Американцы называли наш квартирный комплекс "восточный блок". На самом деле, с нами соседствовали два араба, один из Марроко, а другой из Ливана. По этой, кстати, причине Саша Хенкин (он позже уехал в Израиль) именовал наш слегка возвышавшийся над другими коттедж не иначе как "Голанские высоты". Жили мы, конечно же, мирно, и по субботам играли в футбол. Мир, как в довавилонские времена, говорил на едином ломаном английском языке и делился на "Мы" и "Американцы".
Реализуя все приемущества Пантелеевского Янкеля в своём лице, я в любой компании с удельным содержанием американцев не более одного сходил за типичного "Мы". Но вот среди американцев, как, видимо, и любой другой иностранец в этой стране, чувствовал определенный дискомфорт. Ну, словно вы пришли в клуб для гольфа в резиновых сапогах или с клюшкой для лакросса. Конечно, многие иноземцы под знаменами Гиминея или, скажем, денежных интересов формально становятся членами этого клуба. Тем не менее, косые взгляды новых "родственников в законе" или завистливых партнеров наряду с обязательными вопросами вроде: "Давно Вы в этой стране?" или "Как Вам нравится у нас в Америке?" всегда будут напоминать вам кто есть кто.
Совсем недавно, однако, я обнаружил "черный вход" в эту, казалось, неприступную крепость. К моему глубочайшему удивлению, в стране победившего капитализма и религиозного поклонения символам империи, форма носа или цвет волос не менее важны, чем цвет кожи. Очень забавно читать в газете, как застенчивые американцы охотно колотят друг друга в барах по поводу заезжего матча Ирландии и Италии (это-то в стране, упорно путающей футбол с регби!). Или другой, мой любимый пример: черные граждане, громящие жилые кварталы в Нью-Йорке в знак протеста против расизма и "засилия со стороны евреев".
Для человека, вынесшего с уроков советской истории твердое убеждение, что негры - классовые друзья советского народа, это непостижимо! Позже, ограбленный тремя черными в центре Атланты во втором часу ночи (я только пытался узнать у них, где находится некий частный университет), я полностью убедился, что негры действительно такие же, как мы, и уж точно ничем не лучше нас. Ну в самом деле, подошли бы вы к трем незнакомым белым парням ночью на улице Народная в Питере? Я бы не стал.
Вернёмся, однако, к "черному входу". История эта сама по себе связана с визитом ведущего черного антисемита, приглашенного в наш университет поведать о всемирном заговоре. Я, естественно, пошел посмотреть на такую экзотику. К моему разочарованию, ничего новенького я не услышал: те же тайные знаки, мудрецы, заговоры и телохранители в проходах. Ну, может быть, только не с псевдо-православной подоплёкой, а с псевдо-мусульманской. От перемены мест слагаемых - все равно скучно. Единственное отличие было в присутствии наивных, желающих задать вопросы. Правда времени у выступающих для вопросов-ответов не было. Как всегда.
В итоге, по своей студенческой привычке я написал письмо в университетскую газету: дескать, все это паранойя, "черно-сотенство", и лучший способ борьбы --это не дискутировать с этими людьми, а давать им выплеснуть всю их ахинею на уши обывателю. Ибо даже в Америке любовь к дуракам не безгранична. При этом я, естественно, упомянул мое еврейское "прошлое", чтобы придать солидность своей точке зрения. Вот уж не думал, что это повлечет весьма необычные последствия буквально на следующий день!
Декан нашего департамента, профессор Либскинд, был по природе своей очень консервативный, великолепно образованный и религиозный американец. Будучи довольно невысокого роста, он всегда держал собеседников на значительном расстоянии и был весьма официален. Ну просто символ неприступности и загадочности американского "psyche"! Так вот, встречает этот профессор Либскинд меня в коридоре на следующее утро. Ласково так обнимает меня за плечи и говорит:
- Я и не знал, что вы наш человек! Вы, мой хороший, как - на четверть или наполовину?