. Их обучают, как сделать бомбу, как и где заложить заряд на мосту или железнодорожном полотне, поджечь бензин, залитый в городскую систему канализации.

Нет, не нужно думать, что власти безучастно следят за тем, как группы людей, вне зависимости от их политических взглядов, готовятся развязать гражданскую войну. За ними старается присматривать Федеральное бюро расследований, но не всегда получается, Да и действовать может лишь после того, как поймает с поличным за нарушение закона.

Так случилось весной 1985 года, когда в Сиэтле (штат Вашингтон) состоялся судебный процесс над 23 членами "Порядка", который провозгласил своей целью "свержение правительства Соединенных Штатов, находящегося под контролем евреев, путем беспощадной борьбы, опираясь на наследие Гитлера и под его именем". Осужденных приговорили к различным срокам тюремного заключения, но не за декларативные суждения, а по уголовным статьям - убийства, поджоги и вооруженные грабежи.

В операциях против "Порядка" на территории двенадцати штатов были задействованы четыре федеральных ведомства, включая ФБР и Секретную службу, а также местную полицию, в общей сложности более двухсот агентов. Они конфисковали сто пятьдесят единиц огнестрельного оружия, боеприпасы и взрывчатку, легкий самолет и автомашины. По признанию властей, им удалось вернуть лишь незначительную часть из свыше четырех миллионов долларов, награбленных неонацистами.

Ультраправые не ограничиваются разбоем. В 1995 году взрыв чудовищной силы расколол административное здание в Оклахома-сити и унес жизни десятков невинных людей. Агенты ФБР проявили чудеса оперативности и вскоре арестовали 27-летнего Тимоти Маквея, а также братьев Терри и Джеймса Николс, членов "Мичиганской милиции" и "Аризонских патриотов", организаций, которые резко расходятся во взглядах с правительством США.

Эта трагедия раскрыла американцам глаза на реалии современной жизни: если такое может случиться в сердце благополучной Америки, никто не застрахован от беды. Оказалось, что США не удалось отсидеться в стороне от мировых невзгод, и в конгрессе принялись спешно разрабатывать новые законы с целью ужесточить борьбу с терроризмом.

Оценки численности ультра резко колеблются, и считается, что реальным влиянием не пользуется ни одна группировка. По данным "Центра за демократическое возобновление" в Атланте (штат Джорджия), к неонацистским организациям можно отнести 15-20 тысяч активистов и около ста пятидесяти тысяч сочувствующих, а, по словам "Ньюсуика", в отрядах "милиции" и "патриотов" в более чем тридцати штатах входит до ста тысяч человек.

Подобные организации служат магнитом для неудачников и трибуной для проповедников крайне правых взглядов, но не обладают весом в политической жизни США. Их терпят, как терпят и крайне левых, в рамках конституции и законов, карают, если и когда они преступают закон. Их существование, как считают американские политологи, служит напоминанием о незавершенности решения расовой проблемы в Америке, которая дает о себе знать вспышками столкновений в различных районах на межрасовой основе, а также во время предвыборных кампаний.

Мне кажется, что приливы и отливы неонацистской активности могут служить барометром состояния национальной экономики. Не случайно суд над "Порядком" совпал по времени с очередным экономическим спадом, и совсем не случайно одним из претендентов на пост президента США в 1992 году выступил бывший "великий дракон" ку-клукс-клана Дэвид Дьюк.

К тому моменту, как отмечала организация "Клэнуотч", число группировок крайне правых выросло за год с 273 до 346, и четвертый год кряду был зарегистрирован рост нападений на евреев и чернокожих. Америка переживала серьезные трудности, и Дьюк почуял, что пробил его "звездный час", но потерпел поражение уже на первом этапе предвыборной кампании.

"По существу, в США нет социальной базы для нацистского движения", - утверждает профессор Калифорнийского университета Джеральд Фелдмэн. Ему возражает профессор Джеймс Кристенсен: "В этой стране повсюду процветает расизм. Нас воспитали в духе расизма, и расиста можно найти в каждом из нас".

Беседа с "бритоголовыми" доказала справедливость второй точки зрения, а другие встречи на американской земле убедили, что американцы - на редкость здоровая нация и заражение "коричневой чумой" ей не грозит. Об этом говорит и победа на президентских выборах 2008 года Барака Обамы, сына эмигранта из Кении. Он стал первым темнокожим американцем, который пришел хозяином в Белый дом. А теперь представьте себе во главе государства российского отпрыска гастарбайтера, скажем, из Средней Азии. Не получается? Вот поэтому в Кремле принято ругать Америку.

Глава двенадцатая. РЕПОРТАЖ С 29-ГО ЭТАЖА.

-Помогите! Помогите!

Женский крик прорезал сытый храп ночного города и влетел в окно. С высоты 29-го этажа трудно было понять, откуда доносится зов о помощи. Скорее всего, из темного переулка, где с утра толпятся грузовики у складов, а к вечеру укладываются на ночлег бродяги.

Набрал 9-11, номер телефона полиции. После третьего гудка хриплый мужской голос поинтересовался, чем может служить.

-Я слышу женский крик о помощи... внизу с улицы, - выпаливаю скороговоркой.

-Так... Успокойтесь... Все по порядку: номер вашего телефона, фамилия, адрес... Так... Вы ее еще слышите?

Пришлось положить телефонную трубку и выйти на балкон. Внизу мерно рокотал город.

-Нет, ничего не слышно, - докладываю.

-Ладно, - смилостивился дежурный. - Патрульная машина уже вышла.

Почти сразу же послышался нарастающий вой сирены, резко оборвавшийся у дома. Сверху было видно, как машина, мигая разноцветными огнями на крыше, медленно объехала квартал, остановилась, чтобы передать донесение, а затем скрылась за поворотом на Маркет-стрит, погасив огни.

Вернулся в кресло, включил телевизор. По всем каналам шла стрельба. Стреляли ковбои, полицейские и гангстеры, солдаты, тайные агенты и частные детективы, домашние хозяйки, дети и пенсионеры. В ход шли пистолеты, охотничьи ружья, обрезы и автоматические винтовки, пулеметы и гранатометы. Казалось, Америка решила покончить с собой и заодно уложить полмира.

Каждую неделю на американского зрителя выпадает пара десятков убийств и полторы сотни массовых драк, где используются кулаки, холодное оружие и тяжелые предметы. Это - в среднем, но немало фильмов и телесериалов, где убивают хладнокровно, методично и так часто, что определить общее число жертв под силу только специалистам.

По оценкам Национальной коалиции против насилия по телевидению, к восемнадцати годам американец увидит в среднем двести тысяч сцен насилия только на малом экране, включая, по меньшей мере, сорок тысяч убийств. Да и редкая программа новостей, национальных или местных, обойдет вниманием преступность, больную тему для Америки, лидирующей практически по всем криминогенным показателям среди развитых государств мира.

Бюро юридической статистики, орган министерства юстиции, признает, что "уровень насильственной преступности в Америке в несколько раз выше, чем во всем мире, а преступности против собственности - выше, чем в большинстве стран". На сто тысяч жителей США выпадает в четыре-пять раз больше убийств, чем в Западной Европе, изнасилований - в семь раз, грабежей - в четыре-десять раз.

Материальный урон, не считая моральных потерь, трудно переоценить. Калифорнийский университет подсчитал, что жертвы преступных нападений затрачивают на медицинские нужды ежегодно в среднем сорок одну тысячу долларов, а общий ущерб от ран, нанесенных огнестрельным оружием, превышает двадцать миллионов долларов в год.

На вопрос, что их тревожит больше всего, американцы отвечают: преступность, и их можно понять. "США, - признавал директор ФБР Луис Фрей, - стоят перед проблемами преступности, которые зачастую поражают воображение. Потребление нелегальных наркотиков приняло масштабы международного скандала, а число насильственных преступлений позорит нас перед всем миром".

Особый размах приобрела преступность в начале последнего десятилетия ХХ века. В 1991 году жертвами преступлений стали свыше двух миллионов человек и были превзойдены прежние показатели по грабежам, изнасилованиям и разбойным нападениям. В следующем году зарегистрировали почти два миллиона насильственных преступлений, 23 700 убийств, 109 тысяч изнасилований, 672 тысячи ограблений и свыше миллиона разбойных нападений.

Такие цифры оглашает ФБР, основываясь на данных полиции, а та заинтересована в том, чтобы выглядеть лучше, чем складывается на самом деле, и, как признают американцы, нередко занижает показатели. Видимо, исходит из принципа, что, если не удается контролировать преступность, нужно держать под контролем статистику, так что преданные гласности сведения не обязательно отражают реальную картину.

В 1991 году от рук бандитов и грабителей погибли свыше 25 тысяч человек - самый высокий показатель в истории Америки. Тогда же установили новые рекорды по числу убийств в городах больших, как Даллас и Вашингтон, и малых, как Анкоридж и Сан-Антонио. В перерасчете на сто тысяч жителей - около десяти убийств, гораздо больше, чем в любой иной развитой стране (аналогичные данные для Японии - 1,3 и 5,5 - для Англии). Хотя в этом отношении Россия вырвалась далеко вперед: в начале нового тысячелетия число убийств в четыре раза превысило американские и в двадцать раз - английские показатели, да еще из них 70 процентов - "заказные" и "серийные".

Постепенно ситуация улучшилась, но не настолько, чтобы сойти с первых полос газет. "Американские улицы и жилые кварталы находятся в осаде. Насильственные преступления подскочили до уровня, невиданного в истории страны", - говорилось в докладе сенатского юридического комитета конгрессу США. Федеральный центр по контролю над заболеваниями назвал убийство "национальной эпидемией". На встрече мэров заявили, что насильственная преступность - самая серьезная проблема американских городов.

По приезде в Сан-Франциско я долгое время не решался войти в лифт дома одновременно с незнакомыми попутчиками, шарахался от соседа по этажу и сторонился прохожих на улице. С наступлением темноты внешний мир виделся только с балкона либо из окна автомашины. Но шло время, и я постепенно смирился с мыслью, что первый встречный совсем не обязательно поставит перед нелегким выбором "жизнь или кошелек".

Через месяц-другой процесс адаптации достиг, наконец, стадии, когда мы с женой отважились на вечерние прогулки и перестали чувствовать себя героями, выходя в сумерки на улицу. Да и ни разу не видел стальных дверей на квартирах в многоэтажных жилых зданиях, как теперь принято в Москве, и никогда не был свидетелем или жертвой нападения, кровопролития или грабежа, но преступность не миновала моих коллег.

Мрачные и пугающие данные криминальной статистики по телевидению воспринимались более или менее спокойно, но при чтении журналов возникали иные ощущения. "По мнению специалистов, - отмечал "Тайм", - страха больше, чем реального риска, но все признают, что для страха есть все основания". "Американцы боятся друг друга", - писал "Ньюсуик".

Помнится, был такой случай. Поздним вечером по улице медленно брел человек среднего роста, худощавый, в светлой рубашке, разорванной у ворота. Временами его пошатывало, и он опирался о стены домов и заборы, оставляя красные пятна. Прохожий истекал кровью от ножевых ран. Он стучал в двери, звонил, слабеющим голосом молил о помощи. Иногда ему казалось, что за плотно задернутыми занавесками мелькали человеческие фигуры, но никто не отозвался.

На 29-летнего Гордона Карпентера, жителя Сан-Франциско, случайно натолкнулся спустя несколько часов патрульный полицейский. Молодой человек скончался от потери крови, не приходя в сознание, по дороге в больницу. Врачи сказали, что мог бы остаться в живых, если бы перед ним открылась хотя бы одна дверь на Виола-авеню, одной из центральных улиц Сан-Хосе, третьего по величине города Калифорнии.

Карпентер остался бы в живых, если бы кто-нибудь позвонил по телефону в полицию, но этого не произошло. "А чего вы хотите? У нас в Америке каждый умирает в одиночку", - разводил руками молодой отец семейства с Виола-авеню, когда к нему пристал с расспросами репортер.

По этому поводу два дня судачили по телевидению и в печати, а потом подоспели иные сенсации. Ну, а я задумался: как бы поступили у нас? Был ли шанс у молодого человека, угодившего в аналогичную ситуацию, скажем, в Курске? Ведь чего, казалось бы, проще - навешать на Америку всех собак, обвинить американцев в эгоцентризме, равнодушии к чужой боли и страданиям. Раньше так бы и поступил, но сейчас больше знаю о нас и о себе, а значит, к другим подхожу с иными мерками и не спешу с оценками.

Да, Америка - страна жесткая, а иногда - жестокая, где не прощают ошибок, своих и чужих, где любят работать и не умеют жалеть бездельников. Считается, что у всех и каждого хватает забот, а потому нужно решать свои проблемы самостоятельно. В то же время американцы самочинно собрали сотни тонн посылок для тех самых "красных", нападения которых опасались долгие десятилетия. Жителей Виола-авеню можно и должно судить строго, но не нужно забывать, что это не единственная улица в США.

Познакомившись с криминальной статистикой, пропадает желание выходить из дома: каждые две секунды совершается серьезное правонарушение. В таких условиях впечатлительный человек вынужден прятаться или вооружаться. Предприимчивые американцы с детства предпочитают последнее. Один из пяти старшеклассников приходит на уроки с пистолетом, ножом или кастетом, хотя федеральный закон запрещает носить оружие в радиусе ста метров от школьного здания. Но именно возле школ промышляют торговцы наркотиками, и мне навсегда запомнились следы пуль на стенах школы в Окленде, оставшиеся после очередного боя между бандами за передел территории.

* * *

Организованная преступность занимает не последнее место и досаждает США с 1920-х годов. Именно тогда действовал "сухой закон", породивший контрабанду и подпольную торговлю спиртным в широких масштабах. А сегодня азартные игры, проституция, наркотики и прочие человеческие слабости служат питательной средой для преступных группировок, по-хозяйски обустроивших бизнес на пороках.

Законы нарушают со знанием дела, профессионально, опираясь на поддержку хорошо оплачиваемых адвокатов и коррумпированных чиновников. Преступный бизнес чаще всего передается в семье от отца к сыну и практически все крупные банды организованы по национальному признаку: итальянская, китайская, вьетнамская и в последние годы - русская мафия. Поэтому не случайно взаимодействие ФБР с органами правопорядка России, совместно расследовавших сотни уголовных дел.

Федеральное бюро расследований, созданное в 1908 году, пользуется хорошей репутацией. "По мнению американских и иностранных экспертов, - писал журнал "Ю.С. ньюс энд уорлд рипорт", - ни один правоохранительный орган в мире не может сравниться с ФБР при проведении самых сложных и глубоких расследований, требующих огромных затрат сил и средств". Это - точка зрения профессионалов, отдающих дань таким же профессионалам, которым изо дня в день, зачастую с риском для жизни, приходится решать важнейшие проблемы страны в областях уголовного и гражданского права, равно как национальной безопасности. Приоритетными являются терроризм, наркотики, контрразведка, организованная преступность, насильственные преступления и правонарушения в государственных учреждениях.

Повседневная борьба с преступностью - задача полиции, с которой бюро постоянно поддерживает связь и содержит более пятидесяти представительств во всех крупных городах. Сегодня полторы тысячи специалистов ФБР задействованы в борьбе с наркомафией, семьдесят специальных групп из федеральных агентов и полицейских расследуют операции банд на местах, и только в 1992 году привлекли к суду около пятидесяти мафиозных главарей.

За последнее десятилетие ХХ века полномочия бюро были расширены, и с 229 до 281 возросло число правонарушений, переданных в ведение федеральных агентов. Они оказались вовлеченными в борьбу с подпольной торговлей наркотиками, уличными бандами, конфликтами на этнической почве и угоном автомобилей с применением оружия. Бюро поручили разыскивать злостных неплательщиков алиментов и подумывают о том, чтобы привлекать ФБР к охране клиник, где производятся аборты, от нападений все более активизирующихся противников абортов.

Соответственно, повышен бюджет - с 622 миллионов в 1980 году до почти двух миллиардов долларов в наши дни, а штаты увеличились с около восьми до свыше десяти тысяч человек. Казалось бы, грех жаловаться на судьбу, но в ФБР придерживаются иного мнения. Там считают, что бюро распыляет силы и утрачивает способность заниматься главнейшими проблемами, для решения которых оно создавалось. Попытки сделать как можно больше могут привести к тому, что ничего, по сути, не будет сделано, как мы знаем из собственного опыта.

Американцы признают, что не сразу поняли и оценили опасность, которую таила организованная преступность для их общественного строя. Потребовались много миллиардные затраты и десятилетия напряженной работы всей системы охраны законности и порядка, чтобы свести эту угрозу до минимума. Сегодня нет оснований успокаиваться на достигнутом, но никто не говорит о криминализации общества.

По данным Интерпола, в 2001 году численность итальянской мафии оценивалась в семьдесят тысяч человек, американской Коза-Ностра - сорок тысяч, японской Якудза - тридцать семь тысяч и русской - сто шестьдесят тысяч. Это - около двенадцати тысяч группировок, вовлекающих сотни тысяч, если не миллионы людей, и, по оценкам МВД РФ, сорок процентов ВВП производится в теневой экономике. "Российские криминальные элементы создают угрозу экономике и обществу Запада", - заявил в Неаполе в 1994 году делегат США на Всемирной конференции по организованной транснациональной преступности.

По горькому опыту американцы знают, к чему ведет недооценка роли мафии в обществе, и не случайно на слушаниях в конгрессе выражают озабоченность разгулом преступности и коррупции в России. "Организованная преступность играет важную роль в определении будущего России", - предупреждал бывший директор ЦРУ Джеймс Вулси, которого служба обязывала знать о России больше всех.

Американцы, естественно, не только ведут счет потерям. Борьба с преступностью была и остается проблемой, которую провозглашают своим приоритетом все политические деятели, потому что в опросах общественного мнения она неизменно стоит на первом месте. "Моя главная забота - сделать улицы Америки безопасными", - говорил президент Линдон Джонсон в 1968 году, подписывая очередной закон об укреплении порядка. Те же мысли высказывал президент Билл Клинтон, выступая в 1994 году в конгрессе с посланием "О положении страны". Он предложил пакет мер по борьбе с преступностью, материальные потери от которой журнал "Бизнес уик" оценивает в 425 миллиардов долларов в год.

В ответ конгресс повысил расходы на правоохранительные органы с целью увеличить численность полиции и улучшить ее оснащенность техническими средствами. Законодателям, конечно, виднее, но при встрече с полицейским на мощном мотоцикле или в прекрасно оборудованном автомобиле невольно закрадывается подозрение, что снаряжен он в избытке. Единственное, чего, по сути, требует полиция, - оружие, не уступающее по калибру и скорострельности автоматам и гранатометам гангстеров.

Нельзя сказать, что в Америке жалеют деньги на то, чтобы уберечься от бандитов, и сегодня затрачивают около девяноста миллиардов долларов по всем статьям охраны законности и порядка, возлагая основное бремя на местные органы. Расходы властей штатов на строительство тюрем растут в четыре раза быстрее, чем ассигнования на нужды образования, и в ряде штатов - это крупнейшая расходная статья бюджета.

Судя по всему, больших надежд на правоохранительные органы, которые содержатся за счет налогоплательщиков, не возлагается. Армия частных сыщиков, охранников, телохранителей и прочих платных специалистов превышает один миллион человек и вдвое превышает численность полиции. Содержание этого аппарата обходится частному бизнесу почти в двадцать два миллиарда долларов в год. "В Америке сейчас больше частных охранников, чем полицейских, - верный признак того, что система дает сбой", - отмечал журнал "Форчун".

* * *

Казалось бы, самое простое решение - упрятать за решетку всех, чья вина доказана в суде, и ужесточить наказания. По этому пути и пошли. В 2008 году число заключенных превысило два миллиона или 762 человека на 100 тысяч жителей (в Англии - 152, в Канаде - 108, во Франции - 91), и США вышли по этому показателю на первое место в мире. Далее следуют Китай - около полутора миллиона и Россия - почти один миллион. Если учесть, что в Америке проживает пять процентов населения земного шара, то в тюрьмах содержится одна четверть заключенных планеты. Тюремная система, по признанию министерства юстиции США, работает с полуторной перегрузкой.

К вящему недовольству и полному разочарованию поборников жестких мер, до отказа набитые тюрьмы не останавливают роста преступности. "Приходится с грустью признать, что, хотя мы и выиграли войну в районе Персидского залива, мы вынуждены вести сражения на улицах наших городов", - жаловался начальник полиции Нью-Йорка Ли Браун. "Тюрьмы никогда не могут стать единственным решением проблемы преступности", - подчеркивал мэр Индианополиса Стивен Голдсмит. К его словам есть смысл прислушаться: он двенадцать лет работал окружным прокурором.

Так, где же выход? "Надо дать людям надежду на работу и жилье", - убеждает Голдсмит. "Строить больше тюрем в надежде покончить с преступностью - это все равно, что натравливать комара на слона", - утверждал профессор юридического факультета Чикагского университета Норвал Моррис. Подобно многим своим коллегам, он считает, что лучшее оружие в борьбе с преступностью - неотвратимость наказания. Сейчас большинство правонарушителей проходит через три-четыре задержания, прежде чем угодит, наконец, за решетку.

По нашим меркам, американцев вполне можно упрекнуть в мягкотелости. Убийца, пойманный на месте преступления, окажется на свободе, если судья сочтет, что полиция нарушила закон в поисках улик, стремясь доказать вину арестованного. Так заведено в Америке, где правовое государство существует не на словах, и в истории США никто не прибегал к чрезвычайным мерам, которые бы грубо попирали гражданские права.

Ни одному политику или чиновнику американцы не простят заявления, что в борьбе с преступностью он готов поступиться правами двух процентов на благо 98 процентов населения, поскольку нет гарантии, что дело ограничится именно двумя процентами. Да и конституцию писали в Америке не для того, чтобы ее могли игнорировать даже из самых лучших побуждений. Закон один для всех: и для президента, и мелкого хулигана, и законодателя. Только так, по мнению американцев, можно сохранить уважение к институтам власти и саму власть, а победить в борьбе с преступностью можно лишь в рамках закона.

Администрация Клинтона предложила, чтобы осужденного за насильственное преступление после третьего проступка ожидало пожизненное тюремное заключение. Это требование, известное под именем "раз, два, три - аут", включили в новую федеральную программу, которую президент представил конгрессу. Там проект долго листали, поругивали, дополняли, изменяли и в конечном итоге провалили в палате представителей.

Президенту впору встать в позу, обругать законодателей на чем свет стоит и окончательно испортить с ними отношения, а затем прибегнуть к помощи министра обороны. Но Клинтон, видимо, предвидел реакцию министра, который расценил бы просьбу главнокомандующего в лучшем случае как неудачную шутку, и пошел иным путем. Он провел работу с конгрессменами и сенаторами, кого-то сумел переубедить, а на других оказал давление. Против тех, на кого не подействовали ни нажим, ни уговоры, использовал самое грозное оружие - компромисс. После чего в документ внесли поправки, не меняющие его сути, и при повторном голосовании он встретил одобрение даже части непримиримой оппозиции. Успех президенту обеспечила не жесткость в кризисной ситуации, а готовность идти на разумные уступки и решимость добиваться цели путем переговоров.

В результате у Соединенных Штатов появилась в 1994 году до конца столетия стратегия для решения одной из острейших национальных проблем. На усиление борьбы с преступностью выделили дополнительно более тридцати миллионов долларов, что изыскали не за счет уменьшения дотаций фермерам, а самым популярным в народе путем - постепенным сокращением аппарата федеральной бюрократии на 272 тысячи мест.

На смену чиновникам пришли сто тысяч полицейских. В результате численность полиции увеличилась на двадцать процентов, что позволило активизировать патрулирование улиц. Новый закон вменил в обязанность правоохранительным органам принятие широкого круга профилактических мер и одновременно ужесточил наказания за особо тяжкие преступления. Короче говоря, документ, прошедший через комиссии конгресса и выстоявший под огнем публичной критики, в лучшую сторону отличался от варианта, задуманного в тиши президентского окружения.

Введен также запрет на продажу девятнадцати видов огнестрельного оружия, отличающегося массовостью поражения, и предусмотрено строительство тюрем, причем больше федеральных средств получают те штаты, которые принимают жесткие законы, гарантирующие, что рецидивисты проведут за решеткой, по меньшей мере, 85 процентов положенного им срока.

Звучит круто и смотрится хорошо, но порождает новые трудности, прежде всего, финансовые. Так, когда в Калифорнии ввели соответствующий закон, подсчитали, что его воплощение в жизнь: строительство новых тюрем для приема заключенных и их содержание, исключая рост числа тюремщиков, - потребует почти двадцать один миллиард долларов за двадцать лет, а дефицит бюджета штата превышал шесть миллиардов долларов.

Как быть? Опыт подсказывает, что моральная перековка уголовников - занятие неблагодарное и мало перспективное. Никуда не денешься от житейской истины, что профессиональные преступники неплохо зарабатывают. Домушник, по оценкам журнала "Форчун", - пятьдесят долларов за час операций с чужой собственностью. Правда, эта цифра падает до тридцати трех центов, если учесть вынужденное безделье за тюремной решеткой.

Но где вы видели преступника, который задумывается над последствиями своих действий? К тому же шансы попасться - один из ста. Да и тюрьмы настолько перенаселены, что средний срок отсидки сократился почти вдвое, так как приходится освобождать камеры, чтобы дать место вновь осужденным. Рост численности полиции - тоже не панацея. Ведь воюют не числом, а уменьем.

"Одержать победу в войне с преступностью можно только при тесном взаимодействии полиции и населения", - заявил президент Клинтон. Во многих городах решили отказаться от традиции патрулирования улиц на автомобилях, и полиция пошла в народ пешком, на велосипедах и верхом на лошадях. Таким путем власти надеются установить контакт с жителями, без помощи которых невозможна эффективная борьба с преступностью. Облегчается тем, что в американской полиции случайных людей почти нет, нет вчерашних дояров и механизаторов, а кадры готовят в училищах.

Одновременно стали активно привлекать таксистов, работников коммунальных служб и связи, информирующих полицию о происходящем в их районах, что отдаленно напоминает те годы в жизни нашей страны, когда дворники регулярно отчитывались перед участковым о поведении жильцов на вверенной территории. С той разницей, что политическое инакомыслие граждан не способно заинтересовать компетентные органы США.

На исходе ХХ века правоохранительная система не могла пожаловаться на недостаток заботы и внимания, приговоры стали более суровыми, но число серьезных преступлений не уменьшилось, хотя в среднем по стране регистрируется одно из трех правонарушений. Как признает полиция, она способна раскрыть одно из пяти серьезных преступлений. Число подозреваемых в убийстве, представших перед судом, упало с девяти до семи из десяти арестованных. На этом фоне отличилось ФБР, с завидной быстротой обнаружившее виновников террористических актов во Всемирном торговом центре и Оклахома-Сити, наделавших много шума в прессе. Объясняется не только высоким профессионализмом и эффективностью работы федералов.

Главную роль сыграло общественное мнение. Фраза "Ах, об этом в газетах писали... Значит, неправда" положит конец любой политической карьере. Министр, получивший нелестный отзыв в прессе, не бежит в суд подавать жалобу на обидчика, а постарается исправиться или смирно уйдет в отставку. Американский налогоплательщик точно знает, за чей счет живут государственные чиновники, требует полной отдачи и видимых результатов, как от наемных рабочих. Эти настроения учитывают законодатели, и если какое-то федеральное ведомство окажется не на высоте положения, не придется рассчитывать на щедрость конгресса при выделении средств по новому бюджету.

Директор ФБР не стал ждать милостей от конгресса и объявил о переходе более шестисот сотрудников центрального аппарата на оперативную работу. По его словам, американская столица и ряд других районов превратились в "настоящие зоны военных действий", а поэтому "требуется меньше агентов за письменными столами и больше - на улицах, чтобы арестовывать преступников, коррумпированных чиновников, бандитов, торговцев наркотиками, хулиганов, шпионов и террористов".

* * *

О сложном комплексе проблем, связанных с преступностью, в Америке говорят и пишут много, часто и пристрастно. Выпускают книги и кинофильмы, готовят специальные телевизионные обзоры и исследования. Их авторы рассуждают о корнях и причинах, каждый по-своему трактует статистические данные и задается вопросом: "Почему? Откуда это берется?" В поисках ответа обращаются к американской истории.

В Европе испокон веков принято убивать в строю, в приличествующей случаю военной форме и обстановке, согласно приказу. Иными словами, строго официально, на войне. У американцев сложились иные традиции. Они и землю отбирали у индейцев, сбиваясь в группы, которые действовали по принципу "кто первым выстрелил, тот и прав". И гражданская война не привила должного уважения к формальной стороне решения споров с помощью оружия. Что касается обычаев "дикого Запада", они достоверно и красочно описаны в сотнях ковбойских фильмов.

В 1920-х годах, вначале "сухой закон" прибавил хлопот правоохранительным органам, а в последние десятилетия не прекращается фактическая война между бандами подпольных торговцев наркотиками за сферы влияния и раздел территории. Война жестокая и кровавая, не знающая пощады женщинам и детям.

Американские законодатели называют три главные причины роста преступности: активное распространение наркотиков, широкое применение гангстерами автоматического оружия, которое становится для них все более доступным, и увеличение в составе населения доли подростков, которые слишком часто и легко подпадают под влияние преступной среды.

Еще в Америке грешат на кино и телевидение, которые воспевают и восхваляют насилие как самый простой и доступный метод решения любых вопросов. Достаточно посмотреть "Крестного отца" в его трех вариантах, "Однажды в Америке" или сходные по тематике фильмы, авторы которых не грешат против истины ради красного словца, чтобы осознать и прочувствовать американскую традицию опоры на собственные силы и силу оружия для решения житейских, национальных и зачастую мировых проблем.

"Как может Америка считать себя цивилизованной страной, если изо дня в день растет гора трупов под треск выстрелов по всей стране?" - восклицал "Тайм". Риторическими вопросами не ограничивался, проводил собственные исследования, обращался за советом и помощью к врачам и полицейским. В конечном итоге, пришел к выводу, что главной причиной высокой смертности от огнестрельного оружия в Соединенных Штатах служит "практически бесконтрольная торговля оружием". "Американцы не обязательно больше склонны к насилию, чем люди других национальностей. Дело лишь в том, что они вооружены", - соглашался английский еженедельник "Экономист".

* * *

При всем уважении к чужому, пускай авторитетному, мнению, я посчитал, что не помешает самому ознакомиться с фактическим положением вещей. С этой мыслью посетил магазин, аналоги которого начали появляться в России, когда стало страшно на улицах, и оказался один на один с не в меру словоохотливым хозяином.

-"Кольт" не желаете? Ах, да, перламутровая рукоятка - это, в самом деле, несколько вычурно. Тогда "Беретту"? Если помните, любимое оружие Джеймса Бонда, - частил без остановки торговец опасным товаром.

-"Вальтер ППК", - поправляю. - Бонд предпочитал немецкий пистолет криминальной полиции системы "Вальтер".

Хозяин поперхнулся, скользнул по мне влажным взглядом, в котором проглянуло уважение, и после краткой заминки продолжал гнуть свою линию:

-Какую желаете обойму - на восемь или двенадцать патронов? Конечно, найдется кое-что серьезнее. Вот, пожалуйста, 20-зарядная винтовка. Полуавтоматическая, но можно усовершенствовать.

Последние слова сопроводил многозначительным взглядом. Мол, знаю, что противозаконно, но почему не услужить хорошему человеку? Мое молчание расценил правильно и понесся дальше:

-Могу предложить "Узи" или "Калашникова". Самые благоприятные отзывы с Ближнего Востока. Есть и винтовка М-16, принятая на вооружение в НАТО... Гранатомет, говорите? Это чуточку сложнее, но можно попытаться. Вам когда нужно?

Хозяин магазина, представившийся как Майк Николс, источал радушие и готовность угодить, искательно заглядывал в глаза и давал понять, что уйти с пустыми руками мне нечего и думать.

-У вас есть какое-нибудь удостоверение личности? - Поинтересовался между делом. - Так... Водительские права. Прекрасно. Теперь нужно заполнить эту бумагу.

С этими словами положил на прилавок листок, усыпанный вопросами и аккуратно прочерченный пустотами граф для ответов.

-Ничего страшного, - поспешил успокоить, подметив мою негативную реакцию. - Все предельно просто. Вопрос-ответ, вопрос-ответ. Ничего мудреного. Но месяц придется подождать. Потом приходите, платите и забирайте покупку.

-А почему нельзя сразу? - Спрашиваю.

-Право, не знаю, - пожал плечами хозяин. - В Орегоне или Вирджинии ждать бы не пришлось, а у нас в Калифорнии требуют месяц. В Техасе, если мне не изменяет память, оружие вообще можно носить в кобуре у всех на виду. Чтобы сразу отбить охоту, если кому-то вздумается на вас напасть.

-В Техасе народ цивилизованный, - добавил с завистью.

-Простите, - упорствую, - разве нет общего порядка?

-Порядок, наверное, есть, - раздумчиво ответил Николс, - но в каждом штате свой. У нас, повторяю, месяц ожидания. Хотя чего ждут, не знаю.

-Может быть, желающие купить оружие проходят проверку?

-А кто будет проверять? - Возражает. - Я, что ли? У меня своих дел невпроворот. Главное - продать, а там хоть трава не расти. Я просто держу бумаги у себя. Так положено. Но никто их не смотрит. Но если вы совершите преступление, и вас поймают...

В прозрачных и холодных, как ранний лед, глазах моего собеседника вспыхнула и тотчас же погасла искра подозрения. В конце концов, как гласит основной закон американской торговли, покупатель всегда прав. Огнестрельным оружием торгуют в Америке без всякой задней мысли, как хлебом или автомобилями.

По всей стране разбросано 245 тысяч оружейных магазинов, т.е. больше, чем бензоколонок. Купить оружие и боеприпасы легче, чем записаться в библиотеку или получить снотворное без рецепта. Если клиент пожелает и внушает доверие, хозяин порекомендует мастера, который превратит полуавтоматическую винтовку в автоматическую, проведет иные преобразования, на что полиция смотрит хмуро, но помешать не в состоянии. Лазейки в законодательстве многое позволяют неразборчивым дельцам.

Закон требует лишь заполнить декларацию, известную как "форма 4473", но запрещает властям использовать ее в попытке установить, сколько и кому продано оружия, так что о его количестве можно судить только по оценкам печати. Журнал "Ю.С. ньюс энд уорлд рипорт" подсчитал, что в Америке в частном владении находится около двухсот миллионов единиц огнестрельного оружия: сто сорок миллионов ружей и винтовок (в том числе два-три миллиона полуавтоматических) и шестьдесят миллионов пистолетов. Арсенал достаточный для того, чтобы оснастить всех способных носить оружие, включая женщин и детей.

Согласно опросу института Харриса, у каждой второй семьи в США есть огнестрельное оружие, и число владельцев постоянно растет. Его приобретают охотники и коллекционеры, любители спортивной стрельбы и сотрудники правоохранительных органов, нормальные и неуравновешенные, фирмы - для своих охранников, обыватели - в надежде уберечься от грабителей и... сами грабители. В Калифорнии и на Аляске мне доводилось встречать на улице людей, прокладывавших себе путь через густую толпу, небрежно положив на плечо ствол винтовки. Заряжена она или нет, что владельцу взбредет в голову в следующий момент - оставалось только гадать и надеяться, что пронесет. Создается впечатление полной бесконтрольности, чуть ли не анархии, и надо признать, довольно точно отражающее реальную картину.

Лишь в 1968 году после долгих проволочек, жарких дебатов на Капитолийском холме и широкой дискуссии в печати одобрили закон "о контроле над огнестрельным оружием". Для этого понадобилось убийство Джона Ф. Кеннеди и его брата Роберта, баллотировавшегося в Белый дом. Многие кровавые преступления, случившиеся до того, вроде, не принимались в расчет. В законе от 1968 года, писал журнал "Харперз", "слово "контроль" лишено смысла, поскольку власти по-прежнему практически не контролируют производство, продажу и владение оружием". Дальше издания "формы 4473" они не пошли, единого порядка для всей страны не установили и не ввели ограничений. Только на Гавайских островах, в Иллинойсе и Пенсильвании и ряде других штатов клиенту оружейного магазина приходится немного потерпеть, чтобы выкупить приглянувшийся пистолет.

Согласно закону, власти не могут проследить за тем, чтобы "форма 4473" содержала подлинную информацию. Только владельцы оружейных магазинов могут потребовать заполнения декларации, но не обязаны проверять ответы. Да и в первом пункте говорится: "Покупатель, имеющий право на передачу...", и вполне легально можно перепродать без бумажной волокиты.

* * *

Многие в Америке считают, что действенному контролю над торговлей огнестрельным оружием мешает Национальная стрелковая ассоциация (НРА), созданная в 1871 году группой бывших офицеров побежденной армии Юга. Руководит НРА правящий комитет из 76 человек, она насчитывает около 3,5 миллиона членов, имеет почти 14 тысяч отделений на местах и содержит 350 платных сотрудников, ведущих и политическую работу, а годовой бюджет достигает почти 150 миллионов долларов.

По американским масштабам, крупной организацией не назовешь, но важно другое - кто в нее входит, какими связями она может похвастать в Белом доме и на Капитолийском холме. На промежуточных выборах в конгресс в 1994 году НРА затратила более трех миллионов долларов на поддержку своих кандидатов, и почти все победили, включая десять новых сенаторов.

Один из пожизненных членов НРА (для этого достаточно заплатить пятьсот долларов) - Рональд Рейган любил повторять: "Не оружие убивает людей, а люди убивают людей". Сменивший его в Белом доме Джордж Буш вторил: "Свободные мужчины и женщины имеют право владеть огнестрельным оружием". Это говорилось, когда нужно было сбить накал очередной кампании сторонников жесткого контроля над торговлей оружием и задним числом оправдать отказ властей удовлетворить подобные требования.

При этом президенты не кривили душой, а высказывались в полном соответствии со своими личными убеждениями. Пожизненными членами НРА были Дуайт Эйзенхауэр, Ричард Никсон и Джордж Буш, но в 1995 году он вышел из НРА, когда она заняла особую позицию по взрыву в Оклахома-сити.

Убежденных противников контроля над огнестрельным оружием немало и среди американских законодателей, и они не считают зазорным позировать фотографам с винтовкой в руках. Позднее снимки публикуются в журналах в качестве рекламы НРА. Сенаторы и конгрессмены, выступающие в роли ружейных манекенов, утверждают, что руководствуются самыми высокими побуждениями: не много, не мало "защищают конституцию США", а точнее, вторую поправку, провозглашающую "право народа владеть оружием".

"Возможно, нет другой страны, где бы оружие пользовалось столь высоким престижем, - писал "Тайм". - Многие американцы уверены, что широкое распространение оружия среди всех слоев общества оказало решающее влияние на создание республики и необходимо для ее сохранения". Тем не менее, с годами страсти вокруг проблемы торговли оружием не ослабевают, а разгораются. Все чаще и громче звучат требования жестких ограничений и строгого контроля, что вызвано и общим ростом преступности, и все большим числом массовых ничем не мотивированных убийств.

В январе 1989 года 26-летний Патрик Пэрди открыл огонь из автоматического оружия по детям, игравшим в школьном дворе на перемене в Стоктоне (штат Калифорния), убил пять и ранил тридцать человек. В октябре 1991 года 35-летний Джордж Хеннард пробил капотом своего "форда" дверь кафе в городке Киллин (штат Техас) и открыл прицельную стрельбу по посетителям из двух пистолетов, убил двадцать два человека. В начале декабря 1993 года в Окснарде (штат Калифорния) открыл пальбу посетитель биржи труда, убил троих и ранил шесть человек, а в конце месяца 35-летний Колин Фергюсон расстрелял сто патронов в пригородном поезде в Нью-Йорке, проходя из вагона в вагон, убил пять и ранил девятнадцать человек.

Список продолжили бессмысленные убийства в школах и колледжах, ставшие чуть ли не эпидемией: с 1995 года ни один учебный год не обошелся без стрельбы в стенах школ и вузов. В апреле 2007 года тридцать два человека были убиты и около тридцати ранены на территории политехнического университета в штате Вирджиния. Убийца, студент, уроженец Южной Кореи, который в свободное время писал сочинения, напоминавшие ночные кошмары, застрелился, исчерпав запас патронов. Оружие приобрел вполне легально, в ближайшем магазине, а боеприпасы купил через Интернет.

* * *

Открывают огонь из винтовок и пистолетов, на улицах и в учреждениях, в школах и колледжах, из окон гостиниц и жилых домов, из ревности и спортивного интереса, из чувства обиды или мести: обошли по службе или поставили заниженную отметку на экзамене. Но поиски причин начинаются, когда подсчитывают потери. К тому моменту стрелок, как правило, погибает под пулями полиции или от своей руки и уносит с собой свои мотивы.

Остается предположить, что для убийства не требуется большой любви или сильной ненависти и не нужно выдумывать веский предлог. Конечно, стреляют психически неуравновешенные или откровенно умалишенные, но стреляют, прежде всего, потому, что им открыт доступ к оружию.

Число погибающих от пули уступает только жертвам на дорогах, а смерть случайных прохожих от огнестрельных ран стала настолько обыденным явлением в крупных городах, что такие факты часто игнорируют в программах местных новостей по телевидению.

По данным Фонда защиты детей, отсутствие контроля над производством, продажей и владением огнестрельным оружием стало третьей ведущей причиной гибели детей в возрасте от пяти до четырнадцати лет. Ежедневно в среднем по США погибают два ребенка, и в 1995-99 годах - 3 970 детей, одна треть - от рук самих детей. Детская смертность от огнестрельных ранений в США в шестнадцать раз превышают показатели двадцати пяти самых развитых государств мира.

Подобная статистика вряд ли понравится авторам публикаций в российской печати с призывом пересмотреть законы и пустить продажу оружия на самотек. До принятия окончательного решения не помешает изучить опыт Америки, где семьдесят процентов участников опросов общественного мнения выступают за ужесточение правил торговли огнестрельным оружием.

Однажды "Тайм" опубликовал на 28 страницах фотографии, краткие биографические справки и описание обстоятельств гибели от огнестрельного оружия за одну "типичную неделю" - с 1 по 7 мая 1989 года - 464 американцев в возрасте от 2 до 87 лет в 42 штатах. "Это жертвы эпидемии, поразившей страну, - писал журнал. - Это обыденные трагедии, происходящие ежедневно по всей территории Соединенных Штатов, и это случается так часто, что у нас атрофировались гнев и ужас".

Из 464 инцидентов только четырнадцать - результат самообороны и лишь в тринадцати случаях замешана полиция. Общая тенденция, которая просматривается при анализе причин смерти, - оружие убивает своих владельцев или их близких, а не безумца или бандита, покусившегося на жизнь или собственность. Большинство погибло лишь потому, что под рукой оказался пистолет, винтовка или ружье, а в результате - несчастный случай или самоубийство. Да и на каждого погибшего приходится пять раненых.

Дополнительное расследование, проведенное профессором Артуром Келлерманом, показало, что на каждый случай оправданного убийства при самообороне приходится сорок три убийства, самоубийства или несчастных случая с летальным исходом. Ученый заключил: свободный доступ к огнестрельному оружию резко повышает шансы погибнуть от этого оружия.

Выводы Келлермана решила оспорить Национальная стрелковая ассоциация. В ее печатном органе "Америкэн райфлмэн" появилась серия материалов, авторы которых стали доказывать, что "оружие спасает жизнь" и что запреты на торговлю оружием "подрывают американскую конституцию". "Вся нация должна быть вооружена", - твердил президент НРА Джо Фосс, бригадный генерал в отставке и бывший губернатор штата Южная Дакота.

Тем временем уличные бои между преступными бандами приняли такие масштабы, что полиция Лос-Анджелеса потребовала выделить ей скорострельное и мощное оружие уже не столько для наведения порядка, сколько в целях самообороны. Наконец, в декабре 1993 года с большой помпой приняли "закон Брейди" по имени его инициатора, бывшего пресс-секретаря Белого дома Джеймса Брейди, тяжело раненного во время покушения на президента Рейгана в 1981 году и оставшегося инвалидом на всю жизнь.

Понадобилось семь лет, чтобы одобрить закон, который всего лишь вводит 5-дневное ожидание для желающих приобрести огнестрельное оружие. За этот срок, как предполагается, полиция проведет проверку личности на предмет психических расстройств и криминального прошлого. А власти штатов в течение пяти лет разработают компьютерную систему проверки, после чего пятидневное ожидание отменят.

Смотрится неплохо и звучит довольно убедительно. Однако обязательная проверка не предусмотрена, и торговля фактически отдана на откуп хозяевам оружейных магазинов. Пока только законодательные собрания Калифорнии и Нью-Джерси ограничили продажу полуавтоматических винтовок. В других штатах медлят, а калифорнийцу достаточно пересечь границу с Орегоном, чтобы купить что хочется. "Даже в свете устрашающей статистики власти отказываются предпринять шаги, чтобы всерьез ограничить распространение орудий смерти", - пишет в книге "Убийство или безумие" профессор Стэнфордского университета Дональд Лунде.

Соединенные Штаты, подчеркивал "Тайм", стоят перед "перспективой того, что гонка вооружений на улицах будет продолжаться, и растущее число невинных людей окажется под перекрестным огнем". Вопрос о том, может ли Америка считаться цивилизованной страной, остается открытым.

Глава тринадцатая. НЕ В ДЕНЬГАХ СЧАСТЬЕ.

За годы работы в Америке мне не раз доводилось бывать в школах, колледжах и студенческих общежитиях. По делу, из любопытства и по приглашению, когда просили рассказать о российском житье-бытье. Как бы мы себя ни называли, для американцев оставались Россией и русскими, вне зависимости от национальности родителей и места рождения на многоликой территории СССР.

Запомнились прилизанные зеленые лужайки частных школ, где чинно прогуливались холеные воспитанники в ладной, строго, но со вкусом подобранной форме. Такие заведения принято называть привилегированными, но в Америке их статус определяет не социальное происхождение, как в Англии, а размеры банковского счета и семейные традиции.

Иная картина в школах, которые содержат местные власти, из года в год с переменным успехом латающие дыры в своем бюджете, так что на уход за лужайками денег, как правило, не остается. Да и место для лужаек не всегда находится. А учащиеся одеты кто во что горазд, пестро и весело, и ведут себя не так важно и степенно, как их сверстники из хорошо обеспеченных семей.

Во время большой перемены в одной из школ Сан-Франциско моей главной заботой было удержаться на ногах и не оказаться сбитым с лестницы, когда сверху повалила шумная ватага подростков. Но в классах образцовый порядок и целомудренная тишина, хотя учительница не настаивает на том, чтобы каждый сидел прямо, будто линейку проглотил, положив руки на парту и преданно глядя на школьную доску в ожидании великой мудрости, которая вот-вот снизойдет на него.

Разница между школами, на мой взгляд, лишь в том, что оборудование в классах и лабораториях в частных ценой повыше и числом больше. Да и снабжение учебниками и учебными пособиями в государственных школах поставлено не на такую широкую ногу, как в частных, за счет различий в финансировании. В среднем в частной школе, где не предусмотрено проживание учеников, взимается более семи тысяч долларов в год, а в школах-пансионатах - около двенадцати тысяч. Всего в США 27 700 частных школ: не связанных с религиозным обучением и католических.

Район залива Сан-Франциско богат и славен учебными заведениями. В Беркли - Калифорнийский университет, в прошлом питавший склонность к вольнодумству и идеям радикальной перестройки всего сущего. В самом городе - колледжи штата, городской университет и университет Голден-гейт. К югу, и тоже практически рядом по прекрасным калифорнийским шоссе, - престижный Стэнфордский университет, из стен которого вышло немало лауреатов Нобелевской премии. К слову сказать, США уверенно лидируют в мире по числу этих лауреатов: из 102 премий по химии, физике и медицине, которые были присуждены с 1976 по 1991 год, 63 получили американцы.

Университеты живут за счет штата, покрывающего девяносто процентов расходов, и дотаций федерального правительства, а также - пожертвований и доходов от собственных инвестиций. Набирается достаточно для безбедного существования, хотя администрация не устает жаловаться на нехватку средств. Но все познается в сравнении, и после знакомства с прекрасно оборудованными лабораториями и ухоженным общежитием университета в Беркли трудно сочувствовать американцам, зная условия жизни и учебы в МГУ и менее известных вузах России.

Но хотя с институтских лет я твердо усвоил, что бытие определяет сознание, при всем желании не мог бы провести четкую грань между российскими и американскими студентами. Та же раскованность в мышлении и поведении, готовность спорить по поводу и без повода, редкое сочетание наивности и убежденности в своей правоте, прагматизма и мечтательности. Да и по одежде не отличишь. Разве что бытовых забот у молодых в США меньше и решаются они значительно проще, если совмещать учебу с трудом.

Университетские преподаватели на поверку оказались людьми простыми в обращении. Они не считают свою точку зрения истиной в последней инстанции и не пытаются играть роль оракулов. Этим страдают только политологи, испорченные частыми появлениями на телевидении. Еще американских профессоров отличают жажда знаний и трудоспособность, умение выслушать собеседника до конца, готовность признать свою неправоту и любознательность.

Во время интервью с известным физиком, дважды лауреатом Нобелевской премии Лайнусом Полингом у меня больше времени ушло на ответы, чем на вопросы, дабы удовлетворить неугомонного собеседника, интересовавшегося буквально всем в жизни СССР. Несколько сбивала только разномастность носков лауреата, но я утешался мыслью, что это, видимо, отличительная черта гениальных людей, по которой распознают старых профессоров в фильмах из жизни ученых.

Под началом бюро образования Сан-Франциско более ста начальных и средних школ, где обучаются около шестидесяти тысяч детей, и на нужды образования власти Калифорнии выделяют сорок процентов бюджетных ассигнований. Сумма набегает внушительная, но все же недостаточная для того, чтобы удовлетворить растущие потребности учащихся и учителей, гарантировать уровень знаний, отвечающий требованиям своего времени.

На завалинке у школы в Окленде в группе бастующих преподавателей мне горько жаловались на скудную зарплату, устаревшее оборудование в лабораториях и научных кабинетах, перегруженные классы. Однако сопереживать им трудно. Средняя заработная плата школьных учителей колеблется от двадцати шести до пятидесяти двух тысяч долларов. На одного учителя в среднем по стране приходится восемнадцать учеников, а школьное оборудование, на мой непросвещенный взгляд, нареканий не вызывает, и в голове тогда вертелось: "Нам бы ваши заботы".

После встреч с преподавателями, студентами и школьниками, знакомства с их жизнью и проблемами вынес убеждение, что между старшими и младшими обычно складываются доверительные и простые отношения. Не обращают внимания на внешний вид, лишь бы опрятно, не пытаются вдолбить науку от сих до сих, учат, а не поучают, преподают с упором на самостоятельную работу, прививают инициативу. По-моему, преподаватели в США считают главной задачей подготовить детей к жизни за стенами учебного заведения, где водить за руку некому и некогда.

И постоянно ищут новое. В начале 1990-х годов в школах Калифорнии стали вводить преподавание физики, географии и ряда других предметов с помощью видео. "Дети уже привыкли верить малому экрану, и нам это нужно максимально использовать", - поясняет учительница. Она стоит возле видеомагнитофона, вставляет лазерный диск "Наука по видео" и проецирует на экран одну живую картинку за другой. Попутно объясняет, что происходит, и отвечает на вопросы.

Практика показала, что компьютер эффективно дополняет традиционные методы преподавания многих дисциплин, включая математику и чтение. Почти в каждом штате создан отдел или учреждение, которое решает вопросы внедрения новых технических средств в учебный процесс. Если в 1981 году до двадцати процентов американских школ были оснащены компьютерами, то спустя десять лет - почти сто процентов и девять из десяти школ использовали видеомагнитофоны в процессе обучения.

Учебной программы, единой для всей страны, не существует, и администрация руководствуется законами штатов и здравым смыслом. Когда четко обозначилась тенденция роста национальных меньшинств в Калифорнии, Стэнфордский университет внес изменения в гуманитарный курс, дополнив список рекомендуемых для чтения европейских классиков писателями азиатского и латиноамериканского происхождения, авторами-женщинами и афро-американцами, а университет в Беркли создал условия для приема большего числа испано-язычных и выходцев из стран Азии.

В первом случае это вызвало недовольство министерства образования, а во втором - ярость некоторых родителей белых абитуриентов, но администрация университетов осталась при своем мнении. Его подсказывает простой расчет. Сегодня иммигрант из Мексики или Вьетнама счастлив тем, что получил работу, пусть даже грязную и низкооплачиваемую. Однако, его дети, родившиеся в Америке, захотят большего, и наиболее достойным сейчас нужно создавать условия, чтобы не сеять семена межнациональных конфликтов.

* * *

В общем, вырисовывается довольно благоприятная картина. Тем не менее, сами американцы, взрослые и дети, специалисты и родители, считают, что их система школьного обучения далека от совершенства. Осенью 1989 года на конференции по проблемам образования с участием президента США, губернаторов штатов и прочих заинтересованных лиц звучали самокритичные речи, которым как-то не сразу и верится, если учесть, какие средства вкладывает Америка в обучение своих детей.

В последнем десятилетии ХХ века общие расходы на нужды образования превысили триста пятьдесят миллиардов долларов, в основном за счет местных ресурсов, и ассигнования из федерального бюджета в 1996 году составили пятьдесят семь миллиардов долларов. В среднем по стране тратили свыше пяти тысяч долларов на каждого школьника и около пятнадцати тысяч - на студента. Денег не жалеют, и США стоят на втором месте в мире после Канады по затратам на образование, но немало средств уходит на содержание вспомогательных сил.

Уборщицы, буфетчицы, воспитатели, спортивные и прочие инструкторы превосходят по числу преподавателей. У бывшего министра образования Лауро Ковасоса были причины для недовольства: "Мы продолжаем вкладывать огромные средства в систему образования, а уровень образования падает".

Национальная ассоциация директоров школ США, сравнив свою страну с Германией и Южной Кореей, пришла к выводу, что Америка отстает по всем показателям, кроме решимости обеспечить обязательное школьное обучение. "В перерасчете на душу населения, - говорил президент Буш-старший, - мы затрачиваем на образование гораздо больше, чем Германия и Япония, но наши достижения значительно скромнее, и пора бы разобраться, куда идут наши деньги и почему не приносят желаемых результатов".

Одна из причин, возможно, в том, что американские школьники проводят в классах гораздо меньше времени, чем их сверстники за границей: в Японии - тридцать два часа в неделю, а в Соединенных Штатах - менее двадцати часов. Еще говорят, что дети в Америке тратят больше времени на заработках или сидя перед телевизором, чем над домашними заданиями. Да и прогульщики в Японии - едва два процента учащихся, а в США - почти каждый десятый.

Тестирование 12-летних школьников показало, что каждый пятый не может найти свою страну на карте мира. Буш-старший приводил и такую статистику: только половина старшеклассников хорошо знакома с дробями и процентами, а назвать дату гражданской войны в США способен один из трех. "Ни одна страна не имеет права позволить столь большому числу своих детей прийти в мир взрослых неграмотными", - заключал президент.

По итогам исследований американских и международных организаций, США заняли двенадцатое место на экзамене по химии среди четырнадцати стран и по математике - последнее. По точным наукам старшеклассники Америки вышли на тринадцатое место среди двадцати стран. Более половины учеников выпускного класса не смогли прочитать и связно пересказать журнальную статью. На диктанте, который устроили федеральные власти в старших классах, оценки колебались от "минимальной" до "неудовлетворительной".

Столь грустное положение, по мнению экспертов, сложилось во многом из-за разнородности учебных заведений. Пирамиду венчают престижные университеты, где высокая плата за обучение резко ограничивает круг абитуриентов, но особо одаренным абитуриентам из мало обеспеченных семей иногда предоставляют стипендии. Однако предпочтение отдают подающим надежды спортсменам, зачастую в ущерб ищущим знания, и члену национальной сборной команды создают условия едва ли не хуже профессорских. Несомненно, из стен Йельского и Гарвардского университетов выходят специалисты высочайшего класса, но это штучный товар, не способный удовлетворить потребности массового рынка.

У подножья пирамиды десятки миллионов школьников, посещающих государственные школы, где часто, особенно в крупных городах, успеваемость занимает подчиненное место в сравнении с проблемами насилия и наркомании, перегруженности классов и нехватки преподавателей. О поступлении в престижный колледж можно только мечтать: в среднем по стране плата за обучение в частных колледжах почти в два раза превышает плату в государственных вузах.

Дело не только в деньгах. В США о человеке судят не по бумагам, и возможно, поэтому выработалось прохладное отношение к вузовскому диплому. Он желателен, но не строго необходим, особенно для тех, чьи амбиции не идут дальше замужества. Широко распространено предубеждение, которое настойчиво прививается кино и телевидением, будто интеллектуалы - сплошь "зубрилы-мученики" и "хлюпики", в лучшем случае достойные снисхождения. В Сан-Франциско, как и повсюду в стране, многие, если не большинство, считают, что карьеру в бизнесе можно сделать, не засиживаясь над учебниками.

Аттестат зрелости сохраняет престиж, но тоже считается не обязательным, и лишь семьдесят процентов школьников завершают полный курс обучения, а четыре года в колледже - каждый пятый американец. Однако, в наши дни на трудолюбии и смекалке, как подсказывает жизнь, далеко не уедешь. "Перед началом нового тысячелетия, - писал "Ю.С. ньюс энд уорлд рипорт", - высшее образование обеспечило колоссальные денежные вознаграждения дипломированным специалистам, оставив тех, кто имеет только среднее образование, на дороге, ведущей вниз".

Это осознали пока немногие, и тяга к знаниям не овладела массами. В ходе опроса института Гэллапа США заняли последнее место по правописанию среди англо-говорящих стран, и в среднем шесть из десяти американцев не сумели правильно написать десять общеизвестных слов. Исследование, проведенное министерством образования, показало, что почти половина жителей страны не способна осилить статью в журнале. На экзамене по географии, устроенном Национальным географическим обществом, молодые американцы заняли последнее место среди десяти стран. А в ходе теста в шестидесяти семи колледжах один из четырех студентов не знал, когда Колумб открыл Америку. И таких грустных примеров достаточно.

Да, американцы первыми высадились на Луне, но в последнюю четверть ХХ века не уделяли достаточно внимания проблемам науки и образования. Не случайно президент Барак Обама объявил в апреле 2009 года о намерении тратить три процента ВВП на новые фундаментальные исследования и разработки, улучшить преподавание точных наук, чтобы ликвидировать отставание и вырваться вперед.

Однако пока в США насчитывается семнадцать миллионов функционально неграмотных, а по другим оценкам, почти вдвое больше. "Раньше предполагали, что нашему бизнесу угрожает телевидение. Ничего подобного, - убеждала президент Ассоциации американских книгоиздателей Гейл Си на конференции в Сан-Франциско. - Главная опасность для книгопечатания в Америке - проблема неграмотности".

На этой конференции говорили о шестидесяти миллионах функционально неграмотных. Цифра представляется завышенной, но и в три раза меньшая кажется неподходящей для такой страны, как Соединенные Штаты. В процентном отношении к численности населения она ставит США в равное положение с Никарагуа, и после Кубы. Ситуация обидная и тревожная. Но это отнюдь не означает, что культурная и духовная жизнь находится в застое и забвении.

* * *

В городе у "Золотых ворот" функционируют пятьсот пятьдесят церквей всех мыслимых и немыслимых верований: от общепризнанных религий до мелких культовых групп поклонников солнца, сатаны, огня и секса. Регулярно вещают по телевидению сладкоречивые проповедники либо мечут громы и молнии зычные ревнители "слова божьего", обращая в истинную веру заблудшие души, а на бойких торговых улицах нет прохода от экзальтированных горластых личностей, норовящих всучить религиозные листовки и воззвания.

В большей или меньшей степени, вполне искренне или чисто формально, все американцы состоят в верующих. Разница лишь в том, что для одних вера - сфера духовная, а для других - чисто материальная. Первые считают, что без веры и духовности не жив человек, а вторые ходят в церковь, как в клуб, ради сохранения старых и завязывания новых деловых связей и обращают взор в небеса только при подсчете в уме суммы квартальной прибыли.

Большинство принимает религию в наследство от родителей и семьи. Есть и мятущиеся души, не успокаивающиеся на том, что имеют. Разные люди живут в США, но в одном сходятся: свою волю и свою веру навязывать ближним - грех, хотя далеко не все следуют этому правилу, но за попытки выйти за рамки правил и закона можно и под суд угодить. В Америке, конечно.

В бытность свою президентом Рональд Рейган лелеял несбытную мечту. Казалось, у него было все: богатство и власть, почет и слава, любящая жена и возможность излить душу перед массовой аудиторией. Для полного счастья не хватало одного: очень хотелось, чтобы занятия в школах начинались с молитвы. Именно в школах, потому что в других местах без обращения к богу часто не решаются приступить к делу.

Во многих семьях не поднесут ложку ко рту без молитвы, а в обеих палатах конгресса США перед открытием заседаний священнослужитель скороговоркой зачитывает из библии, за что регулярно получает зарплату по месту службы. Правительство содержит также капелланов на флоте и в армии, а церковная собственность не облагается налогом.

Но трудно помышлять о божественном, глядя на озабоченных либо скучающих сенаторов и конгрессменов во время принудительной религиозной церемонии. Рейган мечтал увидеть просветленные детские лица, склоненные перед Всевышним, и втолковывал всем, кто готов был слушать, что молитва в школах спасет нацию от многих бед и напастей. Однако осуществить заветную мечту так и не смог, хотя правил два срока - восемь лет.

Нам, естественно, этого не понять. Президент США обладает настолько широкими правами, что не возникает вопрос о наделении его дополнительными полномочиями. Ну и издал бы указ, раз уж так хочется. Или поссорился бы с конгрессом, убедил бы законодателей, что молиться в школах негоже, а они бы в пику ему - поправку к конституции: всем на молитву. В конце концов, мог созвать совещание сторонников молитвы в школе и разработать проект новой конституции.

И так, и эдак мог бы поступить Рейган, но все равно ничего бы не добился, потому что к своей конституции американцы относятся с уважением и не склонны ее менять в зависимости от того, как складываются отношения между двумя ветвями власти.

Первая поправка (Билль о правах) закрепляет свободу совести и исключает возможность введения государственной религии. Хотя большинство граждан исповедуют протестантизм во всем его многообразии, принцип демократического централизма не применяется. Право меньшинства на особую точку зрения не ставится под вопрос и церковь большинства не пользуется никакими привилегиями.

В тексте конституции США нет упоминания о боге, глава государства, как правило, не демонстрирует свою набожность и не использует церковь для привлечения голосов избирателей. В Америке недопустим законодательный запрет на свободу вероисповедания, и основной закон гарантирует положение, при котором религия - сугубо частное дело американских граждан.

Когда звонишь в государственный департамент и интересуешься религией нового государственного секретаря США, отвечают: "Это его личное дело. Мы таких справок не даем". Так же поступают в других правительственных ведомствах, и никто из государственных деятелей не спешит показаться по телевидению во время церковной службы. Невозможно представить себе программу новостей, в которой фигурирует президент США рядом с церковными иерархами по случаю религиозных торжеств.

* * *

Верить или не верить, взывать к богу или богохульствовать, не нарушая закона и общечеловеческих норм морали, - это и есть демократия, как понимают ее американцы. В то же время на вопрос "Верите ли вы в бога?" утвердительно отвечают более девяноста процентов жителей США, пять процентов называют себя атеистами, остальные, видимо, агностики. Для сравнения - в Италии верующими себя признают 74 процента и атеистами - 6 процентов, в Соединенном королевстве - 38 против 20 процентов соответственно, в Швеции - 23 против 23 процентов населения.

Согласно докладу, опубликованному в 2006 году институтом религиозных исследований при техасском университете Бейлора, в Америке сосуществуют четыре мнения о Всевышнем. "Авторитарный Бог" выступает в роли сурового судьи и активно вмешивается во все происходящее на земле. "Великодушный Бог" не судит, но активно участвует в повседневной жизни. "Отстраненный Бог" - не судья и не участник, а "Критичный Бог" судит, но не вмешивается. Как заключили эксперты, чем ниже образовательный уровень верующего, тем сильнее в его сознании степень вовлеченности бога в мирские дела.

По данным американских церквей, общая численность религиозных общин превышает полтораста миллионов человек. Впрочем, слепо доверять статистике нельзя, потому что, к примеру, католики вносят в реестры своих единоверцев со дня рождения, автоматически, в твердом убеждении, что истинная вера и есть католицизм, а многие протестанты ведут счет с 13-летнего возраста, дают ребенку возможность задуматься и сделать выбор, если пожелает. У одних церквей налажен строгий учет, другие способны сообщить лишь оценочные данные, а третьи расстаются с информацией не ежегодно, а как придется. Возможно, по указанию свыше.

Да и принадлежность к той или иной религии американцы зачастую рассматривают чисто формально. Веруют, как их отцы и деды, но храм посещают от случая к случаю - от крестин до свадьбы и похорон. Согласно опросам, едва сорок процентов верующих хотя бы раз в неделю отправляются в церковь, синагогу или мечеть, хотя членами религиозных общин числятся семьдесят процентов населения США и 95 процентов поколения, родившегося после второй мировой войны, получили религиозное воспитание.

Около восьмидесяти миллионов американцев исповедуют протестантизм, возможно, потому, что эта простая по форме и практичная по содержанию религия лучше других отвечает американскому характеру. Самая многочисленная община - баптисты, к которой принадлежит бывший президент Билл Клинтон, как-то заметивший: "Моя религия позволяет мне верить, что с каждым днем я могу стать еще лучше. Она позволяет мне добиться того, чтобы моя жизнь стала полноценной".

Среди протестантов немало последователей Христианской церкви - учения Христа, Объединенной церкви Христа, пресвитериан, квакеров, менонитов, пятидесятников. За ними - католики (пятьдесят пять миллионов), иудеи, мусульмане и мормоны (по шесть миллионов), православные (один миллион) и сто тысяч буддистов. Всех не перечесть даже при очень большом желании, так как постоянно возникают новые ответвления и разновидности.

Одна из них - Церковь сайентологии, основанная в 1954 году писателем-фантастом Л. Роном Хаббардом. Видимо, его не устраивала роль популярного литератора. Хотелось чего-то большего, чем деньги и слава. Тогда покусился на духовное, но перещеголять библию не надеялся и решил сыграть на тяге американцев к науке и технике. В своем бестселлере "Диаметика: современная наука о здоровье души" он проповедовал использование "электропсихометра", своего рода религиозного детектора лжи, для изгнания пороков из уверовавших в его учение людей. А все грехи, по его словам, происходят от злого тирана Ксему, правившего на Земле семьдесят пять миллионов лет назад.

Похоже на бред, но иного трудно ожидать от мошенника, присвоившего научную степень, о чем проведали англичане в 2009 году. Однако нашлись последователи, в том числе популярные киноактеры Том Круз и Джон Траволта. Они принимают обет "посвятить следующий миллиард лет своего существования религии сайентологии", за что им полагаются бесплатное пропитание и жилье в одном из домов, принадлежащих секте, медицинское обслуживание, включая услуги дантиста, уход за детьми и стипендия в размере от тридцати до пятидесяти долларов в неделю. Иными словами, налицо все признаки авторитарной общины, члены которой обязаны слепо следовать своему лидеру, и находятся под постоянным присмотром.

Казарменная религия нравится не всем неофитам, и в середине 1980-х годов Церковь сайентологии затаскали по судам разочаровавшиеся в учении Хаббарда бывшие единоверцы. Они обвиняли верховного жреца в жестоком обращении и шантаже, моральных и физических издевательствах. Пришлось выплатить пять миллионов долларов, чтобы удовлетворить притязания истцов, справедливость которых была признана в суде.

Основатель секты умер в 1986 году, но дело его живет и процветает. Собственность церкви оценивается в четыреста миллионов долларов, включая сорок пять домов, две типографии, ранчо в Калифорнии, которое служит учебным заведением для детей верующих, и прогулочное морское судно, которое выполняет религиозные круизы (300 пассажиров и 129 членов экипажа). Церкви принадлежат также железобетонные убежища на случай землетрясения или ядерного удара, где хранятся церковные бумаги. Ответвление сайентологии - Церковь духовной технологии затратила тринадцать миллионов долларов в 1992 году на содержание и пропаганду печатного наследия Хаббарда.

Об этом стало известно из документов, поданных в конце 1993 года Церковью сайентологии в налоговое управление в обоснование просьбы освободить ее от налогов. В США пошли навстречу, заключив: "Организация руководствуется исключительно религиозными и благотворительными целями". Приняли в расчет, что большинство служителей церкви получают скромное вознаграждение за свои труды. А в Европе, в частности, в Германии и Франции, сайентологию религией не признают.

* * *

Надо признать, что к богу американцы относятся серьезно. Как показывают опросы, почти половина тех, кто в юные годы отходят от религии, позднее заявляют, что не мыслят жизнь своих детей без религиозного воспитания. Помнится, мои коллеги и работники банков, врачи и тайные агенты, опекавшие журналистов из Москвы, признавали, что американское общество агностиков не приемлет, как российское - трезвенников. Порвавшие с религией совсем не обязательно утрачивают веру в бога. Чаще всего - просто перестают ходить в церковь.

Сейчас, видимо, происходит "тихая революция". Многие американцы порывают с религией предков и отправляются на поиски своего бога. Достигнув материального благополучия, обзаводятся семьей, разводятся, снова женятся, и тогда появляется желание обрести душевный покой. Модные церкви предлагают единую службу в своем храме для всех вероисповеданий. Рекламируют проповедь на тему "Воскрешение - факт или выдумка?" с перерывами на театрализованное представление и куски современной музыки. По-прежнему горячо и, как правило, безысходно дебатируются непорочное зачатие и загробная жизнь.

Сегодня главные роли играют не знатоки библии, а инженеры души. Среди евангелистов общенациональную известность приобрел специалист по детской психологии из штата Колорадо Джеймс Добсон. Его радиопрограмму "Главное внимание - семье" ежедневно транслируют 1 200 станций по всей Америке. Разбухают религиозные общины, занимающиеся групповой терапией и похожие на собрания "Анонимных алкоголиков".

Тем временем шесть ведущих церквей США, придерживающихся старых канонов и традиционных обрядов, признают, что потеряли более шести миллионов верующих. А паства - не просто для отчета перед вышестоящими организациями. Прихожане - это реальные деньги и ценности, за счет которых существует церковь.

Вот тут бы иерархам самых мощных и влиятельных церквей и бить челом президенту или конгрессу, искать защиты от супостатов - развивших бурную активность иноверцев, воинствующих миссионеров и беспокойных атеистов. Но не идут и не ищут. Знают, что бесполезно. Никто не решится посягнуть на конституцию и ввести запрет или ограничения на побочные секты и религиозные общины либо объявить атеизм вне закона. Никто не поставит заслон перед проповедниками иноземного разлива.

Карательные меры могут быть приняты властями лишь в одном случае - если религиозная секта нарушит закон, как случилось в апреле 1993 года с "Ветвью Давидовой", отколовшейся от адвентистов седьмого дня. Комплекс зданий, где обосновались сектанты, был осажден отрядом ФБР после того, как были убиты четыре федеральных агента, которые пришли с ордером на обыск помещений для выявления незаконно хранимого оружия.

На 51-й день осады приняли решение пойти на штурм, а в ответ "Ветвь Давидова" подвергла себя самосожжению и в огне погибли более семидесяти человек. Эта трагедия потрясла Америку, но "стрелочника" искать не пришлось. Министр юстиции Джанет Рино сразу же приняла на себя всю ответственность. Не ушел в кусты и президент Клинтон. Конгресс назначил расследование, и все факты были преданы гласности, что исключило слухи и домыслы.

Конечно, "Ветвь Давидова" стояла у обочины основных религиозных направлений, и ее осуждали, как и подобные ей новшества, главные церкви. Но повторяю: никаких мер не принималось, пока сектанты не преступили закон. Более того, закон охраняет все верования, включая адептов "черной магии".

Так, когда власти города Майами (штат Флорида) запретили жертвоприношения членам языческой секты, те подали в Верховный суд США, а он постановил, что приношение в жертву животных во время религиозных церемоний не противоречит существующим законам. Американская конституция, говорится в решении суда, стоит на защите прав церквей, и "не может быть принято законодательство, которое в открытой или скрытой форме ставит целью преследовать или угнетать религию либо ее традиции".

В этих условиях ведущие церкви вынуждены бороться за выживание собственными силами. Они не просят закрепить за ними новым законом верховенство, а избирают иной, деловой, подход, изыскивают новые пути и методы удержать паству. Перед священником ставят задачу не просто пропагандировать библию, оперируя добротными догмами, а сочетать хорошее слово с добрым делом, возлюбить ближнего не абстрактно, а конкретно: действенно помочь старикам и больным, одиноким матерям и многодетным семьям, бездомным и безработным.

Несмотря на все старания, Америка не отличается избытком религиозных чувств. В церковь ходят больше по традиции, чем по зову души, и попытки насадить религиозное воспитание сверху успеха не имеют. Верующие скорее числятся, чем свято веруют, и большинство признается, что в церковь ходят от случая к случаю в лучшем случае.

В ходе общенационального опроса религия заняла четвертое место по важности после семьи, друзей и карьеры, а религиозные деятели котируются ниже врачей, военных, менеджеров и ведущих журналистов. Во многом сами виноваты. Не раз телевизионные проповедники, сколотившие состояния на пылкой защите библейских заповедей, попадали в тюрьму за земные прегрешения, в основном за связи с проститутками. В общем, погоду в Америке делает не вера в загробную жизнь.

Американцы верят, что бог - един, но к нему идут разными дорогами и с широко открытыми глазами. Ведь нет в библии указания на то, что сын божий осуждал людей, задававших слишком много вопросов. Наоборот, Иисус Христос осуждал тех, кто считал, что способен ответить на любой вопрос.

* * *

Возможно, поэтому в США не очень жалуют средства массовой информации, слишком часто претендующие на роль истины в последней инстанции. Когда в ходе опросов общественного мнения американцев спрашивают: "Кому вы доверяете?", на первые места выдвигаются врачи, ученые, учителя, Верховный суд и банки. Пресса опускается в конец списка, набрав четырнадцать процентов голосов, и опережает только конгресс и федеральное правительство (в России положение чуть лучше и СМИ выразили недоверие лишь 52 процента из числа опрошенных в начале 2002 года).

Хороших новостей от печати не ожидают, часто обвиняют в неточности, погоне за сенсациями и отсутствии должного уважения к семейным ценностям, что не мешает называть СМИ четвертой властью. Они заслужили право на такую роль в стране, где сформировалось общественное мнение, гарант подлинной демократии. Без опоры на читателей журналист способен лишь обнародовать факты и обрисовать ситуацию, а изменить не в силах, пока газетная публикация не заденет американцев за живое. Тогда они засыпают письмами и телеграммами президента, сенаторов и конгрессменов, звонят по телефону и, в конце концов, вынуждают выправить положение.

С оглядкой на избирателей ни один чиновный вельможа в Вашингтоне, если дорожит карьерой, не решится игнорировать голос общественности либо отделаться от назойливой прессы оскорбительными замечаниями. Власть предержащие в Америке внимательно следят за публикациями в печати и чутко на них реагируют, держа в уме уроки прошлого. Достаточно вспомнить разоблачительные материалы "Вашингтон пост", которые заставили президента Ричарда Никсона выйти в отставку.

Негативное отношение к власти - давняя и незыблемая традиция американской прессы - объясняется не только нелюбовью к политике и недоверием к политикам, щедрым на посулы во время предвыборной кампании и напрочь забывающим свои обещания после выборов. Стоящие в оппозиции к правящим верхам журналисты обычно отражают настроения избирателей.

Независимость прессы в США определяет отсутствие финансовых отношений с властями. Никаких дотаций из казны СМИ не получают и зарплата журналистов не связана с федеральным бюджетом. В правительстве нет распорядителя кредитами и льготами, манипулируя которыми можно повлиять на редакционную политику печати и телевидения. Таким путем, как считают в Америке, обеспечивается самобытность суждений прессы.

Государство покрывает расходы только на публикацию пресс-релизов и информационных бюллетеней федеральных министерств и ведомств, которые поступают в редакции газет и телестанций, но самостоятельного выхода на массового читателя не имеют. Да еще Пентагон оплачивает газету "Старз энд страйпс" и еженедельник "Арми-нейви таймс", а также частично финансирует бюллетень "НАТО ревью". По официальным данным, субсидируется менее одного процента периодических изданий.

В Америке обходятся без правительственных информационных агентств. Информационная служба США и различные "голоса" не в счет, так как работают на слушателей за границей под бдительным оком конгресса, который сокращает ассигнования, если, по его мнению, затраты не приносят идеологических дивидендов. Американцы умеют считать казенные деньги и после распада СССР урезали штаты и бюджет "Радио Свобода", рассудив, по-видимому, что с задачей борьбы с коммунизмом вполне справляется новая российская пресса.

Американские читатели не склонны верить авторам с казарменным мышлением, но и не питают иллюзий относительно суверенитета газет и журналов, принадлежащих частным лицам и компаниям. Вне зависимости от формы собственности, есть свой хозяин - владелец контрольного пакета акций либо со стороны присматривают могущественные рекламодатели. Без их поддержки не способна выжить ни одна газета, и буквально за каждый доллар от рекламы идет ожесточенная борьба, что позволяет рекламодателям влиять на редакционную политику.

С мнением и позицией гласных и негласных хозяев приходится считаться всем журналистам, если они хотят сохранить возможность печататься. Пресса вынуждена отражать интересы промышленных, торговых и финансовых группировок, что охотно признают сами американцы и спорят лишь о рамках свободомыслия. На их взгляд, по-иному не бывает, пока пресса остается частным бизнесом, рассчитанным на прибыль, и одним из крупнейших работодателей.

В газетном деле занято около полумиллиона человек. Практически все города, где проживает десять и более тысяч человек, имеют свою газету. Всего в Соединенных Штатах выходит более 1 500 утренних и вечерних изданий с общим тиражом около шестидесяти миллионов экземпляров и свыше одиннадцати тысяч журналов, совокупный тираж которых превышает численность населения страны. Подавляющее большинство имеет тираж менее пятидесяти тысяч экземпляров и только сорок три - свыше 250 тысяч. По тиражу воскресные издания на двадцать миллионов превышают показатели ежедневных газет. Видимо, в будние дни читать некогда.

По оценкам Национальной газетной ассоциации США, более шестидесяти процентов совершеннолетних американцев читают, по крайней мере, одну газету в течение рабочего дня. Цифра впечатляет, но не дает оснований для довольства собой, так как двадцать лет назад этот показатель равнялся восьмидесяти процентам. Из года в год падает спрос и сокращается приток средств от рекламы, которую перехватывают электронные СМИ.

Снижение доходов пытаются компенсировать повышением цен на ежедневные газеты, и в настоящее время они колеблются в пределах 35-75 центов, а стоимость воскресных выпусков - от 75 центов до двух долларов. Однако рост цен не спасает от угрозы банкротства, и даже массовый тираж не гарантирует финансового благополучия. Только четыре газеты - "Уолл-стрит джорнэл" (выходит одновременно в Америке, Европе и Азии), "Ю-Эс-Эй тудей", "Нью-Йорк таймс" и "Лос-Анджелес таймс" расходятся тиражом свыше одного миллиона экземпляров.

Кормится пресса рекламой, приносящей более тридцати миллиардов долларов в год и обеспечивающей три четверти прибыли. Но выжить газеты способны лишь путем перераспределения доходов в рамках могущественной корпорации, под началом которой находятся издательства и печатные издания. К числу крупнейших относятся "Ганнет", "Найт-Риддер" и "Ньюсхаус".

Медленно, но верно идет процесс монополизации прессы, которая сегодня на три четверти принадлежит газетным магнатам. Падение уровня конкуренции тревожит Вашингтон, и в 1970 году конгресс принял "Закон о сохранении газет" с целью "обеспечить разнообразие мнений, высказываемых в газетах тех городов, где в силу экономических условий нельзя печатать две или более газет". Однако, и число городов, в которых выходят две или больше газет, принадлежащих разным владельцам, сократилось с 1954 по 1993 год с 88 до 33. В результате газеты крепче стоят на ногах, но читатели лишаются возможности познакомиться с альтернативной точкой зрения.

Пресса отделена от власти, как церковь от государства, и они сосуществуют, как герои сериала "Ну, погоди!", но в отличие от волка и зайца постоянно меняются местами, так что не всегда можно понять, кому больше достается тумаков. Исполнители и законодатели не любят журналистов по долгу службы, потому что репортеры вечно суются, где их не ждут, и пишут совсем не о том, что хотелось бы служивому люду.

Пресс-отделы и отделы по связям с общественностью создаются в министерствах и ведомствах по обязанности и для отвода глаз. Они существуют отнюдь не ради того, чтобы держать публику в курсе происходящего в коридорах власти, а чтобы выпятить свои достоинства и скрыть недостатки. Последнее удается не всегда, и чиновники говорят о безответственности прессы, винят ее в собственных ошибках и промахах.

В свою очередь, пресса неизменно критически относится к власти и видит в этом свою главную задачу. Есть, конечно, "Вашингтон таймс", придерживающаяся консервативных взглядов, и "Нью-Йорк таймс", симпатизирующая демократам, но "партийной печати" не водится. Из общего ряда также выпадают ручные, прикормленные корреспонденты, которых берет с собой хозяин Белого дома, отправляясь в поездку за границу. Придворные журналисты во всех странах поют одну песню.

Противостояние прессы и власти требует узаконить их отношения, что регулируется в Соединенных Штатах конституцией, судебными решениями и законами, которые принимают конгресс и штаты, а также нормативными актами и директивами, издаваемыми правительственными ведомствами. В основу деятельности средств массовой информации положен принцип, закрепленный в первой поправке к конституции, - "конгресс не должен издавать законы, ограничивающие свободу слова или печати".

Он так и поступает, что не мешает исполнительной власти изыскивать пути подавления СМИ. Особо отличился Рональд Рейган, не допустивший прессу на Гренаду во время высадки там американских войск. За годы правления в Белом доме он подписал, по меньшей мере, двести восемьдесят директив, напрямую затрагивавших интересы СМИ и ограничивавших их свободу действий под маркой защиты национальной безопасности, в том числе указ, согласно которому большинство секретных документов оставалось таковыми фактически без срока.

Однако в марте 1994 года Совет национальной безопасности распорядился обнародовать миллионы документов времен холодной войны и сократить число засекреченной документации. Отныне секретные документы предаются гласности спустя 25 лет, а новые - спустя 10 лет, только министр обороны или директор ЦРУ могут запретить рассекречивание той или иной документации. Остаются в тайне имена иностранных агентов ЦРУ, военные планы, военная технология, методы разведки и сведения, которые могут помочь иностранной державе создать оружие массового поражения.

* * *

Белый дом и конгресс хотят стать архитекторами новой политики в области коммуникаций, которая может стать источником роста экономики и занятости в новом тысячелетии. По словам бывшего вице-президента Альберта Гора, "технология сегодняшнего дня делает возможным объединить человечество системой немедленной информации и анализа", в которой ведущую роль играет глобальная компьютерная сеть Интернет.

Особое значение приобретает свободный обмен информацией, что крайне важно не только для простых смертных. Директор Управления по вопросам контроля над вооружениями и разоружения Джон Холам заявлял: "Чем больше знают национальные лидеры, тем меньше шансов того, что они окажутся втянутыми в войну". По его мнению, мир нужно обеспечить путем мер доверия и "прозрачности", которая избавит от излишней секретности, и напряженность не перерастет в вооруженный конфликт.

Со всеми документами с грифом "секретно" в отдельных случаях можно ознакомиться, используя закон о свободе информации, играющий первостепенную роль в жизни американских СМИ. Любой гражданин США имеет право запросить в федеральном ведомстве интересующие его документы, "разумно описав", что требуется. Чиновники обязаны дать ответ в течение десяти дней, а отказ хорошо обосновать. Если гражданин настаивает на своем, он вправе возбудить иск в федеральном или Верховном суде.

В редакциях нет цензоров, и ни один правительственный чиновник не имеет права принять на себя подобные функции либо воспрепятствовать публикации в газете или выходу в эфир той или иной передачи. В принципе, любая информация может увидеть свет и никто не способен этому помешать, хотя попытки приструнить прессу предпринимаются постоянно.

С другой стороны, закон о диффамации ставит журналиста в строгие рамки и запрещает распространять ложные сведения, наносящие вред тому или иному лицу либо организации. Главный редактор крепко задумается, публиковать ли "рискованную" заметку. Ведь в случае возбуждения против газеты судебного иска, независимо от исхода процесса, потребуется столько расходов, что даже для крупных изданий это равносильно финансовому краху. Сходными соображениями руководствуются чиновные сановники. Если посчитают себя незаслуженно обиженными, в суд не спешат, так как шансы на выигрыш невелики и тяжба сопряжена с огромными затратами времени, а самое неприятное - платить надо из собственного кармана.

Другой запрет - вторжение в личную жизнь. Конституция США не оговаривает прав и обязанностей журналистов, среди которых многие считают, будто актер или политик, ставший публичным лицом, теряет право скрывать интимные подробности своей жизни. Американские репортеры отличаются редкой агрессивностью, беззастенчиво лезут в чужую постель и стараются подслушать частные беседы. Однако такие действия преследуются в судебном порядке. Нельзя, например, публиковать сведения о банковских счетах или сексуальных склонностях, а местное законодательство стоит на страже моральных устоев.

В этом плане события на евроазиатских просторах часто ставят американцев в тупик. С появлением в СССР "нового мышления" многие западные журналисты были серьезно озадачены. Спотыкались на "гласности" и новый термин в советском политическом лексиконе писали латинскими буквами. Тайный смысл этого понятия недоступен иноземцу, и до сих пор на Западе гадают, как поступил первый и последний президент СССР: дал волю печати или - своему языку.

В прошлом иностранцам было не понять трогательного единодушия власти и средств массовой информации в Советском Союзе, а сейчас они теряются, наблюдая за тем, как в России говорят, пишут и показывают все, что взбредет в буйную голову. Случается, чистый бред. Бывает, в погоне за сенсацией бойкие российские писаки переходят грани дозволенного и здравого смысла. Но пишут лихо, бесшабашно, не оглядываясь по сторонам и далеко не всегда считаясь с фактами. Лишь бы оплачивалось.

Жить, конечно, стало веселее, но разобраться в событиях стало труднее и прибавилось хлопот районным и городским судам. Оскорбленные министры, депутаты, чиновники и бизнесмены бросились искать защиты чести и достоинства. Требуют и, как правило, добиваются сатисфакции, что свидетельствует не столько о непорочном зачатии высоких чиновников, сколько о неподготовленности и непрофессионализме пишущей братии, которая привыкла служить и обслуживать. Если не власть, то банки или "естественные монополии", участвуя в их разборках.

В США оберегают свободу печати, но не позволяют трактовать это понятие слишком вольно и под предлогом "свободы" нарушать законы или попирать интересы общества. Свобода печати может зайти слишком далеко и стать помехой не только властям, но и простым людям. Однако в Америке не спешат с ограничениями. Томас Джефферсон, страдавший от журналистов не меньше других президентов, свято верил, что даже бульварная пресса должна быть защищена от посягательства властей. Видимо, понимал, что умное правительство способно использовать прессу как средство общения с народом.

Правительство США не считает зазорным диктовать свои условия там, где это отвечает интересам большинства, и, в частности, вмешивается в производство рекламной продукции. Различные федеральные органы строго следят за тем, чтобы рекламных агентов не заносило и чтобы информация, содержащаяся в их продукте, точно соответствовала его предназначению. Если жевательная резинка не уберегает от кариеса, а памперсы не обеспечивают младенца от сырости, рекламу запретят, а ее авторов ожидает крупный штраф.

Говорить о полной свободе печати в Америке не приходится. Если щедрый рекламодатель останется недоволен публикацией, он может снять свой заказ и поставить печатное издание перед угрозой банкротства, что не раз случалось в прошлом, когда некоторые журналы навлекали гнев табачных монополий, рьяно выступая против вредных привычек. Но в сравнении с другими странами американские СМИ являются одними из самых независимых в мире. Во всяком случае, от правительства.

Глава четырнадцатая. НА ЛЮБОЙ ВКУС И НАСТРОЕНИЕ.

Американцы стараются не убить свободное время, а использовать его как можно более рационально. Досуг для них - занятие не менее серьезное, чем работа, и индустрия развлечений успешно борется за пальму первенства с другими отраслями экономики. В этом соревновании город у "Золотых ворот" выступает в группе лидеров и способен предложить значительно больше традиционного набора "кино-вино-домино".

В роскошном оперном театре мне довелось слушать "Евгения Онегина" с приглашенными солистами, исполнявшими свои партии на русском языке. Хор звучал непередаваемо. За городом на празднике виноделов познакомился с балетной труппой, в репертуаре которой классика занимает подчиненное положение. Баловала приглашениями и администрация великолепного симфонического зала с потрясающей акустикой Дэвис-холл, открытого в 1980 году.

Ассоциацию симфонической музыки Сан-Франциско учредили в 1909 году и через два года открыли первый сезон. "Великая депрессия" начала 1930-х годов вынудила ассоциацию разойтись, но вскоре она возродилась, когда жители города проголосовали за повышение местных налогов ради поддержания настоящей музыки. С симфоническим оркестром Сан-Франциско дебютировали пианисты и скрипачи, снискавшие позднее мировую славу, а сейчас выступают знаменитые дирижеры и исполнители. Оркестр регулярно выходит в эфир, записывается на пластинки, уезжает в турне за границу и имеет призы за исполнение произведений современных композиторов.

В репертуаре шести профессиональных театров и десятков театральных студий, возникающих и исчезающих от сезона к сезону, пьесы Шекспира и современных американских драматургов, а также музыкальные постановки. Ставят и нечто смутное и ультрамодное, когда сидя в зале на чем-то типа кухонной табуретки, никак не можешь решить, то ли над тобой исподтишка издеваются, то ли сам утратил чувство реальности. Профессиональные и любительские ансамбли играют в барах и ресторанах в определенные дни недели, и некоторые питейные заведения славятся именно своей музыкой - джазом или кантри. Но содержать свой оркестр накладно, и поэтому они кочуют из одного бара в другой.

В городской библиотеке недалеко от муниципалитета на ступеньках широкой лестницы, ведущей в главный зал, обычно отдыхают с раскрытыми книгами и закрытыми глазами заросшие буйным волосом, небрежно одетые и немытые бродяги, которые по окончании рабочего дня ночуют на скамейках близлежащего сквера. Их осторожно обходят, но от замечаний воздерживаются. Если человек никому не мешает и ничего предосудительного не делает, его оставляют в покое прохожие и блюстители порядка.

Читателям предлагают литературу из всех мыслимых областей, а также подшивки газет и журналов. В оригинале - только текущие номера, так как объем газет (воскресная "Лос-Анджелес таймс" растекается по разным разделам на свыше ста страниц) не позволяет хранить подшивки на полках и столах. Старые номера просматривают на видеопленке на дисплее, а при желании можно заказать фотокопию статей за минимальную плату.

В первом зале выставлены фантастика, приключения, детективы и последние новинки. Рядом картотека и дежурные библиотекари, а дальше читальные залы. Фонды формировались явно под влиянием многонационального характера Сан-Франциско, и на железных стеллажах в помещении, примыкающем к главному читальному залу, книги (в основном художественная литература) разложены по языкам, а большинство публикаций на русском - сочинения авторов зарубежья, изданные за границей.

Книги берут на дом, но строго на определенный срок: на неделю, если книга пользуется большим спросом, или на две недели, что относится к научной литературе и изданиям на иностранных языках. За просрочку грозит денежный штраф, сумма которого растет с каждым днем, и библиотека вправе взыскать деньги по суду. А чтобы уберечь читателей от соблазна, на входе подстерегает детектор, чутко реагирующий на металлические вкладыши, вклеенные в титульные листы, так что о краже лучше не помышлять.

Меры предосторожности обусловлены тем, что тратить деньги на книги в Америке не спешат. Исследование, проведенное по заказу Ассоциации издателей США, показало, что в 1991 году шестьдесят процентов американских семей не купили ни одной книги, а те, кто пополнили свои домашние библиотеки, приобрели беллетристику: Шестьдесят шесть процентов - детективы, сентиментальные, слюнявые романы или их прямую противоположность - романы ужасов. Десятая часть остановила свой выбор на научно-популярных изданиях, а остальные избрали книги по домоводству и сборники рецептов блюд национальной кухни разных стран, по проблемам физического и психического развития.

Серьезная художественная литература пользовалась спросом у двух процентов населения Америки, из них каждый двадцатый - моложе 25 лет. Самой читающей публикой оказались люди старше 65 лет, что вселило в издателей известную долю оптимизма, так как пенсионеры - самая быстро растущая демографическая группа Соединенных Штатов. "Книги, - писала газета "Вашингтон пост", - становятся отмирающей формой американской культуры, и в будущем их ждет участь классической музыки, популярной среди немногих поклонников, но абсолютно непонятной и неизвестной подавляющему большинству американцев". За чтением они проводят около ста часов в год и почти полторы тысячи часов - перед телевизором.

С учетом специфических американских условий, раз в год, осенью, общество книголюбов и администрация библиотеки устраивают на берегу залива в помещении портового склада размером с футбольное поле распродажу старых книг, в основном в мягких переплетах. Их можно не спеша рассмотреть и перелистать, в отличие от Нью-Йорка, где на книжном развале соблазняют купить, не глядя, картонные ящики, набитые книгами.

Длинные столы, на которых разложена литература, с утра до вечера осаждает плотная толпа, и это одно из немногих мест в Америке, где приходится подолгу стоять в очереди. Начиная со второго дня, цены падают вдвое, но и выбор, естественно, сужается, так как истинные любители скупают все самое ценное в первый же день. Распродажа позволяет избавиться от старья, не пользующейся популярностью литературы и заодно пополнить фонды для приобретения новых книг, стоимость которых с каждым годом возрастает, несколько опережая спрос.

Предложение исходит от писателей, поэтов и драматургов, начинающих и бедствующих, которые черпают в Сан-Франциско вдохновение и могли бы перебиваться с хлеба на квас, если бы в Америке торговали квасом. Места их обитания находятся к югу от Маркет-стрит среди чернокожих, испано-язычных и представителей иных не очень благополучных общин, где сильны радикальные настроения, развивающие фантазию на голодный желудок.

В обветшалых кафе и грязноватых пивных легко опознать поэта по одинокой чашке или кружке, из которой жидкость испарилась от долгого стояния, среди густо исписанных листов бумаги. Стихи слагают исключительно перьевыми ручками. Современная буквопечатающая техника, надо полагать, мешает подобрать рифму на скорости. Народа в кафе немного, и никто не гонит несостоятельного посетителя, как случилось бы в дорогом заведении. Влечет в Сан-Франциско творческую молодежь и облик города-космополита с устоявшимися традициями различных культур и языков, богатой культурной жизнью.

* * *

Городские музеи не могут соперничать с сокровищницами Европы, но и нельзя их назвать бедными родственниками. В картинной галерее во Дворце Почетного легиона выставлены полотна мастеров Франции ХУ111-Х1Х веков. В музее искусств Азии, единственной в США экспозиции такого рода, представлены скульптура, изделия из бронзы, слоновой кости и керамики, а также вышивки, народный промысел и картины стран всего континента от Ирана до Японии и от Монголии до Индонезии. При музее библиотека и фотолаборатория, ведутся исследования. Но из-за нехватки места экспонируется одна десятая часть фондов.

В музее изящных искусств с немногочисленными и далеко не самыми известными полотнами Рембрандта, Тициана, Рубенса, Гойя, скульптурой, предметами декоративного искусства и мебели со времен Древнего Египта, Греции и Рима до ХХ столетия, - коллекция работ американских художников и экспозиции народного творчества Африки, Океании, стран Латинской Америки.

Самое большое скопление народа в "Эксплораториуме", открытом при музее, где представлены изобретения и научные открытия, ведущие начало с середины ХIХ века. Действующие модели всевозможных перпетуум-мобиле и космической техники пользуются огромной популярностью у детей всех возрастов, которым не возбраняется потрогать, что-то нажать или надавить, испытать чувство первооткрывателя.

Еще больше посетителей в парке Голден-гейт на экспозиции морской флоры и фауны в двухэтажном аквариуме, где медленно проплывают косяки океанских рыб. Неподалеку расположен небольшой зоопарк с уникальным отделом "мир гориллы" - переплетение лиан, деревьев и кустарника, которое просматривается снизу, сверху и сбоку с восьми точек обзора.

В музее вина, первом музее такого рода в Соединенных Штатах, представлены картины, гравюры, скульптура и все, что связано с виноделием. Север Калифорнии славится своими виноградниками, число которых выросло в десять раз к началу 1990-х годов. Они были заложены выходцами из Италии и Франции, а сегодня несколько виноградников, дающих высокосортные сорта, принадлежат японцам. У шоссе попадаются приглашения посетить то или иное хозяйство, отведать его продукцию и купить про запас. Цены ощутимо ниже, чем в магазинах.

Калифорния поставляет примерно три четверти вина, производимого в США, и всего в штате около двухсот винокурен, а в этой сравнительно молодой индустрии занято почти сто двадцать тысяч человек. Вино для Соединенных Штатов - напиток в какой-то мере новый и непривычный, и его потребление на душу населения (около восьми литров в год) почти в пятнадцать раз ниже, чем в Италии. Но виноделы не теряют надежды выправить положение и ведут широкую разъяснительную работу среди населения с упором на то, что лучше один раз попробовать, чем сто раз услышать.

Устраивают пышные праздники по случаю нового урожая, выкатывая в толпу бочки молодого вина, проводят бесплатную дегустацию в супермаркетах, создают в колледжах и прочих местах клубы любителей, насчитывающие более одного миллиона членов. Оборот виноделия в розничной торговле превышает шесть миллиардов долларов, в чем, на мой взгляд, немалая заслуга и медиков, не раз публиковавших исследования, авторы которых доказывали с цифрами и фактами в руках, что стакан-другой доброго вина снижает уровень холестерина в крови и укрепляет здоровье.

По результатам одного из таких исследований я отправил в Москву информацию для печати, за что чуть не поплатился головой. Мое сообщение передавали из рук в руки с этажа на этаж, читали вслух и смаковали, но выпустить за стены ТАСС не посмели. В то время КПСС возглавили люди мало пьющие (за что позднее поплатились) и начали антиалкогольную кампанию. Народ бился в очередях за водку, как некогда гибли за металл, и заметку о пользе вина тассовское начальство расценило как проявление политической незрелости. Сделали оргвыводы и стали решать, как меня наказать, но в боях с "зеленым змием" в СССР вновь наступило затишье, и меня оставили в покое.

Американские виноделы не ведут борьбу за качество, а просто улучшают продукцию, и с каждым годом калифорнийские вина получают все более широкое признание, завоевывая медали на международных выставках. Виноделие стало прибыльным, и компания "Кока-кола", которая всегда держит нос по ветру, приобрела один из лучших виноградников на Западном побережье "Стерлинг вайнярдс".

В определенные дни недели вход в музеи Сан-Франциско бесплатный, чтобы никто не остался в стороне от их сокровищ, ссылаясь на дороговизну билетов. Для любителей шумного отдыха по всему городу гремят взрывами и выстрелами залы игральных автоматов, а на окраинах сверкают огнями и красками аттракционы, поражающие фантазией и изобретательностью устроителей. Организуются выставки яхт, катеров, весельных лодок и рыболовных снастей, цветов и автомобилей, ярмарки племенного скота и лошадей с непременным родео, музыкальные и фольклорные фестивали, следующие друг за другом круглый год. Ну, и конечно, конкурсы красоты.

Один из них - в городке Гилрой, на подступах к которому одолевает крепкий запах от низкорослых деревьев по обе стороны шоссе, и при желании можно обеспечить себя пряностями на всю жизнь, если собрать урожай с земли. "Мисс перец" коронуют тиарой, усыпанной электрическими лампочками, а девушка изображает изумление и радость, роняя традиционную слезу.

* * *

Таких конкурсов - "Принцесса меда", "Королева молока", "Мисс сельское хозяйство" набирается за год до семисот пятидесяти тысяч. Они проходят круглый год по всей стране и насчитывают миллионы участниц. За звание "Мисс Америка" борются свыше двадцати тысяч девушек. Их привлекают призы ("Мисс Вселенная" получает около 750 тысяч долларов чеками и подарками), и многие становятся "профессиональными красавицами", кочуя по конкурсам в надежде, что "Мисс урожай яблок" или иной звучный титул поможет карьере фотомодели либо привлечет внимание рекламного бюро.

Конкурсы охватывают все социальные слои, этнические и религиозные общины, а их организаторы ставят перед собой чисто рекламные цели. Трудно назвать отрасль экономики, продукт или предмет, школу, колледж, город или штат, который не стал бы местом проведения или объектом рекламы на конкурсе красоты. Правда, организаторы "Мисс Америки" заверяют, что проводят мероприятие для сбора денег в фонд стипендий для девушек, стремящихся попасть в колледж, и ежегодно передают в этот фонд около четырех с половиной миллионов долларов.

В последние годы из-за протестов феминистских организаций, не публикуются и не обсуждаются, как прежде, обмеры груди, талии и бедер участниц. Говорят, что жюри принимает решение в зависимости от того, как проявит себя девушка на сцене в купальном костюме и вечернем туалете (половина оценки) и на конкурсе талантов (вторая половина оценки). В Кливленде (штат Огайо), где проходит конкурс на "Самых сексуальных мисс и мистера", у членов жюри снимают электрокардиограмму и по записи выводят результаты.

Феминистки не прекращают жестокой и непримиримой борьбы за право женщин быть непривлекательными, устраивают шумные демонстрации и строчат письма протеста, что служит дополнительной рекламой для конкурсов красоты, и по сей день они остаются самым популярным зрелищем в Америке. Почти одна треть населения Соединенных Штатов усаживается перед телевизорами, когда передают финал состязаний "Мисс Америки", начало которым было положено еще в 1921 году, а телепрограмма "Мисс Вселенная" привлекает около шестисот миллионов зрителей в более пятидесяти странах.

Американцы любят устраивать состязания и не ограничиваются видами спорта по программе Олимпийских игр. В разгар туристского сезона в Калифорнии проводят забеги змей и лягушек, черепах, тараканов и улиток, соревнуются любители пива и устриц, глотают по частям велосипеды и автомобили, давятся бананами и бутербродами. Проводится и национальный чемпионат по курению трубок. Рекорд - один час и двадцать минут на одной заправке.

Спорт и физические упражнения приравнены к заботе о здоровье. На набережных и в парках Сан-Франциско и Нью-Йорка утром и вечером я встречал молодых и старых людей, бегающих, прыгающих, скачущих, поднимающих тяжести и делающих гимнастику. В каждом районе города несколько оздоровительных центров или гимнастических залов, оборудованных тренажерами, которые имитируют греблю и плавание, катанье на велосипеде или лыжах, бег, ходьбу и восхождение по лестнице, и там же любые спортивные снаряды.

К спорту в Америке относятся не созерцательно, а активно, но и обожают спортивные игры. Лидирует бейсбол, величие которого мне явно не дано понять, хотя надо мной поработали большие знатоки и любители во время летней Олимпиады в Лос-Анджелесе в 1984 году. Пива при этом было выпито очень много, но суета игроков на поле выглядела неубедительно, и в памяти осталась лишь картина общегородского пикника.

Отдыхающие дома имеют возможность слушать расположенные в районе залива Сан-Франциско более шестидесяти частных радиостанций на все вкусы, транслирующих на средних волнах и УКВ, в основном стерео. Подавляющее большинство передает современные мелодии, но каждая станция со своей специализацией - "тяжелый" или "мягкий" рок, песни 1950-60-х годов или симфоническая музыка, джаз или "биг-бэнды", кантри. Круглосуточные передачи ведут семь телевизионных станций, и их дополняет некоммерческий общеобразовательный канал. Выходят три ежедневных газеты на английском языке и небольшие газеты на тридцати семи языках мира, многие из которых появляются от случая к случаю.

А для тех, кто предпочитает общество единомышленников, существует масса клубов: "Клуб телеманов" и его антипод "Общество за ликвидацию телевизоров", клубы толстяков, лысых, коллекционеров колючей проволоки, утюгов, сковородок, пивных кружек или миниатюрных бутылочек. Члены "Клуба опасного спорта" привязывают веревку к перилам моста Голден-гейт и прыгают вниз, раскачиваясь над водой.

У каждого сумасшедшего, говорят, своя программа, но в среднем американец тратит на развлечения сорок часов и триста долларов в неделю. Развлечения поставлены на поток и высоко организованы в сложный, разветвленный и очень прибыльный бизнес, который кормит двести тысяч человек и тесно связан с рекламой, туризмом, производством спортивной одежды и обуви, электронных товаров ширпотреба, с технологией коммуникаций.

* * *

Сан-Франциско телефонизирован почти на сто процентов, и нет ни одного района, где бы возникали трудности с установкой аппарата или слышимостью. Во время разговора с Москвой у меня складывалось впечатление, будто собеседник находится в соседней комнате. Не приходится удивляться, что американцы пользуются телефонной связью охотно и часто, но "висеть" на трубке позволяют себе люди обеспеченные или строго по делу, потому что в Америке каждый разговор по телефону рассчитан по минутам и соответственно оплачивается.

Абонентов обслуживают две-три компании, борьба за нового клиента идет между ними не на жизнь, а на смерть, но без кровопролития - рекламой по телевидению и в печати. Сулят льготные расценки, рассрочку платежей и прочие блага, обеспечивают бесплатную единую службу срочной помощи, объединенную для удобства под одним номером 9-11, бесплатную службу информации о прогнозе погоды и точного времени. Предлагается множество иных услуг, в том числе с учетом многих языков, на которых изъясняются жители Сан-Франциско.

Когда возникают неполадки на линии или барахлит аппарат, появляется потребность связаться с другим городом в США или за границей, либо на другом конце провода без конца слышатся гудки "занято", достаточно набрать "0", поговорить с оператором и переложить на его плечи поиски решения. Не помню случая, чтобы в помощи отказали, и вообще не могу припомнить каких бы то ни было проблем с телефонной связью.

Дома мне дважды выпало хождение по мукам, известное под именем районного отделения министерства связи. Поэтому установка телефона в Сан-Франциско представлялась скорее бюрократической головоломкой, чем скучным и обыденным процессом, без хлопот и переживаний. Оказалось, достаточно позвонить в телефонную компанию "Пасифик белл", которая обслуживает Запад США, и попросить телефон по своему адресу домой или в офис. Никаких документов, справок, письменных нижайших прошений, в том числе с места работы, никакой бумажной волокиты и долгих очередей к неприступным чиновникам.

После моего звонка через день пришел мастер, спросил, где мне удобнее поставить аппарат, сделал свое дело и был серьезно озадачен, когда я стал подбирать английский эквивалент русского "магарыча". Установка обошлась в тридцать пять долларов, а за пользование аппаратом положили девять долларов в месяц.

В пересчете на рубли по биржевому курсу сумма получается несуразная, но и моя зарплата в Москве после шалостей сына Тимура и его команды выглядела диковато, если ее перевести в доллары: в месяц выходило примерно столько, сколько зарабатывает за два часа продавец американского супермаркета (обычно юноша или девушка, семьей не обремененные). Короче говоря, практически любой американец может позволить себе телефон.

При этом никто не пытается загнать клиента в угол и поставить ему заведомо невыполнимые условия для сделки, как это принято в стране, побившей мировые рекорды по числу бирж и бюрократических рогаток. Желающему иметь телефон в Сан-Франциско предоставляется выбор: приобрести аппарат самому и по своему вкусу либо арендовать у телефонной компании, а она выставляет в районных отделениях образцы того, что можно у нее купить или арендовать. Выгода аренды состоит в том, что в случае поломки обменяют аппарат бесплатно на новый.

Мне, правда, жаловаться не приходилось. Связь работала четко и бесперебойно, что объяснялось, скорее всего, не только достоинствами американской системы коммуникаций. Телефонные аппараты дома и в офисе, внешне схожие с теми, которыми случалось пользоваться у знакомых, отличались тяжестью непомерной. Надо полагать, их начинка помогала всем заинтересованным сторонам прослушивать каждый шаг и чих моей семьи, равно как дыханье посетителей корпункта ТАСС.

Однажды мой американский коллега после телефонного разговора со мной отказался от собственных слов, и я ему посоветовал попросить запись в ФБР, после чего он проявлял несвойственную ему сдержанность в высказываниях. Предпринятая мной попытка сменить аппарат на более легкий успехом не увенчалась. Телефонный мастер пояснил, что помочь не может.

И это - при широчайшем выборе, имеющемся в Америке. Крупнейшая в стране телефонная корпорация и крупнейший владелец междугородных и международных линий Эй-ти-энд-ти ("Америкэн телефон энд телеграф компани"). Она способна предложить свыше двух тысяч наименований телефонной аппаратуры - от простейших и несколько старомодных (если пожелаете, то и по образу и подобию аппаратов начала ХХ столетия) - до самых современных устройств, умеющих запоминать нужные номера, оборудованных автоответчиком и прочими удобствами, а также радиотелефоны, телефонно-компьютерные системы и факсимильные средства связи. Перечислять большого смысла нет, потому что к тому моменту, когда эти строки увидят свет, наверняка появится нечто досель неслыханное, но чертовски, оказывается, удобное.

* * *

Все это - прошлое и настоящее, а теперь несколько слов о будущем.

Во время командировки в Нью-Йорк пригласил меня в гости журналист из "Ньюсуика". Не из любопытства или ради обмена опытом. Человек деловой и позвал по делу. Познакомил с сотрудницей журнала, собиравшейся стать собственным корреспондентом этого издания в Москве. Женщина была на восьмом месяце беременности, и вопрос быть или не быть рынку и демократии в России, если и волновал, то виду она не подавала. Мы погрязли в быту, и она все пыталась понять, как ее семье вписаться в российские обычаи и нравы, казавшиеся со стороны не совсем обычными.

По молчаливому обоюдному согласию острых углов избегали. Когда моя собеседница выжала из меня всю информацию, на которую способен человек, появляющийся на кухне только по приглашению, затронули профессиональные темы. К вящему удивлению узнал, что мои американские коллеги, не исключая и ветеранов пера, озабочены перспективой остаться не у дел.

"Вы же видите, - с тоской в голосе говорили мне, - какой широкий размах приобретает на Западе современная техника. Практически в каждой семье, которая может себе это позволить, кроме телевизора и видеомагнитофона, есть персональный компьютер, а то и два. Он дает возможность подключиться к самым разным источникам информации. Не даром, естественно. За плату принимают и круглосуточные передачи кабельного телевидения, в том числе новости с места события в прямом эфире с выводами и комментариями корреспондента. Сами понимаете, ни одна газета не может за ними угнаться. О журналах и говорить нечего. Мы можем предложить фотографии и текст постфактум, а телевидение дает живую картинку с места событий".

Коллеги пожаловались, что во всех печатных изданиях жестко экономят на расходах и подумывают о сокращении штатов. Признали, что тягаться в оперативности с электронными средствами массовой информации бесполезно, а выжить надеются за счет читателей, желающих получить не отрывочные сведения о том или ином событии, а полную картину с анализом происшедшего. Есть еще один выход - не ждать, пока тебя съедят, а завоевывать место под солнцем в новых условиях и в новом жанре.

Так, собственно говоря, и поступили пятнадцать крупнейших газетно-издательских концернов и электронных корпораций, объявивших в мае 1993 года о создании исследовательского консорциума по разработке "электронной прессы будущего" - распространении газет с помощью персональных компьютеров. Среди участников - газетно-издательские гиганты "Найт-Риддер ньюспейперс", "Ганнет", "Таймс миррор" и "Трибюн", газетный трест Ньюхауза, издательский трест Херста и корпорация "Интернэшнл бизнес мэшинз".

Они начали с телевидения, которое позволяет заказывать на дом всевозможные товары, фильмы и видеоигры, билеты в театр или на самолет и прочее. По кабелю или спутниковой связи можно творить большие и малые чудеса, нажимая на кнопки дистанционного управления: перебирать сотни телеканалов, узнавать последние новости с биржи ценных бумаг и одновременно смотреть кадры нового или старого фильма, познакомиться со счетом проходящего бейсбольного матча либо со словами понравившейся песни. Перспективы, говорят, грандиозные, а возможности неограниченные.

Задолго до того, как заговорили о революции в электронике, вице-президент США Альберт Гор уверял: "Можете не сомневаться, что по всем параметрам это самый важный и много обещающий рынок нового столетия". Достаточно сказать, что американцы тратят ежегодно четыре миллиарда долларов на видеоигры, двенадцать миллиардов - на прокат видеокассет, шестьдесят пять миллиардов - на оплату домашних телефонов и семьдесят миллиардов - на закупку товаров по почте.

Гор предвидел слияние телекоммуникаций, бытовой электронной техники, телевидения, компьютеров, издательского дела и информационных служб в единую систему. По оценкам журнала "Тайм", это может принести три с половиной триллиона долларов прибыли в начале ХХI века тем, кто решит вложить деньги в техническую революцию, способную не только трансформировать Америку, но и объединить планету. О возможностях персонального компьютера, подключенного к Интернету, нужно писать отдельную книгу.

Условия для этой революции были созданы оптико-волоконным кабелем, который в двести пятьдесят тысяч раз превышает пропускную способность стандартного медного провода. Он обладает возможностью перевести в цифровой код практически любую информацию - от энциклопедии до плача младенца. Такой кабель, соединивший в 1980-х годах крупнейшие города США, служит телефонным компаниям и используется для передачи информации на компьютеры. Проблемы возникают по мере приближения к потребителям, куда тянутся медные провода, не способные пропустить возрастающий объем информации.

"Прогресс в развитии телекоммуникаций и информационных технологий меняет образ нашей жизни: работы, воспитания детей, учебы и исследований, профессионального роста, поведения в обществе. Информационное общество изменяет не только формы общения людей, но и требует большей гибкости, доступности и децентрализации традиционных структур. Новая революция переносит человечество в Информационную эпоху", - говорилось в заключительном документе, принятом в Брюсселе в 1994 году на конференции стран "большой семерки". В ней приняли участие министры, курирующие экономику и науку, а также цвет делового мира информатики и телекоммуникаций, главы компаний, где занято два с половиной миллиона человек, и общий годовой оборот капитала превышает пятьсот миллиардов долларов.

Они собрались ради того, чтобы выработать общие принципы поведения в мире, в котором компьютер и сверхскоростные линии передачи данных определят все стороны жизни человека. Решить эту задачу в планетарном масштабе с первой попытки оказалось не по силам из-за огромного разрыва в уровнях развития разных народов: для одних пределом мечты является достаток питьевой воды, для других - телефон или автомобиль, а для третьих персональный компьютер стал такой же необходимой вещью, как ботинки.

Участники конференции одобрили одиннадцать рабочих тем-проектов с целью стимулировать международное сотрудничество по созданию информационного общества, но разногласия остались. Так, Франция и Канада опасаются, что "всемирный компьютер" размоет их культурную самобытность, и принимают меры по защите от влияния США. По мнению профсоюзов, информация и средства ее доставки не должны рассматриваться, как обычный товар в руках частного капитала, и следует сохранить общественные рычаги регулирования.

Многие опасаются, что применение новейших технологий в телефонной и компьютерной связи позволит корпорациям собрать и распространять сведения о миллионах людей. Кредитные карточки, интерактивное телевидение, изучение спроса и общественного мнения создают возможности составить "электронный портрет" любого человека. Сейчас в Америке рассматривают законопроекты, призванные решить проблему защиты информации о частной жизни. Одновременно конгресс выделил пятьсот миллионов долларов на внедрение в системы связи технологий, облегчающих правоохранительным органам прослушивать телефонные разговоры.

Один из создателей империи программного обеспечения "Майкрософт" Билл Гейтс так пояснил понятие "информационное общество": "Сила персонального компьютера в том, что он дает человеку доступ к информации и возможностям, которые до сих пор были привилегией предприятий и организаций. Это инструмент демократии: представьте, как бы пошли дела в России, имей ее граждане возможности такого электронного общения с миром".

Сложившееся в наши дни положение в электронике сравнивают со временами, когда Америка строила железные, а позднее - автомобильные дороги, которыми славится и поныне. Наконец, возник Интернет, "скоростное шоссе", способное донести мощный поток информации до каждого потребителя по всей планете. Он принес рост деловой активности и оздоровление экономики. И не только это. Появилась возможность для школьника в любом уголке земного шара прочитать, не выходя из дома, книгу из библиотеки конгресса или пройти заочный курс обучения в колледже, находящемся на другом конце мира.

В конечном итоге, все зависит от запросов и аппетита потребителей. Пока никто не может предугадать, сколько часов американцы готовы провести перед телевизором с дистанционным управлением в руках либо в Интернете. Никто не знает, захотят ли они отказаться от посещения стадионов, библиотек и магазинов и предпочтут видеть все это на экране.

Сегодня пионеры революции на телевидении внимательно следят за реакцией клиентов. Если наибольшим спросом будут пользоваться новости, документальные передачи и программы для специалистов в той или иной области, в их создание, передачу и прием вложат большие деньги. Если же хорошо пойдут видео или селекторные совещания по телевидению, инвестиции гарантированы им. Все зависит от того, чего хотят потребители и как много они готовы заплатить за революцию в электронике.

Но есть еще одна проблема. В свое время Брюс Спрингстин жаловался в одной из своих баллад, что по пятидесяти семи телеканалам нечего смотреть. Вскоре же число каналов может возрасти в десять раз. А что по ним? Кто и чем их наполнит? Если специалисты не обманывают и не обманываются, в новом тысячелетии США ожидают не пятьсот телеканалов, а единый канал, по которому абонент в любом районе может вызвать на экран все, что ему угодно. Тогда отойдут в прошлое еженедельные телепрограммы, а телевидение станет необъятным кладезем знаний: круглые сутки зрители смогут выбрать передачу по своему вкусу и настроению.

Глава пятнадцатая. БЕРЕГИСЬ ТЕЛЕВИЗОРА!

С раннего утра и до глубокой ночи, от зари до зари, по всей Америке теплится негасимой лампадой малый экран, домашний алтарь, требующий жертвоприношений, семейный деспот и верный спутник жизни, обязательный предмет домашней обстановки: США укомплектованы телевизорами почти на сто процентов, местами с избытком. К ним настолько привыкли, что часто забывают выключить, и под неумолчный говор и бегущие картинки готовят еду, принимают гостей, воспитывают новое поколение, ссорятся и мирятся, любят и отдыхают, набираются ума и теряют рассудок.

Телевизор диктует своим владельцам распорядок дня в соответствии с телепрограммой, вынуждая подстраиваться к приглянувшимся сериалам и любимым спортивным передачам. Он же яблоко раздора, и больше половины семей обзавелись не одним приемником, разбросав их в гостиной, спальне и кухне, чтобы каждый выбрал канал по своему желанию. Это и окно в большой мир: делится информацией и советами, помогает коротать досуг, отвлекает от повседневных забот и прибавляет хлопот. Формирует общественное мнение, навязывает свои вкусы и моду, помогает победить или потерпеть поражение на выборах президента или шерифа.

К завтраку подают "С добрым утром, Америка" и другие информационные программы, сдобренные музыкой и встречами с интересными людьми. Их сменяют детские передачи, которые спасают женщину, если она остается наедине с молодой порослью, и позволяют заняться уборкой, стряпней, стиркой и мытьем посуды. А когда домашние тяготы позади и наступает блаженный миг передышки до прихода голодного мужа и возвращения старших детей из школы, экран заволакивают сериалы, кипящие неземными страстями.

Телевизор не умолкает день и ночь напролет, но занимает достойное место в доме лишь после того, как семья выговорится после работы и учебы, поест и утихомирится. Тогда бьет час, к которому загодя тщательно готовятся телекомпании, выплескивающие на экран все лучшее. Настоящий отдых приходит, когда дети отправляются спать, и ближе к ночи промелькнет программа, рассчитанная на зрителя с богатым жизненным опытом.

Телевидение - самое любимое времяпрепровождение в Америке: более семидесяти процентов ее жителей смотрят телевизор ежедневно или почти ежедневно. На втором месте чтение газет и журналов, за ним - прослушивание музыкальных записей и разговоры по телефону, а далее - прогулки и пробежки, беседы, книги и хобби. Последние четырнадцатое и пятнадцатое места отведены для секса и алкогольных напитков, как свидетельствует фирма "Юнайтед медиа энтерпрайзис" в исследовании "На что уходит время?"

Число зрителей возрастает зимой и падает летом. Самые верные поклонницы телевидения - женщины старше шестидесяти пяти лет, а наиболее ветреные и непостоянные - девушки-подростки. Затраты времени на малый экран зависят не от социального положения и семейных доходов, а от размера семьи: в семьях из трех и более человек телевизор смотрят почти вдвое чаще, чем холостяки. На первом месте приключенческие фильмы, а за ними следуют детективы и художественные картины. Они привлекают в основном женщин, пожилых людей и сельских жителей, зрителей лояльных, но не представляющих интереса для рекламодателей.

Со временем исследователи пришли к мысли, что особое внимание следует уделять не тому, что смотрят, а - как смотрят. Включенный телевизор далеко не всегда означает, что им пользуются по назначению, говорила Элизабет Робертс президент фирмы "Телевижн оудиенс эссесмент", оценивающей реакцию зрителей на телепрограммы.

По ее словам, хотя с каждым годом у американцев все больше времени уходит на телевидение, обольщаться не приходится, так как нельзя предположить, что семья просиживает перед экраном по шесть-семь часов кряду. Ведь надо убрать в доме, приготовить еду и поесть, вымыть посуду и постирать, пробежать глазами газету, обменяться новостями и мыслями. В общем, жизнь не замирает, как только вспыхивает телеэкран.

Зато когда появится картинка, она подменяет искусство беседы и живого общения, пропадает желание приглядеться к увиденному, вникать в услышанное. Всю информацию можно почерпнуть пассивно, не отходя от телевизора, и человек становится бессловесным придатком болтливого ящика. В итоге сорок процентов американцев на концертах и выставках не бывают, в театр не ходят и книг не читают.

Зыбкая твердь американского телевидения покоится на четырех китах: "Америкэн бродкастинг корпорейшн" (Эй-би-си), "Коламбиа бродкастинг систем" (Си-би-эс), "Нэшнл бродкастинг корпорейшн" (Эн-би-си) и "Фокс". Они вещают круглосуточно, предлагают свои услуги бесплатно и долго были фактически монополистами, но сейчас их доля на внутреннем рынке упала ниже семидесяти процентов под натиском десятков компаний платного кабельного телевидения.

Каждому из членов "большой четверки" принадлежат десятки компаний в разных городах, а дополнительно по всей стране разбросаны сотни независимых телестанций, которые производят свои программы и заключают договоры с той или иной ведущей корпорацией на показ ее продукции. В совокупности возникает общенациональная система, строго учитывающая местные интересы, вне государственного участия и контроля. Независимые компании широко и дотошно освещают локальные события, а новости из-за рубежа и самое важное в жизни Америки приносят крупные фирмы.

С коммерческими каналами мирно сосуществуют более трехсот отделений общественного телевидения "Паблик бродкастинг систем" (Пи-би-эс), резко отличающегося в лучшую сторону от московского ОРТ, которое гонит в эфир монолитные рекламные блоки, а сквозь них с трудом пробиваются телепрограммы. Пи-би-эс ведет передачи бесплатно, не ярит зрителей призывами покупать разные разности и финансируется за счет пожертвований от крупных фирм (почти шестьдесят процентов) и публики (двадцать пять процентов), а остаток - из государственного бюджета.

Приставка "общественное" обоснована тем, что несколько раз в год компания устраивает телемарафоны, побуждая зрителей оказать денежное содействие. Самые щедрые получают безрукавки с символикой Пи-би-эс и значки, символ бескорыстия их обладателей, субсидирующих общественно значимое телевидение, которым руководит правление из представителей законодательной власти и деловых кругов, а также телепрофессионалов.

Освобожденный от рабской зависимости от рекламы, канал способен предложить программы, вынуждающие задуматься над происходящим: общеобразовательные и документальные. Телесериалы и художественные фильмы - редкость, а вместо новостей - оперативный комментарий при соблюдении жесткого правила: если высказано критическое мнение, противоположной стороне предоставляется в эфире равное время для ответа.

Эта система дополняется, расширяется и выводится на более высокий уровень развития кабельным телевидением. Все больше американцев выражают готовность заплатить за службу "Хоум-бокс-офис" (Эйч-би-оу), "Шоутайм" и "Муви чэнел", чтобы иметь возможность смотреть кинофильмы и сериалы без перерыва на рекламу, что явилось главным стимулом для половины подписчиков, как показал опрос "Нэшнл телемедиа каунсл". Другая причина - возможность пополнить видеотеку кинофильмами, и в семи из десяти домов есть видеомагнитофоны, а запись разрешена решением Верховного суда США в январе 1984 года.

Две трети американских семей подключены к кабельному телевидению: сорок восемь бесплатных специализированных каналов, девять платных на ежемесячной основе и пять - с оплатой за просмотр каждой передачи (в первую очередь, спортивных). Компания "Кейбл ньюс нетуорк" (Си-эн-эн) круглосуточно передает новости и торгует старыми черно-белыми фильмами, переделанными в цвет, так что можно увидеть "звезд" Голливуда, состарившихся или умерших, еще в молодости и расцвете сил.

Кабельное телевидение позволяет составить план закупок для дома и семьи, спланировать отпуск зимой и летом, заказать на свой телеприемник свежий кинофильм. Можно часами смотреть спортивные передачи или душеспасительные беседы о здоровье души и тела. Потом перейти на прямой репортаж из конгресса или спор политологов на злобу дня, криминальную хронику или общеобразовательные программы, комедийные или музыкальные представления. Предлагаются также программы для детей ("Дисней чэнел"), музыкальные клипы (Эм-ти-ви) или эротические передачи ("Плейбой чэнел").

В общей сложности предлагается около ста каналов, ежегодно поглощаются километры пленки и тысячи часов экранного времени, постоянно исследуется рынок, и планы строятся в соответствии с запросами и пожеланиями подписчиков. Компании кабельного телевидения всеядны и ненасытны, всегда готовы заплатить очень дорого за новые идеи и таланты.

* * *

С учетом массовости аудитории радио и телевидения свобода их действий ограничена в большей степени, чем печатная продукция. Достигается это путем лицензирования и регулируется "Доктриной справедливости", которая предусматривает, что радио- и телестанции обязаны быть объективными и предоставлять равные возможности в эфире для разных, порой противоположных точек зрения. За этим наблюдает Федеральная комиссия связи, выдающая и изымающая лицензии на право вести передачи.

Она свято блюдет моральные устои, вынуждая телевидение вырезать из современных фильмов крепкие выражения и постельные приключения, Приглаженный вариант показывают со стыдливой припиской "отредактировано для телевидения", но зрители в кругу семьи не возражают. Вступающие в пору половой зрелости и импотенты могут взять реванш по кабелю.

В роли блюстителей морали выступают также десятки общественных организаций, местных и национальных, готовые в любую минуту дать бой любителям "клубнички". Особую активность проявляют женщины, которым возраст или внешние данные мешают стать любовницами или матерями. Под их давлением американскому телевидению привиты почти пуританские нравы.

Только в Москве мне случилось увидеть на малом экране кадры, немыслимые в Америке, давно переболевшей детской болезнью эротической гласности. В 1981 году, на заре видеозаписи, почти сорок процентов видеопленок, проданных в США, составили фильмы, в которых любовные связи между героями были низведены до уровня обезьяньего питомника, а год спустя их доля снизилась вдвое. Видимо, у нас коммерческое телевидение понимают, как возможность опуститься ниже пояса и блуждать там до утра в поисках ответа на щекотливые вопросы, беспокоившие с юности.

Политику телевидения во многом определяют зрители: прямо - готовностью или отказом подписаться на кабельную службу и косвенно - через рекламу. Она приносит ведущим телекорпорациям два миллиарда долларов в год, и без рекламы они не могут выжить, равно как их филиалы по всей стране и независимые компании.

Зависимость от рекламы создает безотказно действующий принцип материальной заинтересованности. Для национальных, региональных и местных телекомпаний зрители ближе и дороже, чем правительство, которому не позволено вторгаться в сетку программ. Выступление президента США, если не ожидается ничего эпохального (на судьбоносные заявления они не претендуют), телекомпании могут безбоязненно игнорировать. Так случилось в октябре 2002 года, когда только Си-эн-эн передала в прямой трансляции обращение президента Буша-младшего к нации по поводу планов расправы с Ираком, а остальные телевизионные киты ограничились скупыми сообщениями в сводке новостей.

Реклама - не только основа финансового благополучия телевидения, но и стимул для повышения привлекательности программ. Наиболее популярные получают, естественно, больше рекламных объявлений и, соответственно, больше денег, т.е. лучше оплачивается труд их создателей, и они занимают более высокое положение на иерархической лестнице телекомпании. В свою очередь, рекламодатели пристально следят за рейтингом, то есть степенью популярности программ, и лишают финансовой поддержки передачи, к которым зрители утрачивают интерес.

Судьба телепрограммы решается не на производственном собрании или летучке у главного редактора, не телефонным звонком сверху или волевым решением руководства после ссоры с актрисой в главной роли. Взлет и падение программы определяют бесстрастные, основанные на научном анализе, данные "А.К.Нилсен энд компани" и прочих служб, способных ежедневно и точно указать, что смотрят телезрители в Америке, что им нравится и что интереса не представляет.

С этой целью в 1 900 домах и квартирах в различных штатах, с учетом демографических особенностей, социального положения, уровня образования и других факторов, установлены счетчики. Поступающая информация обрабатывается и к концу недели ясно, какие передачи смотрят и как долго, смотрят увлеченно или мимоходом, как часто переключают каналы.

Новые, более пристрастные, исследования показали, что менее половины американских телезрителей заранее решают, какому каналу отдать предпочтение. Едва одна треть смотрит второй эпизод нового телесериала. Около половины заняты другими делами, пока включен телевизор. Менее двух третей досидят до конца часовой передачи. Половина аудитории покидает комнату, по крайней мере, один раз во время передачи, и почти половина переключается на другие каналы, как только появляется реклама.

Она рассчитана на конкретный результат - должен возрасти спрос на товар, и если этого не происходит, рекламодатель ищет иные пути. Коэффициент полезного действия имеет для промышленников и торговцев решающее значение с учетом их затрат на эфир. Например, фирма "Проктор энд Гэмбл", примелькавшаяся в России, расходует на эти цели в США свыше двух миллиардов долларов в год, и почти столько же - "Филип Моррис" (табак, еда и пиво), автогигант "Дженерал моторз" - примерно полтора миллиарда и "Пепси" - до одного миллиарда. Как видите, суммы серьезные, а доллары принято расходовать бережливо, с умом, в расчете на то, что получишь еще больше долларов.

Большинство американцев может смотреть двадцать пять и многие - пятьдесят каналов. Выбор широкий, и малый экран служит главным источником информации и развлечений: две трети жителей США выносят суждение о событиях в своей стране и в мире по телепередачам. Хотя каждый седьмой называет своим любимым занятием чтение или просто ничего не делать и почти столько же - отдых в кругу семьи, около одной трети признают, что тяга к телевизору перекрывает все иные влечения. Возможно, объясняется возможностью в любой момент переключиться или отключиться.

* * *

Мне не раз случалось спорить с американцами о достоинствах и недостатках их телевидения, чаще всего без должного понимания со стороны моих собеседников. Сказывались различия в отрочестве и университетах. Если бы меня с детства учили по рисованным картинкам с минимальным текстом и заодно бомбардировали американскими телепрограммами, вполне возможно, я был бы счастлив и ничего бы иного не требовал. На мой взгляд, при изобилии каналов все телекомпании в большей или меньшей степени копируют друг друга, и сколько ни перескакивай с программы на программу, меняются только лица ведущих и актеров, а содержание остается практически неизменным.

Впрочем, критиков хватает и в Америке. Американская ассоциация психологов обвинила телевидение в том, что оно крайне неудовлетворительно обслуживает интересы своей самой многочисленной аудитории - женщин, детей, пожилых людей, национальные и расовые меньшинства. По мнению ученых, которые в течение пяти лет исследовали этот вопрос, телевидение не обеспечивает нужных программ, и оказалось неспособным показать эти группы населения в их истинном свете. Как показал опрос, проведенный Национальной ассоциацией телевещания, большинство зрителей недовольны качеством программ, так как разные кабельные компании выдают в эфир одни и те же старые фильмы, а специализированные каналы привлекают ограниченный круг зрителей.

Однако, при всех недостатках, у американского телевидения есть и защитники. "Самой старой и совершенной системой в мире" назвал его журнал "Медиапувуар", не склонный, по примеру всех французских изданий, к лестным отзывам об Америке и ее институтах. Более того, журнал заявил, что у американцев многому можно поучиться, но предостерег: "Любые заимствования должны учитывать различия в экономических условиях и юридической регламентации".

Сильная сторона американского телевидения - его желание и способность быстро перестраиваться, приспосабливаться к новым условиям. В Сан-Франциско перенесли время выхода в эфир самых популярных программ на час раньше, когда стало известно, что работающие взрослые, на которых рекламодатели возлагают самые большие надежды, ложатся спать рано, о чем сообщили владельцы баров и ресторанов. Они подметили, что их клиенты заказывают столики на более ранние часы, чем прежде.

Телевидение в Америке существует для зрителя, а не наоборот. Американцев не ставят перед свершившимся фактом и не вынуждают смотреть выступление национального лидера или затяжной церемониал приезда высокопоставленного гостя вместо объявленного в программе фильма или сериала. Да и не грешат показом протокольных ритуалов с возложением венков, обменом речами и звоном бокалов на завершающем банкете. О подобных мероприятиях могут кратко сообщить в сводке новостей, не больше.

Президент США появляется на экранах редко и по делу, в отличие от государственных телеканалов России, которые стремятся показать главу государства два-три раза в каждой программе новостей. То он встречается с министром, то с руководителем Газпрома, и во всех случаях сидит за столом и произносит банальные фразы. Неинтересно, скучно и хочется сказать: "Показали бы вы лучше, как он гвоздь забивает, что ли". А уж если без него никак не обойтись, пускай читает метеосводки.

В Америке телепрограмма формируется с учетом реакции на прошлые передачи, вкусов и привычек зрителей, а публикуется где только возможно, включая специализированные издания, передается по радио и коренным переделкам не подлежит. О любых изменениях сообщают широко и своевременно, с массой извинений. Планы на новый сезон не считают служебной тайной, а выносят в печать, чтобы дать возможность высказаться телекритикам и всем заинтересованным лицам, учесть их мнение до того, как затратят сотни метров пленки на нововведения.

Определяющим для промышленников и торговцев, оплачивающих эфирное время, является реакция потенциальных покупателей на ту или иную программу, и телекомпании вынуждены учитывать запросы аудитории при выработке своих планов, но ни одна не идет слепо на поводу у зрителей. Американское телевидение - слуга двух господ: рекламодателей и зрителей, интересы которых во многом совпадают. Достаточно собрать у экрана большую аудиторию, и приток денег обеспечен, но попытки потрафить обоим, как подсказывает практика, обречены на провал.

Трехлетнее исследование, проведенное службой Гэллапа и компанией "Таймс-миррор", показало полное несовпадение взглядов профессионалов и любителей. От "хорошей журналистики" млеют только телекритики, а зрителям подавай сенсации, лучше с душком. Меньше всего их привлекают репортажи о политических скандалах, правительственных кризисах и предвыборных кампаниях, которыми склонны гордиться журналисты, раскопавшие, часто с большим трудом, пикантные подробности и сопроводившие свои находки разъяснениями и комментарием.

Умными речами американских зрителей, видимо, не проймешь. Они желают видеть на экране (предпочтительно в прямом эфире) драму в действии: о международном терроризме (лучше всего со стрельбой и грохотом взрывов), стихийных бедствиях (желательно как можно больше жертв), человеческих трагедиях (с кровью и рыданиями). Короче, не ценится именно то, что является предметом гордости телемастеров, и если угождать зрителю, журналистам на телевидении делать, по сути, нечего. Поэтому каждый занимается своим делом: одни смотрят, а другие стараются снимать, на их взгляд, хорошие программы, призванные привить зрителям вкус к настоящему телевидению.

Американцы живо интересуются всеми локальными событиями, которые их непосредственно затрагивают, и передачи местных новостей длятся в Сан-Франциско и других крупных городах два-три часа. Жизнь за границей волнует граждан США постольку, поскольку она может их касаться, и выпуск международных и национальных новостей занимает полчаса, а за вычетом рекламы - чуть больше двадцати минут. Эти программы готовят крупные корпорации, которые имеют разветвленную сеть корреспондентов за границей, а передачи ведут по всей стране их филиалы.

Скандалов, катастроф и прочих животрепещущих событий в стране и в мире набирается за день не так много, чтобы заполнить сводку новостей. Крупные телекомпании содержат дома и направляют в командировки за границу группы репортеров и операторов, пытающихся разыскать что-нибудь интересное, до чего еще не добрались газетчики.

Надо признать, что телевидение обладает рядом преимуществ перед пишущей братией. Оборудование выездных бригад позволяет им выйти в прямой эфир с места происшествия через спутниковую связь и опередить газеты. Да и участники событий, не говоря уже о политиках, с большей охотой говорят в зовущую телекамеру, чем в мертвый диктофон газетного репортера.

* * *

Казалось бы, практика устоялась, имеется богатый опыт, но до сих пор не стихают споры вокруг содержания сводки теленовостей, и в этих условиях приобретает особое значение фигура ведущего, в значительной степени определяющая рейтинг передачи. Не случайно жалованье самых известных телеведущих исчисляется миллионами долларов в год.

Затратам соответствуют требования: приятная внешность, хорошие манеры, одежда к месту, консервативная прическа, приятный тембр голоса, отличная дикция, осанка, макияж, умение подать не только информацию, но и самого себя. Да и чисто профессиональные навыки: опыт работы репортером, лучше всего в "горячих точках", способность не только задать вопросы, но и добиться ответа. Не прощают велеречивости, назидательного тона и абсолютно исключается предвзятость. Так создается облик человека, которого зрители всегда готовы видеть входящим в дом с малого экрана.

С не меньшей требовательностью относятся к тележурналистам, ведущим репортажи с места, и ожидают от них прекрасного знания предмета, людей и местности, умения не просто показать, но и пояснить происходящее. Протекция на американском телевидении может обеспечить разве что работу за кадром, и ничего не поделаешь - таковы жесткие законы рынка. Угроза потерять рекламодателей висит над телевидением Дамокловым мечом, и телевизионное руководство из кожи лезет вон, чтобы сохранить, а лучше - повысить рейтинг своего канала.

Самым надежным средством привлечь зрителя и удержать его у экрана считаются телесериалы, и каждый сезон планируют новые многосерийные произведения с пушечной пальбой или семейными переживаниями, осложненными возней вокруг денег. "Ветры войны", "Тропою звезд", "Корни", "Династия" и другие продержались на американском экране несколько лет, прошли повторно, их экспортировали в Европу и на иные благополучные континенты. России досталось что попроще и подешевле.

Популярный сериал способен не только привлечь щедрых рекламодателей, но и послужить рекламой для новых товаров. Авторы "Далласа" запродали символику своего творения фирмам, производящим дорогую одежду, мебель и парфюмерию. Зрители, преданно высиживавшие от серии к серии, невольно подпадали под очарование семьи нефтепромышленников, хотелось своей доли красивой экранной жизни, и денег на приглянувшиеся предметы они не жалели.

Телесериал мыслится, как ставка в игре, которая будет многократно умножена или проиграна. Его замысел, сценарий и пробные съемки финансируются продюсером, который сознательно идет на риск. В сложном и многотрудном процессе тестирования из двухсот режиссерских сценариев только сорок проходят стадию пробных съемок, а конечных заявок не наберется и десяти. Три четверти расходов возмещает демонстрация в лучшее время вещания, а перспектива покрыть остальную часть затрат и получить прибыль вырисовывается при условии покупки сериала другими телекомпаниями, включая зарубежные.

* * *

Но что бы ни было и как бы ни было, на коммерческом телевидении одно неизменно - ежедневная и ежечасная реклама. Трудно избавиться от впечатления, что телевидение существует в Америке ради трансляции рекламы, и что жители США просыпаются ради того, чтобы проглотить несколько пилюль, вставить челюсть, навести макияж и отправиться в ближайший магазин за новым автомобилем или мебельным гарнитуром.

Утром, во время детских передач, рекламируются игрушки, мороженое и сласти. Днем, в расчете на домашних хозяек и хозяйственных пенсионеров, - стиральные порошки, лекарства, мебель. Вечером, когда экран притягивает всю семью, реклама достигает своего апогея, поглощая почти одну треть телевизионного времени. С середины 1970-х годов число рекламных объявлений возросло до свыше пяти тысяч в день.

Большую часть времени занимают всевозможные лекарства: желудочные, от головной боли и ломоты в суставах, простуды и прочих недомоганий. На втором месте цементирующий крем и моющие средства для вставных челюстей, а за ними следуют автомобили, компьютеры и косметика. Может возникнуть подозрение, что со здоровьем у американцев не все благополучно, но факты говорят о прямо противоположном.

Средняя продолжительность жизни в США растет, превысив в 2002 году 77 лет (71 год в 1970 году), и падает смертность от сердечно-сосудистых заболеваний. В 1993 году рождаемость почти вдвое превысила смертность. Насыщают рекламу лекарственными препаратами фармацевтические фирмы, вынужденные при жестокой конкуренции прибегать к активной пропаганде своих достижений.

Насколько удалось понять, разница между таблетками лишь в манере экранной подачи. "Тайленол" преподносится как средство, которое "чаще всего рекомендуют в больницах", а через пять-шесть минут выясняется, что не придумаешь ничего лучше от головной боли, чем "анацин", достоинства которого расписывает в меру привлекательная девушка (разработчики рекламы обнаружили, что красивая девушка внушает больше зависти, чем доверия). Она вкрадчиво внушает: "Моя мама принимала только "анацин".

Не приходится говорить, что названные пилюли спасают от головной боли, облегчают простудные заболевания и приобретают на экране массу иных неожиданных и чудодейственных свойств. Как, впрочем, и многие другие привычные продукты. Скажем, обычный маргарин, оказывается, строго необходим, "если вы хотите избежать сердечно-сосудистых заболеваний".

Ну, а что же думают медики и организации, выступающие в защиту интересов потребителей? Они убеждены, что реклама не имеет ничего общего с действительностью. Более того, приносит вред, внушая американцам, будто им не нужно принимать активных мер по охране здоровья. Если довериться рекламе, достаточно пить сок, есть суп из пакета или маргарин, потреблять тот или иной вид хлопьев на завтрак, и гарантировано если не бессмертие, то уж во всяком случае, доброе здоровье. И не надо напрягаться, избавляясь от вредных привычек, не надо задумываться над тем, что идет в пищу, делать по утрам зарядку, бегать трусцой, т.е. вести здоровый образ жизни.

С безответственной рекламой борются словом и делом. От Нью-Йорка до Калифорнии судят корпорации, злоупотребляющие доверием покупателей. "Кэмпбелл суп" предпочла уладить за стенами суда, дабы не предавать огласке, иск, возбужденный властями десяти штатов, и согласилась прекратить рекламную кампанию. По суду же заставили "Нестле корпорейшн" отказаться от рекламы ее продукции как антиаллергического средства. Что и говорить, есть свои преимущества в правовом государстве.

А тем временем жизнерадостные юноша и девушка, ничуть не смущаясь, вещают с экрана: "Вот некоторые люди потеют, а мы просто обливаемся потом", - реклама дезодоранта. Им на смену приходит картинка с яхтами и парусами, и мелодичные женские голоса нежно воркуют: "Марина мягкая, как морской бриз, и сильная, как море". "Марина" - новый сорт туалетной бумаги.

Вслед за ними молодая мама умильно наблюдает за тем, как ее сын размазывает машинное масло по снежно белой безрукавке. Мама не скрывает восторга, потому что новая разновидность стирального порошка вернет рубашке непорочную чистоту. В промежутках надрываются зычные торговцы автомобилями: "Спешите! Быстрее, быстрее! Распродажа заканчивается через два дня". На каком-то этапе проникаешься к ним лютой ненавистью.

Поздним вечером, когда тускнеет память об ужине, экран заполняют аппетитные закуски. Завернутые в пластиковые пакеты, они обычно разложены в супермаркетах поближе к выходу под общим наименованием "к телевизору". Мастера рекламных дел точно рассчитывают и наносят потенциальным покупателям удар в самую чувствительную точку в подходящий момент.

Чем интереснее программа, тем чаще вторгаются в нее лекарства и автомобили, тем гуще пенятся стиральные порошки, пиво и мыло, шибче пузырятся прохладительные напитки и бойчее льется вино. Буйство рекламы временами напоминало мусульманский праздник на Занзибаре, когда участники шествия разрывали грудь ногтями и острыми цепями, наполняя узкие улицы дурманящим запахом крови.

Программа новостей прерывается рекламными объявлениями четыре-пять раз пачками по три-четыре ролика по тридцать секунд. В зависимости от времени показа и популярности программы стоимость рекламы колеблется от ста тысяч до полумиллиона долларов, а при таких расценках в последние годы стали передавать и 15-секундные клипы. Практически невозможно назвать товар, который не рекламировался бы по телевидению, даже если он уже пользуется широким спросом.

* * *

До недавнего времени нам это было чуждо и непонятно. У нас была своя, утробная, очень советская жизнь, а у рекламы - своя, яркая и далеко от нас. Мы жили, как было тогда принято, по разные стороны баррикад. Бытовало мнение, что реклама - нечто вроде цепного пса империализма и ведет к подрыву моральных устоев строителей несбыточного будущего.

Правда, в первые годы советской власти не считалось зазорным и социально опасным сочинять рекламу. "Лучше сосок не было, и нет. Готов сосать до старости лет", - чеканил поэт, любимый вождями и народом. Реклама была частью жизни страны, порой смешной, озорной, но общепринятой и общепризнанной, как лозунги первых пятилеток.

Со временем изобилие лозунгов вытеснило товары и рекламу. Мораль крепла, а товары перекочевывали в подсобные помещения, и торговля шла с черного хода. Не продавали, а "выбрасывали", "отпускали" или "давали", чтобы сохранить драгоценный дефицит, который позволял работникам торговли удовлетворять свои растущие потребности за счет чужих скрытых резервов.

При пустых полках магазинов рекламу низвели до уровня "Решения выполним" и списали в пропагандистский утиль, куда пошли унылые неоновые предначертания: "Пейте советское шампанское" и "Летайте самолетами Аэрофлота". Глядя на них, пропадало желание пить и летать. Потом шампанское и самолеты тоже стали дефицитом, а о рекламе по-прежнему отзывались снисходительно или пренебрежительно.

Так уж повелось, что все, чего у нас не было, считалось достойным в лучшем случае порицания. Это, естественно, относилось не только к рекламе. Если верить партийной прессе, "сегодня он играет джаз, а завтра родину продаст". Кока-колу и пепси-колу заклеймили как "буржуазное пойло", которое потребляют разложившиеся и деклассированные элементы. Вопрос о том, какие напитки побуждали прогрессивную общественность Запада неустанно бороться за мир между народами, оставался тайной за семью печатями.

В погоне за разгадкой аппетит советских людей, оказавшихся за границей "по бартеру", был неутолим, и по приезде они бросались к запретному плоду - жестоко раскритикованным, а потому неодолимо влекущим темным "колам". Впрочем, и ко многому другому, что безжалостно громила и топтала пролетарская печать.

Как правило, критика давала результаты, прямо противоположные ожидаемым. "Если ругают, - рассуждали советские туристы, привыкшие дома читать между строк и поступать наоборот, - значит, в этом что-то есть. Значит, надо посмотреть, подержать в руках, а то и на зуб попробовать".

С разгулом гласности и "челночного" туризма, восполнявшего недостатки работы отечественной легкой промышленности и внешнеторговых ведомств, искусство чтения между строк утратило привлекательность. Даже пограничники в аэропорту Шереметьево-2 оставили попытки загипнотизировать суровым взглядом отъезжающих и приезжающих в надежде, что те в чем-нибудь признаются и покаются. На лицах некоторых стражей границы было даже замечено слабое подобие улыбки, знамение перемен.

Былое "порождение чуждого нам образа жизни" - реклама беззастенчиво вторгается в телевизионные передачи, бесстыдно кричит со щитов на улицах, троллейбусах и речных трамвайчиках, с заборов еще не приватизированного долгостроя. Правда, по причинам, остающимся за кадром, рекламируются товары и услуги, вызывающие в основном недоумение и раздражение.

Ведь трудно ожидать, что массы кинутся приобретать новые автомобили или отдыхать на Канарских островах, потому что массам едва хватает заработка на пропитание. В отличие от американского, демонстрирующего товары повседневного спроса, российское телевидение популяризирует отечественные банки, биржи и фонды, и остается допустить, что ничего другого Россия в избытке не производит.

Все остальное - исключительно импорт, и нам предлагают, как в странах Африки в первые годы после получения независимости, предметы личной гигиены: мыло, зубную пасту, подгузники и прокладки, что разнообразят колготками, стиральными порошками и жвачкой. Русские девушки в телерекламе настаивают, что "занимаются волейболом даже в критические дни", а русские парни изъявляют желание перемалывать американскую резинку до старости лет. Видимо, иностранцы не лучшего мнения о россиянах.

У российской рекламы столь же уникальный путь, как и у породившей ее страны. Она служит не стимулом к непредвиденным расходам, а предметом экзотики и данью времени, когда становится неизбежным переход от дефицита к цивилизованным методам купли-продажи, диктующим заинтересованность продавца в покупателе.

* * *

А когда у отечественного потребителя появятся реальные деньги, купцам России может пригодиться опыт США, где первое впечатление от рекламы, признаться, оглушающее и даже устрашающее. Вездесущая и всемогущая, неугомонная и неумолчная реклама преследует в Америке буквально на каждом шагу. Она не просто двигатель торговли, а вид искусства и в значительной мере определяет образ жизни, подсказывает американцам выбор зубной пасты и марки автомобиля, одежды, развлечений и меню на обед.

Редкий житель Сан-Франциско сядет завтракать, не поставив на стол лихо разрисованной картонной коробки с кукурузными или овсяными, рисовыми и прочими хлопьями. Их заливают молоком или обходятся без него, добавляют сахар или соль по вкусу, едят ложкой или бросают пригоршнями в рот. Нравится взрослым и детям, а выбор гарантируют десятки фирм, которые бьются друг с другом за место на американском столе.

Они-то и вносят смуту. То выпустят коробку с новым названием и, по сути, прежним содержанием, то появится невиданная досель смесь, то положат в пакеты пластиковые детские игрушки или лотерейные билеты. Игрушки копеечные, выигрыш в лотерее призрачный, но дело сделано: сумели предложить нечто необычное, заинтриговать зрителя и обойти конкурентов.

Это скрытый рекламный трюк, а те, кто идет на покупателя с открытым забралом, прибегают к помощи гораздых на выдумку мастеров наглядной агитации. Скажем, в блоке рекламных объявлений по телевидению появляется солидный мужчина, внушающий симпатию и доверие, и провозглашает: "Я предпочитаю хлопья фирмы "Келлогс", потому что их очень любили мой отец и дедушка. Покупайте "Келлогс", и в вашей семье будут рождаться мальчики".

Не очень убедительно, но достаточно смешно, чтобы заронить сомнения в правильности своего выбора сорта хлопьев и вынудить задуматься над своим поведением. Чем черт не шутит! Кому не хочется сына? Может, и в самом деле способствует? И фирма "Келлогс", продукция которой мало чем отличается от товара соперников, регистрирует увеличение спроса на свои изделия.

Как результат, полки продовольственных магазинов стали напоминать аптечные прилавки. Коробки с хлопьями испещрены зовущими надписями, которые обещают покупателям здоровье и счастливую семейную жизнь, если отдать предпочтение именно этой фирме. Почти половина производителей продовольствия рекламирует свой товар как средство укрепления здоровья и метод профилактики от всех недугов. Обещают уберечь от раковых заболеваний, очистить кровяные артерии, помочь соблюсти диету и в целом послужить интересам общества

"Квейкер оутс" посулила понизить содержание холестерина в крови на десять процентов и уменьшить риск сердечного приступа на двадцать процентов. Не сразу, со временем, при условии регулярного и многолетнего употребления ее хлопьев. Перспектива заманчивая, и за первый год после выхода коробок с многообещающей этикеткой объем торговли этой компании вырос на двадцать пять процентов.

Ярко разрисованными щитами уставлены улицы и шоссе, испещрены стены домов и заборы. Они умоляют, взывают, уговаривают, хватают за полу, перемигиваются разноцветными огнями, подкупают выдумкой и разнообразием. Участок стены здания без окон, издали бросающийся в глаза, сдается в аренду под рекламу по цене, превосходящей стоимость жилого помещения.

По утрам выгребаешь из туго набитого почтового ящика брошюры, листовки, проспекты, каталоги и прочую броскую макулатуру. Их рассылают энергичные рекламные конторы и предприимчивые торговые фирмы, предлагающие мелкий ширпотреб почтой, и американцы не устают жаловаться, что, мол, не продохнуть от бумажных завалов. "Бросовая почта" составляет почти половину всех почтовых отправлений в США, и в среднем на каждого взрослого жителя приходится свыше восемнадцати килограммов этого вида корреспонденции в год. Средств на нее затрачивается больше, чем на рекламу в печати, по радио и телевидению.

Не в пример блеклым российским бесплатным газетам в Америке не жалеют средств на плотную бумагу и цветные фотографии. В 1989 году насчитали около шестидесяти четырех миллиардов отправлений рекламного плана, на которые откликнулись девяносто три миллиона человек и перевели фирмам сто восемьдесят три миллиарда долларов, но почти половина адресатов выбросили рекламные посулы не читая.

Хотя нельзя отказать авторам рекламы в изобретательности. Открываю почтовый ящик, а из него вываливается длинный конверт с извещением крупными буквами: "Мистер Юрий Устименко, вы стали обладателем миллиона долларов". При внимательном чтении (как показала практика, очень важно не пропустить мелкий шрифт) выяснилось, что до миллионера мне далеко, но не все потеряно, если догадаюсь купить билет денежной лотереи.

Главное в рекламе - сразу же ошарашить, чтобы глаза разгорелись и рука непроизвольно потянулась к кошельку. Позже та же фирма сулила два, а спустя какое-то время и пять миллионов. Видимо, на рекламную приманку клюнуло достаточно много простаков, или врать стали еще больше.

Вначале удивлялся, откуда они узнали мое имя и адрес, а потом коллеги подсказали, что у рекламных контор налажено тесное негласное сотрудничество со сферой муниципального обслуживания. Когда в городе появляется новый адресат, который начинает платить по счетам за телефон и электричество, его данные вводятся в память компьютеров соответствующих компаний. А вот каким путем информация оказывается в иных местах - "секрет фирмы". Разглашать такие сведения закон запрещает, но надо полагать, не все блюдут закон. Думаю, не бескорыстно.

По возвращении из магазина к машине под стеклоочистителем обнаруживаю рекламу нового кафе, химчистки и прочую не лишнюю в доме информацию. Днем оживленные улицы патрулируют безработные с пачками рекламных объявлений, которые стараются всучить прохожим. Табачные фирмы выставляют пикеты девушек, не нашедших себя в Голливуде, с пачками сигарет на лотках. Их раздают бесплатно, но с намеком.

Парфюмерные фирмы предлагают у входа в крупные магазины пакетики с новыми духами и туалетной водой размером с наперсток. Можно попробовать тут же или отнести домой, посоветоваться, а позднее приобрести флакон. В американской торговле слово не расходится с делом, и если что-то рекламируется, купить можно без проблем.

Вечерами домашний покой нарушают телефонные звонки. Разговор обычно начинается с просьбы: "Пожалуйста, не вешайте трубку, выслушайте меня до конца". За этим следует предложение что-то купить или на что-то подписаться, короче, расстаться с деньгами по доброй воле. Преподносится с упором на мысль, что противоположная сторона потеряет на возможной сделке больше, чем приобретет владелец телефона.

Вначале я реагировал остро, злился ("За кого они меня принимают?"), а затем свыкся с неизбежностью происходящего, обрел умение дать отпор в приличествующей форме и перестал обращать внимание. Со временем начал понимать, что из рекламы можно извлечь и пользу. Прежде всего - информацию о новых лекарствах и товарах, концертах и театральных постановках, новинках и диковинках для дома и семьи, о существовании которых трудно подозревать, не будь рекламы.

Она дает знать практически обо всем, что способно заинтересовать в повседневной жизни. К тому же случается реклама, оформленная с большим вкусом и богатой фантазией. А когда по телевидению идет наскучившая от частого повторения реклама, успеваешь приготовить ужин, пробежать вечернюю газету, не пропустив и кадра из понравившегося фильма.

С таким отношением к своей продукции рекламные бюро пытались бороться, вкрапливая рекламу тысячными долями секунды в обычные телепрограммы, так что зрители воспринимали ее подсознательно. Но восстали организации, стоящие на защите потребителей, гражданских прав и свобод. А поскольку в Америке принято считаться с общественным мнением, от внушения рекламы пришлось отказаться.

* * *

Телереклама, как правило, нацелена на четко очерченный круг зрителей, и выбор делают специалисты маркетинга, искусства продать и купить с выгодой и пользой. Необходимость изучения рынка появилась еще в конце ХIХ столетия вначале на местном уровне, а с развитием сети железных дорог - в масштабах всей страны. На первом этапе пытались охватить всех, а позднее стали ориентироваться на строго определенные группы населения, в зависимости от пола, возраста, имущественного и социального положения.

В первую очередь - на средний класс, главного и стабильного потребителя товаров и услуг. Наименее обеспеченные (двадцать два процента населения) и самые богатые (пятнадцать процентов) практически не принимаются в расчет, а со временем научились "создавать потребность" с помощью рекламы, которая навязывает зрителям нужные рекламодателям привычки и вкусы.

Споры вокруг правомочности и правомерности рекламы продолжаются и сегодня. Признается, что реклама - неотъемлемая часть жизни в Америке, как небоскребы в деловой части крупных городов и уличные "пробки" в центре Нью-Йорка, когда в "часы пик" быстрее одолеть десяток кварталов пешком, чем на машине. В Америке твердо убеждены, что в рекламе нуждаются все и каждый, будь то средство от головной боли или политический деятель, метящий на пост губернатора штата.

Денег на рекламу не жалеют, и ее стоимость, кажется, оторвана от экономических реалий: она возрастала, когда увеличивались темпы роста инфляции, но и с их падением продолжала идти вверх. Фирмы-производители знают, что затраты на рекламу неизменно окупятся и строго необходимы, чтобы сохранить конкурентоспособность.

По данным журнала "Уорлд уотч", в целом в мире расходы на рекламу выросли с 1960 по 1991 год с 39 до 286 миллиардов долларов. Из них свыше 130 миллиардов тратят в Америке (468 долларов на душу населения в 1991 году), где при рекламе кормятся рекламные бюро в торговых и промышленных корпорациях, а также самостоятельные конторы, разбросанные по всей стране, с признанным центром на Мэдисон-авеню в Нью-Йорке.

Работа над рекламой - не просто работа, как любая иная. В Америке говорят, что это самобытное национальное искусство. Выставки рекламных плакатов прошлого века привлекают не меньше посетителей, чем экспозиции полотен известных мастеров, и антикварная реклама котируется на аукционе по стоимости картины признанного современного художника.

Как завоевать симпатии потребителей, найти пути к их сердцам и карманам? - этим занимаются десятки тысяч специалистов, включая художников и психологов. Но если сравнить рекламу наших дней с тем, что было сто лет назад, трудно избавиться от впечатления, что с той поры удалось придумать не так уж много нового. Поэтому премии за удачные находки могут сегодня принести новатору целое состояние.

Как правило, реклама аполитична, чтобы ее можно было показать в любой стране, но бывают исключения. В середине 1980-х годов, когда в ходу была "империя зла", по американскому телевидению обыгрывали "образ врага" под рекламу пива, исходя из того, как писала "Лос-Анджелес таймс", что "у всех русских большие животы и все пьют водку". "Впервые в истории нынешнего поколения, - отмечала газета, - американское рекламное бюро эксплуатировало антисоветские настроения ради продажи продукта". Надо признать, реклама долго не продержалась.

Пухлые американские газеты более чем наполовину заполнены рекламой. Равно как ежемесячники и еженедельники. Да и само существование многих журналов зависит от фирм-рекламодателей. Пример - табачные компании, которые в среднем затрачивают более одного доллара на рекламу каждой пачки сигарет. Использовать эти деньги по назначению, после запрета рекламы табака по радио и телевидению, удается лишь в журналах, доля которых от популяризации сигарет составляет свыше трехсот пятидесяти миллионов долларов. "Чем больше прибыли получает журнал от рекламы табака, тем выше в нем влияние табачных компаний", - отмечал Мичиганский университет, который в течение двадцати пяти лет изучал воздействие табачных компаний на редакционную политику 99 публикаций в США.

Творцы рекламы твердят, что их продукция стимулирует деловую активность, создает новые рабочие места и даже помогает человечеству преодолеть межнациональные различия и найти общий язык в любви к одному продукту. В начале 1993 года эта цель, казалось, была достигнута. Практически повсеместно на земном шаре радио- и телевизионные станции одновременно передали один и тот же призыв. Нет, не "возлюби ближнего". Воззвание было предельно кратким и простым: "Пейте кока-колу!"

И ее действительно пьют во всем мире без различия пола и возраста, идеологических убеждений и религиозных пристрастий. Почему? Ответ дает сама фирма, оплатившая как-то объявление на журнальный разворот, где были изображены Гитлер, Ленин, Наполеон и бутылка кока-колы. А внизу пояснение: "Мы преуспели там, где они потерпели неудачу - в кампании по завоеванию мира. Причина успеха - "Кока-кола" пустила в ход самое действенное оружие - рекламу". Следуя тому же принципу, фирма соорудила в Москве в 1997 году фирменный знак на двести квадратных метров и подала заявку в "Книгу рекордов Гиннесса".

Эффективность рекламы, при умелом обращении, не ставят под сомнение, но признают, что она приобрела влияние и силу, выходящие за рамки здравого смысла. Находятся люди, готовые ради рекламы на подлог и преступление. Рекламы хватает везде, но в Америке она стала буйной и фактически неуправляемой. Азартные переливы неоновых красок на Пикадилли-серкус в центре Лондона меркнут в сравнении с безумием разноцветных огней на Таймс-сквер в Нью-Йорке.

По оценкам журнала "Бизнес уик", ежедневно американец в среднем видит и слышит около трехсот рекламных объявлений, так что легко потерять ориентировку. Сегодня американские мастера рекламы с вожделением поглядывают на Восток. Как говорил Джон Линдкуист из фирмы "Бостон консалтинг груп", "бывший СССР и страны Восточной Европы - это мечта любого рекламодателя. Люди там еще способны запомнить рекламное объявление". Россия для них, как целинные земли, где пашут, сеют и жнут не профессионалы, а любители, идущие особым путем, который похож, но не имеет прямого отношения к мировым стандартам и практике.

Глава шестнадцатая. КУКУРУЗНЫЕ ХЛОПЬЯ ГОЛЛИВУДА.

Нельзя сказать, что жизнь в Америке - сплошное кино, но без кино американцы жизни не мыслят. Перед второй мировой войной две трети жителей США отправлялись в кинотеатр всей семьей. Принаряжались, как в церковь на воскресную службу, старались не пропустить ни одной премьеры. В те годы фильм с участием любимых актеров был событием, и споры вокруг него - обязательными, Голливуд безраздельно царил в умах и настроениях, диктовал моды и правила поведения, а его "звезды" служили образцом для подражания.

С тех пор ситуация в корне изменилась. Соединенные Штаты подверглись нашествию телевизионного Мамая, и американец, плененный малым экраном, платит ему до половины своего досуга. Растущую долю свободного времени и семейного бюджета взыскивает компьютер, сутки напролет подключенный к Интернету, и трудно обойти вниманием изобилие видеодисков. Голливуд просят потесниться.

Хотя не так давно кинематограф был самодержцем, подмял под себя здания драматических и музыкальных театров в центре города. Зрители вольготно располагались в мягких креслах, обитых бархатом, в партере и на галерке, а сегодня довольствуются жесткими сиденьями в помещениях, прилегающих к большим и обычно многолюдным торговым центрам на окраинах. Роскошный двухъярусный кинотеатр - пережиток блистательного прошлого, не омраченного технологическим прогрессом, и расходы на его содержание невозможно окупить при скудной посещаемости.

Очереди у касс кинотеатров выстраиваются разве только на премьеру новой работы известного и популярного режиссера, которые все чаще снимают почти исключительно сказки для взрослых. Но остался прежний ритуал, освященный десятилетиями. В фойе работает буфет, приносящий не меньший, а то и больший доход, чем продажа входных билетов. Выбор скромный: сласти и орешки, кока-кола в закрытом бумажном стакане со льдом и соломинкой. Льда часто бывает больше, чем жидкости.

И, конечно же, поп корн (свеже поджаренные кукурузные хлопья). Большинство отдает предпочтение стакану размером с детское ведерко. Такова традиция. И только когда обе руки заняты, настоящий киношник войдет в зал и постарается найти место у прохода. Весь сеанс вокруг хрустят обертками от конфет и орешков, жуют поп корн, причмокивают над стаканом кока-колы. Если воцарится тишина, можно смело утверждать: фильм удался.

Основная масса кинотеатров разбита на четыре-пять уютных залов, и в каждом демонстрируется свой фильм. Но при всем многообразии названий чаще всего, по сути, идет одна картина. Они отличаются друг от друга по имени, но везде стрельба, взрывы, лихая погоня и легкий налет эротики. Обнаженная натура уже давно не служит приманкой для зрителей, но редкую ленту минует постельная сцена. Видимо, публика мало изменилась со времен Римской империи и по-прежнему жаждет крови, секса и зрелищ. А клиент всегда прав.

* * *

Пулемет захлебнулся собственной яростью и затих. В наступившей тишине стало слышно змеиное шипение пламени, жадно вылизывавшего стены домов. Осатаневший от грохота пулеметчик вогнал свежий диск, повел глазами на развалины и трупы. Закопченное лицо прорезала гримаса улыбки, тотчас уступившая место тревоге. Пропадают патроны, а с ними возможность стрелять еще и еще, сливаясь с прикладом и сладострастно дрожа, как в любовном экстазе. Что делать? Нужны новые мишени, и тупорылое дуло уставилось в зрительный зал, выплеснув кровавыми буквами надпись "Конец".

- Ну, что ж, нам дарована жизнь, и на том спасибо, - сухо прокомментировал события на экране мой сосед. - Чудовищная галиматья, неправда ли? - Не дожидаясь ответа, тяжело поднялся, опираясь на старомодную трость, и стал пробираться к выходу. В фойе повернулся ко мне и неожиданно предложил: Если не торопитесь, может, пропустим по чашечке кофе?

На секунду я замешкался с ответом. Американцы относятся к благородному напитку без должного уважения и подают на стол нечто, напоминающее кофе по цвету, но не более того.

Мой спутник понял меня правильно и поспешил успокоить: Хороший кофе гарантирую.

В небольшом кафе официант проводил нас к уютному столику возле окон, выходивших на две улицы. Кофе оказался отменным. После второй чашки моего нового знакомого потянуло на философию.

- Все куда-то спешат, будто не терпится свести счеты с жизнью, - размышлял он, провожая глазами снующих по улицам людей. - И как им удается высидеть полтора-два часа в кинозале?

- Самое дешевое удовольствие, - предложил я свое объяснение.

- Вы правы, но должен сказать, что до войны платили десять центов, а нынче десяти долларов не хватит. Но если хочешь провести вечер вне дома, дешевле кино не придумаешь.

- Помнится, я где-то читал, что самая неимущая публика - молодежь до двадцати четырех лет - горячие поклонники кинематографа.

- Почти восемьдесят процентов зрителей... Извините, - спохватился, - я не представился. Хотя мы с вами заочно знакомы, встречались на просмотрах. Насколько мне известно, вы из Москвы, не так ли?

- Да, корреспондент ТАСС. Это...

- Спасибо, объяснять не надо. Вы представляете правительственное информационное агентство, и ваше мнение регулярно совпадает с официальной точкой зрения. А я в лучшем положении. Вольный критик. Нигде в штате не числюсь, но печатаюсь регулярно. Делюсь впечатлениями о последних фильмах. Зовут меня Сидни.

- Юрий.

- Откровенно говоря, меня очень интересует, что вы знаете и что думаете о Голливуде?

Пришлось признаться, что в молодости я смотрел все подряд. В начале 1960-х годов, когда работал в Египте переводчиком Генштаба с советскими военными специалистами, то ходил в кино практически ежедневно на два-три сеанса. Иных развлечений, если не считать бассейна в офицерском клубе, было не дано в силу запретов, на которые не скупились отцы-командиры, оберегавшие незрелую молодежь от соблазнов заграницы.

За три года набралось столько кинопросмотров, что количество перешло в качество, и я научился выбирать, так что сейчас в кино хожу редко и к нынешним фильмам испытываю глухую неприязнь. Они напоминают, на мой взгляд, американскую кухню, точнее самый распространенный вид - "fast food" или по-нашему "еду на скорую руку". Главное - оформление: образцовый порядок и чистота в помещении, бутылочки с соусами на столах, быстрое обслуживание, одноразовые приборы и поднос. Хотя по содержанию - тощая котлетка, втиснутая в вязкую булку и украшенная зеленью, так что смотрится аппетитно.

В большом почете у коммивояжеров и туристов, подростков и детей, народа непоседливого, неприхотливого, вечно в движении и готового пожертвовать желудком ради выигрыша во времени. Заскочил в "Макдональдс" или "Бергер кинг" на несколько минут, вроде бы что-то пожевал и заморил червяка. Чувство голода притупляется, и можно спешить дальше, гоня мысли о еде.

Приблизительно то же испытываешь, покидая кинотеатр. Пока сидел в зале, было интересно, но наутро невозможно вспомнить, что показывали. Запомнился только шум: в основном, стреляли из разных видов оружия, преимущественно автоматического и крупного калибра. Взлетали на воздух дома и автомобили, корчились на земле тяжело раненые и повсюду картинно разбросаны трупы в причудливых позах.

Главный герой, кажется, состоял из бугров, как болото с кочками, и мускулов у него было значительно больше, чем можно предположить, глядя на атлас анатомии человека. Он был суров, грудаст и разговаривал кулаками. Актеров, занятых в эпизодах, не убивал, а крушил с легкостью необыкновенной и жестокостью не напускной. Ему явно нравится убивать, что передается зрителям. Для некоторых это, возможно, разрядка. После ежедневных баталий с сослуживцами и начальством к концу недели у многих возникает желание взять в руки тяжелый пулемет.

Вначале роль супергероя отводилась иным персонажам. В Америке безраздельно властвовал Супермэн, родившийся в апреле 1938 года в комиксах Джерри Сигала и Джо Шустера. Позднее он стал героем трех романов, шести художественных фильмов, мюзикла на Бродвее, мультипликационных картин, телесериала из ста четырех эпизодов, радио и телепостановок, рисованных картинок в двухстах пятидесяти газетах. С его легкой руки появились Супергерл, Супербой и даже Супердог, а также Бэтмэн, Хокмэн и прочие борцы за справедливость.

Супермэна приняли и полюбили как доказательство того, что добро всегда побеждает зло. Он преуспевает и сегодня, а его пятидесятилетие справляли в США с размахом и выдумкой, которой не был удостоен ни один президент. Надо понимать, такая честь выпала ему не случайно. Лучше Супермэна невозможно придумать, и в пылу самой жестокой схватки он хранит память о ценности человеческой жизни.

Джон Уэйн, ковбой и солдат, суперпатриот и суперрубака, дрался самозабвенно, но по делу и довольствовался одиночными выстрелами. Клинт Иствуд вывел образ суперполицейского "грязного Гэрри" и решал запутанные проблемы борьбы с преступностью с помощью крупнокалиберного пистолета. Таким же путем вершил суд и расправу Чарльз Бронсон, не прибегая к следствию и присяжным, что очень нравилось зрителям, у которых не сложились отношения с правоохранительной системой.

Шон Коннери и Роджер Мур долгие годы играли Джеймса Бонда, элегантного, как старый дипломат, супершпиона, непробиваемого и непотопляемого агента 007 с лицензией на убийство. Куда бы и как бы его ни швыряло, прическа, галстук и чувство юмора не страдают. В критический, казалось бы, безвыходный момент стреляют авторучки, портсигары и прочие безобидные предметы, ощериваются лезвиями кинжалов ботинки и летят отравленные стрелы из рукавов пиджака, произведения искусства с Сэвил-роу, улицы дорогих портных в Лондоне. Оснащенности Бонда оружием может позавидовать армия небольшой страны, не состоящей в списке получателей военной помощи США.

А вокруг экзотика Востока и роскошь Запада, полыхают пароходы, рушатся своды пещер и замков, в общем, что крупнее, и мельтешат группами и в одиночку блондинки, брюнетки, огненно рыжие, белые и черные красотки, у которых ноги начинаются у шеи и никогда не кончаются. Минимум одежды, но без вызывающей наготы, скабрезности, без матерной ругани, строго в рамках приличий. Бонд предназначен для всей семьи от мала до велика в Европе, Азии, во всех странах и на всех континентах.

Противники Бонда замахиваются не меньше, чем на мировое господство, и агент 007 спасает планету, в зависимости от политической конъюнктуры во время съемок, - от коммунистов европейского или азиатского разлива, но чаще, вне политики, - от главного мирового злодея - Бломфелда с белым ангорским котом. За свои подвиги не ждет благодарности, но однажды удостаивается ордена Ленина. Примитивно, но красиво, эффектно, высоко профессионально, захватывающе и смотрится неотрывно, в напряжении. Худо-бедно проглядывает сюжетная линия.

В прологе фильмов о Джеймсе Бонде больше действия, чем во многих современных лентах от начала до конца. Нет и намека на статику, все в движении: автомобили, катера, самолеты, спутники Земли, горнолыжники, аквалангисты, конные, пешие. Гоняются друг за другом, на ходу обмениваясь выстрелами и ударами. Один и тот же фильм можно смотреть много раз, потому что ничего не запоминается, а от зрителей нет отбоя. Первые четырнадцать картин о Бонде принесли их создателям около двух миллиардов долларов, а мэр Сан-Франциско Дайана Файнстайн провозгласила "День Джеймса Бонда", когда в городе впервые показали "Вид на убийство".

После премьеры в Лондоне 6 октября 1962 года первого фильма этой серии - "Доктор Ноу" английский писатель Иан Флеминг, давший рождение Джеймсу Бонду, говорил: "Ну, ладно, один-два фильма, а потом шутка себя исчерпает". Он не принимал всерьез своего творчества о жизни и деяниях супершпиона и очень расстраивался из-за того, что мало внимания уделяется его путевым заметкам, к примеру, "Птицам Вест-Индии", откуда и было взято имя агента 007. Но когда был исчерпан список книг Флеминга о Бонде и выпущены картины по отснятым сюжетам, стали подгонять под нужды кинематографа короткие рассказы того же автора. Так что, глядишь, придет черед и "Птицам Вест-Индии".

* * *

Еще раньше, в пору "золотого века" Голливуда, фильмы выпускали, как автомобили или холодильники, быстро и по доступным ценам. "Звезды" буквально перебегали с одной съемочной площадки на другую. В 1939 году Джимми Стюарт и Генри Фонда снялись в пяти фильмах каждый, а Бетти Дэвис - в четырех. Режиссерская цензура зорко блюла семейные устои. Жестоко карали супружескую неверность, разводили любовников по разным кроватям, допускали поцелуи мимолетные и заслуженные, и лишь под занавес - крупным планом. Злодеев выпускали на экран в темных, а положительных героев - в светлых шляпах, чтобы зрители не путались в догадках. Самым крепким ругательством было "черт побери", и дамы в кинозале краснели и делали вид, будто не расслышали.

Публика не прощала своим кумирам промашек. В 1949 году стало известно, что великолепная Ингрид Бергман, целомудренная героиня "Касабланки" и "Газового света", ждет ребенка от режиссера Роберто Росселини. Но в то время она была женой дантиста Петера Линдстрома, и ее осудили так сильно и дружно, что вынудили покинуть страну. Хотя актриса в конечном итоге вышла замуж за Росселини, в Голливуде еще семь лет на нее смотрели, но не видели, и отказывались предоставить новые роли.

Короче говоря, ничего общего с днем сегодняшним. Сейчас можно все или почти все, и все моментально забывается, а старые ленты по-прежнему служат образцом, и до сих пор бьются над вопросом, как рождается кино, память о котором проносишь через всю жизнь. Достаточно назвать "Унесенных ветром", "Волшебника из Оз", "Ниночку", "Прощайте, мистер Чипс", "Почтовую карету" и "Мистер Смит отправляется в Вашингтон" из трехсот восьмидесяти восьми фильмов, вышедших в год начала второй мировой войны, лишь десять из них в цвете, делавшим первые робкие шаги.

Американской академии киноискусства, ежегодно присуждающей самые престижные премии, нелегко было делать выбор, и "Оскар" в том году достался "Унесенным ветром", отмеченным еще тремя наградами, включая лучшую актрису года - Вивьен Ли. Но в равной мере заслуживали награды и другие названные картины, ставшие ныне голливудской классикой.

Вроде бы, раньше фильмы выходили, как с конвейера, и делали их, казалось, ради денег, а не из любви к искусству, но сейчас называют те годы "волшебством" и не могут разобраться, почему сегодня легче составить список десяти худших лент года, чем найти достойных претендентов на "Оскара".

В прошлом пол героя не вызывал кривотолков. Мужчины смелые, крепкие, находчивые. Выглядели по-мужски и вели себя, как пристало мужчине. А женщины были изысканными, обаятельными, воплощением женственности и элегантности. Пели, танцевали, говорили так, что каждое слово казалось подарком. Не то, что сегодня, когда частят, цедят сквозь зубы или невнятно бормочут, как через непрожеванный бутерброд. В былые годы герои экрана не уходили так далеко от своих предков, что терялась связь поколений, и возникали сомнения в теории Дарвина. Что-то знакомое, человеческое у прежних кумиров всегда присутствовало, и они переживали из-за чужой боли.

Более поздним супергероям Голливуда - Сильвестеру Сталлоне, Арнольду Шварценнегеру, Чаку Норрису и прочим - чужды сомнения и противопоказаны переживания. Они никогда ни над чем не задумываются, только действуют, что импонирует молодым людям, ощущающим постоянный зуд в кулаках. Американская кинокритика окрестила Рэмбо "машиной войны", рассудив, что у него атрофированы человеческие эмоции и отсутствует одно из основных качеств, отличающих человека от животных и машин, - способность улыбаться и членораздельная речь. Текст, вложенный в уста главного героя, не просто убогий, его нет. Словарный запас Рэмбо умещается на машинописной странице. Подстать ему Шварценеггер, и по сравнению с ним Чак Норрис во "Вторжении в США" болтлив до неприличия: он произносит шестьдесят три слова.

Зато меньше работы для переводчиков на иностранные языки и легче сбыт за рубежом, хотя далеко не везде. К примеру, "Роки-4" восприняли на азиатских просторах России с некоторым удивлением. Если верить авторам фильма, Сибирь во многом напоминает Африку с той лишь разницей, что необозримую саванну покрывает не густая трава, а пышный нетающий снег. Еще одна особенность этой части земного шара в представлении Голливуда - об электричестве там пока не знают и обходятся керосиновыми лампами, а транспорт - исключительно гужевой. Надо полагать, автомобиль до Сибири еще не дошел.

Грустная и нескладная получается картинка, но успеху фильма не мешает, потому что успех строится на рукоприкладстве и убийствах. По подсчетам американских кинокритиков, троица немыслимо мускулистых парней "замочила" на экране к середине 1980-х годов больше людей, чем все их предшественники вместе взятые. Пальма первенства принадлежит Шварценеггеру: в "Коммандо" он оставил после себя не менее ста трупов.

Конечно, без шума не обойтись, а то заснешь в кинозале, и пальбу из автоматов открыли в Голливуде еще в гангстерских фильмах о временах "сухого закона". Постреляли и успокоились, перешли к другим темам. Да и стреляли-то осмысленно, во всяком случае, метко, поражая противника с первого раза. А сейчас экран того и гляди разлетится от грохота взрывов и выстрелов. Звуковые эффекты и компьютерная графика подменяют смысл и содержание.

Надрываются скорострельные пушки, огрызаются автоматы, ухают гранатометы, плюются стреляными гильзами ручные пулеметы и небо расчерчено следами ракет, а внизу вздымают облака пыли разрывы мин. Бои разворачиваются на земле и воде, под землей и водой, в околоземном пространстве и глубоком космосе. Люди на втором плане, в основном в роли трупов. Пересказывать сюжет бессмысленно, потому что нет сюжета и смысла, в чем авторы, надо полагать, видят главный смысл.

По единодушному мнению американских кинокритиков, "Рэмбо" во всех его ипостасях и родственные ему ленты - картины грубые, поверхностные и оставляют неприятный осадок. "Рэмбо-2" признали в США худшим фильмом сезона, а его режиссера, сценариста и исполнителя главной роли, единого в трех лицах, - худшим по всем трем категориям.

Герой этой серии - садист и палач, страдающий манией величия и комплексом неполноценности. Если уж быть предельно откровенным, это психопат, остро нуждающийся в неотложной медицинской помощи, но его создатели вместо смирительной рубашки выдают ему оружие, гарантируют полную безнаказанность, и Рэмбо - кумир молодежи, которая знает о войне понаслышке.

"Опасность подобных фильмов состоит в том, что они предлагают крайне упрощенный и основанный исключительно на силе метод решения сложнейших проблем современности", - писала калифорнийская газета "Меркьюри ньюс". "Когда вооруженные бандиты подменяют здравый смысл, - вторила "Сан-Франциско кроникл", - становится трудным путь назад, к разуму. Если молодежь способна проглотить столь опасную чепуху, это может привести к распространению более опасного вируса, чем СПИД".

В то же время подобные фильмы склоняются на все лады в солидных печатных изданиях, пользуются кассовым успехом в Соединенных Штатах и далеко за их пределами. Журнал "Тайм" был вынужден признать существование "рэмбомании", разрастающейся быстрее, чем лесные пожары". Рэмбо и его подельщики приобретают роль, выходящую за рамки плохого кино.

На таких фильмах в зале много подростков, остро переживающих и жадно впитывающих происходящее на экране, хотя афиша предупреждает: "Дети до шестнадцати лет не допускаются". Видимо, владельцев кинотеатров больше интересуют кассовые сборы, чем сложные проблемы воспитания подрастающего поколения, и этим позднее приходится заниматься уголовной полиции.

Коммерсанты разрабатывают подобные фильмы, как золотую жилу, и производство игрушек в Америке переходит с мирных на военные рельсы. Нарядных кукол и комичных плюшевых мишек сменяют наборы сложных военных игр, которые помогают постигнуть стратегию и тактику современного боя. Задача - не просто одержать победу, а стереть противника в порошок. Пленных не брать, патронов и ядерных ракет не жалеть.

Однажды перед Рождеством мне случилось наблюдать такую картину возле магазина "Тойз-ар-ас". Санта Клаус в красном кафтане обращается к девочке с льняными волосами дорогой куклы: "Ну, и что бы ты хотела в подарок?" "Я... - Задумывается она. - Я бы хотела королеву Ши-Ра". Американский Дед Мороз озадачен. Видно, детских передач по телевидению не смотрит и с кровожадной королевой не знаком. "А ты?" - Переключается на толстого мальчугана в роговых очках. "Значит, так, - начинает тот бойко перечислять, загибая пальцы, - полный набор Джи-Ай Джо - это раз. Автомат - два и воздушный пистолет - три". Робко взглядывает на отца и без прежней уверенности добавляет: "Хорошо бы еще летающую подлодку и космический корабль".

"После войны во Вьетнаме, - сетовала пожилая продавщица, - с полок буквально исчезли военные игры и игрушки, а сейчас они, надо понимать, перешли в контратаку". Оборот торговли военизированными игрушками увеличился в шесть раз и превысил один миллиард долларов. Игрушечного арсенала рядового американского магазина вполне хватило бы на пару региональных конфликтов, и при всем многообразии одноликая направленность вызывала недобрые предчувствия.

Особенно тяжко было, когда я смотрел телепередачу о встрече с родителями подлинного Рэмбо, сержанта американской армии Артура Джона Рэмбо, погибшего во Вьетнаме в конце ноября 1969 года, имя которого высечено на черном мраморе мемориала павшим во Вьетнаме в Вашингтоне. "В местной школе есть мальчишки, для которых мнимый Рэмбо - герой, и от них можно услышать: "Вот Рэмбо бы им показал!". Я думаю, фильм о Рэмбо - сплошная ложь", - говорила Эйми, девочка, выросшая без отца. Когда мать Артура Рэмбо попросили пожелать что-нибудь подросткам, сделавшим кино-Рэмбо своим кумиром, она сказала: "Помните, дети, что настоящие герои не всегда возвращаются домой с войны".

Эта истина не так проста для усвоения, как может показаться. Многие предпочитают верить копии, а не оригиналу. Бездарность в сочетании с шумовыми эффектами принесла не только славу, но и большие деньги. За пять лет Сталлоне заработал больше всех президентов США вместе взятых со дня основания государства и стал самым высокооплачиваемым актером. В 1986 году ему выплатили двенадцать миллионов долларов. Это вдвое выше заработков Дастина Хоффмэна и Роберта Редфорда в тот год, втрое - Джека Николсона, вчетверо - Мэрил Стрип, в восемь раз - Джейн Фонды и двести тысяч раз - минимума, установленного гильдией киноактеров.

* * *

Нет здесь логики и справедливости. Знатоки и любители кино, специалисты и серьезные газеты признают, что фильмы типа "Рэмбо" никуда не годятся и что, кроме вреда, от них ждать нечего. Но на них идут, валят толпами, стоят в очередях там, где очередей не бывает. Смотрят с вожделением и удовольствием, смакуют и не могут оторваться от экрана.

Проще всего обвинить зрителей: не доросли, мол, до штучного товара, вот и приходится скармливать им ширпотреб. Но спрос неразрывно связан с предложением, во всяком случае, в Америке. Если из года в год выпускать и широко рекламировать стреляющие и взрывающиеся ленты, если только о них ежедневно говорят по телевидению и расписывают в печати, к таким картинам поддерживается и подогревается интерес.

Зрителям прививают, хотят того или нет, дурные вкусы и потакают низменным потребностям, а потом делают большие глаза, удивляются, почему никто не идет на хорошие фильмы, когда они случаются. "Почему так плохи фильмы сегодня?" - спрашивал в журнале "Америкэн филм" режиссер Сидней Люмет и отвечал: "Сейчас пошел тупой зритель. Он гораздо глупее, чем раньше". Но откуда он взялся? Надо полагать, так его воспитал Голливуд.

В "творческой импотенции" обвинял американский кинематограф журнал "Дзис уорлд". По его мнению, "сбылись опасения оппонентов массовой культуры, и культура низведена до мертвого уровня банальности, который определяется продюсерами, ориентирующимися на самые низменные вкусы. Не сбылась мечта Чарли Чаплина, Фрэнсиса Копполы и Орсона Уэллса - "творить для массовой аудитории, одаряя ее произведениями искусства и создавая тем самым великую аудиторию".

Кинематограф отражает свое время и свое общество, его юмор и страдания, ценности и недостатки, его мораль и сложившиеся в нем отношения. Если с такой меркой подходить к сегодняшним фильмам, трудно избавиться от впечатления, что Голливуд много говорит, но ему нечего сказать. На мой взгляд, смысл любой киноленты в том, чтобы установить диалог со зрителем, воздействовать на его помыслы и поведение, заставить задуматься над прошлым и настоящим, заглянуть в будущее. Ведь фильм познается не только в кинозале. Важно, что оттуда выносишь, что врезается в память.

Можно, конечно, и просто отдохнуть. Ведь хватает плохих новостей в газетах, по радио и телевидению, дома и на работе. Но разные бывают развлечения, и трудно отнести к ним "Муху", которой предпосылается такая реклама: "Вам не просто станет страшно. Вас запугают до одури". Не спорю, наверняка найдутся люди, которым хочется именно этого. Причем создается впечатление, что эти люди живут рядом, судя по товару на российском видеорынке и телевидении, включая фильмы, снятые в России после отмены партийной цензуры. Получив свободу и возможность самовыражения, российские деятели кино принялись слепо копировать худшие заокеанские образцы. Теперь говорят: "Из всех искусств для нас важнейшим является умение делать деньги".

По сравнению с "Ручной пилой. Кровавое месиво в Техасе" "анатомичка", которой панически боятся студенты-медики первого курса, покажется греческим залом музея изящных искусств. Это скорее пособие по анатомии человека, которого распинают на экране, как лягушку на школьном уроке. Или кинолента, где методически убивают служащих супермаркета. Деловито, тупо, одного за другим, без лишних слов, что облегчало работу переводчика, гнусившего русские слова.

Дело дошло до того, что Санта Клауса, воплощение доброты и великодушия, снабдили топором и послали рубить покупателей, распинать на оленьих рогах и убивать электрическим током, опутав гирляндами лампочек с рождественской елки. Однако страшно возмутились торговые компании, и краснощекому старику вернули прежний облик, символ и рекламу предрождественской распродажи товаров.

При всех недостатках у подобных фильмов есть и достоинство: они не требуют большого умственного напряжения при написании сценария и вполне обходятся без игры актеров, так что затраты на них минимальные. К тому же на их фоне высвечиваются хорошие стороны грамотных и честных фильмов, авторы которых способны вести связный рассказ.

Насилие в Голливуде раньше было подспорьем, чтобы пощекотать нервы аудитории. Начинали с кулачных побоищ и беспорядочной ковбойской пальбы. Позднее стали наращивать ужасы, потому что у зрителя вырабатывался иммунитет, и дошли до того, что насилие стало самоцелью. Если в 1968 году почти одна треть голливудской продукции была квалифицирована Ассоциацией американского кинематографа, играющей роль своеобразного цензора, как "пригодная для общего просмотра", то двадцать лет спустя едва четыре процента фильмов рекомендовалось смотреть всем членам семьи без исключения.

"Американское кино и телевидение служат пропаганде насилия и одновременно рекламируют современное огнестрельное оружие". С таким обвинением выступил не кинокритик, оглушенный пальбой с экрана, не социолог, пришедший в ужас от последней официальной кровавой сводки, и не школьный учитель, которому приходится проводить в классе спецзанятия, когда детей учат быстро нырять под парты, чтобы уйти от шальной пули с улицы во время очередной перестрелки между бандами гангстеров.

Это заявление сделал сержант полиции из Окленда Роберт Скариа, ветеран жарких схваток с подпольными торговцами наркотиками, свидетель жуткой в своей бессмысленности гибели детей и взрослых, жертв гонки вооружений, выплеснувшейся на улицы американских городов. "Я убежден, - сказал сержант, - что рост преступности неразрывно связан с рекламой оружия и смерти, которую несут фильмы, воспевающие культ насилия".

Звучит, как если бы сержант полиции родился и вырос при советской власти во времена застоя, окончил школу с золотой медалью, познав прелести социалистического реализма, и посвятил свою жизнь рецензиям в "Советской культуре" на голливудскую продукцию. Но именно так и сказал, и я тому живой свидетель. Накипело, видно, у сержанта.

Эти мысли, как выяснилось при знакомстве, во многом разделял Винсент Прайс, главный "злодей" многих известных кинолент. По его словам, "ужас современных фильмов ужасов в том, что они действительно ужасны". "Эдгар Алан По и люди, снимавшие фильмы по его рассказам, прекрасно понимали, что чем меньше крови, орудий убийства и наглядного насилия на экране, тем больше простора для воображения, - говорил ветеран Голливуда. - Зритель должен сам многое додумать, иначе у него атрофируется восприятие". "Смысл детективных романов, - продолжал Винсент Прайс, - в напряженном ожидании, в попытке предвосхитить события, угадать преступника, но отнюдь не в том, чтобы пересчитывать трупы на экране. Я уж не говорю о фильмах для молодежи".

Если судить о молодежи по голливудским картинам для молодежи, можно подумать, что граждане Соединенных Штатов в возрасте до двадцати пяти лет - народ ограниченный и круг их интересов замыкается на любовном бандитизме, обжорстве, злобных проказах, драках и мотоциклах. Такое впечатление выносишь, просмотрев несколько десятков фильмов, состоящих из мордобоя, стрельбы, взрывов и постельных шалостей. Лишь в порядке исключения немного кинолент, которые не вызывают краску стыда перед соседом, когда зажгут свет в зале.

У Голливуда достаточно заслуг перед мировой кинематографией, и немало великолепных фильмов, но нелегко избежать подозрения, что хорошее - в прошлом, а настоящее ничего не сулит, кроме кошмара. Ведь рынок кино завален бросовыми лентами "Кошмар на Элм-стрит", "Пятница, 13-е число" и так далее, а главный герой - ярко выраженный психопат Фредди расправляется с окружающими с помощью кухонной утвари, мебели и предметов домашнего обихода, подсказывая зрителю, что все необходимое для убийства всегда под рукой...

* * *

Вольный критик Сидни слушал меня внимательно, не перебивая, как католический священник на исповеди. А когда заметил, что я начал повторяться, вставил:

-Во многом готов с вами согласиться, но, по-моему, нельзя все сваливать на Голливуд. Разве не то же самое показывают по телевидению? Разве не становятся бестселлерами книги, в которых расчленяют на столе живых и мертвых, а потом придвигают стулья и садятся ужинать? Да и на Бродвее имеют успех музыкальные постановки о похождениях убийц американских президентов. Короче говоря, насилие заполонило не только кинематограф. Не зря художников называют антеннами, которые чутко улавливают настроения общества. Надо полагать, это зеркало нашей жизни.

- В конце концов, - продолжал мой собеседник, - кровь и убийства - отнюдь не новое явление в американском искусстве. Правда, раньше насилие было эпизодическим, картинным, но не реальным, а сейчас приобрело массовый характер. От фильма к фильму, от книги к книге и от одного телесериала к другому гибнет все больше людей и все чаще как бы мимоходом. Процесс, по-моему, двусторонний: рост насилия в жизни порождает рост насилия на экране, а это неизбежно взращивает не только людей, готовых на убийство, но и тех, кто пройдет мимо, не окажет помощь жертве насилия. Что вы на это скажете?

У меня не было готового ответа, хотя я часто задумывался над влиянием на американцев экранного буйства насилия и разрушений. За годы жизни в Калифорнии, во время поездок по другим штатам не сложилось впечатления, что жизнь в Америке опаснее, чем дома, где долгое время о насилии публично не смели даже заикаться, а криминальную статистику хранили, как государственную тайну. Однако это не помешало жестоким межнациональным конфликтам и уличным перестрелкам между бандами рэкетиров. Улицы Москвы поздним вечером в начале ХХI века не казались менее опасными, чем улицы Нью-Йорка. Разве менее освещенными.

Легче всего сказать, что кино и телевидение рисуют картину реальной жизни, и что показ насилия растет по мере роста насилия в жизни. Но так же верно и другое: авторы фильмов и сериалов берут за основу наивысший драматизм, показывают худшие, самые неприглядные стороны жизни общества, обходя благополучие и обыденность. Какими бы устрашающими ни были цифры роста преступности, большинство американцев пройдет жизнь, ни разу не став свидетелем или жертвой насилия.

Мне кажется, что пылкая агрессивность героев массовой культуры Америки не может служить стимулом для массовой агрессивности населения, хотя нельзя сбрасывать со счетов пагубного воздействия рекламы насилия на молодежь. В то же время фантазия на экране и в печати - это всего лишь фантазия и именно так, как правило, и воспринимается.

Если герои фильма или телесериала много говорят, пусть очень умно, о самом важном и возвышенном, но ничего не делают, смотреть на них становится тошно. Не случайно американцы тратят ежегодно почти два миллиарда долларов за прокат дома видеокассет с фильмами, где во главе угла стоит действие.

Да и с самого начала американцам внушали, что зло приходит со стороны, а Голливуд специализировался на импортных злодеях. Из Трансильвании прибыл граф Дракула, по совместительству вампир, вдохновивший десятки однообразно безвкусных картин "Юность Дракулы", "Невесты Дракулы", "Месть Дракулы", "Дети Дракулы" и, наконец, "Дракула - властелин мира", не говоря о подражателях типа "Любовь с первого укуса".

Из Германии доставили чудовищный продукт экспериментов с трупами и электричеством, прославивший доктора Франкенштейна еще во времена черно-белого кино. С таинственного острова привезли высотную гориллу Кинг-Конга, которая небрежно расправлялась с небоскребами и аэропланами, но уважала блондинок, как и приличествует истинному джентльмену. Из морских глубин у берегов Японии вылез заокеанский родственник Кинг-Конга чешуйчатый Годзилла, способный изрыгать огонь, творить большие и малые разрушения. Из Англии пришли Джек-Потрошитель, "машина времени" и "война миров".

Следуя той же доброй традиции, позднее появились космические пришельцы, механические уродцы, роботы-убийцы внеземного или потустороннего происхождения, динозавры, бронтозавры и прочие ископаемые. Клеймо "Сделано в США" выдается вурдалакам, ведьмам, русалкам, упырям и родственной очень домашней нечистой силе, которая поселяется в старых уединенных зданиях со зловеще скрипящими дверями и ставнями, а также в детях дошкольного возраста.

Да еще снискал известность беглец из сумасшедшего дома, которого не берут пули и огонь пожара, герой бесконечной серии фильмов "Пятница, 13-е число", поражающий воображение своей изобретательностью в поисках все новых методов расправы с второстепенными персонажами. Зуботычины раздаются с такой широтой и размахом, как если бы герои хотели угодить в "Книгу рекордов Гиннеса" по числу пощечин на киноединицу.

Так смотрится, что Голливуд с завидным постоянством и рвением убеждает себя и публику, будто зло во всех его видах и разновидностях - продукт чужеродный. Ни при каких обстоятельствах он не может произрастать на американской земле, осчастливившей мир яблочным пирогом и звездно-полосатым флагом, байками о добродетельных ковбоях и веселых гангстерах, оперировавших строго в рамках "сухого закона".

Мысль предельно простая, легко доступная и очень удобная. Под нее можно подогнать не только красоты и прелести жизни в Америке, но и недоверие ко всему чужому, куда можно отнести любые отклонения от "американского образа жизни" вплоть до инакомыслия. Аполитичность американского кинематографа - один из мифов, который Голливуд распространял довольно успешно, потому что умеет облечь политику в привлекательную упаковку.

* * *

- Должен вам сказать, - вмешался в ход моих рассуждений Сидни, - что провести четкую грань между политикой и индустрией развлечений становится все труднее. Раньше "звезд" Голливуда, спорта и эстрады использовали в качестве украшений предвыборных кампаний и заодно приманки для сбора средств. Что делают и сейчас, но активисты - редкость, а исключение - Рональд Рейган, незавидный герой второразрядных фильмов, "Би-муви", которые запускали в один сеанс перед главной картиной с участием первоклассных актеров, после выпуска новостей и мультфильма.

- Рейган, - продолжал Сидни, - вкусил от политики в бытность президентом гильдии киноактеров, если не ошибаюсь, в 1947-52 и 1959-60 годах. Тогда кипели идеологические страсти и "голливудская десятка", группа режиссеров и сценаристов, обвинялась в принадлежности к компартии. Великие "звезды" Хамфри Богарт и Лорен Бакалл шли во главе марша на Вашингтон в знак протеста против суда над своими коллегами. А неприметный Рейган завоевывал репутацию правоверного антикоммуниста, что помогло стать губернатором Калифорнии и президентом США.

- Кстати, - добавил вольный критик, - Клинт Иствуд был избран мэром города Кармел. Прелюбопытнейшая история, между прочим. Мэр этого городка помешал расширению ресторана, который принадлежал Иствуду. Вначале тот пробовал судиться с муниципалитетом, но когда понял, что это накладно, выиграл на выборах и, став хозяином города, принял постановление, которое позволило вести ресторанное дело по своему усмотрению. Как видите, у нас трогательно сочетается приятное с полезным - бизнес и политика.

Активными поисками правильного сочетания интересов бизнеса и политики занялись в Голливуде чуть ли не с первых дней его существования, о чем подробно рассказывает Рональд Браунштейн в своей книге "Власть и блеск. Связь между Голливудом и Вашингтоном". По словам автора, этот процесс усилился с начала 1930-х годов стараниями Франклина Д. Рузвельта. Он был первым президентом США, оценившим значение "звезд" и владельцев крупнейших кинофабрик. Тому были причины и личного порядка.

В бытность свою заместителем министра ВМС Рузвельт написал сценарий о жизни героя военно-морских сил Джона Поля Джонса, пытался его сбыть в Голливуде, но потерпел неудачу. Зато завязал хорошие контакты, и когда пришла пора бороться за место в Белом доме, Хамфри Богарт и Эдвард Дж. Робинсон агитировали за Рузвельта по радио, а Фрэнк Синатра давал концерты, сборы от которых шли в фонд кандидата в президенты.

Своего апогея смычка с политикой достигла при Джоне Ф. Кеннеди, обаятельном молодом президенте, которого встречали на вечеринках в окрестностях Лос-Анджелеса с участием "звезд" разной величины почти так же часто, как на приемах в Белом доме. А с ростом стоимости предвыборных кампаний началось буквально паломничество политических деятелей в Голливуд в надежде, что "звезды" не только помогут пополнить фонды, но и позволят кандидату завоевать сердца избирателей.

"Кандидатам нужны деньги, - говорил Роберт Редфорд, не раз игравший в кино роль политика, - а деньги в Голливуде водятся и все больше политических деятелей идут к нам на поклон. Сейчас расстояние между финансами и политикой сократилось, и Голливуд наводнили кандидаты в поисках денег". По словам Чарлтона Хестона, побывавшего президентом во многих фильмах, "действенный политик - в определенном смысле настоящий актер. Не всем нравится, когда так говорят, но поверьте, великий политический лидер - одновременно великий актер".

Традиционно Голливуд выступал сторонником демократической партии, хотя нельзя сказать, что это приносило большие дивиденды. Так, Франклин Д. Рузвельт, заняв место в Белом доме, провел в жизнь антимонопольное законодательство, а в результате крупнейшие киностудии лишились принадлежавших им кинотеатров. Но с середины 1980-х годов закону придали новое толкование, и стало восстанавливаться по вертикали владение кино от съемок до проката.

Славились кинозвезды и бурным участием в общественной жизни: среди них были решительные сторонники и яростные противники войны во Вьетнаме, ретивые защитники Пентагона и активисты антиядерного движения, но после избрания президентом США Рейгана интерес к политике пошел на убыль. Джейн Фонда, снискавшая поклонников за границей и врагов на родине своими выступлениями против войны во Вьетнаме, нашла себе более спокойное и весьма прибыльное занятие - саморекламу с помощью видеозаписи уроков аэробики. Потом развелась с очередным мужем, когда стало ясно, что его политическая карьера дает сбои, и вышла замуж за Теда Тернера, главу телекорпорации Си-эн-эн, преуспевающего во всех областях, хотя и этот брак оказался недолговечным.

- Мне кажется, - заключил нашу беседу Сидни, - что пример Джейн Фонды должен быть уроком для всех. Каждый обязан заниматься своим делом. Хорошая актриса, согласитесь, отвратительно играет в политике, но зато известные политики - как правило, неплохие лицедеи.

Глава семнадцатая. КАКОГО ПОЛА ОСКАР?

"Послушайте, он удивительно похож на моего дядюшку Оскара!" - Воскликнула женщина, наблюдавшая за работой скульптора, который выполнял заказ Американской академии киноискусства на изготовление золоченой статуэтки атлета с мечом. Так получила название премия, которую называют в Голливуде "высшей наградой за творческие достижения в киноиндустрии" и ежегодно присваивают работникам американского и зарубежного кинематографа.

Эту историю мне рассказали в рекламной конторе "Рудер Финн энд Ротман инкорпорейтед", куда я обратился за даровым пропуском для прессы на церемонию вручения "Оскаров". Приглашение выдали беспрекословно и заодно наказали прийти загодя и строго блюсти форму одежды.

Предупреждение оказалось нелишним. Разношерстная толпа зевак начала выстраиваться перед зданием "Шрайн-аудиториум" в Лос-Анджелесе за двое суток. Первыми заняли места вплотную за железными рогатками, установленными полицией, ротозеи-ветераны со спальными мешками, раскладными стульями, термосами и бутербродами. К утру судного дня были плотно забиты все близлежащие улицы.

Любимых актеров и актрис встречали приветственными кликами, заливаясь слезами умиления, а за углом особо восторженных поклонников кино караулили машины "скорой медицинской помощи", чтобы вернуть к жизни зашедшихся в истерике. Создавалось впечатление, что в осаде участвуют еще не признанные, но подающие большие надежды актеры-трагики.

Для журналистов был уготован вход с другого конца здания, подальше от бушующей толпы. Два рослых привратника придирчиво следили за порядком и разрешали пройти только обладателям темных костюмов при галстуках и вечерних туалетов. Безжалостно завернули стоявшую передо мной девушку с желтым значком телевидения на скромном летнем платье. Конечно, при жаре в двадцать с лишним градусов в пиджаке неуютно, а мужчина в смокинге, обвешанный фотоаппаратурой, смотрится жалко, но устроители праздника твердо убеждены, что к "Оскарам" можно приблизиться только облаченным в одеяния, приличествующие торжественному зрелищу.

Премии дали рождение тридцать шесть видных представителей молодого американского кино, которые основали в 1927 году "организацию, не ищущую прибыли и посвятившую себя идеалам повышения художественного и технического мастерства кинематографа". Правом голоса вначале обладали лишь пять человек, а в наши дни - свыше пяти тысяч членов академии киноискусства.

Спустя два года провели первую торжественную церемонию и вручили пятнадцать "Оскаров". Позднее их число достигло двадцати четырех в разных категориях: лучший фильм и сценарий года, исполнитель главной роли и лучшая актриса, лучшая песня и музыкальное сопровождение, работа операторов и звукорежиссеров. Не считая премий, которые присуждаются ветеранам Голливуда, а также деятелям кино, прославившимся на ниве благотворительности.

Одно время премии получали хореографы и помощники режиссеров, а сейчас награждают взамен костюмеров и гримеров. Зато сохранили "Оскара" короткометражным игровым и рисованным лентам, которые были частью киносеанса в прошлом, а теперь их редко где увидишь, потому что нынешние хозяева кинозалов стараются как можно чаще прокрутить за день один фильм. На "Оскара" может претендовать кинолента, демонстрировавшаяся в Лос-Анджелесе хотя бы неделю в течение года.

Списки претендентов составляют по категориям: группа сценаристов выдвигает пять, на ее взгляд, лучших киносценариев года, актеры - пять актеров и так далее. Исключение - кандидаты на звание лучшего зарубежного фильма, премии гримерам, лучшей документальной ленте, редактору и ряду других категорий в результате обсуждения в специальных комиссиях. Лишь когда решается судьба фильма года, голосует вся академия.

Долгое время отказывались признать возможность создания хороших фильмов за пределами Соединенных Штатов и только с 1947 году начали периодически присуждать награды иностранным кинокартинам. Так продолжалось до 1956 года, когда, наконец, премия стала традиционной. Если на "Оскара" претендуют несколько лент из одной страны, ее министерству культуры или национальной комиссии предлагается выдвинуть одного кандидата. Среди советских и российских полнометражных художественных картин премии удостоились "Война и мир", "Москва слезам не верит" и "Утомленные солнцем".

Голосование проходит не одну неделю. Члены академии заполняют бюллетени и направляют почтой в адрес фирмы "Прайс Уотерхаус", которая занимается подсчетом голосов с 1935 года. Результаты анализируются компьютером и известны только оператору компьютера и режиссеру-постановщику церемонии вручения наград. Секрет хранят до того момента, когда один из ведущих просит: "Конверт, пожалуйста", срывает красную печатку и оглашает имя победителя.

После чего счастливец рассыпается в благодарностях академии, поминает добрым словом товарищей по съемкам и членов своей семьи, "оказавших ценную помощь и поддержку", что похоже на поминальный список в конце письма родственникам в деревню. При этом "Оскара" держат на виду, но, покинув свет "юпитеров", многие теряются. Статуэтку несут, как букет любимой девушке, - впереди и напоказ либо норовят стыдливо засунуть под мышку, подальше от любопытных глаз.

Награда ценится высоко: как признание таланта и заслуг, равно как путевка в жизнь большого кино и больших денег. Премия гарантирует новые роли и кассовые сборы. Поэтому за всю историю было всего два случая отказа от "Оскара": в 1970 году - Джордж Скотт (за главную роль в фильме "Пэттон") и два года спустя - Марлон Брандо (за главную роль в "Крестном отце"). Оба - по личным мотивам.

С годами камерная церемония вручения "Оскаров" превратилась в театрализованное представление с десятками танцоров, певцов и музыкантов или, как говорят в Голливуде, в "самое долговечное шоу в истории шоу-бизнеса". Это парад "звезд" и самоутверждение американского кинематографа, реклама и заявка на пальму первенства в мире кино.

Церемония откладывалась лишь трижды: в 1938 году во время сильнейшего наводнения в Лос-Анджелесе, в 1968 году, когда поступило известие о гибели одного из лидеров движения за гражданские права чернокожих Мартина Лютера Кинга, и в 1981 году после покушения на жизнь президента Рональда Рейгана. Хотели отложить и в 2003 году, справедливо опасаясь, что кто-либо из награжденных может выступить против войны в Ираке, но потом решили не нарушать традицию. Провели разъяснительную работу, приняли меры, и когда режиссер Майкл Мур, получивший "Оскара" за документальный фильм "Боулинг для Колумбины", начал критиковать позицию американской администрации, его заглушил оркестр.

С 1953 года церемонию транслируют по каналам телекомпании Эй-би-си, и она привлекает около одного миллиарда зрителей во всем мире. Торжества прерываются обязательным показом рекламных объявлений, и нервно ерзающие в первых рядах кандидаты получают желанную передышку и возможность не скрывать от камеры телеоператора своего волнения.

* * *

Так кто же такой "Оскар"? Если отвлечься от байки о дядюшке, это небольшая статуэтка высотой чуть больше тридцати трех сантиметров и весом около четырех килограммов. В первые годы ее отливали из бронзы, а сейчас, надо полагать, в целях экономии, - из сплава "британий", потом покрывают позолотой. Трудно сказать, как выглядел дядюшка, но определить пол "Оскара" не представляется возможным. Он остается загадкой, и в этом, говорят, заложен большой смысл, но не уточняют, какой.

Возможно, есть своя логика и в том, что журналисты, получающие допуск на церемонию, наблюдают за происходящим по телевизору, как простые смертные. В зал их не пускают, даже в смокингах, что компенсируют бесплатным буфетом, и за чашкой кофе можно поделиться впечатлениями с коллегами, занимающимися проблемами кино не от случая к случаю, а постоянно и со страстью, недоступной их коллегам.

С самого начала меня удивили полным отсутствием интереса к моей национальности. Разговор вертелся исключительно вокруг профессиональной тематики, а поскольку мы сидели перед телевизором, его и стали склонять первым. Было время, пояснили мне, когда малый экран не принимали всерьез, а потом стали валить на него все грехи, собственные ошибки и промахи.

Принято говорить, что зритель обленился, отказывается вылезать из мягкого домашнего кресла и растоптанных комнатных туфель. Удобно ему, покойно, холодильник с запасом питья и съестного в двух шагах. На экране телевизора что-то скачет. Ну, и бог с ним. Главное - никуда не нужно идти. Все под рукой и осталось только решить, на какой программе остановить выбор.

Телевидение обокрало кинематограф, и хождение в кино стало для большинства американцев не привычкой, а событием. Голливуду приходится изворачиваться, изыскивать свежие темы и новых героев, изобретать специальные эффекты, стараться перещеголять соперника объемным звуком и масштабными разрушениями, использовать слова и выражения, запретные на телевидении, а заодно перенимать чужой опыт, чтобы бить врага его оружием.

В последние десятилетия появился новый соперник - видеотехника, развивающаяся с молниеносной быстротой. Если в конце 1970-х годов о видеомагнитофонах узнавали из специализированных изданий, то к середине 1980-х невозможно было представить, как без них раньше обходились. Арендовать видеокассету в четыре-пять раз дешевле, чем пойти в кино, и хотя на США приходится примерно половина мест в кинотеатрах всей планеты (свыше двадцати четырех тысяч кинозалов), видео рассматривают в Голливуде как серьезную угрозу.

В то же время - как источник дополнительной прибыли: доходы кинематографа от продажи видеокассет превышают два миллиарда долларов в год и стали одним из самых крупных финансовых источников. В Голливуде умеют делать деньги практически из воздуха, на своей беде или чужой удаче. Видео и сбыт фильмов на кабельное телевидение превратились в выгребную яму для отбросов Голливуда, который предлагает кабельным компаниям не отдельные картины, а партии товара, в которые входят три-четыре ленты, но только одна пользуется реальным спросом.

Сегодня продюсеры покрывают зачастую восемьдесят процентов своих расходов на съемки путем продажи прав на показ фильма за границей, по каналам кабельного телевидения и выпуска его на видеокассетах, берут в кредит под ожидаемую прибыль от видео и проката за океаном. Поступления от экспорта особенно важны для дорогостоящих картин: продюсеры "Вспомнить все" окупили свои затраты в шестьдесят миллионов долларов частично путем продажи прав на зарубежный прокат и на видео еще до того, как лента была запущена в производство.

Раньше экспорт был чем-то вроде премии, а сейчас становится необходимостью. Крупнейшие студии рассчитывают в ближайшие десятилетия обеспечить до семидесяти процентов прибыли за счет проката за рубежом, и президент Американской ассоциации кинематографистов Джек Валенти заявлял, что внешний рынок обеспечит нужды Голливуда в новом тысячелетии. Судя по киноафишам в России, он не ошибся.

* * *

Индустрия развлечений приносит триста миллиардов долларов прибыли, из них двадцать процентов - за счет экспорта, что поставило эту отрасль на второе место после аэрокосмической промышленности. Американские кинофильмы, телепрограммы и телесериалы, музыкальные диски и книги заполонили планету, снискав Америке прозвище "империя развлечений". Наибольшие деньги приносят киносказки - "Бэтмэн", приключения Индиана Джонса, похождения Гарри Поттера, "Властелин колец", "Звездные войны", "Аватар" и иже с ними.

Осенью 2007 года на первое место по кассовым сборам вышли пять фильмов о Гарри Потере - 4,47 миллиарда долларов, на втором - двадцать две картины о Джеймсе Бонде - 4,44 миллиарда и на третьем - "Звездные войны" - 4,23 миллиарда долларов. Зарубежного потребителя привлекает высокий профессионализм, масштабность зрелища, увлекательный сюжет и в роли героев - сильные личности, способные за полтора-два часа экранного времени решить свои и большую часть мировых проблем.

Все это красиво упаковано и изрядно сдобрено саморекламой. Перед тем, как выйти на публику, Америка подолгу сидит в гримерной и является миру художественно причесанной, под толстым слоем искусно наложенного макияжа. В продажу поступают мифы и легенды, образ Соединенных Штатов, сложившийся вовне, а не изнутри. За рубежом Америку видят такой, какой хотели бы увидеть, и американская массовая культура - это, по сути, триумф формы над содержанием.

Массовая культура стала самым важным американским продуктом, демонстрацией экономической и военной мощи, политического веса Соединенных Штатов как великой державы. Америка получила возможность оказывать серьезное влияние на то, что мир читает, видит и слушает, а в конечном итоге, - о чем задумывается и к чему стремится.

Американские фильмы, построенные на быстро развивающемся сюжете, составляют семьдесят процентов кинопроката стран Европы, и в наши дни заполонили российские экраны. На других континентах, где нет своей развитой национальной киноиндустрии, лишь изредка промелькнет арабский или индийский фильм. Помнится, за годы моей работы в Египте, на Занзибаре и в Эфиопии там с экранов не сходили американские киноленты. Причем налажено отменно: в двух кинотеатрах Занзибара фильм демонстрировался ровно два дня (в каждом разный), и ежедневно можно было посмотреть новую картину.

Американская продукция занимает почти сорок процентов из ста двадцати пяти тысяч часов телевизионного времени в двенадцати странах Западной Европы. В конце ХХ века поступления от кинотеатров Северной Америки превысили пять миллиардов долларов, а экспорт принес почти четыре миллиарда, обеспечив почти сорок процентов доходов Голливуда. В 1993 году стоимость американской видео продукции на европейском рынке составила 3,7 миллиарда долларов, а встречный поток - едва триста миллионов. По словам журнала "Тайм", "господство американского кинематографа столь велико, что подавляет кинопроизводство в других странах".

Такое положение вызывает острое недовольство не только конкурентов Америки, которых засилье американской продукции лишает возможности встать на ноги. Растущие признаки тревоги подают деятели культуры и правительства. Европейское сообщество одобрило правила, согласно которым программы телевидения "во всех случаях, когда это практично", должны производиться на месте.

Министр культуры Франции Жак Ланг провозгласил в 1990 году: "Мы не должны стать вассалом гигантской империи прибылей" и принял меры к тому, чтобы оградить французов от "дурного вкуса Голливуда": ввел налог на видео как предмет роскоши и строгие квоты на иностранную продукцию на телевидении. Министр содействовал и организации "Канал плюс" - телестанции, которая показывает французские кинокартины.

Однако спрос на американские развлечения кажется неутолимым, и Голливуд всегда готов ублажать, услаждать и волновать за цену билета в кино. Американские фильмы заполонили экраны за рубежом, как японская бытовая техника - магазины во всем мире. В 1993 году 88 из 100 самых кассовых фильмов были произведены в США, и общая прибыль превысила восемь миллиардов долларов, а Голливуд обеспечил экспортом более половины своих поступлений (менее одной трети в 1980-х годах).

Наиболее прибыльными оказались динамичные фильмы: "Парк юрского периода" дал 337 миллионов в Северной Америке и 550 миллионов - за границей, а драмы и комедии, возможно, пострадали в переводе. Рекорд установил "Аватар", который принес свыше двух миллиардов долларов в первый год после выхода на экран. Высокий заработок, к примеру, Арнольда Шварценеггера, получавшего по 15 миллионов долларов за съемки, объясняется успехом его фильмов за границей: "Терминатор-2" принес 205 миллионов в США и вдвое больше - за рубежом. То же относится к Сильвестеру Сталлоне: прибыль от экспорта "Рэмбо-3" вдвое превысила доходы на американском рынке.

Успех Голливуда за границей бесспорен. Да и в США его прибыли немалые - ежегодно в пределах пяти миллиардов долларов, но успех достигается отнюдь не в муках творчества. Сегодня масса повторов уже обкатанных сюжетов: "Тропою звезд-5", "Кошмар на Элм-стрит-5", "Пятница, 13-е число-8", "Смертельное оружие-3", "Один дома-2" и так далее.

То ли банкротство творческой мысли, то ли хозяева киностудий предпочитают идти уже проторенным путем, используя проверенный на зрителях сюжет и главных героев. То ли Голливуд перенимает опыт телевидения и выпускает фильмы по примеру популярных телесериалов. Это и признак крайней осторожности, присущей деловым людям с солидным капиталом, стремление понизить риск финансовых потерь в случае провала нового фильма при все увеличивающихся затратах на съемки.

* * *

Кассовый успех "Бэтмэна" убедил, что зритель желает масштабные картины, и пошла мода на фильмы, насыщенные дорогостоящими специальными эффектами. Прежде подобные ленты "с участием тысяч людей", как говорилось в рекламе, обходились в менее одного миллиона долларов. В годы "великой депрессии" статисты довольствовались бутербродами, а позднее - по доллару в день - использовали испанскую армию для массовок в "Десяти заповедях" и прочих фильмах на библейские темы, популярных в 1950-х годах.

Сейчас все чаще планируют бюджет новой ленты в пятьдесят миллионов долларов и двадцать миллионов - на рекламу. Но чем выше расходы, тем больше риск потерять крупную сумму денег, если не найти общего языка со зрителями. В Голливуде всем помнятся тридцать миллионов долларов, затраченных "ХХ век-фокс" на "Клеопатру" с участием Элизабет Тейлор, и последовавшие финансовые передряги на киностудии, когда картина потерпела провал.

"В кино нет гарантированного кассового успеха, - говорил Сэмюэль Голдуин-младший, сын легендарного голливудского магната. - Вне зависимости от чудес специальных эффектов и привлекательности "звезд", занятых в картине, каждая новая лента сопряжена с финансовым риском". Его слова подтверждает провал фильмов, снятых известными режиссерами на базе талантливых сценариев с участием ведущих актеров.

Киноэпопею о войне в Корее "Инчон" не спасли такие знаменитости, как Лоуренс Оливье, Бен Газарра и Жаклин Биссэ. Фильм обошелся в сорок шесть миллионов долларов, а принес всего два миллиона. Сходная участь постигла "Иштар" с участием Дастина Хоффмэна и Уоррена Битти, "Коттон-клаб" Фрэнсиса Копполы и "Пиратов" Романа Полянского.

Естественно, крупные убытки могут себе позволить либо богатые меценаты, либо мощные киностудии, в то время как мелкие и средние, независимые кинокомпании быстро прогорают, если не могут возместить расходы. Стабильное кинопроизводство обеспечивают кинофабрики, ставшие, по сути, филиалами многонациональных конгломератов, которые списывают потери от кино за счет поступлений из других источников.

Семь крупнейших киностудий ("Тайм-Уорнер", "Юниверсал пикчерс", "Парамаунт пикчерс", "Уолт Дисней компани", "Коламбиа пикчерс", "Метро Голдуин Мейер/Юнайтед артистс" и "ХХ век-фокс") контролируют большую часть продукции кино - и телеиндустрии США, а пять корпораций - мировой музыкальный бизнес. Это международные монополии, организованные по вертикали - от производства до распределения.

Мелкие и средние компании выживают за счет того, что чураются "звезд" с их миллионными гонорарами и нанимают на работу не членов профсоюза, которым платят по заниженным, по сравнению с профсоюзными, расценкам. К их услугам для съемок прибегают в целях экономии крупные киностудии, а позднее через свою сеть проката получают прибыль в чистом виде.

Традиционно избегает "звезд" в пользу молодых актеров "Уолт Дисней компани", которая получает немалые доходы от "Диснейлэндов" в Калифорнии, Флориде, Франции и Японии. Она активно ищет иностранных спонсоров и заключила контракт с японцами, которые обязались предоставить восемьсот миллионов долларов на съемки более десяти фильмов. В Японии "Уолт Дисней" продает на полтора миллиарда долларов шляп, игрушек, часов и прочих товаров с символикой из своих фильмов. "На самом деле, - говорил вице-президент компании Джон Фини, - мы продаем героев Диснея и то, что они олицетворяют, - теплоту, честность, прочные семейные узы".

В 1989 году компания "Тайм" (журналы, книги, кабельное телевидение и т.д.) заполучила контроль над "Уорнер коммюникейшнс", создав империю "Тайм-Уорнер", прибыли которой оцениваются в одиннадцать миллиардов долларов в год, что позволяет ей выйти на первое место в мире среди корпораций, оперирующих в индустрии развлечений и средствах массовой информации. Такие гиганты способны контролировать процесс творчества от зарождения идеи сценария до выхода фильма на экран.

С конца 1980-х годов Голливудом всерьез заинтересовался иностранный капитал. Австралиец Руперт Мэрдок приобрел "ХХ век-фокс", его земляк Кристофер Сайкс - "Метро Голдуин Мейер/Юнайтед артистс", а японская корпорация "Сони" - вначале "Коламбиа пикчерс", а в 2004 году - "Метро Голдуин Мейер". Расчет простой: "Сони" выпускает видео и аудиосистемы и нуждается в "начинке" для своей продукции - кинофильмах и телепрограммах, что и обеспечивает новое приобретение. В архиве "Коламбиа пикчерс" свыше 2700 фильмов и 2300 телепрограмм. Кроме того, японские бизнесмены смотрят в будущее: ежегодные темпы роста продажи "начинки" вчетверо превышают те же показатели для техники.

Новые хозяева киностудий стали приучать творческих работников экономить средства. По их мнению, сегодня в мире выпускается слишком много фильмов. Только в Голливуде - триста-четыреста лент ежегодно, и требуется нечто больше, чем афиша с именами "звезд", чтобы привлечь зрителя. Все больше и больше денег уходит на рекламу, часто больше, чем на съемки. Так, один из самых кассовых фильмов 1980-х годов "И-ти, внеземной", который принес своим создателям свыше двухсот миллионов долларов и на этом себя не исчерпал, обошелся в одиннадцать миллионов, а его начальная реклама - пятнадцать миллионов долларов.

"Полицейский из Беверли-хилз" - 14 миллионов на съемки и 15 - на рекламу, "Гремлинз", соответственно, 11 и 13 миллионов долларов. По оценкам "Дейли вэрайети", стоимость производства кинокартины в среднем превышает тридцать миллионов долларов. Если же прибавить "ужасающий", по словам журнала, специализирующегося на проблемах шоу-бизнеса, рост расходов на рекламу и маркетинг, смета возрастает до семидесяти миллионов долларов.

Ради рекламы хороши все пути и средства. Задолго до выхода на экран новой ленты киностудия начинает скармливать газетам информацию. Умело, крохами, самыми лакомыми кусочками, чтобы разжечь аппетит. Затем начинается настоящая охота на зрителя с привлечением радио и телевидения, с помощью рекламных щитов и плакатов, объявлений в печати, равно как публикаций о мелких скандалах из жизни участников съемок.

Считается, что крупно повезло, если к выходу фильма в прокат кто-то из участников съемок женится, подаст на развод, угодит в больницу или полицейскую хронику, но, конечно, без лишнего шума, наркотиков и уголовщины. Главное - "паблисити", под любым предлогом добиться, чтобы о фильме замолвили слово в печати или по телевидению, чтобы о нем просто заговорили.

В свою очередь, кино служит рекламой для сигарет, виски, автомобилей, видео- и фотоаппаратуры, будто случайно попадающих в кадр, но остающихся на виду достаточно долго, чтобы произвести должное впечатление на зрителей. Так было раньше, когда различные компании предоставляли Голливуду возможность пользоваться их продукцией и услугами бесплатно.

Теперь киностудии идут иным путем и заключают контракты по рекламе продукции: "ХХ век-фокс" - с пивоварами "Миллер" и фирмами по производству оборудования для игры в теннис, "Метро Голдуин Мейер/Юнайтед артистс" - с авиакомпаниями и электронными корпорациями. Другие киностудии - с компаниями по выпуску спортивной обуви и инвентаря, прохладительных напитков, домашней утвари и продовольственных товаров.

Популярный фильм - сам по себе реклама и генератор новых товаров. За ним обычно следует книга или театральная постановка (если, конечно, фильм не основан на книге или театральной постановке). Выпускают видеокассеты и музыкальные диски, заводные и мягкие игрушки, безрукавки и часы, чашки и плакаты, постельное белье и кукол с символикой фильма. "И-ти, внеземной" дал рождение тридцати видам товаров с изображением главного героя, а "Рэмбо-3" установил рекорд - семьдесят пять товаров, включая "кинжал Рэмбо" и "брюки для джунглей".

* * *

Все это - при одном непременном условии: новый фильм должен пользоваться успехом. А как его обеспечить? В целом, считают в Голливуде, почти половина кинокартин приносит убытки, даже с учетом проката за границей и по кабельному телевидению. Это и не удивительно, так как от выбора сценария до выхода ленты на экран проходит не меньше года, т.е. нужно не только угадать вкусы зрителя сегодня, но и предвосхитить его запросы на год вперед.

С этой целью задолго до съемок проводят опросы разных групп населения: что бы они хотели увидеть в кино. Например, была как-то задумка снять фильм о высадке союзных войск в Нормандии в 1944 году, но выяснилось, что молодые американцы не знают разницы между Нормандией и завоеванием норманнами Британских островов, и от идеи новой картины отказались.

Правда, полагаться на знание американцами своей и чужой истории ради киносъемок крайне затруднительно. Я сам был свидетелем опроса в 1984 году телестанцией в Сан-Франциско, когда большинство зрителей не смогли ответить на вопрос "На чьей стороне сражалась Россия во второй мировой войне?"

Иногда новые фильмы демонстрируют до выхода в прокат в нескольких городах разных штатов. Там строго по науке подбирают аудиторию и предлагают заполнить анкету, а на основе ее анализа выводят мнение зрителей и цифру возможной прибыли. Хозяева кинематографа знают, что зачастую дешевле положить киноленту на полку, чем выпустить ее на широкий экран. Но подобные методы, мягко говоря, ненадежны. В свое время опрос показал, что "Звездные войны" ожидает провал, а на поверку картина оказалась одной из самых кассовых.

По окончании съемок соблюдается десятилетиями выработанный ритуал. Для фильмов, на которые затрачены десятки миллионов долларов и возлагаются особые надежды, устраивают пышные премьеры, а все прочие обычно выходят на экран в четверг. Если в субботу и воскресенье зал пустует, через неделю неудачника могут изъять из проката.

Самые серьезные картины, способные претендовать на "Оскаров", выпускают за несколько дней до нового года в период продолжительных рождественских каникул, когда американцы в большей степени, чем в иное время года, склонны покинуть дома и расстаться с деньгами. Расчет и на то, что фильм, вышедший к концу года, сохранится в памяти Американской академии киноискусства, которой предстоит голосование по премиям весной.

По признанию голливудских продюсеров, с которыми мне довелось беседовать, предугадать реакцию зрителей практически невозможно, какая бы титаническая исследовательская работа ни была проделана до съемок. В конце концов, кинематограф имеет так же мало общего с зубной пастой или губной помадой, как и реклама - с реальными достоинствами предмета, о недостатках которого, по понятным причинам умалчивает. Нельзя и отождествлять мнение кинокритиков с запросами и вкусами публики. Лента, которую превозносят киноведы, может потерпеть полное фиаско в прокате, а картина, разнесенная критикой в пух и прах, приносит десятки, а то и сотни миллионов долларов.

Экономят и хозяева проката. Крупнейшие среди них - "Дженерал синема" и "Синеплекс одеон корпорейшн". Они строят комплексы, вмещающие до двенадцати кинозалов, с таким расчетом, чтобы в самом крупном показывать новый фильм, а затем, когда спрос на него слабеет, перенести демонстрацию в зал поменьше. И постоянно вносят новшества для привлечения зрителей. "Юниверсал пичкерс" выступила с инициативой продавать билеты в кинотеатрах по вторникам в полцены, по примеру Канады, где такая практика позволяет заполнить кинозалы в один из самых "пустых" дней недели.

Бизнесмены играют не последнюю роль, и кинобизнес в Америке сегодня, как и вчера, основан на тех же жестких принципах, что и любое производство, - фильм должен дать прибыль. "Если вы работаете в Голливуде, ваша задача - снимать фильмы, приносящие деньги. В противном случае ищите себе другую работу", - любит повторять Дэвид Геффен, вложивший миллионы долларов в кино. Честолюбие, погоня за славой - на втором месте. Разница между сегодняшним и вчерашним днем в том, что прежде все же выходило больше фильмов, снятых мастерами, а не подмастерьями. Однако в кинобизнесе работают не только бухгалтеры, сводящие дебит с кредитом. Высокий профессионализм сочетается в Голливуде с обостренным чувством своего времени.

* * *

Америка начинает избавляться от "вьетнамского синдрома" - и появляется "Рэмбо-2", переписывающий в пользу американцев историю войны во Вьетнаме. В период разрядки международной напряженности выпускают мягкую комедию "Русские идут", в которой "красные" теряют привычный образ злобного врага. А в разгар холодной войны волна ура-патриотизма выносит на гребне "Красный восход". Высадка американских войск на Гренаде и бомбардировка американской морской авиацией городов Ливии порождают "Лучшего стрелка" и "Американский гимн" в преддверии вторжения в Панаму, но в те же годы выходит "Сальвадор" и другие ленты, ставящие под вопрос интервенционистскую политику США в Латинской Америке.

Пентагон старательно обхаживает Голливуд. Командование сухопутными силами курировало съемки фильма "Сады из камня", действие которого разворачивается вокруг военных казарм и кладбищ. Съемочная группа получила бесплатно обмундирование, боевую технику, сотни статистов и группы консультантов. В обмен Пентагон, не страдающий альтруизмом, присвоил право исключать из картины отдельные кадры и сцены.

Техническое и финансовое содействие оказали также фильму "Лучший стрелок", где главную роль сыграл истребитель-бомбардировщик Ф-14, базирующийся на авианосцах. Картина настолько пришлась по душе военному ведомству, что его вербовщики по-свойски располагались в фойе кинотеатров, где грохотала эта лента.

Единственным, хотя и слабым, оправданием для мужеложства Голливуда и Пентагона могут служить годы холодной войны, наложившие отпечаток не только на творчество американских кинематографистов, но Голливуд не становится барабанщиком Пентагона. Свобода слова и самовыражения для него не пустой звук. Всегда находятся люди, убежденные, что кино имеет право на существование лишь при одном условии: если сумеет сказать свое слово по самым острым национальным и международным проблемам.

Если американцы готовы израсходовать пять миллиардов долларов в год на билеты в кино, значит, кинематограф для них не только место отдыха и развлечений. Значит, оно влияет на жизнь общества. Особенно если учесть, что возраст основной массы зрителей не превышает тридцати лет, т.е. они еще не устоялись, не закостенели и не погрязли в повседневных заботах и треволнениях, способны воспринять новые идеи и веяния.

Еще в 1946 году Сэмюэль Голдуин говорил: "Голливуду всегда бросают вызов. Сегодня - англичане, а завтра это могут быть французы, итальянцы или русские. Чтобы сохранить свое место, мы должны отказаться от старых формул. Голливуд должен найти честные истории со значением, истории, отражающие беспокойные времена, свидетелями которых мы являемся".

Голдуин не одинок. В Голливуде понимают, что вне зависимости от желаний и устремлений кинодеятелей, они воздействуют на общество наших дней, как театр во времена Шекспира или книга в ХIХ столетии. Кинематограф признается в Америке оригинальным национальным искусством, подобно скульптуре - искусству древних или живописи Ренессанса.

В 1989 году Голливуд сподобился официального признания. Библиотека конгресса США огласила список из двадцати пяти кинофильмов, названных "национальным достоянием". Это учреждение не просто богатейшая в мире сокровищница книг, рукописей и документов (около девяноста миллионов единиц хранения). Там трудятся сотни экспертов, услугами которых пользуются сенаторы и конгрессмены при подготовке нового законодательства. Библиотека считается кладезем премудрости, непререкаемым авторитетом практически по всем вопросам из разных областей знаний, и ее мнение воспринимается как истина в последней инстанции.

Список был обнародован в соответствии с законом от 1988 года, предоставившим библиотеке право ежегодно называть двадцать пять фильмов, "признанных значительными по своим культурным, историческим или эстетическим достоинствам" после десяти лет в прокате. Клеймо "Сделано в США" не обязательно, но так получается, что пока фигурирует только голливудская продукция.

В 1989 году стали известны имена картин в основном 1930-50-х годов. Среди них "Нетерпимость" (1916 год), "Новые времена" (1936), "Белоснежка и семь гномов" (1937), "Унесенные ветром" (1939), "Гроздья гнева" (1940), "Гражданин Кейн" (1941), "Касабланка" (1942), "Лучшие годы нашей жизни" (1946), "Вертиго" (1958), "Звездные войны" (1977). В 1990 году к ним присоединились "На Западном фронте все спокойно" (1940 год), "Крестный отец" (1972) и еще двадцать три ленты.

Список кандидатов включал полторы тысячи кинокартин, выдвинутых зрителями, а отбор производила комиссия из четырнадцати человек, представлявших академию киноискусства, институт кино, гильдии актеров и режиссеров. Окончательное решение вынес глава библиотеки конгресса Джеймс Биллингтон, историк и любитель кино, по совету экспертов. Он уточнил, что это не "ежегодный реестр лент, которые нравятся всем без исключения, а лучшее из созданного Голливудом за минувшие восемьдесят лет, представляющее глубину и разнообразие кинематографического творчества".

В Голливуде решили этим воспользоваться, чтобы прибегнуть к поддержке и защите федерального правительства от посягательств со стороны бизнесменов. Иностранные и американские концерны, скупающие киностудии и фильмотеки, посчитали, что могут распоряжаться ими по своему усмотрению. Они стали вырезать отдельные кадры и целые сцены, перекрашивать черно-белые ленты в цветные. При этом никто не удосужился уведомить зрителей, что перед ними уже не оригинал, а перелицованный экземпляр.

Новых хозяев поддержала гильдия продюсеров, а борьбу с ними повела гильдия режиссеров Америки. Она заявила, что даже самые, казалось бы, никчемные кинотворения отражают творческие усилия и представляют свое время. Поэтому необходимо считаться с правами и мнением творческих работников. Гильдия подчеркнула, что каждый кинофильм - произведение искусства, отличное от других и имеющее ценность само по себе, а посему потребовала, чтобы кинофильм сохранили в первозданном виде.

Страсти разгорелись нешуточные, и на Капитолийском холме были проведены слушания по вопросам охраны прав творческих работников кино на их труды. В Вашингтон зачастили Вуди Аллен, Джейн Фонда, Джеймс Стюарт, другие известные актеры и режиссеры с требованием гарантировать авторам фильма возможность оспорить в суде любые изменения, которые пожелал бы внести новый хозяин фильмотеки, на том основании, что его планы наносят ущерб их чести или репутации. По сути, дело ограничилось разговорами, но шума было поднято достаточно, чтобы остудить пыл у желающих перекраивать старые киноленты.

Другая проблема, с которой сталкивается Голливуд, - это сберечь кинопленки. В библиотеке конгресса находится более половины фильмов, хранящихся в стране, но как говорят специалисты, половина картин выпуска до 1950 года и почти восемьдесят процентов выпуска до 1930 года безвозвратно потеряны. По словам директора библиотеки, "при всей своей популярности кинофильмы Америки сейчас можно занести в "красную книгу".

* * *

Эти и другие проблемы я успел обсудить с коллегами, пока шла церемония вручения "Оскаров", но потом нам доставили с первого этажа некоторых награжденных и позволили задать им вопросы. После чего стали расходиться, а мне на прощанье посоветовали посетить библиотеку академии киноискусств, и на следующий день я отправился на бульвар Уилшир в один из самых фешенебельных районов Лос-Анджелеса Беверли-хилз, куда стремятся попасть все туристы, влюбленные в Голливуд.

Библиотека носит имя ее основательницы Маргарет Хэррик, которая с 1931 года начала собирать все, что казалось ей значимым и интересным в жизни американского кинематографа. Позднее наладились контакты с крупнейшими киностудиями, небольшими компаниями, режиссерами и "звездами", другими коллекционерами, охотно вносившими свою лепту. Большинство - для саморекламы.

В фондах свыше пяти тысяч полнометражных фильмов, в том числе голливудская классика и почти все ленты, выдвигавшиеся на "Оскара". Более восьмидесяти тысяч кинокартин имеют аннотации, фотографии, афиши из проката в США и за границей, списки участников и многое другое. В читальном зале разложены на полках около восемнадцати тысяч книг о кино на английском языке. В фототеке - пять миллионов фотоснимков, черно-белых и цветных, негативов и отпечатков, портретов и кадров из фильмов.

Можно получить полную информацию о костюмах, макияже, декорациях, музыке, работе звукорежиссеров и операторов. Представлены книги, газеты, журналы, брошюры, вырезки из периодики, фотографии и видеоматериалы о профессиональной деятельности и интимных подробностях жизни кинозвезд, известных режиссеров и продюсеров, магнатов кинобизнеса, в общей сложности семьдесят три тысячи человек - от истоков Голливуда до наших дней.

Думаю, нелегко назвать иную отрасль индустрии, которая бы с таким тщанием собирала и хранила образцы своей продукции, а также коллекции киностудий и кинорежиссеров, памятных личных вещей Мэри Пикфорд, Джона Хьюстона, Альфреда Хичкока и немногих других избранных. Некоторые рукописи рабочих киносценариев, начиная с "Дивиденда", вышедшего в 1916 году, испещрены на полях пометками режиссеров.

Библиотека открыта шесть дней в неделю, кроме среды, с девяти утра до пяти вечера, для специалистов и исследователей, киношников, журналистов и широкой публики. Ежегодно ее посещают четырнадцать тысяч человек и еще двадцать девять тысяч любознательных звонят по телефону. Хотя Америка уже очень давно вступила в рынок, а может быть, именно поэтому, все услуги оказываются бесплатно.

Здесь я должен принести извинения и признать, что много внимания уделил чисто внутренним проблемам Голливуда. Если они и волнуют общественность, то близко к сердцу их не принимают. Главным для зрителей и читателей остаются блеск и вечная загадка кинематографа - его "звезды", плоть и кровь настоящего кино.

Глава восемнадцатая. ТРОПОЮ ЗВЕЗД.

Самый короткий и простой путь к звездам пролегает через Южную Калифорнию, снискавшую славу центра мирового кино. Голливуд стал именем нарицательным с 1920-х годов, когда на окраине Лос-Анджелеса возникли первые робкие киностудии, лишь много позднее превратившиеся в кинофабрики. Их хозяев привлекали низкие цены на земельные участки и неутомимое калифорнийское солнце, совершенно бесплатно заменявшее круглый год "юпитеры" на съемках и гарантировавшее вечное лето.

Вначале киностудии занимали обширную территорию и могли позволить себе постоянные декорации города в Европе или Азии, улиц Нью-Йорка или пыльного селения времен "дикого Запада". Но цены на недвижимость выросли астрономически, и даже самые богатые магнаты кино ныне проявляют скромность и бережливость.

Бывшие съемочные площадки отошли под торговые комплексы, а солнце часто и надолго заволакивает желтая дымка смога, жуткой смеси выхлопных газов автомобилей с дымом заводских труб. Першит в горле, щекочет в носу, и по радио рекомендуют страдающим легочными и сердечными заболеваниями сидеть дома взаперти. Почти, как в Москве, когда вокруг горят торфяные болота.

Аэрокосмическая и электронная промышленность, нефть и сфера обслуживания потеснили кино и вынудили его жить по средствам. Если прежде разрешались на территории съемки только своих фильмов, то теперь охотно предоставляют место и оборудование для подготовки телесериалов и телефильмов, пускают съемочные группы независимых кинокомпаний. Важнейшие решения все чаще принимаются в Нью-Йорке, Лондоне или Токио.

Да и центр кинематографии переместился с окраины чуть ли не в центр громадного города, и его можно было бы миновать, не заметив, если бы не колоссальные белые буквы на темной зелени у вершины холма, днем и ночью возвещающие - H O L L Y W O O D.

Такое соседство вполне устраивает жителей Лос-Анджелеса. Кинофабрики отличаются экологически чистым производством, да и город купается в отблесках целлулоидной славы. Голливуд - самая привлекательная реклама, и в Лос-Анджелесе, чаще, чем в других местах, встречаешь продавщиц и официанток, внешность и манеры которых выдают неудавшихся претенденток в "звезды", а в гостиницах предлагают турне по достопримечательностям, прямо или косвенно связанным с призрачным и манящим миром кино.

Это - визит на киностудию "Юниверсал пикчерс", поездка в Беверли-хилз с тихими умытыми аллеями, утопающими в пышных пальмах, и роскошными виллами кинозвезд, за воротами которых прячутся "ягуары" и "роллс-ройсы". Наконец, посещение знаменитого кинотеатра, ранее известного как Китайский, а ныне носящего имя Джеки Глисона, киноактера и музыканта, бонвивана и гурмана, завзятого биллиардиста. О приближении к цели дает знать толпа туристов, проходимцев, уличных фотографов и проституток, слоняющихся окрест круглые сутки, а потом видны прихотливые башенки в виде китайских пагод, стоящие в глубине от широкого и оживленного Голливудского бульвара.

На подходе по обе стороны тротуара протянулись выбитые медью в каменных плитах звезды с именами известных актеров и актрис. Это "книга почета" Голливуда, его аллея ударников и стахановцев, а титульный лист распластан в тесном внутреннем дворике кинотеатра, где хранится память о тех, чьи имена вписаны в историю мирового киноискусства. Только самым большим мастерам экрана оказана честь оставить там свои автографы.

Первыми были Мэри Пикфорд и Дуглас Фэрбенкс в мае 1927 года, в день открытия кинотеатра. Их примеру последовали около двухсот звезд кино и телевидения. К традиционному росчерку некоторые добавляли символические атрибуты, характерные для их амплуа. Уильям Харт, прославившийся в гангстерских фильмах, запечатлел в цементе пистолет. Соня Хейни, олимпийская чемпионка по фигурному катанию, снявшаяся в незабвенной "Серенаде Солнечной долины" с оркестром Гленна Миллера, оставила отпечатки коньков.

Комедийные актеры Боб Хоуп и Джимми Дюранте окунули в свежий цемент свои неповторимые носы. Рядом с автографом Грегори Пэка след "дайма" - 10-центовой монеты и двух "пенни" - монет по одному центу: быть может, намек помнить не только о самых именитых. А малютка Шерли Темпл, ставшая знаменитой в шестилетнем возрасте, дописала: "Я вас всех люблю". Что простительно в столь юном возрасте.

Автограф в цементе - не только приманка для туриста. Это и своеобразный послужной список, позволяющий судить об успехах и неудачах американского кино. По числу звезд и отпечатков, приходящихся на то или иное десятилетие, можно довольно точно определить, каким оно было для Голливуда. Несомненно, самые яркие страницы были вписаны в историю мирового кино в 1930-40-х годах, и дворик пополнили девяносто отпечатков. 1950-е годы добавили еще двадцать шесть имен, а 80-е - всего десять, и среди них уже режиссеры Стивен Спиллберг и Джордж Лукас, зачинщики киносказок для взрослых, не утративших детского восприятия.

Новые имена вписываются по результатам голосования в городском "комитете тропы звезд" - есть и такая организация в муниципалитете Лос-Анджелеса. А поскольку она связана с бюрократией, ей чужда беспристрастность. Или можно сказать, что члены комитета не всегда безупречны в своем выборе. Так, появление в цементе имени Ронды Флеминг вызвало некоторое замешательство среди любителей кино. Многие недоумевали: как в блистательном созвездии оказалась актриса, сыгравшая в ленте сомнительных достоинств "Обнаженная бомба" главную роль? Ответ до примитивности прост - надо быть женой директора корпорации, которой принадлежит кинотеатр вместе с двориком.

* * *

Каждый год два миллиона туристов устремляются по звездным полосам, чтобы сфотографироваться у памятного знака любимой звезды. Самая большая очередь выстраивается перед автографом Мэрилин Монро, погибшей при таинственных обстоятельствах, над разгадкой которых пресса и частные детективы бьются с 1962 года. Народ толпится и у влитого в цемент имени Греты Гарбо.

Она снялась в четырнадцати немых и четырнадцати звуковых фильмах, ничтожно мало по сравнению с другими ведущими киноактрисами. Ей не везло с режиссерами и сценаристами, и фильмы с ее участием почти не выделялись среди сотен лент 1920-30-х годов. На ее долю не выпало престижных премий, и лишь в 1955 году ей присудили специального "Оскара" "за серию лучезарных и незабываемых ролей", хотя она перестала сниматься еще в 1941 году.

Гарбо отказалась приехать в Лос-Анджелес за премией. Она избегала встреч с прессой и не искала "паблисити", вела жизнь затворницы. Однако, ее смерть 15 апреля 1990 года в возрасте 84 лет от осложнений, вызванных болезнью почек, стала мировой сенсацией. Ведущие газеты и журналы посвятили ей пространные статьи, потому что вместе с ней ушла целая эпоха в жизни американского и мирового кинематографа, эпоха безраздельного и общепризнанного господства и величия кино.

Грета Гарбо царила в Голливуде в ту пору, когда голливудский небосклон напоминал небо над экватором, усыпанное от края до края сияющими блестками, но Грета Гарбо обладала светом путеводной Полярной звезды. Скупая на похвалу печать рассыпалась перед ней в комплиментах, как если бы для нее никогда не кончался праздник 8-го марта, который упорно не замечают на Западе. "Тайм" называл Гарбо "самой красивой женщиной и лучшей актрисой мирового кино", а "Ньюсуик" - "самой блистательной романтической иконой в истории киноиндустрии, святой в черно-белых тонах, образу которой поклонялись большую часть ХХ века".

Звучит выспренно и потому неправдоподобно. Вроде, гипербола, но не грешит против истины. Фотографии не могут передать магической силы актрисы, мастерства перевоплощения и живой красоты, некогда покоривших миллионы зрителей. Красота Гарбо была холодной, строгой, неприступной и одновременно притягательной. Ее героини как нельзя лучше подходили для экрана, потому что выходили за его рамки. Это были гостьи из мира неземных страстей, где царят законы чести, верности и благородства. Почти всегда она снималась в фильмах о любви, любви всепоглощающей и трагической, играла женщин, завлекающих мужчин в ад, но попадала туда первой.

Ничего общего с простушкой Гретой Густафсон, родившейся в 1905 году в Стокгольме в бедной семье и одно время работавшей продавщицей в магазине. По вечерам она занималась в драматическом кружке, без особой надежды на успех мечтала о сцене. Крутой поворот в ее скучной жизни произошел после встречи со шведским кинорежиссером Морицем Стиллером, евреем русско-финского происхождения, сумевшим разглядеть в первых кинопробах ничем не примечательной, полноватой для своего возраста 17-летней девушки будущую кинозвезду.

Стиллер посоветовал изменить фамилию на Гарбо, настоял, чтобы она похудела почти на десять килограммов и носила гладкую прическу. Наконец, дал ей главную роль в картине "Сага Гесты Берлинг", вышедшей в 1924 году, а позднее взял ее с собой в Америку, куда отправился по приглашению киностудии "Метро-Голдуин-Мейер". Ее президент Луис Мейер готов был принять и неизвестную актрису, но первый контракт был подписан с режиссером. Дальнейшая судьба Стиллера трагична: год спустя его уволили со съемок нового фильма, а по возвращении на родину он скончался через два года, сжимая в руке фото Гарбо.

Его бывшая протеже стала крупнейшим бриллиантом в короне компании "Метро-Голдуин-Мейер после фильмов "Плоть и дьявол" и "Любовь". Ее имя позже связывали с именами пианиста Леопольда Стоковского и киноактера Джона Гилберта, но, скорее всего, это обычные сплетни, от которых не застрахована ни одна популярная актриса. Гарбо всегда стояла особняком и в отдалении, а в фильме "Гранд-отель" (1932 год) мельком обронила фразу, предопределившую ее дальнейшую судьбу: "Я хочу остаться одна".

Среди двадцати четырех картин с участием Гарбо, выпущенных "Метро-Голдуин-Мейер", нельзя назвать ни одной запоминающейся, если бы не волшебство присутствия неповторимой актрисы. Женственность и мужественность, меланхолия и ироничность, чувственность и отрешенность, умудренность и наивность, загадочность и открытость сочетаются и сплетаются, играют тенями на точеном лице и обладают неизъяснимой влекущей силой. "Трезвый мужчина видит в Грете Гарбо ту женщину, которая мнится ему в пьяном бреду", - говорили о ней при жизни, а после смерти остается лишь горевать о непоправимо утраченном.

Только ради нее стоит посмотреть незамысловатую шпионскую историю "Мата Хари" или комически трагичную "Покорительницу". Когда ей не было и тридцати лет, она могла стать старухой, ровесницей прародительницы Евы, или девушкой, делающей первые робкие шаги. Но чаще выпадали роли любящих женщин без особых шансов на взаимность. Великолепно сыграла в "Даме с камелиями", превратив мелодраму Дюма в древнегреческую трагедию, и вспыхнула ярким огнем в "Анне Карениной".

С переходом к звуковому кино померкли многие "звезды": далеко не у всех красивых актрис произношение, мелодика речи и тембр голоса отвечали внешности и экранному образу. Но Грета Гарбо и здесь оказалась не такой, как все. Едва уловимый акцент лишь придавал прелесть ее низкому голосу, а звук позволил разнообразить роли и на время сменить амплуа.

Одна из последних и самых успешных картин, которую иногда показывают по телевидению, - "Ниночка" (американцы произносят это имя с ударением на втором слоге). Она вышла на экраны в 1939 году под шумной рекламой "Гарбо смеется". Это был первый фильм, в котором снискавшая славу трагической актрисы Гарбо простодушно заливается смехом. Хотя особых причин для веселья на первых порах нет. Она снялась в роли сурового и неподкупного сталинского комиссара, точнее, комиссара в представлении американцев и авторов "железных потоков".

В фильме умело обыгрывают унылую убогость коммунальной квартиры в Москве - чадящие керосинки и мокрое белье на общей кухне с парадной роскошью парижской гостиницы. Издеваются над обычаями и нравами, двойной моралью аппаратчиков предвоенных лет, как две капли воды похожих на своих потомков эпохи нефтедолларов. "Ниночка" могла бы служить учебным материалом для проповедников идеи тлетворного влияния Запада, но фильм внесли в список антисоветских и нещадно карали за его просмотр.

В последнем фильме "Двуликая женщина" (1941 год), не имевшем успеха в прокате, Гарбо покидает комнату со словами "Я ожидаю своего возвращения", но никогда больше не появляется на экране. В тридцать шесть лет, в зените славы, она рассталась с кинематографом. Вначале ходили слухи, будто Гарбо "на отдыхе и подбирает себе сценарий по душе". В 1950 году поговаривали о съемках первой цветной картины с ее участием, но буквально в последнюю минуту сорвались планы финансирования проекта.

Каникулы из временных превратились в постоянные. В 1951 году Гарбо приняла американское гражданство и перебралась из Лос-Анджелеса в Нью-Йорк, сняла квартиру в Манхэттене. Был и дом в Швейцарии. Иногда называлась Харриет Браун. Не берусь судить, руководствовалась ли она холодным расчетом или стремлением пожить своей жизнью. Одно несомненно - ее бегство закрепило за Гарбо бессмертие.

Почти полвека она оставалась привидением, вернее, видением из прошлого, до боли знакомым, но полузабытым лицом, промелькнувшим в толпе. Наотрез отказывала в интервью и автографах, скрывалась от верных поклонников и назойливых фоторепортеров, избегала людей. Поддерживала теплые отношения со старыми друзьями, не любопытными и не болтливыми, да с соседями по многоквартирному дому. Много и часто путешествовала, и ее встречали в Америке и Европе в темном мешковатом костюме мужского покроя и низко надвинутой на глаза широкополой шляпе.

Конечно, она могла бы зарабатывать огромные деньги, если бы дала согласие позировать для рекламы или появиться в телевизионных передачах, спекулируя на былой славе, как поступали многие ее коллеги. Но Гарбо не нуждалась в подпорках сегодняшнего дня и выше всего ценила память стойких почитателей ее таланта, непреходящую славу прошлого. Она отказывалась делиться с публикой малым и дала ей гораздо больше - легенду Греты Гарбо. Для многих поколений кинозрителей она была самой знаменитой в мире отшельницей, не состарилась и не подурнела, осталась в памяти такой, какой ее видели последний раз на экране. Она стала незаметным куратором собственного музея, богиней экрана, не сброшенной с пьедестала не знающим жалости временем.

Даже в завещании, вскрытом после смерти, Гарбо остается верной себе и своей тайне. Согласно ее последней воле, размеры состояния, которое оценили в пятьдесят миллионов долларов, никогда не станут известны. Все деньги, описанные в документе, как "сумма, превышающая пятьсот тысяч долларов", перешли племяннице Грей Рейсфилд, супруге врача-гинеколога из Нью-Йорка, "моей дражайшей живущей родственнице", и ее четверым детям.

Рейсфилд завещаны также личные вещи и недвижимое имущество, авторские права и дорогая коллекция картин. Гарбо исключила из завещания "всех претендентов на родственные связи", включая живущего в Швеции Эйка Фридриксона, незаконно рожденного сына ее покойного брата Свена Густафсона. В завещании говорится, что Гарбо никогда не была замужем и не имеет детей. Она сохранила верность клятве, данной в "Королеве Кристине": "Я никогда не выйду замуж".

Согласно ее последней воле, не было церковной панихиды, и не устраивали поминок, а на следующий день после смерти Грета Гарбо была кремирована. И сразу же из темных углов полезли упыри. На прилавках книжных магазинов появилась объемистая, на 476 страниц, новинка "Гарбо: история ее жизни", которую преподнесли как "неофициальные воспоминания о Гарбо, основанные на длительной и интимной дружбе".

Видимо, автор "мемуаров" Антоний Гранович не извлек уроков из собственного прошлого. В 1984 году он выпустил книгу "Посредник Бога", разрекламированную как "жизнеописание папы Римского с его слов". Ватикан заявил, что автор в глаза не видел Иоанна Павла II, и потребовал изъять опус из продажи, а издательство подало на Грановича в суд, обвинив в подлоге и обмане.

С некоторыми вариациями история повторилась. Более того, выяснилось, что Гранович предлагал свой труд фирме "Додд, Мид энд компани", но та отклонила его предложение, установив, что автор не может доказать правдивости своих утверждений. Однако, другая компания "Саймон энд Шустер" оказалась не столь щепетильной и приобрела право на публикацию, приняв условие Грановича, что книга увидит свет только после смерти Гарбо. Он явно перестраховывался, но недооценил наследников. Грей Рейсфилд возбудила иск, удовлетворенный с удивительной для американской системы быстротой за стенами суда.

Как видите, в правовом государстве можно отстоять честь и достоинство даже после смерти. Но суд не может уберечь от злой молвы и новых попыток неразборчивых в средствах дельцов погреть руки на чужой славе. Как случалось со многими "звездами" Голливуда, о которых до сих пор продолжают выходить книги, не имеющие прямого отношения к фактам.

Но все по порядку.

* * *

В конце 1991 года мне прислали из Америки календарь на новый год. Каждый месяц открывала фотография Мэрилин Монро. Публикация необычная хотя бы потому, что в Америке былые кумиры быстро забываются, чтобы освободить место новым. Никто не станет тратиться на выпуск календаря, не имеющего спроса. Выходит, актриса, блиставшая в Голливуде в 1950-60-х годах, жива в памяти и тридцать лет спустя. Значит, она счастливое исключение.

В свое время достаточно было сказать: "Мэрилин" или "ММ", и все поклонники кино знали, о ком идет речь. Ее воспевали как "богиню любви" и рекламировали как "секс-бомбу". Существовало расхожее мнение, что каждый уважающий себя мужчина в любой момент готов отправиться с Мэрилин Монро на необитаемый остров и закончить там свои дни. Цветные снимки голубоглазой блондинки раззадоривали и утешали обитателей студенческих общежитий и солдатских казарм от Флориды до Аляски.

Однако, не эта внешняя, чисто показная сторона определяет живучесть легенды ММ. Хотя именно такое представление бытует во многих газетных статьях, книгах и телевизионных фильмах, посвященных ее жизни и смерти. Яркая, броская, веселая Мэрилин - на поверхности, а дальше, в глубине - легко ранимая и очень несчастная женщина, которой не везло в жизни и любви. Она не строила карьеры на сексуальной привлекательности, всегда четко улавливала грань между эротикой и порнографией, чуралась пошлости и вульгарности, свойственных десяткам подражавших ей "тупых блондинок", нетленный образ которых создал Голливуд и пронес до наших дней.

После смерти ее состояние оценивалось в миллион долларов, а сегодня ее легенда приносит такую же сумму каждый год от продажи права на использование имени Мэрилин Монро в рекламе. Десятки блондинок пытаются ее имитировать, покоряя режиссеров и зрителей богатством натуры и скудостью ума. Они так же далеки от ММ, как плохая копия от оригинала.

В жизни и на экране Мэрилин была истинной женщиной со всеми причудами и капризами, слабостями и силой, привлекательной без деланного кокетства и жеманства, без претензий и притязаний, женщиной, не стыдившейся своих недостатков. Она была искренней, естественной, чуточку простодушной, лукавой и чертовски обаятельной. Во всех ее образах на экране жили чувства. Она безмятежно радовалась жизни и охотно делилась радостью с окружающими. Глядя на нее, не возникало сомнений, что иным эмоциям просто нет места и жить удивительно приятно.

Хотя ее жизнь никак нельзя назвать легкой и безоблачной. Норма Джин Мортенсон (по другим источникам, Бейкер) родилась первого июня 1926 года в Лос-Анджелесе. Об отце ничего не известно, а о матери позднее вспоминала, как о "рыжеволосой женщине", навещавшей девочку в детских приютах и приемных семьях, где Норма Джин провела первые шестнадцать лет своей жизни. Время от времени ходила в школу, но большой склонности к занятиям и усидчивости, должного прилежания не проявила. О колледже не помышляла. Никто ею всерьез не занимался, никто не воспитывал, ничего ей не прививали и не пытались вдолбить в голову житейские правила и хорошие манеры. Она росла, как растут цветы и деревья, привольно и сама по себе.

Затем наступил момент, когда очередная приемная семья собралась покинуть Калифорнию. Это означало возвращение в приют или поиски новых приемных родителей, и девушка поспешила замуж чуть ли не за первого парня, предложившего руку и сердце, - Джеймса Дохерти, вскоре нанявшегося матросом на торговый флот. В годы войны она работала на фабрике, выпускавшей парашюты, красила самолеты на авиационном заводе, позировала фотографам, а после войны развелась с мужем.

Снимки в журналах, предназначенных для мужских глаз, привлекли внимание в Голливуде, и с компанией "ХХ век-фокс" был подписан контракт на год, который позднее возобновлялся. Норма Джин стала Мэрилин Монро и снялась в незначительных фильмах на третьих ролях. Начинала в кордебалете, крайней слева в шеренге четырех безликих длинноногих танцовщиц, как тысячи хорошеньких девушек, приезжающих в Лос-Анджелес с мечтой о славе.

Шансы быть замеченной, выделиться были у нее такими же, как у иголки в стоге сена. И все же ей выпал такой шанс. Нет, не потому, что она была самой красивой или талантливой, пела и плясала лучше других. Как говорят люди, близко ее знавшие, Монро обладала уникальным качеством, прозванным в Голливуде "звездным блеском", магическим свойством, которое выталкивает человека из толпы и в то же время позволяет сказать: "Послушайте, да я же видел эту девушку. Я ее знаю. Кажется, она живет где-то поблизости".

В 1950 году вышел фильм "Все о Еве" с замечательной актрисой Бетти Дэвис, в то время находившейся в зените мировой славы. Были там и другие знаменитости, и надо сказать, что в этом отношении ММ везло или не везло, это уж зависит от личной точки зрения, - она снялась во многих картинах с участием первоклассных актеров и актрис: Лоуренс Оливье, Кларк Гейбл, Монтгомери Клифт, Кэри Грант, Ричард Уидмарк. В ленте "Все о Еве" Мэрилин досталось всего несколько фраз, но после выхода фильма в прокат киностудия предложила ей контракт уже на семь лет и начала широко рекламировать новую "звезду".

В следующем году она впервые сыграла главную драматическую роль в картине "Можете войти без стука". Работы хватало: ежегодно Мэрилин снималась в трех-четырех фильмах и к концу 1953 года заработала для своих хозяев больше денег, чем любая ее предшественница. "Зуд на седьмой год" (1954 год) стал последней ступенькой на пути наверх, и она вознеслась на голливудский Олимп. Фирменные знаки - "взгляд Мэрилин Монро" и "походка Мэрилин Монро" снискали ей известность во всей Америке, и обошла весь мир фотография ММ, стоящей на решетке "подземки" в тот момент, когда проходящий внизу поезд гонит воздух на улицу, вздувая широкую юбку.

"Джентльмены предпочитают блондинок", "Бриллианты - лучший друг девушки" и другие музыкальные комедии по сей день можно увидеть по телевидению, а иногда и на широком экране. Мэрилин недурно пела и танцевала, очаровывала зрителей, оставалась в памяти и сердцах, но ее фильмы ни на что не претендовали, кроме развлечения в чистом виде. Они были почти неразличимы и запоминались только мелодии и костюмы. Мэрилин была хорошей комедийной актрисой, и ее дарование полностью раскрылось в ленте, вышедшей в 1959 году и получившей у нас название "В джазе только девушки", хотя на самом деле - "Некоторые предпочитают жару".

Фирма "ХХ век-фокс" заботилась не только о рекламе своего нового достояния. Фактически по настоянию киностудии состряпали брак со "звездой" бейсбола Джоном ди Маджио, но семейная жизнь, если ее можно было так назвать, через девять месяцев подошла к концу. Да и творческая жизнь была не лучше. Никто, видимо, не воспринимал Мэрилин Монро всерьез и не предлагал серьезных фильмов, которых ей очень хотелось. В 1954 году она разорвала контракт с киностудией и объявила о создании своей собственной компании, но тягаться с магнатами киноиндустрии оказалось не по силам. Вскоре подписывается новый контракт со старыми хозяевами, который обязывал сняться в четырех фильмах за семь лет.

Мэрилин не считала себя пустышкой и не удовлетворялась теми ролями, которые ей навязывали, готовилась к драматической карьере. Большую помощь оказал третий муж, драматург с мировым именем Артур Миллер. Он придерживался далеко не ортодоксальных взглядов на Америку и окружающий мир, не всегда вписывался в генеральную линию, за что привлекался в комиссию по расследованию антиамериканской деятельности. К чести Монро, она не бросила мужа в беде и публично отстаивала его невиновность, хотя могла от него отречься и заработать на этом рекламу и политический капитал.

Почти два года Мэрилин не снимается в кино, наверстывает упущенное в детстве - истово посещает занятия в театральной школе Нью-Йорка. В 1956 году выпускают "Автобусную остановку", раскрывшую актрису с новой стороны и доказавшую ее большие драматические способности. Два года спустя приходит международное признание: Монро называют в Италии лучшей иностранной актрисой. Но своей, личной жизни не получается.

В 1958 году брак с Миллером закончился разводом и кратким пребыванием в психиатрической лечебнице Нью-Йорка. Чуть позже последовал роман с Ивом Монтаном во время съемок фильма "Давайте любить". Но ни слава, ни деньги не спасали от одиночества, от расставания с людьми, которым Мэрилин свято верила, чтобы потом жестоко разочароваться. Постепенно накапливались недовольство, раздражение, неудовлетворенность.

И в то же время, как свидетельствуют близко знавшие ее люди и беспристрастные кинокритики, Мэрилин Монро переживала вторую творческую молодость. В фильме "Неприспособленные" она показала зрелость своего таланта, умение играть глубоко и интересно. Это была уже не взбалмошная искательница мужа-миллионера, какой ее знали по прошлым лентам. "Она становится все лучше и лучше", - говорил режиссер Билли Уайлдер. Однако работа над новой картиной не была завершена. Студия обвинила Монро в том, что она постоянно опаздывает и пропускает съемки. Последовало увольнение.

В последний раз публика увидела Мэрилин Монро на праздновании 45-летия Джона Кеннеди. Познакомилась с именинником в июле 1960 года, когда ее представили кандидату в Белый дом на съезде демократов, и позднее они не раз встречались. В длинном плотно облегающем фигуру сверкающем платье, выхваченная лучом прожектора из темного зала, Мэрилин подошла к микрофону и спела всего несколько слов: "С днем рождения, господин президент". Этой музыкальной фразой завершается лазерный диск со сборником песен из ее фильмов, выпущенный к 25-летию со дня гибели Монро.

* * *

В свой последний день ММ загорала на солнце, просматривала новые киносценарии и рано отправилась спать. О случившемся позднее рассказала ее экономка Юнис Маррей.

"Право, не знаю, почему я проснулась среди ночи. Я встала, вышла в коридор. Вижу, из-под двери спальни хозяйки пробивается свет, а в комнату тянется шнур телефона. Надо сказать, что она спала очень чутко, и телефонный аппарат обычно выставляла за дверь да еще накрывала подушкой. Что ж, думаю, происходит? Прихватила по дороге кочергу, которая у нас обычно стоит возле камина, и вышла в дворик. Окно спальни было полуоткрыто, и я раздвинула занавески. Вижу, Мэрилин раскинулась на кровати, как будто крепко спит, а руку держит на телефоне. Что оставалось делать? Я с параллельного аппарата позвонила ее врачу. Он приехал довольно быстро, залез в спальню через окно, потом выходит и говорит: "Мы ее потеряли".

Этот рассказ, показания очевидцев трагических событий 5 августа 1962 года, свидетельства друзей и знакомых - все занесено в полицейский протокол, десятки раз перепечатывалось и пережевывалось газетами, обсуждалось и комментировалось по радио и телевидению. Спустя 25 лет Юнис Маррей вдруг призналась, что вызвала врача лишь через четыре часа после того, как проснулась в неурочное время и подошла к окну спальни. Позже она еще не раз меняла свои показания, что-то вспоминала или, напротив, напрочь забывала. Раньше клятвенно заверяла, что посетителей в тот вечер хозяйка не принимала, а потом готова была согласиться, что Мэрилин была не одна.

Как и почему ушла из жизни 36-летняя актриса, не утратившая славы и успеха?

Все эти годы полиция Лос-Анджелеса упрямо, хотя и без особого успеха, отстаивает версию самоубийства, а в документе это звучит так: "Истинная причина смерти Мэрилин Монро остается неизвестной. Она умерла в результате того, что приняла слишком большую дозу снотворного либо случайно, либо в стремлении покончить с собой". Врачи действительно обнаружили при вскрытии снотворное, но не в желудке, а в крови.

Следы укола на бедре наводят на мысль, что лекарство было введено в организм. Найти ответ на естественный в таком случае вопрос, кто это сделал, пытался бывший медицинский эксперт полиции Лайонел Грэндисон, участвовавший в расследовании по свежим следам. Но его любознательность не всем пришлась по душе, и вскоре он был арестован по ложному обвинению.

По-иному сложилась судьба очевидцев, чьи показания помогли построить версию самоубийства. По достоинству было оценено служебное рвение прокурора Лос-Анджелеса Ван де Кэмпа: он занял пост генерального прокурора Калифорнии. Юнис Маррей зачастила в экзотические и дорогостоящие путешествия, хотя доподлинно известно, что она не получала большого наследства. Пресс-секретарю ММ отвели теплое местечко на государственной службе. В общем, почти обо всех хорошо позаботились.

Лишь двадцать лет спустя у Лайонела Грэндисона появилась возможность открыто высказаться, и он публично признал, что подписал протокол о смерти ММ против воли и под угрозами. По его словам, он видел дневник актрисы, обшитый красной кожей, который бесследно исчез через два дня после смерти Мэрилин. Доказать Грэндисон ничего не мог, потому что в документах о посмертном вскрытии уже нет упоминания об уколе на бедре.

"Я думаю, ее убили", - заявил Томас Ногучи, производивший вскрытие. "Мэрилин Монро убили, а ее убийцы разгуливают на свободе", - твердил бывший сержант полиции Джон Клеменс, одним из первых подоспевший к дому актрисы в ночь ее гибели. Такого же мнения придерживается водитель машины "скорой медицинской помощи" Джеймс Холл.

В этой истории все больше ускользающих нитей, путаных и порой бессмысленных заявлений, неожиданных и не поддающихся объяснению действий. Новые сенсации, как правило, совпадают с круглыми датами: 20-летие, 25-летие и 30-летие со дня смерти Мэрилин Монро. Новый всплеск интереса к ее тайне порождает и волну предложений - откуда-то берутся шофера, санитары, полицейские, частные детективы, неудавшиеся киноактеры, бывшие работники следствия. Они вдруг припоминают нечто такое, что выводит их на первые полосы газет, пользующихся повышенным спросом у домашних хозяек, и на телеэкран.

На вопрос "Почему молчали все эти годы?" отвечают уклончиво и ссылаются на подстерегающую их опасность, если будут откровенными до конца. А просьбу представить документы, которыми они якобы располагают, новые свидетели игнорируют. Создается впечатление, что многие, если не все, пытаются использовать прошлое, чтобы подзаработать на саморекламе. Но и нельзя избежать подозрения, что кто-то пытается сбить со следа попытки расследования, петляет и увиливает от ответа. Сомнения и неясности, двусмысленность и несогласованность остаются.

Незадолго до смерти Мэрилин сменила в доме мебель и купила новые наряды, что никак не вписывается в версию о самоубийстве, и не обнаружили предсмертной записки. Полиция не способна объяснить, каким образом у дома Монро оказалась в ту ночь машина "скорой". Вроде, ее никто не вызывал. Ведь актрисы уже не было в живых, если верить документам официального расследования. А полицейские видели, как экономка что-то наскоро застирывает, хотя уничтожение улик карается законом...

Что же произошло в доме погибшей до прибытия полиции? Однозначного ответа пока нет, что дает простор не только для слухов, догадок, самых невероятных предположений, но и оставляет возможность для трудных поисков истины. Так, частный детектив из Лос-Анджелеса Майло Сперильо, несколько лет расследовавший обстоятельства гибели актрисы, пришел к выводу, что ее убили агенты ЦРУ накануне пресс-конференции, на которой Монро хотела поведать о планах шпионского ведомства убить Фиделя Кастро. Сперильо основывается на показаниях свидетелей, включая Грэндисона, сообщившего, что ряд улик, шедших вразрез с официальной версией, исчезли при загадочных обстоятельствах. Среди них "красный дневник", который, по словам детектива, мог скомпрометировать высших американских чиновников.

Все сходятся на том, что личных врагов у Монро не было, а роковую роль в ее судьбе сыграли сановники из Вашингтона, которые вели при ней конфиденциальные беседы. Она была далека от политических страстей и амбиций, так что в ее присутствии не таились, и актриса помимо воли стала обладательницей информации, способной многим испортить карьеру.

Не были секретом ее отношения с Джоном Ф. Кеннеди. По словам Питера Саммерса, одного из руководителей предвыборной кампании Кеннеди, Монро была горячей поклонницей президента, отвечавшего ей взаимностью, и они встречались отнюдь не на официальных приемах. И не секрет, что позднее Мэрилин состояла в связи с министром юстиции Робертом Кеннеди, братом президента, а беседы с ним, как говорят, она имела обыкновение записывать в дневнике.

Значит, убийство по политическим мотивам? Такое мнение высказывается все чаще. Чак Джианкана в книге "Двойная игра" утверждает: Мэрилин Монро убили из расчета, что в ходе следствия достоянием гласности станут ее интимные отношения с Робертом Кеннеди, отцом девяти детей. Автор заявляет, что план скомпрометировать министра юстиции разработал глава чикагской мафии Сэм Джианкана, стоявший перед угрозой суда и возможной депортации из США по делу, возбужденному Робертом Кеннеди.

В тот вечер, как утверждают многие друзья Мэрилин и что начисто отрицают друзья семьи Кеннеди, министр посетил дом Монро. Как только он ушел, в спальню проникли четверо убийц. "Они связали Мэрилин и положили на кровать, - пишет Чак Джианкана. - Рот залепили пластырем. Затем ввели смертельную дозу снотворного лекарства нембутал". По словам автора "Двойной игры", агенты ФБР уничтожили следы пребывания убийц в доме актрисы до прибытия полиции и сорвали планы мафии.

Сейчас оспаривают и причины, которыми ранее обосновывали официальную версию. Тогда говорили, что в последние месяцы своей жизни Мэрилин Монро якобы впала в состояние глубокой депрессии, вызванной творческими неудачами и не сложившейся любовью. Это отметает автор документального фильма "Мэрилин: Пора уступить" Генри Шиппер, разыскавший пленку со сценами из незаконченного фильма, в котором снималась актриса незадолго до смерти, и взявший интервью у продюсера Генри Уайнстайна.

Киноленту извлекли в 1990 году из хранилища в заброшенной соляной копи в штате Канзас, где о ней просто забыли. У Шиппера ушло почти полгода на восстановление кинопленки, но результаты превзошли все ожидания. "Она не только прекрасно выглядит в кадре, но и потрясающе играет, что никак не вяжется со слухами, будто Монро переживала кризис", - говорил Шиппер. Он убежден, что у Мэрилин не было и не могло быть причин сводить счеты с жизнью. К тому же студия "ХХ век-фокс" вновь приняла Монро на работу, не предавая это огласке, и вдвое повысила ее жалованье.

В 1982 году, уступая требованиям общественности, организовали повторное следствие, но прокуратура решила, что "нет оснований подозревать злой умысел", и подтвердила прежнюю версию. Но ее продолжают оспаривать близкие друзья актрисы, документальные фильмы Би-би-си и американских телекомпаний, а также английский журналист Энтони Саммерс, автор книги "Богиня. Тайная жизнь Мэрилин Монро". На основе шестисот интервью и документов он развенчивает официальную версию, своей не выдвигает и лишь дает понять, что самоубийство недоказуемо.

Весной 2007 года неожиданно всплыл на поверхность трехстраничный доклад ФБР, затопленный грифом "секретно" ровно сорок пять лет. Автор документа утверждает, что к смерти актрисы причастен Роберт Кеннеди, который якобы хотел помешать ей предать гласности подробности их любовной связи. Возможно, со временем появятся другие версии, но и без них предельно ясно, что ММ ушла из жизни не по собственной воле. Она слишком любила жизнь.

После смерти Мэрилин Монро осталось простое завещание: три четверти состояния - Ли Страсбергу, бывшему наставнику в актерском искусстве, и одна четверть - психиатру актрисы Мэрилин Крис. ММ похоронена возле Лос-Анджелеса на кладбище "Вествуд мемориал парк", и у могильного склепа из розового мрамора в очередную годовщину ее рождения или смерти собираются почитатели ее таланта. "Она служит источником вдохновения для многих девушек, мечтающих о карьере в кино, - говорил мне президент клуба "Мэрилин Монро всегда в нашей памяти" Грег Шрайнер. - Они рассуждают по принципу - если ей это удалось, значит, и я могу попробовать".

Легенде Монро посвящено свыше пятидесяти книг, кинофильмов, телепостановок, пьес и документальных передач. Казалось бы, все сказано и пересказано несчетное число раз, но до сегодняшнего дня остается загадкой смерть Мэрилин и не раскрыта тайна ее "красного дневника", с которой мне довелось соприкоснуться летом 1984 года в Лос-Анджелесе.

* * *

Редакция направила меня освещать Олимпийские игры, в которых СССР отказался участвовать. То ли в отместку американцам, не приехавшим в 1980 году на Олимпиаду в Москву в знак протеста против войны в Афганистане. То ли потому, что в ЦК КПСС опасались, что некоторые или многие советские спортсмены, побывав в Америке, не захотят вернуться домой.

Журналистов из Москвы в Лос-Анджелесе было немного, а причины советского бойкота интриговали наших американских коллег, и приходилось ежедневно их просвещать, что обычно выливалось в интервью газетам и телевидению. Среди них все ведущие телекомпании США, а с ними ФРГ, Канада, Япония и, конечно, Южная Корея с прицелом на Игры-88. За встречу с южнокорейцами по возвращении домой мне устроили грандиозную выволочку в начальственном кабинете, потому что передачу увидели в Пхеньяне и тут же пожаловались в ЦК КПСС.

Помнится, в беседе с корреспондентом Си-эн-эн я упомянул заметку, написанную для ТАСС под впечатлением публикаций о гибели Мэрилин Монро. Вечером в небольшом отсеке, отведенном для ТАСС в пресс-центре Олимпиады, раздался телефонный звонок.

-Мне бы русского корреспондента, - попросил хрипловатый мужской голос.

-Слушаю.

-Мне бы Юрия... Не помню фамилии... Они у вас трудно произносимые.

-Я и есть Юрий, другого нет.

-Ага, вот вы-то мне и нужны. Меня зовут... Впрочем, это неважно. Вы говорили, что писали о Мэрилин Монро. У меня есть письма... Может быть, даже "красный дневник". Интересуетесь?

-Конечно, но американцы наверняка заплатят вам намного больше, а у меня, если честно признаться, денег кот наплакал.

-Ну, деньги мне, положим, не нужны. Ваши тоже. Мне нужно, чтобы кто-то рассказал, наконец, правду. Не знаю, может, у вас получится? Ведь вы никак не связаны с местной мафией.

-Нет, Бог миловал. Могу ли я посмотреть документы?

-Это уж моя забота. Я вам дам знать. Завтра позвоню.

Ни на следующий день, ни позже звонка не было. Решил, что меня разыграли. Хотя зачем? "Красный дневник" помаячил на другом конце телефонного провода, подключенного, как водится, к многослойным системам прослушивания, и вновь затерялся. А тайна так и осталась.

Глава девятнадцатая. ПЛАЩИ И СПУТНИКИ.

Скорее всего, сейчас я бы попытался ее раскрыть, но тогда советские дипломаты и журналисты, аккредитованные в США, жили, как стая волков, оцепленная красными флажками. Мало того, что свои охотники жарко дышали в спину и нахально лезли в душу, так еще чужие ставили палки в колеса. Государственный департамент развлекался, вычерчивая все новые закрытые зоны, и если меня приглашали в гости за город, нужно было свериться с картой, прежде чем дать согласие. Иначе мог угодить ненароком в запретный район, а оттуда прямая дорога домой задолго до окончания срока командировки.

Искать логику в действиях американских чиновников было бесполезно. К примеру, объявили недоступным аэропорт Лос-Анджелеса, как будто в дом можно попасть через наглухо забитую дверь. Но именно перед вылетом решила провести прощальную пресс-конференцию советская спортивная делегация после знакомства с подготовкой к Олимпийским играм 1984 года. Товарищи меня поняли и простили, а коллеги по-своему расценили мое отсутствие на важном, по их мнению, мероприятии.

На следующее утро "Лос-Анджелес таймс" объявила меня пропавшим без вести, что могло встревожить моих знакомых и друзей в Москве и навлечь на мою голову гнев начальства. К счастью, в тот же день меня позвали в телепрограмму "Люди говорят", популярную в Сан-Франциско, и ведущая радостно тыкала в мою сторону пальцем, восклицая: "Да вы посмотрите! Вот он, никуда не делся! Не зря люди говорят, что газетам верить нельзя".

В поездках по Сан-Франциско и Лос-Анджелесу я старался держаться центра города, но сверяться с картой на каждом перекрестке, не превысил ли допустимых лимитов, вскоре надоедало, и наверняка случалось что-нибудь нарушать, хотя замечаний не поступало. Видимо, я не представлял интереса для спецслужб, но проверять свои догадки на деле не рисковал.

У американских властей всегда были основания привлечь к ответственности и выслать из страны неудобного журналиста из Москвы, если тот пренебрегал запретами или не умел грамотно читать карту. К слову сказать, за ее обладание нужно было еще провести борьбу с консульскими работниками, которые норовили упрятать все ценные документы подальше от соотечественников.

Сегодня ситуация изменилась. Официальные запреты отменены, и формальные ограничения сняты после того, как телезрители в Москве насытились "Лебединым озером" на всю оставшуюся жизнь. Взаимные подозрения не исчезли, но пропагандировать их не принято. Плащи сохранились, их по-прежнему носят в непогоду, а кинжалы служат украшением на стенах, и отставных чекистов можно опознать по пристрастию к холодному оружию: чем богаче коллекция, тем выше чин. Отошли в прошлое невидимые чернила, трости и зонтики с отравленными наконечниками.

"Холодная война" канула в Лету, и сейчас стараются не вспоминать о былом идеологическом противоборстве и военном противостоянии. США и Россия заговорили о развитии партнерских связей, а российская внешняя разведка пообещала вести себя смирно, максимально ужаться и отправить ведущих специалистов на пенсию писать мемуары и выступать по телевидению. С такими партнерами, как "друг Билл", "друг Рю" и иже с ними, Россия вполне обходилась без врагов.

На американцев, видимо, произвело огромное впечатление заявление российских властей, что журналисты освобождаются от службы на внешнюю разведку. А глава этого ведомства Евгений Примаков немало озадачил США, выдвинув в 1992 году идею прекратить на взаимной основе разведывательную деятельность. Когда два года спустя журналисты освежили память пресс-секретаря Белого дома Ди Ди Майерс, она несколько смешалась и пробормотала, что ей "ничего не известно о предложении Примакова".

Не секрет, что с приходом в Россию рынка часть бывшего КГБ, выделившаяся во внешнюю разведку, и ЦРУ в прежнем составе, без переименований, завязали открытые контакты, чтобы совладать с общими недругами - международным терроризмом и наркомафией. Прежде агенты на местах, свято храня взаимную неприязнь, соблюдали принцип "шпионы не убивают шпионов". Не из гуманных соображений, а исходя из простой логики - "если убьют одного из наших, мы в долгу не останемся", и наоборот.

Многие цэрэушники ленились ходить в тир, что не считалось обязательным в пору мирного сосуществования разных социальных систем, когда шпионы собирали информацию на дипломатических приемах путем бартера да промышляли подслушиванием. Загадочные надстройки и скопище антенн на крыше генерального консульства СССР в Сан-Франциско служили поводом для передач о "красных шпионах", которые не уставали стряпать местные телевизионные станции, а здание посольства США в Москве вынуждает жителей домов напротив тревожиться за свое здоровье.

Кагэбисты дополняли сведения, полученные за стаканом доброго вина, цифрами и фактами, почерпнутыми из периодической печати Америки. Расчет строился на том, что на родине иностранных газет не читают, и торговля зарубежной периодикой в СССР была, подальше от соблазна, запрещена, чтобы не выдать источники совершенно секретной информации, которую поставляло на Лубянку и в ЦК КПСС самое засекреченное ведомство.

Советская разведка была застрахована от собственных ошибок, потому что всегда могла обменять своего агента, пойманного с поличным, на чужого или, чаще, - диссидента. Ради спокойствия своих сотрудников, трудящихся в сложных условиях сытой жизни за границей, КГБ радел об идеологическом целомудрии советского народа и постоянно пополнял обменный фонд. На случай провала мог предложить взамен писателя, ученого или журналиста, не вписавшегося в советские условия антисоветски бережным отношением к правам и свободам человека.

Так продолжалось долго - десятилетия ''холодной войны'', то и дело грозившей перерасти в горячую стадию, чему в немалой степени способствовали тайные агенты США и СССР. А в наши дни, говорят, новый резидент ЦРУ в Москве по прибытии на место службы представляется руководству внешней разведки России. Его примеру следует наш человек в Вашингтоне с самыми чистыми руками, горячим сердцем и холодной головой. Возможно, проводят ознакомительные поездки под Ясенево и в Лэнгли, но об этом ничего не известно в хорошо информированных кругах, а из осведомленных источников поступают разноречивые сведения.

Зубы скалят с обеих сторон океана, но, поди догадайся, что бы это значило. То ли демонстрируют последние достижения отечественной промышленности, включая успехи стоматологов. То ли завлекают доброжелательными улыбками, чтобы задушить в объятиях. То ли дают понять, что при необходимости могут загрызть насмерть. Называют друг друга партнерами, дружески хлопают по плечу и сохраняют дистанцию. Охотно говорят о сотрудничестве в борьбе против общих недругов, но взаимного доверия никто не испытывает и не помышляет делиться с иностранным коллегой ценной информацией. Главные задачи, по сути, остались прежними, да и методы не претерпели серьезных изменений.

Сегодня, как и при советской власти, гости из Москвы добывают закрытую информацию в США о секретных технологиях, военных проектах и исследованиях в сфере высоких технологий. В новом тысячелетии, по оценкам Вашингтона, масштабы деятельности российской разведки в Америке достигли уровня времен Андропова. В ряды дипломатов и журналистов, что и должно быть при рыночной экономике, влились агенты частных фирм. Как отмечала лондонская "Таймс", ни одна страна не проявляет такой агрессивности, как Россия, для получения американских секретов, и ее конкурентом в этой области можно считать только Китай.

С окончанием `'холодной войны'' в ЦРУ задумались над тем, как жить дальше. Вернее, заставил конгресс, ежегодно придирчиво пересматривающий бюджет разведки и утверждающий сумму затрат в зависимости от ведомственных потребностей и национальных возможностей. Есть такая традиция в США - держать под публичным контролем расход казенных средств. Не от хорошей жизни, а ради собственного спокойствия и благополучия, с учетом американских реалий.

На Капитолийском холме помнят, что налогоплательщики, они же избиратели, получают довольно четкое представление о государственных расходах через бдительную прессу, поскольку гласность за океаном - не лозунг, а повседневная практика. Если сенаторы и конгрессмены, по мнению общественности, станут бросать деньги на ветер, на переизбрание рассчитывать трудно. В общем, налажены учет и контроль, а поэтому обмен опытом между американскими и российскими законодателями - затея, на мой взгляд, бессмысленная.

Но как нас учили, "гласность не есть вседозволенность", и в Америке из общего правила делают исключение - сумма ассигнований на разведку хранится в тайне. Возможно, чтобы не расстраивать избирателей несуразными цифрами, а обосновывается секретность красиво: "в интересах национальной безопасности". Бывают исключения, и в 2009 году объявили, что на разведку, в которой заняты двести тысяч человек, выделено семьдесят пять миллиардов долларов.

Всякая таинственность, естественно, порождает путаницу, и пробивная американская пресса приводит разноречивые оценки бюджета ЦРУ. Одни утверждают: двадцать восемь миллиардов в год, другие дают все тридцать, а третьи считают, что общая сумма распределяется между шестнадцатью разведывательными службами (американцам спокойнее спать, когда шпионаж не отдан на откуп естественным монополиям). Короче, ЦРУ достается лишь часть средств, а львиную долю получают военная разведка и ведомства, использующие достижения науки и техники для слежки и подслушивания.

Первое в очереди - Агентство национальной безопасности, самая секретная из секретных служб, пропускающая за день сорок тонн бумаги. Ее штаб - девятиэтажное здание в Форт-Мид (штат Мэриленд) и прилегающие строения напичканы компьютерами и прочей техникой, позволяющей расшифровать и проанализировать информацию, которая поступает на колоссальные приемные антенны из космоса, со специально оборудованных кораблей, самолетов и из других источников.

Прослушивается практически все, а если не удается разгадать чей-то шифр, бравые ребята из ФБР взламывают посольский сейф, как случилось в 1960-х годах в посольстве Франции в Вашингтоне. В АНБ трудится более десяти тысяч человек, спутник-шпион стоит от пятисот миллионов до двух миллиардов долларов, и размещают их с таким расчетом, чтобы они проводили большую часть времени над территорией бывшего СССР.

При дележе бюджетного пирога на новый год каждое ведомство старается убедить конгресс, что заслуживает больший кусок, чем прежде. Однако аппетит нужно не только проявить, но и доказать, что имеешь право быть допущенным к столу. Хотят того ЦРУ и родственные учреждения или нет, приходится постоянно убеждать законодателей и общественность, что им не обойтись без услуг спецслужб.

Раньше сходило с рук довольно легко, но с исчезновением СССР пропал главный довод в пользу роста затрат на разведку, расходовавшей в прошлом почти половину своего бюджета на наблюдение за СССР и его союзниками. "До крушения СССР,- писала "Вашингтон пост", - из-за страхов в эпоху холодной войны ЦРУ и другие ведомства получали достаточно денег на все предложенные ими проекты, но сейчас иные времена".

* * *

Если сегодня Америке всерьез не угрожает ни одна страна, какой смысл инвестировать огромные средства в ЦРУ, возникшее в 1947 году ради того, чтобы жители Вашингтона не выбрасывались из окон с криком "Русские идут!" по примеру госсекретаря Джона Форрестола? Так стали рассуждать некоторые конгрессмены и сенаторы, а глава постоянного специального комитета палаты представителей по разведке Дэн Гликмэн даже задался сакраментальным вопросом: "А нужно ли нам сейчас так много шпионской деятельности, как прежде?" Председатель сенатского финансового комитета Патрик Мойнихэн предложил упразднить ЦРУ и передать его функции госдепартаменту.

В конгрессе припомнили, что ЦРУ было замешано в скандале "Иран-контрас", едва не стоившего места президенту Рейгану. К тому же прохлопало конец "империи зла", шпионило за гражданами США внутри страны (сие дозволено лишь ФБР), вынашивало планы покушений на зарубежных лидеров, вело темные и дорогостоящие операции в Латинской Америке, наделавшие немало шума, и не сумело предсказать вторжение Ирака в Кувейт.

Короче, перечислили немало прегрешений, включая запрос выделить пятьдесят пять миллионов долларов, чтобы выкупить сотни ракет "Стингер" класса "земля-воздух", которые в 1980-х годах ЦРУ поставляло душманам в Афганистане. Они обошлись американской казне в двадцать пять - тридцать тысяч долларов за штуку, а теперь ими торгуют на "черном рынке" по сто тысяч. Попытка обмена оружия на гуманитарную помощь провалилась, и решили использовать наличные, но денег не хватает и остается возможность того, что ракеты попадут в руки террористов. Хотели как лучше, а получилось, как в российском правительстве.

Законодатели также поставили под сомнение ценность сведений, поступающих из ЦРУ. "Информации, которую добывают подпольными путями, придают слишком большое значение, - заявил сенатор Патрик Мойнихэн. - Если вы ее украли, она приобретает лишний вес, что постоянно вводит в заблуждение наших президентов". Сенатор добавил, что ЦРУ черпает девяносто процентов своих данных из дипломатических сообщений, используя в основном открытые источники.

В свете подобных рассуждений оставался всего один шаг до полного отрицания веса и значения ЦРУ в жизни американской нации. Быть может, в новых условиях огромная шпионская сеть и впрямь не нужна для обеспечения безопасности США?

В разгар дебатов, хуже не придумаешь, подоспело "дело Эймса", высокопоставленного сотрудника ЦРУ, трудившегося почти девять лет на Москву. Его запоздалое разоблачение бросило тень на репутацию главного шпионского ведомства США, у которого, надо признать, всегда были нелады с репутацией. Мало того, что в конгрессе поговаривают о списании ЦРУ в утиль, так здесь еще грандиозный прокол, а данные о масштабности деятельности Эймса и халатности его руководителей поступают до сих пор.

По свидетельству экспертов, "он был для русских золотой жилой, так как через его руки проходила вся информация по СССР и России", его оповещали обо всех секретных операциях, он знал шпионов своих и чужих, и с его подачи были разоблачены не меньше десяти агентов, работавших на США. "Он был экспертом ЦРУ по выслеживанию русских шпионов, - отмечала "Вашингтон пост", - и находился в идеальном положении, чтобы помочь боссам шпионажа в Москве постоянно опережать на один прыжок своих противников в ЦРУ". Арест Эймса министерство юстиции назвало "одним из самых крупных в истории шпионажа", а для ЦРУ, писала "Нью-Йорк таймс", он "стал самым страшным кошмаром холодной войны".

Самое любопытное в этой истории, что двойного агента, судя по всему, породила царившая в агентстве атмосфера, которую характеризует такой пример. В декабре 1994 года ЦРУ выплатило четыреста десять тысяч долларов компенсации бывшему резиденту на Ямайке Джанин Брукнер, обвинившей руководство в том, что ее лишили повышения по службе за пристрастие к дисциплине: Брукнер нещадно карала подчиненных за пьянство, дебоши и в одном случае - за избиение жены.

Некомпетентным, но лояльным по отношению к начальству сотрудникам обеспечивали покровительство, прощали мелкие грехи и крупные прегрешения, "своих" строго не судили и регулярно повышали по службе, вне зависимости от трудовых показателей. Достаточно сказать, что из двадцати трех руководителей ЦРУ, которых жестко раскритиковали по "делу Эймса", никого не уволили, только одиннадцати сделали выговор, а семь из них к тому моменту уже находились в отставке.

Потомственному шпиону доверяли, хотя знали Олдрича Эймса как пьяницу, и в Риме полиция однажды вытащила его из канавы, где он блаженно заснул после попойки, но за тридцать два года службы - ни одного выговора. Эймс использовал явочные квартиры для любовных утех, а его переводили с одного ответственного поста на другой в центральном аппарате и за границей: в Турции, Италии и Мексике. Эймсу поручали вербовку иностранцев, но его единственный успех на этом поприще - Мария дел Росарио Касас, атташе по культуре посольства Колумбии. На ней и женился, а расходы на расторжение брака с прежней женой решил возместить из иностранных источников.

Тогда пригодились связи, установленные в 1983-85 годах, когда Эймс возглавлял отдел контрразведки в департаменте ЦРУ по делам СССР и стран Восточной Европы. В ту пору по долгу службы он встречался с дипломатами и прочими советскими загранработниками, о чем следовало докладывать по начальству. Этим правилом Эймс пренебрегал, что было подмечено ФБР, но с выводами не спешили. Возможно, не желали делиться информацией с ЦРУ, к которому в ФБР относятся без должного почтения.

Можно допустить, что ФБР и ЦРУ не столько сотрудничают, сколько соперничают, как любые бюрократические структуры, живущие за счет государственного бюджета. Каждое ведомство хотело бы отличиться, даже за счет другого, чтобы претендовать на большие ассигнования, и свои интересы ставит выше общегосударственных. Впрочем, нам это знакомо.

Эймс оставался в тени и не мог пожаловаться на жизнь. Он приобрел дом за пятьсот сорок тысяч долларов, две квартиры недалеко от дома и ферму в Колумбии, на телефонные разговоры затратил почти тридцать тысяч долларов за три года. Купил акции и ценные бумаги на 165 тысяч долларов, и ежегодно пятьдесят тысяч уходили на покупки по кредитным карточкам при зарплате чуть меньше семидесяти тысяч долларов. С апреля 1985 по ноябрь 1993 года зарплата Эймса составила 336 164 доллара, а израсходовал он 1,3 миллиона. Разница существенная, что его и погубило: в ФБР живо заинтересовались источниками неучтенных доходов.

Нельзя сказать, что Эймс единственный и неповторимый. В 1980 году признался в связях с КГБ Дэвид Барнетт из посольства США в Индонезии, первый сотрудник ЦРУ, осужденный за шпионаж. Через пять лет разразился скандал вокруг бывшего агента ЦРУ Эдварда Ли Ховарда, раскрывшего КГБ шпионскую сеть в СССР и благополучно скрывшегося - его попросту проморгало ФБР. Тогда же был осужден Джон Уокер, наладивший вместе с братом и сыном торговлю секретами военно-морских сил.

В феврале 2001 года был арестован Роберт Филип Ханссен, агент ФБР, с 1985 года продававший Москве важнейшие сведения о системе электронного подслушивания и слежения. В частности, он сообщил о существовании подземного туннеля под посольством СССР и позже России, на который спецслужбы США затратили сотни миллионов долларов, а получали дезинформацию. Ханссен также раскрыл трех двойных агентов, офицеров КГБ, работавших на США, и двоих казнили в СССР. Москва оценила услуги Ханссена почти в полтора миллиона долларов наличными и бриллиантами.

У этой истории пока нет конца. Накануне ареста Ханссен заложил в тайник очередное донесение. Агенты ФБР ожидали, что за ним придет русский связной-дипломат, но он не появился, из чего заключили, что Москву вовремя предупредили о провале Ханссена. Напрашивается вывод, что в спецслужбах США продолжает действовать, по крайней мере, еще один российский шпион.

* * *

Интерес к американским секретам проявляют не только в Москве. В 1986 году признал себя виновным в шпионаже на Китай переводчик из ЦРУ Лэрри У-Тай Чин, мотивировавший свои действия желанием содействовать дружбе между Пекином и Вашингтоном, но при этом не отрицал важности материального стимулирования. Он получил за услуги сто пятьдесят тысяч долларов, а погиб в тюрьме от удушья, натянув на голову пластиковый пакет. В том же году приговорили к пожизненному тюремному заключению за шпионаж в пользу Израиля сотрудника разведки ВМС США Джонатана Джей Полларда. Позднее были арестованы работники посольств США и служащие военных баз за границей, продававшие секретную информацию Греции, Либерии, Венгрии и Чехословакии. В августе 2004 года ФБР обнаружило еще одного израильского шпиона, на этот раз в Пентагоне.

По оценкам Главного счетного управления конгресса, почти двадцать стран "заняты сбором информации, утечка которой способна нанести ощутимый урон экономическим интересам Соединенных Штатов". Наибольшую активность по сбору в Америке сведений, не предназначенных для посторонних, проявляют издавна дружественные державы. Среди них выделяются изобретательностью и выдумкой Франция, Германия, Япония, Южная Корея и Израиль. Специализируются на индустриальном шпионаже, но не гнушаются и информацией, касающейся производства новейших вооружений. Если раньше шпионов из союзных стран, пойманных в США с поличным, старались наказывать не очень строго с учетом того, что был общий враг - СССР, сейчас отношение к ним более жесткое.

Масла в огонь подлил секретный меморандум, подготовленный французской разведкой, поставившей задачу сосредоточить усилия на добыче секретов сорока девяти американских компаний, выпускающих самую современную технологию. Этот документ получили по почте из пожелавшего остаться неизвестным адреса ряд информационных агентств и правительственных учреждений США. На фоне действий союзников образ былого врага потускнел и сник, а в Америке заключили, что с такими друзьями не нужно врагов.

В 1992 году ФБР одобрило новую концепцию контрразведки "Список угроз национальной безопасности", включающий борьбу против промышленного и экономического шпионажа, а в документе перечислены не только былые потенциальные противники, но и ряд стран-союзников США. В дополнение к спискам опасных уголовных преступников, находящихся в федеральном розыске, ФБР начало публиковать еще один - лиц, представляющих угрозу национальной безопасности.

Он содержит имена иностранных агентов, в том числе из дружественных США государств, а если верить шефу ЦРУ, "число высоко квалифицированных разведчиков, готовых работать на любую страну за большие деньги, значительно возросло, так как в бывших коммунистических странах многие сотрудники спецслужб были уволены отнюдь не в силу профессиональной непригодности".

Как сообщило ФБР, за девять месяцев 1993 года с десяти до пятисот возросло число расследований попыток со стороны агентов союзных США стран выведать американские секреты. Если считать разведку "враждебной деятельностью", пора, казалось бы, делать оргвыводы. Однако никто не поднимает большого шума и не грозит, скажем, прекратить поддержку Израиля, который стоит на первом месте в списке получателей американской помощи, так что экономия для казны США была бы немалой.

Американская разведка, естественно, не оставалась в долгу и добывала информацию в союзных государствах по вопросам финансов, экономики и коммуникаций, равно как о взяточничестве и других формах коррупции в иностранных фирмах. Сведения, собранные оперативниками и путем электронного перехвата, использовались для оценки ситуации в стране и в помощь делегациям США на двусторонних и многосторонних торговых переговорах. Иногда делились с американскими корпорациями ради повышения их конкурентоспособности, временами нарывались на шумные скандалы, как случилось во Франции весной 1995 года.

* * *

О шпионах и двойных агентах много писали, судили и рядили, но только в случае с Эймсом в Вашингтоне закатили истерику. Разбушевался Белый дом и пригрозил России карами небесными, полезли в драку и прочие федеральные учреждения, "Дело Эймса" вытеснило все иные события с первых полос газет, и с него начинались выпуски теленовостей.

Из высказываний высоких чиновников вытекало, что нехватка бдительности у американских спецслужб чревата напряженностью в отношениях с Москвой. А дабы ни у кого не было сомнений в решимости США настоять на своем, последовали угрозы репрессий. Лидер республиканцев в сенате Роберт Доул призвал заморозить процесс оказания помощи России.

Шум, поднятый вокруг "дела Эймса", многих озадачил, поскольку было непонятно, чем так возбуждены в Вашингтоне. В конце концов, если верить Джеймсу Вулси, занимавшему тогда пост директора ЦРУ, "Эймс - всего лишь работник среднего звена и по армейским меркам имел чин подполковника".

Пресс-секретарь президента Ди Ди Майерс не смогла внести ясность и толком ответить на вопросы, сыпавшиеся на брифингах в Белом доме: "Что же такого сделали русские, что вы считаете возмутительным и противоречащим правилам игры?" "Я понимаю, почему так расстроилась американская разведка, но непонятно, почему вы так возмущаетесь тем, что русские работают лучше, чем мы?" "Вы не будете отрицать, что многие шпионят в России на США? Так почему же американское правительство поднимает в связи с этим инцидентом такую волну?" - допытывались журналисты. "Я не комментирую вопросы, связанные с разведывательной информацией", - отвечала Майерс. "Не считаете ли вы, что осуждая русских за деятельность, которую ведут сами США, вы поступаете лицемерно?" "Я не намерена отвечать на этот вопрос", - теряла терпение пресс-секретарь президента.

Скандалили в Вашингтоне довольно долго, но со временем поостыли, взялись за ум и решили навести порядок в собственном доме. Джеймс Вулси поспешил объявить о планах реорганизации как "составной части стратегического плана, разработанного для всего разведывательного сообщества". При этом категорически отрицал, что из-за двойного агента приходится чистить Авгиевы конюшни.

Но по должности шеф ЦРУ не обязан говорить правду, всю правду и ничего, кроме правды, как требуют в американском суде от свидетелей до того, как позволят открыть рот. Можно директору и не поверить. Тем более что он сам признает: "Вынесенный Эймсу приговор (пожизненное тюремное заключение без права досрочного освобождения) стал катализатором перемен, необходимых для того, чтобы ЦРУ смогло справиться с поставленными задачами и в новом тысячелетии".

Вулси замелькал по телевидению: вещал из своего кабинета, перебегал из студии в студию, отвечал на вопросы зрителей и телеведущих. Всем и каждому старался внушить, что Америка провалится в тартарары, если покуситься на святая святых - традиции и привилегии разведывательного сообщества. Смотрелся хорошо и звучал убедительно, но начала работать назначенная президентом по горячим следам Эймса комиссия, которая пришла к говорухинскому выводу: "Так дальше жить нельзя".

Планы, провозглашенные Вулси, не произвели должного впечатления и на законодателей, не склонных прощать грубых ошибок и промахов ни себе, ни другим. "Эта организация требует капитальной перестройки, - заявил сенатор Арлен Спектер. - Долгие годы мы ассигновали на ЦРУ большие деньги, и все время были сомнения в том, насколько оправданы эти затраты".

Конгресс учредил независимую комиссию для выработки рекомендаций по изменениям в структуре, управлении и бюджете ЦРУ вплоть до вопроса о целесообразности гражданских и военных разведслужб. Законодатели заключили, писала "Нью-Йорк таймс", что "ЦРУ не может самостоятельно планировать свою деятельность после холодной войны и нуждается в коренных реформах".

Согласно президентской директиве PDD24, преобразования затронули важнейшие структуры, программы, порядок работы и кадровую политику ЦРУ. Личный состав (по оценкам, в ЦРУ заняты двадцать две тысячи человек) сократили почти на одну пятую. К примеру, число сотрудников оперативного отдела - на семьсот и аналитиков - на одну тысячу, а управленческий аппарат - чуть ли не вдвое к началу нового тысячелетия. Реорганизованы многие службы, включая оперативную, административную и аналитическую.

Создано управление по вопросам личной безопасности, и новая процедура предусматривает проверку всех сотрудников не периодически, как раньше, а на постоянной основе. Покончено с традицией, когда цэрэушники проверяли друг друга по принципу советской торговли "живи сам и дай жить другим". "Нет никакого особого искусства, чтобы пройти проверку на детекторе лжи, - свидетельствует Эймс. - Все дело в доверии и дружеской связи с экзаменатором: улыбайтесь и внушайте, что относитесь к нему с симпатией".

Директором Национального центра по контрразведке и главой центра контрразведки в Лэнгли назначили агентов ФБР. Может создаться впечатление, будто ЦРУ уже не доверяют, но это не совсем так - представитель ЦРУ направлен в штаб ФБР для работы в тамошнем Национальном центре по вопросам безопасности. Да и с портала ЦРУ в Лэнгли не сняли надпись "Мы узнаем правду, и эта правда сделает вас свободными". Директор ЦРУ по-прежнему готовит для президента ежедневную сводку на семь-восемь страниц, и она не остается без внимания.

Джеймса Вулси уволили, а с преемником возникли осложнения. Назначенный президентом на этот пост Майкл Карнс попросил самоотвод, сославшись на то, что стал "жертвой возмутительных и несправедливых обвинений, которые не намерен оспаривать" в ходе слушаний в сенате по утверждению его кандидатуры. Не хотелось, видимо, отвечать филиппинцу Эльбино Рунасу, который утверждал, что за годы работы слугой в семье Карнсов ему регулярно недоплачивали. Пришлось Клинтону искать замену, и директором ЦРУ стал Джон Дейч, не страшившийся обязательной проверки личности, которую проходят все высокие назначенцы.

* * *

Когда улеглись страсти по Эймсу и утихло ликование по случаю американской победы в холодной войне, огляделись и обнаружили, что на потеплевшей планете местами слишком горячо для комфорта. "Нас по-прежнему подстерегает опасность с многих сторон", - заявил Билл Клинтон и в 1995 году подписал секретный указ, определив главными задачами для разведки слежение за развитием событий в Ираке, Иране и Северной Корее, борьбу с терроризмом и распространением оружия массового поражения. Президент ужесточил контроль администрации над деятельностью разведывательных ведомств и их финансами, но одновременно, начиная с 1994 года, перестал скупиться на нужды разведки.

В первую очередь, увеличились затраты на спутники-шпионы. Как писала "Бостон глоб" после расстрела парламента в Москве, "президенту Клинтону для того, чтобы он мог правильно реагировать на кризис в правящих структурах России, необходима активная разведка и наблюдение за развитием событий, за шансами Ельцина удержаться у власти, за стратегией его оппонентов и за тем, кто контролирует ядерный арсенал России. Возможно, США легче наблюдать за нейтралитетом некоторых воинских формирований в России, чем Ельцину".

Мозговые центры США заключили, что исчезновение главного потенциального противника не гарантирует мира и спокойствия. Созданная правительством группа бывших высших чиновников и отставных военных, ученых и крупных бизнесменов рекомендовала не сидеть сложа руки, подчеркнув, что "сбор разведывательной информации остается жизненно важным для подготовки к отражению не только возможной агрессии, но и угрозы, которую таит распад империй и государств".

ЦРУ не заставило себя долго упрашивать и развило на территории бывшего СССР бурную деятельность, о размахе которой говорит рост числа американских шпионов, арестованных ФСБ. "Россия и Китай считались "безнадежными" из-за трудностей вербовки в прежние времена, - писал "Ньюсуик", - но после падения Берлинской стены, по иронии судьбы, у ЦРУ в столицах его противников, вероятно, больше агентов, чем в годы холодной войны, в частности, в правительстве КНДР и правящих кругах Ирана и Ирака. В Кремль внедрено множество шпионов, так как сейчас легче покупать агентов российской разведки, которым нынешние власти платят меньше, чем КГБ". За годы правления Горбачева и Ельцина с их "загогулинами" число перебежчиков из КГБ и ГРУ превысило штатные возможности американской разведки принять и обустроить новые заграничные кадры.

Одновременно в ЦРУ пересматриваются приоритеты, особое внимание уделяется необходимости предотвратить или пресечь попытки иностранных конкурентов проникнуть в секреты американского бизнеса. На Капитолийском холме звучат требования не ограничиться обороной против индустриальных шпионов, а перейти в наступление и активизировать разведку.

Раньше в ЦРУ гордо заявляли: "Я готов умереть за Соединенные Штаты, но не собираюсь отдавать свою жизнь за интересы "Дженерал моторз". Теперь многим, видимо, придется если не погибнуть во славу американских корпораций, то принять их интересы близко к сердцу либо переквалифицироваться в управдомы или бизнесмены.

В последние годы ЦРУ расширяет сеть агентов, действующих "под крышей" американских компаний. Практика доказала, что шпионы-дипломаты не способны добыть информацию о террористах, наркодельцах и прочих международных гангстерах на приемах и коктейлях. Новые задачи требуют иных методов, хотя и накладно: подготовка шпиона для работы под прикрытием деловых операций обходится в четыре раза дороже, чем его содержание на дипломатической службе. В целях экономии средств вербовщики ЦРУ стараются прельстить бизнесменов, не утративших тяги к острым ощущениям, и помещают объявления в газетах от имени несуществующих фирм с предложением работы за границей.

Собственные кадры готовят в специальной школе в Кэмп-Пири (штат Вирджиния), где в классе не больше двух-трех студентов, которым дают по завершении курса учебы новые имена. Затем к руководству банков с филиалами за границей, нефтяных и прочих крупных компаний обращаются с просьбой принять на работу сотрудников ЦРУ. В случае согласия фирма получает фактически бесплатного работника, так как жалованье ему платит шпионское ведомство, что временами вызывает коллизии. Частная фирма платит больше, чем государство, и, прослышав о разнице в зарплате, отдельные шпионы, преуспевшие в бизнесе, порывают с тайным ремеслом и открыто переходят на сторону большего жалованья.

Поскольку в Америке считают, что все беды от денег: их либо слишком мало, либо чересчур много, - сотрудников ЦРУ обязали ежегодно представлять справки о доходах, и приняли новый закон, позволяющий проверять эти справки. "Неверно представление, будто ЦРУ или ФБР могут в любое время получить сведения о финансовом состоянии любого государственного служащего. Это противоречит закону", - заверяет директор шпионского ведомства. Наверное, так у них заведено, но верится с трудом. Видимо, сказывается мое советское прошлое.

* * *

Под влиянием "дела Эймса" в Лэнгли нарисовали портрет потенциального двойного агента. Из опыта прошлого вынесли, что предателями крайне редко становятся под угрозой шантажа или польстившись на щедрое вознаграждение. Как правило, цэрэушник решал работать на иностранную разведку потому, что был обижен своим начальником, обойден вниманием или повышением по службе. Хотелось отомстить, но случались и предатели из идейных соображений, что снова входит в моду. На словах.

Олдрич Эймс сейчас уже не поминает "ягуар", купленный на деньги КГБ, а разглагольствует о любви к "горбачевским реформам" и неприятии "консерваторов и ретроградов из руководства ЦРУ". Надо полагать, дотошно читает газеты, в которых выступают бывшие кагэбэшники, работавшие на ЦРУ, но как теперь выясняется, без всякого материального стимула, а по причине антикоммунистических убеждений.

Джеймс Вулси, уволенный с поста шефа ЦРУ, продолжал трудиться по специальности, перейдя из государственного учреждения в общественную организацию с государственным мышлением и не казенными методами работы. Он возглавил Национальный фонд за демократию, который подкармливал диссидентов, пока был жив СССР, а потом приложил руку к уличной смуте и смене правящих режимов в Грузии, Украине и ряде других стран, которые мало сведущие люди называют "революциями".

Ежегодно федеральное правительство ассигнует десятки миллионов долларов на "развитие демократии и укрепление демократических институтов в России и сопредельных государствах". Эти деньги подпитывают политические и общественные организации, исповедующие схожие американцам взгляды, а также расходуются с целью "консолидации сил, оппозиционных Кремлю". Сколько бы ни говорили президенты двух стран о партнерских связях, забота о национальных интересах диктует иные задачи.

Говорят, учатся на чужих ошибках, чтобы избежать своих, но в ЦРУ, видимо, умеют извлекать уроки и из собственного прошлого. Новое руководство признает, что ни один самый жесткий закон либо хорошо продуманная президентская директива, никакая самая тщательная и суровая процедура поголовной проверки не способны гарантировать шпионское ведомство от появления нового Эймса. Уж больно велик соблазн: предательство принесло ему два с половиной миллиона долларов.

Поэтому руководство ЦРУ возлагает особые надежды на новую систему взаимоотношений, которую надеются создать в главном шпионском ведомстве, что предполагает высокую ответственность начальства не только за порученное дело, но и за своих подчиненных. Высшим офицерам отныне вменено в обязанность следить за тем, чтобы лучшие вовремя поощрялись и повышались, а худшие искали себе применения в ином месте.

Если помните, в свое время у нас это называлось "человеческий фактор" и бытовало мнение, что людей начнут ценить за преданность делу, а не начальнику. Как водится, надежда умерла последней, и сейчас остается только посмотреть, как пойдет перестройка в одном отдельно взятом федеральном учреждении США. В масштабах нации, судя по всему, они не рискуют. Как мы знаем из собственного опыта, перестройка может привести к самым неожиданным результатам.

* * *

Хотя в Кремле, надо понимать, на все свои взгляды, далеко не всегда совпадающие с общепринятыми. "США, по крайней мере, двадцать раз использовали вооруженные силы во внутренних конфликтах", - заявил министр иностранных дел РФ Андрей Козырев в 1995 году в Женеве на совместной пресс-конференции с государственным секретарем США Уорреном Кристофером. Последний дипломатично промолчал.

Не комментировали это сенсационное высказывание и в посольстве США в Москве, но, после настойчивых просьб уточнить информацию, признались, что Козырев, мягко говоря, передернул факты. Регулярную армию во внутренних конфликтах в США не используют, так как солдат в жандармы не годится, что доказал горький опыт британской армии в многолетнем кровавом конфликте в Северной Ирландии.

Всеобщая воинская повинность под флагом священного долга или под видом единственного (если не считать хоккея) занятия для настоящего мужчины в Америке не прижилась. Видимо, не вписалась в национальный характер. Службу в армии в мирное время воспринимают всего лишь как работу. Если она хорошо оплачивается и сулит карьеру, Пентагон не испытывает нехватки желающих подписать с ним контракт.

Однако, далеко не все, кому мила форма с отличительными знаками, готовы всецело посвятить себя военному делу. Для них существует национальная гвардия, члены которой сохраняют основное место работы, а строевой подготовке отдают ежегодно восемнадцать недель по выходным дням и две недели проводят в лагерях на учениях. Не обременительно, строго на добровольной основе и позволяет сухопутным и военно-воздушным силам опереться на резерв, если разразится война.

История этих формирований проста, как приказ в атаку, и не изобилует ратными подвигами. В Северной Америке еще во времена колониального правления англичан практически во всех поселениях возникали отряды самообороны. Легальную базу под них подвел закон о милиции, принятый в 1792 году конгрессом США, и все белые мужчины в возрасте от 18 до 45 лет были обязаны в течение трех месяцев проходить военную службу. Однако закон не соблюдался, и служили по старинке.

Новое имя - "национальная гвардия" было присвоено в 1824 году седьмому полку милиции штата Нью-Йорк, которому поручили организовать вооруженный эскорт для маркиза Лафайета. Название понравилось, и в 1878 году учредили Ассоциацию национальной гвардии Соединенных Штатов, объединившую милицию различных штатов. В 1903 году она стала одним из резервов армии с изданием соответствующего закона и семь лет спустя, по закону о национальной обороне, прочно вошла в общую структуру вооруженных сил, а сформированные на ее основе дивизии сражались в первой и второй мировых войнах.

Сегодня численность национальной гвардии превышает шестьсот тысяч человек, входящих в состав механизированных, пехотных и бронетанковых дивизий, отдельных бригад и батальонов. Они снабжены, экипированы и вооружены федеральным правительством, которое оплачивает и время, затраченное на военную подготовку. Организованы по территориальному признаку во всех 50 штатах, федеральном округе Колумбия и Пуэрто-Рико. Власти штатов финансируют содержание арсеналов и складских помещений.

Отсюда двойное подчинение - губернатору своего штата и президенту. Последний прибегает к услугам гвардейцев редко, лишь при крайней необходимости. Когда объявлена мобилизация или чрезвычайное положение, соединения и части национальной гвардии переводятся в состав регулярных сил. Как случилось во время операции "Буря в пустыне", в которой приняли участие подразделения национальной гвардии, доказавшие на подсобных работах, что не зря потели по выходным дням, готовясь к войне.

Губернатор штата может их призвать для тушения лесных пожаров и борьбы с наводнениями, для ликвидации последствий землетрясений и прочих стихийных бедствий, а также в помощь правоохранительным органам при массовых беспорядках, как было в Лос-Анджелесе в мае 1992 года, когда вспыхнули расовые волнения, грабили и жгли дома, магазины и автомобили.

В общем, отнести "солдат на уик-энд" к разряду элитарных войсковых соединений никак нельзя, но именно как второй эшелон они вызывают интерес за границей. Бюро национальной гвардии в Вашингтоне регулярно организует ознакомительные поездки по различным штатам для представителей Англии, Канады, Бразилии, Китая и многих других стран.

К ним примкнули с 1992 года российские делегации, воспринявшие американский опыт на свой лад, что со временем породило план: название сохранить, но создать в России специальные вооруженные формирования, призванные обслуживать исключительно президента. Идея не новая, пользовавшаяся популярностью в средние века, но сошедшая на нет с появлением тайного и прямого голосования. Принято считать, что всенародно избранный глава государства в янычарах не нуждается.

* * *

Долгое время президенты США обходились без личной охраны и при нужде могли самостоятельно постоять за свою жизнь, как поступил Эндрю Джексон в 1835 году. Если хозяин Белого дома чувствовал себя неуютно без телохранителей, их услуги он оплачивал из собственного кармана. Охрана появилась лишь в 1906 году по решению конгресса, но только с 1951 года это поручено на постоянной основе Секретной службе.

Она была создана при министерстве финансов одним из последних декретов Авраама Линкольна в 1865 году с задачей блюсти чистоту национальной денежной единицы. Тогда до трети банкнот, находившихся в обращении, оказывались поддельными и ежегодно арестовывали свыше двухсот фальшивомонетчиков. Это и сегодня входит в задачи Секретной службы с годовым бюджетом в сто восемьдесят миллионов долларов, наряду с расследованием подделки кредитных карточек и махинаций в финансовых учреждениях.

Одновременно - охрана: президента и вице-президента с семьями, кандидатов в Белый дом, глав иностранных государств и правительства, наезжающих с визитами в США, и бывших глав администраций, от чего они могут отказаться, как сделал Джимми Картер, неплохо заработав на публичных выступлениях. В начале ХХ века десять человек охраняли Белый дом и семьдесят - в наши дни, но до сих пор случается, что кто-то перемахнет через забор, дабы лично переговорить с президентом, либо пальнет из винтовки, проходя мимо.

Служат в Секретной службе тридцать шесть тысяч сотрудников и 1 800 специальных агентов, ничем не выделяющихся среди окружающих: в пиджаках и при галстуках на официальных мероприятиях либо спортивных костюмах на пробежке с президентом. Их можно опознать только по неприметным дужкам наушников и крохотным микрофонам на лацканах. Охранников в форме поставляет отдельный департамент.

В Соединенных Штатах нет внутренних и пограничных войск, полков и авиации спасателей, отрядов ОМОНа и президентской охраны, численности, оснащенности и зарплате которых может позавидовать регулярная армия. Все гораздо скромнее и основные средства уходят на содержание сил для отражения внешней агрессии, а не угрозы власти от собственного народа.

Глава двадцатая. МОРМОНЫ ЖИВУТ ДОЛГО.

Шел мелкий и холодный поздний дождь или падал ранний снег, сразу не разберешь. Подъезжавшие к Дому дружбы на Новом Арбате прыгали с чемоданами через лужи к подъезду и постепенно заполнили просторный вестибюль. Стульев и кресел, естественно, на всех не напаслись, и народ обречено рассаживался на широких ступеньках лестницы. Привычные к тяготам "рейсов дружбы" прекрасно понимали, что глупо и смешно рассчитывать на комфорт до тех пор, пока не расстались с Москвой.

Встречались знакомые, негромко перебрасывались словами, беззлобно поругивая государственный департамент США, который, как всегда, выдал въездные визы буквально в последнюю минуту накануне вылета. Отдельных граждан визой обделили, и знающие люди украдкой ухмылялись: "Не всем разведчикам нынче лафа. Видно, и американцы начали перестраиваться вслед за Горбачевым".

На улице негромко журчали двигателями автобусы, ожидая команды к отъезду, назначенному на два часа ночи по старой традиции Аэрофлота создавать для своих пассажиров, тем более - сограждан, максимальные неудобства при минимальных затратах.

Отправлялись спецрейсом в Питтсбург (штат Пенсильвания) на конференцию советской и американской общественности по вопросам двусторонних и международных отношений. Название никого не смущало. Такие встречи вошли в моду с "новым мышлением" (с ударением на первом слоге) во внешней политике. В них с энтузиазмом принимали участие профессиональные борцы за мир в легком, среднем и тяжелом весе, с научными степенями и без оных, получавшие зарплату в красивом здании с башенками и возле "Детского мира", а чаще в двух местах.

Как заведено в аппаратных играх, делегацию разделили по сословному или кастовому признаку: на официальную и общественную. Народные депутаты, партийные работники, члены аппарата ЦК КПСС были отнесены к лицам официальным. К ним же причислили кровных родственников и любовниц депутатов, аппаратчиков и партийных бонз. В разряд "прочих" вошли журналисты, ученые-американисты, которым предстояло расхлебывать кашу, заваренную Комитетом защиты мира, и пестрый народ в национальных нарядах союзных и автономных республик. На их долю выпало красочное оформление работы по укреплению мира и упорядочению взаимопонимания.

Но искать какую-то логику в кадровой политике Союза обществ дружбы и братских ведомств было бы занятием крайне неблагодарным. Представителей одних и тех же профессий и ведомств можно было встретить в обеих частях единой, но разобщенной делегации, и принадлежность к той или иной группе, скорее всего, объяснялась степенью близости к руководству организаторов поездки.

Разница, по сути, состояла в том, что "официальные" густо сгрудились в салоне первого класса и выпивали за счет Аэрофлота, а всяким прочим предлагалось раскошеливаться из собственного кармана. Зато мы были широко разбросаны по другим салонам, и в чартерном рейсе на каждого приходилось по полтора сидения. Не приходится говорить, что достать билеты на Нью-Йорк в ту пору было невозможно, и особо страждущие сутками ночевали в аэропорту, превратившимся в лагерь для беженцев или цыганский табор, кому как нравится.

Жилье для членов делегации тоже определялось согласно чину и званию, в полном соответствии с родственными и другими связями. "Официальные" - в одноместных номерах гостиницы на полном пансионе, а "общественность" расселили в американских семьях строго парами, чтобы присматривали друг за другом. Дружба - дружбой, а порядок - порядком. Двое, рассуждали, надо полагать, устроители этой затеи, "на троих" не сообразят, а это и есть первый шаг к тому, чтобы не уронить облик советского человека без надежды обрести его вновь.

В американских семьях со стажем супружеской жизни или с опытом туристической поездки в Москву о гостях не забывали, а молодожены кормили одними разговорами. Им не дано было понять советского гражданина за границей, которому Гобсек в подметки не годится. Думаю, лучшие финансисты мира не справились бы с задачей, которую решал простой советский человек. Он умудрялся на мизерные командировочные, равные, скажем, стоимости ужина в американском ресторане средней руки, удовлетворить не только семейные нужды, но и угодить подарками родному отделу кадров. Самые предприимчивые граждане запасались в Америке вещами для продажи через комиссионный магазин в Москве.

Пока мы пересекали Атлантику, в Питтсбурге готовились к встрече с обладателями загадочной русской души, заключенной в разнокалиберные тела строителей чужого светлого будущего.

- Что бы ни было, не предлагайте им так называемых русских блюд. Они имеют мало общего с национальной русской кухней и наверняка не понравятся вашим гостям. Но и не пытайтесь их кормить традиционными продуктами нашего скорого пищевого сервиса из "Макдональдса". На такой еде ваши гости долго не протянут. И не называйте их, ради всего святого, русскими. Россия - страна многонациональная, и надо сказать, единственное в мире государство, если не считать Южной Африки, требующее указать в паспорте национальность, чтобы было чем гордиться при отсутствии иных достоинств.

Для большинства женщин, заполнивших ряды аудитории в Питтсбургском университете, эта информация была откровением, и разгоревшаяся дискуссия о различиях между казаками и казахами грозила сорвать лекцию. Профессор-советолог, вызвавшийся просветить будущих хозяек советских гостей, поспешил перевести разговор на международные темы, казавшиеся ему безобидными, и окончательно запутал своих слушательниц.

Многое оставалось для них неясным и таинственным, слегка точила тревога, но признаваться в этом не хотелось. В конце концов, более двухсот пятидесяти семей Питтсбурга вызвались принять у себя гостей из России, и только семьдесят девять удостоили такой чести. Конкуренция была серьезной, отбор жестким и избранникам приходилось держать марку.

Для ожидавшейся делегации переводили на русский язык "памятку для гостей", краткий путеводитель и карты города, обеденные меню и документы предстоящей конференции, набирали добровольцев для работы в пресс-центре и зале заседаний. С присущей американцам тщательностью старались предусмотреть очевидное и предугадать невероятное.

Об этом рассказывала мне позднее Мэрилин Хэммонд, в доме которой довелось провести две незабываемые недели. Меня поселили вместе с профессором института США и Канады, ветераном борьбы за мир и дружбу между народами, участником конференций, симпозиумов, семинаров и прочих встреч, без которых утратило бы смысл существование массы общественных организаций в СССР, где нашли приют тысячи людей, не годившихся даже на чиновничью работу.

Парное житье было правилом в те годы. Советским людям за границей доверяли только в коллективе, хотя бы из двух человек. Возможно, в надежде, что один-то наверняка сможет написать что-нибудь дельное на своего невольного спутника. А если не найдет нужных слов, будет крепить дружбу между народами СССР на Крайнем Севере.

Мэрилин, естественно, ничего не знала о кадровой политике советских загранучреждений. Да и, думаю, не очень бы удивилась, узнав, что бывают и такие порядки. Для нее мы были просто гостями. Ну, допускаю, что не совсем простыми. Вернее, необычными гостями из мало понятной страны, где происходили события, объяснить которые не был способен даже муж Мэрилин.

Пол Хэммонд - профессор Питтсбургского университета и автор книг по военной проблематике, с мнением которого считались в Пентагоне. По его собственному признанию, пытался сделать свои выводы о передрягах в России, руководствуясь историей, логикой, знаниями и здравым смыслом, а потом заключил, что эти методы не годятся и бессильна даже женская интуиция.

Мать большой семьи, разбросанной по всему миру, Мэрилин принимала нас с радушием и гостеприимством, выходившими далеко за рамки рекомендаций в лекциях советологов. В доме Хэммондов кормили ужинами по китайским и мексиканским кулинарным рецептам. Возможно, считали, что только экзотическая кухня способна удовлетворить запросы пришельцев из такой экзотической страны, как Россия.

В разговорах старательно избегали проблем, которые могли вызвать разногласия, и вообще вели себя так, будто мы заскочили на огонек из соседнего штата, а не провели почти пятнадцать часов между небом и землей, угодив из промозглой московской осени в американское "бабье лето", когда пиджак казался обременительным. Что самое удивительное, с учетом мрачного прошлого отношений между нашими странами, мы во многом сошлись. Во всяком случае, делить нам было нечего.

Но это пришло позже, а пока мы делали первые шаги в двухэтажном профессорском доме, напоминавшем покои русской интеллигенции начала ХХ века: обилием книг на полках и семейных фотографий на стенах, добрым уютом комнат и образцовым порядком в подсобных помещениях, обжитым комфортом и строгим, со вкусом убранством. Так смотрится прошлое в наших театрах и кино, хотя можно допустить, что и тогда в России жили не столь роскошно, как представляется из современной квартиры, где, по меткому выражению, "можно красить потолки, лежа на полу".

Короче говоря, дом Хэммондов производил на меня то же впечатление, что и репортажи московского телевидения из рога изобилия Парижа и Брюсселя во времена горбачевской перетряски, когда в Москве очереди за молоком выстраивались за пару часов до открытия гастрономов. Несколько мирила с американской благоустроенностью отдаленность дома, а добираться из пригорода до университета, когда нет под боком станции метро, - не ближний свет. Но по отличным дорогам да при трех автомобилях на трех членов семьи, включая сына-студента, купившего машину на заработанные своим трудом деньги, - проблема вполне разрешимая.

Облегчается доступным и отлично налаженным обслуживанием автомобилей. Когда техстанция задержала на профилактическом осмотре машину Мэрилин, с раннего утра к дому подали автомобиль владельца техстанции, а он сам поспешил с извинениями и обещанием исправиться. Для измотанного отечественным автосервисом, вконец исстрадавшегося и изголодавшегося по ласке автолюбителя из страны Советов это казалось просто нереальным. Нет, я понимал, что так и должно быть, как у Хэммондов, но не верилось, что так может быть.

Нужно отдать справедливость нашим хозяевам, они не пытались облегчить или усугубить проблемы нашей адаптации, а мы старались не копировать народных депутатов, зачастивших из Москвы в Соединенные Штаты, и не шокировали Хэммондов жуткими подробностями жизни при перестройке всего сущего.

С конца 1980-х годов практически каждый второй, приезжавший в США из Москвы за казенный счет, считал чуть ли не своим долгом поплакаться американцам в жилетку, с тяжким стоном рвануть на груди рубашку и удивить страшными деталями из прошлого и настоящего СССР. Возможно, так они понимали свои задачи в разгул гласности или таким путем хотели отплатить за гостеприимство.

Хэммонды, естественно, тоже интересовались советскими реалиями, но отнюдь не ради того, чтобы при сравнении выиграл их собственный уклад жизни. Их ни в чем не нужно было убеждать или переубеждать. У Хэммондов сложилось свое представление о том, что такое хорошо и что такое плохо, и они не нуждались в услугах Маяковского и его почитателей.

* * *

На следующий день после нашего приезда Мэрилин как бы невзначай бросила за завтраком фразу:

- Завтра воскресенье, и мы поедем на церковную службу... - Сделала многозначительную паузу, но желаемой реакции не последовало. - Если хотите, - продолжала с упором на "если", - можете к нам присоединиться.

Признаться, после перелета из Москвы в Питтсбург через Шэннон, Гандар и Вашингтон ехать еще куда-то не хотелось. Но и отказать любезным хозяевам язык не поворачивается.

- Прекрасная мысль, - восторгаюсь я, толкая моего соратника коленом под столом. - Мы с удовольствием поедем с вами.

- Вот и отлично, - просияла Мэрилин. - Значит, обо всем договоримся.

Пояснила, что церковная служба - не театр и спешить туда к строго определенному часу не обязательно.

- Отправимся после обеда, - раздумчиво заметил глава семьи. - Тогда народа будет больше.

Такая постановка вопроса несколько озадачила.

- А разве служба начинается, как бог на душу положит? - Спрашиваю.

- Нет, - улыбнулся Пол Хэммонд, - люди приходят с утра, но мы можем подойти в любое удобное для нас время. Нас будут рады видеть всегда, - уточнил. - Просто около полудня в молельном зале обычно собирается большинство прихожан. По-видимому, и нам лучше там быть к тому времени.

- Извините, - добавил, - я, видимо, упустил главное. Мы не католики и не протестанты. Мы мормоны. Точнее, принадлежим к церкви Иисуса Христа святых последнего дня. Название, конечно, длинноватое и используется преимущественно в официальных документах. Мы называем себя просто "святыми последнего дня", а в народе известны как мормоны, по имени Мормона, святого, воина и историка.

Должен признать, что мои сведения о мормонах были крайне скудными и, как понял позднее, путаными. Единственное, что запомнилось из газетных публикаций и телепередач - это многоженство, и я не удержался от нескромного вопроса:

- Насколько могу судить, у вас одна жена...

Пол понял с полуслова. Видно, я был не одинок в своем неведении.

- Да, - признал, - было время, когда некоторые мормоны, и, надо прямо сказать, меньшинство, имели по три-четыре жены, а то и больше. Но с 1890 года, по решению четвертого президента нашей церкви Уилфорда Вудраффа, с этим покончено. Сейчас за многоженство отлучают от церкви, что не мешает Голливуду по-прежнему изображать мормонов как сторонников полигамии.

Эта новость была первым шагом на пути познания, таившего немало сюрпризов. Вторым шагом и новой неожиданностью было здание церкви, ничем, кроме размеров, не выделявшейся среди близлежащих домов. Позднее видел фотографии громадных храмов, воздвигнутых в Солт-Лейк-Сити (штат Юта), который называют "столицей мормонов", но помпезность и вычурность явно чужды "святым последнего дня".

Просторное фойе церкви скорее напоминало приемную деловой конторы, а зал был лишен каких бы то ни было религиозных атрибутов. Ни единой сверкающей позолотой иконы или мерцающей лампады, ни тебе моря свечей, ни цветных оконных витражей, ничего бросающегося в глаза. От двери до подмостков, уходящих вглубь дальней стены, шли ряды простых деревянных скамей, поделенных на секции по четыре человека. Видимо, в расчете на среднестатистическую семью.

Трудно найти более разительный контраст с роскошью обстановки, нарядов и обрядов католической церкви, куда меня часто приглашали в Ирландии в надежде спасти мою бессмертную душу. У мормонов - деревянная кафедра и пара микрофонов на длинном столе больше подходили для конференции районного масштаба, если бы не живое, непосредственное общение прихожан со служителями церкви.

Зал заполнили отцы семейств, в основном в возрасте 25-35 лет, матери с грудными и малыми детьми, и не в лучших нарядах, как принято в других церквах. Дети, естественно, бегали между рядами, теребили взрослых вопросами и высказывали массу своих мыслей, но ни родители, ни соседи не делали им замечаний, не одергивали и прилюдно не воспитывали. Никто ни во что не вмешивался и не пытался навести свой порядок. Люди вставали и уходили, возвращались на свои места. Без лишнего шума и косых неодобрительных взглядов. В зале царила домашняя, спокойная атмосфера, и неспешно, размеренно, по устоявшейся традиции разворачивалось основное действо.

Воспитанный пионервожатыми и комсомолом, но изрядно испорченный странствиями за границей, я воспринимал происходящее отстранено и скептически. Не могу сказать, что относился к окружающим снисходительно, но и разделить их чувства у меня не получалось. Откровенно говоря, ждал того момента, когда Хэммонды начнут нас представлять своим знакомым как нечто диковинное, и все будут пялить глаза, чтобы потом рассказывать, что видели "настоящих русских". Так не раз случалось в прошлом за границей, но на этот раз не дождался.

Нас приняли дружелюбно, как своих, и мы стали частью общего, а не соринкой в глазу. Вместе со всеми пели гимны, пользуясь сборниками, по два на каждую секцию, и поглядывая на табло со списком псалмов, которые предназначались для пения в тот день. В промежутках пили "святую" воду из пластиковых наперстков, заедали белыми безвкусными облатками и слушали тех, кому в тот день захотелось поделиться своими мыслями с единоверцами. Среди них были муж и жена, уезжавшие в другой город и благодарившие общину за помощь. Глава общины сделал несколько деловых объявлений, поблагодарил за финансовую поддержку, но многословием не отличался.

До того мне случалось бывать в величественных мусульманских мечетях в Каире, помпезных католических соборах в Дублине и монастырях в его окрестностях, и должен признать, что воскресная служба у мормонов Питтсбурга произвела наибольшее впечатление своей простотой, непритязательностью, полным отсутствием стремления подавить, подмять, поразить воображение, залезть в душу. Возникло желание узнать как можно больше о том, кто же они такие, "святые последнего дня". Откуда пришли и как стали быть?

- О нас, - рассказывал на обратном пути Пол Хэммонд, - пишут не часто и нельзя сказать, что охотно. Возможно, сказывается влияние церкви, к которой принадлежит тот или иной журналист. Хвалить конкурентов не принято, а для критики нужны, как минимум, серьезные основания. Короче говоря, пишут, как правило, люди, не пытающиеся понять, что собой представляет наша церковь, люди, не знающие, где ее истоки, не имеющие ни малейшего представления о том, чем и как мы живем...

По примеру жены Пол сделал многозначительную паузу, но на этот раз ждать моей реакции не пришлось.

- Понимаю, - говорю, - для вас журналист, да к тому же из Москвы, - нечто вроде антихриста.

- Ошибаетесь, - возразил Хэммонд. - Я думаю, что именно вам карты в руки. Наверняка вы не знаете о нас ровным счетом ничего, а значит, нет предубеждений. Да и ваше религиозное образование, надо полагать, оставляет желать много лучшего. Следовательно, у вас больше шансов, чем у других, написать так, как думаете. Если хотите, позднее поговорим серьезно, а пока почитайте литературу, побеседуйте с моими единоверцами. Тогда и примете решение, есть ли смысл о нас рассказывать.

* * *

На том и порешили. К разговору о мормонах вернулись незадолго до отъезда в Москву. Тем временем я стал приглядываться к жизни Хэммондов более пристрастно. Еще в начале нашего знакомства приметил, что в семье не курят, но для американцев в наши дни это скорее правило, чем исключение. Видимо, народ, живущий в отрыве от политических разборок наверху, от которых клочья летят внизу, не испытывает ежедневно эмоциональных перегрузок, требующих ухода в табачный дым, и когда ему доходчиво объясняют, что без курева можно обойтись, с сигаретами расстаются. Не без труда, но без сожаления.

Так что некурящие Хэммонды не казались белыми воронами. Необычным было отношение к курящим. В доме были пепельницы, и хозяева не возражали, когда курили гости, не гнали их во двор, не третировали и не поучали, ясно давая понять, что вопрос "курить или не курить" - дело сугубо добровольное.

Терпимость проявляли и в отношении алкогольных напитков. В доме не было ни капли спиртного, и в первый вечер, учитывая, видимо, славу русских как ярых противников "сухого закона", нас пригласили на коктейли в соседний дом. Но наши хозяева не стали возражать, когда на следующий день соседи явились со своей бутылкой и мы все вместе сели за стол отведать "настоящего калифорнийского", после чего внесли свою лепту, раздобыв из чемоданов московские припасы.

Образ жизни, который ведут мормоны, имеет свои преимущества, но далеко не всем по нраву. Когда в Солт-Лейк-Сити в 2002 году проводились зимние Олимпийские игры, гости возмущались тамошними порядками. Спортсмены и болельщики выражали крайнее недовольство малым числом питейных заведений, их удаленностью от центра и скудостью ассортимента спиртных напитков. До открытого бунта не дошло, но полиции приходилось нелегко.

Церковь Иисуса Христа святых последнего дня не гарантирует бессмертия на грешной земле, но те, кто свято следует ее предписаниям, могут рассчитывать на долгую и плодотворную жизнь. Мужчины, как правило, достигают 85, а женщины - 86 лет, что выше средних данных по США. Даже те, кто не занят физическим трудом и не могут быть причислены к любителям спорта, отличаются завидным здоровьем. Смертность от заболеваний, в том числе раковых и сердечно-сосудистых, в два с лишним раза ниже, чем в целом по Соединенным Штатам, а СПИД обходит мормонов стороной.

К таким выводам пришел профессор университета Южной Калифорнии Джеймс Энстром в результате многолетнего исследования 10-тысячной общины мормонов в Калифорнии. Их долголетие он объясняет строгой регламентацией личной и семейной жизни. Залогом здоровья, по мнению ученого, являются физические упражнения, хороший сон, диета и отказ от курения, в меньшей степени - воздержание от кофе и спиртного. Большую роль, считает Энстром, играют крепкие семейные узы: согласно американским исследованиям, разведенные и холостяки умирают раньше, чем женатые.

"У мормонов, - пояснила как-то Мэрилин, - есть "Слово о мудрости", нечто вроде кодекса поведения, написанного в 1833 году. Там сказано, что не следует употреблять табак, спиртные напитки, чай и кофе, и прямо говорится: "Избегайте вещей, способных нанести вред вашему здоровью, чтобы сполна насладиться всем хорошим, что дал бог нашей земле".

Насколько могу судить, бог рекомендовал также литературную речь. Хотя сквернословие в последние годы вошло в Америке в обиход, и матерятся почем зря в кино, книгах и по кабельному телевидению, в доме Хэммондов никогда не слышал бранного слова. Не помню и случая, когда кто-то повысил голос, попытался бы взять верх в споре криком.

Надо полагать, сказывается постоянное внимание, которое уделяется детям в мормонских семьях. Высокие моральные качества прививаются с ранних лет, когда матери читают вслух перед сном священное писание и "Книгу мормонов". А главное - слово не расходится с делом. Мормоны не практикуют двойную мораль: одну - для общего потребления и другую - для себя. Для них писаная мораль - единственно верные правила поведения в семье и обществе, и семья для мормонов - основа основ. В семье они черпают энергию и уверенность. Развод можно получить лишь с согласия главы церкви.

Своеобразным памятником нерушимости семейных связей служат так называемые архивы мормонов. В горах в пятнадцати километрах от Солт-Лейк-Сити в толще гранита вырублены туннели и комнаты, где вдоль стен стоят стальные сейфы. Помещения оборудованы независимыми системами отопления и обеспечения энергией, а также всем необходимым для просмотра информации. Там хранятся церковные архивы, насчитывающие свыше пятисот миллионов микрофильмов, которые прослеживают генеалогические древа мормонов в двадцати странах мира. Эта информация доступна каждому, кто хотел бы ее получить. Она может понадобиться, в первую очередь, тем, кто хотел бы заочно крестить родственников.

Во главу воспитания и образа жизни мормонов положен труд во всех его видах и разновидностях. Он стал для них "делом чести, доблести и геройства". Трудом измеряется человек, и лодырю нет места в общине "святых последнего дня" - она его просто вытолкнет, как вода пустотелый предмет. Мормоны свято веруют в силу и достоинство настоящего, продуктивного и повседневного труда, который спасал их на протяжении всей нелегкой истории общины.

* * *

Согласно "Книге мормонов", почитаемой наравне с библией, Бог-отец и Бог-сын явились основателю церкви Джозефу Смиту, 14-летнему сыну фермера из штата Нью-Йорк. "Они беседовали с ним и указали место захоронения тонких золотых пластин, на которых были начертаны священные письмена". Смит и его друг Оливер Кодери перевели письмена, издали в 1830 году в виде "Книги мормонов" и выступили проповедниками "возрожденной христианской религии", которая основана на обрядах и верованиях раннего христианства, во главе с пророком (президентом церкви) и 12 апостолами.

Первыми проповедниками были молодые люди в возрасте от 21 года до 30 лет. Из штата Нью-Йорк они переместились в Огайо и дальше на Запад, в Миссури. Не потому, что им не сиделось на одном месте. С самого начала против мормонов ополчились служители признанных церквей и на них пошли войной власти. "С мормонами обращаться, как с врагами. Их следует либо уничтожить, либо навсегда изгнать из нашего штата", - заявлял в октябре 1838 года губернатор штата Миссури Боггс. Мормоны были вынуждены перебраться в Иллинойс, но и там их ждали неприятности. В 1844 году был убит Джозеф Смит во время столкновения с жителями, которым пришлась не по нраву мормонская община.

"В поисках свободы религии, спасаясь от преследований местных и федеральных властей, - пишет автор исследования о "святых последнего дня" Кэтлин Элгин, - восемьдесят пять тысяч мормонов были вынуждены бежать на нехоженый, неизведанный Запад". Там перед изгнанниками могли открыться новые горизонты, потому что жесткой администрации еще не существовало. Верхом на лошадях и мулах, пешком, толкая перед собой тележки с нехитрым домашним скарбом, они преодолели негостеприимные Скалистые горы, полноводные реки и опаленные зноем пустыни. Более шести тысяч человек погибли в пути.

Наконец, нашли приют в районе, который позднее стал штатом Юта, подальше от обжитых мест, на расстоянии в полторы тысячи километров от ближайшего селения. Построили укрепленный форт, чтобы не было иллюзий у индейских племен, и создали "приемлемое для всех правительство, способное поддерживать строгую дисциплину и наказывать тех, кто не готов внести посильный вклад в общее дело".

24 июля 1847 года, день основания города Солт-Лейк-Сити, отмечается мормонами наравне с общегосударственными праздниками. Три года спустя был учрежден университет, первый в США к западу от Миссисипи.

От преследований и физического уничтожения мормонов спасли неосвоенные и, по сути, ничейные просторы Запада Соединенных Штатов, но выстояли и выжили они за счет изнурительного, тяжкого и повседневного труда, мудрой инициативы, изобретательности и тесной взаимопомощи. Взламывали и засевали целину, положили начало современным методам ирригации в пустыне, прокладывали дороги, возводили мосты, строили церкви и школы, основывали города и работали, не покладая рук.

"С первых шагов, - пишет Кэтлин Элгин, - церковь проповедовала принципы труда и опоры на собственные силы, которые сегодня имеют такое же значение, как и для первопроходцев ХIХ столетия. Мормонов и сегодня призывают откладывать на "черный день" деньги, продовольствие, одежду и прочие необходимые вещи, чтобы в трудные времена семья могла сама себя обеспечить". Что приносит свои плоды.

В годы "великой депрессии" в Америке, когда по всей стране за даровой похлебкой выстраивались очереди, занимавшие несколько кварталов, мормоны отказались от правительственной программы помощи. После второй мировой войны они сами оказывают поддержку народам стран мира, пострадавших от военных действий и стихийных бедствий.

* * *

Конечно, мормонская община неоднородна. Есть богатые и бедные, умные и дураки, счастливчики и неудачники. Однако община не стремится к уравниловке, перераспределению богатства. Просто каждый ее член считает своим долгом помочь единоверцам. Мэрилин Хэммонд два-три раза в неделю проводит вне дома, решая проблемы, как она говорила, "менее удачливых": ухаживает за больными и престарелыми, присматривает за детьми, ездит в суд по чужим делам, выясняет потребности нуждающихся. По ее словам, за ней закреплены несколько семей, а в целом более 260 тысяч женщин по всей Америке участвуют в таких программах. Все на строго добровольной основе и абсолютно бесплатно.

Те же вопросы решаются и в централизованном порядке. Каждый член общины, способный внести свой вклад в общий котел, выплачивает десятую часть личных доходов церкви, а та распределяет средства с таким расчетом, чтобы обеспечить собственные нужды и поддержать слабых. Все служители церкви выполняют церковные обязанности в свободное от основной работы время и не получают за это никакой платы. Исключение составляют верховные правители церкви.

Первыми в Америке мормоны создали систему скотоводческих ранчо и фермерских хозяйств, небольших промышленных предприятий, школ и больниц, находящихся под управлением церкви, для оказания материальной помощи беднейшим членам общины. Сейчас в распоряжении церкви около 650 таких хозяйств и ранчо, 30 заводов по переработке сельскохозяйственной продукции, свой парк грузовых автомобилей, угольная шахта, мыловаренный завод, фабрики по выпуску одежды и одеял. Кроме того, церковь содержит сеть небольших мастерских и магазинов, где заняты старики и инвалиды, возвращающие к жизни сломанные детские игрушки, изношенную одежду и обувь, домашние электроприборы. Отремонтированные вещи продают по низким ценам либо передают нуждающимся бесплатно.

При больших и богатых общинах создаются "склады епископов", и такое здание занимает целый квартал на Уэлфэр-сквер в Солт-Лейк-Сити, административном центре штата Юта, 70 процентов жителей которого составляют мормоны. В обязанности епископа входит забота о благополучии прихожан его епархии, и он может предоставить нуждающимся право получить необходимое на складе. По предъявлении записки от епископа заведующий складом выдает по потребности, не задавая лишних и непотребных вопросов.

Для детей от 12 лет и старше организуются культурные программы и развлекательные мероприятия. Молодежные "ассоциации взаимного духовного обогащения" проводят вечера отдыха, создают клубы любителей драматического, изобразительного и ораторского искусства, музыки и танцев, кино и рукоделия, спорта и народных ремесел. В "университете для молодых Бригама", самом крупном высшем учебном заведении США на содержании церкви, занимаются свыше двадцати тысяч студентов, а штат Юта превосходит все другие американские штаты по числу выпускников вузов в соотношении к численности населения.

В этом месте придирчивому читателю пора, наверное, упрекнуть меня в том, что я, скорее всего, подпал под влияние чужой и, как принято было считать в прошлом, чуждой идеологии. Более того, поддался чужеродным религиозным верованиям. Иначе как объяснить, что до сих пор не сказал дурного слова о мормонах. Тем более что у меня полная свобода маневра. До недавнего времени о них предпочитали молчать, пока не наводнили Россию, вспомнившую о православии, заокеанские проповедники, и официальной религии пришлось прибегнуть к помощи Думы и президента, чтобы подавить конкуренцию.

В какой-то мере суровый читатель будет прав. Должен признать, что действительно подпал, потому что, на мой взгляд, мормоны худого слова не заслуживают. А с другой стороны, сами виноваты - с первых дней своей истории "святые последнего дня" активно и неустанно пропагандируют свои взгляды и свой образ жизни, так что подпасть под их влияние сравнительно легко.

С 1860 года мормонские проповедники, в массе своей молодые люди до тридцати лет, отправились в Европу, откуда в Америку стали прибывать новообращенные. Тем временем руководители церкви приступили к пересмотру канонов и правил, выработанных в середине ХХ века, чтобы привести их в соответствие с требованиями современности и ростом числа мормонов по всему миру. В 1978 году отменили запрет для чернокожих занимать места священнослужителей, а в 1990 году отказались от некоторых ритуалов, которые расценивались как оскорбительные для женщин, а также других религий.

В частности, сняли требование для женщин принимать клятвенное обязательство о беспрекословном подчинении мужьям и без лишнего шума убрали из своей версии о сотворении мира представителя немормонской церкви как агента сатаны. Однако и сегодня женщинам запрещено занимать лидирующее положение в общине и место священнослужителя, а также присутствовать на церемонии крещения детей.

В наши дни мормонов можно встретить не только в США, но и Великобритании, Новой Зеландии, Канаде и Швейцарии, а их общая численность достигает почти девяти миллионов человек. Их проповедники, как говорила Мэрилин Хэммонд, побывали в странах Центральной и Восточной Европы, открыты миссии в России и Украине. Весной 1992 года из Солт-Лейк-Сити прозвучал призыв "воспользоваться благоприятными возможностями, открывшимися в странах, прежде отгороженных "железным занавесом", и активизировалась миссионерская работа на территории бывшего СССР.

Больше половины молодых мормонов в возрасте от 18 до 22 лет добровольно откладывают свои планы учебы в колледже и пару лет проводят вдали от дома в роли проповедников. За границей, где бы они ни оказались, живут по законам страны пребывания и в тех же условиях, какими бы суровыми они ни были, что и ее жители. Подготовку проходят в четырнадцати центрах за рубежом или на родине, и в штате Юта говорят на 90 языках мира. Всего в 95 странах работают 44 500 миссионеров, и, например, в 1991 году их усилия пополнили общину 316 тысячами новых членов.

* * *

Сегодня церковь Иисуса Христа святых последнего дня - одна из самых богатых и быстро растущих религиозных общин в мире, возросшая вчетверо после второй мировой войны. Она продолжает расти темпами, которые могут превратить ее в самую многочисленную после католиков христианскую общину на планете. Если до недавнего времени большинство составляли мормоны второго и третьего поколения, сейчас - это вновь обращенные.

Их привлекает религия, исповедующая не только привычные христианские ценности, но и практикующая добро на деле, диктующая здоровый образ жизни и тесные семейные узы. Во время церковной церемонии супружеская пара обручается "на века" вместе со своими будущими детьми, что импонирует молодым и старикам, жаждущим внуков. Церковь резко выступает против абортов, наркомании, алкоголизма, порнографии и пристрастия к азартным играм.

Учение "святых последнего дня" знакомо и близко тем, кто вырос в христианской среде, но оно заходит дальше традиционных церковных догм. Одна из наиболее привлекательных черт - отличное от других видение загробной жизни. Мормоны не обрекают иноверцев на вечные муки в аду, а отводят им место поблизости от рая, но вдали от бога. С ним дано общаться лишь свято веровавшим при жизни, и им же дано право самим со временем стать богами и заселить своими потомками новые миры.

В Америке живет более шести миллионов мормонов, превышающих общую численность пресвитерианской и епископальной церквей. Ежегодный доход церкви оценивается почти в пять миллиардов долларов, а ее имущество - в десять миллиардов долларов, включая недвижимость, страховую компанию, свою газету, две телевизионных и четырнадцать радиостанций. По словам "Ю.С. ньс энд уорлд рипорт", "мормоны издавна господствовали в штате Юта, но их влияние теперь все больше ощущается в других штатах Запада США и Вашингтоне".

Мормонов охотно принимают на государственную службу, в первую очередь, для работы за границей. В отделе кадров госдепартамента и прочих федеральных ведомств высоко ценят тот факт, что "морально устойчивый" в анкетах "святых последнего дня" - не пустой звук. Но зачастую ставят на второе место деловые качества, что впоследствии сказывается на результатах работы, и в ЦРУ глухо поговаривают о необходимости изменений в кадровой политике. Видимо, убеждены, что проникнуть в чужие секреты можно только за столом, заставленным бутылками.

Однако в газетах о них не пишут и по телевидению не рекламируют, хотя, на мой взгляд, трудно придумать религию, которая бы столь точно соответствовала американскому характеру. Возможно, молчание прессы вызвано диктатом признанных церквей, не терпящих конкуренции, или тому есть простое объяснение: в мормонской общине нет шумных скандалов, громких уголовных дел, коррупции, и она не представляет интереса для репортеров, падких на сенсацию.

Что касается меня, до приезда в Питтсбург сталкиваться с мормонами не приходилось, а Хэммонды не предприняли никаких усилий, чтобы меня перековать. Доброе отношение к мормонам выработалось в ходе журналистского расследования. Можно сказать, что во всем повинно профессиональное любопытство: чем ближе знакомился с ними, тем больше они мне нравились, хотя это не помешало мне остаться при собственной точке зрения на свое поведение и сохранить свое мировоззрение.

Надо признать, что благодарность товарищу Сталину за счастливое детство я усвоил так же рано, как и знак равенства между религией и опиумом для народа. Религия и церковь были непонятны и неприемлемы, верующий человек - анахронизмом, доставшимся по наследству из темного прошлого. Лишь сравнительно недавно стал понимать, что при жизни СССР мы в том или ином виде исповедовали христианскую мораль, но - только на словах и только публично.

Пока еще никто не придумал ничего более четкого, доступного и человечного, чем десять заповедей, содержащихся в священном писании, и осталось лишь выяснить, удастся ли построить свою жизнь в соответствии с этим моральным кодексом либо он останется на бумаге. Так вот, насколько могу судить, в меру своих знаний и опыта, мормоны живут в согласии со своими моральными принципами, и так получается, что живут дольше всех.

Глава двадцать первая. ПО ТУ СТОРОНУ ВРЕМЕНИ.

Напоследок не могу удержаться, чтобы не рассказать о поездке на Аляску, с именем которой связана не только история России, но и нездоровая популярность ряда российских политических деятелей нашего времени. Они громко требуют возврата территории, некогда освоенной русскими, хотя к тем русским не имеют никакого отношения и явно не представляют, к чему могут привести их безответственные заявления.

Прежде, чем рот открывать, не помешало бы посоветоваться с коренными жителями на нашем берегу Берингова пролива. Они-то знают, как сложилась жизнь у их родственников по ту сторону границы, и может статься, выскажут прямо противоположное мнение. Во всяком случае, такое впечатление я вынес из разговоров с эскимосами, знающими жизнь на Аляске не понаслышке, а также на основе того, что увидел своими глазами.

* * *

В воскресенье утром по улицам Анкориджа гуляет только ветер. Редкий смельчак, набросив на плечи куртку, выскочит из дома за свежей газетой. На первый взгляд, в этом городе, где сосредоточено больше половины населения штата, нет ничего примечательного. Казалось бы, все, как везде: обязательный для американских городов "даунтаун" с высотными зданиями деловых контор и дорогих гостиниц, примелькавшиеся в поездках по Америке названия фирм и магазинов, россыпь бензоколонок и ресторанов, многоярусные торговые центры с аккуратными площадками для стоянки автомобилей. То же самое с небольшими вариациями можно встретить в Калифорнии или ином районе Соединенных Штатов.

Только высоченные сугробы девственно белого снега, аккуратно выложенные вдоль обочин шоссе, напоминают о том, что находишься в самом северном американском штате. Неуютно на Аляске ранней весной. Морозы позади, но еще достаточно холодно и пускаться в путь нужно с оглядкой, накинув теплую одежду. Да и ступать приходится осторожно: тротуары покрыты коркой льда, предательски тонкой и прозрачной, невидимой, но ощутимой.

Для москвича, привыкшего к отсутствию дворников и заботы властей о здоровье трудящихся, аляскинский лед не помеха. Да и путника надежно охраняют американские законы. Если случится упасть и что-то ненароком сломается, можно подать в суд на муниципалитет, хозяина близлежащего дома или магазина, потребовать возмещения ущерба, физического и морального, равно как компенсации убытков от временной нетрудоспособности.

В Америке не бывает, чтобы никто ни за что не отвечал, и всегда отыщется человек или организация, которых можно и нужно привлечь к ответственности. Если произошел несчастный случай, расплачивается виноватый. Сумма набегает обычно внушительная, раскошеливаться ответчику приходится из собственного, а не государственного кармана, поэтому за состоянием мостовых и тротуаров бдительно следят. Объясняется и тем, что вопросы земли и собственности решены давно и бесповоротно.

Американцы не ждут, пока проблема созреет и упадет на голову, а стараются ее упредить и изыскать выход до появления болезненных последствий. Бесхозных кустарников и деревьев, хлещущих прохожих ветками по глазам, не водится, как нет лестниц или даже пары ступенек без перил. Для велосипедистов и пешеходов в Анкоридже проложено около ста километров асфальтированных тропинок, которые зимой служат лыжникам. В общем, происходит размежевание людей и машин к взаимной выгоде и согласию.

Иностранец в Анкоридже не перестает ощущать иноземное происхождение, но ничем не рискует, отправляясь в путь рано поутру в воскресенье. Что и нашло подтверждение, едва только я ступил из подъезда на улицу. Меня тотчас же остановил негромкий оклик: "Осторожно, сэр, сегодня очень скользко. Если погодите минутку-другую, мы расчистим дорогу". Действительно, двое парней, нанятых по случаю гололеда хозяином дома, лихо соскребали лед с тротуара, не дожидаясь, пока, может быть, начнет таять и все решится без их участия.

Благодаря их усилиям вскоре представилась возможность продолжить путь без опаски. До того момента, когда навстречу попался мужчина со снайперской винтовкой, небрежно зажатой под мышкой. Как если бы вышел на охоту за крупным зверем. Вот только лоси по улицам не бродят, хотя частенько появляются на окраинах Анкориджа в ожидании, что их накормят сердобольные хозяйки. Естественно, закралось нехорошее чувство, но не успело созреть и угнездиться, как вдали показались еще двое с винтовками, а за ними целая толпа хорошо вооруженных людей.

Оказалось, в Анкоридже проходит выставка-продажа оружия, и у здания выставочного комплекса выстроилась необычная для Америки очередь. Посетителям предлагали не только продукцию известных ружейных фирм, но и всевозможные приспособления, которые не устают изобретать местные умельцы. Позднее, когда познакомился с директором средней школы Стивом Джонсоном, вышедшим на пенсию, он с гордостью демонстрировал коллекцию огнестрельного оружия и хитроумные усовершенствования, оценить которые по достоинству мне не позволило незнание предмета.

Конечно, бывшего преподавателя истории и школьного наставника легче воспринять в роли филателиста или книголюба, но оружие, огнестрельное и холодное, как-то лучше вписывается в местные условия. Сказываются традиции "дальней границы" и память об угрозах, подстерегавших новоселов в неизведанных краях.

* * *

В переводе с языка алеутов Аляска означает "великая земля". Это один из самых молодых - 49-й американский штат, получивший свой статус третьего января 1959 года. До того проходил по разряду "дикого Запада", точнее - крайнего Севера, нехоженого и недоступного.

До сих пор можно встретить собачьи упряжки, и ежегодно проводятся соревнования с участием канадцев, но это скорее дань прошлому и любовь к северной экзотике, чем насущная необходимость. Самый популярный и широко распространенный вид транспорта сегодня - воздушный. На Аляске самое большое число пилотов-любителей и частных легких самолетов на душу населения: в двенадцать раз больше, чем в среднем по стране. Однако главенствуют пока коммерческие линии водного транспорта, обслуживающие девяносто пять процентов населения.

Аэропорт Анкориджа, на полпути между Нью-Йорком и Сеулом, Бонном и Пекином, принимает авиалайнеры крупнейших компаний, включая двенадцать иностранных, семнадцать американских и шесть местных. Аляска находится на перекрестке воздушных путей Северного полушария, соединяющих Европу, Юго-Восточную Азию, Канаду и США. Важное стратегическое положение штата в системе международных торговых связей признают многие ведущие корпорации, которые открыли свои представительства, содержат склады либо ввозят сырье для обработки и вывоза готовой продукции. Если сравнить число людей, занятых в промышленных отраслях, которые работают на экспорт, и население штата, Аляска занимает первое место в США.

Не дремлют и власти штата, создавая благоприятные условия для притока капитала: предоставляют за низкую арендную плату участок земли для строительства, обеспечивают налоговые льготы, развивают дорожную и энергетическую сети, готовят кадры. В университете Аляски программа обучения составляется с учетом требований экономики, на основе исследований рынка и технологических потребностей. Департамент торговли старается заинтересовать и привлечь иностранные фирмы, помогает в выборе мест для предприятий, содействуют расширению деловых операций на территории штата.

По многим показателям Аляска удерживает первое либо одно из ведущих мест и лидирует в списке крупнейших по территории штатов, хотя население - чуть больше полумиллиона человек. Самый крупный работодатель - местные власти, которые обеспечивают занятость почти одной трети населения, а за ними следуют торговля, сфера обслуживания и транспорт. Во многих отраслях работа сезонная, с длительными периодами, когда люди остаются не у дел, и безработица колеблется в пределах девяти процентов. Минимальная почасовая зарплата, с учетом суровых условий Севера, установлена на пятьдесят центов выше федерального уровня.

Жители Аляски не могут пожаловаться на скученность, локтями не толкаются, лидируют по компьютерной грамотности и занимают второе место в США по уровню грамотности, а преступность - ниже средних данных по стране. Главная проблема - алкоголизм, причина и источник болезней и правонарушений. Аляска занимает третье место (после Нью-Гэмпшира и Невады) по потреблению алкоголя на душу населения: пятнадцать литров в год, а число самоубийств за последнее десятилетие ХХ века в городах выросло вдвое и в сельской местности - в четыре раза.

По мнению врачей, сказываются специфические условия жизни на крайнем Севере, когда человек вынужден приспосабливаться к долгой полярной ночи и жестоким морозам, организм подвергается эмоциональным и физическим перегрузкам, часты депрессии. Об этом говорил мне Тед Мала, ведущий родословную от эскимосов и русских, эксперт по медицинскому обслуживанию коренного населения Аляски. Он убежден, что миллионы людей в Швеции, Финляндии, Норвегии, Канаде, России и США сталкиваются со сходными проблемами, которые следует решать совместно и регулярно обмениваться информацией. Поэтому Мала посетил Москву, где согласно кивали головами, но перенять американский опыт не спешили.

От алкоголизма больше всех страдают тридцать тысяч эскимосов, пять тысяч алеутов и пятнадцать тысяч индейцев - десять процентов населения Аляски. Они пересекли Берингов пролив тридцать шесть тысяч лет назад по существовавшему тогда мосту между двумя континентами и хранят добрую память о русском прошлом, что не свойственно другим жителям Аляски, половина которых появилась в этих местах лишь за последние десять лет минувшего века.

В последние годы все более широкий размах приобретает движение за трезвый образ жизни, охватившее сегодня больше ста селений. Нет, не под влиянием антиалкогольной кампании, заданной сверху, и не вводится "сухой закон", бесполезность которого доказали США в 1920-х годах. По инициативе самих жителей, голосующих за новое правило, торговля спиртным не возбраняется, а выносится за околицу, чтоб соблазна было меньше, и облагается дополнительным налогом, поступления от которого идут на нужды общины. Этот, как и многие другие вопросы, решаются самостоятельно.

* * *

Большая часть территории, в отличие от других регионов США, принадлежит федеральному правительству - шестьдесят процентов, двадцать восемь процентов - властям штата, почти двенадцать - коренным жителям и только три десятых процента - в частном владении. Корпорация по делам коренных жителей владеет 176 тысячами гектаров земли, где можно хозяйничать только с ее разрешения. Леса распределены довольно равномерно между федеральными властями и властями штата, частными лицами и коренными жителями.

Прибрежная линия превышает побережье всех остальных 49 штатов вместе взятых. Аляска обладает самым большим в стране резервом пресной воды и насчитывает свыше трех миллионов озер и десять тысяч рек. В прибрежных водах самые крупные в мире запасы живого серебра и самый богатый резерв семговых. Рыболовство изначально было основой экономики и самым крупным частным работодателем, а сегодня приносит ежегодно два миллиарда долларов и обеспечивает половину улова рыбы Америки. За недолгое северное лето умудряются выращивать картофель, морковь и зеленый горошек, а капуста достигает гигантских размеров. В общем, овощами себя практически обеспечивают. Есть и свое молоко, масло и сметана.

Ради удачливой охоты и рыбалки, прогулок на байдарках по озерам и рекам, пеших переходов и ночевок в палатках, да и просто чтобы полюбоваться дикой красотой Севера в национальных парках, лесах и заповедниках, ежегодно приезжают около одного миллиона туристов. Иностранцев среди них до десяти процентов, а деньги немалые - сотни тысяч долларов, и предприимчивые японцы купили самый большой курорт для горнолыжников.

Не пропустят гости и самый крупный в мире ледник Малеспина, превосходящий по площади Швейцарию. А у его подножья водятся черные "снежные черви", которые появляются в пасмурный день на рассвете и перед закатом, а как только показывается солнце, тотчас же зарываются в рыхлый снег. Перед визитом к леднику мне выдали небольшую коробочку и палочку, чтобы собрать диковинку на память, но я отказался. К червям у меня с детства особое отношение: на рыбалке нет наживки лучше и губить ее в сувенирной коробочке негоже.

Щедро одарила природа Аляску. В ее недрах скрывается большая часть минералов, входящих в список остро необходимых для нужд нации. В конце XIX столетия на берегу Берингова пролива обнаружили золото, и возник город Ном, сегодня центр золотодобычи, региональный центр торговли и транспорта, а в ходе второй мировой войны там построили военный аэродром, и более семи тысяч боевых американских самолетов прошли через него по ленд-лизу на фронты Великой отечественной войны.

В самом северном штате разрабатываются залежи золота, цинка, хрома, серебра, молибдена, но, по мнению специалистов, пока скребутся по поверхности и реальные богатства Севера до конца еще не разведаны, потенциал дальнейшего развития по всем параметрам изучен не до конца и кажется практически неисчерпаемым. Залежи каменного угля оценивают выше всех известных в США (ежегодно добывают полтора миллиона тонн), а нефти - почти одна четверть национального достояния.

Аляску пересекает самый дорогостоящий по затратам частных фирм нефтепровод протяженностью 1300 километров, рог изобилия для жителей и повод для непреходящего беспокойства экологов. Его макет выставлен в музее Анкориджа на самом видном месте, и гид благоговейно замирает перед ним, поясняя непосвященным, какое громадное значение имеет для штата нефть. Ее экспорт обеспечивает 85 процентов доходов и во многом за счет нефти Аляска строит свое благополучие. "Черное золото" приносит казне миллионы долларов и гарантирует прилив квалифицированной рабочей силы, современной технологии, строительный бум, новые дороги и торговые центры.

На Аляске прекрасно понимают, что запасы нефти не вечны. Да и конъюнктура постоянно меняется, вверх и вниз скачут мировые цены. По решению избирателей, в 1976 году учрежден постоянный фонд с целью гарантировать финансовое будущее штата, если и когда иссякнет приток нефтедолларов. Фонд формируется за счет 25-процентных отчислений с налогов и платы за пользование нефтеносными участками от частных компаний, обеспечивает шесть процентов доходов городского населения и шесть тысяч рабочих мест. Основной капитал - свыше одиннадцати миллиардов долларов - не может быть, согласно закону, израсходован и его разрешается использовать лишь для инвестирования.

Жители Аляски, вне зависимости от их заработков, получают осенью по почте чеки как свою долю выплат по процентам на капитал фонда. Платят всем, кто прожил на территории штата не меньше года. По оценкам университета Аляски, роль фонда в экономике важнее, чем рыболовство, лесная и горнорудная отрасли, строительство и туризм. Только федеральное правительство и власти штата вносят больший вклад да еще нефтяная индустрия.

* * *

Значение нефти для Аляски трудно переоценить. Богатейшие месторождения "черного золота" были открыты в январе 1968 года, и померкла слава былых богатств - золота и пушнины, леса, рыбы и цветных металлов. Нефть стала ведущей отраслью и более двадцати лет, казалось, мирно уживались два мира: по одну сторону - нетронутая тишина бескрайней тундры, искрящегося пушистого снега, величественных ледников и причудливо извилистых заливов, а по другую - гарь и копоть нефтепровода, чумазых танкеров и заводов по переработке нефти.

Так же мирно до поры, до времени сосуществовали нефтяные компании, власти и общественность. Конечно, не обходилось без конфликтов. Прокладка нефтепровода через всю Аляску, бурные поездки тяжелых грузовиков и другие операции, кажущиеся обыденными в иных местах, оставили на теле заповедной тундры неизлечимые раны. На первом этапе нефтяные компании ради повышения добычи вели себя, мягко говоря, невежливо, без учета особенностей Севера.

Но со временем нефтяники научились заботиться об экологии. Не по доброй воле, а из-за резкого обострения отношений с жителями, которые надавили на власти, а те заставили компании образумиться. Нефтепровод наполовину ушел под землю, а остальная часть стоит на сваях. Грузовики теперь следуют по гравию или льду, чтобы не оставлять глубоких шрамов в легко ранимой почве. Уменьшили размеры гравийных "подушек", на которых происходит бурение и добыча, и стали бурить наклонные скважины, чтобы добраться до отдаленных резервуаров.

Когда высказывались опасения возможностью серьезного загрязнения, нефтяные компании заверяли, что это исключено, и им верили. Главным образом потому, что хотели верить. В конце концов, Аляска имела дело с солидным консорциумом, находящимся в совместном владении "Экссон", "Бритиш петролеум", "АРКО" и четырех других компаний с добрым именем и лишь местами запятнанной репутацией. По нефтепроводу ежедневно проходили из Прадхо-Бей на склады в порту Валдиз два миллиона баррелей нефти - достаточно, чтобы купить молчание сомневающихся и заткнуть рот особо недовольным.

Населению усиленно внушали, что операции компаний, которые ищут нефть, ведают ее разработкой и транспортировкой, не представляют серьезной угрозы экологии. Говорили: случись несчастье, его встретят во всеоружии, а последствия немедленно ликвидируют. Казалось, не было нужды тратить деньги из кармана налогоплательщиков на случай беды, когда много денег у нефтяных компаний и они, если им верить, с радостью затратят любые средства на благо людей и защиту окружающей среды.

Клятвенные заверения бизнесменов перечеркнула катастрофа танкера "Экссон Валдиз" в марте 1989 года. Судно наскочило на скалы, и в море вылилось сорок два миллиона литров нефти. Небрежность, халатность, роковое стечение ошибок и пороков человека и технических неполадок привели к трагедии, ставшей причиной самого обширного в истории США загрязнения прибрежных районов.

Насколько хватал глаз, вокруг было черным-черно, и берега дышали вонью советских бензозаправок. Жирная пленка покрыла более двух тысяч километров лазурных вод, растеклась по скалам у берегов, задушила все живое. Погибли тысячи птиц и морских животных, нанесен ущерб рыбному хозяйству, сорван сезон отлова лосося, который обеспечивал жителям Кодяка, крупнейшего в стране рыболовного порта, ежегодно около ста семидесяти миллионов долларов. Урон, причиненный уникальной природе этого края, не поддавался оценке. В рыбацких поселках несколько недель были приспущены на мачтах темно-синие флаги штата с желтыми звездами Большой Медведицы и Полярной Звезды. Многие жители носили на рукавах траурные повязки.

Расходы "Экссон" на очистные работы были оценены в два миллиарда долларов. Деньги немалые, но крупнейшая в мире нефтяная корпорация могла позволить себе такие затраты. Позднее выплатила и денежную компенсацию пострадавшим, но наученные горьким опытом власти Аляски приняли решение сократить масштабы деятельности нефтяных компаний. Вслед за этим конгресс США одобрил закон о жестких ограничениях на разведку нефти у побережья Аляски.

* * *

Дружно и согласованно выступили власти в центре и на местах, что неудивительно в американских условиях. В США давно и прочно усвоили, что лишь крайне самонадеянное федеральное правительство способно полагать, будто может найти решение, которое подходило бы всем регионам, поэтому штаты обладают широкими полномочиями, в том числе в области налогообложения.

Например, налоги на розничную торговлю и покупки введены по всей стране, а их размеры колеблются от шести с половиной процента в штате Вашингтон до трех процентов в Колорадо и Северной Каролине. Но в Делавэре, Монтане, Нью-Гэмпшире, Орегоне и на Аляске этого нет и цены на товары, соответственно, ниже. Нет на Аляске и подоходного налога, а существует налог на собственность, обеспечивающий содержание дорожной сети и школ, а также муниципальные расходы.

Широта полномочий властей штата позволяет принимать законы и устанавливать порядки, наилучшим образом отвечающие климатическим условиям данной территории, ее экономическим и финансовым возможностям, а также учитывать сложившиеся там обычаи и традиции. Ведь американские штаты не просто субъекты федерации, а яркие индивидуальности, со своими особенностями, вкусами и склонностями, планами и надеждами, хотя между ними нет различий по национальному либо религиозному признаку.

Власти на местах лучше центра знают местные нужды и потребности, но зачастую пытаются их удовлетворить в ущерб другим, и тогда вмешивается верховный арбитр, чтобы не допустить резких сдвигов и колебаний. В результате условия жизни на Аляске, по сути, мало отличаются от быта во Флориде, с поправкой на климат, и американцы легко и часто пересекают границы штатов, как рыбы в поисках глубокой воды.

Возможно, в государственном устройстве США сказывается американский характер, не допускающий жесткого диктата и требующий уважения к личности, ее праву самой решать свою судьбу. Разве только этим можно объяснить, что в 46 штатах губернатора избирают на четыре года, а в Арканзасе, Вермонте, Нью-Гэмпшире и Род-Айленде - на два. Да и платят по-разному - от более ста тысяч долларов в год в Калифорнии до менее сорока тысяч в Арканзасе, в среднем - как армейскому полковнику, то есть меньше, чем директору завода, но больше, чем профессору университета. Естественно, в Америке, повторяю, не в России.

Губернатор Аляски Стив Купер, мужчина крепкий и энергичный, на нехватку денег и на жизнь вообще не жаловался, охотно рассказывал о себе и делился планами на будущее. Много говорил о проблемах своего штата, но не скрывал, что нынешний пост может стать ступенькой на пути вверх, судя по опыту глав администраций других штатов.

* * *

У республиканца Рональда Рейгана и демократа Билла Клинтона разные представления о том, что хорошо и что плохо для Соединенных Штатов, разные политические взгляды и разные профессии, но киноактер и юрист пришли в Белый дом одним путем - с поста губернатора штата. Первый - из Калифорнии, претендующей на пальму первенства в Америке, а второй - из неприметного Арканзаса, о котором мало кто слышал и вряд ли с первого раза отыщет на карте.

Трудно избежать впечатления, что губернатор американского штата, вне зависимости от размеров территории, численности населения, экономической и финансовой мощи, - фигура заметная и может рассчитывать на общенациональную известность и признание. Фактически, без пяти минут президент, а с поправкой на масштабы деятельности, глава исполнительной власти штата во многом обладает полномочиями, сравнимыми с прерогативами хозяина Белого дома.

Да и само английское слово "governor" переводится на русский язык как "правитель" и лишь второе значение - "губернатор". В отличие от президента США, назначающего членов кабинета с одобрения сената, вместе с губернатором избирают его ближайших соратников: государственного секретаря, генерального атторнея, казначея, уполномоченного по вопросам просвещения и прочих. Выборность высших должностных лиц штата не ставится под сомнение. Именно выборность придает им больший вес и повышает ответственность за принятие решений.

Губернатор представляет штат в отношениях с федеральным правительством и властями других штатов. Под его руководством разрабатывается и предлагается законодательному собранию программа деятельности, а также готовится проект бюджета. Он пользуется правом наложить вето на новый законопроект в целом, как президент США, либо, чем выгодно отличается от президента, - на отдельные статьи, что позволяет оказывать большее влияние на распределение бюджетных средств.

Согласно конституции, федеральному правительству надлежит "обеспечивать национальную оборону, проводить внешнюю политику и гарантировать соблюдение гражданских и конституционных прав граждан". Это не мешает крупным штатам, включая Калифорнию и Техас, содержать торговых представителей за границей, устанавливать и поддерживать прямые экономические связи с другими странами.

Глава исполнительной власти штата обладает правом помилования лиц, осужденных по законам штата, и рядом иных полномочий, в совокупности обеспечивающих ему возможность быть полновластным хозяином. С учетом, естественно, федеративного устройства США, диктующего признание верховенства центра - федерального правительства при сохранении прав и полномочий субъектов федерации. Каждый из них постарался освоить столько суверенитета, сколько смог, но не нахрапом, а легально, строго в рамках конституции.

"Отцы-основатели" США, участники конвента, разработавшего основной закон страны, не только обеспечили баланс власти между тремя ее ветвями, а также между федеральным правительством и властями штатов, но и позаботились о том, чтобы никому не досталось слишком много власти. Видимо, больше всего опасались появления неугомонного политического деятеля, которому все время будет не хватать имеющихся полномочий и захочется большего, вплоть до личной диктатуры.

Система сдержек и противовесов, положенная в основу государственного устройства Америки, обеспечивает положение, когда президент, хочет он того или нет, старается учитывать мнение конгресса, губернаторы - позицию законодательных собраний штатов, и мэры городов - точку зрения городского совета. Разногласия между ними решают суды, а за всем зорко присматривают печать и телевидение, не позволяя никому распускать руки.

Федеральный принцип закреплен в 10-й поправке к конституции, которая гласит: "Полномочия, которые не делегированы Соединенным Штатам по конституции и не запрещены ею в отношении штатов, соответственно зарезервированы за штатами или народом". Звучит, согласитесь, несколько расплывчато, и, как пишут в книге "Государственное управление" Роджер Дэвидсон и Уолтер Олезак, весьма часто "просто невозможно провести четкое и постоянное разграничение полномочий между федеральным правительством и штатами". Чем последние и пользуются часто и с видимым удовольствием.

Федеральное правительство не только взимает налоги, но и предоставляет штатам значительные субсидии на развитие сельского и лесного хозяйства, дорожное строительство, образование и иные цели. Часто для финансирования подобных программ применяется метод "эквивалентных фондов": к примеру, власти штата выделяют из своего бюджета на строительство участка шоссе пятнадцать миллионов долларов, и равная сумма поступает на эти цели из федеральной казны.

В начале ХХ века субсидии из Вашингтона составляли около одного процента от поступлений в казну штатов и бюджет местных органов власти, а к 1980 году достигли почти ста миллиардов долларов. В 1960-70-х годах губернаторы спешили в столицу по поводу и без повода, но обязательно с протянутой рукой. С этим покончил Рональд Рейган, провозгласивший политику "нового федерализма", и обязал штаты в большей степени полагаться на собственные ресурсы. К концу его правления федеральный контроль за властями штатов был ослаблен, и федеральная помощь сократилась более чем вдвое.

Хотя федеральные субсидии могут иметь определенное значение для экономики того или иного штата, они все же играют второстепенную роль, поскольку каждый штат формирует свой бюджет. Его доходную часть обеспечивают налоги на прибыли корпораций, розничную торговлю, владельцев автомашин, недвижимость, компенсационные выплаты по страхованию безработицы и иные поступления; налоги на бензин, алкогольные напитки, табачные изделия и так далее. Корпорации, действующие на территории нескольких штатов, обязаны предоставить сведения о своих доходах в каждом штате и выплатить налог с этой суммы в соответствии с законами штата.

Временами губернаторы выступают с претензиями на большую власть и требуют ограничить возможности федерального правительства навязывать им свою волю. Однако рано говорить о коренных преобразованиях либо перестройке. В Америке все взаимосвязано и взаимозависимо, и благополучие отдельных штатов возможно лишь при условии процветания нации в целом.

* * *

После небольшого отступления вернемся на Аляску. Гибель "Экссон Валдиз" обернулась пересмотром отношения к нефти, ее достоинствам и недостаткам. На Аляске усилились требования не строить свое благополучие на экспорте одного продукта, так как падение мировых цен на нефть вызывает спад в экономике и банкротства, начинается отлив людей из штата.

Тогда-то и стали посматривать на другую сторону Берингова пролива, разделяющего не только Северную Америку и Азию, но и время. Если вылететь из Анадыря, скажем, в субботу, в Анкоридж прилетаешь в пятницу. Получается, днем раньше, и разница с Москвой ровно двенадцать часов: утро на Аляске - вечер дома и наоборот.

Вроде бы, два полюса, а на самом деле больше общего, чем различий, и география, казалось бы, диктует тесное общение. От американского до российского побережья всего восемьдесят километров, острова Большой и Малый Диомед разделяют четыре километра, Ном на Аляске стоит ближе к Анадырю, чем Фэрбенксу, и Анкоридж находится на равном расстоянии от Сан-Франциско и Магадана.

Инициаторами наведения мостов выступили, естественно, американцы. Начинали с культуры, спорта и науки: в 1986 году в СССР организовали гастроли группы музыкантов и танцоров с Аляски, включая ансамбль эскимосов. Летом следующего года советские власти дозволили Линн Кокс переплыть от Малого к Большому Диомеду без таможенного досмотра.

За морозоустойчивой пловчихой последовало научно-исследовательское судно "Сервейер", которому разрешили зайти в бухту Провидения. А еще через год торговая делегация Аляски навестила Хабаровск, Находку и Владивосток. Ободренные чужим примером власти Магадана снарядили делегацию, посетившую в ноябре 1988 года Ном на борту "Дмитрия Лаптева".

Визит прошел столь успешно, что в начале 1989 года Москва дала добро на организацию совместных "Торжеств по случаю Берингова пролива". Такая приписка от руки стояла в моем паспорте рядом с фиолетовым штампом въездной визы, полученной строго накануне отъезда. Уже и авиабилет в кармане, и чемодан наготове, а из посольства США ни гу-гу. Паспорт вернули поздно вечером в пятницу, а вылетали в субботу.

Сразу возник вопрос: "Какие "торжества"? Навел справки. Нет, никакой круглой даты не предвидится. Известие об открытии Берингова пролива, ставшее одним из последних великих географических открытий, поступило в июне 1741 года. Значит, в феврале отмечать нечего. С Москвой расстался в счастливом неведении того, что ждет меня по ту сторону пролива. Твердо знал лишь одно - по приглашению американской стороны на Аляску вылетает делегация Магаданской области.

Ради такого случая пригнали новенький, с иголочки, ТУ-154, вылизанный и снаряженный, как на большой праздник, что было принято в советские годы, когда не хотели ударить лицом в грязь перед иностранцами. Дополнительно из Москвы в Анадырь, где иностранного духа никогда не было, привезли специальную команду для пограничного контроля и таможенного досмотра.

Самолет заполнили важные партийные бонзы, сытые директора, юркие кооператоры-бизнесмены, самодеятельные и профессиональные певцы, музыканты и танцоры, медики, преподаватели и группа школьников, облеченных высоким доверием: им предстояло провести неделю у своих американских сверстников. В группу поддержки входила пара эскимосов, а чтобы мы не забылись на чужбине, нас сопровождали самые бдительные граждане в штатском. Подготовились на славу, запаслись водкой и матрешками.

Освещение визита организовал МИД, сколотивший большую группу своих и иностранных журналистов, среди которых наибольший интерес к происходившему проявлял корреспондент газеты "Хоккайдо симбун". Он задавал массу вопросов и старался вникнуть во все детали переговоров и встреч. Надо понимать, Японии не хотелось остаться в стороне, если наметится тенденция к развитию связей между российским Дальним Востоком и Севером США. А в данном случае остаться в стороне означало остаться с носом, чего в Токио, естественно, хотели избежать.

В Анкоридже нас не просто ждали, а были рады видеть и готовы были сделать все, чтобы визит на Аляску запомнился на всю жизнь. Встречали с цветами, быстро развезли по гостиницам и частным домам. Мне выпало гостеприимство семьи репортеров "Анкоридж дейли ньюс". Радость постоянного общения с коллегами омрачалась скудостью опыта и знаний молодой хозяйки квартиры, для которой газетная карьера стояла неизмеримо выше будничных забот по дому. Обед и ужин заменяли душеспасительные беседы.

* * *

Выяснилось, что Аляска не забыла русского прошлого. О нем напоминают не только учебники истории, где связи с Россией прослеживаются в течение более двух с половиной столетий. По всему штату разбросано свыше ста русских православных церквей и часовен, а недалеко от Анкориджа находится небольшое селение коренных жителей и кладбище, на котором гробы установлены на поверхности земли, утопая в снежных сугробах. Хотя надгробные надписи сделаны латинскими буквами, без труда просматриваются чисто русские фамилии. Рядом часовенка с иконами со старославянской вязью. В обиходной речи попадаются русские слова, и русское прошлое проглядывает в географических названиях, на вывесках гостиниц, магазинов и кафе.

Католические и протестантские миссионеры затратили массу сил и средств на то, чтобы обратить в свою веру эскимосов и индейцев, но большими успехами не могут похвастаться. Историки на Аляске объясняют это тем, что "православие внедрялось постепенно, при бережном отношении к местным традициям, а католицизм пытались навязать чуть ли не силой". Только к концу минувшего столетия на Аляске стали признавать русское наследие, в 1987 году создали "группу действий по сохранению русских икон", проводят перепись церквей и икон для их реставрации.

Для жителей Николаевска православие не просто религия, а смысл и уклад всей жизни. На западе Аляски обосновалась община старообрядцев, проделавшая многотрудный путь из Сибири через Манчжурию, Гонконг, Бразилию и штат Орегон в Америке. Дорога заняла не один десяток лет, а конечным пунктом стал Кенай, и надо понимать, не случайно - полуостров, где меньше докучают соседи.

Старожилы до сих пор вспоминают живописный караван тяжело груженых грузовиков, прогромыхавших через город без остановки. Не задержавшись у мотелей и ресторанов, не прельстившись на удобства, которые предлагает уставшим путникам Анкоридж, путешественники проследовали до Кеная, свернули на грунтовую дорогу и стали сгружать вещи в районе, где за год до того купили себе участок земли.

Первые избы срубили в 1968 году подальше от соблазнов современности и стали жить, как их деды и прадеды, от зари до зари - на земле. Со временем снискали славу истинных тружеников-пахарей, не страшащихся никакой работы и погоды, отважных и искусных рыбаков. На улицах Николаевска встречаются девушки в цветных платках и полушалках, девчонки в длинных сарафанах, которые в России нынче можно увидеть разве что на сцене или по телевизору. На мужчинах темные кафтаны, напоминающие иллюстрации в книгах о старой и, кажется, забытой жизни. На мальчишках длинные рубашки навыпуск, подпоясанные тонким ремнем, но если приоткрывается ворот, видна цветная американская майка с надписью на английском языке. А по-русски говорят - заслушаешься: распевно, свободно и нет в их речи мусорных слов. Никто не скажет: "Мы как бы типа живем".

Родную речь, хоть и чуточку архаичную, но близкую и понятную, можно услышать не только на Кенае, но и в Ситке и на Алеутских островах. На Аляске, и только там, в разговоре на английском попадаются знакомые слова "чай", "байдарка". В Кадьяке выступает ансамбль балалаечников, а в Ситке с конца 1960-х годов основан любительский ансамбль "Танцоры из Нового Архангельска". Выезжает на гастроли в туристический сезон, летом, а в год дает около двухсот концертов, участвует в торговых ярмарках и рекламных шоу бюро путешествий и авиакомпании "Аляска эйрлайнз".

В административном центре штата городе Джуно, который выглядит, как сибирская деревня, построенная итальянцами, мне довелось слушать хор школьной самодеятельности, выступивший с пением русских песен. Честно говоря, по-настоящему начинаешь ценить свое, народное вот в таких необычных условиях, когда свое, родное остается далеко позади. Удивительно приятно и трогательно было слушать девчонок в русских национальных нарядах, старательно выговаривавших непонятные для них слова.

Во многих местах, особенно ближе к северу, в поселениях коренных жителей сохранились русские обычаи и традиции. На острове Кадьяк у западного побережья на Пасху расписывают "писанки" - многоцветные пасхальные яйца, и американцы охотно признают, что это большое искусство, доступное только мастерам. Там же на Кадьяке в августе, когда тянутся с юга караваны охочих до всякой экзотики туристов, на открытой сцене ставят пьесу Фрэнка Бринка, в основу которой положены некоторые факты из жизни А.А.Баранова, человека из легенды, первого главного правителя русских поселений в Америке. Для самодеятельных актеров и актрис участие в спектакле стало как бы делом их жизни: они помнят свой текст наизусть, и не нуждаются в услугах суфлера, так как заняты в пьесе чуть ли не со дня своего рождения и с годами только меняют роли - от детских к взрослым.

О главном персонаже пьесы отзываются восторженно, напоминают, что он установил торговые контакты с Калифорнией, Гавайскими островами и Китаем. При этом обошелся без помощи министерства внешнеэкономических связей, а возможно, дело хорошо пошло именно благодаря отсутствию федеральных чиновников. Имя Баранова носит остров в архипелаге Александра, где расположен город Ситка, а также самая шикарная гостиница в Джуно. Дело Баранова продолжили и сегодня оживленно торгуют со странами Азиатско-Тихоокеанского региона, а с Японией Аляска, единственная среди американских штатов, имеет положительный внешнеторговый баланс.

Выгоды географического положения Аляски очевидны, и не случайно в начале ХХ столетия носились с идеей строительства железной дороги от Парижа до Нью-Йорка с паромной переправой через Берингов пролив, но помешал Октябрь 1917 года, когда все силы начали уходить на возведение заборов, и долгие десятилетия на всякое общение было наложено табу. Хотя от Анкориджа до Магадана - три часа по воздуху, а от Нома до бухты Провиденья - и того меньше, всего сорок пять минут.

* * *

За пару недель знакомства с Аляской сложилось убеждение (возможно, ложное), что до недавнего времени американцы старались отодвинуть русское прошлое подальше, на задний план, и о давних связях с Россией предпочитали не вспоминать. Внесла свой вклад и советская власть. Она очень старалась, чтобы былые контакты с американцами поскорее забылись и ни в коем случае не возобновились. Берингов пролив был наглухо перекрыт "ледовым занавесом". Живущим по обе стороны пролива семьям коренных жителей были запрещены любые контакты с родственниками, а система ПВО готова была сбить любой самолет, заблудившийся с другой стороны.

На Аляске невольно задаешься вопросом "А что было бы, если бы Россия не продала ее в свое время на сторону?" В общем, "если бы да кабы", вопрос праздный. Не продали бы, так и удержать в первые годы после Октября вряд ли бы смогли. Но все же Аляска для русского человека не просто один из американских штатов. Сохранились к ней какие-то родственные чувства. Вроде бы американская, но и немножко наша, своя.

Как бы то ни было, но в музее истории и искусства в Анкоридже русскому и русским отведено ничтожное место, хотя времена сегодня, видно, иные. Куратор музея Барбара Свитлэнд Смит рассказывала о планах организации выставки "Русская Америка: забытая граница" и сетовала на отсутствие ответа на ее запросы из музеев Москвы и Санкт-Петербурга. Она много и горячо говорила об американском настоящем штата, но при этом не забывала подчеркнуть, что в этих краях американцы не были первыми, что давалось ей явно нелегко. Ведь американцы всегда и везде стремятся быть первыми и очень переживают, когда оказываются на втором месте.

Есть у них еще одна отличительная черта. До того мне не раз случалось слышать о щедром гостеприимстве жителей Севера, но действительность превзошла все ожидания. К слову сказать, американцы, особенно в маленьких городах, славятся своим радушием. Однако жители Аляски бьют все рекорды. За годы работы в США нигде и никогда не доводилось встречать таких по-доброму теплых, искренних и дружелюбных людей.

Приведу только один пример. На обратном пути самолет Аэрофлота не смог приземлиться в Анадыре из-за погодных условий, и пришлось вернуться в Анкоридж. У летчиков, помнится, было смутно на душе и они, памятуя бдительность своих военных коллег, неустанно объясняли по радио, почему и как угодили в такую переделку. К счастью, никто не догадался сбить наш самолет, первым за послевоенные годы прорубивший "ледовый занавес".

Наши хозяева на Аляске, распрощавшись с нами, должны были облегченно вздохнуть, а мы неожиданно снова с ними. К новому приезду, естественно, никто не готовился. Могли бы продержать в аэропорту в зале ожидания, сославшись на пограничные, таможенные и прочие неурядицы, но поступили иначе: встретили так, будто видят дорогих гостей впервые, обогрели, накормили, дали отдохнуть перед второй попыткой вернуться на родину. А члены семей, у которых мы раньше жили, прослышав по радио о нашем возвращении, стали подъезжать к гостинице, где нас разместили (не приходится говорить - бесплатно), и предлагать на выбор - новые экскурсии по городу или стакан янтарного тепла у домашнего очага.

Не берусь судить, что делает северян такими, какие они есть. Возможно, в суровых условиях Севера нельзя без доверия и взаимовыручки, а в одиночку пропадешь. Или доброе отношение к людям - свойство национального характера? В этом отношении Аляска мало отличается от Калифорнии, и в холодном Анкоридже чувствуешь себя не хуже, чем в теплом Сан-Франциско.

--0--

Комментарии: 20, последний от 22/05/2024. © Copyright Устименко Юрий Владимирович (songambele@mail.ru) Обновлено: 01/07/2010. 940k. Статистика. Впечатления: США Скачать FB2		Ваша оценка:

Устименко Юрий Владимирович: другие произведения.

У "Золотых ворот"